Текст книги "Любовь ювелирной огранки (СИ)"
Автор книги: Julia Candore
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
С пасти у зверя стекала кровь. Но это не помешало Пелагее повернуться к нему, в полудрёме обнять за шею и зарыться лицом в густую шерсть.
– Котик… Как хорошо, что ты тут… живешь? Ты, конечно, побольше, чем Граф Ужастик. Но тоже сойдешь.
"Котик" от такого обращения несколько оторопел. Потом разомлел, плюнул на всё и прикрыл отяжелевшие веки. Сегодня у снежного барса выдался непростой день.
Видимо, во сне он нечаянно сменил ипостась. Он разлепил глаза и поначалу не понял, где находится. Рядом в грудь ему трогательно сопела Пелагея, не менее трогательно обвив его руками. Такая красивая и беззащитная… Да чтоб ее клопы покусали!
Ли Тэ Ри аккуратно, почти не дыша расцепил ее руки и вылез из объятий, скатившись с перины на пол. Поднялся, оправил полы парчового шлафрока (ой, ну конечно, мантии). Пригладил смоляные волосы и огляделся.
Да, так и есть. Он в том самом потайном убежище, которое по его распоряжению вырыли в метадоме специально для неугомонной феи. Чтобы она могла спрятаться в случае опасности и переждать условную бурю в компании веселеньких гирлянд.
Но что-то пошло не по плану. Безголовому удалось проникнуть даже сюда. Безликая марионетка, убийца, лишенный собственного мотива. На кого он работает? Кто его нанял? Вот в чем вопрос. И с ним надо разобраться как можно скорее.
Но сперва следует выбраться отсюда, и желательно незамеченным.
На свою беду Ли Тэ Ри зачаровал перстень Пелагеи не только на веру в себя. И кроме функции обогрева встроил во внутренний механизм еще одну примечательную функцию: отслеживание с передачей данных плюс телепорт. Как только Пелагее угрожала смерть, эльфа выдёргивало откуда угодно, и он вынужденно перемещался к подопечной, чтобы ее спасти.
Вот сидит он, скажем, за столом, пережевывает обед. Или и того хуже – в ванной отмокает. И тут сигнал тревоги, за которым неизбежно следует телепортация к месту назначения. Брр… Честное слово, однажды Пелагея сведет его в могилу!
Интересно, догадалась она или еще нет? Да нет, вряд ли. Слишком сложная схема. Глупенькой фее такая головоломка не по зубам.
Небо, а во что она одета! Ли Тэ Ри переключил внимание на ее обноски – и пришел в ужас. Если раньше рваные мятые юбки еще как-то на ней смотрелись, то теперь выйти в таком к людям было решительно невозможно. Пелагея умудрилась испачкаться в его крови. Вернее, в крови его врагов. И с этим следовало что-то делать…
Она проснулась в одиночестве, согретая, приласканная необъяснимым отголоском любви. Розовое и голубое сияние таинственно смешивалось с тьмой. Перина была настолько мягкой и уютной, что с нее не хотелось слезать. Но есть слово "надо".
К тому же, Пелагея обнаружила на одежде кровь. Откуда? Уж не пытался ли ее зарезать чокнутый Повар-из-Шатра – в отместку за "недосоленное"? Но нет, нигде не болит, руки-ноги целы, ножевые ранения отсутствуют. Уже хорошо. Только вот во что бы переодеться?
Сверток с платьем ждал ее на комоде, сразу возле выхода из шкафа. Надо же, зеленое! В коричневых прожилках, под цвет леса, под цвет ее души. Интересно, от кого сюрприз? Кого благодарить? Может, девицу с ушками? Увидела, в каком плачевном состоянии ее юбки, прониклась сочувствием…
Хотя что-то подсказывало Пелагее, что ушастая тут ни при чем. Потому что во сне к ней приходил снежный барс, ложился рядом, позволял себя гладить и обнимать за широкую тёплую шею. И вроде бы даже от кого-то спас.
Любопытно, насколько этот сон мог оказаться явью? Ведь говорили же ей: шеф – метаморф. Да она и сама видела. Неужели он взаправду навещал ее в метадоме? Неужели и обновка – от него?
Длина чуть ниже колена. Качественная ткань. Строгий покрой без кружев и оборок. Платье, сшитое назло. Платье как предмет для воспитания вкуса.
