Текст книги "Любовь ювелирной огранки (СИ)"
Автор книги: Julia Candore
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Только вот человек ли?
Стол располагался в пустынном амфитеатре, на овальной арене, посыпанной морским песком. Песок скрипел под ногами. К небу возносились арки и ряды сидений, где вместо зрителей были экраны, сотни и тысячи одинаковых прямоугольных экранов, на каждом из которых шло своё кино.
А что касается стола, то он прямо-таки прогибался под тяжестью блюд.
Кажется, Вершитель руководствовался нехитрым принципом: "Живем в последний раз, так почему бы не?.."
– Сегодня я дал тебе Шанс, – заявил он с другого конца стола. – Присаживайся, подкрепись перед практикой.
– Практика без теории? – изогнула бровь Эсфирь. – А так можно?
Она приблизилась к этажерке с фруктами столь уверенно, словно не ее совсем недавно окатили водой и магическим способом переодели. Взяла яблоко, надкусила. Фи, червивое!
– Еще как можно! – усмехнулся Вершитель. – В нашем распоряжении – Его Сиятельство Случай, Ларец Шансов и Ящик Разной Жути. С этими тремя ребятами любая теория летит в тартарары.
***
… – Ты хоть знаешь, что такое Шанс? Тебя вообще учили ларцы отпирать?
Эсфирь еще не отпустил восторг после платьев и амфитеатра, а ей в мёд уже подбросили ложку дёгтя. Вершитель не предупредил, что практику у нее будет вести некая Розалинда. Он просто нахально ухмыльнулся, на ходу превращаясь из седого красавчика в рыжее чучело. Свернул скатерть вместе с яствами заморскими – и был таков.
Эсфирь стремительно набиралась опыта. Теперь она знала, что на свете существуют занятные персонажи. Именно их-то и забыли спросить, что делать и куда идти.
Розалинда определенно принадлежала к их разряду. Она носила толстые очки в роговой оправе, толстую косу мышиного цвета и сама, в общем-то, была особой довольно пышной комплекции.
Знала она решительно всё решительно обо всём. Не терпела, когда ей перечат. А новеньких во владениях Вершителя тихо ненавидела.
Когда Эсфирь наконец-то открыла ларец (с увертливым ключом на цепочке еще нужно было найти общий язык), он оказался битком набит плодами чьего-то безудержного, креативного рукоделия. Пряжа, перья… Разглядеть толком не удалось – Розалинда захлопнула крышку.
Вершитель убрался с глаз долой, стол очистил, а экраны на зрительских рядах выключить не удосужился. Они мигали, внутри них постоянно кто-то двигался, и это выводило Эсфирь из себя. Не говоря уже о Розалинде, которой только дай языком почесать.
– Ты думаешь, что? – сварливо вещала она. – Справедливость такая лёгкая наука? Раздача Шансов штука сложная. Тут поди еще пойми, кто достоин, а кого обделить. На всех ведь, как ни крути, не хватит. Раздавать удачу, как конфеты на Новый год, не выйдет. Намотай это себе на ус, деточка.
Эсфирь всегда была такой правильной и вежливой. Что на нее только нашло? Она точно не помнила, что именно наговорила этой очкастой мымре. Кажется, что-то про усы. Про то, как нелепо они смотрятся у Розалинды над верхней губой, и что конкретно у нее, то есть у Эсфири, усов отродясь не бывало.
– Ах да, и еще кое-что, – спохватилась она. – Сами вы деточка.
Розалинда налилась злостью и побагровела до корней волос. Похоже, только что ей наступили на больную мозоль.
– Я пожалуюсь Вершителю! – взвизгнула она, всколыхнувшись всем своим тучным телом.
– Ой, да пожалуйста, – сказала Эсфирь.
И не успела она пренебрежительно фыркнуть, как под нею разверзлась земля.
И ухнула Эсфирь во тьму.
Падение к центру земли сопровождалось профессиональным хором "завывателей". Тьму разбавляли никуда не годные спецэффекты. Искры, вспышки, голограммы. Честное слово, могли бы что и пооригинальней придумать.
Падая, Эсфирь сложила на груди руки, ноги скрестила и приготовилась насладиться тем, что имеет. То есть полётом в неизвестность. Но ей назло полёт прекратился. И начался второй акт бездарной пьесы под названием "На дне".
