Текст книги "Вечная история (СИ)"
Автор книги: JulyChu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Как возвращаться со всем этим к Солнечной девочке?
Бриг полез в карманы и понял, что несколько минут назад опрометчиво остался без денег и пошел к Клайду. Красавчик, у которого, кроме полуслепой бабушки, никого из родственников не осталось, все еще жил на окраине Аэродрома. Район их несчастливого детства потихоньку менялся к лучшему, так что нежелание друга искать другое место жительства, которое обязательно повлечет за собой увеличение расходов на квартплату, было понятным.
Бригу открыла высокая смазливая девушка с длинными, ниже пояса, волосами.
Женщин себе Клайд выбирал постарше и в соответствии с платежеспособностью. Он редко приводил их домой, только если мог что-то выгадать на жалости к прошлому. Но чаще всего принадлежность к Аэродрому не добавляла положительных черт к образу безжалостного сердцееда и держалась от любовниц в секрете. Судя по длинноногой русалке, открывшей дверь, бывали у Красавчика знакомые не только для улучшения финансового положения, но и для души и тела.
– А его нет, – протянула девушка, томно улыбаясь.
– Тогда дай мне денег. Потом скажешь Клайду, что заходил Дарт.
– Ну, я не знаю, – запела русалка.
Бриг нетерпеливо перебил:
– На кухне в шкафу слева, третий ящик, под салфетками. Там всегда есть долларов тридцать. Неси все, что найдешь.
Выражение лица гостя или же его настойчивый голос, наконец, возымели действие, и Русалка, обиженно поджав пухлую нижнюю губу, уплыла в сторону кухни, чтобы вскоре вернуться.
– Не считала, – она сунула в руки Брига несколько бумажек. – Что сказать Клайду? Что Дарт его ограбил или что принуждал меня к сотрудничеству? – девушка застыла в эффектной позе, подчеркивая двусмысленность своих слов.
– Что хочешь, то и говори,
Бриг уже бежал по ступенькам вниз.
Два часа спустя он заливал холод и боль последних дней у Сары. Где еще было топить подобные эмоции, как не в сердце Аэродрома? В баре было многолюдно, шумно, непривычно. Последние годы Дартон редко бывал в подобных местах и редко выпивал, но сегодня вечером не мог остановиться. Хотелось хоть на короткое время забыть все, что произошло с того момента, как он открыл дверь своей квартиры и увидел на пороге мать.
Он должен был быть совсем в другом месте, дома, рядом с Рони, своей Солнечной девочкой, которая любит его и которую любит он. И плакать от боли надо было на её плече, выть от обиды рядом с ней, а не под орущую музыку, в пестром море чужых людей. Бриг осознавал это, но не мог заставить себя пока вернуться домой. Ему не хотелось, чтобы Солнечная девочка увидела его раздавленным и потерянным. Его руки еще пахли безобразной смертью Сэга. Разве он сможет рассказать о ней Рони? А как иначе объяснять свое состояние и то, что исчез из дома без предупреждения? Снова обманул, после всех обещаний правды. Ненавидя ложь, Рони может не простить ему очередного обмана. Обидеться, что не поделился с ней своей бедой. Увидеть в этом недоверие, когда Бригу хотелось закрыть её от мерзости и грязи.
А еще выглядеть рядом с ней сильным! Решать её проблемы, а не приносить тяжелый груз своих. Он всегда стыдился своих родителей, а после того, что случилось, это чувство стало еще сильнее.
Нет уж.
Лучше он напьется этим вечером до благостной потери памяти, а завтра возьмет себя в руки и начнет все сначала. Вернется домой «из командировки». Он сможет придумать что-нибудь правдоподобное.
Бриг был так погружен в свои мысли, что не сразу понял, что кто-то трясет его за рукав и кричит, пытаясь переорать громкую музыку.
– Кит, откуда? – недовольно проговорил он.
Малыш сел рядом.
– Ты видел Саймона? Радостную встречу заливаешь?
И беспокойно заерзал на высоком барном стуле, оглядываясь.
