Текст книги "В объятиях злого рока (СИ)"
Автор книги: Julia Candore
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Вместо вступления
Всем оставаться на местах! Это ограбление!
Давайте сюда свои сердца, да поживее!
Эй, а с тобой какие проблемы? У тебя что, сердца нет?
– Сафро Шэридон, вы обвиняетесь в том, что украли сердце, сбежали из приемной семьи, вляпались в авантюру, а также оказали поддержку опасной сущности из межпространства. Что скажете, господа присяжные? Есть возражения?
А ничего они не скажут. У господ присяжных язык отсох.
– В таком случае… – Судья в парике приторно ухмыльнулся, совсем как мой несостоявшийся женишок. И вынес вердикт: – Виновна! Приговор – зацеловать до смерти.
– Помилуйте, только не это!
Зал ахнул и заволновался. Дрогнула массивная дверь – и оттуда вышел мистер Тай Фун собственной персоной. Высокий, убийственно притягательный, нечеловечески красивый. Бессердечный. Он приблизился ко мне. Глянул с ледяной вершины своего превосходства. При желании таким взглядом можно сталь резать. А я – я ведь наверняка крепче стали. Решено: будем неприступны. И плевать, что в роли палача Тай Фун еще больше сводит меня с ума.
Вскочив, я честно попыталась смыться. Ага, как же. Дадут мне.
Дура наивная, хотела казни избежать? Прощайся с жизнью.
По правилам, на этом месте всякая добропорядочная героиня должна проснуться. Но я не из числа добропорядочных. И мой сон лишь начинал набирать обороты. Сладкий сон под названием жизнь.
Глава 1. Любит – значит, украдёт
– Куда тебе, девчонка, самолетом управлять!
Вот такое я слышала.
– Твоё место на кухне! – говорили они.
А еще:
– Не страдай ерундой! Женская доля – деток рожать да очаг хранить.
Не-не-не! Что-то вы путаете, люди.
В моем понимании, хранительница очага как раз та, кто делает, что ей вздумается, а у всех от этого полыхает.
Да, вот такая вот я неправильная. Рьяная последовательница культа несоответствия чужим ожиданиям.
Всё еще хотите иметь со мной дело?
В таком случае, пора представиться. Будем знакомы: Сафро Шэридон. Последняя в роду разорившихся аристократов. Почему разорившихся? Всё просто: после того как я сбежала из отчего дома вопреки наказу врача, навстречу приключениям и подальше от брака по расчету, мои приемные родители спустили кругленькую сумму на поиски нерадивой дочери (то есть, меня). И когда я вернулась, дома у нас было шаром покати.
Одно хорошо: смертельный недуг отступил. Знаете, такая невразумительная хворь, когда ты мало-помалу превращаешься в овощ, медики дружно разводят руками и никто не в силах тебе помочь, кроме тебя самой. В скитаниях по миру я встретилась с парочкой чудес, и зараза спешно покинула мой организм. Очень вовремя, надо сказать.
Ведь меня еще и в академию пригласили. Настойчиво так пригласили – не отвертишься. В академию Светочей Прогресса, где, куда ни плюнь, сплошные тайны. Изначально я была против, потому как хотела поступить в лётную школу и выучиться на пилота. Но мистер Тай Фун (пропади он пропадом) и моя новая подруга Вельмира (в прошлом – малость сдвинутая злодейка) на пару уговорили меня соглашаться. Мол, сперва эту академию закончишь, потом другую. Никуда от тебя лётный шлем с правами не убежит.
Ах, и ключевое: собственно, мистер Тай Фун, который по мне сохнет (иначе этот рыбий замороженный взгляд не истолкуешь) в академию тоже приглашен. Только в качестве преподавателя. Преподаватель и ученица, смекаете? То есть он уверен, что я от него тоже никуда не убегу. Как от меня – шлем с правами.
Это если вкратце.
А теперь отмотаем назад и начнем по порядку.
Стоял погожий летний денёк. Приближалась осень. Мы с Вельмирой пили отменный кофе, сидя за широкой панелью управления, которая, казалось, была отлита из чистого золота. Впереди, за окном-циферблатом виднелись внутренности каньона – желтое-коричневое-желтое-коричневое. Прямо как слоёный пирог. Где-то вдалеке, слева вверху, маячил маяк в красно-белую полоску. Значит, за каньоном – море.
