Текст книги "Вечная история (СИ)"
Автор книги: JulyChu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Ч2, глава 7
Дорес приехала в субботу.
Вечер пятницы накануне её появления оказался непростым. После работы Бриг, как обычно, поехал в школу. Настроение портилось по мере того, как подходила к концу тренировка, и нужно было вести Рика домой. Заканчивалась очередная неделя, когда Бриг давал самому себе очередное обещание остаться с Марией и переступить через выросшую между ними пропасть, но понимал, что опять не готов к этому. Не потому что Мария потеряла свою привлекательность, но из-за глупого, нерационального чувства, что он несвободен и как-то еще связан с бывшей женой. Мысль, что все эти годы Рони продолжала быть его женой, засела глубже и сильнее в его мозгу, чем факт, что они с недавнего времени в разводе.
Высадив Рика около дома, Бриг позорно сбежал, вернее, уехал, придумав какую-то ерунду про приглашение к сотруднику на обмывание нового назначения.
Настроение после бегства и очередной лжи было паршивое, и вместо дома Дантон оказался в баре и позволил себе напиться. Второй раз за короткое время он сильно выпил. После встречи с прошлым намечалась не слишком положительная тенденция. Он снова выпил, не до потери памяти, но до состояния, когда идешь домой, приблизительно вспоминая, где живешь и тебе все равно, какие сновидения решат разделить с тобой постель.
Сновидения.
Снимать по пьяни девушек Бриг отучился еще в Юности.
Неудивительно, что пробуждение утром в субботу было тяжелым и малоприятным. Тем более что в гудевшей голове раздавался настойчивый звонок.
Звонил, звонил…
Кто-то настойчиво звонил во входную дверь.
Ругаясь себе под нос, натянув джинсы, и в футболке, в которой спал, Бриг открыл дверь, чтобы увидеть перед собой стройную, смутно знакомую молодую женщину с длинными русыми волосами до пояса, с ребенком чуть больше годика на руках и девочкой лет четырех за руку. Рядом с ними стоял большой чемодан.
– Здравствуй, Бриг, – проговорила женщина, пока застывший у порога хозяин квартиры пытался сфокусировать на нежданных гостях зрение, – ты нас помнишь? Я – Дорес, это Мик и Анис. Нам больше некуда идти.
Дорес поразила Брига своим спокойствием, хотя это могло быть еще одним из множества лиц Отчаяния. Мик спал в гостиной на широком диване, Анис тихонько играла рядом с братом на полу с куклой, и на кухню доносилось тихое пение. Кукле тоже пора было спать. А Бриг и Дорес сидели друг напротив друга с чашками горячего кофе в руках и молчали, каждый по-своему переваривая прозвучавшие ранее слова.
Женщина должна была бы волноваться, ожидая решения малознакомого человека, но она оставалась спокойной. Только наслаждалась горячим напитком, тишиной кухни, тем, что могла какое-то время просто посидеть.
Бриг прислушивался к детскому голосу в гостиной и ловил себя на том, что ему нравится звук играющего в его доме ребенка.
Можно было задаться рассуждениями, почему жизнь Джоша должна была рухнуть именно после того, как они снова встретились, а не в какой-то другой момент за прошедшие десять лет. Почему тот сохранил бумажку с адресом Брига и отдал её жене. Почему именно Бриг стал для незнакомой женщины и её детей последней надеждой, островом, к которому они выплыли из беспокойного шторма, уничтожившего привычную им жизнь.
Джош был арестован по подозрению в махинациях с недвижимостью, все его имущество оказалось конфисковано или описано для оплаты долгов. В том числе то, что Дорес считала своим – квартира, машина, даже драгоценности, которые находились теперь в маленьких целлофановых пакетиках с пометками оценщика. Более того, оказалось, что некоторые бумаги, которые жена подписывала по просьбе мужа, грозили и ей самой судебным разбирательством.
– Кажется, я нарушила подписку о невыезде, но мне негде было жить с детьми и все последние деньги ушли на билеты, чтобы приехать сюда.
