Текст книги "В объятиях злого рока (СИ)"
Автор книги: Julia Candore
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Та отскочила, как ошпаренная. Руки сцепила за спиной. Глянула на меня виновато и сконфуженно. Ну точь-в-точь енот, который застирал в раковине хозяйский паспорт, диплом и водительские права.
– Ты чего? – удивилась я.
– У тебя больше нет лаборатории, – брякнула Мира, пряча взгляд. – Понимаешь, когда мы совещались там, в "Паучьих Ногах", Тай Фун утверждал, что это единственный способ вытравить из тебя межпространство.
Вшитый в меня инстинкт подсказывал, что мне поведали несколько отредактированную историю.
– Не верю! – вскричала я. Покачнувшись, упала обратно в шезлонг. И истерично расхохоталась. – Это всё ложь! Знаю, у него с самого начала было намерение забрать мой дар светоча-бивалента. Вы все… Он обвёл вас вокруг пальца, как последних идиотов!
– Не мели чушь! – вскинулась на меня Мира, мрачнея с каждой минутой. – Мало кто захочет присвоить чужой прогрессорский дар, если к нему в подарок прилагается вирус межпространства.
– Да ты просто с ним заодно! – запальчиво крикнула я. И размазывая слёзы по щекам, кинулась прочь.
У двери я поскользнулась на луже, уцепилась за косяк, переждала пляску цветных кругов перед глазами. И поняла, что никто не спешит меня догонять. Никто не рвётся разуверить.
Стало быть, я права.
И от этой мысли внутри всё помертвело. Стало вдруг так паршиво, словно у меня отобрали кислород. Словно вскрыли грудную клетку и вырезали важный орган, без которого я не смогу наслаждаться всей палитрой жизни, а буду просто существовать – в вечно-унылом монохроме.
Я снова и снова смахивала слёзы, глотала слёзы, капала слезами на камень плит. Надо же, я любила его. А он… Он только притворился, что любит. Прикинулся верным, добрым, благородным – и воспользовался мной. Не ожидала, что он окажется таким подонком. У меня никак не укладывалось в голове, что Тай Фун, мужчина, на которого я всецело полагалась и кому без оглядки доверяла, мог так подло поступить.
Мою окаянную душу трепало штормом. Когда-то я была птицей. Но этой птице отрезали крылья, у нее отняли возможность парить над землей.
И теперь она отрастит зубы, чтобы кусать всякого, кто отважится встать у нее на пути.
Всё, хватит. Я больше не буду жертвой. Надо как можно скорее найти Тай Фуна и вернуть то, что он у меня украл.
Подумать только! Он специально провел со мной свой дурацкий ритуал, вылепил из меня сверхчеловека, чтобы потом сковать энергетической сетью и погрузить в пучину боли. Чтобы добиться моего согласия и выпить из меня такой редкий, такой драгоценный, многократно усиленный бивалентный дар.
Я шла по коридору, поднималась по бесконечной винтовой лестнице и убеждала себя, что проигрывать нормально. Но сдаваться – нет, сдаваться нельзя. И я ни за что не сдамся.
Если понадобится, прибегну к методам физического воздействия и огрею Тай Фуна по башке чем-нибудь увесистым. Может, хоть одумается. А не одумается – обзаведется трещиной в черепе, тоже результат. Я ему устрою весёлую жизнь.
Но для начала неплохо бы его найти. Я ворвалась в башню Парадоксов, перевернула там всё вверх дном, но Тай Фун как сквозь землю провалился. Следующими обыску подверглись дискотечная, зефирная и обсерваторная башенки.
Сил у меня было хоть лопатой греби. А ведь совсем недавно меня шатало, как пьяную. Откуда, спрашивается, столько энергии? Видимо, вперед меня толкала ненависть. Острая ненависть к Тай Фуну.
Бросившись с головой в очередной портал, я очутилась в кофейной башне, которая до сего момента скрывалась от меня в тумане.
– Капучино со льдом, пожалуйста, – заказала я у мутного призрака во фраке, привалившись к барной стойке. Несмотря на внеплановый прилив бодрости, следовало устроить себе передышку и восполнить уровень кофеина в организме.
