Текст книги "Сокровища зазеркалья"

Автор книги: Kagami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Я подняла голову, улыбнулась обескураженным эльфам и потеряла сознание.

Первое, что я поняла, когда пришла в себя, это то, что я сижу на чьих-то коленях, и меня крепко держат. Руки и колени были правильные. Я чуть не замурлыкала от удовольствия и потянулась лицом к любимому, привычно ища его губы. Вот только голову мою почему-то довольно сильно сжимали с двух сторон. Я вздохнула и попробовала покрутить головой. Давление сразу исчезло.

– Сильна! – полузадушено выдохнул кто-то у меня за спиной.

– Грэм, – прошептала я, все еще не открывая глаз, и снова потянулась к нему.

Руки сильнее сомкнулись вокруг моих плеч, я оказалась еще теснее прижатой к его груди. Грэм беспорядочно целовал мои волосы, лоб, сжатые его пальцами кисти рук.

– Елена… – шептал он, – Елена…

И вдруг тихо, отчаянно, совсем по щенячьи заскулил.

– Не плачь, – сказала я и, наконец, посмотрела на него.

– Я думал, что потерял тебя.

– Глупый! Это я думала, что тебя потеряла. Зачем, ну зачем вы это сделали?!

– Мы испугались за вас.

– Дураки! Какие же вы дураки! Мы бы справились. Если бы вы не полезли, мы бы справились, – и тут я вспомнила и вскрикнула, – Шета! Что с Шетой?!

– Рената с Сином пошли в Библиотеку, – услышала я у себя за спиной.

Вывернувшись в объятиях Грэма, я посмотрела назад. Близнецы сидели на полу с двух сторон от нас. Вид у них был довольно бледный. Странно! Когда я только вошла, они не выглядели такими потрепанными.

– А с вами-то что? – недоуменно спросила я.

– Она еще спрашивает! – фыркнул один.

– Спасибо вам, – тихо сказал Грэм.

– Пользуйся на здоровье, – слабо улыбнулся второй.

– О чем вы? – не поняла я, – За что спасибо?

– Ты выложилась, – пробормотал Грэм мне в макушку, – Сделала невозможное, но выложилась полностью. Не влей они в тебя почти всю свою силу, ты могла бы проваляться в коме несколько лет. С меня-то толку сейчас никакого.

– А что я такого сделала? – вконец растерялась я.

В коме? С чего бы? Да, я не сразу поняла, что нужно делать, мой дар не открылся по первому требованию, но потом ведь вроде все было правильно. Я просто знала, как надо и шла по этому пути. Ничего особенного. Или…

– Ты сказал, что его нельзя спасти, – обвиняюще уставилась я на Канта.

Сейчас я почему-то точно знала, что это Кант, и именно он до этого не верил в то, что я смогу Грэму помочь.

– Это и было невозможно, – ответил мне Грэм, – До сегодняшнего дня считалось, что оборотня можно вывести из состояния бешенства только в первые мгновения приступа. А у меня приступ начался еще в круге. Минут десять точно прошло, прежде чем ты начала лечить.

– Но ты же не перекинулся!

– Я не мог. Сумасшествие Белого Огня сбило все инстинкты в одну кучу. Мое тело забыло, как надо трансформироваться. А разум взбесился. Меня нельзя было спасти, Елена, – и он снова повторил, – Ты сделала невозможное.

– А они? – я хмуро покосилась на эльфов.

– А они спасли тебя, – улыбнулся, наконец, Грэм.

– Как? – я требовательно уставилась на близнецов.

– Силу свою тебе отдали, – поморщился Зантар.

– Жадина! – добавил Кант.

Я снова подумала, что же сделало их для меня различимым.

– Ага-ага! Все высосала! Как в тебя только столько влезло! – закивал Зантар.

– Не понимаю, – я потрясла головой.

– У тебя планка минимального наполнения магической энергией такая, что на трех магов средней руки хватило бы, – проворчал Кант, – А ты выбухала на эту псину все до капли. Если бы ты не очнулась, через пару минут тут уже три тела валялось бы. Мне вот интересно, – задумчиво добавил он, – Сколько магов нужно выкачать до донышка, чтобы полностью заполнить твой ресурс. Мы ведь только из комы тебя вытащили, а сами чуть не вырубились.