– Вот мне любопытно, о чем думают люди. Такие, как ты. Когда бегут от комфорта за тридевять земель, зная, что у них неизлечимая болезнь и что, вообще-то, лучше лечь в больницу, – сказала Вельмира и отпила из своей чашки.
– А мне вот любопытно, о чем думают сущности из межпространства. Такие, как ты. Когда заманивают знаменитых изобретателей и поваров к себе в гости только лишь затем, чтобы те поделились чудо-рецептами механизмов и тортов, – ловко парировала я. – Представляешь, они к тебе по своей воле шли, а все вокруг думали, что ты их похищаешь. Ведь ни ответа от них, ни привета. Тебя успели записать в злодейки столетия.
– Проклятые культурные различия! – хохотнула Мира. – Но я уже более-менее прижилась. Фундаментальные правила усвоила. Вытолкала отсюда всех, кого можно и нельзя. Они, конечно, возражали, упирались руками и ногами. Но что я могла поделать? Кстати, как поживает мистер Штиль?
– Брат Тай Фуна? – При имени сего субъекта подруга заметно вздрогнула и распахнула на меня свои прекрасные вишневые глаза. – Он в порядке. Вспоминает о тебе. Рвётся назад. А Тай Фун пичкает его нудными нравоучениями и спуску не даёт. Говорит, с такими, как ты, связываться себе дороже.
К слову, Тай Фун был решительно против, когда я изъявила желание переехать к Мире из старенького логова Гликерии на чердаке. Он утверждал, что Мира будет плохо на меня влиять и что надо бы переехать вместо этого к нему. Только вот у самого квартирка съемная, обшарпанная, с неблагополучными соседями и протекающим краном. А у Миры в прямом смысле хоромы. Всё чистенькое, вылизанное, от пола до потолка. К тому же, нам с ней стоило сплотиться еще и по другой причине. Мы собирались вместе учиться в академии Светочей Прогресса. Да мы друг без друга как рыба без плавников! Куда она, туда я. И наоборот.
Спросите, почему? Ответ на поверхности. Мы с Мирой – обе светочи-биваленты, недоучки, которым предстоит отполировать свои слабые стороны. Мой прогрессорский дар – жонглировать молекулами пищи. Создавать кулинарные шедевры из любой органики (зато отношения с неорганикой буквально трещат по швам). Прогрессорский дар Миры, напротив, лежит в соседней плоскости. Она играючи управляется с частицами неорганической материи. Смастерить робота-жука, чтобы он летал без посторонней помощи, для нее как раз плюнуть. А вот биополимеры – решительно не ее конек.
Так что мы работаем сообща, чтобы в перспективе создать совершенный летательный аппарат. Сплавляем воедино природу и технику. Наступаем на горло законам мироздания. Перекраиваем науку за гранью добра и зла.
В общем, увлечены до безобразия.
И Тай Фун, само собой, ревнует. Меня к Мире. Меня к авиации. Меня – ко всему на свете. Многие скажут: зря я его отшиваю. Он вон какой статный. Красавец номер один. И взгляд у него как я люблю – пристальный, зоркий. И голос мягче бархата. И манеры на высоте. Внутренний стержень, принципы, жизненная позиция – везде он постарался. По некоторым пунктам я даже не дотягиваю. Выходит, есть к чему стремиться, с кого пример брать.
Еще он обещал не бросать меня в беде. Но не бросать – это одно. А вечно липнуть – совсем другое. Знаю я одного прилипалу. Тот еще банный лист. Это я об Арсении. Том типе, которого лично моя маменька мне в женихи выбрала. О! Вы еще с ним встретитесь. Он так запросто от меня не отвяжется. Тем веселее его изводить.
Изводить их обоих. И делать ставки: кто первым сложит оружие. И что-то при этой мысли ёкает у меня в груди. Мне почему-то хочется, чтоб Тай Фун никогда не сдавался. Глупое потаенное желание. Гнать его надо, пока не поздно. Наука. Наука – моё всё.