На некоторое время на кухне установилась тишина, прерываемая тихим пением девочки, игравшей в комнате. Дорес избегала смотреть на Брига, вместо хозяина квартиры изучая опустевшую чашку у себя в руках. Словно гадала на кофейной гуще.
– Места хватит, – раздался, наконец, голос Брига – я живу один, и вы меня не стесните. В понедельник займемся выяснением всех официальных дел, и что можно сделать, чтобы оградить вас троих от неприятностей. А сегодня пойдем по магазинам. Моя холостяцкая квартира не рассчитана на маленьких детей и их молодую маму. – Бриг улыбнулся, отметив, что необычная ситуация его забавляет. Неважно, каким поворотом судьбы принесло к порогу его дома этих трех людей, он был рад их появлению.
После его слов Дорес наконец сняла маску спокойствия. Сначала дрогнули красивые губы, потом исказилось болью лицо, налились слезами глаза и, закрыв лицо ладонями, женщина сгорбилась и заплакала.
* * *
Решение встретиться с Китом и Джошем пришло после разговора с Красавчиком. Бриг понял, вернувшись в город Детства, чтобы найти Рони, он переступил возведенные когда-то границы между собой нынешним и собственным прошлым, и глупо было бы прятаться наполовину.
Пока он узнавал, где будет проходить девичник собиравшейся снова замуж жены, ему сообщили и адреса двух старых друзей. Кит все так же жил в городе, в районе серых высоток, недалеко от того места, где снимал когда-то квартиру Бриг, от их с Рони норы белого кролика.
Как и сказал Клайд, Джош владел фирмой по торговле недвижимостью. У него была жена – бывшая фотомодель, двое детей, несколько домов, и последний год он жил в небольшом городе, полном знаменитостей и дорогих машин, который находился в четырех часах езды от дома Брига. Они, оказывается, были с Джошем почти соседями.
Дантон отправился к Киту утром того самого воскресенья, когда напрасно караулил Рони у её дома, чтобы исчезнуть на некоторое время от любопытного взора соседки Таймер, слишком настойчиво искавшей себе занятия в саду.
Он не удержался, чтобы не заехать сначала в старый двор, где снимал квартиру. Казалось, время остановилось на этих улицах, в этих дворах, даже краска дверей, свежая после ремонта, осталась такого же цвета. Наверняка, серые камни дорожек и цементные ступени еще помнили шаги парня и девчонки, расплескивавших на них переполнявшую их любовь. Две свечки света в сером колодце. Они были счастливы в кроличьей норе.
Кит оказался дома. Как и Мари и их сын, пятилетний мальчуган с большими испуганными глазами. Плохо, отметил Бриг, плохо, если у ребенка такой затравленный, испуганный взгляд.
Прошедшие годы щедро отметились на обоих родителях. Кит казался гораздо старше своего возраста, был высохший, как ивовый прут, с нездоровым синюшным лицом, испещренным ранними морщинами. Белки его глаз густо оплетала неровная сетка из лопнувших кровеносных сосудов.
Мари, наоборот, расплылась и выглядела, как женщина, у которой нет времени и желания заниматься собой.
– Бриг?
Как-то равнодушно, не удивляясь, проговорил Кит, пристально изучая гостя.
– Говорили, что тебя пристрелили еще лет десять назад. Рад, что жив и хорошо выглядишь. А мой богатый родственник, как видишь, так и не приехал, – ухмыльнулся он, – может, он адреса перепутал? Нашел, как всегда, тебя, Воронёнок? – голос весельчака Кита казался бесцветным.
Но слова…
Неужели Клайд был прав, и его друзья, все ребята, которые росли рядом с Бригом на улицах Аэродрома, ему завидовали? Даже Кит? Забавный, смешной, влипающий в неприятности Кит? И Мари? Потому что в её взгляде, обращенном на Брига, не было радости, скорее, напряжение и даже злость.
Дантон шагнул внутрь их квартиры с решением помочь. Потому что у него была такая возможность. Потому что это станет оплатой долга за то, что он, как Черный Ворон, собирал капли везения, проливавшееся на улицы Аэродрома редким грибным дождем, ничего не оставляя другим.
