Текст книги "Высматривая путь. Том II (СИ)"
Автор книги: JohnLemon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Дера не сдержала короткий смешок и, наконец, взглянула на освещенный единственной свечой силуэт.
– Мне изготовила ее чародейка, моя наставница. Понятия не имею из чего, – проведя тыльной стороной ладони по губам, травница прикрыла глаза и сделала еще один вдох, подавив упорный ком, что снова подступил к горлу.
Нужно обождать немного, перетерпеть и тогда проснется аппетит. Как было у реки.
– Чародейка-наставница? – удивленно вскинула тонкие брови Мэйв. – Как интересно. И чему же она тебя наставляла?
– Ритуалы, – спокойно отозвалась Дера, понимая, что странная эльфка заинтересовалась. Потому следовало быть осторожней на поворотах и следить за словами.
– Ритуалы, – повторила Мэйв и растянула губы в ехидной улыбке. – Да что люди вообще могут знать о ритуалах? Это искусство более тонкое, чем пресловутые заклинания. И что это ты, beanna, возомнила о себе, раз решила обучаться ритуалам? Может быть, ты жрица Мелитэле? Или друид?
Травница нахмурилась, сжав в руках извлеченный из сумки свиток и склянку с прахом. Подумать только, какая-то остроухая знахарка вздумала сомневаться в умениях ее наставницы? Да мало того что в умениях, так еще и в ней самой!
– Я не умею черпать энергию, – процедила сквозь зубы она и сдула с лица упавшую длинную прядь. – Но я не безнадежна.
Эльфка какое-то время смотрела на нее нечитаемым взглядом, а потом, запрокинув голову, разразилась громким хриплым смехом. Тогда-то Фредерика аж захлебнулась своим негодованием, но рот старалась не открывать. Держалась до последнего, так сказать. Только вот сдержать это было сложнее рвотных позывов. Но если вдруг что-то пойдет не так, то без Эскеля она не справится. Как минимум ее просто убьют и закопают прямо тут, в земляном полу.
– Ох, рассмешила ты меня, – Мэйв наклонилась вперед и утерла пальцами выступившие слезы. – Как же ты решила обучаться ритуалам, если не знаешь, как работать с энергией, неразумное ты создание? Ты уверена, что твоя наставница настоящая чародейка?
– Ах, я неразумное создание?! – не выдержала Дера и вскочила на ноги. – Я вам сейчас покажу, какое я неразумное создание!
Девушка решительно схватила сумку и твердым шагом прошла к столу, за которым сидела эльфка. С грохотом водрузив ее на деревянную поверхность, она принялась выкладывать на стол все, что ей было необходимо для ритуала жизни. Даже свиток с описанием достала на всякий случай. За те многочисленные разы она наизусть запомнила весь цикл, но боялась, что из-за гнева и нервозности может что-то забыть. Но так или иначе, а пока это было лучшее из всего, что она умела, и единственное.
Мэйв смотрела на нее как на зверушку, которая отчего-то решила повеселить ее незамысловатым представлением. Встать на задние лапки, например, и покрутиться вокруг себя. Словно козлик из бродячего цирка. От такого сравнения эльфка тихонько прыснула со смеху. Но Фредерика была непоколебима. Она методично все подготавливала к проведению ритуала, а Мэйв даже и не думала ее останавливать. А зачем? Вряд ли эта дурында сможет намагичить что-то реально опасное. Максимум – брызнет парой искр и все. Потому, устроившись поудобнее и скрестив на груди руки, эльфка принялась откровенно насмехаться и ждать апогея всей этой свистопляски.
Круг был начерчен, пепел насыпан, а кашица мандрагорового корня, что Кейра предусмотрительно заготовила для своей ученицы, уже была готова к использованию.
– Ритуал жизни? – фыркнула Мэйв. – Как нелепо. Готова поспорить, что ты даже не сможешь правильно прочесть его слова. Хотя что я требую от folie dh’oine?
