Текст книги "Лучше будь слизеринцем! (ЛП)"
Автор книги: jharad17
Жанр:
Фанфик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)
Он умолк и уткнулся взглядом в свои бескровные руки. «Да ладно, Северус, – мысленно пнул он себя, – он ведь еще не очнулся. Ты можешь говорить все, что хочется. Все, что требуется».
– Мне было больно, Гарри, – наконец признался он, и тугой узел в груди ослаб, дав ему силы говорить дальше. – Ты знаешь, в моей жизни такое уже случалось – с твоей мамой. Много лет назад я в порыве злости назвал ее гнусным словом, и она навсегда отказалась принимать мои извинения. Нашей дружбе пришел конец. А потом, когда ты посмотрел на меня с таким… с таким отвращением, с такой ненавистью и ее глазами, я… Я сорвался. И да, я продолжал хорошенько срываться и дальше.
Северус все еще смотрел на руки, не в силах поднять взгляд и узнать, слушает ли Гарри. Он по-прежнему был скрыт от посторонних глаз, никто не увидит, как стиснуты его руки. Никто не увидит его боли. Никто не обнаружит тяжесть на сердце, холодный темный страх того, что от доверия, которое Гарри когда-то оказал ему, не осталось ничего, кроме осколков и черепков. Тьма и ужас ждали его в бездне, готовые принять в свои объятия, едва он перевалится через край.
– Когда ты упал там, в комнате с Темным Лордом и Квирреллом и тем огнем, истекая кровью, я думал, ты умрешь и я не успею извиниться перед тобой, не успею сказать тебе, как сожалею о том, что сделал тебе больно, и это было худшее чувство в жизни. Хуже изначальной боли, клянусь.
Надежда была крохотным, тлеющим огоньком, погребенным под виной и стыдом. Надежда – все, что у него осталось. Надежда, что он сможет поправить свои отношения с юным Гарри Поттером. У него многие месяцы не было и шанса поговорить с ним. Мальчик закрылся от него, а он заколотил дверь между ними. Он только недавно сознался себе, как сильно ему нравилось говорить с Гарри – о его маме, об учебе, даже просто о шахматах. Но теперь у него есть возможность сказать то, что необходимо, и то, что хотелось. Время и условия располагали к тому, чтобы он поделился маленькими событиями из жизни Хогвартса, которая шла своим чередом, или из своей жизни, которую он ни с кем до этого не обсуждал, потому что у него не было слушателя.
Так что он рассказал Гарри о том, что они с директором обсудили случившееся, и о том, как Северус орал на директора за то, что тот обманулся двуличием Квиррелла. Он описал большую часть подарков с пожеланиями выздоровления – включая нечто наподобие унитаза от близнецов Уизли, – которые украшали прикроватный столик. Рассказал ему, что Кровавый Барон пришел в себя после одержимости и передал свои сожаления о том, что его вырвало из тела в такой неподходящий момент.
– Как только выздоровеешь и сможешь вернуться в подземелья, я уверен, он повидает тебя.
Следующее он произнес тихо:
– Мы проиграли последний матч. В конце игры мы почти сравнялись в счете, так что все равно выиграли Кубок Школы, но если бы ты играл, мы бы сильнее оторвались по очкам. Запасным ловцом был мистер Малфой, и он хорошо сыграл бы, не присутствуй на матче его отец. Полагаю, ты лишь издалека видел старшего Малфоя, но ты обязан помнить, кому он верен: прежде всего самому себе. Так вот, его сынок-идиот следил больше за тем, смотрит ли на него отец, нежели за снитчем. Так что снитч поймала рейвенкловка – мисс Чанг, кажется. – Он помолчал и добавил: – Тебя не хватало.