Мира была не в восторге, когда оказалось, что мне надо забрать кое-какие вещи из квартиры Гликерии.
– А может, не надо? Может, ну их, эти платья? – с надеждой спросила она.
– Жди! Скоро вернусь! – пообещала я Мире. И смело шагнула в ею же созданный портал сквозь пространство-время. А ведь когда-то я тряслась перед порталами, как бланманже.
Не бояться меня научил Тай Фун. Держать равновесие в коридорах червоточин – тоже он. Можно сказать, с его лёгкой подачи началась моя самостоятельная, взрослая жизнь.
Тысяча дохлых спрутов! Опять вы, мистер Венец Творения! А ну-ка быстро проваливайте из моей головы!
Я шагала по червоточине, а вокруг роились призраки несбыточных желаний, потусторонняя светящаяся мошкара и субстанция, здорово напоминающая густой туман… фиолетового цвета. Ноги чудом не утопали в лиловом киселе – эдаком подобии спасительной тропинки посреди плотоядных зарослей. Свернешь не туда – и пиши пропало. Но я благополучно достигла цели.
Целью была квартира Гликерии на чердачном этаже. Панорамное окно на половину трехметровой стены, условные сектора кухни, спальни и химической лаборатории за шкафом. Хилая лесенка, ведущая на антресоль с продавленной кроватью. Запах пыли и старья. Сюда же примешивался запах енота по кличке «У-Ворюга». У этого товарища аромат специфический. Стираный шерстяной свитер понюхайте. Ну так вот.
– У-Ворюга, не смей! У-Ворюга, фу! – сказала я ему, когда он вздумал наброситься на мою ногу. Похоже, я так долго отсутствовала, что он меня не признал. Разумеется, его хозяйка теперь Гликерия. И едва ли ее устраивает такое положение вещей. Запропастилась куда-то. Наверное, енот довел ее до ручки и она уехала на самокате развеяться.
Ладно, мы здесь по делу – вещи собрать и назад. Хотя сколько там вещей! Кое-какая мелочь, пара повседневных платьев, сменное белье, чулки и корсет. Всё это добро запросто поместится в ветхом чемоданчике.
Ах да! Не забыть написать письмо. Чтоб Гликерия не кормила енота сладостями и прочей вредной пищей, чтоб сама мне письма писала, чтоб навещала иногда – по адресу: округ Сумрачных Гор, деревенька Бравых Шахтеров. И там рядышком – академия Светочей Прогресса. Местный ориентир, уж точно не заблудишься. Я сама об академии лишь понаслышке знаю – о том, какая она огромная, грозная и неприступная. Ректор, который посулил нам с Мирой зачисление без вступительных испытаний, все уши мне прожужжал. Мол, в академии учатся лучшие из лучших. И профессора-то у них замечательные, и технологии передовые. Кормят – пальчики оближешь. Общежитие – пять звезд. Погода – благодать, условия курортные, природа живописная и всё в том же духе.
Не удивлюсь, если ректор наврал. За ним и без того водится страсть тащить в карман чужие изобретения. Клептоман, которому простительно.
А еще он ночами по крышам ходить любит. Во сне.
Так что нет ему веры.
Итак, я упаковала вещи в чемодан, настрочила прощальную записку и оставила ее на письменном столике рядом с трубопроводом пневмопочты. Прихватила зонтик с вешалки – так, на всякий случай. Отфутболила приставучего паразита (Кыш, енотище, зверюга ты неразумная!).
И тут в дверном замке заскрежетали ключом. Ага! Гликерия, рыжая бестия! Было бы замечательно повидаться напоследок.
Но нет. Дверь открыла отнюдь не Гликерия. Передо мной во всем своем вычурном великолепии предстал прилипала Арсений.
Знаете, так бывает. Однажды ты встречаешь человека и отчетливо осознаёшь, что всю жизнь хочешь провести без него. В списке таких людей данный индивид значился у меня на почетном первом месте.