– Стой, – встрепенулась я, – А почему же у меня тогда с Шетой ничего не вышло?

– Она не оборотень, – пожал плечами Зантар, – Наверное, ты с твоей силищей только оборотней лечить и можешь, – и добавил, хихикнув, – от всего на свете, талантливая ты наша.

И тут до меня дошло.

– Я… я вас различаю… – близнецы переглянулись, – Вы разные… изнутри… я теперь это вижу.

– Мы же эльфы, – удивленно посмотрел на меня Кант, – а ты, вроде, должна видеть только оборотней.

– Нет, Кант, – он вздрогнул, – вас я вижу тоже. Значит… Может, я смогу помочь Шете? Теперь… когда научилась. Мы должны пойти в Библиотеку!

– Нет! – хором взвыли все трое.

– Но почему?!

– Не сейчас, Елена, – ответил Грэм, – тебе понадобится время, чтобы восстановить свой запас сил полностью. Тебе ведь снова придется столкнуться с безумием. А ты пока слишком слаба.

Мне показалось, что он что-то недоговаривает. Я наконец-то, сообразила посмотреть на почти прикрытое шторами окно, за которым уже вовсю сияло солнце.

– Который час?! – завопила я, – Сколько я была в отключке?!

– Часа три, – виновато вздохнул Зантар, – Мы не сразу поняли, что тебе нужно просто влить такое аховое количество силы. Когда первый раз не помогло, мы испугались, что тут дело в другом. Это потом Грэм попытался тебя трансформировать, и когда не смог, определил, что ты еще не восстановилась.

– Что там случилось?! – потребовала я ответа, – Не верю, что за это время Рената и Син ничего вам не сообщили! Что с Шетой?!

Ответом мне было скорбное молчание.

– Говорите!

– Может, кофе попьем? – пряча от меня глаза, спросил Кант и с трудом поднялся, – Помогает при восстановлении. Проверили уже.

– Действительно, – Грэм аккуратно ссадил меня со своих коленей и тоже поднялся.

При этом он продолжал меня поддерживать, словно я собиралась упасть на ровном месте. А я чувствовала себя вполне нормально. Не прекрасно, конечно, бывало и получше, но, то, что со мной происходило, не было слабостью. Так, легкое утомление.

Кант помог брату встать, и они, цепляясь за стеночку, поплелись на кухню.

– Я так понимаю, разговор предстоит долгий и безрадостный, – вздохнула я, предчувствуя плохие новости.

Когда кофе был готов, я узнала о трагедии произошедшей этой ночью в Библиотеке. Я сама удивилась тому, какой всплеск патриотизма вызвала у меня эта новость. Не уже ли я стала настолько оборотнем, что предана уже не только своему волку, но и всему их народу?! Странное ощущение. А может, все дело в том, что Грэм тоже очень переживал по этому поводу. Я чувствовала, что он душой рвется в горный Карталисс, чтобы лично переловить всех предателей. Слава Богу, что у него есть приказ привести меня, а сделать этого он пока не может.

– А что, все-таки с Шетой? – спросила я, видя, что они старательно избегают этой темы.

– С Шетой… – близнецы переглянулись, – Ну… физически все в порядке.

– Физически? – переспросила я.

– Ну, да. Когда ее принесли к Эвриду в бессознательном состоянии, старый вояка, недолго думая, просто отрубил ей голову.

– Что?! – мне стало дурно.

– Это ты здесь и сейчас так реагируешь, – хихикнул Зантар, – а ты представь, что с Марком было, когда это у него на глазах произошло. Марта говорит, он чуть голыми руками старика не придушил.

– Вы что, издеваетесь? – вызверилась я.

– Она ни разу не видела, – пояснил непонятно что близнецам Грэм.

– Не видела чего?! – заорала я.

– Как работает магия Серебряной леди, – пояснил Кант, – Она защищает от насильственной смерти. Убитый тут же вываливается из портрета в галерее, излечившись от ран. От физических ран.

– Это что, со всеми так? – мне в голову закралось нехорошее подозрение.

– Только с теми, кого нарисовала Марта. Это и есть ее защита.

– Значит, я совершенно напрасно здесь выкладывалась? Грэм умер бы и снова возродился в Библиотеке?