Вершитель предстал перед непокорной в вихре палых осенних листьев, снега и пыли. Длинные седые пряди развеваются, ноги расставлены на ширине плеч, взгляд мечет молнии, черный плащ с красной подкладкой полощется на ветру, как флаг.
В самом деле, ну что за дешевые театральные фокусы?!
– За грубость ты будешь наказана, – без предисловий заявил этот мрачный тип. – Тебе придется отбывать наказание на границе между миром живых и миром тех, кто жив лишь наполовину. Главное – не переступать черту, разделяющую миры.
Он простер руку в приглашающем жесте куда-то в искрящуюся тьму, и Эсфирь разглядела забор из колючей проволоки.
– Ха! – уже не так уверенно сказала она. – И что тут сложного?
На обветренном лице Вершителя дрогнули губы, в уголках рта обозначилась тень усмешки.
– Поверь на слово, тебе будет очень трудно удержаться и не перейти за грань.
– Впрочем, – обмолвился он, удаляясь, – кое в чем ты права. Это действительно не самая суровая кара. Помнится, одного эльфа, который нарушил закон и украл у феи кольцо, я заставил возглавить некую организацию ОУЧ. Вот там да, там действительно нужны крепкие нервы. Бедняга. Интересно, как он справляется…
Глава 9. Это провал, Пелагея
Пелагея упала на что-то мягкое и рычащее. Диван прогрессивный, мотором оборудованный? Как бы ни так.
При ближайшем рассмотрении мягкое оказалось шерстью сизого окраса. А рычащее… Зверюга, на которую Пелагея сверзилась со снежной карусели, могла бы запросто откусить ей голову.
– Дикарка, козлина ты рогатая, а ну замри! Дикарка, пасть закрой! – раздался бодрый окрик.
Пелагея решила, что обращаются к ней, и подивилась бестактности.
Она лежала верхом на теплом и мягком, размышляя, что бы такого колкого ответить. Но вот мимо просвистела плеть и крепко обмоталась вокруг пасти – причем пасти явно не человеческого происхождения.
На Пелагею, ошарашенно моргая, смотрела коза. Увеличенная эдак впятеро против обыкновенной домашней. Снабженная мощными винтообразными рогами – оружием массового поражения. И вдобавок способная рычать.
Сизая, рогатая, рычащая коза-переросток величиной со слона. Да уж. Кажется, кто-то перестарался с селекцией.
Упёртое парнокопытное, судя по всему, собиралось попробовать, какова Пелагея на вкус. Но в гастрономические планы этой ненасытной твари очень своевременно вмешалась чья-то плеть.
– Спускайтесь! – жизнерадостно прокричали снизу. – Дикарка обычно добрая и травоядная. Деревьями питается.
– То-то я гляжу, у вас в округе ни одного дерева, – сострила Пелагея. И, цепляясь за шерсть, с горем пополам слезла на утоптанный снег.
Напротив стоял плотно сбитый улыбчивый юноша в тулупе. Он щурился, натягивая плеть, и отчитывал козу так, будто та всё понимала.
А вокруг простиралась заснеженная равнина, утыканная столбами, как именинный торт – свечками. К столбам крепились горящие факелы, благодаря которым Пелагея смогла различить в отдалении странные белые холмики. Они располагались концентрическими кругами, а в центре виднелся куполообразный приземистый шатёр, собранный из деревянных шестов и покрытый шкурами.
Пелагея поёжилась, хотя мороз по-прежнему не имел над ней власти. Перстень грел изнутри и снаружи. Вовек бы не снимать.
– А не подскажете, сударь, куда это я попала? – шепотом спросила она у укротителя гигантских коз.
Квадратный в разрезе укротитель высился на островке рыжего света под факелом, как богатырь из старых сказок. К широкому развороту плеч прилагалась добрейшая физиономия в веснушках и нечесаная шевелюра канареечного цвета.
– Вы в пределах ОУЧ, Организации Управления Чудесами, – живо отозвался он. И отпустил Дикарку, щёлкнув напоследок хлыстом. – Ну, пошла отсюда!
Пелагея попятилась, полагая, что команда адресована ей. Но ее ухватили за рукав и виновато улыбнулись.
