Текст книги "Вечная история (СИ)"
Автор книги: JulyChu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Глава 14
Почему Воронёнок, Роман?
Заканчивался рабочий день, вернее, сначала закончилась рабочая ночь, когда в гараже работало лишь три человека за закрытыми от любопытных глаз дверями, и теперь подходил к концу обычный рабочий день. Бриг уговорил хозяина на беспрерывные две смены – ему нужны были деньги и он собирался вернуться еще на пару дней к Рони.
Вечер был жарким и оранжево-золотым. Цыган вынес во двор стул и сидел, потягивая пиво, недалеко от заканчивающих уборку инвентаря рабочих. Он только что переговорил с Бригом о его планах, и, покачав головой, назвал парня Воронёнком. Расплавившийся от переливавшегося внутри теплым шаром счастья или разомлев от усталости и красоты вечера, Бриг решил снова пристать к цыгану с интересовавшим его вопросом.
– У меня же нет черных глаз или смоляных волос, даже длинного или изогнутого носа нет? Я же совсем не похож на птицу и тем более – ворона?
Роман окинул его изучающим взглядом и хмыкнул.
– Не похож. Да только сдается мне, что тебя не за внешность Воронёнком назвали.
– За что тогда?
– Тебе, может быть, досталась самая паршивая мать в мире, но за одно ты можешь быть ей абсолютно благодарен, она зачала и родила тебя под самыми счастливыми звездами.
– О чем ты?
– Так выпутаться из истории с угоном!
Бриг болезненно поморщился.
– Кому повезло в той истории, так это Киту.
Роман ответил не сразу, погладил свой круглый пивной живот, поправил посветлевшие от седины черные кудри.
– Мелкому паршивцу повезло, не спорю. Но работу он потерял и на пару километров ко мне близко больше не подойдет, доверия к нему еще меньше стало, а Аэродром слухами живет, сам знаешь. Да и долг перед Саймоном как был, так и остался.
– Ты и про долг его знаешь?
– Аэродром, Воронёнок… слухами полнится…
– А что Саймон? – осторожно спросил Бриг, делая вид, что его не сильно интересует ответ.
– А что с ним? Приоделся. Квартиру снял недалеко от Сары. Машину мне новую подгонял для проверки. Хорошая, добротная Тойота. Друзей только он себе неправильных в тюрьме выбрал. Чужаков Аэродром не любит.
Слова Романа успокоения не принесли. Несмотря на то, что Саймон больше не искал встреч и вроде бы принял отказ участвовать в его делах, Бриг постоянно чувствовал угрозу с его стороны. Кит, связанный с бывшим благодетелем и долгом, и новыми общими делами, о которых сам Малыш ничего не рассказывал, становился последнее время раздражительнее и беспокойней, а его взгляд все больше напоминал заячий. Джош сменил работу и часто уезжал из города, избегая контактов со старыми знакомыми. Клиф месяц назад пришел к Дартону, чтобы упрашивать поехать вместе с ним за товаром, потом встретиться с какими-то людьми, потом едва не плакал, рассказывая, что ему придется уйти с завода. А последний раз, когда они виделись, пришел в новых джинсах и в добротной обуви и хвастался деньгами.
Нет, тень Саймона незримо присутствовала рядом, оставляя Дарта гадать и выдумывать, в каком виде от него могут потребовать возврат долга. Если бы не долг прошлого и неопределенность будущего, Бриг был бы безмерно, просто-таки нереально счастлив. Хотя он и так был безмерно счастлив! Может, как раз назло темной тени неопределенности.
Десять дней у Джастины стали самым лучшим временем его жизни. Когда еще ему было так легко и хорошо? Никогда. Еще несколько часов, и он снова сможет прижать Рони к себе, утонуть лицом в её волосах, потеряться в глубине зеленых глаз, почувствовать вкус губ и растаять от горячего шепота. Когда Солнечной девочке было хорошо, она шептала ему бессмысленные слова, обрывки слов, повторяла его имя хриплым, прерывающимся голосом.
До отправления поезда оставалось еще немного времени, и Бриг решил навестить своего бывшего учителя. Того самого, что вместе с тренером сборной участвовал в его судьбе.