– Грэм умирал не от насильственной смерти. Бешенство естественно для оборотней. Он не возродился бы.

– Так убили бы! Он бы потом как новенький вернулся!

– Нет, – покачал головой Кант, – Ты не понимаешь. Грэм был болен естественной болезнью оборотней – бешенством. Он и вернулся бы с ней. В лучшем случае можно было предположить, что он излечится от влияния Белого Огня, но его бы это не спасло. К тому же после Шеты и этого уже нельзя утверждать.

– Да что там с Шетой, в конце концов?!

– Алена, мы не знаем, что с ней вообще произошло. На нее повлияла магия Белого Огня, магия генома. Такая магия впечатывается в ткань мира. Это не лечится целителями. Физически Шета совершенно здорова. Она осталась молодой сильной кентаврицей. Но ее разум, соприкоснувшийся с Белым Огнем, помолодел на пару десятков лет. Умственно она пятилетний ребенок. Саламандры в ужасе. Белый Огонь в их исторических летописях никогда не действовал ментально, только физически. Завтра в Библиотеку прибывают ученые, которые постараются разобраться, можно ли ей вообще помочь.

– Пятилетнего ребенка?..

– Да. И она ничего не помнит. При нормальном воздействии Белого Огня, как объяснял мне Хан, – продолжал Кант, – молодеет только тело, а разум остается прежним. А здесь все наоборот. Такого никто вообще не припомнит.

– Боже мой… – невольно вырвалось у меня, – А может я смогу?

– Это не сумасшествие, Елена, – Грэм взял меня за руку, – Это повернутое вспять время. Нам остается только надеяться, что через двадцать лет она снова станет такой же, как была.

Вождь Предреченный

– Марк! – прекрасная фейри дотрагивается до моей руки, – Не терзайте себя так, Марк.

В ее глазах – материнская ласка. Почему-то рядом с ней я чувствую себя маленьким и защищенным. Но я огромен. Сейчас – совсем не так, как буквально несколько часов назад, но я все еще неуклюж и неповоротлив. Никак не могу привыкнуть к своему новому телу, к тому, как управляться с ним. Я не знаю, как сидеть, как лечь, как встать. Не самое приятное ощущение. Кажется, Годзиллу я чувствовал лучше, чем собственный лошадиный круп. А Гектор еще говорил что-то о моей врожденной грации! И все же мое новое тело мне нравится намного больше прежнего. Удивительно, но впервые за много лет я нравлюсь себе. А грация приложится. Я научусь.

Господи, о чем я думаю? О ерунде. За сегодняшнюю ночь случилось столько всего, но рядом с Мэгги я расслабляюсь и даже могу улыбаться. Впрочем, Шете я улыбался тоже. Сквозь слезы. Что происходит с человеком, который вдруг стал кентавром? Или что происходит с кентавром, который слишком долго был человеком? Я никогда не умел плакать. Так откуда взялись слезы в ответ на детский взгляд на ставшем вдруг наивном лице? Почему я плакал, увидев ребенка в совершенном теле взрослой кентаврицы?

И почему я забыл о своей неуклюжести и отвратительной координации, когда убивал Эврида? Я бы убил его, если бы не Мэгги и Гектор. Я нес Шету на руках, и в душе теплилась ничем неоправданная надежда, что ее отец совершит чудо и вернет ее мне. А он вынул меч. Я никогда не умел драться и при всей скандальности своего взрывного характера не отличался кровожадностью. Но его собирался убить. Без тени сомнения, без жалости. Просто потому, что в моих глазах сам факт его существования был нонсенсом.

Потом я извинился. Когда понял. Но так до конца и не поверил. И меня до сих пор гложет сомнение, что если бы нам удалось привести Шету в чувство обычным способом, она очнулась бы нормальной. Эврид принял мои извинения с олимпийским спокойствием. Единственный его комментарий к инциденту заключался в том, что если меня хорошо натренировать, я стану лучшим бойцом современности. Тогда мне снова захотелось его убить. Я не понимал его равнодушия к собственной дочери. Я чуть не бросился за ним следом, когда он, кивнув, развернулся и пошел прочь.

