Текст книги "Сокровища зазеркалья"

Автор книги: Kagami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Kagami
Сокровища зазеркалья

Часть первая
ПРОРИЦАТЕЛЬ

Ты шел как бык на красный свет, ты был герой, сомнений нет.

Никто не мог тебя с пути свернуть.

Но если все открыть пути, куда идти и с кем идти?

И как бы ты тогда нашел свой путь?

Андрей Макаревич "Барьер"

Серебряная леди Маргарита

Я рисую коридор, который так не хотела рисовать. Большая ошибка – игнорировать требования своего подсознания. Впредь никогда в жизни так не поступлю. В своей долгой-долгой эльфийской жизни. С ума сойти! Оказывается, я – юная. В силу этой юности можно даже простить себе нелепую ошибку. Нет, ну что бы мне, в самом деле, нарисовать этот коридор! Как бы все было проще! Но как же, мне он не нравился, я боялась, что это бред архитектора. Самоуверенная дура. Теперь вот рисую. Все равно пока нечего больше делать.

Гектора эта идея не вдохновила. Он предпочитает знать, что если в коридоре кто-то появился, значит, этот кто-то воскрешен моей магией. Действительно, одно дело бежать сюда, чтобы помочь кому-то дезориентированному, мягко говоря, необычным попаданием в Библиотеку, и совсем другое – встречать пришельца из иного мира.

Странный он, этот Гектор. Я бы решила, что он мизантроп (не знаю, применимо ли такое определение к волшебным народам), если бы не Рената, Грэм, Хандариф и все остальные, кто его окружает. Они его друзья? Похоже на то. И, похоже, они его любят. А он – их. Чудно. Я тоже их всех люблю. Но мне положено, я их рисовала. И очень долго считала, что все они – плоды моей фантазии. А вот Гектора я не видела. Как мне объяснили, потому, что он – человек. Интересно, а если я теперь его нарисую, он тоже получит защиту? Хотя, я не умею рисовать людей. Жаль. Мне бы хотелось сделать это для него. В принципе, он мне даже нравится. Ну, или мог бы нравиться, удели он мне чуть больше времени.

Вообще-то, сейчас всем не до меня. Кроме двух приставленных ко мне охранников, я уже часа два не говорила ни с кем из своих моделей. В основном, все заняты эвакуацией насильно согнанных сюда людей. Часть гарнизона крепости отправилась в погоню за сбежавшими после смерти Энгиона эльфами. В глубине коридора слышны приглушенные голоса магов-тюремщиков, как их здесь называют. Даже Рената, артефактер, нашла себе какое-то занятие. А я пока ничем не могу помочь. Слишком мало я понимаю в происходящем.

Жаль, что охранять меня приставили не болтливых умненьких близнецов-эльфов, а молчаливого гоблина Риоха и недалекую юную ундину Мирезию. Не самая совместимая, судя по всему, пара. Будь Риох один, мне, наверно, удалось бы его разговорить, но стоит мне открыть рот, как в ответ даже на самый простой вопрос Мирезия начинает болтать без умолку, и гоблин замыкается. Поэтому, я предпочла заняться рисованием.

Конечно, гораздо важнее сейчас нарисовать проход в собственную квартиру, или в кабинет Павла, но этот коридор снился мне слишком долго, я просто обязана сначала избавиться от этого наваждения. А проход я нарисую. Обязательно. Почему-то мне кажется, что должно получиться. Если уж я смогла увидеть этот мир, то тот, в котором прожила почти шестьдесят лет, уж точно сумею оживить на бумаге.

Вот, собственно, и все. Коридор на рисунке приобретает объем и вспыхивает золотистым свечением. Сейчас я могу сделать шаг в рисунок и выйти с другой стороны – я ведь и так в этом коридоре. Я беру ластик и аккуратно стираю один изгиб завитка тяжелой кованой рамы зеркала. Рисунок снова становится плоским.

Еще пару мгновений я любуюсь своим творением, потом задумываюсь. И куда мне теперь податься? Собственная никчемность ужасно раздражает. Не для того я сюда пришла. Убогой и ненужной я была в родном мире, хотя и там сумела придать своей жизни хоть какую-то значимость. Так почему же здесь Серебряная леди, защищающая жизни, вынуждена наблюдать с берега за стремительным потоком бурной деятельности? Не хочу и не буду.

