Текст книги "В объятиях злого рока (СИ)"
Автор книги: Julia Candore
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Детям такое вредно, – сказала Каролина. – А ты что здесь забыл?
– Фу, грубишь! – картинно насупился тот. – Я к тебе, вообще-то, за советом.
– За советом, значит, – кокетливо прищурилась Каролина. – Ну выкладывай.
Расплатившись на кассе, она сгрузила покупки в огромный заплечный мешок, забросила его себе на спину и бодро зашагала в умытое утро. В утро, уставленное ладными кирпичными домиками. Наполненное ароматами свежеиспеченной сдобы. Звенящее колокольчиками на дверях, криками разносчиков газет и лаем визгливых болонок.
Мешок с кофейными банками и шоколадом оттягивал плечи, но помощи от Фараона едва ли дождешься.
Он шел за Каролиной и как-то совсем не по-мужски ныл, что его не любят.
– Может, у тебя есть средство от неразделенной любви? – наконец спросил он.
Каролина измученно вздохнула, заведя глаза к облакам.
– Признавайся уже, в кого ты там втрескался?
– Я не втрескиваюсь, – оскорбился Фараон. – Я благоволю и питаю симпатии.
– А-а-а! Это меняет дело. Раз ты не втрескиваешься, а всего лишь питаешь симпатии, то тебе и средство ни к чему, – не осталась внакладе Каролина.
– А всё-таки, зачем тебе столько кофе и шоколада? К блокаде готовишься?
– Ой, предчувствие у меня плохое, – нахмурила брови та.
Фараон поддел пальцами тонкие лямки заплечного мешка и глянул исподлобья с издевательской благосклонностью.
– Знаю, ты женщина сильная и всё такое, но не могу я спокойно смотреть, как ты тащишь такую тяжесть. Дай, понесу.
Каролина скопировала издевательски-благосклонный взгляд и милостиво передала приятелю свою ношу.
Прежнего Фараона с рыцарскими замашками вернули на место. Счастье-то какое!
Миновав квартал и площадь Девяти Истин, она притормозила у белокаменной лестницы увитого плющом домика.
– Я тут квартиру снимаю. Забегу переодеться, покупки оставлю – и сразу в академию. Проясни-ка: кроме неразделенной любви, у тебя еще есть темы для разговора?
– Само собой! – оживился Фараон. – Сафро телеграфировала мне сегодня ни свет ни заря. Хотим обсудить план поимки одного злостного типа. Ты ведь с нами?
– Куда я денусь? – басовито хохотнула Каролина. – Значит так, слушай сюда. Сейчас у меня пара лекций, потом форточка. А ты…
– А я прогульщик, лодырь, бездельник и тунеядец, – загнул пальцы Фараон. – Ладно, не поминай лихом! Увидимся на форточке!
Глава 30. И планы рухнут…
В условленный час на "форточку" к Каролине нагрянула наша славная команда с Фараоном во главе. Каролина как раз попивала кофе в профессорской комнате для отдыха. Празднично пахло цитрусовыми. Ветерок дул из открытого окна, игриво ворошил журналы и перебирал невидимыми пальцами корреспонденцию в ящике из-под апельсинов.
Кроме нас, здесь обретался какой-то щупленький преподаватель искусств, но он живо юркнул за дверь, как только мы с таинственным видом сгрудились возле стола.
Тай Фун не пришел. У него была лекция, которую он, в отличие от нас, студентов, прогулять не мог. А вот зачем за мной увязалась Мира, я до сих пор понять не могла.
– Ты же говорила, что не участвуешь.
– Может, и не участвую. А план придумать помогу. Кому, как не мне, знать слабые стороны межпространства? – сказала Мира. И зависла, сфокусировавшись сперва на ящике из-под апельсинов, а потом на вазочке, куда эти апельсины перекочевали.
– Хочешь? – предложила Каролина. – Прямиком с моих плантаций. Вкуснятина! Тонизирует. Микробов убивает.
Ненавязчивая реклама действие возымела.
– Правда? – вылупилась на нее Мира. Ей как раз хотелось вкусненького и убить кого-нибудь не крупнее микроба.
– Лови!