– Погодите, куда вы? Я вас ждал, между прочим. Не думал, что вы вот так… кхм, с неба свалитесь.
– А это не вы приходили ко мне домой, когда я была больна?
– Нет, что вы! Я здесь всего лишь обычный служащий. К вам, наверное, шеф приходил. Он распорядился, чтобы я проводил вас и зачислил на стажировку. Но увидеть его еще нескоро получится, – вздохнул юноша. – Ой, вы не представляете, что тут у нас творится! Целые войны идут. Между ученицами, в основном. Они все повально по нему сохнут и мечтают угодить. Но нужно совершить нечто действительно потрясающее, чтобы привлечь его внимание.
Потрясающе ужасное или потрясающе разрушительное? Что ж, это Пелагея, пожалуй, сможет. О другом даже не просите – на поприще потрясающе прекрасного и созидательного ее гарантированно ждет провал.
– Покажу вам для начала место стажировки, а потом выдам ключ от метадома, – сообщил провожатый. – Ой, а вы не замерзли?
Опомнился, называется. Да если б у Пелагеи не было волшебного кольца, она бы еще там, верхом на козе окоченела.
– Вот, наденьте, – укротитель коз выудил откуда-то сверток фиолетовой фланели и протянул ей. – Наши фирменные согревающие плащи.
Накинув плащ на плечи, Пелагея не заметила разницы. Но оно и понятно: у нее внутри, где-то под толстым стеклом и слоями метафорической ваты, разгоралось жаркое солнце неведомого происхождения.
– А это что, светлячки? – запоздало поразился юноша. – Знаете, в последний раз я видел их лет пять назад. Как бы они не…
– Порядок, – поспешила заверить его Пелагея и прижала банку со светлячками к груди. – Они и не в таких условиях выживали. А вы… Как мне вас называть?
– Я-то? Меня звать Гарди, я эльф. Правда, не из местных, – приосанился тот и пригладил свои растрепанные волосы здоровенной мозолистой ладонью. Он как будто гордился, что не из местных. Дескать, они все такие тоненькие, щупленькие, ветром сдует. То ли дело эльфы предгорий, откуда он родом. Крепкие, закаленные, непобедимые.
– Обращайтесь по любому вопросу, – заявил он. – Помогу, чем смогу. А теперь прошу за мной. Сначала мастерская.
И потопал Гарди по снегу в сапожищах, куда влезло бы по Кексу или Пирогу (Любопытно, кстати, куда запропастились эти негодники? И где Юлиану с Эсфирью носит?).
Путаясь в своих уже далеко не таких чистых и свежих юбках, Пелагея поспешила за проводником.
Они прошли снежной аллеей, окаймленной факелами на чугунных столбах. Миновали внешний круг белых холмиков (" Ваш метадом где-то здесь "), и встретили целую толпу существ в фиолетовых плащах. В толпе Пелагея разглядела девицу с волчьими ушками (Фальшивые? Настоящие?), пару классических эльфов-карликов и группу чрезвычайно красивых мужчин с экзотичной внешностью.
Затем ей встретилось еще несколько столь же восхитительных девушек. Они были беззаботны, смеялись звонко и заразительно и практически порхали над снегом без всяких согревающих накидок. Как будто и не люди вовсе, а страшно сказать – пришельцы или вообще призраки. На них хотелось смотреть, не отрываясь, годами и десятилетиями. Как на оригинальные произведения искусства.
Пелагея невольно перевела взгляд на свои юбки, оттянула ткань выцветшего балахона, который некогда именовался кофтой. И пришла к неутешительному выводу: видок у нее отнюдь не презентабельный. Как вот в таком – да на стажировку? Пугало огородное. Засмеют.
Ночь лежала над краем Зимней Полуночи, как шоколадная глазурь поверх пломбира. Снег блестел в свете факелов не хуже, чем бриллианты. И его блеску вторили бесчисленные созвездия в бездонном космическом мраке.
– Вот была потеха, когда вы на Дикарку мою свалились! – чесал языком могучий эльф Гарди, приминая сапогами снег. – Она у меня ручная. Норовистая, не поспоришь. Но если б всё в этом мире идеально было, как бы мы свою работу делали?