Гротескный ретрофутуризм его костюма не вызывал ничего, кроме кислой полуулыбки и желания стукнуть побольнее. Какие бы шейные платки он на себя ни цеплял, сколько бы цепей ни болталось на его жилете и кожаных браслетов с навигационными приборами – на запястьях, впечатление Арсений производил всегда одно и то же. Гадкий, противный банный лист с отвратительными манерами и полным неуважением к чужому личному пространству.
Он без разговоров сгреб меня в охапку, избавил от чемодана и зонта, а также необходимости передвигаться на своих двоих. Проще говоря, вскинул меня на руки. А потом сообщил, что это похищение.
– Будешь моей. Не отвертишься, – добавил он. Изо рта у него прескверно пахло чесноком. По худому лицу – для кого-то по-своему симпатичному – как горчичные семена, были рассыпаны веснушки.
Ногой в лакированном коричневом ботинке он пошире распахнул дверь и вынес меня на лестничную клетку. Тут я окончательно поняла: шутки кончились. И принялась брыкаться.
Однако похититель к такому повороту подготовился. Как только ситуация вышла из-под контроля, он зажал мне нос марлей с эфиром – и я почти мгновенно отключилась.
Дальше меня преследовала тьма с инфернальным хохотом, психоделическими глюками и густым запахом моторного топлива. А потом я обнаружила, что нахожусь… Нет, не в мрачном подвале с крысами, куда по закону жанра принято бросать украденных девушек. Я очутилась в светлом незнакомом помещении класса люкс. На мягкой двуспальной кровати. Связанная по рукам и ногам. И, конечно же, с кляпом во рту.
«Вот, – думаю, – гад!»
Гад расхаживал передо мной. Туда-сюда, туда-сюда. Аж в глазах зарябило.
На нем был пёстрый щегольской халат.
И нёс парень какую-то лютую пургу. Он толкал прочувствованный монолог насчет нашей предрешенной судьбы, похода под венец, просто похода – с палатками в густой лес, где нам надлежало провести медовый месяц, а также последующего рождения наследников.
Поэтому я быстренько сделала вид, что отрубилась. И сосредоточилась на вызове ментальной лаборатории: ну же, родная, не подкачай!
Обычно в минуты страха экран лаборатории сам выскакивал перед глазами. Выезжала снизу виртуальная панель управления, возникала из небытия всевозможная аппаратура (мол, повелевай, госпожа). А элементарные частицы по доброй воле группировались в метательные снаряды или увесистые железобетонные плиты, которыми можно обезвредить врага.
Но сегодня был явно не мой день. То ли я боялась недостаточно сильно, то ли звезды не так сошлись. Моя тайная комната взяла отгул и оставила прощальную записку: "Когда вернусь, не знаю". Называется, выкручивайся, Сафро, как хочешь.
Тем временем за мной уже выдвинулась спасательная бригада. В лице всего одного – и то не до конца – человека. Вельмиры.
Она почуяла неладное, когда на ее гигантских настенных часах маленькая стрелка проделала четверть пути по циферблату. Мира приподняла юбки и слегка неуклюже ступила в собственный портал, который по-прежнему вел к Гликерии на чердак.
На чердаке контрольным укусом в голень гостью поприветствовал У-Ворюга. Но Миру это не остановило. И она двинулась дальше, по горячим следам. С тех пор, как мы объединили наши ментальные лаборатории, чтобы вместе создавать самолеты и пироги, внутри у Вельмиры словно зажегся маячок навигатора. Она могла чувствовать, где я нахожусь. Могла отследить мое местоположение, как по интерактивной карте местности отслеживают меченых беглецов.
Мира без устали создавала портал за порталом прямо посреди столицы – не всё же пешком, в конце концов. Свидетели ее эпичных перемещений роняли челюсти, телеграфировали друзьям и коллегам, пытались делать фотоснимки. А кое-кто даже вызвал жандармов. Миру не остановило и это. И в итоге добралась она до загородного дома, где ваша покорная слуга содержалась в плену у психа, который вбил себе в голову, что ему срочно необходимо жениться.
Ее вторжение было, как обычно, неожиданным и впечатляющим. Она прошла сквозь стену в своем пышном белом платье – эдакая ангельски-невинная сердцеедка с соблазнительными темно-вишневыми губами – и остановилась рядом с кроватью, где лежала я.