Сообщив Гарри, что у него очень хорошие результаты за экзамен по зельеварению и по другим предметам, он сказал:
– Кровавый Барон поведал мне, как ты уговорил его завладеть тобой. Это было по-слизерински изящно. Но послушай меня, Гарри, это очень важно, и я буду повторять это сколько потребуется: отправляться за камнем, зная, что за ним охотится безумец, и так пренебрегать собственной жизнью… в этом чувствуется гриффиндорская глупость, и мне это не нравится. Я знаю – мне сообщил Барон, – что Распределяющая Шляпа считала, что тебе место в логове Львов, но, малыш… – Он понизил голос и продолжил тише: – Но, Гарри, прошу, пойми. Ты должен знать, что ты один из нас: особенных, забытых, непонятых. Знаю, я последние месяцы был не лучшим примером, но мы факультет, который стоит за своих, прикрывает спины товарищам. Один из твоих друзей сообщил мне о твоих планах той ночью, и ты должен быть ему благодарен, иначе я не смог бы спасти тебя, лежащего одного в лабиринте и истекающего кровью. Тебе не нужно проходить через это одному, Гарри, когда за твоей спиной стоит факультет.
Понимая, что следующие слова стоит сказать Гарри, когда тот проснется, Северус остановился. Он повторит их ему. Вероятно, этому ребенку придется не раз повторять важные мысли.
– Ты едва не погубил себя, Гарри, и ради чего? Темный Лорд не смог бы взять камень. Директор поделился со мной, как работает ловушка, и его план, основанный на действии зеркала Еиналеж, был тонок, и тем не менее сложен, и куда более хитер, чем что бы то ни было. Он встроил в него защитный механизм, благодаря которому ни один человек, желающий получить камень для себя, никогда бы его не нашел. Понимаешь, что это значит, Гарри? Темный Лорд добился бы своей цели только с помощью невинного человека.
Бросив на мальчика короткий взгляд через пальцы, Северус заметил, что его глаза были открыты. Он продолжил говорить все тем же тоном, чтобы не выдать, что заметил это.
– Только используя тебя – если бы он схватил тебя, а не пытался убить, – только тогда он получил бы, что хотел. Знаешь, что такое самосбывающееся пророчество? Слышал когда-нибудь о царе Эдипе? – Он дождался, когда Гарри медленно кивнул или сделал что-то наподобие кивка. – Пытаясь избежать дурных событий, которые были ему предсказаны, Эдип невольно стал их причиной, а если бы он дал вещам идти своим ходом, нежелательные события никогда не произошли бы. Так и в твоем случае: пытаясь спасти камень от Темного Лорда, ты едва не помог ему добраться до него. Видишь, как бесплодна оказалась твоя попытка? Но хуже того, его победа могла стоить твоей жизни.
Северус вздохнул и опустил капюшон мантии, а затем помог Гарри надеть очки, чтобы он мог встретиться с ним взглядом. Когда мальчик мог ясно видеть его, Северус продолжил:
– Позволь мне сказать, Гарри: ты слишком ценен, чтобы так жертвовать собой.
Гарри прошептал таким тихим голосом, какой Северус никогда не слышал от него:
– Потому что мне нужно победить его.
Северус потряс головой:
– Нет. Не поэтому. Вовсе нет. Ты очень ценен как человек. Ты важен своим друзьям, команде по квиддичу и мне. Ты хороший человек, храбрый, если не сказать невероятно мужественный, надежный, удивительный, талантливый, разумный, хитрый человек, тот, кого я не хочу терять. Мне… мне нравилось проводить с тобой время, рассматривать фотографии и играть в шахматы. Я впечатлен твоими рисунками. Я повесил в рамку тот, что ты мне подарил на Рождество, знаешь, и он дорог мне как почти ничто другое. Хоть мы и учитель и ученик, я считал, я надеялся, что мы с тобой друзья. Мне ужасно жаль, что наша дружба распалась. Боюсь, ты подслушал кое-что, что сложило у тебя неверное впечатление…
– Я знаю, сэр. Кровавый Барон говорил мне.
Северус вскинул бровь:
– Ага?
– Миллион раз. – Гарри посмотрел в сторону. – Я ему не верил.
Северус проговорил тихо:
– Потому что доверие для тебя – хрупкая вещь, и, по-твоему, я предал тебя, вступив в сговор с Квирреллом, который пытался убить тебя уже дважды.