Даже в третьем браке у Самуэля Вержински не было своих детей. А из тех многочисленных, которых ему пришлось учить за долгие годы практики, близко к сердцу он подпустил только Брига Дартона. Мальчика с Аэродрома.
В школу неблагополучного района Вержински попал случайно и всего на полгода. Директор был старым знакомым Самуэля и просил помочь, добавив к уговорам вызов самолюбию знаменитого учителя – попробовать свои силы с проблемными детьми. И Сам согласился. Не чтобы доказать, что у него ничего не получится, а чтобы помочь старому другу.
Вержински был из семьи чешских евреев, иммигрировавших в Америку в самом начале второй мировой войны, и вырос в плотном, мягком, порой удушающем облаке материнской любви. С трудом пережив смерть матери, он три раза пытался найти ей замену в лице жен, но каждый раз неудачно. К последней жене Сам просто привык. Она его не раздражала, а это было очень важно в нервной работе с детьми.
В преподавательстве Вержински ценил возможность передать знания, а не влиять на судьбу ребенка. Для того, чтобы чувствовать себя счастливым учителем, ему требовались слушающие уши, светлые головы и восторженные глаза. Работа с неблагополучными детьми была не для него, и Сам подозревал, что будет с нетерпением ждать окончания срока, но не предполагал, насколько быстро и сильно ему этого захочется. Он задыхался в обстановке тотальной вражды со стороны учеников. Они приходили в классы не за знаниями, а самоутвердиться за чужой счет, лучше всего – за счет учителя. И Сам уже бросил надежду найти хотя бы одного заинтересованного ученика, когда обратил внимание на Брига Дартона. Мальчик привлек его сначала внимательным взглядом и робкой улыбкой, потом искренним интересом к предмету. Через месяц Сам был уверен, что Бриг Дартон являлся ошибкой судьбы, отвалившей громадную порцию математического таланта ребенку, у которого почти не было шанса этот талант использовать.
Улыбчивый мальчик стал отдушиной Сама в тяжелой атмосфере неблагополучной школы. И Дартон не переставал удивлять учителя. Например, тем, что не боялся проявлять свою заинтересованность в математике, хотя выделяться хорошими оценками и благосклонностью преподавателя было в этой школе не принято, и даже опасно. Но другие ребята Брига не трогали, словно не замечали его энтузиазма на уроках. Было в этом мальчике что-то обезоруживающее даже отчаянных хулиганов. Неужели так действовало его природное обаяние? То самое, под чары которого попал Сам.
А потом была Олимпиада, которую Бриг хоть не выиграл, но получил хорошие баллы. Сам факт, что от школы с Аэродрома нашелся участник, получил такой отклик, что Дартон заработал уважение многих ребят в классе.
Когда Сам вернулся в привычные стены элитного колледжа, то понял, что ему стала небезразлична судьба смышленого мальчика из неблагополучного района. Бриг был не самым талантливым из его учеников, но очень перспективным. Особенным его делало то, что даже самая маленькая похвала или взгляд одобрения превращались в глазах мальчишки в сверкающие бриллианты незамутненной радости, и, глядя в лицо Брига, Вержински чувствовал себя едва ли не Спасителем. Поэтому он решил вмешаться в судьбу Дартона и дать ему шанс на лучшее будущее. Через директора Сам продолжал нагружать Брига дополнительной литературой и заданиями, искал подходящие для мальчика Олимпиады, конкурсы, соискания на гранты.