– Господа, – обращаюсь я к своей охране, – Сделайте милость и, как старожилы этого мира, расскажите мне по секрету, чем я все-таки могу быть полезна. Я вообще-то не только рисовать умею.

– Что вы, миледи, – тут же начинает тараторить ундина, видимо совсем отяготившись получасовым молчанием, – вам пока не следует выходить из Библиотеки. Ведь еще не все враги пойманы, это же опасно для вас. А в самой крепости есть сейчас дела только для магов. И вообще Серебряной леди совсем не обязательно что-то делать. Вы и так столько сделали для всех нас!..

Нет, вы понимаете, да? Мне, оказывается, ничего делать не обязательно. Я, видите ли, уже все сделала. И что мне теперь, рукоделием заниматься? Извините, не умею. Для меня даже пуговицу пришить, и то проблема. Так что, не дождетесь. И рисованием я теперь буду заниматься только по собственному желанию. После долгого, тщательного и вдумчивого исследования очередной кандидатуры на бессмертие. Вот, например, прежде чем рисовать эту самую Мирезию, я бы, знай, что она собой представляет, сто раз подумала. Она же, наверное, когда-нибудь замуж выйдет. Это же получается, несчастный супруг ее даже придушить не сможет, чтобы заткнуть. Она ж воскреснет и пойдет тарахтеть еще больше. Ужас какой! Да ее же только из вящего человеколюбия… то есть ундинолюбия рисовать не стоило.

– Стоп! – я так громко прерываю поток словоизлияний Мирезии, что она вздрагивает, а по физиономии гоблина, кажется, скользит ухмылка.

– Миледи? – растеряно хлопает она ресницами.

– Мирезия, дорогая, сделай мне одолжение.

– Все, что прикажете, миледи.

– Позволь ответить на мои вопросы Риоху. И впредь я буду тебе очень признательна, – я сознательно добавляю металла в голос, – если ты не станешь мне указывать, что мне надо, а что не надо делать. Я ясно выразилась?

– Простите, миледи, – шепчет ундина, напуганная моим тоном.

– Риох, скажи мне, пожалуйста, чем бы ты сейчас занимался, если бы не охранял меня?

– Миледи? – гоблин явно удивлен такой постановкой вопроса.

– Ты маг?

– Нет, миледи. Мой народ владеет только слабой бытовой магией. Я воин.

– И, как воин, что бы ты сейчас делал?

– Скорее всего, преследовал бы сбежавших отступников, миледи.

– Ну, этот поезд, к сожалению, уже ушел.

– Что, простите? – Риох явно не понял моей иномирской метафоры.

– Я имею в виду, что ты едва ли смог бы сейчас догнать отряды преследователей.

– Да, миледи.

– Бога ради, Риох, перестань меня так называть! Меня зовут Марта. Надеюсь, не трудно запомнить, – ну, вот, теперь я и гоблина в ступор вогнала! Да что со мной такое?! Совсем озверела, – Ладно, проехали, – миролюбиво добавляю я и вижу, как Риох слегка расслабляется, – А если бы ты не был в группе преследования, где еще ты мог бы оказаться?

– Не знаю, – гоблин совсем теряется, – Люди расколдованы и воевать совершенно не хотят. Может быть, меня поставили бы в отряд сопровождения.

– Нет, – вздыхаю я, – сопровождать людей до ПМЖ мы тоже не будем.

Меня снова одаривают непонимающими взглядами. Надо будет поинтересоваться у Ренаты, сколько времени она привыкала к местным идиомам. Но для начала нужно срочно разобраться в реалиях. На самом деле на так уж много всего я умею. Надо определиться, какие еще мои не магические таланты могут найти применение в этом мире. Или здесь любые таланты оказываются магическими?

– Хорошо, – принимаю я решение, – Скажи мне, Риох, а когда все дела будут закончены, что ты собираешься делать?

– Охранять вас, разумеется.

– А если бы не охранял? Если бы ты был занят другими делами, не требующими покидать Библиотеку, то что бы ты стал делать, когда их закончишь?