– Мммм! – Да-да, моей радости не было предела.
Арсений перестал расхаживать по комнате и вылупился на Вельмиру. Нет, он не испытал священного ужаса. На его веку люди уже не единожды появлялись – из стен, из пола, из потолка. Парень просто не ожидал, что ко мне придет подкрепление.
«Женская дружба? – смеялся он. – Какой бред! Женской дружбы не существует!»
«Скорее уж, тебя не существует, приятель», – пылала гневом я.
Еще он был уверен, что сила женщины в слабости. Но и тут его ждало разочарование.
Вельмира решительно порвала шаблон, когда парой четких приемов завязала негодяя в узел, освободила меня – и сказала, что теперь точно никуда одну не отпустит.
Пока Арсений в полуобморочном состоянии усваивал урок, мы сквозь стену вышли во двор. И обомлели.
На улице скопилась приличная толпа. В нашу поддержку? Как бы ни так.
Местные жители толпились вовсе не рядом с особняком Арсения. Они толпились рядом с другим домом, наперебой утверждая, что прежде его не видели и что появился он невесть откуда буквально минуту назад.
Рядом с домом пролегала железная дорога, которая тоже появилась неведомо откуда. И прямо сейчас по ней стучал колесами поезд длиною в бесконечность.
– Обожаю, – сказала Вельмира, – шум поездов. Так бы и укатила по рельсам, куда глаза глядят.
Произнесла она это мечтательным тоном, и я сразу сообразила: от поездов она без ума так же, как я – от самолетов. Но мы упустили главное. А именно, сам дом. Казалось, он целиком состоял из маленьких островерхих башенок с разноцветными черепичными крышами, флюгерами, флажками и прочей милой чепухой. Дом окружала ограда из мелкого желтого кирпича со встроенными в нее причудливыми механизмами. Помимо механизмов, в ограде были проделаны циклопьи сквозные глаза со зрачками в виде астролябий. Смотрели глаза холодно и недружелюбно.
– Обожаю такую архитектуру! – всплеснула руками Мира. – Но действительно, что он здесь делает?
– Не знаю. Пойдем отсюда, – севшим голосом попросила я. – Было бы неплохо выпить перед отъездом по чашечке кофе.
Да, мне дико хотелось кофе. А еще хотелось забыть об Арсении и его выходках, как о ночном кошмаре.
Подвесной трамвайчик довез нас до городской ратуши. Ближайшая кофейня оказалась практически за углом. Я заказала гигантскую порцию капучино, Вельмира – латте, и мы устроились в тихом уголке, чтобы молча глядеть друг на друга поверх дымящихся стаканчиков и переваривать произошедшее.
– Ладно, – сказала наконец Мира. – Хватит убиваться. Понимаю, тебе сейчас несладко. И от Арсения надо как-то избавиться. Но давай подумаем об этом потом.
Я отвернулась к окну, чтобы она не заметила моих слёз. Арсений преследовал меня уже долгое время, с самого начала работы в географическом обществе. Я постоянно была как на иголках, не зная, что он выкинет в следующий раз. Некоторые шестеренки в голове у моего воздыхателя явно нуждались в смазке. Он мог подраться с кем угодно на ровном месте. Мог взбеситься из-за пустяка и расколошматить тарелку об пол прямо посреди дорогого ресторана. А теперь выяснилось, что он способен на похищение. Как от него сбежать? Где укрыться? Я погорячилась, когда заявила, что изводить его весело. Не весело. Вот ни капли. По вечерам – особенно по вечерам – меня захлестывала паника. И ничем, кроме разговоров по душам, заглушить ее не удавалось.
– Кабинка на остановке «Солнечная» отчаливает через двадцать пять минут, – сверилась с хронометром Мира.
– Идем!
Когда мы уже были на ступеньках кофейни, мне на секунду-другую померещился дом с башенками и спешащий куда-то поезд. Я сморгнула – дом с поездом пропал – и тихо спросила у подруги:
– Ты тоже это видела?
– Потом, всё потом, – нервно шепнула та. И заторопилась на канатную станцию, приподняв свои белопенные юбки.