Пелагея с содроганием сняла свои кружевные юбки, стянула бесформенный свитер. И переоделась, холодея всем телом при одной только мысли, что подарок действительно от шефа. Выходит, она у него на особом счету? И у него к ней есть какие-то чувства?
Ох, до чего же волнительно! По идее, вот оно, то самое время, когда в животе по прогнозу стоит ожидать появления бабочек, а сердце должно проделывать сложные акробатические номера.
Но вместо бабочек были светлячки. Причем не в животе, а всего лишь в банке. Да и сердце что-то не спешило с номерами, и Пелагея себя осадила: нечего таять без веских причин. В лицо-то она шефа не видела. Вдруг он страшный, как атомная война?
Она хихикнула и неожиданно дёрнулась, как от пощёчины. Меж лопаток прокатился озноб, в затылке запульсировала боль. И Пелагея резко развернулась. В снежной стене неоновым синим светом горел странный иероглиф. Очень похожий на тот, что втянул в себя браслет Ли Тэ Ри после нападения в городке эльфов-карликов.
И не успела Пелагея додумать мысль о том, что во все прошлые разы ее спасал Ли Тэ Ри, а теперь вот почему-то спас снежный барс… Не успела она прийти к умозаключению, что куратор – патологический лгун, как чудной рисунок плавно отделился от стены, переместился по воздуху к груди и молниеносно впитался в область сердца.
Пелагею согнуло пополам. Она услышала собственный стон, из глаз брызнули слёзы, и пришло запоздалое недоумение: откуда столько боли? Но вот боль схлынула, и ей на смену заступило безотчетное желание немедленно отправиться в путь. Причем неважно куда.
Краем глаза Пелагея заметила валенки, притулившиеся в прихожей. Дорогое расшитое пальто на вешалке, которого прежде не было. Но по непонятной причине пренебрегла и тем, и другим. Она вышла в ночь, замешанную на вьюге и лютом морозе. Без обуви, босиком. Только банку со светлячками успела прихватить. А что касается собственного утепления, то здесь мозг решительно бездействовал.
Очнулась Пелагея от грубого окрика, многократно умноженного эхом.
– Какого колотого льда вы здесь забыли?! Как долго вы смотрели на витражи? Признавайтесь сию же секунду!
Она поняла, что ее самым бестактным образом трясут, ухватив за отворот новенького платья. А еще поняла, что находится в зале, стены которого представляют собой сплошные стеклянные витражи. Притягательные до невозможности. И как она раньше их не заметила? Чем она вообще тут занималась?
Ах да, точно! Объектом ее пристального внимания были исключительно светлячки. Какое упущение! Вот и как теперь, скажите на милость, полюбоваться витражами, когда тебя так трясут?
На мгновение тряска прекратилась, и перед глазами обнаружилась перекошенная, яростная физиономия куратора.
– Что… вы… – выдохнул он ей в лицо и вслед за ней медленно повернул голову к банке на полу.
– Подкармливала светлячков добрыми словами, – глупо моргая, отчиталась Пелагея.
– Подкармливали. Добрыми словами, – изогнул бровь Ли Тэ Ри. – Да вы меня за идиота держите!
– Вовсе нет. Это вы меня держите, за воротник. Неудобно, между прочим.
– Вы в курсе, что забрели в запрещенное крыло? – зашипел на нее куратор, даже не думая отпускать многострадальную ткань. – Да здесь в каждом стёклышке витража заключено по крупице сильнодействующей радиации, которая может все способности из нас вынуть, как из открытого сейфа. Это специальный зал, обезвреживающий. Для ментальной дезинфекции…
– Из меня уже вынули без спроса одну способность, – прошипела Пелагея, старательно копируя его манеру. – По вашей милости я теперь в горлицу превращаться не могу.
– Да что вы говорите!
– Я знаю, что вы метаморф, – продолжала распаляться та. – Что ваша вторая ипостась – барс и что вы ко мне сегодня приходили. Что платье – ваш подарок. И что вы – ше…
– Тихо!
Внезапно Ли Тэ Ри зажал ей рот ладонью и поволок прочь из центра зала. Ну да, не самое умное поведение – спорить и ругаться в окружении радиоактивных витражей. Но почему он только сейчас всполошился?