– Он никогда не проявит открыто своих чувств, – рука Гектора легла мне на плечо, – Он слишком много терял, чтобы показывать, что еще может скорбеть о чем-то. Но поверьте, Марк, я не хотел бы сейчас оказаться на его месте.

Мудрый человек Гектор.

Мэгги увела Шету, а он пригласил меня в странное место, которое здесь именуют кухней. Впрочем, Библиотека вообще странное место.

Я стараюсь заставить себя думать о Джесси и радоваться за нее, но мысли снова сползают не в ту сторону. Шета. Шета, Шета, Шета… я старый дурак. Я стыдился того, что мне нравится смотреть на ее личико на мониторе, старался убедить себя, что совсем не скучаю, когда она пропала на несколько дней. И не думать о том водовороте чувств, который захватил меня, когда она, хмурая и сосредоточенная единственный раз вошла в мой кабинет. И о легком румянце на ее щеках, когда она, наконец, смогла сосредоточить на мне свое внимание. Я действительно старый дурак…

– Марк! – Мэгги садится напротив меня.

Я не знаю, куда делся Гектор, но мне совершенно не хочется уходить из его кабинета. Хотя, надо, конечно, ознакомиться поближе с Библиотекой и посмотреть, наконец, на отведенные мне апартаменты.

– Я хочу поговорить с вами о вашем сыне, Марк.

Питер… Я предал Питера. Я все-таки сбежал в этот мир, оставив его на растерзание того, не магического.

– Вы хотите взять свое обещание обратно? – усмехаюсь я.

– Нет, Марк, если вы будете настаивать, я приведу сюда вашего сына. Но есть кое-что, что вам следует понять.

– Конечно, Мэгги.

Мне следует понять очень многое. Несмотря на то, что я сам предсказал свой и Джесси переход в этот мир, несмотря на все рассказы и предупреждения Шеты, я все еще многого не знаю. И понимаю еще меньше.

Фейри устраивается поудобнее, словно готовясь к долгому объяснению. Потом вдруг задумывается, роется в столе и достает альбом и карандаши.

– Я буду рисовать вас и рассказывать. Вы же не против?

– Ваши рисунки – это защита?

– Да, Марк, и вам она нужна.

– Думаете, я сам не справлюсь?

– Обязательно справитесь. Вы сильная личность. Но от стрелы в спину лучше подстраховаться, согласитесь.

– Уме вы тоже нарисовали?

– Конечно. Я же как раз от нее. Зашита нужна всем, Марк. Вот только не все ее заслуживают.

Ладно, пусть рисует. Защита! Я снова вспоминаю просвистевший в воздухе меч, который отсек Шете голову, и вздрагиваю. Значит, теперь главное не сойти с ума в этом сумасшедшем мире, и тогда мне гарантирована спокойная смерть от старости. Вот только я не уверен, нужна ли она мне.

– Мэгги…

– Да, Марк?

– А если я сам решу расстаться с жизнью, это тоже будет насильственная смерть?

– Не знаю… – она пожимает плечами, – Как-то такое пока никому из моих защищенных не приходило в голову. Нужно будет спросить у Гектора. Или у Хана. Он не только сильный и талантливый маг, но и блестящий теоретик. Хоть и любит поприбедняться.

– Я спрошу, Мэгги.

– Марк…

– Что?

– Пожалуйста, зовите меня Мартой. Я знаю, моё имя в разных языках произносится и сокращается по-разному, но я привыкла к тому, что я Марта.

Я понимаю, что она хотела сказать что-то совсем другое, но передумала. Хмурится. Мысль о самоубийстве не нравится ей совершенно. Но она не упрекает меня. Почему? Доверяет? Или просто ей нужно осмыслить и такой способ избежать ее защиты? Мне действительно предстоит понять еще очень многое. Эту фейри, например. Что заставляет ее прятаться здесь от своего собственного народа? Как я понимаю, эльфы спят и видят, как получить ее в свою столицу. Ее там будут носить на руках, поклоняться. Может именно это ее останавливает?

Опять мои мысли уносит куда-то в сторону.

– Хорошо… Марта. Так что вы хотели мне поведать?

– Поведать?

– О Питере.

– Ах, да… Питер… Марк, вам не следует забирать его, пока он не вырастет.

– Почему?!