Каролина размахнулась и, хохотнув, швырнула апельсин в заданном направлении. Мира исправно поймала подачу. Расковыряла кожуру, измазалась в соке, накапала на пол – но с миссией справилась и слопала фрукт единым махом.
– Какая чудовищная кислятина! – чавкая от удовольствия, поморщилась она. – А можно еще?
Она выглядела такой забавной, что мы не выдержали и дружно полегли со смеху. Кучка недоумков, замышляющих спасти мир.
Я сползла под стол. Фараон согнулся в три погибели. Каролина огласила комнату своим звучным контральто. И разошлись бы мы не на шутку, если бы снизу не постучали. Похоже, наш дикий хохот помешал кому-то проводить лекцию.
– Так, ну всё, – первым спохватился аферист. – Посмеялись – и хватит. Пора к делу. Моё чутьё говорит, надо действовать безотлагательно. Кто поручится, что следующей ночью наш городок не потеряет еще троих?
Тогда Мира сказала, что облаву на Арсения лучше устраивать как стемнеет, поскольку пик его злодейской активности приходится именно на послезакатное время.
Я немедленно запротестовала и привела железный аргумент в пользу дневной вылазки: не проще ли сцапать парня, пока он полёживает где-нибудь под пальмой в отключенном состоянии, чем бегать за ним по всему курорту, высунув язык?
Тогда Каролина сказала, что долго бегать не придется, потому как она собрала еще несколько приборов, которые позволят нейтрализовать врага.
Я не преминула добавить ложку дёгтя и едко заметила, что ее приборы дают дуба после первого же применения.
Тогда Каролина на повышенных тонах сообщила, что исправила прошлые недочеты и уж на сей раз приборы не подведут.
Предвидя накал страстей, Фараон вклинился с предложением привлечь к охоте на "зомби" студентов академии. Предложение, конечно же, отвергли. Еще чего не хватало!
О том, чтобы привлечь жандармерию, никто даже не заикнулся. Всем было понятно: перед потусторонними силами зла жандармы – как дети: слишком слабы и беззащитны.
А потом вошел Тай Фун. Хотя вру. Не вошёл – влетел. И началась комедия с уклоном в сверхъестественное. Акт первый.
Наш профессор распахнул дверь в комнату отдыха и в черной струящейся мантии, как призрак, проплыл над паркетом, чем поверг всех в ужас.
Ну ладно, не всех. Мы с Мирой разве что глаза выпучили, а так, в общем и целом, самообладание осталось при нас. Фараон и Каролина отреагировали несколько более эмоционально.
Каролина ненадолго переквалифицировалась в катапульту и метнула в Тай Фуна пару зеленых апельсинов. А у Фараона случился припадок. Он залез под стол и расхохотался там, как гиена-истеричка.
В ответ на бурную реакцию Тай Фун грозно свел брови.
– Так вот, кто здесь прохлаждается! А я-то думаю, что за бездельники мне лекцию сорвать пытались. Да вы вообще в курсе, что мне пришлось в срочном порядке освоить левитацию, чтобы вас утихомирить? Студенты были в восторге. Теперь я местная знаменитость.
Так-так. То есть по потолку он стучал, воспарив над кафедрой. Оригинально, нечего сказать!
– Левитация? – подал голос Фараон и высунулся из-под стола. – Ой, хи-хи-хи! Значит, вот, какой номер ты отколола со мной в подземелье, крошка! Но как вы заполучили столь редкую способность? Признавайтесь, ребята. Вы что, провели запрещенный ритуал?
– Запрещенный? – ахнула я.
Тай Фун повернулся ко мне, и его взгляд полыхнул, как спирт при контакте с искрой.
"Что сделано, того не воротишь, – читалось в этом взгляде. – Даже не думай предъявлять мне претензии!"
Когда мы наконец перестали свирепо друг друга гипнотизировать и вернулись в реальность, обнаружилось, что на нас смотрят с примесью уважения и благоговейного трепета. Нарушители, чьи имена войдут в историю. Преступники, с которых не зазорно брать пример.
– Только никому не рассказывайте! – взмолилась я. – Это секрет.
– Да уж не расскажем! – хохотнула Каролина.