Со временем оказалось, что быть Спасителем сложно. Иногда сопротивлялась среда – недостаточно было побед в конкурсах, гранты не закрывали даже половины стоимости обучения в приличной школе. Но иногда сопротивлялся сам парнишка. Когда заработали гормоны и включился дух противоречия, Саму пришлось заставлять Брига учиться. Особенно трудно стало, когда Бриг оставил школу и связался с какой-то бандой уличных мальчишек. В тот год Спасителю было так тяжело, что неоднократно появлялось желание оставить все, как есть. Помощь пришла со стороны тренера сборной по баскетболу, того самого, что сначала мешал планам Сама, обещая Бригу баскетбольную славу и обеспеченное будущее топ-игрока. Это из-за него, вернее, обманувшей мальчишку мечты, когда стало ясно, что серьезной карьеры не получится, Дартон забросил и школу, и спорт. И начал сопротивляться всем попыткам помочь со стороны Вержински. Не иначе, как чувствуя свою вину, тренер не забыл о Бриге, как о расходном материале, а продолжил принимать участие в его судьбе, стараясь помочь парню снова стать на ноги. Вместе учитель и тренер добивались, что Дартон каждый раз возвращался к учебе. Последнее возвращение Брига за парту далось совсем тяжело. Для него уже было готово место в хорошем колледже на условиях двойного гранта по математике и спорту, и оставалось только закрыть среднее образование более или менее приличным дипломом. Но Бриг стеснялся своего возраста, и ему приходилось много работать, чтобы оплачивать отдельную квартиру. Решающую роль сыграла внезапно случившаяся болезнь Вержински. Неизлечимая, неотвратимо уничтожавшая Сама изнутри, несмотря на тяжелое лечение. Бывший учитель понимал, что уйдет даже раньше, чем сможет узнать будущее самого сложного своего ученика. Оставалось верить в то, что он увидит все с небес. Парню нужно учиться. Бриг слишком умен. Еще пара лет – и шансы на хорошее будущее станут не просто шансами, а почти неизбежностью, и Вержински не постеснялся использовать себя тяжелым аргументом, чтобы связать парня обещаниями и заставить в очередной раз сесть за парту.
Дартон пришел к учителю вечером, после звонка. Кларисса, третья жена Вержински, проводила гостя в затемненную комнату мужа.
Сам чувствовал, что жена не любит Брига, и даже понимал её чувства. После семи лет брака сын Клариссы так и не смог занять какого-либо места в сердце Вержински, и матери было обидно, что муж принимает больше участия в судьбе чужого паренька из трущоб, чем в учебе и будущем собственного пасынка. Но Сам не мог врать и не подстраивался под запросы других. Особенно теперь, когда ему осталось так мало жизни.
Бриг подошел к кровати, сдержанно поздоровался, отводя в сторону глаза. Он чувствовал себя виноватым, потому что итоговые оценки оказались намного ниже ожидаемых, даже по математике, физике и программированию. Что делать. Мальчишка влюбился. Отчаянно, безрассудно, как это бывает только в Юности. И хотя Бриг ничего не рассказывал о своем романе, лишь упомянув пару месяцев назад имя девочки, которой он помогал с занятиями, не нужно было быть чересчур внимательным, чтобы не заметить блеск в его глазах и смущенную, теплую улыбку. А то, что Дартон мог быть увлеченным только на все сердце и душу, учитель уже давно знал.
– Не отворачивайся, Бриг. Все не так плохо, – сказал Сам, поражаясь слабости собственного голоса. Он видел, как вздрогнул парень.
Молодость отрицает неизбежность смерти, пока не сталкивается с ней воочию и теряется, не зная как себя вести. Но Сам уже привык к неловкости и смятению, испытываемыми окружающими. Даже для взрослых людей это тяжелое испытание, как вести себя с теми, кому нельзя помочь.
– Ты очень постарался завалить экзамены, но у тебя не получилось, – попытался пошутить учитель, – жаль, что придется начинать на уровень ниже, но значит, придется больше поработать.
– Извините, Сам.
– Ты же это сделаешь, Бриг? Обещаешь мне, что будешь учиться дальше?
Дартон кивнул.
– Обещаешь? – Сам хотел слышать слова. – Ради своего будущего? Ради твоей девочки, как ты её называл? Ради её будущего рядом с тобой?
– Солнечная девочка, Сам, она совершенно удивительная Солнечная девочка по имени Рони Таймер. И я обещаю. – Бриг смотрел в уставшие глаза учителя.
– Я верю, – довольно кивнул Сам. – А теперь открой занавески.
– Но Кларисса сказала…
– Открой, открой. И окно тоже. Пусть ко мне заглянет солнце. Может, это будет улыбка твоей девочки?