Маленький гоблин пожимает плечами и ненадолго задумывается.

– Скорее всего, мы собрались бы небольшой компанией отметить победу, – отвечает он, наконец, – У смотрителя Гектора.

– Отметить? И как вы обычно отмечаете?

– Простые посиделки. Немного танцев. Немного песен. Немного выпивки, она у Гектора всегда есть. Немного еды, если удастся что-то выпросить у маркитантов.

– Есть! – я так вскрикиваю, что мои собеседники вздрагивают, – Так, Мирезия, у меня к тебе очень важное поручение!

– Да, госпожа! – ундина только щеки от гордости не раздувает.

– Сейчас ты пойдешь и соберешь точную информацию о том, сколько народу останется в замке сегодня вечером. Потом сообщишь мне. Найдешь меня на кухне. Риох, пошли.

– Но миледи…

– Никаких "но"! Ты же не думаешь, что вся бригада поваров набросится на меня с кухонными ножами.

– Там нет поваров, – невозмутимо поправляет меня гоблин, – Только очень старая и ленивая магия.

– Тем лучше, – я полна решимости, – Мирезия, за дело! Риох, вперед!

Смотритель Гектор

С ума сойти можно! Сколько еще сюрпризов преподнесут мне эти иномирские женщины?!

Когда дуреха Мирезия примчалась ко мне со своим нелепым поручением, я решил, что Марта просто изыскала способ от нее избавиться. Мне с самого начала не понравилась идея оставить именно ее охранять Серебряную леди. Но Арианна почему-то решила именно так. Уж не знаю, чем она там руководствовалась. Впрочем, охрана была не слишком нужна, поэтому я не стал спорить. Едва ли Марте могло что-то угрожать в самой Библиотеке. И все же мы подстраховались. Я очень надеялся, что она не потащится рисовать этот чертов коридор именно сегодня. Как оказалось, напрасно. Это я тоже узнал от Мирезии. Судя по всему, новая Серебряная леди оказалась еще более своенравна, чем предыдущая. Меня прошибло холодным потом, когда я представил, что могло случиться, найди ее там какой-нибудь неучтенный и случайно убитый эльф-отступник. Магов в замке сейчас катастрофически не хватало. Нам пришлось оставить всего дюжину из них патрулировать коридор. Остальные строили порталы, чтобы увести как можно быстрее людей по домам – действо сложное и энергоемкое. Нужно было все же поддаться умоляющим взглядам близнецов и оставить их с Мартой. Эти разгильдяи ни за что не дали бы ей заскучать. Хорошо хоть я догадался пристроить к ней Риоха.

Мне остается утешать себя тем, что руководство процессом эвакуации больше не требуется, так что мое бегство обратно в Библиотеку не помешает магам и сопровождающим довести дело до конца. Сейчас главное добраться до кухни, пока с Мартой ничего не случилось.

Почему, ну почему, ее понесло именно туда?! Даже я побаиваюсь этого мрачного, расположенного за заброшенным обеденным залом помещения. Ума не приложу, зачем Библиотеке понадобился этот зал, в котором свободно могут рассесться гостей двести, включая парочку драконов. На моей памяти, за исключением нынешней осады, здесь никогда не собиралось для трапезы больше пяти персон за раз. Да и в свидетельствах своих предшественников я не встречал упоминаний о званых обедах и балах в этих стенах. Впрочем, учитель говорил, что иногда Библиотека предвидит будущее и создает какие-то помещения как бы впрок.

Будучи хранителем, Энгион еще как-то справлялся с магией кухни, но меня она к себе не подпустила. Я так и прожил свою жизнь, питаясь тем, что мне регулярно поставляли эльфы. Даже разогревать супы и жарить яичницу приспособился в камине. А эта ненормальная, кажется, решила устроить торжественный обед! Да ее же первая наполненная кастрюля в себе утопит!