– Никого я не видел. И не твое дело, что я заливаю. – Бриг был резок, как никогда не позволял себе со своими друзьями. Рассказать о смерти отчима придется, но не в этот день, когда никого не хотелось видеть, особенно Малыша, от которого на километр разило неприятностями, а чаша терпения Брига и так была переполнена.
– Ну, ты же здесь… – растерялся парнишка, – вот я и подумал…
Бриг отвернулся, хотелось въехать Малышу в челюсть, лишь бы тот замолчал. Лишить его возможности говорить, потому что он наверняка скажет что-нибудь, чего Дартон не хотел слышать.
– Да что с тобой случилось, Дарт?
– Мои проблемы, – прорычал сквозь зубы Бриг. В этот момент пучок белого света упал на лицо Кита, выдавая маску отчаяния и блеск слез в глазах.
Кажется, кому-то было не лучше, чем ему самому.
Дартон поморщился и сел обратно, подозвав жестом бармена.
– Выпьем, – кивнул он Малышу, – сегодня угощает Клайд. – И на вопросительный взгляд друга добавил: – Правда, он об этом пока не знает. – И приготовился слушать то, чего не хотел услышать.
Малыш подтвердил слухи, о которых говорил Роман. Новые друзья Саймона пытались забрать на себя каналы сбыта наркотиков Аэродрома, предлагая более дешевый товар. Но кость оказалась новой собаке не по зубам, и похоже было на то, что старые хозяева слили полиции информацию против объявившихся конкурентов, потому и начались аресты.
– Я боюсь, Бриг, я так его боюсь, – признался Кит. – Это не тот парень, что спас нас два года назад, взяв на себя вину. Это даже не тот Саймон, что вышел из тюрьмы. Он на загнанного волка похож. Давида помнишь, парня с соседней улицы, что раньше у Романа работал, Саймон его тоже к перевозкам товара привлек? Так вот, когда Еврейчик понял, что за товар ему подсунули, он приехал к Саймону и выбросил все ему под ноги, а через день попал в больницу с переломанными ребрами, расквашенным лицом и сотрясением мозга.
Кит ныл, что не решился на то же самое. Что слишком долго делал вид, что не подозревает, что кроме шмоток перевозит еще и совсем другое. Если бы у него хватило смелости отказаться, разозлить Саймона, то лежал бы сейчас на больничной койке, как Давид, глотал таблетки, а не трясся от страха скорого ареста. А теперь Саймон бесится и пытается замести следы.
Бриг молчал. У него не было ни слов, ни желания говорить.
Остались только очень простые желания.
Есть, он, кажется, так и не ел ничего с самого утра, не считая горсти орехов в баре.
Выпивать, потому что забвение так и не наступало.
Все-таки врезать кулаком в лицо Малыша, чтобы тот замолчал и оказался в больнице, о которой мечтал.
Спать? Нет, какой бы сильной ни казалась усталость, ложиться было желательно, когда отключится память и способность мыслить.
Сбоку разбился фужер. Бриг обернулся и увидел рыжую девицу, строившую ему глазки уже почти весь вечер. Она была симпатичной. Напоминала конопушками Марию Кита.
Сам Кит исчез в туалет: договорился о своей судьбе до рвотных позывов. Бригу было наплевать. Он осушил стакан виски и порылся в кармане, пересчитывая остатки денег. На две порции спиртного хватит, но потом… А собственно, Бриг совсем не знал, что потом. Он не подумал про «потом», когда начал алкогольный забег за забвением.
Рыжая пересела поближе. Назвалась Соньей. Первым желанием было послать её куда подальше, и Бриг развернулся, чтобы нагрубить, но натолкнулся на сочувствующий взгляд. Девчонка больше не строила глазки, не заигрывала, в её взгляде было тепло, и улыбка показалась ласковой.
– Как тебя приложило-то, бедненький, – прошептала рыжая. – Поезд, что ли, раздавил?
Бриг качнул головой и вдруг выдал все, что думал о жизни. А потом начал рассказывать про родителей, жену, которую он, парнишка с Аэродрома, был недостоин.