Да, из меня, фигурально выражаясь, выдрали с мясом приличный кусок. Я должна бы биться в истерике и истекать кровью. Но пока остальные мои составные части в строю, надо сперва позаботиться о них, а уж потом убиваться. В этом, если хотите, заключается экологически чистая любовь к себе.
– Замечательная нынче погода, – гулко промолвил призрак во фраке, подавая мне капучино. Я размешала в стаканчике мглу с мелко колотым льдом, выпила залпом и буркнула:
– К чему пустая болтовня?
– О-о-о, – наставительно воздел палец призрак. – Вы не представляете, как важно уметь время от времени нести чушь. Если говорить только правильные слова, жизнь станет утомительной.
Дожили. Даже в котелке у случайного привидения водятся философские мыслишки. На его фоне я выглядела слишком плоской и упрощённой. Мною двигала одна лишь злость, да маниакальное желание вернуть своё.
Допив кофе, я сощурилась и прицелилась стаканчиком в урну: промахнусь или нет? Промах. Конечно, чего же еще ожидать с такими-то негативными установками?
Зато призрачный бармен попал прямо в яблочко. Едва я собралась уходить, он метнул в меня очередной философский смысл.
– Разглядите себя на свет. Где тонко, там и рвётся, – туманно напутствовал он.
Подкрепившись ледяным капучино, я еще отчаянней рвалась в бой и питала к Тай Фуну ненависть, возведенную в квадрат. Я искала его повсюду, но дворец иллюзий водил меня за нос и прятал этого мерзавца, словно по сговору какому.
Мира совершенно точно переметнулась на сторону зла. Зачем она ему помогает? Почему бы ей ради разнообразия не помочь мне?
Кажется, я кричала. И плакала. И снова кричала, задыхаясь от бессилия. Еноты разбегались от меня в страхе. Молчаливые прислужники, казалось, срослись со стенами – от кладки исходила почти осязаемая паника.
Кто-то потихоньку выпустил из клетки Гликерию, которой ничто теперь не угрожало (и, что главное, которая сама никому не угрожала). А я даже не заметила. Я была как в бреду. Ноги наливались свинцовой тяжестью, по мышцам распространялась ноющая боль. В висках стучала кровь, а я всё бежала и бежала по каким-то неведомым коридорам, чтобы наткнуться на тупик и начать всё сначала.
И уже когда усталость подмяла меня под себя, бросила на колени посреди пустынного безымянного зала, я собрала остатки сил и крикнула в пустоту:
– Зачем ты это сделал?! Предатель! Вор! Да чтоб тебя спрут на дно утащил!
С языка уже было готово сорваться проклятие, но я удержалась. Ни один, даже самый низкий и порочный человек не заслуживает проклятий.
Я затихла и, шмыгая носом, калачиком свернулась на полу. И вот тогда-то в голове прозвучал знакомый, донельзя утомленный голос:
"Когда-нибудь, Сафро, ты поймешь. И простишь меня".
"Мне не следовало бояться Непостижимых. Надо было бояться тебя. Ты! Именно ты стёр мою личность. Теперь я никто, пустое место, обычный человек, каких сотни и тысячи. Мне незачем жить", – мысленно простонала я.
"Обычные люди живут же как-то. И ты сможешь", – еле слышно отозвался Тай Фун на краю моего сознания.
"Просто скажи, зачем ты так поступил?" – потребовала я.
Шли секунды. Протекали минуты. Ответа не было.
Какой же ты, Тай Фун, всё-таки эгоист и сволочь!
Солнце падало за горизонт. Чтобы гореть, ему надо поспать. Да и мне отдых не повредит.
Вечер укутывался в сумерки, как в одеяло. Я лежала на голом полу в каком-то лихорадочном полусне. Тянуло затхлым холодом и сыростью. А в голове пульсировала единственная мысль: "Разглядите себя на свет. Где тонко, там и рвётся".
Мне всё казалось, что я упустила какую-то важную деталь. Где-то свернула не туда. И сама, собственноручно, загнала себя в этот холод и сырость.
А утром я подслушала разговор. Коридоры замка извернулись и вывели меня, измотанную и сонную, прямиком к двери, за которой простиралось поле для гольфа. Дверь неслышно приоткрылась: мол, слушай, дорогая. Всё для тебя.