Травница злобно сверкнула своими светлыми глазами и нахмурилась. Конечно, без медитации браться за ритуалы было бы весьма и весьма опрометчиво, но чем черт не шутит. Авось это будет именно тот раз, когда у нее все получится? Тем более Кейра говорила, что она никакой не Исток, а значит, бояться нечего и можно вложить все имеющиеся силы. Лишь бы доказать этой остроухой стерве, что она не бездарность, а ее наставница великая чародейка, что узрела в ней настоящий потенциал. Девушка сделала глубокий вдох, прикрыв на мгновение глаза. Нужно просто очистить разум и сконцентрироваться. Очистить разум и сконцентрироваться, вот и все. Ничего невыполнимого. Все сделает корень. Главное, ощутить частицы энергии в нем и заставить их работать с помощью нужных слов.
– Ты что, уснула там? – насмешливо поинтересовалась эльфка, вызывая у Фредерики новую волну негодования.
Но она умело взяла себя в руки, коротко выдохнула и распахнула глаза. Сказать было нечего, лучше все доказать делом. Потому, скинув на стол перчатки, Дера извлекла из сумки нож и одним выверенным движением рассекла острием ладонь. Кровь растеклась по руке, капнула на стол, а эльфка скривила свое красивое лицо так, будто увидела нечто шибко отвратительное. Тогда Дера, небрежно отбросив в сторону нож, схватила склянку с кашицей и плотным слоем нанесла на рану. Кожу тут же защипало, но она не придала этому внимания. Кровь подгонял непонятно откуда взявшийся адреналин, заставляя сердце колотиться в ушах, а в голове было на удивление пусто. Только слова, что она должна была произнести троекратно, всплывали в сознании словно картинки. Поджигая почерневший фитиль своей оплавленной свечи о горящую на столе, Дера поднесла ее поближе к раненой руке и на одном дыхании зашептала все настолько четко и разборчиво, насколько ей позволяли ее познаний в Старшей Речи.
– Aenye gwella’ch do’en benn, od gwelodd ynn scarum. Ear yn rhoi steal. Od seo ei rhoddion fywyd aen as vita.
Мэйв нахмурилась и осмотрелась по сторонам. Ее врожденная тонкая чувствительность к магической энергии тут же дала о себе знать, заставляя напрячься. Воздух охватили колебания. Несущественные, но до боли странные. В иной ситуации она бы и вовсе не обратила на них внимание, если бы не видела, что их источником является человек.
– An’badraigh aen coach [ругательство, непереводимая игра слов], – заворчала она, упираясь руками в стол и поднимаясь на ноги.
Ее длинные волосы перевалились за плечи и упали около расстеленного пергамента, а карие глаза вспыхнули непередаваемой смесью эмоций. Но Дера не обращала на это никакого внимания. Она лишь шептала и капала воском, с неподдельным самодовольством наблюдая, как капли рассыпаются на искры. Значит, все идет как надо. Главное, не забыть потом поблагодарить Богов, что так подсобили ей с удачей и позволили провести все без сучки и задоринки.
– … aen as vita… – на выдохе шепнула Фредерика и едва сдержалась, чтобы не раскричаться от охватившего ее ликования.
– Какого… d’yaebl… – захрипела Мэйв и резко схватила руку травницы.
Она грубо стерла с ладони остатки коренья, а когда увидела, что от пореза не осталось и следа, разразилась самыми замысловатыми ругательствами, которые только слышала Дера в своей жизни. И звучали они настолько грозно, что она даже не хотела знать, что они означают.
Нет, чертова девка не взаимодействовала с энергией так, как это делают обычные чародеи. Она не нащупывала эти невидимые нити и не тянула за них, чтобы напитаться. Тут было нечто иное. Что-то, чего она еще не видела не своем веку. Но когда в голове всплыла ассоциация, услужливо подкинутая памятью, глаза эльфки вспыхнули яростью с новой силой.
– Как ты это сделала? – зарычала она и с силой сжала запястье Деры.
– Меня обучила моя наставница, – вздернув нос, ответила та, за что тут же получила звонкую пощечину.
– Говори! Как ты это сделала?! Oh, d’yaebl. Que gach bleode beanna?! [О, дьявол! Что за чертова женщина?!]
Голова Деры мотнулась в сторону, а щеку словно охватило огнем. Какого лешего ее тут лупит каждый, кому вздумается? Обида и злость захлестнули травницу так сильно, что она готова была кинуться на эту, так называемую, старуху и выдрать ей все патлы.
– Grealghane! [Говори!] – гаркнула та и дернула за девичью руку с такой силой, что, казалось, еще немного, и она ее вырвет из плеча.