"Гигантская коза, – думала Пелагея, – бич для лесов. Ночной кошмар для Вековечного Клёна. Если она решит, что вы дерево, берегитесь. Почему же она меня чуть не сожрала? Наверное, это потому, что в меня мой домашний лес пророс. Да и с Клёном Вековечным я лично знакома…"
Додумать мысль она не успела. Не сбавляя шага, Гарди внезапно обратился к ней с вопросом:
– А вы как, вообще, нормально добрались?
– Н-нормально, – замялась Пелагея. – За исключением нескольких странных случаев и двух покушений.
– Ужас какой! – воскликнул здоровяк. – Может, к вам охрану приставить? Кто-то на вас явно зуб точит.
"Кто-то? Да. А не ты ли, случайно, эльф Гарди?"
Пелагея поразилась своей подозрительности и оценивающе взглянула на проводника, который как раз к ней обернулся. Гладко выбритый, розовощекий, молодцеватый. Весь из себя открытый и доброжелательный. Глаза, вон, голубые. Нет, не тянет он на убийцу.
– А хотя какая охрана? – вдруг усмехнулся он. – Здесь у нас, в ОУЧ, безопасно, как в бункере. Враг не пройдет и даже не проползет. Мгновенно вычислим и устраним.
Гарди создавал впечатление надёжного эльфа. На таких, как он, любят всецело полагаться в самых щепетильных вопросах. И всё-таки рядом с ним Пелагее было некомфортно. Как будто тянут из нее что-то жизненно важное. Вытягивают по ниточке, по крошечной эмоции. Истончают стенки кокона, где она с рождения пряталась от всего, что способно вызвать в душе сильный отклик.
Все мысли и подспудные ощущения отошли на задний план, едва впереди вырос дворец в готическом стиле. Отлитый из горного хрусталя, он сверкал под луной, как одна большая драгоценность. Здесь имелись и островерхие башни, которые протыкают шпилями небо, и высокие арки, и витражи удивительной расцветки.
Будь Пелагея впечатлительной туристкой, уже давно достала бы фотоаппарат – изобретение нового поколения – и принялась бы щёлкать кадр за кадром, млея от восторга. Но она была заурядной, слегка заторможенной особой, которая большую часть жизни провела в глуши и приобрела некоторые отклонения от нормы, разучившись млеть и восторгаться, как следует.
– Вы не думайте, он не каменный, – просветил ее Гарди. – Наш штаб ОУЧ создан изо льда. Тёплый лёд, лёд с функцией подсветки, мягкий лёд и прочие виды льда для самых разных нужд.
Ну вот. Выходит, никакой это не горный хрусталь, а всего-то ненадежная субстанция, которая может растаять при малейшем изменении климата. Зато снежные барсы как настоящие. Черные пятна на белой шерсти, пушистые хвосты, огромные лапы… Какая отличная идея разместить эти скульптуры по бокам от парадного входа!
– О нет! Ни в коем случае не вздумайте их гладить! – в ужасе воскликнул Гарди.
Пелагея поспешно отдернула руку.
– Они живые. И очень чувствительные. Питомцы нашего шефа, – пояснили ей. – Он не придумал ничего лучше, чем оставить их здесь на привязи, – усмехнулся эльф-тяжеловес. – Понимаете, шеф живет один, и присматривать за барсами некому.
Ах, вот оно что! Значит, шеф у нас – эксцентрик-одиночка? Час от часу не легче.
И куда она только попала…
Под высокими арочными сводами разносилось эхо шагов. Раскатистый голос болтуна Гарди умножался, отскакивал от ледяных стен и действовал на Пелагею оглушающе. Люди добрые, как заставить его замолчать? А может, проще самой уши заткнуть?
Она как раз попыталась это проделать, когда мимо, по тускло освещенному коридору, прошествовала хмурая делегация диковинных лысых существ. У каждого из них имелся какой-нибудь изъян. Кто-то ковылял с протезом вместо ноги, некоторые носили повязку на глазу, а кое-кто был и вовсе замотан бинтами сверху донизу и ехал в самоходном кресле.
Гарди посторонился, чтобы их пропустить, и Пелагея последовала его примеру. Правда, не столь же ловко и расторопно. Один из одноглазых ее нечаянно толкнул. Она выронила банку со светлячками, и та покатилась по ледяному полу, снабженному лазурной подсветкой.