Гарри кивнул, в его лице читалось подозрение, будто он думал, что Северус заглянул в его мысли.
– Я понимаю, Гарри. Поверь. У меня такое же хрупкое доверие к другим. Вот почему, думая, что ты отверг мое предложение, я был таким…
– Ужасным? – Гарри метнул взгляд к Северусу, а затем снова отвел его в сторону.
Северус болезненно сглотнул, но он должен сказать Гарри правду, какой бы унизительной она ни была.
– Да, я был ужасен, как ты сказал. Я не хотел думать, что поступаю ужасно по отношению к тебе, считая, что ты разбил наши хрупкие отношения. – Он стиснул руки, все еще находящиеся под мантией-невидимкой. – Еще раз, мне жа…
– Я знаю, – быстро проговорил Гарри и снова встретился с ним взглядом. Его щеки пошли яркими пятнами. – В смысле, я слышал вас, сэр, до этого. Думаю, вы считали, что я сплю; и я как бы все еще спал, просто…
Северус кивнул:
– Я понимаю.
Несколько минут они сидели в тишине, предаваясь собственным мыслям. Затем Гарри произнес:
– Мы правда продули последний матч, профессор?
– К сожалению, да.
Тихо вздохнув, Гарри закрыл глаза.
– Флинт прикончит меня.
– Нет, если я все улажу.
Гарри приподнял уголки губ, повторяя то же выражение, что и на лице Северуса.
*
Прежде чем мадам Помфри посчитала его достаточно выздоровевшим, чтобы покинуть Больничное крыло, Гарри провел в нем еще два дня. В честь той ночи Дамблдор устроил праздничный ужин. За час до празднества, Северус нашел Гарри, прячущимся неподалеку от класса зельеварения.
– Я не хочу идти, профессор, – ответил Гарри, когда Северус спросил его, почему тот находится не у себя, переодеваясь к пиру. – Я убил человека. Нечего здесь праздновать.
– Да. Нечего, – согласился Северус. Он привел бледного, нахмуренного мальчика к себе в кабинет и предложил сесть. Гарри непринужденно сел в кресло, как всегда делал во времена до ссоры. Его ноги все еще не доставали до пола, а руки и лицо были туго обтянуты кожей. За год он набрал немного веса, но недавняя выходка с Бароном свела на нет все результаты, которые дали питательные зелья и регулярное питание.
– Но для большинства твоих друзей и поклонников…
Гарри издал неприличный звук.
– …Ты спас школу от Темного Лорда.
– Как они вообще узнали, что случилось?
– Это должно было остаться в секрете, – объяснил Снейп. – Так что естественно, что все узнали.
– Немного мерзко от того, в каком все восторге, что умер Квиррелл.
Северус не стал поправлять то, как мальчик назвал профессора: в конце концов, бесхребетный дурак не заслуживает почестей. Вместо этого он всмотрелся Гарри в лицо. Их новые доверительные отношения были все такими же – а может, и более – хрупкими, чем были раньше, поэтому, садясь за стол, Северус тщательно подбирал слова.
– Никто не знает подробностей, Гарри, и не задается вопросом, как он умер или что ты чувствуешь после этого. С ними ничего не поделаешь, и они не поймут, даже если попытаются.
– И не многие пытаются.
– Например, твои друзья? – спросил Северус. Гарри повел плечами и отвернулся. – Как у вас дела?
– У нас… – Гарри замолчал, став рассматривать свой ноготь, который недавно, будучи полностью сожженным, вырос заново. – У нас все хорошо. Но мне тяжело просто общаться с ними. В смысле, я знаю, что кто-то из них сдал меня, возможно, Милли, но я не могу злиться на нее. Не по-настоящему.
– Хорошо. – Он не стал раскрывать, кто настоящая «крыса». – Друг, выдавший планы, спас тебе жизнь
– Пожалуй.
– Прозвучало так, словно ты этому не рад.
– Иногда я сомневаюсь, хорошо ли, что я выжил.
– Гарри…
Мальчик вскинул руки:
– Если что, я не суицидник или еще кто, профессор.