Бриг долго не мог прийти в себя после разговора с учителем. Как бы он не пытался себя обманывать, но было ясно, что Сам умирает, что в его лице, во взгляде, в иссохшем теле все меньше остается жизни и желания бороться. Когда отчаяние и боль убивают надежду и делают конец страданий желанным? Подобная близость Смерти страшила, опаляя сердце холодом. Хотелось забыть, каким он увидел Самуэля Вержински этим утром, чтобы учитель остался в памяти не изнеможенным и больным, а полноватым, розовощеким мужчиной, немного напоминавшим самодовольного павлина. Не без причины, потому что он так много знал и так заманчиво преподносил тайны и четкие структуры математики, что Бриг растворялся в них, забывая о проблемах и неустроенности жизни вокруг него.
Увидев Рони на вокзале, Бриг потерял на несколько мгновений способность говорить. Какой красивой она была! В ней что-то неуловимо изменилось или просто он очень сильно соскучился. Или после короткого свидания со смертью Солнечная девочка казалась олицетворением жизни.
То, что волосы Рони блестят немного ярче, глаза подведены чуть по-другому, а тонкая линия подчеркивает притягательные губы, парень, конечно же, не заметил. Это мог бы отметить опытный мужской глаз, но не влюбленный юношеский.
Джастина ждала своих постояльцев у накрытого стола. Она торжественно объявила Бригу, что племянница принимала участие в приготовлении всех блюд, и у его любимой девушки есть будущее на кухне. Когда веселый уютный ужин подходил к концу, тетка подозрительно переглянулась с Рони и вышла, оставив молодых людей вдвоем.
Бриг обернулся к девушке и увидел, что её лицо растеряло легкость и веселье, и она едва не плачет.
– Что случилось? – обеспокоено спросил он.
– Ой, случилось. Ой, как это так случилось, – из зелёных глаз брызнули слезы.
Парень оказался рядом с Рони через мгновение и прижал к плечу, успокаивая, поглаживая ей спину, шепча ласковые слова на ухо, только все больше волнуясь, потому что не мог найти объяснения её поведению. Какое-то время девушка не могла говорить, потом, немного успокоившись, подняла голову с плеча Брига и посмотрела ему прямо в глаза.
– Я беременна.
– Как? – вырвалось раньше, чем Бриг успел сдержать свое изумление.
Вместо ответа Рони спряталась ему под мышку и оттуда едва слышно донеслось:
– Что же теперь делать, Бриг?
– Аборт? – неуверенно сказал он и тут же испугался собственных слов и впечатал Рони в себя: – Забудь.
– Я боюсь…
– Забудь. Что-нибудь придумаем, хочешь воды? Чаю?
– Воды.
Они сидели некоторое время рядом и молчали. Рони уставилась в стакан с водой, словно была в чем-то виноватой. Бриг внимательно её рассматривал, погруженный в свои мысли.
– Ты ведь принимала таблетки?
Рони кивнула, почти роняя голову в стакан.
– Да, но я пару раз про них забыла.
Она вновь заплакала, а Бриг разозлился на самого себя. Что он делает? Солнечная девочка оправдывается перед ним, словно в том, что произошло, была только её вина. И, подтверждая его мысли, прозвучало:
– Извини, извини, извини.
Идиот! Бриг вскочил со своего места и стремительно потянулся к Рони, подхватил её и усадил себе на колени.
– За что?! Ты ни в чем не виновата, Воробышек.
– Что делать, Бриг?
– Я, конечно, не собирался так рано становиться отцом и, честно говоря, плохо себе представляю детей, и что с ними делать, но если так случилось, значит, тому быть?
– Как?
– Ну, – растерялся Бриг, подыскивая слова, – дети рождаются сами, а потом мы как-нибудь справимся, Воробышек?
– Конечно, справитесь, – донесся от дверей голос Джастины.
Она умела почувствовать момент, когда стоит появиться.
– А ребенок станет веским аргументом для вашего союза. Твои родители, Рони, не заходят тебе судьбы матери-одиночки и не станут настаивать на аборте, тем более что срок уже приличный.
Джастина стояла в дверях с подносом, на котором стояли чашки с чаем, пирог, сахарница.
– Бриг! – возмутилась тетка, – Ты собираешься броситься мне на помощь, или новость об отцовстве лишила тебя головы?
Обстановка в гостиной поменялась. Ароматный чай и ванильный пирог тоже поспособствовали усмирению бурных эмоций.