Куратор был не на шутку взволнован. Крылья его носа трепетали. На лбу выступила испарина. Темные зрачки в тандеме с такой же темной, беспросветной радужкой расширились настолько, что глаза стали напоминать две большие черные дыры.
Он бросился к тяжелой кованой двери, которая находилась прямо в зале витражей. Открыл, шагнул в какое-то узкое помещение, увлекая любительницу светлячков за собой, и заперся изнутри на щеколду. А потом встал к Пелагее вплотную, словно заслоняя ее от чего-то жуткого.
Впрочем, он и сам был воплощением жути – с этими кошмарными, залитыми тьмой глазами.
– Да что там происходит? – не вытерпела она. – Я банку забыла.
– Не вертитесь, – прошептали ей в ухо. – Я вас… Оуч! – Это Пелагея ненароком угодила куратору головой в челюсть. – Ни за что не выпущу, – закончил тот с совершенно неподражаемой миной.
Глава 14. Пелагея и запретные семена
– Эй, что вы тут вытворяете? – вознегодовал Ли Тэ Ри. – Уберите ноги с моих туфель!
– И не подумаю, – буркнула Пелагея. – Пол холодный, а я без обуви.
Они синхронно опустили головы, чтобы взглянуть, как Пелагея шевелит пальцами, устроившись на лакированных туфлях куратора. И стукнулись лбами.
– Уй! – прошипел Ли Тэ Ри. – Невыносимая женщина!
– Кто бы говорил, – еле слышно проворчала та.
"Слезьте с моей мантии, уберите ноги, – подумала она про себя. – Ишь какой привередливый! Потерпеть не может".
– Кстати, почему мы здесь стоим? – озвучила вопрос она.
Между тем в зал витражей кого-то забросили – грузного, злого и не очень-то воспитанного (в выражениях он не стеснялся). А затем с гудением включился неведомый механизм.
– Сейчас произойдет дезинфекция, о которой я вам говорил. Принудительная, – совсем уж помрачнев, пояснил Ли Тэ Ри. – Всех, кто приходит к нам, чтобы разнюхать наши секреты, мы подвергаем процедуре изъятия. Всех, кто использует свои способности, чтобы нам навредить, предателей, шпионов, лазутчиков, мы приводим в этот зал. И они, знаете ли, не всегда выходят сами. Вам лучше зажать уши.
Пелагея не заставила себя уговаривать и спешно заткнула уши указательными пальцами. А вот глаза ей поднимать не следовало: она мгновенно увязла во встречном взгляде – бдительном, серьезном, всепоглощающем.
Он видит зорко, слишком глубоко. И слышит шаги задолго до того, как их уловит обычный человеческий слух. У него двойственная природа. Эльф и снежный барс. И оба непростительно хороши собой…
Мужчина в зале орал так, будто его режут по живому. Хотя Ли Тэ Ри утверждал, что изъятие дара – процесс довольно безболезненный. Несмотря на зажатые уши, Пелагея всё равно услышала слишком много, чтобы обзавестись шоком и заработать нервный тик.
… – В з-з-зал витражей б-больше ни ногой, – заикаясь, зареклась она, когда экзекуция, наконец, прекратилась.
– Кстати, почему вы босиком? – поинтересовался Ли Тэ Ри.
Тогда Пелагея честно выложила всё про светящийся иероглиф, который вел себя далеко не как настенная живопись. И про эффект "скрючивания", и про забытые валенки, и про "инстинкт путешественника", которому невозможно было противиться и который звал невесть куда.
Ли Тэ Ри прервал ее исповедь нетерпеливым жестом.
– Так, сегодня же переезжаете ко мне в кабинет. Возражения не принимаются. Вы в большой опасности.
Возражать у Пелагеи не было сил. Времени, как выяснилось, тоже. По расписанию, первое занятие у стажеров начиналось буквально через пять минут. За эти пять минут куратор где-то раздобыл для подопечной ботинки, выдал ей расческу, чтобы привела волосы в порядок (не подозревая о том, что расческа здесь бессильна). И чуть ли не пинком отправил Пелагею на "Искусство Перемещений".
В связи с недавними событиями, дисциплина весьма полезная.
Занятия по Искусству Перемещений проходили на подземном ледяном стадионе, оборудованном мятно-зеленой подсветкой. А вел их не кто иной, как девица с волчьими ушками, в которую Пелагея вмазалась на счастье.