Такого количества ругательств Дарт не использовал за всю жизнь. Его монолог мог бы свернуть уши грузчика в порту и грубияна-тренера, но рыжая лишь опустила голову на ладони и участливо слушала. Не перебивая.
– Пойдем ко мне, а? – предложила она, когда Бриг закончил.
Он был чертовски пьян, но еще помнил, кто он такой, и помнил про Солнечную девочку, которая верила в него. Бриг любил её больше всего на свете.
А потом кивнул рыжей и с трудом поднялся на ноги. С помощью девчонки вышел на улицу.
Сначала они ехали в пустом автобусе.
Рыжая что-то щебетала, повиснув на его плече, пока Бриг пытался заснуть. Резко затормозивший автобус заставил пассажиров встрепенуться. Дартон посмотрел на девчонку рядом с собой и в свете уличной иллюминации, что проникал в салон, увидел, что у нее зеленые глаза. Как у его жены.
– Рони… промычал Бриг.
– Сонья, – поправила рыжая, – но тоже сойдет, какая разница?
– Мне надо домой, – пробормотал парень, поднимаясь. Автобус как раз остановился на остановке, и Дартон вывалился на улицу, едва удерживая равновесие.
Как же по-свински он все-таки напился. Куда теперь идти? Может, к Клайду? Но в его квартире плавала кровожадная сирена. Где жил Клиф, Бриг не мог вспомнить. Джоша нет в городе. Вот это он сглупил…
Девчонка застыла у Брига подмышкой, поддерживая неустойчивого кавалера. Дарт похлопал по грудному карману, достав сигарету. Последний месяц он стал покуривать, втайне от тренеров.
– Отведи меня домой, – попросил он рыжую, и она довольно закивала головой.
– Да, да, мы идем домой.
– К Рони.
– Сонье, – смеялась девчонка, широко улыбаясь и закатывая глаза, – сейчас поймаю машину, а то мы так с тобой никуда не дойдем.
Мимо них прогромыхал трамвай.
И откуда было Бригу знать, что в нем ехала его жена.
Глава 17
В комнате зазвонил телефон.
Рони выскочила из ванны, прихватила полотенце и, оставляя на полу мокрые лужи, подбежала к телефону.
– Алло?
В трубке шипело и трещало.
– Бриг? – Рони была уверена, что за треском и шипением должен непременно скрываться голос мужа. Трубка рычала и сопела в ответ, потом начались гудки.
Рони положила телефон на место и минуты три терпеливо ждала звонка, пока не покрылась гусиной кожей от холода, а на полу под ней не образовалась лужа воды. Расстроенная, она поплелась обратно в ванную. Горячая вода немного успокоила. Но только взбилась пена, как снова зазвонил телефон.
Все повторилось с той лишь разницей, что на голове и плечах Рони лежали мыльные айсберги, и когда трубка замяукала разорванной связью, рядом с налитой раньше лужицей расползалась горка пены. Захотелось разбить телефон об стену, но он молчал, равнодушный к угрозе, и пришлось отправляться обратно в ванную.
Звонок раздался, стоило коснуться ногой воды и, ругаясь, как тренер Брига, Рони поскакала в комнату.
– Алло, – прорычала она.
– Рони, – прорезался радостный голос Синти Клема, – представляешь, я уже третий раз пытаюсь тебе дозвониться.
– Синти, дура, – прокричала Рони от досады и обиды, – я купаюсь.
Совершенно неправильно было так срываться на ни в чем неповинную болтушку Синти, но обманутые надежды перепенились в раздражение и злость.
– Перезвоню, – торопливо добавила Рони и отключила телефон.
Она набрала подругу часа через два и красочным описанием беготни между ванной и коридором заслужила прощение. Синти приглашала Дартонов к себе на день рождения.
– Вечеринка будет через неделю, а послезавтра вечер для семьи и близких друзей.
Услышав сомнения в голосе Рони, подруга стала настаивать:
– Может, будет и к лучшему, если ты одна придешь…
– Это еще почему?