– Не бойтесь, – убежденно говорила Джастина, – главное, настойчивость и вера в себя, вернее, в вас. Конечно, вы слишком молоды, и появление ребенка усложнит ваши жизни. Но если будете вместе, со всем можно справиться. В конце концов, у вашего ребенка есть и бабушка Линда, и тетушка Джастина, и со стороны Мартина найдется парочка людей с сердцем.
Через час в тишине их отдельной комнаты под старомодное тиканье напольных часов Бриг снова попросил руки Солнечной девочки.
Она сидела на кровати, расчесывая перед сном волосы, и Дарт опустился у её ног на ковер, положил руки и голову на острые девичьи коленки и, теряясь в глубине зеленых глаз, сказал:
– Ну что, Рони Таймер, будешь моей женой?
Девчонка улыбнулась, откладывая в сторону расческу, и поцеловала Брига в макушку.
– Ты еще спрашиваешь? – и показала на колечко у себя на пальце, которое не снимала с того самого дня, как Бриг принес его с первым предложением.
Проснувшись следующим утром, Рони увидела на подушке рядом с собой несколько красивых ракушек. Она вскочила с постели и в ночнушке выбежала из комнаты, потом через дверь бросилась к морю, заметалась в поисках долговязой фигуры и, заметив Брига, направлявшегося к дому после утренней пробежки, помчалась к нему со всех ног.
– Ты даже не подозреваешь, как сильно я тебя люблю! – прокричала она на ходу и прыгнула парню в объятья, обхватывая его ногами.
Смысл её слов накатил на обоих горячей волной.
Они уже неоднократно шептали слова любви в пылу страсти, но так, на весь мир, чтобы застыть, глядя глаза в глаза, пока во взгляде Роне не появилось смущение, еще не было. Девушка выпустила парня из своего железного захвата и тихо замерла рядом с ним.
Настала очередь Брига, задыхающегося от распиравшего грудь счастья, заключить лицо девушки в свои ладони и целовать веки, лоб, нос, губы, торопливо, жадно, нежно, и говорить:
– Милая моя, Рони, родная, Воробышек, я тоже люблю тебя…
Трогательную сцену на пляже в ночнушке и потном спортивном костюме под взглядами случайных прохожих прервал голос Джастины из окна дома.
Она звала Рони к телефону.
Звонили родители, чтобы обсудить скорую встречу.
Через два дня первые каникулы Рони и Брига заканчивались.
Глава 15
Через три дня после возвращения в город Бриг с букетом белых цветов и в костюме с чужого плеча, который неудобно стягивал плечи и был короток в рукавах, снова пришел к Таймерам.
Увидев, кто пожаловал в гости, хозяин дома попытался захлопнуть дверь, но нога Брига и сила его баскетбольных рук не позволили этому случиться.
Сверху уже бежала Рони.
– Папа, пусти Брига, нам нужно с вами поговорить.
С первого разговора о свадьбе прошла пара месяцев, и на этот раз Рони была уверена в себе и готова на противостояние с родителями.
– Линда, – напряженным голосом позвал отец, догадываясь, что предстоящий разговор вряд ли будет легким. Сам факт, что Бриг находился в доме Таймеров, а дочь висела на плече парня, беззаботно смеялась и шептала о том, что он раздел какого-то Алекса, вызывал раздражение и желание выставить за дверь обоих.
Миссис Таймер встретил большой букет белых роз, и пока Линда не пришла в себя от удивления, Рони торопливо заговорила:
– Мам, пап, Джастина приезжает через две недели.
– Зачем? – настороженно спросила мама.
Рони остановила Брига, открывшего рот, чтобы что-то сказать и быстро протараторила:
– Мы женимся. У нас две недели, чтобы подготовить свадьбу.
Линда побледнела под цвет букета в руках и совсем не элегантно, как мешок с картошкой, опустилась на оказавшийся по счастью рядом диван.
– О чем? Как? – роняла она короткие слова.
– На этот раз вы решили не спрашивать согласия родителей? – рычал Мартин.
– Как на этот раз? – испуганно лепетала мать. – А разве был еще другой?