Но уже на подходе к кухне, я начинаю понимать, что происходит что-то странное. Впервые на моей памяти всегда безжизненный обеденный зал обрел подобие уюта. Никогда прежде не горевшие фонарики на стенах светятся мягким желтым светом. Стоявшие зачехленными дубовые столы теперь покрыты крахмальными белыми скатертями, а столовые приборы – откуда только взялись! – сияют так, словно их только что надраивали сотни посудомоек. И во всем этом чувствуется магия. Я даже останавливаюсь на пару мгновений посреди зала, впитывая ее душистую, добрую и какую-то домашнюю вибрацию.

Дальше я иду медленнее. Марта приручила кухню? Быть не может! Да такое никому не под силу! И все же…

Зрелище, которое открывается моим глазам, когда я вхожу в большое, оборудованное по последнему слову моды десяти тысячелетней давности помещение, достойно быть воспето в поэмах. А собственно… Почему оно большое, и почему мне всегда казалось, что все здесь ветхое и морально устаревшее? И куда делся налет копоти и кислый запах недомытой посуды? Всесильные боги, это…

Мне много доводилось слышать о гоблинских шаманах. Сам я, разумеется, никогда не видел их магии. Этот островной народ, хоть и многочислен, но живет довольной замкнутой жизнью и редко интересуется событиями на материке. Еще реже кто-либо из них соглашается жить среди нас и помогать по дому. И уж тем более, я никак не мог ожидать встретить столь яркое проявление их странного волшебства здесь, в Библиотеке.

Можно подумать, Риох дирижирует всей кухонной утварью сразу. И не только утварью. Ему подчиняются огонь в очагах, вода в мойке и невесть откуда взявшиеся связки чеснока и лука, горы свежих овощей, пучки ароматных трав, оленьи и кабаньи туши и даже дрожжи в опаре. Он весь находится в движении. Кажется, каждая мышца его тела связана невидимой нитью с каким-нибудь предметом на кухне. Но в глазах гоблина можно прочесть неземное блаженство от всего происходящего.

А руководит Марта.

– Риох, милый, нужно побыстрее прожарить этот лучок до золотистой корочки, а вон в той кастрюле, кажется, совсем выкипела вода. Лучше немного добавить, чтоб не подгорело.

Волей Риоха все ее пожелания мгновенно исполняются.

Я не так давно знаю этого парня и всегда считал его воином. Но если он такой сильный шаман, как его вообще выпустили с островов? Это же просто невозможно! То, что он творит, не поддается никакой классификации. Но только ли он? Ощущением праздника, долгожданного пробуждения, веселого куража, кажется, пропитаны сами стены некогда мрачной кухни. Мне закрадываются в голову кое-какие подозрения, которые даже страшно сформулировать. Но если это окажется правдой…

– Марта, – обозначаю я, наконец, свое присутствие.

Она оборачивается ко мне – веселая, раскрасневшаяся, счастливая – хозяйка, готовящаяся к приему дорогих гостей.

– О, Гектор! Надеюсь, вы не в обиде, что мы тут немного похозяйничали? Вы видели Мирезию? Она должна была уже вернуться.

– Я отпустил ее домой, – я изо всех сил стараюсь говорить по сути, чтобы не выдать нахлынувшего вдруг волнения, – Сегодня к ночи в замке останется чуть больше полусотни гостей. Осада здорово всех утомила, и я не стал никого задерживать. Примерно четыре десятка магов по-прежнему будут посменно охранять галерею, пока не переловят всех предателей. Да еще несколько моих личных друзей не спешат покинуть сей гостеприимный кров. Завтра, скорее всего, прибудут высокие гости, чтобы поприветствовать вас.

– Завтра будет завтра, Гектор, – Марта подходит почти вплотную, кладет руку мне на плечо и заглядывает в глаза, – Об этом можно поговорить и потом. Вы не ответили, вы на меня не сердитесь?

– На вас невозможно сердиться, Марта. На вас даже кухня не рассердилась.

– Кухня? Ну, разве же она сердитая?! – восторженная улыбка перетекает в тихий смех, – Она такая милая дама. Мы прекрасно поладили. И, кажется, ей очень понравился Риох. Мне, в прочем, тоже. Правда, он бесподобен?

– Вы даже не представляете на сколько, – я сам не замечаю, как тоже начинаю улыбаться.