Старый-добрый куст, будто нарочно созданный для того, чтобы за ним сидели в засаде, торчал на фоне бесконечной дали и по пояс скрывал от меня Миру с Тай Фуном. Их верхние половины вели непонятную беседу.
– Ты еще как, держишься? – участливо спрашивала Мира.
– У межпространства уйдёт несколько дней, чтобы приспособиться к новому донору, – расплывчато отвечал Тай Фун. – Пока я еще могу собой управлять. Что будет дальше – не знаю. Одно точно: времени у нас в обрез.
За ночь его всё равно что подменили. Из него словно силу выкачали. Он выглядел изможденным и подавленным. И мне вдруг захотелось хорошенько ему вмазать, чтобы привести в чувство. Нет, обнять, конечно, тоже хотелось. Но вмазать – больше.
Я до крови прикусила язык. Что значит "времени в обрез"? О каком доноре он толкует? Неужели он забрал мой дар только затем, чтобы зараза перекочевала к нему?
– Почему ты ничего ей не объяснил? – продолжала допытываться подруга. – Видел, в каком она состоянии вчера по замку металась?
– Если Сафро возненавидит меня, ей будет легче меня отпустить. Нет гарантий, что я вернусь оттуда живым. Нет вообще никаких гарантий, что я вернусь. Всего одна недостоверная зацепка.
Прямо сейчас моё сердце вынули, положили на деревянную подставку, куда кладут мячи перед началом игры в гольф. И с размаху ударили по нему клюшкой.
Тай Фун. Решил. Пожертвовать. Собой.
Ради какой-то глупой, самовлюбленной Сафро Шэридон. Ради той, которая не видит дальше своего носа. Которая ослепла настолько, что чёрное путает с белым.
Не знаю, почему я сбежала. Почему не вмешалась, не остановила его.
Внутри меня одна за другой сходили лавины отчаяния. Хотелось выть от беспомощности. Даже если бы я ему запретила, даже если бы Тай Фун и впрямь передумал приносить себя в жертву, межпространство не оставило бы его в покое.
Ведь он впитал дар светоча-бивалента и стал совершенным. Желанным экземпляром коллекции. А потусторонний завоеватель у нас перфекционист, спрут его дери. Утащит Тай Фуна к себе – и не подавится.
Меня душило чувство вины. Рыдая в голос, с сердцем на разрыв, я не чуяла под собой земли. И бежала, бежала прочь, не разбирая дороги. Изгнав межпространство из моего тела, Тай Фун заразился сам. И я, только я в ответе за это.
Что придумать? Как поступить, когда в голове ни одной связной мысли?
На моей персональной планете свирепствовали катаклизмы. Ее раскалывали землетрясения, терзали ураганы, жгли пожары. Мой мир рушился. Когда уж тут по сторонам смотреть?
Чуть не пробороздив носом пол (осторожно, скачущие еноты!), я выбежала на улицу. Там уже вовсю шли приготовления – не то к свадьбе, не то к похоронам. Фараон созвал активистов из штаба "Паучьи Ноги", и те разбивали во дворе палатки, таскали какие-то доски, с умным видом толпились возле капсулы-телепортатора.
– Эй, крошка! – помахал мне Фараон. – Сегодняшнюю ночь решили переждать. Выдвигаемся завтра!
Куда выдвигаются? О чем он?
Завидев мою зарёванную физиономию, Фараон переменился в лице.
Глава 37. Остановить самоубийцу
– Сафро, подожди! Ты что, всё узнала?! – воскликнул он и кинулся было меня догонять. Но Каролина зацепила его за воротник.
– Цыц, дубина ты стоеросовая! – прошипела она. – Не усугубляй ситуацию. Я сама.
– Пффф! – сказал Фараон. – Сама усугубишь? Ну понятно.
Под ногу мне подвернулось что-то мелкое и мохнатое. Опоссум! Я вспахала бы носом землю, не придержи меня Каролина. На ней был синий шуршащий комбинезон, сшитый по последней моде. Видимо, тоже готовилась выдвигаться после ночи. Идеальная от кончиков волос до кончиков ногтей, с неизменно яркой помадой на губах, она усадила меня на какую-то бочку, прогнала опоссума и сама уселась напротив.
– Спокойствие, Сафро, – сказала она.