Капсула на канатной дороге терпеливо дождалась, пока мы поднимемся на вышку по бесконечной каркасной лестнице. И лестница, и капсула поблескивали металлом под катящимся к горизонту солнцем. Теплый ветерок овевал ноги, ласково потрепывал по волосам, будто утешая: ничего и никого не бойся, я всегда буду с тобой, не дам тебя в обиду.
Дверца кабинки с легким жужжанием отъехала вверх, пропуская нас к контрольной панели, куда следовало сложить билеты – по окончании пути их в специальной урне «съедал» хитроумный аппарат.
Хоть я стояла спиной к сидениям, чувства не подвели: он здесь. Он рядом. Он снова научит не бояться и никогда не даст в обиду. И повеяло ароматами леса, океана и вересковой пустоши. Мистер Тай Фун.
Он действительно ждал внутри капсулы. Я обернулась, поймав внимательный взгляд узких глаз. Из-под его ресниц плеснуло синевой – опасной, завораживающей. И внутри меня взыграло ликование, которое я тотчас затолкала обратно под крышку самоконтроля.
Мира тоже обернулась – и вскрикнула, инстинктивно прикрывшись рукой.
Глава 2. Подальше отсюда
Приведу простую классификацию. Есть люди заурядные, без капли прогрессорского дара. Есть светочи прогресса. Они могут воздействовать исключительно на неорганические вещества. А есть светочи-биваленты. Редкая генетическая мутация и невероятно ценный дар. Они в равной степени виртуозно управляются и с органикой, и с неорганикой (но только если их грамотно обучить).
Органические вещества – это любые вещества, где углерод соединяется с другими элементами. Неорганические – все прочие.
(Записки Иридиуса Младшего)
По идее, у всякой нормальной женщины при виде сногсшибательного красавчика сердце должно трепетать, как мотылек, а не поспешно ухать в пятки. Вельмира при появлении Тай Фуна перепугалась до полуобморока, из чего следовал вывод: либо она ненормальная, либо не женщина. Либо два в одном.
По правде говоря, так оно и было.
Дитя неудачного эксперимента, порождение межпространства, она вышла из лопнувшей прослойки между измерениями, не имея ни имени, ни облика. Аморфная сущность, обладающая сверхсилой и сверхразумом, Мира встретила на своем пути человека. И этим человеком был Тай Фун. Он пострадал из-за взрыва в лаборатории и балансировал на тонком лезвии между жизнью и смертью. Сущность сжалилась, сущность отдала ему каплю себя, чтобы исцелить. А потом к спасению Тай Фуна подключилась его верная научная соратница – Каролина.
Ее красота и изящество поразили Миру. Мира захотела стать такой же, только еще лучше. Она ушла из лаборатории незамеченной и повстречала множество красивых женщин, позаимствовав из образа каждой по чуть-чуть. А дыра в межпространство осталась зиять – и никто не позаботился о том, чтобы ее зашить. Всех волновала судьба Тай Фуна.
Вскоре он пошел на поправку и попутно приобрел способность к телепортации. Вдобавок материя межпространства сыграла с ним злую шутку: его тело начало медленно исчезать. Но он справился с этой катастрофой, когда по уши влюбился в меня. (Поразительная вещь, не правда ли?)
А Вельмиру он почему-то постоянно жаждал упечь обратно в межпространство. Гонялся за ней без устали, нырял из портала в портал, из червоточины в червоточину. Но в самый последний момент Мира мастерски ускользала.
В чем же причина столь удручающего упорства? – спросите вы. А дело было в том, что Мира, сама того не подозревая, похитила кучу талантливых людей по всему земному шару. В частности, изобретателей и поваров. Однажды отведав человеческой пищи, она загорелась идеей приготовить самый вкусный на свете пирог. Но ее кулинарные навыки оставляли желать лучшего, поэтому и пришлось призвать на помощь поваров. А изобретатели, по ее задумке, должны были создать машину, которая облегчит процесс.
Но чтобы похищать… Нет, она никого не удерживала силой. К ней шли охотно, ее голос был для людей как звучание райской арфы. Ее хотели видеть и слышать. А уходить никто не хотел. И брат Тай Фуна – изобретатель по имени Штиль – оказался в их числе.