– Да подожди ты обижаться, – остановила Клема, – помнишь моего кузена Роберта? На прошлом дне рождения он даже за тобой немного ухаживал? Увольняется его секретарша, вот я и подумала о тебе. У тебя всегда были высокие оценки по грамматике, и ты быстро печатаешь. Работа секретарем лучше, чем котлеты по тарелкам разбрасывать.
– Я не котлеты по тарелкам разбрасываю, а тарелки разношу, – все-таки обиделась Рони. – Но спасибо.
– Ну вот я и подумала… Ты же знаешь, что Роберт не может разговаривать с девушками, не заигрывая при этом, а твой Бриг показался мне собственником.
Рони усмехнулась. Пока из них двоих собственником и ревнивой супругой оказалась она.
Из длинного зеркала на нее смотрела раскрасневшаяся после ванны девушка в домашнем халате, и Рони стала примерять на свое отражение должность секретаря. Соблазн был велик. Роберт Клема в свои двадцать восемь лет владел небольшой фабрикой по производству кремов и бальзамов. Место его секретаря сулило не только более высокую зарплату, чем у официантки в кафе, но и более приличный статус. Как к этому отнесется Бриг?
Им нужны были деньги.
– Не знаю, – призналась Рони. – Но у меня же есть еще на раздумья два дня?
– На твоем месте я не теряла бы такой возможности. В любом случае, жду на день рождения. У меня есть, что показать. Я ходила на встречу с группой фанатов Хорта и…
Рони опустилась в кресло и закатила глаза.
На следующий день после нескольких часов, проведенных в магазинах, Рони ехала домой с красиво упакованной белой мужской рубашкой, а на душе скреблись кошки, что рождественский подарок для мужа получился слишком дорогим.
– Зато и человек дорогой, – успокаивала она себя.
Сколько раз Бриг приходил к Таймерам в одежде с чужого плеча, взятой на прокат у Алекса, парня из баскетбольного прошлого мужа.
Алекс был из привычного Рони мира дорогих школ, просторных, отдельно стоявших домов в престижных районах и родителей с успешными карьерами. Он не сочетался с обычной компанией Дартона, но в круге его друзей слишком неуверенно чувствовал себя Бриг. Так что с Алексом Рони встречалась только на играх. Парень нравился ей не только манерой общаться, к которой она привыкла, но и готовностью помочь, поддержать, здоровой долей восхищения, которой он сопровождал спортивные подвиги Дарта. Но её раздражало, что он отдавал другу поношенную одежду. Одно дело взять на один раз, но за обноски с чужого плеча Рони испытывала стыд и неловкость, которые не решалась выговорить мужу вслух.
Рубашка Брига от свадебного костюма была безнадежно испорчена и чтобы перед Рождественским ужином в шкафу не появилась старая рубашка Алекса, нужно было купить мужу дорогой подарок.
Все правильно.
Правда, денег на подарок Синти больше не осталось. Придется занять у Мирей. Не у родителей же, которые хоть и не вмешивались в жизнь дочери, но слишком пристально наблюдали за молодым семейным предприятием, ожидая, когда оно прогорит.
Ошибались. Как же они ошибались.
Да, иногда Рони хотелось выть от унижения, потому что бедность, с которой ей пришлось столкнуться, казалась унизительной.
Но стоило представить себя в просторном доме, полном дорогих вещей, и без Брига, как все становилось на свои места. Так что вместо того, чтобы бежать обратно к родителям, Маленькая Таймер быстро взрослела и училась считать деньги. А их как раз оставалось совсем немного. Тех самых, отложенных как начальный капитал. Когда Рони залезла утром в шкаф, оказалось, что перед отъездом Бриг тоже побывал в заветном месте и почти опустошил его без объяснений.
Ну да ладно, все выяснится, когда он вернется.
Скорее бы.
Переключаясь между грустными и приятными мыслями – например, каким будет лицо Брига, когда он увидит подарок, и о том, что их ждет несколько свободных дней вместе после Рождества, Рони ехала на трамвае. Стемнело. На улице горели фонари, и яркая иллюминация наполняла душу ожиданием чуда. Даже моросящий дождь не портил настроения и предвкушение праздника.