Данное в тот день самому себе обещание оказалось непросто выполнить, но Бриг продолжал верить, что у них есть шанс: у него, Кита, Мари, их сына. Что его настойчивое желание им помочь завершиться успехом.
Несколько недель спустя Дантон уже привык регулярно разговаривать с Мари по телефону и справляться в клинике о лечении Кита. Малыш находился в дорогом реабилитационном центре. Бриг настоял на самом долгом сроке лечения, чтобы повысить шанс на стойкую ремиссию. И на психологах. С Китом в центре, и с Мари и их сыном в городе работали психологи. Наркотики разъедали, прежде всего, душу и пока не будет залечена душа, настоящего выздоровления можно не ждать.
Встреча с Джошем состоялась позже и была совсем другой.
Бриг поехал к нему через пару недель после возвращения домой, когда немного пришел в себя от потери и пытки бессилием что-то изменить.
На этот раз его встретила искренняя радость друга детства, а потом началось яркое шоу красивой жизни.
Большой, богато обставленный дом.
И не один, есть еще квартира в Большом Яблоке и пентхаус в городе Детства, в самом центре, в самом чертовом центре.
Машины? Да на любой вкус, время года и настроение. Жена предпочитает кабриолет и её любимица – это двухдверная Бэнтли.
А жена! Дорес – бывшая фотомодель, хотя разве может быть такая красавица бывшей? Она бы вернулась опять к работе, но Джошу не хочется, чтобы на голый зад жены пускали слюни чужие мужчины.
А дети… у него замечательные дети в одежде от Гуччи.
И шепотом, только для Брига, с сальной, самодовольной улыбочкой – любовницы, любые, самые красивые, если Дарт захочет, он подберет по его запросам.
Вечером был самый дорогой ресторан. Джош заказывал еду и покупал выпивку, одна бутылка которой стоила едва ли не половину зарплаты Брига, и без умолку болтал. А Дантону было скучно, почему-то не отпускали мысли о Рони, наверняка она сейчас где-нибудь на островах в дорогом ресторане и отеле наслаждается медовым месяцем с новым мужем.
На красочной выставке Джоша не хватало счастья. Бриг знал, как оно выглядит в глазах любимой и любящей женщины, и не увидел этого света у Дорес, не было его и в лице Джоша. Только безумное шоу богатства и достатка.
Уезжая в ночь после ужина в ресторане, он не захотел остаться еще на один день. Бриг протянул Джошу листочек со своим адресом и телефонами. На всякий случай.
И не мог даже предположить, как быстро им воспользуются.
И кто.
* * *
Первая неделя после приезда Дорес выдалась сумасшедшей и в тоже время стала лучшей после развода. Давно Бриг не чувствовал себя таким живым и необходимым. Да, он был всегда нужен Марии и Рику, но чувства эти давно стали более спокойными, размазавшись на четыре года, а с Дорес и её детьми все было впервые, остро, неотложно, потому что пришлось приложить немало усилий и задействовать все знакомства, чтобы выбить для нее разрешение жить у Дантона до официального суда и принятия решений. Бригу даже пришлось снова взять свободный день и съездить в тюрьму, где держали Джоша, а еще встретиться с адвокатами, прокурором, представителями банка.
Джош казался таким раздавленным и потерянным, что Бриг даже не стал обвинять его в том, что старый друг подставил жену и создал ситуацию, в которой главными пострадавшими могли стать его собственные дети. Зачем? Если Джошу суждено это понять и прочувствовать вину, это случится без помощи Брига и его слов.
Сэм Дулит, к которому Бриг заявился утром понедельника просить отгул и помощь, наградил Дантона настолько выразительным взглядом, что память сложила его в коллекцию самых драгоценных воспоминаний.
– Вот скажи, Дантон, это у тебя от затянувшейся холостяцкой жизни? Хотя в этих стенах работает много заядлых холостяков. Фильм «Привычка жениться» смотрел? Глядя на тебя, хочется сморозить что-то типа – привычка собирать женщин с чужими детьми… Твоя личная жизнь с некоторых пор становится все интереснее и интереснее. Как Мария на прибавление в твоей квартире отреагировала?