– Так, прогульщики, а сейчас марш на пару! – велел мистер Полтергейст и плавно опустился на пол. Мы с Мирой быстренько ретировались. Фараон уковылял за нами, держась за живот и продолжая безудержно хихикать.
Каролина развела руками. Мол, какие пары? Ты о чем, приятель? У меня форточка.
Как я поняла, договорились выдвигаться ночью. Всё-таки ночью. До чего же неразумно! Но делать было нечего. Перевес оказался на стороне большинства: четверо против одного. Тай Фун, предатель, примкнул к лагерю глупцов.
Пара, на которую он нас отправил, оказалась сущей каторгой. Практика с трехэтажными формулами, зубодробительными теоремами и паническим скручиванием внутренностей, когда профессор водит по журналу, чтобы выбрать из списка именно твоё имя и вынести приговор:
– Мелинда Крокс, к доске!
Ох, пронесло. Какое облегчение!
Я сидела, подперев щёку ладонью и уставившись в учебник. Но мысли мои витали далеко. Даже если Фараон и Каролина никому не скажут, думала я, даже если будут молчать в тряпочку, правда всё равно всплывёт. Потому что Тай Фун себя раскрыл. Мистер Совершенство допустил промах. А может… Может, он нарочно порисоваться решил?
Я дошла до этой светлой догадки и злобно зыркнула в его сторону. Но наткнулась на затылок. Профессор Душегуб изощренно пытал у доски Мелинду Крокс.
Что делать-то? Ох, что делать? Студенты запросто докопаются до истины. Даже ежу понятно: в ритуале участвуют двое. А кто второй? Правильно, кто-то из академии. Что называется, ищите женщину.
Возможно, подозрение падёт на Каролину. Но что ей насмешки и колкости от "мелюзги"? Передернет плечами, тряхнет копной волос – и отрясёт нелепые домыслы, как дорожную пыль с сандалий.
Но что если заподозрят меня? Мы с Тай Фуном в одном замке живём. Пара дней слежки – и все детали головоломки встанут на свои места.
А уж если догадается Иридиус Младший, тут и вовсе дело дрянь. Отчислит ведь. Точно отчислит.
Милостивые каракатицы, запрещенный ритуал! Ну как же так?!
Судя по всему, Тай Фун отлично расслышал вопли моего помутненного сознания. Он отпустил Мелинду с миром и перевел фокус внимания на меня. Его взгляд, как озеро в мороз, крепко сковало льдом.
– Сафро Шэридон, к доске!
Прозвучало это так, словно меня не к доске, а на расстрел вызвали. На моих щеках, кажется, проступили пунцовые пятна. По сердцу растёкся странный холод. Даже кончики пальцев онемели.
Я встала из-за парты, клацая зубами и одновременно пытаясь вести с Тай Фуном переговоры на ментальном уровне: "Мистер Палач, может, в другой раз, а? Ну пожалейте вы несчастную! Почему я-то?"
"Ничего не знаю, – мысленно отозвался тот. – Получи разминку для мозгов. А не справишься – пеняй на себя".
Он заложил руки за спину и, надувшись от гордости, стал расхаживать по кабинету взад-вперед, словно бы раздумывая, как лучше съесть меня на обед: в сыром виде или в вареном?
Его перемещения еще больше приводили меня в смятение и уж никоим образом не стимулировали умственную деятельность. Мысли скакали, как чокнутые кузнечики. Я добросовестно пыталась расшифровать входящие данные и хоть сколько-нибудь продвинуться в решении заковыристого уравнения. Но мозг показал мне неприличный жест и притворился, что его не существует.
Ошибка. Снова ошибка. Просчёт, неверно, подумай еще. Где твоя логика, Сафро? Ну же, включай извилины!
Меня муштровали, как солдата перед боем – никаких поблажек. Мне делали нелестные замечания и тонко намекали на то, чего я на самом деле заслуживаю. Я была унижена и раздавлена. Я ощутила себя полнейшим ничтожеством. И вернулась за парту, мечтая лишь об одном: дайте мне спокойно умереть!
Интересно, почему Тай Фун решил надо мной поиздеваться? Если для того, чтобы отвести подозрения и исключить из списков кандидаток на вылет из академии, то я, так и быть, прощу.