Почему на меня так действуют эти иномирские женщины? Я же несся сюда с настроением устроить ей разгром. А вместо этого улыбаюсь и чувствую себя почти счастливым. Впрочем, почему "почти"? Марта, не задумываясь, одушевила кухню, и та приняла ее с распростертыми объятиями. И не только ее, но и гоблина. Похоже, мой странный дом обрастает новыми жильцами. Да-да! Именно жильцами, а не гостями. Гостям он ни за что не позволил бы подобных вольностей. О горе мне! Как же я сообщу об этом Ирэльтилю?! Но Марта права. Завтра будет завтра.

– Надеюсь, к полуночи все освободятся? – отрывает она меня от тревожно-радостных мыслей.

– Кроме дежурных.

– В таком случае, обед будет подан в полночь. Кухня считает, что может обеспечить банкет подобающими напитками, но если вы предпочитаете…

– Ни в коем случае! Я полностью доверяю кухне, раз ей доверяете вы. Я попрошу всех оставшихся собраться в обеденном зале в полночь.

– Спасибо, Гектор!

– Вам спасибо, Марта. Вы не только в одиночку сняли осаду, но и устраиваете банкет по этому поводу. Воистину, неисчерпаемы ваши таланты. Пойду, сообщу остальным о планах на вечер.

Надеюсь, мои слова прозвучали достаточно убедительно, и она не поняла, что я попросту сбежал. Позорно сбежал от переполняющих меня удивления и восторга. Что-то теперь будет?

Марк

– Марк, на кого вы поставили? – Джесси запыхалась, глаза горели, щеки раскраснелись.

Я хитро улыбнулся.

– Ну, Ма-а-арк! – жалобно протянула моя лучшая наездница.

– У тебя проблемы с деньгами, Джесси? – усмехнулся я.

– Ну, Марк, ну, пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Всего пять минут осталось! Марк!

– Я поставил на Уинд Стар.

– На Уинд Стар, ага! Спасибо! – Джесси сорвалась с места, пробежала несколько шагов, но остановилась, обернулась и недоуменно на меня уставилась, – На Уинд Стар?!

– Угу.

– Марк… Марк, а зачем вы на него поставили?

– Чтобы выиграть, разумеется.

– И какая ставка?

– На победу.

– На победу?!

– На победу.

– На Уинд Стар?!

– Да, Джесси, и у тебя осталось три минуты.

Еще пару секунд она растеряно сверлила меня взглядом, а потом все же побежала делать свою ставку. Глупышка! Не уже ли думала, что я обману ее после того, как она набралась смелости спросить? Думаю, она даже не подозревает, какое умиление вызывает у меня только потому, что совершенно меня не боится. Не знаю, почему. Может, это бесшабашность юности, а может она просто чувствует, что мы одинаково относимся к лошадям. Но Джесси совершенно все равно, как я выгляжу, как ору на подчиненных, как самоуправствую с людьми. Она всегда беспрекословно выполняет все мои указания. Однажды, ради эксперимента, я отдам какое-нибудь нелепое распоряжение в отношении лошади и посмотрю, что будет. И почему мне кажется, что тогда ее возмущение снесет даже мои полтора центнера веса?

Джесси вернулась и подсела к нашим конюхам и наездникам. Мои лошади не участвуют сегодня в заезде, так что мы вольны делать ставки. Собственно, затем я и здесь. Мне нужны деньги на племенного жеребца. В прошлом году из-за растяпы ветеринара я потерял Ориона. Если бы не это, у меня был бы один сильный производитель и, в скором времени, деньги от продажи двухлеток на покупку второго. Я не хотел стоять на месте, я хотел развиваться. И хотя я понимал, что покупка второго производителя выведет меня сразу на новый уровень и привлечет внимание к моему заводу, жажда обладания хорошими лошадьми перевешивала здравый смысл. Но Ориона я потерял, и мечтам не суждено было сбыться в скором времени. Что есть, то есть. Я не люблю играть на скачках. Нет никакого интереса делать ставки, когда все время выигрываешь.

Упоение собственным могуществом прошло еще в юности. Может, сказалось воспитание – мой приемный отец был викарием, а может, я просто не игрок по натуре. К спорту я тоже был довольно равнодушен. Единственное, что меня привлекало всегда – лошади, но поскольку уже к пятнадцати годам я вымахал до шести футов, карьера наездника мне не грозила.