Весь мир считал Вельмиру похитительницей. Потому ее и объявили в розыск. Потому ее и начал преследовать Тай Фун – исключительно из-за брата.
Со временем, когда открылась правда, страсти, конечно, поулеглись. Я защищала подругу, утверждая, что никакая она не преступница. А поскольку мистер Лес, мистер Океан и мистер Вересковая Пустошь в одном лице воспылал ко мне нешуточной любовью, пришлось ему смириться: теперь мы – все равно что неразлучные сестры-близняшки – будем повсюду ходить парой. И в академию Светочей Прогресса нас вдвоем пригласили. Сплошное разочарование!
Мы расположились на сидениях, дверь шустро вонзилась в прорезь на полу, и капсула зажужжала, унося нас по канатной дороге к пересадочному пункту.
Вельмире было жуть как неудобно. Ее посадили справа. Меня – слева. А Тай Фун, точно надзиратель какой, уселся посередине. Его соседство Миру совсем не радовало. Ей, по старой привычке, казалось, что он вот-вот заточит ее в межпространство.
Город Центриус – столица, ядро научной мысли и пристанище гениев – проносился сейчас внизу с бешеной скоростью. Мелькали уютные площади, зеленые рощи и сады, пересечения улочек, терракота черепичных крыш.
У меня вырвался вздох облегчения. Я отпускала прошлое. Сложно не отпустить, когда груз непосильно давит на плечи, а под тобой – километры чистой земной гравитации. Тут уж сам спрут велел.
Отныне больше никаких командировок в опасные аномальные зоны, никакой работы в географическом обществе, слепого общественного мнения и, что главное, никакого Арсения. Поистине щедрый дар небес!
– Готова к новой жизни? – спросил Тай Фун, обращаясь, главным образом, ко мне.
– Готова! – хором ответили мы с Вельмирой. Мистер Лес выдавил кривую улыбочку и замолк.
А капсула всё скользила и скользила по канатному рельсу – теперь уже над холмами и речными долинами. Многотысячный город с его полосатыми заводскими трубами, игрушечными домиками и веселым гомоном улиц остался далеко позади.
Вельмира решила, что белопенное платье не очень-то подходит для новичка в академии, поэтому оперативно сменила костюм на шуршащие болотно-зеленые шаровары, туго зашнурованный коричневый корсет и черную накидку со стоячим воротником. Весь ритуал переодевания она провернула, не сходя с места. Даже не шелохнулась. Только пригладила в конце свои перламутровые кудряшки. Тай Фун уставился на нее и обомлел.
– Не знал, что ты такое умеешь.
– Я много чего умею, – коротко отозвалась Мира.
– Научишь? – попросила я.
Мира подмигнула и протянула мне руку за спиной у Тай Фуна. От подобной дерзости тот изрядно опешил и даже оскорбился: опять секреты – и без него?!
Виду он, конечно, не подал. Не под стать будущему профессору обижаться из-за какой-то ерунды. Но зависть его, безусловно, покалывала. Не совру, если скажу, что он бы тоже хотел вот так запросто взять меня за руку. А лучше – подойти и обнять со спины, чтоб непременно мурашки и учащение пульса. Проникнуть в мою ментальную лабораторию, научить чему-нибудь эдакому, чтоб я долго потом восхищалась, млела и вспоминала с нежностью…
Я краем глаза заметила, как у Тай Фуна сжались кулаки, а брови съехались к переносице. Глупости какие! Нет, он всё-таки будущий профессор. Не стоит ему мечтать. Как прибудет – сразу к делу. И желательно зарыться в это дело с головой, подальше от соблазнов.
А мы с Вельмирой тем временем сцепили пальцы рук, совмещая границы наших ментальных лабораторий. У Миры, по обыкновению, царила чистота. Полированно светились черпаки, ножи, кастрюли. Ждали своего часа гладкие разделочные доски. Овощи и фрукты, молоко, мясо, яйца томились на полках в белоснежной холодильной камере. Гигантская, вылизанная до блеска плита с четырьмя электрическими конфорками дышала жаром из духовки. Здесь Мира регулярно создавала свои кулинарные изыски – в основном торты и пироги. Надо признаться, не всегда удачные. Но она старалась изо всех сил.