– Пока никак, – поморщился Бриг, – я скажу ей, когда вернусь, сейчас главное решить официальные вопросы, потом обустраивать совместную жизнь.
– Ну, ну, – протянул Дулит, – если только совместную…
Ворчун Дулит не ограничился подписью на отгул, но и помог Дантону решить все вопросы, воспользовавшись своими многочисленными знакомствами и связями в сферах закона. Так что к концу первой недели после приезда Дорес, её статус и положение детей были вне опасности.
Оставались только финансовые трудности и неизвестность, к каким решениям придет суд, насколько тяжелым окажется бремя долгов, доставшихся Дорес от мужа. Но это был вопрос времени. Пока же можно было заняться обустройством быта.
Гостевая комната квартиры Брига стремительно поменялась, вместив не только дополнительную мебель в виде двух детских кроваток, но и кучу вещей, сопутствующих маленьким детям. Вся его квартира вдруг наполнилась ароматом молока и сладостей, а еще детским смехом, иногда плачем, возней и мелкими ссорами маленьких детей.
Как и говорил начальнику, Бриг рассказал Марии о своих квартирантах в первые же дни после их приезда. Он ожидал скандала или слез или непонимания, но Мария и Рик приняли появление Дорес на удивление спокойно и пожелали быстрее с ними познакомиться, чтобы помочь с детьми и поддержать жену Джоша.
Знакомство прошло тоже спокойно, и пусть сначала чувствовалась со стороны обоих женщин некая сдержанность и даже настороженность, но в их отношении друг к другу не было признаков вражды или ревности. Рик же принял появление в доме Брига маленьких детей с восторгом и с искренним удовольствием играл с Анис. Даже не испытывал страха остаться наедине в комнате с маленьким Миком.
Мария предложила Дорес помощь с поиском садика для дочки и обещала свозить бывшую модель на несколько интервью и фотосессий для трудоустройства. Первые же выходные ужинали все вместе – большой и странной, ни на что не похожей, семьей.
А Дулит, с некоторых пор принимавший активное участие в судьбе подчиненного, стал называть Брига арабским шейхом.
Претерпев внезапные изменения, жизнь быстро вошла в колею с элементами нового времяпровождения и забот.
Бриг возвращался с работы не в пустой дом, а к накрытому столу и к малопонятной болтовне Анис о прошедшем дне, привык обсуждать с Дорес её успехи и неудачи. По дороге из Управления он стал часто заезжать в магазин, чтобы купить маленькую игрушку, апельсинов, иногда что-то сладкое или маленький букет цветов.
В выходные Бриг и Дорес ходили с детьми в парк и на детские площадки. И хоть это казалось неправильным, Дантон чувствовал себя отцом семейства, пусть чужого, словно выданного ему во временное пользование.
Бригу было приятно, что случайные люди на улице думали о них, как о семье, дети липли к его рукам, словно давно его знали, а на лице Дорес сияла иногда искренняя улыбка.
Красивая, спокойная Дорес вызывала в нем чувство глубокого уважения. Тем, что не сломалась, потеряв все и лишившись роскоши, к которой привыкла, что не тонула в жалости к самой себе, а старалась вернуться к работе и строить новую жизнь. Тем, что не потеряла способность видеть и ценить маленькие радости. Искренне радовалась хорошему вечеру, смеху детей, когда Бриг подбрасывал их в небо, мороженому, которые уплетали вчетвером на открытой террасе парка.
– А чему ты удивляешься, – пожала плечом Дорес, когда Бриг сказал ей об этом.
Они как раз сидели в кафе, поедая мороженое.
– Я же детдомовская. Родителей не помню, погибли в автокатастрофе. Эмигранты из Хорватии. Я чудом осталась жива. Заново училась ходить и говорить на чужом мне языке уже в приюте. Поменяла кучу приемных семей. Все было, и плохое, и хорошее. Можно сказать, что мне больше везло. Благодаря внешности и с помощью некоторых людей стала моделью, строила карьеру. Неплохо зарабатывала. Так что мне не привыкать ценить маленькие радости и начинать с нуля.