– По нескольким причинам. Да, я знаю, вы очень беспокоитесь о том, что однажды он станет толстым и неповоротливым и может возненавидеть из-за этого весь мир. Но ведь вы справились. Так почему вы думаете, что Питер окажется слабее вас? Думаю, он тоже справится, как и вы. К тому же, нет необходимости ждать, пока его разнесет во все стороны. Вы говорили, что с вами это произошло только годам к тридцати. А нам важно, чтобы мальчик вырос в том мире, а не в этом.

– Почему?

– Во-первых, это только мое личное наблюдение, но тот мир каким-то образом усиливает магические способности. Нерастраченная с детства магия словно аккумулируется в своем носителе, а потом преображается в нечто совершенно новое, неведомое даже этому волшебному миру. Или просто гипертрофируется.

– С чего вы взяли?

– Все просто. Я – не только Серебряная леди, то есть защищающая жизни, я еще и порталы открываю так, что никто в этом мире пока понять не может, как это у меня получается. Вы – сильнейший предсказатель. То, что в своем пророчестве вы назвали по именам, или, скорее, рангам, и меня, и Риоха, и Джесси – явление уникальное. Обычно пророчества кентавров хоть и точны, но не указывают на конкретных личностей. А ведь вы только пришли и еще не успели открыть в себе других способностей. То же самой с Аленой. Мы знали, что она – целительница, но никто не ожидал, что она окажется в состоянии излечить то, что во веки веков считалось неизлечимым. И какие еще она преподнесет сюрпризы, пока не известно. Рената – вообще отдельный разговор. Вы знаете, что ни один гномий артефакт не работает в нашем мире? Ее работают. Поначалу, до того, как она пришла сюда, гномы опасались, что ее артефактам не хватает силы, но потом… Ее Канон Подгорья изменил сам образ жизни гномов. Они стали больше путешествовать, более терпимо относиться к визитам в свои пещеры других народов. Даже торговище перенесли под землю! Что станет с народом гоблинов, когда Джесси доберется, наконец, на родину предков, мне даже трудно предсказать.

– Я понял вас э-э-э… Марта. Но, видите ли, за несколько часов пребывания в этом мире, я едва ли стал таким уж его патриотом, чтобы беспокоиться о том, что он не получит еще одного запредельно сильного мага. Жизнь и спокойствие сына для меня важнее.

– Я понимаю, – улыбается эльфийка, – Может, даже лучше, чем вы думаете. Я ведь тоже оставила там дочь. И двоих внуков.

– Внуков?!

Марта смеется так искренне, что я даже не обижаюсь.

– Мне пятьдесят семь лет, Марк. Я была больной старухой, когда пришла сюда и получила вечную эльфийскую юность.

М-м-да! Ей удалось меня смутить. Как-то ни разу не пришло в голову поинтересоваться, кем была прекрасная фейри в прежней жизни.

– Кстати, Уме тоже оставила сына. У него совсем не оказалось магических способностей, а как живут здесь обычные люди, вы, наверное, уже знаете. Но то, что я вам сейчас объяснила, это лишь мои домыслы, хотя и не лишенные оснований. А есть еще ваш выбор между тем, что вы можете, и что хотите дать своему сыну. А точенее две причины, по которым для него самого предпочтительней перейти в магический мир взрослым. Во-первых, образование. Да-да! Не смейтесь! Навыки и умения технологического мира позволяют сориентироваться в магическом намного быстрее местных жителей. К тому же их магическая теория настолько заумна с нашей точки зрения, что учиться ей надо годами. Зато имея багаж хотя бы среднего образования техногенного мира, разобраться во всем гораздо проще. То образование позволяет нам как бы мыслить иначе, что ли. Вы сами скоро поймете. Ну, и наконец, последнее, Марк. Вы – Вождь Предреченный. Вы пришли сюда, чтобы расколоть народ кентавров надвое. Кто-то пойдет за вами, а кто-то останется верен Тиону. Вам предстоит война, Марк. А Тион не погнушается взять заложника, дайте ему только повод. Вы готовы рискнуть жизнью Питера?

Черт, похоже, она меня сделала. Я не был готов к такому повороту. Я действительно думал лишь о новом, лучшем для меня и моего сына мире, но не брал в расчет, что свое место под солнцем мне здесь еще надо отстоять.