Неожиданно взгляд выхватил двух людей, стоявших на улице, и Рони влепилась в холодное стекло, забыв как дышать. Хотелось бы списать увиденное на игру разноцветного освещения и тьмы, но, как назло, парочка застыла посередине острова яркого света, и ошибки быть не могло. Трамвай затормозил, предоставив пассажирке побольше времени насладиться зрелищем за окном.
На остановке стоял Бриг, пуская густой сигаретный дым. Хотя разве стоял? Он висел на крепкой девчонке, примостившейся у него под мышкой и пытавшейся остановить машину. Рони не видела её лица, но запомнила огненную рыжину волос.
Таймер едва не проехала свою остановку, потому что с момента, как увидела мужа в обнимку с девицей, она окаменела и телом и душой, теряя способность чувствовать и думать. Даже больно не было.
Боль включилась дома, когда привычные запахи и вид квартиры вернули чувствительность сердцу. Воспаленный мозг придумывал объяснения тому, что видел. Бриг был помят, растерзан, пьян, дымил без остановки сигаретой, висел на рыжей девчонке. С ним что-то случилось! Рони не знала его таким. Может, рыжая девчонка была Мари, и она везла напившегося Брига домой? А что с ним случилось, выяснится, как только они доберутся?
Сейчас уже раздастся звонок в дверь?
Квартира хранила тишину, и только сердце Рони оглушающе тяжело билось в груди.
И с каждой минутой становилось ясно, что с тишиной и болью придется остаться наедине.
Здравствуй, взрослый мир.
Не мог же быть прав отец, утверждавший, что она выскочила замуж за человека, которого совсем не знает. Который лгал ей, а, значит, способен сделать это еще ни раз.
* * *
Пробуждение соответствовало количеству выпитого накануне. Тяжелым.
Капризное забвение накрыло Брига по пути из бара. Он помнил бармена и блестящие стаканы, Кита с его слезливыми откровениями хотелось бы забыть, но не получалось. И рыжую. Дарт застонал, осознав, что лежит без одежды в чужой кровати под одеялом с незнакомым запахом.
Стыд, острый и удушающий, навалился на Брига, заставляя закрыть глаза. Как он оказался в этой яме? Как вылезать из нее, не сгорев от презрения к самому себе?
Ничего себе решил душевные проблемы, залив их до состояния беспамятства, чтобы очнуться в подобном виде и черт знает где?
Кроме того, что подсевшая к нему девчонка была рыжей, как Мари, он не мог вспомнить о ней почти ничего. Хотя… имя у нее было похожее на Рони. И глаза зеленые, напомнившие ему о глубине почти свершенного падения, и Бриг помнил, что направился после этого домой. Только реальность говорила о другом. Даже если он и пошел к Рони, то оказался у Соньи.
Так звали Рыжую…
К счастью, было похоже, что он находился один. В комнате точно, а если повезет, то и в незнакомой квартире.
Кроме тошноты моральной была и реальная, и Бриг принял физические страдания с радостью мазохиста, как наказание за вчерашний вечер. Сцены его мучений протекали в пустой квартире. Расставшись с туалетом, он искупался в чужом душе и поплелся на кухню, едва сдерживая стоны от головной боли. Каждый шаг сопровождался ударом бревна по затылку.
– Так тебе, идиоту, и надо, – сопровождал Бриг удары бревна злобным причитанием.
На столе лежала записка и пачка парацетамола.
«С добрым утром, сладкий. Ни в чем себе не отказывай».
Нажраться бы таблеток.
Нет, Брига не посетила мысль о самоубийстве!
Но он был так противен самому себе! Если бы можно было все вернуть назад или вычеркнуть несколько часов из недавнего прошлого… или хотя бы забыть. Но как раз вчерашняя попытка забыться привела в глубокую яму.
Появился внезапный страх, что над ним сыграли шутку полученные от родителей гены. Разве такого будущего хотел для себя Бриг? Он и раньше не особенно был склонен выпивать, но, похоже, это утро станет лучшим адвокатом трезвого образа жизни.