Пелагея, само собой, бросилась свое сокровище догонять – в положении приседа, с вытянутой рукой, мелко перебирая ногами в шуршащих юбках. Комичное зрелище.
Делегация инвалидов даже остановилась, чтобы на это взглянуть. Замотанный бинтами подавился смехом и тихо застонал: врачи категорически не рекомендовали ему смеяться.
А Пелагея с облегчением обнаружила, что банка остановилась у черной, натертой до блеска туфли. Мужской туфли, если точнее. Ее обладатель обожал рядиться в длинные одеяния из парчи, а аромат от него исходил до боли знакомый. Шоколад, корица… М-м-м!
– Кха! – сердито донеслось сверху. – Вы мне на мантию наступили.
– Ах, простите!
– Слезьте с моей мантии, в конце концов! – негодовал мужчина.
Надо же! То, что Пелагея по незнанию называла халатом, на самом деле оказалось мантией. Как же она ошибалась!
Раздался треск. Где-то что-то разошлось по швам. Вероятно, чье-то терпение, но не только оно. Богато расшитая мантия сдала позиции под натяжением и треснула, как гром среди ясного неба.
У Пелагеи на висках учащенно забился пульс. Стало так жарко, словно внутри на полную мощность включили газовую конфорку.
– Ой, давайте я зашью! – всполошилась она. И, порывшись в карманах юбок, выудила оттуда длинную кукольную иглу. Немного неподходящий инструмент, но что поделать? – Нитки… Где-то тут были нитки… – И она снова полезла к себе в карман.
– Да вы опасная женщина! – поразился Гарди. – Иголки с собой таскать! Кстати, перед вами ваш куратор, господин Ли Тэ Ри. И раз вы так удачно столкнулись, может, я тогда пойду? – неуверенно предложил он.
– Идите уже, идите! – зашипел на него куратор вне себя от злости. – Мы уж тут как-нибудь сами. Раз, два, три, четыре, пять…
Считать до десяти, чтобы успокоиться? Не такая уж эффективная практика. Убедившись, что они остались в коридоре без свидетелей, на цифре "семь" Пелагея медленно поднялась перед ним с иглой правой в руке и портновскими ножницами в левой (они тоже обнаружились в одном из карманов). Похоже, шитье она решила отложить до лучших времен. В ее глазах зажегся нехороший огонь.
– Что с вами? – отшатнулся куратор. Его перекосило так, словно он выпил ударную дозу имбирной спиртовой настойки. – Совсем сбрендили?
– Я нет. А вы да. Это ведь вы ко мне того безголового киллера подослали, не правда ли? Сначала подослали, потом спасли. И с кабаном та же история. И с цветочным горшком. А теперь вы решили стать моим куратором. Не пытайтесь увиливать. Я вас раскусила. Вы играете со мной в кошки-мышки. Картинка складывается.
– Какая еще картинка? Что за бред? – возмутился Ли Тэ Ри, отступая к стене.
Его небрежно забранные назад волнистые темные волосы Пелагее вдруг отчетливо захотелось отрезать. Почему он так бледен, так гармонично сложен, так жгуче, нечеловечески красив? Почему на его идеальном, возмутительно правильном лице так ярко пылают губы, а в узких глазах с поволокой плещется неприязнь? Пелагея считала, что это срочно нужно исправить.
– Почему бред? – надвигаясь, спросила она. – Я, знаете ли, умею делать выводы.
– Неверные выводы, – хладнокровно парировал тот и поднырнул ей под руку. – Спрячьте ножницы. И иголку свою уберите. Не игрушки, между прочим. А я, если уж вам так не терпится, могу объяснить, почему.
Он выдохнул последние слова ей в затылок, и она резко развернулась, попутно роняя свое оружие. Теперь к стене оттесняли ее.
– Я вас на полголовы выше и, как минимум, на полторы тысячи лет старше, неугомонная вы фея! И мне нет резона ни играть с вами, ни тем более убивать. Уже хотя бы потому, что я эльф Светлой Расы. Если однажды по моей вине кто-нибудь умрет, я мгновенно превращусь в лунную пыль. Ясно вам?
Ну вот, снова кривится, будто кислятину какую проглотил.
– Ясно, чего уж тут неясного… – стушевавшись, пробормотала Пелагея. – Значит, это не вы ко мне домой приходили?