– Думаете, лучше дать ему закончить колледж?

Фейри кивнула. А я задумался, что будет думать обо мне Питер все это время. Для того мира я исчез из собственного закрытого изнутри кабинета. Представляю, что сейчас творится в моем офисе. На меня и так косились после ухода Джесси. Официальной версией было, что она встретила в Египте любовь всей своей жизни, вышла замуж и категорически отказалась возвращаться в Англию. Не знаю, чем бы все кончилось, если бы я не попросил милых дам о встрече с ней. После этого я получил два письма от девушки, якобы из Египта. Тогда страсти немного поулеглись. А теперь при таинственных обстоятельствах исчез я сам.

– Марта, вы можете сделать кое-что для меня в том мире?

– Конечно, Марк.

– Я дам вам номер банковского счета моей жены и коды доступа своего собственного. Переведите, пожалуйста, все деньги на ее имя.

– Не глупите, Марк. Я вам для этого не нужна. Ступайте в мою квартиру и сделайте все сами.

– Действительно…

– Можете даже письмо отправить. Вам же главное на глаза никому не показываться.

– Вы меня спасаете.

– С чего бы это? – удивленно хмыкает эльфийка.

– Да я почему-то решил, что обрубил все концы.

– Мы сделаем все, чтобы не обрубить концы полностью, Марк, – говорит она как-то слишком серьезно.

– Это вы о порталах?

– Да. Скорее бы уже здесь в Библиотеке все успокоилось, и ученые саламандры разобрались с этим вопросом. Надеюсь, сегодня…

– А куда, кстати, делся Гектор?

– Общается с Пресветлым Владыкой. Скоро начнется церемония выбора и посвящения.

– Речь идет о его приемнике?

– Угу… – Марта перестает рисовать и задумчиво смотрит в пространство, – И чего он такую проблему делает? Ясно же, что это должен быть Вел…

Потом встрепенувшись, она смотрит на свой рисунок.

– вас очень легко рисовать, Марк. Вы на редкость цельная личность. Кстати, я вас не задерживаю?

– С чего бы? Мне совершенно нечем заняться. Я даже обустроиться на новом месте не могу, потому что не знаю, где мои апартаменты.

– Так пойдемте, поищем! – вскакивает она.

– Вы уверены?

С одной стороны мне не хочется злоупотреблять ее временем, да и Гектор не велел ей выходить из этих комнат, а с другой, ее компания мне сейчас явно предпочтительней, чем общество Эврида.

– А как же грозящая вам опасность?

– Ой, Марк, не слушайте Гектора, не становитесь таким же перестраховщиком! Это же Библиотека! Уж со мной-то точно здесь ничего не может случиться.

– Вы такая особенная? – усмехаюсь я.

– Нет, просто она знает, что я ее люблю. Она этого не допустит. Идемте же! Я обещала Джесси, что заберу у них Шету примерно через час. Как раз успеем устроить вас на новом месте.

– Идемте.

Я прячу глаза и стараюсь подавить вздох. Маленьких детей нельзя оставлять одних, им нужен присмотр. Все сразу поняли и приняли это, и словно смирились. Обязанности распределили. Вот только мне слишком сложно видеть в Шете маленькую девочку.

Интерлюдия

Поручение матери-настоятельницы совсем не обрадовало сестру Епифанию. Не то что бы ей не хотелось спуститься в деревню. Конечно, хотелось! Вот только книги и записка, что попросила матушка передать новому приору церкви святого Христофора, оттягивали руки. Не хотелось Епифании идти в церковь. Точнее, не хотелось встречаться с падре Эрнесто. Но ведь не объяснишь это матери-настоятельнице! Да и не сильна была Епифания в объяснениях. Будь на месте Эрнесто падре Витторио, она была бы только счастлива навестить своего кумира. Но почтенный клирик скончался на восемьдесят третьем году жизни в начале зимы, а вместо него прислали этого странного, с недобрым взглядом человека.