– Какое, к спрутам, спокойствие?! – отставила любезность я. – Вы вообще в курсе, что натворили? Почему вы не остановили Тай Фуна? Он погибнет, если доведет задуманное до конца!
– Мы его отговаривали, правда. Но он упирал на то, что шанс, пусть и мизерный, всё же есть. В конце концов, он взрослый человек…
В подреберье у меня разверзлась гулкая пустота. На глаза вновь навернулись слёзы. Пойти на поводу у его безрассудной отваги? Позволить ему рисковать? Нет уж, дудки!
– Все эти суетливые лоботрясы, – Каролина дёрнула подбородком в сторону центральной дорожки, где сновали молодчики в кепках, – тоже светочи прогресса. Завтра, как проклюнется заря, мы присоединимся к основной группе, чтобы…
Я затаила дыхание. Чтобы что?
– Чтобы залатать эту гиблую дыру в лаборатории Штиля, – со вздохом закончила Каролина. – Извини, дорогая. Проголосовали за то, чтобы тебя не брать.
Итак, крошка Сафро остаётся дома. Бесполезная, ни на что не годная Сафро.
Я не могла смириться с таким положением вещей, но виду, разумеется, не подала.
До самого вечера я тщательно избегала встреч с Мирой и Тай Фуном. Забившись в пыльный чулан, словно загнанный зверь, я пыталась придумать хоть какую-нибудь мало-мальски осуществимую схему. В графе "манипуляции со временем" можно было сразу ставить жирный прочерк, отмотать не выйдет. Сверхспособностей-то больше нет. Приковать Тай Фуна наручниками к батарее – такая себе идея. Оставалось лишь одно: пробраться в лабораторию Штиля раньше "группы захвата" и прямо там, на объекте, провести с межпространством переговоры. Может, оно всё же согласится на мою скромную кандидатуру и оставит Тай Фуна в покое?
В хлипкую дверцу чулана назойливо скреблись еноты. А меня раскачивало на эмоциональных качелях от точки "всё пропало" до точки "всё получится". К еде я практически не притронулась – аппетит и нервозность, знаете ли, явления несовместимые.
А потом меня утянуло в пучину сна. Я барахталась в мутной жиже, увязая глубже и глубже, пока не достигла дна. На дне меня почему-то поджидал опоссум Фараона.
– Ну что? – произнес вредитель человечьим голосом. – Влипла ты, крошка? Из-за тебя пропадёт такой великий человек. Неужели ты это допустишь?
– Допущу? Как бы ни так!
Из сновиденческого болота меня пинком выставили в глухую полночь, и я тотчас угодила в лапы к дурному предчувствию: тебя бросили, от тебя отказались. Скорее, руки в ноги и бегом догонять!
Обыски подтвердили: ни Миры, ни Тай Фуна, ни даже Гликерии. Они все сгинули куда-то, словно их аккуратно вырезали из моей истории и вставили в чужую. Замок опустел. Только еноты по-прежнему преданно сторожили дверь чулана. Палаточный лагерь тоже свернули раньше срока. А мне – ни слова. Я что, в самом деле, изгой общества?
Ну ничего. У меня всё еще имеется запасной вариант – поезд, идущий в бесконечность. Только не говорите, что он не ходит по ночам.
Сейчас я была готова поставить на кон что угодно, лишь бы уберечь Тай Фуна от ошибки. В последнее время у наших ошибок совсем другая цена, неподъемная.
Надо выпить из него моё проклятие точно так, как он проделал это со мной. Лучше пусть я умру. Он обязан остаться в живых.
Я быстро сложила в портфель самое необходимое и вышла из дворца иллюзий, уповая на то, что звёзды и луна светят мне в последний раз. Затворила ворота. И взяла разбег в осеннюю тьму.
Волосы и подол кружевного платья трепал ветер. Он записался ко мне в попутчики и упруго дул в спину, как бы намекая: отступать некуда, назад дороги нет. Несмотря на прохладу, мне было жарко от бега. Бег глушил боль, клубящуюся в груди.
Шумели травы. Ночь взирала на меня с изумлением и некоторой тревогой.
Что она задумала? Почему не спит? Куда ее несет?
Я мчалась во весь опор и была в двух шагах от станции, когда раздался протяжный гудок паровоза. Отлично! Сегодня поезд очень вовремя. Поднажмём.