– Уж надеюсь, что нет!
– Но если бы не я, то есть если бы я никогда не рождался…
– Тогда, возможно, от руки Темного Лорда умерло бы на сотни, даже тысячи больше людей.
– Вы не можете знать наверняка!
– Как и ты.
Гарри откинулся на спинку кресла и кивнул:
– Ладно. Но Квиррелл…
– Существо, созданное собственными руками и безволием. Отдав свое тело в распоряжение Темного Лорда, он больше не жил по-настоящему. Если уж на то пошло, ты избавил его от страшной участи.
Вздернув подбородок, Гарри сказал:
– А что насчет моих родителей? Он… он утверждал, что они молили его о пощаде, но потом он стал говорить другое: что папа умер быстро, сражаясь с ним, а мама вообще могла избежать смерти.
Сердце Северуса сжалось. Но это были всего лишь слова, слова, которые Темный Лорд сказал, чтобы задеть Гарри или даже переманить его на свою сторону. Северус с усилием ответил:
– Если бы взамен она пожертвовала сыном. Невинным ребенком.
Гарри опустил взгляд на свои руки.
– Ага.
Северус задумался. Что вообще Гарри знает о матерях?
– Думаешь, любая мать сделала бы такой выбор? Даже такая отвратительная и черствая, как твоя тетя Петунья?
Он дал Гарри подумать над вопросом, и больше всего его обеспокоило, что Гарри в принципе может представить, что Петунья пожертвует своим сыном, не говоря уж о племяннике.
– Нет, – сказал Гарри наконец. – Она не позволила бы убить Дадли.
Внутренности Северуса свело.
– Но тебя позволила бы?
Гарри коротко и подавленно пожал плечами, и это было достаточным ответом.
– Гарри, это не… Гарри, посмотри на меня. – Когда мальчик встретился с ним взглядом, он продолжил: – Гарри, каких бы недостатков ни было у твоей тети – не пойми меня неправильно, у нее много разных недостатков, – к тебе они не имеют отношения. Ее проблемы с сестрой и магией не твоя вина.
Гарри помрачнел сильнее, а еще он громко думал, так что почти невозможно было пропустить его мысли об уродстве и о том, что семья (то, что от нее осталось) правильно делала, отвергая и оскорбляя его.
– Неправильно, – твердо сказал Северус, не волнуясь, что Гарри подумает о чтении своего разума. – Никто не в праве изгонять члена семьи, только за то, что тот волшебник. Твои дядя и тетя магглы и не понимают наш мир, но это не дает им права унижать тебя, или заставлять голодать, или отправлять спать в чулан.
– Я знаю, – сказал Гарри, но убежденным не выглядел.
– Надеюсь. Я буду повторять это снова и снова, пока ты действительно не поймешь.
Северус переложил некоторые бумаги на столе с места на место. Он давно проверил их и выслал оценки директору, но любил держать их на столе как раз для таких случаев, чтобы можно было чем-то занять руки, собираясь с мыслями. Успокоившись, он поднял взгляд и пригвоздил Гарри к месту:
– Ты передумал насчет лета?
– Я… – Гарри глубоко вздохнул, и кабинет наэлектризовался, словно в предчувствии чего-то важного. – Да. Передумал. Если, конечно, ваше предложение еще в силе, профессор.
– Оно в силе.
Впервые за несколько месяцев Гарри широко улыбнулся Северусу.
– Здорово! Тогда я остаюсь с вами.
– После двух недель с родственниками.
Гарри тут же поник.
– Ага. После них.
– Я, однако, составлю тебе компанию на эти две недели.
– Вы… что?
– Я проведу эти две недели с тобой, в доме Дурслей, пользуясь их, я не сомневаюсь, весьма радушным гостеприимством. – Северус прервался, а затем произнес: – Что ты смеешься?
========== Глава 51 ==========
Комментарий к Глава 51
Перевод закончен.
Огромное спасибо вам за терпение, веру и поддержку.
– Я, однако, составлю тебе компанию на эти две недели.
– Вы… что?