Но не поняла бы матушка страхов глупенькой Епифании, нет, не поняла бы. Она ведь и посылала в деревню именно ее не только потому, что уж слишком непосильным стало в последние годы такое путешествие для остальных далеко не юных сестер, но еще и из любви и глубокого понимания любопытной натуры самой молодой из находящихся у нее в подчинении монахинь. Мать-настоятельница по сей день относилась к Епифании, как к ребенку. И хотя прошло почти тридцать лет с тех пор, как она подобрала на дороге избитую до полусмерти девочку, о которой в последствие так и не смогла узнать ничего, даже имени, но наивный взгляд и умственное развитие пятилетнего ребенка не позволяли ей видеть в этой монахине взрослую женщину. И с чего бы вдруг Епифании бояться идти в рыбацкую деревеньку, когда все ее там знали и относились по-доброму? Никто никогда не напугал и не обидел бы ее там, и уж тем более не поверила бы мать-настоятельница, что Епифания может испугаться священника.

Знакомая тропинка весело сбегала с крутого склона, и Епифания решила забыть о странном и пугающем отце Эрнесто. Рассветное солнце золотило склоны, поросшие уже довольно высокой травой, легкий ветерок гнал по ней волны, словно и не трава это была вовсе, а море, на которое Епифания так любила смотреть. Она шла, улыбаясь цветущему миру, напевая про себя псалмы и думая о том, как было бы хорошо, если бы ее снова встретил в церкви падре Витторио.

Когда мать-настоятельница впервые взяла ее с собой в поселок, Епифания все еще боялась людей и пряталась от прохожих за широкой рясой своей спутницы. Но едва они подошли к дому падре, матушку кто-то окликнул, и она, наказав девочке идти в дом, обернулась на зов.

Войдя и услышав голос, Епифания так испугалась, что спряталась. Но этот голос был добрым и спокойным. В нем не было ни угрозы, ни гнева и потихоньку она заслушалась, с трудом понимая слова, лишь ловя непонятные ей, наполненные убеждением и размышлениями вибрации. Тогда, в первый раз, падре Витторио показался ей древним старцем, но его голос был наполнен любовью к Богу и всем созданиям его, и Епифанию потянуло к нему. Походы в деревню стали любимым развлечением, разнообразием в монотонной монастырской жизни. Епифания готова была целыми днями полоть маленький церковный огородик, прибираться по дому или перебирать крупу ради долгих монологов падре Витторио. Самому же священнику, по большому счету, не нужны были слушатели, когда он готовился к проповедям или размышлял о промысле господнем. Но восторженный взгляд умственно-отсталой девочки заставлял его чувствовать себя истинным носителем слова Божия.

Не глядя под ноги, Епифания поскользнулась на мокрой от росе траве, не удержала равновесия и, проехав вниз по склону пару метров, больно ударилась копчиком о камень. Ей захотелось расплакаться, но, поблагодарив Господа за данный свыше знак, как ее учили, она лишь потерла ушибленное место, не понимая, в чем именно нужно этот знак видеть. Непоседливые мысли унеслись прочь от воспоминаний, и Епифания снова вспомнила о странном телефонном звонке и неожиданном поручении матери-настоятельницы.

Смотритель Гектор

– Вы рано, Пресветлый владыка, – ну не могу не подпустить шпильку, хотя и так удивлен, что он поторопился всего лишь на час.

– Я хотел поговорить с тобой, Гектор… – многозначительно произносит он, – До церемонии.

– Я весь внимание, ваше величество.

– Я виноват перед тобой.

Ого! Новости! Пресветлый извиняется. Что это с ним такое? Но я не позволяю своей челюсти упасть. Надо соблюдать протокол. Впрочем, не верю я его льстивым извинениям.

– Я не вижу вашей вины, пресветлый.

– Я слишком поторопился утвердиться в эльфийском праве. Прислал не тех кандидатов.

– Если вы о том, что один из них родственник Энгиона, другой спит и видит, как бы избежать предложенной должности, а третий – предатель, то да. Могли бы найти кого-нибудь и получше.

Я не собираюсь его щадить. Думаю, его извинения предназначены именно для того, чтобы уговорить меня оставить хоть кого-то. Увы, мне придется его порадовать.

Ирэльтиль горько усмехается.

– Ты никого из них не оставишь?

– Почему же. Думаю, среди них есть юноша, подающий большие надежды. Правда, Библиотека его не приняла, но я надеюсь, это только вопрос времени.