Заскрипели колёса, клубы дыма заволокли звездное небо. Я расчихалась, нашла дверь и по высоким рифлёным ступенькам забралась в тамбур. Моя эстафета наперегонки со злым роком только набирала обороты.
Ах да, куда едем-то? Поезд не спешил трогаться с места, ждал голосовой команды заказчика. На этой железной дороге правила прозрачны: маршрут следования – какой сама захочу. А я хочу в лабораторию Штиля!
Заказ принят, двери закрываются. Следующая станция – твоя погибель.
Я зашла в салон и затворила за собой тяжелые раздвижные двери. В вагоне не было ни души, только странные золотистые светлячки мерцали над сидениями и были словно подвешены в воздухе. Стоял тот специфический запах металла, какой бывает при взаимодействии латуни с кожей. За окнами, шелестя листьями пальм, проносилась южная ночь.
В конце вагона я обнаружила маленькую скамью, села и притулилась к окну, чтобы в путешествии под стук колёс предаться рефлексии. Неужели в день, когда мы с ректором разговаривали возле фонтана, – неужели той высокой фигурой, что метнулась в проулок, был Тай Фун? Ох, моя неосторожность! Если бы он не узнал, чего хочет межпространство, то не стал бы меня спасать. И не висел бы сейчас на волосок от смерти.
Но откуда он черпал сведения касательно ритуалов? В библиотеке академии? В замке иллюзий? А может, ректор его надоумил? С ректора станется давать непрошеные советы и портить людям жизнь…
Пронзительный тревожный гудок ознаменовал прибытие на конечный пункт – и меня вытряхнуло из размышлений. Ну что, Сафро, ты готова к своей последней миссии? Смотри, не оплошай.
На заброшенной платформе, куда я сошла с поезда, царила грязь и разруха. В углах под навесом кучковался мусор. Окошко для продажи билетов было наглухо заколочено досками, а рядом с киоском, в свете ржавого фонаря, валялся на тротуаре дохлый голубь.
Облезлые поломанные скамейки, бесконечные заросли на заднем плане. Мрак. Упадок. Одиночество. И где в этом захолустье искать лабораторию доктора Штиля?
Впрочем сразу после полосы зарослей моё внимание привлекло высоченное здание, оплетенное не то лианами, не то водорослями. Тут и там чернели глазницы выбитых окон. От оригинальной наружной обшивки остались лишь мозаичные вкрапления. Кривые стены крошились и обсыпались.
Вот оно, царство распада и рассадник зла. Вот она, лаборатория с аномалией, как леденец со жвачкой-сюрпризом. Сильно же исказило ее межпространство.
Я встряхнулась, натянула лямки рюкзака и ускорила шаг. В верхнем окне здания зажгли свет. А значит, Мира, Тай Фун и прочая компания совершенно точно меня опередили и уже были внутри.
Время, это ненадёжное, абсурдное создание, всё-таки играло за команду противника.
Только бы не опоздать.
Я спешила сквозь ощетинившуюся мглу, спотыкалась о кочки и выбоины – слабая, тщедушная, до безобразия уязвимая без своего прогрессорского дара. В чернильном небе мерцали звезды, где-то в лесу лисица кричала, как брошенный ребенок. И мир вокруг был таким нереальным, что казалось, будто это происходит не со мной.
Вопреки всем здравым смыслам и теориям вероятностей я должна была спасти Тай Фуна. Только бы он не шагнул в разрыв мировой материи раньше срока.
По пути мне попался врезавшийся в столб паромобиль, покореженный робот-автоматон с ногами, торчащими из мусорного бака. Изрядно погнутая детская карусель поскрипывала от ветра на пустынной площадке. Уцелевшие фонари роняли в лужи медные слитки света, и луна нависала над этим хаосом как зловещее дополнение.
Здесь было гораздо холоднее, чем у побережья, и я пожалела, что не захватила тёплой одежды. Хотя чего уж там! Всё равно помирать собралась.
Обнаружив вход в здание, я рванула наверх по крошащимся ступеням. Подумаешь, сердце заходится! Подумаешь, колет в боку! Меня угораздило влюбиться до такой степени, когда готов отдать за другого жизнь. Собственная боль не в счёт.