Как доказательство её предположения, Рони вытянула вперед руку с колечком, к которому родители уже успели привыкнуть, неосмотрительно не поинтересовавшись его происхождением.
– Было. Отец не захотел нас слушать.
– Поэтому на этот раз вы просто решили поставить нас в известность? – гневный взгляд главы семейства прожигал Брига.
– Мы уверены, что теперь вы не будете против, – спокойно ответил Дартон.
– Откуда такая уверенность? – вспылил мистер Таймер, а Линда, бросив быстрый взгляд на порозовевшую от смущения дочь, прикрыла рот рукой и едва заметно закачала головой.
– У нас будет ребенок, – как можно спокойнее сказал Бриг, прижимая Рони к себе.
Несколько минут в гостиной царила тишина. Только напряженные и изучающие взгляды летали из одной части комнаты в другую. Линда сидела на диване, рядом с ней возвышался Мартин, напротив них стояли Рони и Бриг, крепко обнявшись и не скрывая улыбок.
Разговор не получался, утопая в эмоциях, и мистер Таймер предложил перенести обсуждение свадьбы на следующий день, чтобы дать время всем успокоиться, а им, родителям, прийти в себя от неожиданной новости.
Как и от того, что покидая дом Таймеров, Бриг привлек к себе Рони, чтобы жарко и вызывающе долго её целовать, не стесняясь застывших в коридоре Линды и Мартина.
Способность говорить вернулась к родителям только после молчаливого ужина, и в гостиной снова закипел разговор с дочерью, собравшейся в семнадцать лет выходить замуж.
– Восемнадцать! – настаивала Рони. – Мне через два дня будет уже восемнадцать!
– Дочка, ты видишь сейчас в нас своих врагов, – примирительно начал отец. – Но мы пытаемся защитить тебя от серьезных ошибок.
– А я хочу их совершать, папа, – не соглашалась Рони, – и учиться на собственных ошибках.
– Только эта может стоить очень дорого, – вступила в разговор Линда.
Миссис Таймер уже выпила двойную порцию успокоительных капель, и гостиная пропахла запахами валерианы и хмеля.
– Тебе всего семнадцать!
– Восемнадцать!
– Ты сама еще ребенок.
– Раньше замуж выдавали в тринадцать и рожали в пятнадцать.
– Рони! – недовольно поморщился отец.
– Ребенок – это большая ответственность! – настаивала мать. – Это забота, бессонные ночи, беспокойные дни – и не на неделю, не на две, а на годы! Ты разве можешь себе это представить?
– Нет, – честно призналась Рони.
Её было весело. Хотелось обнять весь мир, особенно своих хмурых, сердившихся родителей и поделиться с ними радостью. Они пытались её пугать и отговаривать, но сами знали, что ничего не смогут изменить.
Рони Таймер скоро выйдет замуж за Брига Дартона!
Еще никогда будущее не казалось таким определённым и радужным.
А ребенок…
Рони не представала себе ни ребенка, ни себя саму в роли мамы, но это же будет еще очень не скоро!
В восемнадцать лет полгода – это почти полжизни. Они успеют с Бригом ко всему приготовиться. И Джастина, разве она не обещала им помочь?
– И это расходы, – пугал отец, – на какие средства вы собираетесь жить?
В то время как Рони хотелось только улыбаться, настроение мистера Таймера портилось с каждой минутой. Он в отчаянии развел руками.
– Разве этот парень из трущоб сможет содержать жену и ребенка? Как ты себе представляешь вашу совместную жизнь? Ты же привыкла жить в большом доме, есть хорошую еду. Рядом с этим проходимцем тебя ждет тесная квартира, вареная картошка и макароны.
– А твоя учеба? – спрашивала Линда.
Об этом Рони тоже еще не думала.
– Абсурд какой, – говорил себе под нос Мартин.
– Какой стыд, – шептала себе под нос Линда, – с животом на первом курсе колледжа.
– Действительно, – задумчиво протянула Рони.
Ходить по колледжу с животом совершенно не хотелось.
– Значит, я начну учиться в следующем году.
– А ребенок? – в голосе Линды уже были килограммы отчаяния.