– Я не понимаю вас! Не понимаю! – не выдержала Фредерика и закричала в ответ. – Я не понимаю ваш сраный язык!
За это ее многострадальная щека отхватила еще одну оплеуху, а из только что подзатянувшейся раны на губе брызнула кровь.
– Никогда, – зашипела Мэйв, – никогда не называй речь моего народа сраной! Иначе я отрублю твой поганый язык и тебе же его скормлю.
Дера демонстративно сплюнула в сторону кровь и смело взглянула на эльфку, не скрывая своей злости.
– Эскель всех вас здесь перережет за то, что вы так обращаетесь со мной. Пусть только вернется. Я все ему расскажу! Как на духу! А после, когда найду твое бездыханное тело, то лично срежу с твоей башки эти гребаные длинные уши, стерва, – она зашипела на манер Мэйв.
– Думаешь, посадила мутанта на поводок? Наивная тупая девка! – криво усмехнулась та. – Думаешь, напугаешь меня каким-то там ведьмаком? Я убью тебя здесь и сейчас, а ему отдам твои отрубленные пальцы. Он даже доехать сюда не успеет.
– Это мы еще посмотрим.
– Живо говори, как ты сделала это? – резко сместившись с вектора угроз, громко спросила эльфка.
– Я не собираюсь открывать своих тайн, – хмыкнув, травница растянула губы в кривой улыбке, даже не обратив внимания на боль. Обмен взаимными угрозами каким-то немыслимым образом ее немного успокоил.
– Ты говорила, что не можешь черпать энергию. Как ты тогда провела ритуал? – немного поуспокоившись, заговорила Мэйв, понимая, что запугиванием тут ничего не добиться.
Негоже ей в таком возрасте спорить на повышенных тонах с какой-то человеческой соплячкой. Она и без того сможет все разузнать. Главное, подобрать правильные слова. Но те колебания все равно не давали ей покоя. Была небольшая догадка или даже некая параллель с тем, что эта чертовка каким-то образом научилась взаимодействовать с магической энергией, которая находилась в растениях, на манер Знающих. Но это, скорее, походило на бредни, не более. Сдавленно выдохнув, Мэйв уставилась в светло-зеленые глаза Деры.
Магия людей и эльфов всегда отличалась. У каждой были свои тонкости, которые никто из адептов не раскрывал. Да и не раскрыл бы даже под пытками. Такие вещи охранялись слишком ревностно, что людьми, что эльфами. Благо, что и те и другие никогда в эти самые тонкости друг к другу не лезли. Видать, из-за профессионального чувства такта. К тому же без должного единения с первостихией, пусть это и звучало весьма неоднозначно, такого не совершить. Все начинающие Знающие проходили через это путем медитаций, сеансов слияния и прочих вспомогательных процедур. Чародеи подобное даже не практиковали, так как просто не видели в этом смысла, а еще не обладали должным набором информации. Но дело ведь было не только в том, что человеческая девка прикоснулась к столь тонкой и специфической материи, но еще и в том, что какая-то загадочная чародейка-наставница, посмела ее подобному обучать.
– Корень мандрагоры, – выдохнула Дера, понимая, что и сама немного пришла в себя. Не окончательно, конечно, но тем не менее вцепиться в лицо эльфке она больше не хотела.
– Ты черпала энергию из него?
– Не совсем. Я просто взаимодействовала с ней. Я могу чувствовать ее, но очень слабо. Могу взаимодействовать с ней, но черпать или накапливать нет. Поэтому я не могу использовать заклинания, инвокации, проклятия и порчи.
– Я так и знала. В тебе есть определенный ген, ведь так?
– Так, – Дера сощурилась и с нескрываемым подозрением всмотрелась в блестящие глаза Мэйв.
– Только дефективный. Так?
– Я бы назвала его слабым, но не дефективным, – зачем-то решила уточнить травница.
– Я могу назвать всю тебя дефективной, а не только твой ген. Но дело тут не в этом. А в том, что, имея такую слабую предрасположенность, ты все же решила взяться за магию. И сделала это совершенно не отдавая себе отчета о последствиях.
Фредерика молча вздохнула, но взгляд не отвела. Наступила тишина. Они долго всматривались друг в друга, пока эльфка, наконец, не отпустила руку девушки и не сделала шаг назад.