Бриг внимательно смотрел на молодую женщину перед ним, отмечая упрямую линию губ, внимательный взгляд. Если бы он сразу был внимательнее, то мог бы заметить на её лице признаки внутренней силы, упорства.
– Я ведь и с Джошем жила не потому, что он был богат и безумно красиво ухаживал. А потому, что увидела в нем обозленного парнишку с белыми крыльями мечты, желавшего подняться до высот. Вот только крылья оказались бумажными и испытание богатством слишком сложным.
– Если тебе больно об этом говорить, не надо, – остановил Бриг, дотрагиваясь ладонью до сцепившихся над столом рук жены Джоша.
Но Дорес покачала головой.
– Он не плохой, Джош. И даже причиняя боль другим, делал это не со зла или желания ранить, а потому что не мог предвидеть последствия своих действий. Он просто заигрался золотыми шарами и утонул в роскоши. Вседозволенности. Всегда был безрассудно щедр. Со всеми – мной, детьми, приятелями, сотрудниками, любовницами, обливал всех реками роскоши и баловал. А сам спешил попробовать все, что сверкало и горело…
– Ты его любишь?
– Люблю, хотя никогда больше не прощу. Наши пути разойдутся, как только закончится суд.
У Брига больно защемило сердце.
Никогда…
Безвозвратность одного решения, какого-то поступка.
Будущее, в котором нет места тому, кто когда-то был очень дорог.
– Бриг, ты же, наверное, очень одинокий человек, если тебе так нравится с нами возиться? – настала очередь Дорес задавать неудобные вопросы. – В любовь ко мне и моим детям с первого взгляда, извини, не поверю.
Дантон рассмеялся.
– Ну и зря. Я действительно влюбился в вас, получается не с первого, а второго взгляда, когда вы на лестничной площадке перед моей дверью стояли. Никогда не знал, что иметь большую семью, это так здорово. Мне нравится, что пока вы рядом со мной, я могу вам помогать. И надеюсь, что принимать участие в вашей жизни буду и дальше.
Подбежала Анис, требуя пойти к качелям, прерывая разговор взрослых. Она показывала рукой в сторону дорожки парка, по которой шли Мария и Рик. Рик нес связку шаров, которые и привели в восторг девочку.
– Я очень рад, что у вас складываются хорошие отношения с Марией, – бросил Бриг между восторженным лепетом Анис. Они собирались провести остаток дня все вместе, семьей шейха, как говорил Дулит.
– Мария умная женщина. И она знает, что делает. – В голосе Дорес сквозило неодобрение, и слова оказались непонятными Бригу, но времени спросить, что она имела в виду, пока не было.
Часы, проведенные рядом с чужой женой и детьми, лечили раны от потери. Как бы ни напоминала ситуация украденное счастье, Бриг наслаждался суетой в квартире, беспорядком, устроенным маленькими детьми, приготовлением еды на несколько кастрюль.
Чем сильнее его тянуло после работы домой, тем больше сомнений появлялось во взгляде Дорес, и она усиливала поиски работы и жилья. Дантон уговорил их остаться в городе и в любом случае искать квартиру поближе к его.
– Что тебя волнует? – спросил он однажды после уютного семейного ужина.
Дорес сомневалась, начинать ли разговор, но потом решилась на откровения. За что Бриг вновь испытал чувство уважения к этой красивой, хрупкой, но такой сильной женщине, переворачивающей все его представления о фотомоделях и людях, зарабатывающих на жизнь собственной красотой.
– Ты слишком сильно к нам привязываешься, Бриг. Это неправильно.
– Дорес, я действительно к вам очень привязываюсь и не хочу, чтобы пришлось отвязываться. Ты для меня как сестра, которой у меня никогда не было, а Мик и Анис замечательные дети, какое бы место для них я ни пытался назвать, они мне стали очень дороги.