В моей лаборатории, напротив, творился отменный бардак. Сколько ни прибирайся, колбы с пробирками будто нарочно зарастали грязью пуще прежнего. Центрифуги с завидным упорством покрывались слоями пыли. На северном боку вытяжного шкафа даже вырос мох. Здесь я смешивала реактивы, перетасовывала атомы и молекулы при помощи шестого чувства, чтобы однажды соорудить чудо техники – сверхпрочный и суперскоростной летательный аппарат.
Пока что проект оставался проектом, и прогресса не предвиделось. Меня преследовал провал за провалом. И я чуть было не опустила руки, когда в мою размеренную никчемную жизнь вмешалась Вельмира и показала, как надо, а как нельзя.
Каково же было удивление Миры, когда я тоже влезла в ее эксперименты со своими дельными советами и недюжинным талантом в области кулинарии. Тут-то и настала для обеих счастливая пора. Мы дополнили друг друга. Черная полоса оказалась взлетной – и теперь нам всё было по плечу. Неразрешимые задачи? «Ха» и еще раз «ха»!
Мы уже некоторое время сообща работали над новым, усовершенствованным проектом. Но сейчас, в капсуле, решили малость развлечься. В лаборатории Миры я приготовила растительный краситель для одежды. Мира – в моей лаборатории – повозилась с элементарными частицами тканей. И вуаля! Вместо скромной походной юбки и невнятного жакета – последний писк моды: черный приталенный редингот с рядами круглых пуговиц на полах, а под ним – черная облегающая рубашка и белая жатая юбка чуть выше колена.
Образ вышел потрясающий. Финальный элемент – грубое ожерелье из ржавых замков на металлической цепи – Мира создала на голом вдохновении. Теперь Тай Фун уже не таясь таращился на меня. Вот так метаморфоза! Из серой мышки – в роковую соблазнительницу. Хотя на соблазнительницу я пока не тянула. Для этого следовало бы припудрить вздернутый носик, накрасить пухлые губы и нарисовать стрелки на дымчатых глазах. Волосы тоже следовало привести в подобающий вид.
Мира как раз собралась поколдовать над прической, но тут капсула замедлилась на рельсе, а потом и вовсе остановилась. Пересадка номер один. Приехали!
Возвышенность, на которой мы очутились, называлась "Милостивые каракатицы, куда нас занесло?". По крайней мере, именно так обозначила координату моя впечатлительная подруга. Каменистый склон, неравномерно поросший травой. И никакой цивилизации в радиусе действия эха от самого громкого крика.
Тай Фун выбрался первым и галантно подал мне руку, чтобы помочь сойти. Я помощь, само собой, отвергла, вместе с чемоданчиком спрыгнула на землю и, как назло, подвернула ногу.
– Ауч! Спрут и его подлодки, чтоб тебя! – Не подумайте. Иногда я ругаюсь и похлеще. Но в присутствии подруги пришлось выбирать выражения.
Мира выпрыгнула из капсулы следом и ловко приземлилась возле меня.
– Очень больно?
– Давай, понесу, – с готовностью предложил Тай Фун.
– Вот еще! – заупрямилась я.
В ответ на возражение мистер Лес присел передо мной на корточки, услужливо подставляя спину, а Мира, хихикнув, коварно подтолкнула меня к точке невозврата. Короче говоря, посадили меня верхом на Тай Фуна да велели держаться покрепче. Чувствовала я себя прескверно. Вот уже который раз мне отказывают в праве использовать ноги по назначению. Что за безобразие!
Впрочем, вскоре негодование, смущение и растерянность сменились хорошо затаенным злорадством: спуск с горы, где затормозила кабинка канатной дороги, оказался долгим и утомительным. Лестница с широкими каменными ступенями вилась вниз по склону, то и дело подкладывая Тай Фуну свинью в виде выбоин и сколов, а кое-где и вовсе утопая в траве. Запоздалое летнее солнце шпарило во всю мощь, он обливался потом в своем черном тренче, а я, меж тем, весила немало. Но он стоически сносил и жару, и тяжесть ноши. Мученик непрошибаемый.