– Вопиющее неуважение, – скрестив руки на груди, заключила она. – По-хорошему, я не должна позволять тебе использовать такие знания. Они не предназначены для людей.
– И почему же? Меня обучили этому на очень даже законных основаниях, – Дера также скрестила руки и исподлобья взглянула на Мэйв.
– Эта чародейка, что обучала тебя, была человеком?
– Да.
– Омерзительно. О каких тогда «законных основаниях» ты говоришь? – скривилась эльфка. – Но больше омерзения у меня вызывает то, что человек позволил себе обучать такого же человека тем знаниям, которые использует только мой народ.
– Что это значит?
– То, что слышала. А теперь сгинь с глаз моих. Видеть тебя не могу.
Дважды просить не нужно было. Травница небрежным движением руки смела в сумку все, что осталось на столе, фыркнула, развернулась на пятках и побрела в свой темный угол. На самом деле ее уже и саму воротило от общества этой стервы. И мало ей было простой неприязни, так еще теперь она, кажется, завела себе самого настоящего личного врага. Как же плохо, что Эскель уехал так надолго. Она и не думала, что будет тосковать по нему. Но то тянущее чувство в груди кроме как «тоской» иначе обозвать не получалось. И оно уж явно не родилось из неприязни к остроухой хозяйке землянки.
Усевшись на земляной пол и подтянув к себе колени, Фредерика сложила на них руки и уперлась лбом, тихо всхлипнув.
– Ну где же ты, Эскель? – сдавленно шепнула она, а из ее глаз ручьем полились слезы.
Комментарий к Часть 14. Лягушка с секретом
Бечено
========== Часть 15. Пугг хочет быть возьмаком ==========
К ночи небо затянули тучи. И случилось это настолько быстро, что ведьмак даже не успел пристроиться где-то на ночлег. А как громыхнул гром, и сверкнула яркая вспышка молнии, Эскель и вовсе чертыхнулся. Еще и поблизости, как нарочно, не было никакой пещеры или грота. Василек, привязанный к дереву, громко сопел и фыркал. Гром расколол небо в очередной раз, тогда конь и вовсе встал на дыбы. Боялся он грозы, что уж поделать. Ну, а как тут не бояться, если что-то прямо над головой сверкает и раскатисто грохочет, оставляя долгоиграющее эхо.
– Тише, тише, – зашептал ведьмак, огладив вороной круп. – Впервой, что ли?
Конь только фыркнул и мотнул головой. С минуты на минуту должно полить, а они только справились с третьим тайником. Осталось еще семь, а день уже подходил к концу. Вообще, он планировал даже не спать и перекусывать на ходу, чтобы управиться как можно быстрее, но непогоду, почему-то, не учел. Да и как тут учесть, если небо до последнего оставалось ясным? Торопливо отвязав Василька, Эскель схватился рукой за переднюю луку и влетел в седло. Нужно было подыскать, где укрыться, пока на это еще осталось время. И следующий тайник для этого вполне себе мог подойти. Если успеет добраться, конечно.
А как направился в сторону следующего схрона, то надежда на то, чтобы найти хотя бы вместительное дупло, чтобы залезть туда и переждать грозу, таяла на глазах. Вокруг был густой лес, что жил своей жизнью, но намека даже на самую захудалую пещерку не было. Ветер холодил кожу, залетая под наспех застегнутую куртку. Эскель поднял ворот и втянул шею в плечи, ссутулившись. Вот что значит – лето подходит к концу. Прохлада уже не была такой желанной, а пробирала холодом до костей. Одной рукой посильнее стянув полы куртки, второй он сжал поводья и ногами сильнее стиснул напряженные бока Василька. Останавливаться нельзя было, ни в коем случае. Пусть хоть ураган его накроет. Иначе так и на неделю можно застрять в этой глуши. В голове трепыхалась только одна мысль – быстро управиться, вернуться к Дере и где-нибудь под раскидистым дубом отоспаться с ней в обнимку. А если вдруг станет зябко, то он наверняка придумал бы как им согреться и утомиться, чтобы сон был покрепче. Мысли тут же вернулись на берег Понтара. Кажется, что он до сих пор слышит ее громкие, несдержанные стоны и постоянно сбивающиеся дыхание. Неосознанно прикрыв глаза, он сдавленно выдохнул, вспомнив какие полные и налитые у Фредерики груди, а еще на вкус она оказалась кисло-сладкой, словно лесная ягода. Кончики пальцев начало покалывать, ровно так же, как и тогда, когда они прикасались к ее нежной коже. После ее чудных занятий с Кейрой, Дера и впрямь стала будто наэлектризованная. Не такая как Трисс, но все же странные ощущения от прикосновений были.