Где найти силы, чтобы предстать перед глазами Рони!? Даже если последним желанием, которое он еще помнил, было вернуться домой, и все последующее происходило без его сознательного участия, это не было оправданием предательства. Бриг сам довел себя до подобного состояния и поперся за рыжей. Идиот.
– Вот тебе, сладкий, и ядовитый плевок в душу. Собирай свои пожитки и ползи отсюда побыстрее.
Домой. К Рони!
Еще никогда Дартон не осознавал так остро, насколько она ему дорога, как купаясь в горячих волнах стыда и испытывая страх потерять её доверие и её саму.
После выпадения из обычной жизни на три дня нужно было разбираться и с колледжем, и с тренером, и с командой. Но сначала – Рони. Все остальное пока не имело значения.
Домой Бриг шел пешком. Далеко, долго. Спешить все равно было некуда, и чем больше его помятое лицо побудет на холодном ветру, тем больше шансов, что обретет нормальный вид.
Как виновному псу хочется принести хозяину тапочки, так и Бригу хотелось сделать для жены что-то приятное. Около дома он зашел в магазин, решив приготовить ужин, у касс с полной корзинкой продуктов вспомнил, что у него совсем нет денег. Выйдя из магазина с пустыми руками, Дартон направился было к кафе, где работала Солнечная девочка, но передумал. Как бы ни хотелось её увидеть как можно скорее, но отголоски тошноты и головной боли не давали забыть о том, что, скорее всего, он выглядит помятым. Лучше домой, принять еще раз душ, переодеться в свежую одежду, начистить зубы. А ужин можно сделать и из того, что найдется в холодильнике и шкафах.
Если план привести себя в порядок удался, то ни денег, ни продуктов в квартире Бриг не нашел. Оставалось только ждать возвращения Рони с работы и страдать от растущего волнения и разъедающего сердце чувства вины.
Звук открываемой двери показался очень громким.
Бриг успел уже три раза искупаться, словно вода могла смыть грязь с души, и одевался. Услышав шум в коридоре, он быстро пригладил мокрые волосы, расправил футболку и вышел в коридор.
– Привет, – проговорил он глухим от волнения голосом.
Рони снимала сапожки. Она вздрогнула и медленно выпрямилась, и лицо Солнечной девочки показалось Бригу очень бледным. Темные круги пролегли под глазами. Хотелось заключить её в объятия, закрыть от всего мира, но холодный взгляд останавливал.
– Вернулся? Не ждала раньше завтрашнего дня, – равнодушно проговорила она и прошла мимо него в комнату.
Что-то случилось. Что-то совершенно неправильное. Рони была не свойственна подобная холодность! Показное равнодушие!
Бриг молча прошел вслед за женой, наблюдая, как она достает из шкафа красное платье, купленное для Рождественского вечера, раскладывает его на кровати, подбирает к нему набор нижнего белья.
– Что-то случилось, Воробышек? – осторожно спросил Бриг.
Рони вздрогнула, как от невидимого удара и быстро развернулась. Её губы были сжаты в напряженную полоску, а в глазах застыли слезы.
– А её ты как называешь? Рыжим цыплёнком?
– Кого? – едва слышно спросил Бриг, чувствуя, что под ним расступается бездонная пропасть. Такого просто не могло быть!
– Свою подружку, к которой ездил в командировку?
– Рони? – выдохнул Бриг и замолчал.
Все.
С момента, как на пороге его дома оказалась Кэт, жизнь летела под откос, как потерявшая управление машина.
Как? Откуда? Даже в самых страшных мыслях он не мог представить, что услышал и увидел в глазах Рони.
– Выйди, пожалуйста, – голос оставался спокойным, несмотря на слезы, капающие из глаз жены, – мне нужно переодеться.
Бриг кивнул и ушел в коридор. Медленно опустился на пол и обхватил голову руками. Что делать? Как теперь объяснять Солнечной девочке, что с ним произошло? Почему он поступил так, как поступил, если самому сложно понять собственные действия? Рассказать о смерти Сэга и о том, в каком виде он его нашел? Значит, признаться в том самом недоверии, о котором говорила Рони. В том, что не захотел делить с любимым человеком большое горе. Разве это не предательство, свершенное еще до того, как он начал заливать свои печали в баре и оказался в компании чужой женщины?