– Я проведу эти две недели с тобой, в доме Дурслей, пользуясь их, я не сомневаюсь, весьма радушным гостеприимством. – Северус прервался, а затем произнес: – Что ты смеешься?
Во время Прощального пира Гарри очень старался быть с друзьями вежливым и находиться в приподнятом состоянии духа. Они обсуждали экзаменационные оценки, которые должны были стать известны со дня на день, конец года и возвращение домой.
Но Гарри не хотел домой. Хогвартс был для него домом – первое место, на его памяти, где он не чувствовал себя чужим. Здесь у него были друзья и учителя, а также те, кто заботился о нем. У него были квиддич и заклинания, и он не был уродом. Ну, во всяком случае не таким уродом, каким его считали Дурсли. Даже мысль о том, что ему нужно будет провести с ними всего две недели, не скрашивала окончание года. Он вообще не хотел покидать Хогвартс.
Кровавый Барон выплыл из стола посреди первокурсников Слизерина и тайно подмигнул Гарри, когда ребята вскричали и притянули к себе тарелки с ужином, спасая еду от капающей на нее крови/эктоплазмы.
Гарри с трудом удержался от смеха.
– Вы определенно знаете, как оживить атмосферу. Спасибо.
– Приятно слышать, Гарри Поттер. Я рад наконец увидеть тебя и увидеть, что ты окончательно поправился.
– Ага, э-э, и я. Рад вас видеть, в смысле.
Барон чуть склонил голову:
– Я понял, что ты имел в виду. Как ты? Я покинул твое тело не по своему желанию. Должно быть, ты испытал страшные муки.
Это действительно было ужасно больно. Гарри знал, что больше никто не слышит Барона, так что призрак мог говорить о таких вещах при всех, и никто не узнает о чем. Но другие первокурсники могли слышать ответы Гарри, так что он осторожно выбирал слова:
– Сейчас я в порядке. Правда.
Призрак сузил глаза, в которых не отражалось ни жалости.
– Раньше ты не был замечен в подобной откровенной лжи, мой юный друг.
Нахмурившись в свою очередь, Гарри ответил:
– Я буду в порядке. Так сойдет?
– Придется удовольствоваться этим, – пропел Барон. – Возможно, я застану тебя вечером в подземельях, и мы продолжим беседу. Боюсь, мое присутствие портит аппетит твоим соседям.
Гарри огляделся. Некоторые из учеников за ближайшими столами были бледными и даже слегка дрожали, находясь поблизости от страшного слизеринского привидения. Даже младшекурсники со Слизерина не слишком были рады находиться с ним так близко по разным причинам, начиная от мрачности, которую он источал вокруг себя, заканчивая ужасной блестящей «кровью», льющейся из ножевой раны. Даже те из слизеринцев, кто, по-видимому, не сильно обращал внимания на присутствие Барона, бросали на него опасливые взгляды и пододвигали тарелки поближе к себе.
– Ага, вижу. Договорим позже, – пообещал Гарри и занялся свои ужином, в то время как Барон просочился сквозь стол.
– Я так надеялась, что он не будет этого делать, – жалобно произнесла Милли, когда Барон ушел. Она сидела слева от Гарри и увлеченно соскребала что-то ложкой.
– Испугалась масенького привидения, Булстроуд? – посмеялся Забини, сидящий на против.
– Вовсе нет. – Милли подняла ложку, доверху наполненную блестящей серой слизью. – Я просто ненавижу, когда он портит мое пюре. – А что? – простодушно спросила она, катапультируя комок этой гадости в Забини. – Тебе нравится?
Полная ложка слизи забрызгала грудь Забини. С его лица сошла краска, и оно стало такого же оттенка, как пятно на мантии.
– Ты маленькая жалкая…
– Следи за языком, Забини, – сказал Тедди. Он сидел от Гарри справа. – Изволь быть потише перед другими факультетами. Да и никому не хочется слушать твой мерзкий рот, тем более нашему декану. – Он указал большим пальцем на профессора Снейпа, сидящего за столом преподавателей – в нескольких шагах от того места, где сидели все первокурсники. Более чем вероятно, что он мог услышать их. И Гарри, взглянув в ту сторону мельком, заметил, что Снейп наблюдал за ними прямо в эту минуту. Директор наблюдал тоже.