Пусть все думают, что он меня ненавидит. Тогда никому и в голову не придет, что Сафро Шэридон и есть та избранная, в кого профессор без памяти влюблен.
Прежде чем пары подошли к концу, он четвертовал возле доски еще нескольких учеников – так сказать, для статистики и ровного счета. Правда, не с таким садизмом, как меня.
Когда прозвенел звонок, моя вера в искренность и безусловную любовь дышала на ладан. Аудитория наполнялась шорохами, веселыми возгласами и топотом ног. Аудитория пустела, а я сидела, оттачивая на физиономии выражение героической выдержки, и ждала невесть чего. На мою голову будто бы вывалили ушат помоев и, несмотря на запоздалое просветление, я хотела услышать объяснения лично от Тай Фуна.
Зачем он так поступил? Что он в действительности ко мне испытывает? Пусть уже выскажет наболевшее, пусть выложит карты на стол, чтобы я начала наконец жить без оглядки.
Не переношу, знаете ли, эмоциональные качели. Вы либо со мной, либо против меня. А всё, что между, мы по умолчанию не рассматриваем.
Но Тай Фун ушел в глухую оборону. Он упорно держал рот на замке, а глаза – свои удивительные зеркала души – превратил в подобие холодных могильных камней. Не допустил меня в чертоги своего разума, заслонился наскоро выстроенным щитом и ускользнул за дверь с кипой материалов под мышкой. Не дал и шанса себя разгадать.
Я опомнилась, когда Мира потормошила меня за плечо.
– Идём, чего расселась?
Ах да! Нам ведь еще окрестности в поисках Арсения прочесывать! Странно, что Тай Фун не возражал против моего участия в этой неблаговидной затее. Что с ним вообще такое творится, хотела бы я знать. Может, на подходе экзистенциальный кризис? А может – вот ужас! – его пленило межпространство?
Я планировала любой ценой выпытать у Тай Фуна, в чем причина перепада его настроений и с какой целью он изображает из себя тирана и редкостную свинью. Даже если придется закатить скандал.
Другое дело, что скандалы лучше закатывать, когда на носу нет никаких важных мероприятий.
Перед ответственной вылазкой (которая, конечно же, обречена на провал) следовало как следует выспаться. А выяснение отношений этому уж точно не способствовало.
Я лежала на кровати и как раз готовилась к отбытию в страну грёз, когда в осеннюю комнату вошел Тай Фун. Весь собранный, вытянутый, будто мачту проглотил. Состоящий из сплошных прямых линий. Хоть бери да вешай на него паруса.
Я решила его одурачить и притворилась, что сплю. И сон моментально затянул меня в свой дегтярный омут.
Во сне я была точкой функции в n-мерном пространстве. И всё бы ничего, но ради оптимизации функцию захотели отобразить на n-1-пространство. Сердце у меня тут же ушло в пятки. При отображении я ведь сольюсь с другими точками, а это хуже, чем смерть.
Я металась и судорожно искала способы выйти из функции, чтобы остаться в своем пространстве. А потом спасительная пустота стерла мокрой тряпкой и меня, и функцию. Сафро Шэридон, ваша фантазия ущербна. Садитесь, два.
Сон пропал – и всё вдруг перестало иметь значение. И всё – абсолютно всё – сделалось возможным.
Например, совершить побег из-под стражи рассудка. Провалиться в чужое ничто, стать никем. Разогнаться – и прыгнуть со скалы в бездну свежевыкрашенного синего неба, где мечты проносятся мимо быстрокрылыми ласточками, где слетают с петель запреты и установки, а в тебе кто-то с ноги вышибает дверь прямиком в головокружительную свободу.
…Проснувшись утром, я совершенно не помнила деталей. Но из суматохи, которая развернулась вокруг и сходила на меня подобно снежной лавине, следовало, что: во-первых, кто-то безымянный прислал Мире ящик апельсинов, и Мира была несказанно рада этому факту. Во-вторых, операция по отлову Арсения не состоялась. Так что лагерь глупцов можно было смело переименовывать в альянс неудачников. Ну а в-третьих, операция не состоялась именно из-за меня.
Как выяснилось, ночью я вела себя поистине безобразно.