Эхо от моего громкого дыхания и топота моих ног отскакивало от стен, прыгало на меня со всех сторон, нагнетая страху с каждым лестничным маршем. А потом я расслышала голоса и притихла, на цыпочках крадучись вдоль стены.
Мне удалось проскользнуть в лабораторию и схорониться в тени за колонной, откуда открывался отличный обзор. По стенам расползались пятна сфагнума, на полу белели наросты плесени. Столы, стулья, вытяжной шкаф и резервуары из гранёного стекла мутировали, отрастив щупальца, уши и хвосты, как будто они были живыми существами. Выглядело это, мягко скажем, жутковато. Кожа у меня покрылась мурашками, и я перевела взгляд на менее пугающие вещи.
Вон вихрится фиолетово-зеленым портал червоточины, который Мира создала, чтобы попасть в лабораторию Штиля, минуя лишние географические координаты и неровности рельефа.
Вон – Фараонова капсула, куда Мира как раз загружает вещички: небольшой запас провианта и саквояж со сменной одеждой.
– Проследите, чтобы еноты не проникли в замок, – распорядилась она. – Боюсь, когда я исчезну, с замком могут случиться метаморфозы. Гликерия уже в гостинице?
– Ага, – кивнул Фараон. – Устроил ее в лучшем номере со всеми удобствами. Слушай, а ты уверена, что капсула не подведет и тебя не расплющит в этой дыре?
– Уверена на все сто, – авторитетно заявила Мира. – Межпространство примет капсулу, как родную. Рецепторы! – со значением напомнила она. – Вот без рецепторов – да, расплющит.
Тай Фуна я заметила не сразу. Он стоял неподвижно, как манекен, в группе незнакомых людей. Посеревший, безжизненный, мрачно-сосредоточенный. С выражением замкнутости на лице и упрямо сжатыми губами, похожими на зашитую рану. За локоть его поддерживал брат – доктор Штиль (всё тот же разрез глаз, те же прямые черные волосы, торчащие ёжиком, как попало) – и что-то упорно нашёптывал ему на ухо. Уговаривал не делать глупости? Ох, пускай бы так и было! Может, Тай Фун хоть кровного брата послушается?
Прочие участники "операции" – все без исключения светочи прогресса высшей категории – не обращали на них внимания. Они целиком сосредоточились на стене, в центре которой расслоилась ткань мироздания и огромной пробоиной зияло межпространство. Пробоина пульсировала золотом и ртутью, как сердце гиганта со вскрытой грудной клеткой. Светочи целились мыслью именно в это сердце, чтобы сдержать натиск и не дать межпространству ворваться в наш хрупкий, непрочный мир.
И кажется, их силы были на исходе.
– Ну что, – бодро сказала Мира, – я полетела?
– Лети, птичка. Лети, – неуместно сострил Фараон и утёр контрабандную слезу. – Только ты уж возвращайся, а то я к тебе прикипел, как молоко к кастрюле.
– Бабник, – тихо буркнула я.
И тут Тай Фун дёрнулся, медленно повернул голову в сторону колонны и прожёг меня огненной печатью взгляда.
Взгляда маркировки «Тебя-не-должно-здесь-быть!»
И знаете, если существует на свете паника, помноженная на бесконечность, то прямо сейчас меня захлестнула именно она.
Глава 38. Прости, прощай
Вот уж за кого не стоило переживать, так это за Миру. В случае опасности в ней всегда исправно срабатывал инстинкт самосохранения. И сегодня она прекрасно отдавала себе отчет в том, что делает. Отважно забравшись в капсулу под жидкие аплодисменты Фараона и Каролины, она зажгла бортовые огни. А затем капсула с чавканьем погрузилась в пульсирующую ртуть и золото.
Межпространство в стене никак себя не повело и продолжило сокращаться в прежнем ритме. Судя по всему, оно даже не заметило, что в него что-то погрузили. Вельмира, некогда такая желанная и неуловимая, уже давно перестала быть его заветной добычей.
Что называется, жертва не засчитана, несите другую.
Фараон нахмурился, с досады хлопнул себя по колену и с тяжким вздохом опустился на корточки. Наверное, он, как и я, до последнего рассчитывал, что Тай Фун избежит горькой участи.