– Ты пытаешься залечивать нами какую-то свою боль, – безжалостно настаивала Дорес, – когда ты приехал впервые к Джошу, то был похож на человека, который после долгой болезни только что вышел из больницы и пытается снова начать жить.
Бриг вновь поразился прозорливости женщины, сидевшей перед ним, и решил ничего не скрывать, поведав историю двойного развода с одной и той же женщиной. Самой дорогой и теперь потерянной навсегда.
Дорес слушала, не перебивая и не добавляя к рассказу собственных мыслей и суждений. Только в её взгляде появилось еще больше задумчивости.
– Как видишь, у тебя нет причин стараться как можно быстрее уйти из моего дома и моей жизни. Я все равно вас теперь далеко не отпущу.
– Я не хочу, чтобы из-за нас ты принимал неверные решения.
– Что ты имеешь в виду?
Но запас откровений Дорес на этот вечер закончился, и последние слова остались пока для Брига не разгаданной загадкой.
* * *
– Рони, не вой, это же еще ничего не значит, – проговорила Дейзи, протягивая подруге большое мягкое полотенце, но в её голосе присутствовала непривычная для Ре растерянность.
– Ты же, кажется, говорила о том, что у него женщина намного старше и со взрослым сыном?
– Не намного, но старше, и да, с сыном, – уже привычно лила слезы Рони,
– Это не она, – убежденно сказала Дейзи, беря в руки одну из фотографий и внимательно рассматривая.
– Хо! – вынырнула из соленого озера Рони. – Конечно, это не она. За прошедшее время ей вряд ли бы удалось так быстро и удачно омолодиться и обзавестись маленькими детьми.
– Значит, это не его дети.
– Ре, ты до одури проницательна сегодня, – Таймер злилась на подругу, чуть ли не впервые за время их дружбы. Наверное, от отчаяния. – Конечно, это не его дети, они даже на него и не похожи.
– Ну, в таком возрасте может быть непонятно, на кого они похожи, – успокоила Дейзи, не обратив внимания на резкость Рони, все так же перекладывая с места на место фотографии.
– Ты, со своим маниакальным желанием быть матерью-одиночкой, этот твой бывший муж, с маниакальным желанием собирать чужих детей. Кажется, вы действительно стоите друг друга.
– Я больше не хочу быть матерью-одиночкой, – призналась Рони, закрывая лицо полотенцем, – и одна не хочу быть! Только кажется, я опоздала со своими желаниями.
– Ничего ты не опоздала. Вокруг него чужые женщины с чужими детьми, а ты своя и беременна не от кого-то другого, а от него самого. Не кажется, что у нас в руках серьезные аргументы? Надо ехать и заявлять свои права на этого мужчину.
Рони отчаянно замотала головой
– Я не могу, не могу, не могу так… И посмотри на эти фотографии, он на них улыбается! Он счастлив. Без меня-я-я-я…
Полотенце вновь скрыло Таймер от внешнего мира и пристального, возмущенного взгляда подруги.
– Тебе не кажется, что за последние недели ты выплакала больше жидкости, чем за всю предыдущую жизнь? – задумчиво спросила Ре.
– Кажется, – кивнула Таймер вместе с полотенцем.
– А мне кажется, что пришло время брать себя в руки и бороться за свое счастье.
Рони опять замотала головой, все еще не вылезая из спасительного куска ткани.
– Крис хорош, пытается сделать тебе больно. Сначала выбрал себе новую пассию из соседнего кабинета, теперь, выясняется, не бросил следить за Бригом.
– Мне все равно, Дейзи, – Рони наконец открыла заплаканное лицо и высморкалась, – мне совсем не больно, не обидно от того, что он делает. У меня нет приступов ревности. Наоборот, хочу, чтобы он был счастлив и забыл меня поскорей.
– Как же все-таки правильно, что ты не вышла за него замуж, – только и смогла сказать Дейзи.
– Да. И ведь я даже думала, что любила. Выключенным сердцем. А когда появился Бриг, оно снова стало способным болеть.