Глава 31. Не дамся без боя
Я лежала на кровати, обездвиженная коктейлем усталости и неземного сумасшествия. Щёки болели так, будто их долго и со вкусом растягивали. Какой-то изверг вынул мои глаза, промыл их мыльным раствором и вставил обратно. А по венам путешествовала неизвестная медицине инфекция.
В жилах, как вино, бродило счастье. Оно будоражило, разгоняло кровь. И пьянило, пьянило, пьянило меня – совсем как поцелуи Тай Фуна, от которых сносит крышу. Только теперь он, похоже, был намерен воздерживаться от поцелуев еще очень долго. Чтобы понять, что он держит камень за пазухой, достаточно было взглянуть на его окаменевшее лицо.
Он стоял возле постели, скрестив руки, и пытался расчленить меня взглядом, словно я была какой-нибудь государственной изменницей. А потом уведомил меня, что ночью я, оказывается, летала.
– Никакой левитации, что ты! – замахала руками Мира в ответ на мой уточняющий вопрос. – Ты летала вокруг горы взаправду, как птичка! И улыбалась так широко, словно нашла месторождение золота.
– И никого не желала слушать, – обиженно добавил Тай Фун.
Стало быть, полёт. Настоящий полёт, завихрение мне в крыло! Как же я могла пропустить столь знаменательное событие?! Мою память что, поглотила черная дыра?
Я рвано выдохнула и прикрыла слезящиеся глаза. Где-то на дне души у Сафро Шэридон пустило росток токсичное семя, которое хотело впитать всё лучшее в этом мире. Впитать – и ни с кем не делиться. И не прислушиваться к тому, что просят другие.
Мало-помалу это состояние проходило. Градус напряжения спадал.
Краем уха я улавливала обрывки фраз из коридора, за приоткрытой дверью. Мира отвлекала Тай Фуна болтовнёй. Она с напускным оптимизмом рассказывала, что опоссум повадился разевать пасть и со всем арсеналом зубов в количестве пятидесяти штук носиться за ней по двору.
А Тай Фун гнул свою линию и упирал на то, что меня следует взять под контроль, потому что мое поведение, мягко говоря, необычное.
– Она снова запихнула меня в пространственный карман! Это не лезет ни в какие ворота! – возмущался он.
Что ж, прекрасно понимаю его чувства.
К концу дня я на полном серьезе считала, что равновесие достигнуто и больше со мной ничего подобного не произойдет. Но равновесие оказалось обманчиво-хрупким, и ночью история повторилась.
Мне снилось, что я атом углерода в молекуле уксусного альдегида. С одним атомом я была связана двойной связью, и наша любовь была взаимна. А с другим – одинарной, и он пылал ко мне безответной страстью. Меня, конечно же, мучила совесть. Я как раз собиралась утешить безответно влюбленного дурака, когда сон отрубили, как электричество за неуплату.
Как и предыдущий, он завершился гулкой, мазутной пустотой. Только теперь моё сознание пробивалось сквозь мазут, точно стебель растения-мутанта, выросшего в радиоактивной среде.
И я поняла: Тай Фун крепко держит меня за пояс. «Не отпущу, моя!»
Но я всё равно сделала свое грязное дело и, несмотря на яростное сопротивление, отправила его на передержку в пространственный карман.
А затем ускользнула к горе, которую создала Мира. Я сбежала в обитель сосновой пыльцы, к волнам горячего воздуха и кружилась в невесомости, получая от полёта почти преступное удовольствие. А где-то внутри надрывно дрожала струна. Меня изводила жажда бескрайних горизонтов, ветра и лёгкости. Я хотела пить их большими глотками, осушить эту чашу до дна и обрести, наконец, покой в сияющей высоте.
Я летала вокруг горы и любовалась, как сверкает на солнце слюда, когда границы восприятия вдруг расширились. Зрение и слух обострились, словно в меня встроили мощный радиолокатор с опцией просвечивания пространства.
И стены перестали существовать.
Вот Тай Фун бредет по "пластилиновому" коридору и бормочет, что мое коварство неисповедимо, а над ним сочувственно потрескивает разноцветная гирлянда. Вот Мира, которая разбрасывает апельсиновую кожуру по всем доступным поверхностям, вместо того чтобы складывать ее в урну. Вот опоссум по кличке Бежит-Орёт, который хрустит улиткой, разжевывая ее своими пятьюдесятью зубами, и колдовски поблёскивает глазками в свете рыжего фонаря. А вот еноты-злоумышленники, которые возятся в ночи с ветками для шалаша.