И разве может стать оправданием, что он был настолько пьян, что не помнит, как попал с рыжей домой, что не собирался быть с ней, даже не знает, что случилось между ними на самом деле? Если говорить о том, как безобразно напился, то придется сказать о причине. Получался сплошной круг из недоверия и предательства. И в это болото его привело желание оградить Рони от грязи, в которой он сам оказался, и стыд перед тем, что он был её частью.
Так что Бриг сам расставил сети, в которые угодил, и из которых нужно было выпутываться и заслуживать прощение жены.
Открылась дверь и Рони вышла в коридор, бросив на него, согнувшегося на полу, быстрый и слегка презрительный взгляд, ударивший в самое сердце.
Только не презрение, только не жалость. Бриг быстро поднялся.
Он хотел спросить у жены, куда она собирается идти, но не смог. Ему было безнадежно стыдно, настолько, что не получалось найти слов для простого вопроса. Он стоял напротив Рони в коридоре и не мог отвести от нее глаз.
Такая красивая она была в этом платье, превратившем её из молоденькой девушки в яркую, привлекательную женщину. Но его Солнечная девочка казалась сейчас очень взрослой и чужой. И не только благодаря магии платья. Обида и боль нарисовали на родном лице незнакомые черты.
– Я иду на день рождения, – резко, уверенно, не оставляя места для возражений, проговорила его обычно ласковая жена. – Одна. Ты не приглашен, потому что еще день будешь в отъезде.
– Рони, – тихий голос Брига немного дрожал, – нам нужно поговорить.
– Нужно, – согласилась она, поправляя у зеркала волосы, и взяла со столика сумку. – Вот как вернешься, так и поговорим.
Откуда появилась в ней такая отчужденность, поразился Бриг. Он сделал шаг к Рони, но она остановила его гневным взглядом и выбежала из квартиры, громко хлопнув перед его носом дверью.
* * *
Колючие слезы высохли еще по дороге к Синти. Рони зашла в дом подруги, как ни в чем не бывало, и даже смогла насладиться вечером и компанией двоюродного брата Клема.
Как только она появилась, Роберт оставил остальных гостей и провел весь вечер рядом с Рони. Так что не она узнавала насчет должности, а родственник Синти уговаривал её согласиться на должность секретаря и приступить к работе в ближайшие дни. Кузен подруги оказался интересным собеседником, и если бы не раннее облысение, лишившее будущего работодателя половины волос и увеличившее круглый лоб, то Роберта можно было даже назвать красивым за прямой, хоть и крупный, нос и выразительные карие глаза. Рони беззаботно смеялась его шуткам, отрезав от себя все, что осталось за порогом этого дома. Сейчас она была на вечеринке, смешливая Рони Таймер, только что получившая хорошо оплачиваемую работу, подруга именинницы и будущая студентка юридического колледжа. И в эту игру хотелось играть подольше.
Вернувшись домой, она нашла Брига спящим у выключенного телевизора. Согнувшийся в узком кресле, с шевелюрой густых волос, с потемневшим от усталости лицом он казался юным измученным парнишкой, и Рони даже почувствовала прилив жалости. Захотелось подойти, дотронуться до его лица, коснуться губами волос, вдыхая родной запах, или хотя бы накрыть Брига одеялом. Но перед глазами всплыла картина, как он висел на рыжей девчонке в клубах табачного дыма под холодным дождем, и от жалости не осталось и следа. Только злость и обида, что он все так бездарно и некрасиво испортил…
Она бросила стопку постельного белья на диван, чтобы Бриг понял, где ему стоит ночевать, если проснется, и ушла в спальню. Спрятавшись под одеяло, Рони долго ревела, пока не забылась от усталости.
Утро началось со встречи на кухне двух не выспавшихся и помятых от короткого сна супругов. Бриг по обычаю заварил кофе и начал оправдываться. Рассказал Рони, что умер отчим, и что позавчера в дождливый вечер Дартон выпил после похорон в баре лишнего. Как оказался в компании рыжей девчонки, не помнил.