Сам Тай Фун не рассчитывал ни на что. Послав мне предупреждающий, приправленный угрозой взгляд, он оставил брата и двинулся к прорехе между мирами. Конкретно у данного индивида инстинкты отшибло напрочь.
Что ж, час расплаты настал, решила я. И метнулась из тени на свет с одним-единственным умыслом: вломить Тай Фуну так сильно, чтобы он и думать забыл о самопожертвовании. А дальше действовать по обстоятельствам.
Когда он был уже в метре от дыры, я кинулась на него в кровожадном порыве и повалила на пол. Такой наглости Тай Фун не ожидал. Правда, он быстро взял ситуацию в свои руки. Преодолев секундную оторопь, перекатился вместе со мной, впечатал меня в доски мутировавшего паркета, и припал к моим губам яростным поцелуем.
Он целовал меня пьяняще, отчаянно, обреченно. Так, словно прощается навсегда. Мы целовались, лихорадочно сцепившись на виду у целой толпы светочей прогресса, которые, похоже, забыли, как дышать.
А едва Тай Фун отстранился, я увидела, что в его глазах плещется потусторонний огонь. Совсем как у Гликерии в тот день, когда она пыталась меня задушить. Совсем как у Арсения, когда он был во власти межпространства.
Усилием воли Тай Фун погасил этот огонь, склонился надо мной, выравнивая дыхание. Прошептал:
– Живи хорошо, Сафро.
Его палец мягко очертил мои губы, по лицу пробежала тень, в глазах – воспалённых, с почти бесцветной радужкой – мелькнул след неизъяснимой грусти. Его тонкая, печальная улыбка вспыхнула и погасла, как луч заходящего солнца.
После чего этот безрассудный человек – такой далёкий, такой родной – оттолкнулся от пола, сгруппировался и нырнул в пульсирующую брешь. Моё сердце сорвалось в бездну. Неужели нельзя иначе? Неужели нет другого выхода?
Он забрал мой дар – и межпространство перешло к нему как скверное наследство. Он спас меня, а я считала его предателем. Как же теперь загладить вину? Как я смогу вымолить прощение, если Тай Фуна больше нет?
Как только он растворился в золоте и ртути, стена, где билось желеобразное "сердце", затвердела, затянулась кирпичной кладкой, покрылась штукатуркой. А наросты мха, плесень и метаморфозы мебели улетучились, словно их и не бывало.
Не помня себя от горя, я бросилась туда, где схлопнулась дыра в иное измерение, и принялась остервенело, в полнейшем беспамятстве молотить по ней кулаками. Кажется, я кричала, что хочу уйти вслед за Тай Фуном. Сбила костяшки в кровь. И приготовилась уже биться головой о стену. Но Фараон и Каролина вовремя меня оттащили.
Завершив миссию по устранению межпространственного нарыва, группа светочей прогресса благополучно рассосалась, качая головами и сочувственно поглядывая в мою сторону. Мол, горемычная, вконец рехнулась.
А я и впрямь была близка к тому, чтобы слететь с катушек. Не понарошку. По-настоящему. Слёзы градом катились из глаз. Водопровод прорвало. А как вы знаете, я никогда не была в ладах с водой. Выплакать душу при таком напоре? Да запросто!
– Сафро! Сафро! – глухо, как из запаянной бочки, слышались голоса.
– Сафро! – трясла меня Каролина. – Да прекрати ты раненого птеродактиля изображать! Тут тебе Тай Фун письмо передать просил…
Слёзы высохли в момент. Я выхватила письмо у Каролины из рук, подорвалась с места и, спотыкаясь, бросилась в фиолетово-фисташковый портал, который создала Мира. На счету была каждая секунда.
Снаружи, на возвышенности, к горизонту протянулась канатная дорога с несколькими свободными вагонетками. Занималась заря. Далёкое малиновое облако, проколотое верхушками сосен, сдувалось в рассветных лучах, как лопнувшая оболочка аэростата. Я, не раздумывая, села в кабину, вдавила рычаг и понеслась над пропастью навстречу неизвестности, наперерез злому року.
И что только ударило мне в голову? Как только кабинка остановилась возле вышки, я выскочила оттуда, как ужаленная, сбежала по ступенькам и опрометью кинулась к замку иллюзий. Прохожие (и откуда их столько ни свет ни заря?) шарахались от меня, как от кикиморы болотной. Ну да, растрёпанная, потная, с перекошенным лицом и образцовыми мешками под глазами. Мчится невесть куда, людей пугает.