– Я Паока, – сообщила девица, снимая капюшон и приводя окружающих в трепет. – Не освоите мою дисциплину, обернусь кровожадным чудищем и съем вас на ужин, – шутливо пригрозила она.
Многих проняло. Но Пелагея-то знала, что Паока не способна никем оборачиваться. Досадный производственный дефект.
– Итак, запомните. Чтобы переместиться, вам потребуется три широких прыжка, которые надо уложить в девять шагов. Два шага – прыжок, два шага – прыжок. И опять то же самое. Но главное не прыжки. Главное – ваше воображение. Попытайтесь представить себе дверь, возле которой хотите оказаться.
Стажеры вокруг озадаченно зашептались. У Пелагеи же затруднений не возникло. Ее воображение мигом привело ее в родной лес и с готовностью нарисовало деревянную дверь бревенчатого дома.
Разбежаться и прыгнуть? Почему бы нет? Сейчас ей, как никогда, хотелось домой. Чтобы никаких кураторов, никаких снежных барсов, наемных убийц и жалящих в сердце иероглифов. Чтобы Юлиана привычно ворчала, стоя над душой. А Эсфирь разливала по кружкам чай и говорила исключительно правильные вещи. Чтобы носились по дому два хвостатых обормота по кличке Кекс и Пирог, а Граф Ужастик царственно восседал на диване…
– Погодите! Как настроитесь, дайте мне прикрепить к вашим дверям по виртуальному маячку, – спохватилась Паока. – Не прыгайте без него, иначе заблудитесь и не сможете вернуться!
Пелагея пропустила ее реплику мимо ушей. Она так углубилась в собственные мысли, что начисто выпала из реальности. Два шага – прыжок, два шага – прыжок, два шага…
Никто не успел ее остановить – Пелагея попросту растворилась в мятном полумраке стадиона, потеряв ботинок. Тот был ей малость великоват.
"Только этого нам не хватало", – пробормотала Паока, закрываясь капюшоном от нехорошего предчувствия.
А Пелагея, если не брать в расчёт утерянный башмак, телепортировалась весьма удачно, даже несмотря на отсутствие подстраховки. Да, занесло ее невесть куда: ёлки, палки, лес густой, еще и снега по колено. Зато никаких переломов и оторванных конечностей. Красота.
Правда, в одном ботинке далеко не уйдешь. Тем более по сугробам. Мёрзнуть – Пелагея, конечно, не мёрзла. Пресловутый перстень с функцией обогрева сбоев не давал. Но вот промокла изрядно.
Когда она добралась до неказистой избы за ёлками, новое платье под цвет души можно было выжимать.
Лес обступала бесконечная ночь. Зловредно скалился в небе щербатый месяц. Где-то вдалеке разгоралось северное сияние. А над крыльцом избушки теплилась керосиновая лампа.
Пелагея уже собралась ворваться в избушку и на правах усталого путника потребовать баню, сухую одежду и ужин. Но тут ей навстречу кто-то выскочил. Кто-то высокий и гибкий, весь в шуршащих летящих тканях.
– Мотать надо отсюда, пока меня еще где-нибудь не заперли, – процедил этот кто-то голосом Эсфири. Очень испуганной и неуверенной в завтрашнем дне.
Эсфирь не была готова встретить снаружи Пелагею, поэтому врезалась в нее, едва вылетев за порог. Обе, само собой, повалились в ближайший сугроб.
– Вот так встреча! – поразилась Эсфирь, очутившись сверху. – Я как раз гадала, где тебя носит. Со мной такое приключилось, не поверишь!
– Со мной тоже, – проворчала Пелагея. И немедленно усовестилась оттого, что даже не пыталась отыскать подруг. Вечно находилось что-нибудь срочное, важное или сбивающее с толку.
– Слушай, пойдем отсюда, – поднимаясь, сказала Эсфирь. И протянула ей руку. – Ух, ну ты и горячая! Как печка! И мокрая…
– А куда пойдем? Я надеялась обсушиться в избушке.
– Нельзя туда. Там Вершитель. Тот еще психопат, – поведала Эсфирь, затравленно оглядываясь через плечо. И стиснула кисть Пелагеи с такой силой, что косточки хрустнули. – Бежим быстрее отсюда!