Пока я рассекала воздух с неофитским восторгом человека, отрастившего крылья, Тай Фун добрался до места назначения и задрал голову, щуря глаза на солнце. Это солнце горело только в локации с горой. И еще, похоже, в моём сердце. Над всем полуостровом глухим полотном лежала ночная тьма.
– Сафро, спускайся! – крикнул Тай Фун. – Иначе применю силу.
"Ха, какая сила! – подумала я. – Что он о себе возомнил?!"
И спикировала на него лишь затем, чтобы сбить с него спесь, а затем резко взмыла ввысь, представляя себя самолетом, который выходит из пике, преодолевая все непреодолимые обстоятельства. И вылетела из локации в коридор, неистово хохоча.
Логика? Самообладание? Что вы! Я вся во власти чувств.
Мне было так весело и привольно. Самое время сотворить какую-нибудь несусветную пакость.
Казалось, я могу переписать реальность, сделать медь золотом, а обычное битое стекло – бриллиантами идеальной огранки.
Сладкий привкус счастья на языке толкал меня на невероятные свершения. Внутри словно дамбу прорвало. Я вытворяла такое, чего никогда бы не смогла сделать в здравом уме. Но меня не покидало ощущение, что кто-то осторожный и невидимый ищет предел моих возможностей, прощупывает почву, тестирует меня, как занятный механизм с неопределенной функцией.
Все медные ручки дверей и поручни, какие только попались на обратном пути, я превратила в золотые. А потом влетела в осеннюю комнату, на полной скорости вмазалась в витраж, и он со звоном разбился на сотни мелких самоцветов. Да-да, самоцветов той самой, идеальной огранки.
Затем я плавно опустилась на кровать – точь-в-точь оторвавшийся от ветки кленовый лист, и Мира с Тай Фуном примчались, как мои верные слуги. Тай Фун отчего-то был недоволен, хотя мы только что баснословно разбогатели. Мира хлопотала вокруг меня с бинтами и йодом. Ой, ну подумаешь, кровь! Да и сколько той крови! А хотите, я вам из нее рубинов наделаю?
Боли не ощущалось совершенно. Она робела перед лицом дикого, необузданного счастья и стеснялась проявить себя во всей красе.
Так что я воспрянула духом и всерьез собралась претворить свою кровь в рубины. Но осуществить задумку так и не удалось. Меня всё равно что кувалдой по темечку приложили. Обморок, ты ли это?..
Когда из океана забвения меня вынесло на берег осознанности, старушка боль поняла, что настал ее звездный час, и самозабвенно обрушилась на мои многочисленные, смазанные йодом порезы.
Тай Фун сидел рядом и сжимал кулаки до белизны в костяшках, словно готовился задать мне трёпку, как только я очнусь.
– Алхимик одержимый, одна штука, – мрачно изрёк он. – Ну и что будем с тобой делать?
– Ее надо спрятать, – веско сказала Мира, – пока мировое сообщество не прознало о ее таланте и не направило сюда завоевательный отряд.
– Что с тобой происходит, а? – спросил Тай Фун, пытливо заглядывая мне в глаза.
– Постельный режим и домашний арест! – постановила Мира, прохаживаясь по комнате, точно генерал на оккупированной территории.
Из положения лёжа я поднялась, как мумия из саркофага: вытянув забинтованные руки строго по горизонтали. Покрутила забинтованной головой, переводя неверящий взгляд с одного экзекутора на другого.
Не дурите! Какой еще домашний арест?
И была без промедления уложена на лопатки.
– Просто прими к сведению, волшебная моя, – навис надо мной Тай Фун. – Отныне ты будешь под усиленным наблюдением. Глаз с тебя не спущу.
Я раздосадованно фыркнула, сдувая с лица непослушную прядь. Приехали! Сафро Шэридон под надзором! Словно насекомое в банке. Или редкая болезнетворная бактерия на предметном стекле микроскопа…
Бактерия.