Рони слушала, не перебивая, только в какой-то момент соленые слезы полились в чашку с остывающим кофе. Внутри нее была такая каша! И вся из боли и обид. Когда Бриг замолчал, ожидая ответа, девушка молча вытерла ладонями щеки, поднялась, оставляя на столе нетронутый напиток.
– Я увольняюсь из ресторана. Если хозяин кафе отпустит сразу, то уже к концу недели начну новую работу. Секретарем Роберта Клема. Зарплата в два раза больше, чем официанткой.
– Хорошо, – сказал Бриг, поморщившись.
Если бы он начал что-то расспрашивать, то Рони наверняка сорвалась бы в крик, а так у нее не было сил на выяснения отношений. Да и о чем говорить? Она не сомневалась, что Бриг говорил правду, только не всю. Но разве это что-то меняло?
Последующие дни до самого Рождества превратились в подобие сна. Или нет, были больше похожи на кино, которое Рони смотрела со стороны. Оказывается, сильная боль может приводить к подобному эффекту отчуждения.
Молодые супруги жили как соседи, почти не разговаривая друг с другом. Встречались на кухне, сталкивались иногда в дверях ванной комнаты. Словно со стороны Рони видела, как оба замирали, случайно соприкасаясь телами, и отводили в сторону взгляды. Как краснело лицо молодой женщины, как напрягались руки молодого мужчины.
Уже через несколько дней после дня рождения Синти Рони вышла на новую работу. Линда уговорила дочь поехать вместе по магазинам, чтобы приобрести костюмы, подходящие для секретаря уважаемой фирмы. Начальник окружил новую сотрудницу вниманием и заботой, и один раз Роберт даже подвозил Рони домой. Это было неправильно, но вызывало в её душе чувство, похожее на легкое злорадство. Особенно когда Бриг увидел её выходившей из машины нового начальника, но ничего не решился по этому поводу сказать.
По ночам Рони вертелась в казавшейся огромной и холодной постели, тоскуя о близости мужа, лежавшего в соседней комнате на диване. Бригу тоже не спалось, потому что диван скрипел по полночи.
Опять же, как в кино, Рони замечала, какие взгляды бросал на нее муж, когда думал, что она этого не видит: полные тоски и желания, от которых быстрее начинало биться сердце и горячая волна накрывала тело.
Утром первого Рождественского дня, пока Бриг был в ванной комнате, Рони положила на кухонный стол красиво упакованную рубашку, написала на листочке: «Увидимся у родителей» и поспешно ушла из дома, чтобы не оставаться весь день вдвоем с мужем.
На праздничном ужине у Таймеров было много приглашенных: родственники со стороны отца, племянница Линды, семья образцового Грега, которого родители настойчиво представляли дочери как пример надежного мужчины.
Ужин начался, сменились первые и вторые блюда, а Бриг так и не появился. Рони пришлось выдумать ему внезапную командировку. А что еще было говорить под осуждающими взглядами Линды и Мартина? Потом начались танцы. В красном платье Рони кружила в объятиях Грега, чтобы забыть боль, разрывающую сердце. Даже строила своему партнеру глазки и неестественно громко смеялась, чтобы не дать себе возможность заплакать.
Она бы осталась ночевать у родителей, если бы Мартин и Линда попытались скрывать своими эмоции, но «мы тебя предупреждали» так и читалось в их усмешках.
Едва Рони зашла в темный коридор квартиры, как черная тень метнулась к ней, лишив дыхания от страха.
Бриг обхватил её лицо руками и прижался лбом к её лбу.
– Я не могу так больше! Не могу, – зашептал он. – Схожу с ума так близко и так далеко от тебя.
Сухое рыдание вырвалось из горла Рони, за которым последовал горячий, настойчивый поцелуй Брига. И она не смогла не ответить…
До боли вцепилась руками в широкие плечи, притягивая парня еще ближе к себе. Он был в новой рубашке, её подарке. Значит, собирался к родителям, почему не дошел? Из глаз потекли слезы.