Слезы закончились, как и желание спрятаться от фотографий на столе, на которых Бриг держал за руку чужую женщину, такую стройную и красивую, как на рекламных щитах, и обнимал чужих детей.
– Я, кажется, знаю, что мы будем делать, – тихо проговорила Ре, – пора узнать о твоем бывшем муже как можно больше.
* * *
Ре оказалась предана своим словам и через пару дней созналась подруге, в чем был план. С помощью мужа Дейзи наняла хорошего частного сыщика, дав ему задание собрать полный материал на Брига, пока он был Дартоном, и с тех пор, как стал Дантоном.
Рони хотела было возмутиться самоуправству Ре, но поняла, что хочет узнать побольше о Бриге. Может, тогда она сможет справиться с призраками прошлого и решить, что делать дальше. Принять судьбу такой, куда она завела её сейчас, или попытаться что-то изменить?
На сбор информации ушел целый месяц, бесконечный, мучительный июль, после чего невысокий полненький мужчина неопределенного возраста после пятидесяти передал Ре и Таймер толстую папку с историей жизни Брига – то, что можно было узнать по документам, фактам, зафиксированным событиям.
Подруги, обдуваемые легким прохладным ветром, читали записи, рассматривали фотокопии документов на террасе кафе с прекрасным видом на реку.
В какой-то момент Рони поняла, что Дейзи подозрительно шмыгает носом, а у нее самой, наоборот, совсем не было слез. Она жадно впитывала истории из прошлого, накладывала их на свои воспоминания, иногда дополняя, иногда корректируя. Дольше всего Таймер изучала листки с информацией о смерти Сэга, его похоронах, аресте Саймона, Кита, событиях, случившихся в тот короткий промежуток времени между тем, как она увидела Брига из окна автобуса в объятиях какой-то девчонки, и до того момента, как вернувшись домой нашла записку, в которой говорилось, чтобы она переезжала жить к родителям. Рони даже достала ручку из сумки и чертила линии и кружочки на салфетке.
– ДжульетТа, которая не Та… – проговорила Дейзи и, подозвав официанта, заказала себе яблочный торт со взбитыми сливками. – Я заслужила, – бросила она в ответ на немой вопрос Рони. – Ты заставляешь меня последнее время сильно нервничать, а это плохо для фигуры.
И проглотив первый кусок торта, мечтательно закатила глаза к небу.
– Значит, твой Ромео на войне оказался… Два ордена, контузия, три ранения… Наша Родина высоко ценит возможность начать жизнь с чистого листа. Еще кусочек торта исчез за пухлыми губами Дейзи.
– Все так же считаешь, что он тебя бросил, как надоевшую игрушку?
Рони помотала головой так, что непонятно было, подтверждает она слова подруги или отрицает. Потом своей ложечкой от кофе Таймер стащила немного взбитых сливок с тарелки подруги.
– Заслужила, – ответила она на возмущенный взгляд Ре. – Прозвище его на Аэродроме было Воронёнок. Бриг удивлялся, за что? При его внешности… Кто выдумал? – Рони задумчиво крутила ложечкой в чашке кофе, давно растворив сливки. – Я вспомнила что-то. Его мать однажды набросилась на меня в магазине, требуя наш адрес, и в разговоре назвала сына Воронёнком, который всегда её конфеты в доме находил. – Таймер недоуменно смотрела на подругу. – Это что получается, мать от ребенка сладкое прятала и сама же ему прозвище придумала за то, находил?
– Вот дерьмо, – проговорила Ре и, зачерпнув своей ложкой большой кусок сливок, плюхнула его в чашку Рони и добавила: – Тебе пора завязывать с кофе. И с дерьмовыми воспоминаниями тоже заканчивай, а не то я сама отправлюсь искать твоего Брига с большим леденцом под мышкой. – Что собираешься теперь делать? – спросила Дейзи еще через некоторое время, едва ли не впервые отдав инициативу подруге.
– Хочу поехать по некоторым местам, – Рони кивнула в сторону развороченной папки. – На Аэродром, на кладбище.
– Зачем?
– Не знаю, Дейзи, просто хочу увидеть эти улицы, на дом посмотреть, где он квартиру потом снимал. Мне это надо.