Меня царапнула внезапная догадка. Что, если ко мне в организм и впрямь подселилась какая-нибудь зараза? Неспроста же случаются все эти эмоциональные всплески с битьём стекла и радостным возбуждением, которое сменяется периодами упадка сил и недоуменного затишья. Затишья перед следующей бурей.
И боли-то я не чувствую, и сквозь стены вижу, и атомами жонглирую, как вздумается…
Мысли соскальзывали с главного. Подобраться к сути и дать инфекции имя не получалось, хоть ты тресни. Что-то чужеродное внутри меня словно притаилось и всячески отводило от себя внимание.
За размышлениями я не сразу заметила, что Тай Фун с Мирой обмениваются долгими красноречивыми взглядами. Между ними явно происходил какой-то настораживающий телепатический спор. Что-то вроде:
«Она не хочет подчиняться».
«Смирительная рубашка в помощь?».
«А может, просто свяжем ее, да и дело с концом?»
Договориться они не успели: очень вовремя затрезвонил дверной колокольчик.
– Да кого там принесло в такой час! – всплеснула руками Мира и кинулась открывать.
Тай Фун смирительным рубашкам предпочитал более цивилизованные методы. Когда Мира упорхнула, он наказал сидеть смирно, пристроился позади и стал заплетать мне косу. Гипнотические движения его пальцев очень скоро привели меня в состояние сказочного покоя и глубокой тишины, какая бывает разве что на дне колодцев да заброшенных шахт.
Ох, ну конечно! Самое время эту тишину потревожить.
Мира ввалилась в осеннюю комнату с гигантским ящиком в руках. На приклеенной к нему этикетке значилось: "Апельсины". Несложно догадаться, кто поставщик.
Каролина прислала целый ящик апельсинов, подкрепив свой щедрый жест доводом, что апельсины полезны для здоровья. Беспокоится обо мне, приятно.
– Это какой уже по счету? Второй? – вздёрнул бровь Тай Фун, отвлекшись от заплетания косы.
– Она узнала, что нашей Сафро нездоровится, вот и поторопилась, – объяснила Мира. – У меня еще от предыдущего половина. Будем делать свежевыжатый сок.
Похоже, фруктовый бизнес Каролины шёл не так гладко, раз она начала раздаривать свой урожай.
А Фараон был о себе слишком высокого мнения, поэтому пошел другим путём. Решив, что лучший подарочек – это он сам, аферист притопал к воротам замка с охапкой луговых цветов. И даже умудрился просочиться во двор. Но дальше крыльца его не пустили. Тай Фун лично развернул безответно влюбленного товарища и указал ему на выход. Правда, букет-таки отобрал и преподнёс мне в качестве вещественной улики.
– Сафро, и не стыдно тебе? До чего ты людей доводишь!
Устыдиться мне не удалось: вдогонку к ящику нам доставили набор специй, где лежала свернутая в трубочку записка.
" Стабильность, энергичность, умиротворение ", – гласили первые строки, нацарапанные карандашом. Далее шло густо зачеркнутое слово " нежность ". Кое-кто явно нежностей не терпел.
" Слушай сюда, дорогая, – писала Каролина отвратительным скачущим почерком. – Говорят, ты сдала позиции и расклеилась. Так вот, исполняй мой приказ: не дрейфить! В коробке, что у тебя в руках, лежат пакетики с приправами. Кориандр, куркума, шафран, фенхель и ваниль. Можешь добавлять их в пищу. Можешь просто нюхать. Поднимают иммунитет, доказано. Не знаю, какая конкретно приключилась с тобой напасть, но давай поправляйся, ладно?
Твоя К. "
Я так растрогалась, что даже прослезилась. Увижу Каролину – заобнимаю до потери пульса. Пусть опасается и трепещет.
Сегодня у Тай Фуна лекций не было, так что он остался в замке на законном основании. Меня в академию не пустили, потому как здоровье не позволяет, а Мира отпросилась по уважительной причине, где числилось два пункта: капсула Фараона и «тайная практика».
Над тем, что же подразумевается под "тайной практикой", я долго ломала голову.
Нанюхавшись специй Каролины, Тай Фун расчихался, заявил, что у него аллергия, и экстренно усвистел в башню Парадоксов. Какая глупая отмазка! Подозреваю, он просто устал со мной возиться и аллергическая реакция у него развилась не на специи, а на меня.