– Прекрасно, – выплюнул Забини. – Мы еще разберемся с этим, Булстроуд.
Он выхватил палочку, ткнул ею в мантию и, пробормотав: «Эванеско», – убрал грязь.
– Жду не дождусь, – пропела в ответ Милли, ничуть не испугавшись. Затем, демонстративно отвернувшись от Забини, она обратилась к Гарри: – Ты ведь приедешь к нам на летние каникулы? Мама просила передать, что она с превеликим удовольствием примет тебя.
Гарри был застигнут врасплох, он уставился на нее:
– Что? Зачем?
Если не считать того приглашения на Рождество – Гарри полагал, оно было из жалости, ведь он оставался в замке почти один, – его никогда не приглашали в гости. Это… Это было… Ох, он не мог подобрать слов.
Пока он собирался с мыслями, Милли нахмурилась:
– Потому что ты мой друг и это дружеский визит. Ты ведь мой друг, Гарри?
– Я… Ага… То есть я никогда…
Гарри закусил губу, и лицо Милли посветлело.
– Все в порядке, – сказала она. – Можешь послать мне сову или еще как-нибудь связаться.
– Ага, ладно, – подтвердил Гарри, чувствуя облегчение оттого, что Милли избавила его от объяснений. Хоть у него почти весь школьный год были друзья, новые впечатления все равно огорошивали его. – Я пошлю тебе сову.
Когда Милли отвернулась к девочкам, Тедди подтолкнул Гарри локтем:
– Проведешь все каникулы с Миллисентой, а? – Он усмехнулся. – Не знал, что она в твоем вкусе.
– Тед, – проскрежетал Гарри. Он быстро взглянул на Милли, но оказалось, что она не слышала этих слов.
Сразу после Тедди сидел Драко Малфой. Он рассмеялся, увидев, как Гарри изменился в лице.
– Ты слепой, как летучая мышь, Поттер, раз не видишь, что у нее планы на тебя. Сначала приглашение в гости, потом поцелуи, потом она тебя окольцует, заведете детиш…
– Заткнись! – прошипел Гарри.
– Гарри и Милли сидят на дереве…
– Клянусь, Драко, я…
Драко невинно улыбнулся. Чрезвычайно светловолосый и в ярко-белой рубашке, он был похож на ангела. Почти. Затем он насмешливо подмигнул:
– Что ты сделаешь? Поцелуешь меня тоже?
Гарри готов был снова взорваться, но замешкался. Что это с ним? Он никогда не выходил из себя, как сейчас, из-за насмешек Дадли. Он терял хладнокровие, и у него были секунды, чтобы вернуть спокойствие, иначе он станет посмешищем. Так что вместо того чтобы дать пару выйти, он послал Драко протяжную, лукавую улыбку. Вслед за этим он отчетливо подмигнул ему и послал воздушный поцелуй.
– Спорю, тебе понравится, не так ли?
Драко поперхнулся тыквенным соком и разбрызгал его вокруг, половину пролив на себя. Все, кто сидел рядом, рассмеялись, и обмен колкостями прекратился. Драко кисло улыбнулся и кивнул Гарри. Гарри кивнул в ответ, он успокоился, но внутри словно порхали бабочки, как было всегда, когда кто-то, даже в шутку, говорил о поцелуях. Это неуютное чувство возникло с тех самых пор, как его начал донимать Гаиус Эйвери. Он сталкивался со старшекурсником всего пару раз, но этого хватило сполна, чтобы Гарри не мог даже думать о поцелуях.
К счастью, никто не заметил, как переменилось настроение Гарри, и до самого конца ужина никто к нему не лез.
Когда праздничная еда исчезла, профессор Дамблдор поднялся из-за стола преподавателей, и Большой зал тут же замолчал.