– Да как вам в голову такое могло прийти?!
Тут она совсем поникла, обхватила покрепче банку со светлячками и, чтобы как-то вырулить из неловкой ситуации, попробовала сменить тему:
– А шефа вашего я когда увижу?
– Шеф без повода не принимает, – отрезал куратор, скрещивая руки на груди. – Все вопросы решайте либо через меня, либо через Гарди. И пора бы вам уже к стажировке приступать, вместо того чтобы расследованиями тут заниматься.
Взметнув полами рваного шлафрока, Ли Тэ Ри развернулся на каблуках и стремительно зашагал по коридору прочь. Пелагея подхватилась и рванула за ним. Лёд – прозрачный, серо-голубой, аквамариновый с вкраплениями золотого сияния – был повсюду. Кружевной лёд украшал все входы и выходы. Витые орнаменты, тонкая резьба, перламутровые инкрустации… В штабе ОУЧ этого добра было сверх всякой меры.
– А в чем будет заключаться моя стажировка? – поинтересовалась Пелагея, с трудом догоняя куратора. Несмотря на обилие льда, она ни разу не поскользнулась.
– Искусство перемещений, мастерство невидимости, наука самообороны и уклонения от соблазнов, – не оборачиваясь, на ходу перечислил он. – Ювелирное дело, чтение душ, слежение, уничтожение и основы чудесного языка. Это дисциплины, которые вам предстоит изучить. Затем вас ждет экзамен. Не сдадите – отправитесь домой. И будет вам счастье, – резко бросил Ли Тэ Ри.
– Так ведь мне опасность грозит… – заикнулась Пелагея.
– Любой фее в средних мирах неизбежно придется столкнуться с опасностью, – чеканя слова, произнес тот. – Потому что феям там не место. А вы, как я понимаю, прибыли именно оттуда.
– Но разве край Зимней Полуночи расположен не в средних мирах? – оторопела Пелагея.
– Какая вопиющая неосведомленность! – поразился куратор. – Край Зимней Полуночи – зарубите себе на носу – область уникальная и с триадой миров связанная весьма условно. То, что вам удалось сюда попасть, большая удача.
Да уж. Чрезвычайно сомнительная "большая удача".
Пелагея шла вдоль бесконечных кабинетов, которые скрывались за ледяными дверями и откуда доносилось не то пение, не то стоны подстреленного лося. Пересекала по ажурным, чуть ли не эфемерным мостикам пропасти, где на дне сияли самоцветы. И боялась – преимущественно сама себя.
Она боялась, что так никогда и не научится чувствовать и жить по-настоящему. Что стеклянный дворец, которым она отгородилась от мира, так и останется при ней. Никто не разобьет стекло. Не растворит слои "ваты", из-за которых Пелагея словно бы оглохла сердцем.
Ее сердце всё равно что лёд. Ничем ее не пронять, ощущения притупились, заветных желаний почти не осталось. Разве что снобу этому безмозглому, который сейчас вышагивает впереди, хочется хорошенько треснуть по башке. Ни за что, просто так. Чтоб не зазнавался.
Встретить шефа Пелагея намеревалась любой ценой. Она надеялась, что бонусом к нему будет идти какое-нибудь грандиозное потрясение, которое перевернет ее жизнь с ног на голову, заставив чувствовать в полную силу.
Но вместо шефа на широкой балюстраде им повстречалась группа смешливых девиц, разряженных в пух и прах. Сперва они кокетливо поздоровались с Ли Тэ Ри, а затем, проходя одна за другой, по очереди зацепили Пелагею взглядами, исполненными вызова и зависти.
Ох, были бы здесь Юлиана, Кекс и Пирог! Уж они бы, как пить дать, проучили этих гарпий.
Глава 10. Обещанная слава
– Мягкая посадка! – оценила Юлиана, когда под ней спружинила страховочная сеть.
Сети этой не было ни конца, ни края. Вверху – тяжелые свинцовые тучи. Внизу – пустая равнина без намека на цивилизацию. Юлиана расстегнула рюкзак, и оттуда тотчас высунулись мордочки двух смышлёных, лохматых, до ужаса деловых сыщиков.
– Чую, грядут неприятности, – важно сообщил Кекс.