От мыслей о Меригольд у Эскеля свело челюсти, а внезапный порыв ветра, что ударил в лицо разметав короткие пряди по лбу, окончательно отрезвил. Ему определенно нравилось подтянутое тело чародейки и ее выпуклости, что были до такой степени идеальные, будто их выточил самый искусный скульптор Континента. Но они не вызывали у него такого ошеломляющего, животного желания, в отличие от весьма обычной, можно сказать даже – «слишком женственной» фигуры Фредерики. Аппетитные широкие бедра, длинные, ровные ноги, изящный изгиб талии, небольшая складочка внизу живота и ее груди. Боги, ему казалось, что он мог трогать их постоянно. Упругие, большие, со вздернутыми вверх розовыми сосками. Они так и манили его. Да черт возьми, он ведь был не только ведьмаком, а полноценным, зрелым мужчиной со своими вкусами и совершенно естественными потребностями. И если это было естественно, то почему он должен этого стесняться?
Из нелегких раздумий его вывел ливень, что хлынул стеной. Стало совсем темно, а гроза переросла в настоящий ураган. Ветки, от порывов ветра, громко трещали над головой, листья кружились и тут же опадали из-за тяжелых капель, а сам ведьмак, в мгновение ока, промок до нитки. И как же хорошо, что Дера остригла его отросшие волосы. Теперь они облепляли лоб, уши и немного шею, но обзор не закрывали и неприятного ощущения, словно натянул на голову шапку – не вызывали. Василек замедлил шаг и жалобно всхрапнул.
– Знаю, друг, знаю, – шепнул Эскель даже и не надеясь, что из-за шума дождя конь его услышит.
Вместе с тем, несмотря на весь дискомфорт, сухолюбивое животное медленно двигалось туда, куда направлял всадник. И ведьмак был благодарен ему за это, и за то, что тот не показывал характер. Ведь у него не было ни времени, ни желания усмирять взбрыкивающего коня.
Пещера появилась перед глазами очень неожиданно. Хотя, это скорее был грот, судя по широкому, темному входу. Решая разобраться с местными обитателями, ежели таковые имеются, по мере надобности, он направил Василька к новоиспеченному убежищу и мысленно не забыл поблагодарить удачу, что не повернулась к нему задом в такой неподходящий момент.
А как на голову перестало капать, Эскель спрыгнул с коня, взял его за поводья и повел в, скрытые тьмой, недра грота. Внутри было темно, но не настолько, чтобы ведьмак ощущал дискомфорт. Тряхнув головой на манер Василька, он смел с лица оставшуюся влагу и резко остановился, так как в глаза ему ударил мягкий свет. Хоть после тьмы он таковым не показался. Прикрывшись предплечьем, мужчина сделал еще один шаг и остановился окончательно.
– Гость! Пугг, гость! Возьмак, настоящий! – донеслось откуда-то справа.
А как глаза пообвыкли, Эскель нахмурился, присмотревшись. Перед ним, освещенный двумя факелами, что он непостижимым образом смастерил из камней и сухой травы, стоял самый настоящий лесной тролль. Хотя «факелы» – это громко сказано. К тому же они уже догорали. Сам тролль, был локтей шесть в высоту, с темно-синей кожей, маленькими голубыми глазками, словно пуговками, впалым носом и большими острыми ушами. На вид весьма грозный. Но, пока что, это исключительно, на вид. Однако, что этот самый тролль делает в пещере – непонятно. Может от дождя прячется? Но судя по тому, как обжита округа, он вполне себе мог тут жить.
– Здравствуй, Пугг, – мужчина смахнул со лба мокрые пряди и поднял ладонь вверх.
– Здарастуй, возьмак! Что тут делать возьмак? Настоящий! Живой!