Спустя где-то четверть часа по дворцу иллюзий стала разливаться "игра воды" – столь же непостижимая и притягательная, как и ее исполнитель. Тут уж сам спрут велел прогуляться по винтовой лестнице наверх.
Мне хотелось выглядеть красиво. Зеленое бархатное платье от Миры – концертный вариант – пришлось как нельзя более кстати. Замшевые ботинки на шнуровке сюда немного не вписывались, ну да ладно. Кто на них смотреть будет!
Я глянула в зеркало, дотронулась до косы, которую заплёл Тай Фун – и ощутила теплоту вперемешку с чувством вины. Ну за что ему такое наказание, а? Почему он вечно должен разгребать мои проблемы? Давай-ка так, Сафро: чем бы ни была эта странная болезнь, ты справишься с ней в одиночку и больше не будешь доставлять неприятностей людям, которые тебя любят.
Ну правда, кто еще перекроит твою судьбу, если не ты сама?
"Так и быть, перекроим, – успокоила я себя. – Но попозже".
Пытаться отыскать причину болезни было всё равно что водить по наждаку порезанным пальцем. Я постаралась абстрагироваться – и очень скоро такая возможность представилась.
Стоило лишь выйти из комнаты в коридор, как меня занесло в версию искаженной реальности. В параллельную вселенную, где бал правили Хаос и его двоюродная сестрица Энтропия.
Хаос разводила Мира. Она раскидала по полу апельсиновые шкурки и невесть зачем притащила мохнатых паразитов. Вокруг нее, как спутники по орбите, скакали еноты. Опоссум благоразумно держался от этой парочки на расстоянии и опять жевал какую-то незадачливую зверушку. А сама основательница зверинца хихикала и многозначительно потирала руки. Она в кои-то веки забыла уложить свои жемчужные волосы в причёску, и те топорщились у нее на голове задорными кудряшками. Всё в ее облике прямо-таки кричало о том, что грядут перемены.
У меня под ногами произошел едва уловимый тектонический сдвиг. По каменному полу пробежала рябь. Раздалась тонкая трель. Пространство искривилось, точно тесто, пропущенное сквозь мясорубку. И главный коридор на глазах разветвился на пять одинаковых туннелей.
Так вот что означала "тайная практика"! Мира обнаружила в себе новую суперсилу и решила потренироваться на внутренностях замка. Что называется, отточить созидательные навыки.
Туннели были всё равно что вены в поперечном разрезе – круглые, темно-вишнёвые. Единственное отличие, пожалуй, заключалось в неоновых белых прожилках, разбросанных по их шероховатым стенам, точно нитки светящегося жемчуга.
Ну и какой из ходов, спрашивается, ведет к винтовой лестнице? И зачем Мира кожуру разбросала?
Я попыталась сделать ей внушение и прочесть краткую лекцию о том, что такое порядок и опрятность. Но видимо, у сущностей из межпространства имелись свои понятия о чистоте.
– Апельсиновые шкурки убивают микробов, – по секрету сообщила Мира. – А еще от них вкусно пахнет. Не убирай их, ладно?
Я с досадой покачала головой. Приплыли, у подруги новый заскок – черпать знания из недостоверных источников и применять их в быту. Одно хорошо: она хотя бы перестала ходить кругами.
– А чтобы пройти к лестнице, тебе надо налево, – добавила Мира.
"А надо ли? – пробудился во мне голос совести, когда я углубилась в крайний левый проход. – Тай Фун тебя не ждет, вообще-то. Он от тебя отдохнуть хочет".
"Так ведь я по своим делам, – подыскалось оправдание. – Отлично помню: в башне Парадоксов были письменные принадлежности, бумага и контейнер пневмопочты. Риваль Мадэн, жених Гликерии, наверняка ведь беспокоится, места себе не находит. Надо послать ему весточку, рассказать, что с Гликерией всё в порядке… Нет, не то. Рассказать, что она жива-здорова… Тоже не то. Как там говорят врачи про пациентов в коме? Давление и сердечная деятельность в норме. Состояние стабильное. А о том, что оно стабильно тяжелое, упоминать не обязательно".