Если беглянка думала, что за ней не следят, то она глубоко заблуждалась. Вершитель – рыжий низкорослый уродец – мысленно прорвался к ней сквозь пространство, недобро усмехнулся и щёлкнул пальцами.
«Бежим быстрее? Ну-ну. Далеко же ты убежишь».
Щелчок, смена декораций – и Эсфирь, по-прежнему держась за Пелагею, как за спасательный круг, предстала перед Вершителем в его летней лесной обители. Порхали бабочки, вертелись на паутинках гусеницы. Истошно чирикали птички и буйно зеленели березы.
– Ой, березка! – воскликнула Пелагея. И вырвавшись из стального захвата подруги, рванула к дереву со всех ног, в одном несчастном ботинке.
Вершитель на ходу трансформировался в платинового блондина с убойной харизмой. Заложил руки за спину и в шелестящих серебряных шароварах прошелся к Пелагее, удостоив Эсфирь мимолетным насмешливо-снисходительным взглядом.
– Еще и подружку привела. Надо же! – поразился он. – Она у тебя с приветом?
– Это вы с приветом! – задетая его тоном, выпалила Эсфирь. – По какому праву…
– Тссс! – Он обернулся и, хитро сощурившись, приложил палец к губам.
А потом обошел кругом Пелагею, которая застыла с березой в обнимку. Трижды обошел, сканируя ее изучающим взглядом, что-то себе в уме прикидывая и хмыкая время от времени.
– Точно. Та самая. И как я сразу тебя не признал? Наверное, дело в платье. Запутывает, отваживает посторонних, отражает порчу. Ох уж этот эльф! Ох и ловкач!
Прижавшись щекой к прохладной коре березы, Пелагея приоткрыла левый глаз.
– А что не так с платьем? И кто вы такой?
– Второй вопрос стоило задать в самом начале, – усмехнулся Вершитель. – Я вроде как твой создатель. Вернул тебя, можно сказать, с того света. Но тебе не стоит заморачиваться. Живи, как живешь. А вот насчет платья… Сейчас сама поймешь, что с ним не так.
Он достал из кармана шаровар мешочек с рассыпчатым содержимым.
– Держи. Мой тебе подарок. Семена березы. Прорастут где угодно, хоть на голом камне.
– Что, правда? – Пелагея отлепилась от дерева и доверчиво приблизилась к дарителю.
– Так берешь или нет? – Улыбка Вершителя стала напоминать оскал.
Эсфирь за его спиной сделала страшные глаза:
"Нет, не бери! Ни в коем случае не принимай от него дары! Если примешь, будешь ему должна. А уж что должна, это он сам решит".
Почему, ох, ну почему Эсфирь не предупредила ее заранее?
Пелагея перед соблазном не устояла, выхватила у Вершителя мешочек и по старой привычке попыталась запихнуть его в карман. Безуспешно. Вот зараза этот куратор! Нарочно заказал для нее платье без единого кармашка!
Тут выходило одно из двух: либо эльф терпеть не мог карманы, либо ненавидел Пелагею. Что ж, придется нести семена в руках.
– Наведывайся почаще, – сказала Эсфирь, выйдя с ней на крыльцо. – Мне уже дали понять: я здесь подневольная. Так что провожу тебя до ближайшей тропинки и вернусь обратно. И знаешь что, зря ты взяла семена. Если из них что-нибудь путное вырастет, то не исключено, что тебе придется отдать Вершителю нечто ценное. Очень ценное, понимаешь?
– По-моему, ты преувеличиваешь, – сказала Пелагея. – Это ведь всего лишь семена. А ты? Что мешает тебе уйти?
– Вершитель оказал мне одну услугу, и теперь я должна учиться у него, чтобы стать преемницей, если однажды он исчезнет.
– Загадками изъясняешься, – вздохнула Пелагея. – О, а вот и тропинка! Тогда дальше я, пожалуй, сама.
Они прошли по снегу всего ничего, а месяц уже высветил между ёлок довольно широкую тропу, едва припорошенную снегом. Откуда она, спрашивается, взялась?
Пелагея понятия не имела, что буквально пять минут назад эту тропу вытоптало стадо оленей. Что олени пронеслись сквозь чащу со скоростью света и за их рога цеплялось разномастное лесное зверьё, а гонку сопровождали полчища пятнистых сов.