Эскель пока не понял такого воодушевления, но решил, что разумней быть всемерно дружелюбным. В отличие от Ламберта, он старался троллей не трогать. По возможности, конечно. Иногда эти тупоголовые сами на него кидались, и уж тогда выбора особо не было. Но тут, покамест все шло гладко. Никто не пытался голову камнем проломить – уже неплохо.
– Ты здесь живешь? – не зная с чего начать, он решил, до поры до времени, просто поддержать разговор.
– Пугг живет. Здесь живет.
Тролль потоптался на месте, посуетился словно порядочный хозяин, а когда понял, что кроме дырявого котла и горсти дров, которые он уже битый час пытался превратить в костер, ничего толком и нет, поуспокоился. Эскель устроил коня неподалеку, но на таком расстоянии, чтобы пещерный обитатель не покусился на него. А то он уж заметил, какие взгляды, своими маленькими глазками, тот бросал на несчастного, мокрого Василька. Затем осмотрел своего вынужденного соседа с ног до головы и задумчиво хмыкнул. Ну что же, раз сегодня ему предстоит ночевать с чудовищем под боком, а не с Дерой, то так тому и быть.
– Пугг не угостить. Возьмак голодный, – тролль, уж больно по-человечески, вздохнул явно расстроившись.
– Я могу тебя угостить, – отозвался Эскель, подойдя ближе и стаскивая с рук мокрые перчатки. – Но сначала, давай разведем костер, чтобы согреться было как.
– Пугг сделал огонь. Вот, – он кивнул в сторону догорающих факелов и горделиво почесал лапой желтоватое брюхо.
– Да ты тот еще умелец, Пугг, – хмыкнул ведьмак и встал на одно колено.
Сложил пальцы в знак Игни, осторожно поднес руку к дровам и немного подержал ее над ними, чтобы те подсохли. С одеждой, конечно, так не получалось. Страшно вспоминать, сколько рубах он таким образов извел. Ткань отчего-то загоралась гораздо резвее дров. На это потребовалось не больше пары мгновений. И только потом, он щелкнул пальцами вызвав искру, а за ней маленький язычок пламени, который неуемно старался разрастись до размеров полноценного костра.
– Колданство! Возьмак! Покажи еще! – тролль даже захлопал в ладоши и принялся нетерпеливо переминаться с ноги на ногу.
Эскель удивленно вскинул брови, но отказываться не спешил. С разумными чудищами всегда было так: ходишь по очень тонкой грани и порой достаточно одного неверного слова, чтобы вызвать у того волну гнева, после которой обязательно последует потасовка. А он сейчас был уставший, мокрый, голодный и заведенный из-за того, что вместо того, чтобы обжиматься со своей девицей, вынужден шататься по лесу и выискивать тайники белок. Потому, желал хотя бы того, чтобы обойтись без открытых противостояний. Тем более с громадным троллем.
– Отчего же не показать, – повел плечами Эскель и поднялся.
Стянул с себя куртку, разложил ее у костра на камне и закатал рукава влажной рубахи. Растер ладони друг о друга, а когда почувствовал тепло, то снова сложил Игни и повернул руку ладонью вверх. Небольшие языки пламени заплясали на кончиках его пальцев, разбрасывая в стороны ворох ярко-оранжевых искр. Выглядело это и впрямь весьма симпатично, если бы не было так опасно. Потеряй он контроль хоть на мгновение и тролль, что завороженно смотрел на представление не переставая хлопать своими ручищами, тут же сгорит.
– Фокусы, – наконец выдал Пугг.
А Эскель, стряхнув с руки огонь, словно это было что-то несущественное, вытер ее о рубаху.
– У меня есть немного еды и перцовка. Составишь мне компанию?
– Есть водка – Пугг пить. Нет водка – Пугг есть, – деловито махнул рукой тролль.
– Есть водка, есть, – криво улыбнулся ведьмак и громко сплюнул в сторону.
И пока тролль, зачем-то, снова принялся суетиться со своим дырявым котлом, Эскель проверил коня, сходил за седельными сумками, а затем устроился у костра. Достал нож, пол буханки серого хлеба, репчатый лук, небольшую репу и любовно завернутый в серую тряпицу засоленный кусок шпика с мясной прослойкой. Расстелив на подходящем камне ткань, в которую был завернут хлеб, он принялся все раскладывать на ней и кое-что даже нарезать. А как снедь была готова, то пришло время доставать бутылку.