– В самом деле?!

Боги, какое облегчение написано на его холеной физиономии! Что же заставило Ирэльтиля так нервничать, что он даже лицо не держит? Или это тоже игра?

– Разве не на это вы рассчитывали?

– Я рассчитывал, что ты сдашься и отпустишь Серебряную леди в Сентанен.

– Я не хозяин леди Маргарите, Пресветлый владыка, и уж тем более не держу ее здесь силой. Думаю, вы уже поняли, что подобный подход к ней неприменим.

– Понял, понял… Гектор, Леди Маргарита необходима мне в Сентанене. Да что я говорю! Не мне! Всем нам. Это слишком важно, чтобы потворствовать ее капризам! Помоги мне! Помоги мне уговорить ее!

– Вы сделали все возможное, чтобы она вам отказала. Не думаю, что Серебряная леди покинет приделы Библиотеки, пока над ней висит тайте-айелен. Вы дали ей понять, что она – пленница, Пресветлый, а она этого не потерпит. Снимите заклятие тогда, пожалуй, сможете уговорить ее хотя бы подумать над вашим предложением.

– Тайте-айелен невозможно снять так быстро! Оно накладывается на век, не меньше!

– Значит, подождите, пока это можно будет сделать.

– Гектор, ты не понимаешь! Разве тебя самого не возмутило, что я прислал в Библиотеку одного из сподвижников Энгиона? А я не знал! Я действительно этого не знал! Без серебряной леди я никогда не смогу отделить зерна от плевел. Ее надо учить природной и ментальной магии. Разобравшись в ментальном фоне, она сможет сама определять, кто предатель, а кто нет. Ведь никто, кроме нее не может их покарать!

Не понял! Марта, карающая предателей? Он что, собирается сделать из нее палача? Я был лучшего мнения об Ирэльтиле. Как он только до такого додумался?!

– Вы действительно думаете, что Серебряная леди согласится на это, Пресветлый?

– У нее нет выбора! – заносчиво заявляет Ирэльтиль.

– Выбор есть всегда, владыка. Даже из ваших кандидатов мне пришлось сделать выбор. И если Серебряная леди нужна вам в качестве палача для предателей, я сделаю его снова и на этот раз не выпущу ее из Библиотеки, даже если она сама этого захочет!

– Гектор, она должна понять…

– Вы с самого начала не пытались ей что-то объяснить, Пресветлый, а просто поставили перед фактом. Так что ничего она вам не должна. Вы оказались перед необходимостью стравливать одних эльфов с другими и предпочитаете делать это чужими руками. Но вы выбрали не ту кандидатуру. Леди Маргарита никогда не станет казнить по вашему приказу!

– Ты забываешься, Гектор! Ты полагаешь, что Библиотека дает тебе чуть ли не абсолютную власть, но это не так. Ее создали перворожденные, и, если понадобится, они же ее и уничтожат!

– Попробуйте, – я пожимаю плечами, хоть мне и не нравится маниакальный блеск в его глазах, – Энгион уже попытался.

– Энгион выступил против Конвента, и Конвент поддержал Библиотеку. Но он не вмешается, если эльфы будут разбираться со своей собственностью.

– Сначала докажите Конвенту, что это ваша собственность. Не думаю, что такая идея понравится кому-нибудь.

– Я разберусь с Конвентом! Где мои подданные, Гектор? Время церемонии близится. Оставь себе того, кого выбрал, а остальных я забираю, – Ирэльтиль вскидывает голову, давая понять, что разговор окончен.

– Как прикажете, Пресветлый владыка.

Я кланяюсь и невозмутимо покидаю комнату, но в душе у меня все кипит от злости. Я прожил жизнь анахоретом, не вмешиваясь в политику и интриги сильных мира сего. Но сегодня я готов свернуть горы. Фарияру придется почтить меня своим визитом, болен он там или нет. Надо срочно найти Сина и отправить за конунгом. Кошка придет сама, никуда не денется. Еще мне нужен будет Марк. Он пока не вождь, но станет им через год, а я сумею заставить остальных потянуть время. И надо поторопить Уме. Действительно, все равно же вырастит эту жемчужину, так чего тянуть. А Лилею я просто нашлепаю, если понадобится.