Подруги не знали, откуда взялась тропа, поэтому простились с лёгким сердцем и пообещали друг другу не теряться ни в пространстве, ни перед теми, кто на полголовы выше и на полторы тысячи лет старше.
Глава 15. Будешь жить со мной
Пелагея двинулась по тропе – и у природы тут же слетели тормоза. Мир сошел с ума. Он встал на дыбы и пустился вскачь, резвым таким галопом. Мимо проносились луны и созвездия, отовсюду слышались шорохи, шепотки и странная лёгкая дробь – будто горох высыпается из дырявого мешка.
Вокруг Пелагеи, не задевая, выли вьюги, росли сугробы, скакали олени с чудн ы ми ветвистыми рогами, вились стаи ворон. А она шла наедине с собственным шоком. По тропе, лишь слегка присыпанной снегом. И никак не могла взять в толк, что вообще происходит.
Пелагея терялась в догадках ровно до того момента, пока на нее не напали. Снова. В который уже раз?
Кто-то толкнул ее сзади, опрокинул на землю, навалился – и давай душить. Предыдущая попытка удушения окончилась провалом, а киллер, видимо, не располагал фантазией касательно способов убийства. Яды – это раз, грубая физическая сила – это два. В самом деле, неужели хозяин боится доверить ему оружие?
Пелагея хрипела, пыталась отцепить от своего горла узловатые пальцы и всячески отбивалась. У нее стремительно темнело в глазах. Из лёгких так же стремительно улетучивался воздух. Что, вот теперь – всё? Точно всё? И никто не придет на помощь?
Она не рассталась с надеждой – и правильно сделала. Из метели, как из-за театрального занавеса, выпрыгнул долгожданный актёр в парчовом шлафроке и с кинжалом в руке. Он точными движениями несколько раз всадил в киллера клинок, и убийца страшно завопил – скорее всего, только чтобы внимание отвлечь. После чего, несмотря на раны, ринулся наутёк, размахивая руками, как плетьми.
Ли Тэ Ри бросился за ним в погоню. А Пелагея села, подтянула колени к груди и обхватила себя за плечи. Она отделалась испугом и синяками на шее. Могло бы быть куда хуже.
Когда куратор вернулся, ее ресницы заиндевели, щёки разрумянились, нос покраснел. А сама она медленно, но верно проваливалась в сон.
– Вставай, глупая! Вставай, кому говорят! Нельзя на морозе спать! Да и как тебя угораздило? Перстень что, из строя вышел?
Он сбросил в сугроб киллера в маске лося, которого до сих пор тащил на спине, сомкнул пальцы у Пелагеи на запястье и попытался поставить ее на ноги. Ноги вели себя довольно сомнительно. На таких если и удержишься, то очень недолго.
– Горе ж ты луковое! – простонал Ли Тэ Ри. – Не хватало с тобой потом возиться… Лечебными отварами отпаивать…
Он без всяких церемоний обхватил Пелагею за пояс, чтобы она не вздумала прилечь на снегу. Закусил губу, сузил свои восхитительные глаза. И другой, свободной рукой принялся выводить в воздухе серебристые узоры – давно забытое эльфийское мастерство сооружать приспособления из подручных средств.
В данном случае подручными средствами служили ёлки. И палки. Ну а что? Лес и без того густой, его не убудет.
Быстроходные сани выстроились в момент. Сгрузив на скамейку Пелагею, а потом и обезвреженную Марионетку, куратор залез в сани сам и силой мысли запряг парочку скучающих оленей, которые ошивались тут почем зря.
Олени быстро сообразили, что от них требуется, и понесли – сквозь пургу, в обход буреломов. Всё быстрее и быстрее – к главному штабу Организации Управления Чудесами.
Ли Тэ Ри не сразу заметил, что его преследуют. За санями, отделившись от древесного ствола, гналась светящаяся синяя закорючка – самонаводящийся снаряд, очередной иероглиф, который Марионетка успела оставить перед нападением на Пелагею.
– Только тебя здесь не хватало, – нахмурился эльф. И вытянул руку с браслетом, куда иероглиф немедленно впитался.
– А они серьезно взялись за дело, – сквозь зубы процедил он. – Проклятые убийцы… Знать бы еще, кто.
Пелагея неожиданно активизировалась. Она зашевелилась, забормотала что-то невразумительное – а потом как накинется на куратора!