– Вы же поможете? И Джастина обещала…
– Вот значит, на что вы рассчитываете? – вспылил отец. – На нашу помощь? Что мы обеспечим вам безбедное и беззаботное существование? Этому не бывать!
Рони неуверенно пожала плечами:
– Я пойду работать… Наверное…
Линда спрятала лицо в ладонях.
В гостиной воцарилась напряженная тишина, потому что у родителей закончились слова, а Рони тоже пока было нечего добавить. Все казалось и так достаточно ясным, а сложное разрешится само собой потом. Так что девушка поднялась к себе в комнату. Линда и Мартин остались, и в гостиной снова зазвучали возмущенные голоса. Даже до второго этажа иногда долетали отдельные слова или обрывки фраз.
– Стыд.
– Блажь.
– Как теперь смотреть в глаза знакомым?
– Заброшенная учеба…
– Загубленное будущее…
– Никакой помощи, Линда. Ты меня слышишь? Они должны сами прочувствовать последствия своего безрассудства.
Потом Рони надоело прислушиваться, и она заснула.
С улыбкой на лице.
Несмотря на то, что торжество получалось закрытым и почти без приглашенных, забот оказалось много. В суете подготовки Рони исполнилось восемнадцать. Родители подарили ей свадебное платье. Отец ограничился при этом коротким «поздравляю» и хмурым взглядом. Линда проливала скупые слезы, а её дочь кричала от восторга, вертясь перед зеркалом.
Бриг заявился к Таймерам с плюшевым зайцем – в компанию к кролику, жившему в норе – и с тоненькой золотой цепочкой с маленькой подвеской в виде капли с едва заметным камушком.
Парень стеснялся, то ли своего подарка, то ли внимательных, почти осуждающих взглядов родителей Рони, от которых его подарки начинали казаться нелепыми. Но Солнечная девочка была счастлива. Она поругала Дарта за траты и тут же попросила его застегнуть ей на шее цепочку. Обняла зайца, отказываясь с ним расставаться.
За её спиной горестно выдохнула Линда – дети, совсем еще дети – и направилась в гостиную к притягательной бутылочке с успокоительными каплями.
Бриг увез Рони к реке. Недалеко от порта вдоль торговых пирсов примостились небольшие кафе и ресторанчики, переполненные людьми и криками чаек. Денег хватило только на пиццерию. Но разве это имело значение? У Рони есть все необходимое для счастья: самый обаятельный парень в мире, с подаренной ею сережкой в ухе, пушистый заяц подмышкой, кусок пиццы, стакан фанты и тоненькая золотая цепочка на шее.
Разве могло быть что-то лучше в день рождения?
Рони и Бриг были очень счастливы.
Именно их искреннее счастье спасло свадьбу, грозившую превратиться в неловкое и странное событие. Это было торжество, на котором радовались лишь молодые. Родители Рони не скрывали неодобрения. Родители Брига даже не знали о женитьбе сына. Джастина поругалась с сестрой и никак не могла справиться с раздражением. Из родственников пришла лишь тетка Линды и Джастины с материнской стороны, остальные или обозвали свадьбу постыдным фарсом или не успели приехать, ограничившись подарками и открытками.
Из своих знакомых Рони пригласила только Синти, но Клема придумала в последний момент уважительную причину для отказа. Так что из гостей были только три Ка и Джош с длинноногими подружками. Чувствуя враждебность взрослых, молодежь вела себя вызывающе, еще больше накаляя обстановку, пока после короткого ужина в кафе родители Рони не уехали домой. Приятным сюрпризом стало появление Криса Саторно, тренера по баскетболу, и нескольких долговязых ребят во главе с Алексом. Они, несомненно, могли бы произвести хорошее впечатление на Таймеров, но появились для этого слишком поздно.
– Давай, Бриг. У вас все получится. Только не бросай учебу. Ради Сама, но прежде всего для себя и своей семьи, – давал наставления Саторно. – И держи уровень в игре, это твой грант на учебу.
После свадьбы огромный белый кролик, свидетель множества свиданий, переехал на новую квартиру в компанию к зайцу и занял почетное место в спальне. Родители Рони сняли молодым двухкомнатную квартиру в более престижном районе, чем район серых высоток, с гостиной, просторной кухней и лоджией. Светлые стены и большие окна наполняли квартиру светом и надеждой.