– А я чую, – фыркнул Пирог, – что по наши души какой-то пузырь спускается.
– Предсказатели ж вы мои!
Юлиана приподняла подол своей походной юбки и попыталась принять вертикальное положение. Не то, чтобы ей с блеском это удалось. Продержавшись на ногах секунду-другую, она упала на четвереньки, помянула недобрым словом гравитацию и создателей страховочных сетей. А потом вгляделась в горизонт.
Подпрыгивая на ветру, из прослойки туч действительно вынырнул пузырь. Причем довольно крупных размеров. Когда он приземлился на сеть, Юлиана отпрянула и попятилась ползком.
Что еще за невидаль? Туда внутрь что, залезать надо? А потом куда?
"Научная станция АРГХ приветствует вас и желает приятного полёта!" – высветилось на табло пузыря, и прозрачная дверца с тихим шипением отъехала вбок.
– Хм, научная станция… Звучит недурно, – прониклась доверием Юлиана. – Идем, что ли?
Она подхватила рюкзак, откуда Кекс с Пирогом еще не успели вылезти. Забралась в пузырь и с незыблемым спокойствием пронаблюдала, как защелкиваются на поясе ремни безопасности.
Юлиана искренне полагала, что за наукой будущее и что наука в принципе не может нести человечеству никакой угрозы. Поэтому безропотно, с какой-то странной предвкушающей улыбкой позволила прозрачной капсуле перенести себя по воздуху прямиком к дирижаблю.
Дирижабль успешно мимикрировал под окружающую обстановку. Обитый тускло-зеленым листовым металлом, он практически сливался с тучами. На борту гостей поджидала женщина неопределенного возраста. Безукоризненная, в меру строгая, в меру приветливая. Она была одета в водонепроницаемый комбинезон цвета хаки, а на голове у нее наподобие ободка сидели лабораторные защитные очки.
Первым, что сделал Пирог, когда его вытряхнули из рюкзака, была попытка ее укусить. Кекс ограничился глухим рычанием. Ни то, ни другое незнакомку не впечатлило. Она легонько пнула Пирога ботинком, прежде чем он вонзил зубы ей в голень. А Кексу мрачно усмехнулась.
– Глупые, негодные псы! – прикрикнула на них Юлиана. – А ну фу! Фу, кому говорят!
– Добро пожаловать на научную станцию АРГХ, – с кривой улыбочкой выдала женщина. – Я Джета Га, а это мой летучий корабль. Новейшие разработки, исследования, открытия на грани нереальности – всё происходит прямо здесь. Не хотите ли присоединиться к экспериментальной группе?
Юлиана понятия не имела, что такое экспериментальная группа, но слово "экспериментальная" и прямолинейность Джеты Га окончательно ее покорили. Поэтому она выразила твердое желание присоединиться.
– Какое ваше заветное желание? – зачем-то спросила Джета, уверенно двигаясь по дребезжащей платформе.
– Читатели, – не задумываясь, выдохнула Юлиана. – Хочу, чтоб мои книги наконец-то нашли читателей. Невыносимо, знаете ли, писать в пустоту, не получая отклика. Популярности хочу. Верхних строчек рейтингов…
– Что ж, учтём, – металлически изрекла та и, остановившись, нажала на кнопку в стене. Створки невидимой герметичной двери разъехались в стороны, и образовался проём. – Проходите. Уже очень скоро популярность будет у вас в кармане. Вы ведь взяли с собой рукописи?
– А то как же, прихватила. – Юлиана покопалась в рюкзаке и вынула оттуда плотную пачку. – Здесь самые последние. Удачные.
О Кексе с Пирогом она и думать забыла. Ну, шастают себе где-то по дирижаблю. Ну, покусают какого-нибудь незадачливого учёного. Теперь ей, если начистоту, не было до питомцев никакого дела. Слава, успех, признание – ей только что посулили всё это авторитетным тоном. А значит, надо постараться и ни в коем случае не давать заднего хода.
Джета Га выхватила рукописи у нее из рук, пролистала, пробежалась глазами – и скормила какому-то железному агрегату, который сразу же зарычал, запыхтел и замигал маленькими зелеными лампочками.
Юлиана переменилась в лице.