– Убийца… Проклятый убийца! Вот я тебя!
Удивительно, как он вообще из саней не выпал. На такой-то скорости его бы запросто закатало в снег или расплющило о ближайшее препятствие в виде раскоряченной ёлки.
Но нет, удержался, и даже вступил с буйной Пелагеей в единоборство, развернувшись и ухватив ее обеими руками за запястья.
– Что творишь? Спятила? – прошипел он. И вернув ее в сидячее положение, потрогал лоб. – Нет, не спятила. Похоже, у тебя бред. Ты вся горишь.
Словно в подтверждение его слов, Пелагея обмякла, прикрыла глазки и отключилась. Эх, всё-таки придется отпаивать ее отварами, температуру сбивать. Час от часу не легче.
Одно дело – просто фея. С ней еще как-то можно поладить. Но вот простуженная фея! От такой определенно жди беды.
На Ли Тэ Ри неприкрыто пялились коллеги и стажёры. С ревностью, обидой и праздным нечеловеческим любопытством. А всё потому, что он собственноручно внёс Пелагею в свой волшебный, выстраивающийся на глазах кабинет. Поднялся в прозрачном лифте в библиотеку и разложил складной диванчик. Безголовая Марионетка – единственная зацепка и шанс выйти на врага – подождет до утра. Ее он обездвижил надёжно, не сбежит. А если всё же попытается, гарантированно наткнется на парочку добровольцев, дежурящих у входа.
Пелагея постанывала, вертелась с боку на бок и норовила избавиться от одеяла, в которое Ли Тэ Ри ее упаковал, предварительно избавив от платья. Она явно чувствовала себя не лучшим образом.
– Потерпи, – ворчал куратор, промакивая ее лоб и щёки влажным вафельным полотенцем. – Лекарство скоро должно подействовать.
Он сидел возле нее на диване. Большая стрелка настенных часов давно перевалила за полночь, и эльфу жутко хотелось спать, но он мужественно крепился. Ибо с некоторых пор был жизнью обязан защищать Пелагею от всевозможных напастей. Кому обязан? Да уж конечно, Вершителю. Но это отдельная история.
– Вот угораздило же тебя пойти по зачарованной тропе, – качал головой Ли Тэ Ри. – Навряд ли тебе известно, но один час на тропе равен одному дню в реальном мире. Такие коридоры времени создаются спонтанно, для зверей, которые спешат. Я с ног сбился, пока тебя искал. Даже обрадовался поначалу, что на тебя напали. Наконец-то перстень отреагировал на опасность и перенес меня к тебе. Но почему же он не сработал, как надо, и не грел на морозе? Неужели дело во временном коридоре и недостаточной мощности?
– М-м-м, уф-ф, – сказала Пелагея, заерзала под одеялом и обвила куратора руками, переплетя пальцы у него на боку. Внезапно.
– Вижу, тебе полегчало, – заметил тот, усмехнувшись. Дотянулся до тумбочки – с большим трудом, надо признать. Нащупал термометр и вставил его ей под мышку.
– Когда это мы с вами на «ты» перешли? – промямлила Пелагея, уткнувшись носом в его ногу. И не дождавшись объяснений, погрузилась в глубокий, целительный сон.
Благодаря снадобью из перетертых кореньев и трав она довольно быстро пошла на поправку и к утру была как огурчик. Чужая кровать, чужой дом, отсутствие одежды (кто и куда запрятал платье?) – это ее нисколько не смущало. Провалов в памяти тоже не наблюдалось: она отлично помнила, что перед практикой по перемещениям куратор велел ей перебираться к нему в кабинет.
Потом она вздрогнула от одного нехорошего предчувствия: Паока. Ее ведь не уволили, нет? Ох, она себе, наверное, всё это время места не находила. Как долго Пелагея бродила в лесу? По ее собственным меркам, где-то пару часов. Но что, если…
Она спустила ступни на ковер, намереваясь сейчас же разыскать Паоку, попросить прощения за инцидент и в случае необходимости умолять начальство о снисхождении. Но на первом этаже, под библиотекой, внезапно что-то громко треснуло, раскололось – и разразилось форменное землетрясение.
Ли Тэ Ри, который всё это время дремал, свернувшись калачиком в кресле, подскочил, как ошпаренный. Земля дрожит! Караул! Срочная эвакуация!