– А потом?
– Потом я поеду к нему.
Дейзи заметно расслабилась, перевела дух, показывая, что на самом деле была напряжена.
– Я очень рада, что ты начинаешь снова верить в себя, – улыбнулась она. – ДжульеТА, которая не Та, потому что наша Вечная история закончится хорошо.
* * *
Первая часть плана Таймер была выполнена быстро, с помощью машины, водителя в лице Дейзи и бутылки воды под мышкой, потому что Рони начало подташнивать. Но потом, когда были заказаны билеты на самолет, токсикоз ворвался в жизнь беременной жестоким, безжалостным гостем.
Рони было настолько плохо, что она не могла отойти от дома, и процесс приема пищи превратился в испытание.
Будущая мама позеленела, похудела, её глаза получили обрамление из темных кругов, а постель и унитаз стали лучшими друзьями и самыми ненавистными врагами.
О поездке не могло идти и речи, и Дейзи почти переехала жить к подруге, пытаясь не позволить ей истаять, как утренний туман, и прикладывая немалые усилия для того, чтобы беременность Рони продолжала быть тайной на работе и для родителей.
– Это все из-за глубоких переживаний, – бурчала Ре.
А Рони в какой-то момент впала в панику. Теперь, когда в голове она уже почти вернула Брига, появился страх снова потерять ребенка. Несколько дней даже пришлось провести в больнице, где будущую мамочку смогли привести в более хороший вид и успокоили, сказав, что хоть у нее и тяжелая форма позднего токсикоза, но развитие ребенка идет без нарушений и организм уже начинает привыкать к гормональным перегрузкам. Парочка недель покоя – и будущая мама сможет вернуться к нормальной жизни.
Так что Рони пришлось брать отпуск и, выдумав для непосвящённых сильное кишечное расстройство, заняться своим здоровьем. В результате поездка к Бригу отложилась еще на некоторое время. Хотелось приехать к нему не зеленой тенью, а цветущей, красивой женщиной, носившей под сердцем его ребенка. Страх опоздать уступил место решимости занять свое место рядом с Бригом Дантоном.
Её мужчиной.
И Рони была готова отодвинуть всех возможных на него претенденток.
* * *
Была пятница, Мария забрала Брига с работы, потому что попросила помочь выбрать новую печку для барбекю, взамен прогоревшей на прошлой неделе. Кроме того она задумала обновить подушки для стульев на улице и купить маленькую пластмассовую песочницу в виде раковины для детей Дорес. Бриг улыбнулся, вспомнив садик Клайда. Быстрая цепочка воспоминаний привычно кольнула сердце. Ему все еще было больно, больно, больно. Качнув головой, он вернул свои мысли к настоящему – большому мега-центру, почти городу, переполненному покупателями, и к Марии, спрашивавшей совета.
Ужинать он остался у Штерн.
Но его мысли возвращались к Дорес. Неугомонная женщина прикладывала слишком много усилий, чтобы как можно скорее начать жить отдельно. Её даже не пугало то, что дети маленькие, а услуги няни или сиделки вместе с квартплатой будут съедать большую часть заработка. На данный момент Дорес удалось заключить лишь кратковременный контракт на фотосъемку, но она сразу начала активно искать себе квартиру. Хорошо, что Бригу удалось уговорить её остаться в районе недалеко от него и делить расходы на проживание, пока она не станет финансово независимой.
Сегодня жена Джоша скинула ему по факсу фотографии небольшой квартиры. Кажется, переезд случится очень быстро.
Брига страшила мысль, о том, что Дорес и дети исчезнут из его квартиры, оставив её пустой, а его самого наедине с этой пустотой и тупой болью в душе. Он не хотел больше жить один.
Почувствовав его настроение, Мария стала проявлять чуть больше инициативы, чаще появляясь рядом, привлекая Брига к решению маловажных проблем в её собственной жизни и доме, как например, сейчас. Словно напоминала, что она всегда рядом и останется с ним, даже когда Дорес начнет жить отдельно.