– Вы зачем это? Как же я… Куда же мне…
– Спокойствие! – распорядилась Джета. – Перед вами сканирующее устройство. Оно просто переведет ваши произведения в цифровой вид. Сядьте за стол и перестаньте нервничать. Смотрите на экран. В век передовых технологий уже никто не пишет книги от руки. А читателей принято искать в специально отведенных местах.
Юлиана послушно села напротив огромного светящегося монитора, где мелькали какие-то строчки, выскакивали непонятные окошки, бежали ленты жутких счетчиков. И чуть не испустила дух.
– Вы быстро освоитесь, – заверила ее Джета Га. – Откройте-ка сайт…
Она взглянула на белую, как мел, Юлиану, и передумала командовать.
– Ладно, я сейчас сама всё покажу.
Джета подошла к креслу, перегнулась через ее плечо и протянула руку к небольшому устройству, от которого к дальнему краю стола тянулся провод. Устройство легко легло в ладонь. Защелкали клавиши, по экрану метнулась крохотная белая стрелка. А затем выскочило очередное окно.
– "Демиург", – одними губами прочла Юлиана на броской виртуальной вывеске.
Рядом с названием красовался логотип, заглавная буква "Д", от которой радиально расходились солнечные лучи.
Ниже шел список жанров, а еще ниже располагался некий "ТОП".
– Популярные книги в разных жанрах, – пояснила Джета ошарашенной Юлиане. – Собственно, ваша цель заключается как раз в том, чтобы один из ваших романов попал в эту ленту.
"Невинная для идиота", "Жена моего брата", "Невеста дракона", "Моя первая ночь". Пролистав ленту "ТОПа", Юлиана вытаращила глаза. Попасть вот сюда? А может, лучше не надо? Может, есть какой-нибудь другой, менее специфический "ТОП"?
– Вы сможете пробиться, даже если пишете не в тренде, – обнадежила ее Джета. – Главное, чтобы читателям нравилось. А что именно нравится читателям, вы легко поймете, проанализировав успех ваших предшественников.
Юлиана приготовилась анализировать и открывать новые горизонты, когда с пылу с жару подоспели сканы ее рукописей. Джета куда-то щёлкнула.
– Переводим в текстовый формат. Вот так, готово. Теперь можете загружать книги на сайт. Если возникнут вопросы, обратитесь к электронному помощнику. Он вам по полочкам разложит и разжуёт что угодно.
Она откланялась, оставив Юлиану в полнейшем ступоре. Впрочем, прошло совсем немного времени, и Юлиана действительно освоилась. А потом и втянулась. Так втянулась, что за уши от экрана не оттащишь.
Перевалило за полночь. Кекс и Пирог закончили исследовать дирижабль, разнюхали, где пропадает их хозяйка, и проскользнули за дверь, где были только монитор, Юлиана и ее неутолимая жажда славы.
К ее запястьям и ко лбу подключили тонкие проводки, и она приняла это как должное. Без смены положения в крутящемся кресле ноги у нее затекли. Глаза воспалились, во рту установилась сушь. Кажется, она забыла и про личную гигиену, и про приемы пищи.
– Есть хотим, – тявкнул снизу Кекс.
– Хотим есть! – подтвердил Пирог.
– Ну же, давайте, где ваши комментарии? Где звездочки и награды? Я ведь шедевр написала… – сухими губами бормотала Юлиана, не отводя глаз от монитора. – Почему у меня так мало просмотров? А, знаю! Наверное, обложки неподходящие. Вот сейчас переделаю…
Кекс с Пирогом переглянулись и поняли, что никто их здесь кормить не станет. Хозяйка пустилась во все тяжкие. Глухой номер.
Псы-шпионы тихонько усеменили прочь – пропитание себе искать. Их принцип: сначала еда, потом всё остальное. В том числе и вопрос, что делать с Юлианой. Прежде следовало разжиться парой аппетитных косточек…
А Юлиана разбирала по косточкам чужие успехи и свои неудачи. Ее интересовало, почему откровенная чепуха и безвкусица вроде "Любовницы для миллиардера" занимает в рейтинге почетное место, тогда как ее душеполезные творения прозябают в низах.
"Да что за читатели такие пошли? Бульварщину с пошлятиной им подавай! Не-е-ет, это неправильные читатели. Надо их перевоспитать".