Но не успел он привести в исполнение свой замечательный план, как перед ним, буквально на расстоянии вытянутой руки, из-за ажурного мостика ввысь выстрелили толстые белые тяжи в черную крапинку. Тяжи на ходу отращивали ветви, ветви покрывались зелеными листочками, а листочки формировали пышную крону.
«Прорастут где угодно, хоть на голом камне».
Вот и проросли. Прямо как утверждал Вершитель. Только не на камне, а в металле. Интересно, способны ли они закрепиться во льду?
– Берёзки! – глупо заулыбалась Пелагея. Она завернулась в одеяло и подошла к ограждению. – Кажется, я обронила мешочек с семенами где-то внизу. Вот чем чревато дарить мне платья без карманов.
– Горе мне! – простонал эльф, хватаясь за голову.
– А знаете что, господин куратор. Даже если вы передумаете и запретите мне здесь оставаться, никуда я не уйду, – в совершенном восторге уведомила его Пелагея.
– Вот и не уходи. Не смей уходить, – засверкал на нее глазами Ли Тэ Ри.
«Я с тобой за березы расквитаюсь», – подтекстом сквозило в его тяжелом черном взгляде.
– Ты сама захочешь сбежать. После занятий по ювелирному делу, – широко раздувая ноздри, добавил он вслух. – Захочешь, да не сможешь. Помяни моё слово.
– Сегодня, – зловеще припечатал он, уходя. – В семь вечера. Вон за той дверью.
Дверь находилась за последним библиотечным стеллажом. Пелагея лично удостоверилась: вполне стандартная дверь с иллюминатором. Противопожарная, металлическая. Разве что голубыми топазами инкрустированная. А так-то ничего примечательного.
И чего он, спрашивается, нагнетает?
***
Ли Тэ Ри хлопнул вышеупомянутой дверью, заперся на все замки и привалился спиной к стене. Березовая роща. Целая березовая, чтоб ее, роща! В разгар зимы, в ледяном дворце, в собственном кабинете! Почему от этой бестолковой феи одни неприятности?
Кстати, о бестолковых феях. Ли Тэ Ри уединился не просто так, а с конкретной целью: выудить у Марионетки факты о похищениях и убийствах. Каким угодно способом. Если Безголовый откажется сотрудничать, следствию поможет вскрытие.
Нет, Ли Тэ Ри не изверг какой-нибудь. Он прекрасно осведомлен, что внутри у Безголового живое соседствует с неживым. Марионетка – всего лишь автоматон, искусно сделанный автоматон нового поколения, который слушает приказы хозяина и неукоснительно их исполняет.
Мозгов у Марионетки нет. Она – механизированный, наполовину биологический робот, куда встроено устройство, считывающее волю создателя и передающее команды в центральный исполнительный отдел.
И сейчас этот робот содержался взаперти у одного дотошного эльфа, который всегда идет до конца.
Когда в мастерской включили свет, Безголовый пришел в себя. Он задвигал конечностями, выгнулся и дёргано повернул пустоту под маской к эльфу.
– Ну что, голубчик? Говорить будем? Или сразу к вскрытию приступать? – небрежно поинтересовался Ли Тэ Ри, подходя и покручивая в руке скальпель.
Похоже, в Марионетку внедрили кое-какие инстинкты. Например, инстинкт самосохранения. Автоматон попытался отскочить, в процессе выяснил, что руки с ногами у него крепко связаны – и, рухнув на жёсткую кушетку, был вынужден сдаться на милость победителя.
– Хорошо, всё расскажу. Только не надо резать! – визгливым, натурально человечьим голосом возопил долговязый киллер.
И тут же, не сходя с места, чистосердечно признался, что работает он на организацию с диковинным наименованием АРГХ, которой управляет некая Джета Га. Что в Организации Управления Чудесами у нее есть шпион. Что фей она похищает, чтобы извлекать их них энергию и подпитывать ею монстра, который зреет на подземном уровне станции. А Пелагея ей нужна живой или мертвой (хотя предпочтительнее всё же мертвой), ибо в Пелагее заключён живой кристалл, заменитель сердца. Если ее убить, мощь кристалла возрастет чуть ли не стократно. И этой мощи будет вполне достаточно, чтобы оживить чудовище под землей.