Пугг потоптался рядом, обошел несколько раз костер, позаглядывал из-за ведьмачьего плеча, а как понял, что все готово, то плюхнулся на зад по правую руку от Эскеля, раскинув мощные, толстые ноги.
Ведьмак взглянул на бутылку, затем на тролля и задумчиво бросил взгляд на раскрытую сумку. Поколебался чутка, и все же решил достать еще одну, только не с перцовкой, а спиртом. Это конечно пойло похуже, но тролль вряд ли почувствует какую-то существенную разницу. Он протянул Пуггу спирт и кивнул.
– Бери. Это тебе.
– Вся?
– Вся. И еду бери, – он указал взглядом на ткань с разложенным ужином.
– Пугг не пил с возьмаком.
– Оно и не удивительно, – с характерным звуком откупорив бутылку, Эскель поднял ее повыше. – Ну, за встречу?
– За сречу! – отозвался тролль и пальцами, что больше напоминали сардели, вытащил деревянную пробку, принюхавшись. А как его широкие ноздри заходили ходуном, то решительно выпил, выдохнув с таким облегчением и так по-человечески, что Эскель едва не подавился от подкатившего к горлу смешка.
Подумать только, он пьет с лесным троллем, который вздыхает как заправский пьянчуга. Скажи кому – не поверят. Хотя отчего же не поверят? Геральт вон тоже любитель с чудищами дружбу заводить. Видать и Эскель теперь пошел по его стопам, неосознанно подкидывая Ламберту новую почву для саркастичных замечаний и искрометных шуточек.
– Почему ты живешь один? Где твоя пара? – ведьмак закинул в рот кусок шпика и зажав зубами ломоть хлеба, потянулся за репой.
Он читал, что лесные тролли – самые что ни на есть однолюбы. Находят себе самку и живут с ней практически всю жизнь. Таскают еду, приносят всякие находки, заботятся, даже, бывали случаи, когда ведьмаки находили весьма пригодное для жизни обустроенное жилье троллей. Правда наведывались они туда с отрубленной головой хозяина в руках. Но то все издержки профессии. К тому же самка всегда уходила из убежища после смерти самца. И это, по его мнению, было жутко примечательно.
– Была баба. Готовила. Обнимала. Кричала. Нет бабы. Убили.
Пугг взглянул на еду, высунул синеватый язык, облизнулся и воровато схватил кусок шпика. Принюхался, и только потом бросил его в рот, принявшись монотонно жевать. Видать зубы у него были не все, так как еду он зачем-то перекатывал за щеку.
– У возьмака баба есть?
– Есть, – с набитым ртом ответил Эскель.
– Не убили?
– Надеюсь, что нет. Ждет меня.
Снова зажав зубами остатки хлеба, а между раскинутых ног устроив открытую бутылку перцовки, он дотянулся до небольшой палки, что валялась у камня с едой, и принялся ворошить ею костер, чтобы тот не погас.
– Хороший баба. Моя тоже ждала. Красивая рожа?
– Красивая, – ведьмак снова приложился к бутылке с перцовкой, вытирая ладонью губы и подбородок, по которому чутка потекло.
Тролль повторил за ним.
– Твой рожа не красивая, – заговорил он. – Почему баба ждать?
– Не знаю. Я не спрашивал.
– Любить тебя?
Эскель после этих слов зашелся таким кашлем, что пришлось долго и упорно колотить кулаком в грудь, чтобы та клятая крошка наконец вылетела. Признаться он и не думал об этом. Да и какая может быть любовь? Они ведь еще столько друг о друге не знают. Хотя он и сам не понимает, как это – любить. Может быть, он уже любит, но просто об этом не догадывается?
– Не думаю, – наконец захрипел ведьмак и утер ребром ладони выступившие слезы.
– Ты – любить? – все не унимался Пугг.
– Да что ты все заладил? «Любить, любить». Не знаю я кто там кого должен любить.
– Я бабу любить. И она любить. Тогда я не пил. Из-за любить. А теперь пью. Ты пьешь – ты не любить.
– Логично, – усмехнулся Эскель и сделал еще один глоток перцовки.
Та обожгла саднящее от кашля горло, потекла в желудок и мгновенно согрела лучше любого огня. Он прижал предплечье ко рту, зажмурился, и только потом сдавленно выдохнул.