У новорожденной семьи собралась приличная сумма денег. По крайней мере, так им обоим казалось: Бригу, никогда в жизни не державшему в руках таких сумм, и Рони, имевшей смутное представление о семейном бюджете.
– Начальный капитал ваше предприятие имеет, – сказал мистер Таймер, подводя итог подсчётам, – посмотрим, как быстро оно прогорит, – и добавил: – И нужна ли будет вам еще квартира через полгода, – объяснив своим недоверием срок оплаты аренды.
Несмотря на мрачные напутствия, начало семейной жизни запомнилось молодоженам как светлое и легкое время. Они сходили с ума от близости друг друга и самого факта, что сами могли решать за себя, так что наслаждались свободой и тратили деньги. Купили огромную кровать, миксер для приготовления коктейлей, набор чашек и тарелок, картину на стену и сходили в самый настоящий дорогой ресторан отметить месяц своего союза. Для Брига в шкафу появились приличные штаны и зимняя куртка.
Гардероб Рони тоже требовал изменений, напоминая, что в ней растет маленькая жизнь, но предстоящее материнство по-прежнему казалось чем-то нереальным. Утренняя тошнота сменилась зверским аппетитом, и в остальном она чаще забывала о том, что беременна, чем задумывалась о появлении ребенка.
Вместе с началом учебного года у Брига начались обязательные тренировки в сборной колледжа по баскетболу, дополнительные часы по математике и программированию и игры почти каждые выходные. Рони настояла на том, чтобы он больше не работал на погрузке и разгрузке в порту, и пока отложенные в шкаф и на счет деньги создавали ощущение финансового благополучия, Бриг согласился.
Повседневность и быт складывались легко и естественно.
Утро было царством Брига, когда он колдовал на кухне, и Рони просыпалась под бодрящие ароматы кофе.
После того как муж уходил на учебу, будущая мама, которой, если не хотелось есть, то хотелось спать, возвращалась в кровать и спала полдня. Потом наступало время на домашние дела, телефонные разговоры, магазины и редкие встречи с матерью. Отец избегал общества и дочери и, тем более, её мужа.
Вечера были самыми уютными. Молодые супруги готовили вместе или по очереди. Рони быстро осваивалась на кухне. Искренняя радость на лице Брига, когда перед ним оказывалось вполне съедобное блюдо, оказалась хорошим стимулом для поварских экспериментов.
Плохо перенося расставания и одиночество, Малышка Дартон стала часто приходить на тренировки, чтобы смотреть как её муж в безрукавке и широких спортивных трусах, охваченный азартом игры, носится молнией по залу, сверкая серьгой в ухе. Большой мяч, казалось, прилипал к его рукам.
Золотоволосую солнечную девушку с настойчиво проступающим вперед животом встречали улыбками. Тренер следил, чтобы она не сидела на первых рядах из-за опасности столкновения с мячом или разошедшимся игроком, ребята из команды приносили ей конфеты и мороженое. Когда рядом подсаживался Бриг, и молодым просто необходимо было поцеловаться, в зале раздавались одобрительные смешки и свист. Сладкая парочка щедро делилась своим счастьем, зажигая улыбки вокруг.
Новая квартира Дартонов тоже притягивала к себе гостей.
Как только у двери раздавался высокий тонкий смех Синти, Бриг находил неотложное дело или уходил из дома. Он не выносил болтовни фанатки Хорта, хоть и был ей благодарен за помощь в те времена, когда за постеры и открытки девушка скрывала от родителей Рони их тайные встречи. Кит приходил с рыжеволосой Мари и снова хвалился богатым родственником, что вот-вот должен приехать в город и осчастливить племянника работой и деньгами. Оставив работу на заводе, Клиф приоделся и сорил уже не мукой, а деньгами, но что за денежную работу он нашел, Рони не могла понять. Иногда она ловила отголоски напряженных разговоров между ним и мужем, но как обычно Бриг ничего не объяснял, настаивая, что это не его тайны. Иногда появлялся долговязый, смешливый Джош с длинноногими подружками. Он устроился работать на базу бытовых продуктов и мотался по командировкам в поисках клиентов и поставщиков.