Я понимал, что есть вещи, которых нельзя достичь просто потому, что нельзя. Поэтому я закончил колледж, получил непыльную менеджерскую должность в небольшой компании и не очень беспокоился о будущем.

К двадцати пяти годам я похоронил чету своих приемных родителей, а в двадцать семь женился на милой девушке, с которой познакомился на скачках. Она тоже любила лошадей, и нам было о чем поболтать. Через два года родился Питер, а когда мне исполнилось тридцать, начался этот кошмар. Я всегда был крупным, не склонным к худобе парнем, но держался в форме, а тут меньше чем за год прибавил почти сто пятьдесят фунтов. Врачи только разводили руками и ссылались на уникальное сочетание генов, а я психовал, вместо того, чтобы учиться жить в новой для себя реальности. Еще через год Меган подала на развод, а я даже не попытался ее удержать. Я бросил работу и не запил только потому, что еще не хотел умирать, а врачи твердо пообещали мне стремительное развитие диабета, если сорвусь. Впрочем, не смотря на удвоившийся вес, здоровье мое не пошатнулось.

Пару лет я жил исключительно на деньги, выигранные на скачках. Потом депрессия начала отступать. Разменяв до последнего пенни все, что было у меня в жизни, я вдруг особенно отчетливо увидел свою мечту. Тогда я начал колесить по стране в поисках места, где хочу осесть.

Тэда я встретил в Манчестере, и он поначалу не узнал меня, что не удивительно. Он помнил меня угловатым подвижным подростком и никак не ожидал увидеть такую гору плоти. Тем не менее, как мне показалось, он обрадовался встрече. Мы посидели в пабе, вспоминая юность и, сам не знаю как, я рассказал ему о своих планах. Это стало поворотным пунктом в моих странствиях. Уже на следующее утро мы ехали на юг, посмотреть выставленную на продажу ферму с конюшнями. Так чуть больше трех лет назад я стал коннозаводчиком. Конечно, никто не продал мне лошадей вместе с фермой, и пришлось еще поездить по ипподромам страны, чтобы сделать ставки и вложить деньги в будущих кобыл-производительниц.

У меня хватило ума не афишировать свое везение. В дальнейшем я стал играть только тогда, когда мне действительно были нужны финансовые вливания. Как сейчас, например. Но теперь я, может и не самый богатый и известный коннозаводчик, но, тем не менее, меня знают, поэтому я рискую, делая ставки. Слухи о моем везении уже начали расползаться, а мне совсем не хочется, чтобы кому-то пришло в голову обвинить меня в нечестной игре. И все же без этого выигрыша мне не выкрутиться.

Уинд Стар, разумеется, пришел первым. Я следил не за заездом, а за Джесси, но это было даже интересней. Девчонка просто взлетела над трибуной, когда кони пересекли финиш. А дальше началось самое любопытное: реакция остальных. Да, победа Уинд Стар была неожиданной, но еще большей неожиданностью стало то, что на него ставила Джесси. Мои бойцы накинулись на нее. Только Тэд стоял в стороне, посмеиваясь, а потом посмотрел прямо на меня и показал большой палец. Следом обернулась Джесси, помахала рукой и, вырвавшись, наконец, из крепких объятий конюхов, побежала вверх по лестнице.

Я тоже поднялся. Ставить сегодня больше было нельзя, а просто так сидеть и жариться на трибуне нет никакого смысла. Я принялся медленно карабкаться по ступенькам. Пот градом катился по спине и груди, впитываясь в дорогую ткань летнего костюма, заливал глаза. Ненавижу жару! Ненавижу лестницы! Ненавижу свое жирное неповоротливое тело!

Высоко впереди мелькнула хрупкая фигурка Джесси.

Артефактер Рен-Атар

Все еще хуже, чем предполагал Гектор. Вчера, когда он сказал, что Серебряная леди не из тех, кем можно управлять, и попросил спрогнозировать варианты ее дальнейшего поведения, я над ним посмеялась.