Секундочку. Кажется, до меня дошло. Когда Тай Фун прыгнул в эту спрутову дыру между измерениями, межпространство заполучило себе в коллекцию тот самый, совершенный экземпляр. И, как было условлено, отпустило остальных пленников на свободу. А чтобы не утруждаться, просто выгрузило их всем скопом на луг.
Дворец иллюзий таял в рассветной дымке. Медленно, неотвратимо, как ускользающая мечта. Я увидела бледнеющий фасад – и похолодела. Срок действия тепла, взятого у Тай Фуна взаймы, подходил к концу. Каплю за каплей это тепло выпивал стылый ветер.
Зрелище просвечивающего на солнце замка побудило меня действовать безотлагательно.
Со всех ног ринулась я к крыльцу, взлетела по винтовой лестнице и ворвалась в башню Парадоксов. Перед глазами всё мелькало и кружилось в весёлом пришибленном хороводе. Черный рояль, шторы, гобелены, вертящийся стул, стеллажи. И море сборников на полках. Что же там запрятал Тай Фун?
Первым делом обнаружилась "Игра воды" – тринадцать незабываемых листов, и я практически на автомате прижала ноты к груди. Дальше шли какие-то невзрачные хрестоматии со стёршейся позолотой, книги в кожаных переплётах, пока наконец мне на глаза не попался помятый дневник и странный, написанный от руки документ.
Изучать его некогда, замок-то вот-вот растворится в воздухе, и как бы мне не растаять с ним за компанию. Откуда-то издалека до слуха донеслась приглушенная какофония – будто оркестр в глубокой, выстеленной фетром яме настраивал инструменты перед концертом.
Хватая ртом воздух, я в спешке повернула обратно, мимо блекнущего рояля, мимо выцветающих гобеленов и штор. Под аккомпанемент невнятной мешанины звуков – вниз, вниз, по винтовой исчезающей лестнице. По коридору, минуя дверь в осеннюю комнату и выставку геометрических фигур в духе авангардизма.
Кто-то большим невидимым ластиком неумолимо стирал дворец Миры слой за слоем. За мной по пятам чудовищными прыжками неслась жуткая, засасывающая пустота, так и норовя поглотить. Но у меня получилось. Я выбежала из замка иллюзий в последний момент, со сбитым напрочь дыханием. Судорожно оглянулась, запнулась о кочку, упала спиной на траву – в обнимку с нотами, дневником и рукописным документом.
Изменчивого дворца с его башенками, с призрачными прислужниками, бассейнами и полем для гольфа больше не было.
Зато У-Ворюга и подружка-енотиха были тут как тут. Приползли поддержать меня в трудный час. Что ж, вредители мохнатые, спасибо на добром слове.
Я села, аккуратно отложила ноты с дневником (У-Ворюга, поганец, не вздумай тянуть к ним загребущие лапки!). И двумя руками взяла документ. Разгадывать ребусы не понадобилось.
«Данным договором подтверждается, что Сафро Шэридон отныне принадлежит мне. Ты – моя, поняла? Подпись – Тай Фун», – коротко и ясно, черным по белому значилось там.
Дайте скорее ручку, карандаш, что угодно! Где здесь поставить автограф, завихрение вам в крыло?! Я согласна, на всё согласна, слышишь?!
Ох, если бы моё согласие хоть что-нибудь могло изменить…
Если б только оно сработало, как заклинание, позволяющее распустить на пряжу прошлое, как старый свитер. И начать с нуля, чтобы теперь уж точно без ошибок.
Я послала к спрутам условности, плюнула на правила хорошего тона и дала волю слезам. Сидя посреди луга, под недоуменными взглядами публики, вышедшей "с того света", я ревела и ревела. С надрывом, безутешно, оплакивая своё зачёркнутое счастье, свою горькую, никчёмную жизнь.
Это не сон, не кошмарное видение. Всё произошло взаправду, Тай Фун никогда больше не придет, не улыбнется, не обнимет. Мне казалось, что я разбилась на тысячи мелких осколков и теперь никогда не соберу себя воедино. Время утратило всякое значение.