– Пугг хотеть быть возьмак! – выпив еще, воодушевленно воскликнул захмелевший тролль.
– Тролль не может стать ведьмаком, Пугг, – с некой грустью всматриваясь в пляшущие языки пламени отозвался Эскель.
– Хотеть! Будет водка. Будет мясо. Будет меч. Будет лошадь!
– А детей ты хочешь?
– Хотеть, – с нескрываемым недоумением ответил тот и уперся рукой в колено, наклонившись чуть ближе.
– У ведьмаков не бывает детей. Потому, лучше тебе оставаться троллем.
– А водка? Мясо?
– Водку и мясо можно достать, даже будучи троллем. Найди купца на тракте и купи у него, – предложил без задней мысли ведьмак и сделал еще один глоток перцовки.
– Нет монет.
– Я дам тебе монеты. Четыре штуки. На водку и мясо хватит.
– Добрый возьмак, – Пугг опрокинул в себя остатки спирта и отбросив в сторону пустую бутылку, откинулся назад, упираясь ручищами в камни.
– Оттого и страдаю, – хмыкнул Эскель и равнодушно взглянул на еду.
Есть теперь совсем не хотелось, а от алкоголя обострилась тоска, которая стала одолевать его с невероятной силой. Да еще и этот непутевый заладил «любить» да «любить». Он и сам не знал любил ли Деру. И если чувства к ней сравнивать с теми, что он испытывал к Трисс, тогда на любовь это мало походило. Перед чародейкой ему хотелось пресмыкаться, потакать ей, ублажать и неустанно ждать, когда она соизволит предложить ему себя в качестве благодарности за покорность. И тогда он был уверен, что прогибается так оттого, что влюблен. Но с Фредерикой было иначе. Прогибаться не хотелось. Но хотелось заботиться, прикасаться, делать для нее что-то хорошее. Ею хотелось владеть как физически, так и морально, но падать в ноги – нет. А она почему-то и не требовала от него этого. Даже скорее наоборот, делала все, чтобы он чувствовал себя главным, сильным и мужественным. Потому и не понимал он как назвать эту их тягу друг в другу. Любовью ли? Дружбой ли? Или есть еще какое-то особое определение?
Огонь медленно угасал, а ведьмак даже и не обращал на это внимание. Пугг уже отключился и принялся храпеть так, что камни завибрировали, Василек тихонько фырчал, но спал стоя, склонив голову к земле, а сам Эскель все смотрел на тлеющие бревна и пил. Ночь длинная и до утра еще далеко. Ливень все не утихал, судя по шуму что доносился из коридора, а значит время для стенаний у него предостаточно. По крайней мере до тех пор, пока не увидит в бутылке дна.
***
Дера вскочила, как ошпаренная, и ощупала пальцами чуть припухшее лицо. И не только от неудобной позы сна, учитывая, что спала она свернувшись калачом и обняв свои сумки, прямо на голой земле, а больше из-за того, что каждый обитающий здесь эльф считал своим долгом отвесить ей пару оплеух. Громыхнуло еще раз, и травница с силой вцепилась пальцами в кожаную поверхность сумок. Не то чтобы она шибко боялась грозы, просто нервы были натянуты словно цимбальная струна. Потому, каждый звук ввергал ее в неподдельный ужас вперемешку с жутким дискомфортом. Крепко зажмурившись, девушка принялась считать до десяти. В детстве она всегда так делала, когда чего-то боялась. Например, поджидающей под кроватью стрыги или бабы-яги за окном, что ходит и смотрит все ли дети спят в своих кроватях. Вот почему она постоянно просила нянюшку плотно задергивать шторы. Но это почти никогда не помогало. Страх все равно неприятно клекотал где-то внутри. Вот как сейчас. А когда счет перевалил за третий десяток, Фредерика поняла, что этот, проверенный годами, способ успокоения сейчас совершенно бесполезен. Неторопливо сев и проведя ладонью по пыльному лицу, девушка попыталась прикинуть хотя бы который час, и закончилась ли вообще ночь. В землянке всегда стояла темень, и исходя из того, что эльфка еще не зажгла свечей и вокруг стояла тишина – она могла еще спать. А если так, то скорее всего на дворе все еще ночь. Ну или начало рассвета.