Мне нравится Марта. Может, потому, что она, как и я, родилась и жила в том мире. Наверное, именно этот факт объясняет отсутствие в ней эльфийской надменности. До сих пор только Зантар и Кант не вызывали у меня неприятия, но даже у них, пусть и изредка, проскальзывает на лицах гримаса расового превосходства. Марта же начисто лишена спеси. Она счастлива и удивлена, и открыта настолько, что готова делиться своей радостью со всем миром. Но никому она не позволит отнять у нее эту радость.

На меня всегда было легко надавить. Матери, Иринке, потом – Гектору или конунгу. Я предпочитаю уходить от конфликтов, идти на компромиссы. Если я получаю разумное объяснение, почему что-то надо или не надо делать, со мной никогда не бывает трудно договориться. Марта не такая. Она принимает решения сама. Не импульсивно, а разумно оценивая степень риска. И она твердо уверена, что никто, кроме нее самой, не имеет права эту степень определять.

Все это я смогла сформулировать для себя только сейчас, а Гектор интуитивно понял еще вчера. Я же вчера наслаждалась долгожданной разрядкой и упивалась праздником, устроенным для нас Мартой.

А сегодня мы снова сидим в кабинете у Гектора тесной компанией единомышленников, словно и не была снята осада. Нет только Риоха. Он увел Марту на кухню, чтобы успокоить. Она сама говорила, что творческий процесс помогает ей расслабиться, а рисовать портреты на заказ, она час назад отказалась публично.

Можно считать мы снова на военном положении. На этот раз по собственной воле. Вот только осаждают Библиотеку не эльфы-отступники, а все сильные мира сего вместе взятые. А мы… мы просто сделали свой нелепый выбор, став на защиту неясных до конца нам самим интересов Серебряной леди.

Гектор обводит нас мрачным взглядом, потом усмехается.

– Ну, что ж, господа. Нас, можно сказать, армия.

Действительно. Ну, армия – не армия, но Ноев ковчег. Почти что каждой твари по паре. Нонконформисты. Бунтари по убеждениям. Или просто друзья? Знать бы! Во что же мы вляпались?

– Ну, вот что, – Гектор разворачивает кресло лицом к комнате, садится и снова внимательно оглядывает каждого, – У вас еще есть возможность выйти отсюда. Прямо сейчас. Можете отправиться к своим владыкам и сообщить, что здесь плетется заговор. Скорее всего, вам поверят и реабилитируют.

Никто не двигается с места. Грэм невозмутим. Штред скалится, а орлица Бриза берет его за руку и строит недовольную гримаску. Балаболка Хандариф выглядит сейчас таким же замкнутым, как его молчаливый брат Дашмир. На лицах ундин-амазонок Арианны и ее напарницы Дилии решимость. Старый кентавр Эврид, как всегда, хмур, и его дочь Шета старается ему во всем подражать. Близнецы Зантариэль и Кантариэль ухмыляются, довольные тем, что ввязались в эту авантюру. А может, тем, что теперь будут рядом с Мартой. Синдин стоит за моей спиной, положив ладонь мне на плечо.

Я знаю, почему я здесь. Потому, что Марта права и у нее хватило смелости открыто отстаивать свое мнение. Конечно, ей повезло меньше, чем мне. Когда больше трех лет назад я пришла в этот мир, я была не одна. У меня уже был Синдин – друг, который помог мне принять это решение. Да и конунг, показавшийся мне вначале похотливым старым интриганом, оказался на деле добрым дядюшкой, слишком счастливым от моего появления, чтобы мешать мне жить своей собственной жизнью. Я просто не сразу поняла, что все его обходные маневры преследуют цель уберечь меня от опрометчивых поступков в новом, незнакомом мне социуме. Но нервы я ему здорово потрепала. Бедненький!

Ирэльтиль – совсем другое дело. Эльфийская гордость словно въелась в его кровь, плоть, выражение лица, манеры и жесты. Не будь он достаточно мудрым политиком, и не занимай столь высокий пост, мне кажется, он был бы в числе первых последователей Энгиона. Но Ирэльтилю было что терять, и он не допустил этой роковой ошибки.

Он допустил другую. Сразу после церемонии представления он попытался объяснить Марте, что ей следует гордиться тем, что она эльфийка. А еще выразил при ней свое недовольство Кантом и Зантаром. Вот такой вот комплекс. Типа, конкретно эти твои соплеменники – оболтусы и разгильдяи, а я – правильный. Это Марте-то.

С этого-то все и началось. Гектор вздрогнул, а я не сразу поняла, чего он испугался. Но, я же говорю, он интуитивно просчитал Марту. Марта же в это время разглядывала Ирэльтиля, как некий музейный экспонат. Долго так разглядывала, пока тот не занервничал. Потом усмехнулась, обвела взглядом всех глазеющих на нее Верховных (приглашенные на встречу защитники и гости Библиотеки не в счет, с нами всеми она успела перезнакомиться накануне), и вдруг выдала:

– Не нравитесь вы мне, Пресветлый владыка, не буду я вас рисовать. Да и остальных, пожалуй, тоже, – потом вдруг повернулась к леди Рисс, грустно улыбнулась и добавила, – Жаль, что я так и не смогла передать рисунком, какая вы красавица.

Не берусь утверждать, что это именно так, но в контексте показалась, что Марта определила внешность царственно кошки, как ее единственное достоинство.

– Но, миледи, – попытался сгладить ситуацию вконец растерявшийся Ирэльтиль, – Речь сейчас не о ваших рисунках. Вы должны поскорей переехать в Сентанен, вернуться к своему народу.

– С какой стати? Мне и вас одного за пару минут с головой хватило, а если я буду жить в окружении исключительно таких ханжей и зануд, я за месяц докачусь до депрессивного психоза. Я остаюсь в Библиотеке. Вы же не против, Гектор?

– Даже если бы я был против, миледи, я не смог бы вас выгнать. Но поверьте, это не только большая честь, но и большая радость для меня.

– Гектор, что ты говоришь?! Это безумие!

– Успокойся Ир, – леди Рисс поморщилась, – В этом безумии его не переупрямишь. Но у меня вопрос к леди Маргарите. Я бы хотела знать причину. Не верю, что дело только в том, что вам приглянулось это место.

– Конечно. Я не имею привычки поступать по велению своей левой пятки. Или придуманных кем-то правил. Если вы не в курсе, в том мире у меня осталась семья. И я не собираюсь отказываться от них. А Библиотека, как мне кажется – единственное место, где проходы будут работать. Кроме того, – Марта фыркнула и насмешливо посмотрела на львицу, – я обещала кое-кому помочь справиться с еще одним безумием.

– Не может быть! – та даже отшатнулась от Серебряной леди.

Я не смогла определить, что выражало ее лицо. Вообще-то, Верховная прекрасно умеет скрывать свои чувства, но мне показалось, что в глазах кошки промелькнул восторг, смешанный с ужасом.

В зале поднялся шум. Я не совсем поняла, что вызвало такую бурную реакцию. Не уже ли возможность попасть в тот мир по своему желанию? Они что, не поняли, что их желания тут ни при чем? Отныне и навсегда это будет решать только Марта. Так же, как и то, кто получит ее защиту. Это меня можно уговорить сделать практически любой артефакт. Ну, если не уговорить, то спровоцировать. До сих пор никак не привыкну относиться к своей деятельности, как к рутине. Стоит представить свойства безделушки, и пальцы так и тянутся к зиральфиру. А Марта уже приняла для себя решение и не отступит ни на шаг. Так и будет единолично нести ответственность за свой дар.

А дальше случилось то, что, собственно, и привело к кризису. Ирэльтиль бросил в Марту заклинанием стасиса. Это потом мне объяснили, что это был стасис, но в тот момент это выглядело, как нападение. Уж не знаю, чего он хотел добиться. Может, рассчитывал, что ему удастся похитить несговорчивую волшебницу и силой уволочь ее в Сентанен. А может, просто нервы сдали. Не каждый день владык обзывают ханжами и занудами. Но в Марту он не попал. Не потому, что не целился, а потому, что Грэм среагировал раньше. На этот раз подставлять ему было некого, кроме Гектора, так что пришлось прикрыть Серебряную леди самому.