– Еще один год подошел к концу! – радостно воскликнул Дамблдор. – Но прежде чем мы приступим к восхитительным десертам, позвольте старику прохрипеть всякого вздора. Что за год прошел! Надеюсь, ваши головы стали тяжелее по сравнению с тем, какими были вначале. Впрочем, впереди у вас целое лето, чтобы привести их в порядок и опустошить до наступления нового учебного года…
Дамблдор обвел присутствующих лучистым взглядом.
– Время, как я понимаю, вручить Кубок школы победителю, и очки распределились следующим образом: на четвертом месте, у Хаффлпаффа, триста двенадцать очков; на третьем, у Рейвенкло, триста восемьдесят; у Слизерина четыреста двадцать два и у Гриффиндора четыреста семьдесят два.
Стол гриффиндорцев разразился бурей аплодисментов и топотом. Гарри видел, как Рон Уизли и его братья стучат по столу своими кубками. Он был расстроен, но что поделать, если они проиграли последний матч по квиддичу, а очки, которые присуждали за победу, могли существенно изменить их место в межфакультетском соревновании.
– Да, да, молодцы, Гриффиндор, – произнес Дамблдор. – Однако следует принять во внимание последние события.
Зал притих. Гриффиндорцы улыбались уже не так радостно.
– Гм! – произнес Дамблдор. – Некоторые ученики не получили заработанных очков, которые я тороплюсь раздать… Дайте-ка подумать… Ага… В первую очередь – мистеру Гарри Поттеру…
Гарри глубоко вздохнул. Ему дали очки? За что?
– …За исключительное самообладание и выдающееся мужество я присуждаю факультету Слизерин пятьдесят очков.
Стол Слизерина оглушительно взревел. Все, кто умел кричать до хрипоты и считать, уже поняли, что у Слизерина теперь четыреста семьдесят два очка – столько же, сколько у Гриффиндора. Они оба претендовали на Кубок. Если бы только Дамблдор дал Гарри еще одно очко…
Дамблдор поднял руку. Зал стал постепенно затихать.
– Мужество бывает разным, – сказал он, улыбаясь. – Требуется немалая отвага, чтобы противостоять врагу, но столько же нужно и для того, чтобы противостоять друзьям. И за это я присуждаю десять очков мистеру Теодору Нотту.
Если бы кто-то стоял за дверями Большого зала, он подумал бы, что здесь произошел взрыв, – такой громкий шум поднялся за столом Слизерина. Гарри уставился на друзей, узнав теперь, что это Тедди пришел к Снейпу и рассказал, что он отправился за камнем, но, правда, все было в порядке, а учитывая, что он благодаря этому выжил, все было более чем в порядке. Он хлопнул Тедди по плечу и прокричал:
– Мы победили!
Милли, Драко и даже Блейз Забини вскочили на ноги с криками и аплодисментами, а сам Тедди послал им ироничную улыбку и короткий кивок.
Гарри, продолжая хлопать, оглянулся на стол гриффиндорцев: их лица побелели от внезапного поражения.
– А это значит, – громко прокричал Дамблдор, пытаясь заглушить бурю аплодисментов, – нам нужно внести в декорации небольшие изменения.
Он хлопнул в ладоши. В то же мгновение ало-золотые знамена обернулись зелено-серебряными; вздымающийся гриффиндорский лев исчез, и на его месте появилась огромная слизеринская змея. Снейп тряс руку профессору МакГонагалл, а она отвечала ему жуткой, вымученной улыбкой. Когда Снейп поймал его взгляд, Гарри показалось, что профессор был рад победе Слизерина не многим больше.
Надо будет спросить Снейпа об этом. Но потом. А сейчас это был самый лучший вечер в жизни Гарри. Он был даже лучше, чем те вечера, когда Гарри выигрывал в квиддич, встречал Рождество и сражался с горным троллем. Этот вечер он не забудет никогда в жизни.
*
Гарри чуть не забыл, что еще должны объявить результаты экзаменов, и вот их объявили. К его удовольствию, он получил хорошие отметки по всем предметам; Гермиона, разумеется, стала лучшей ученицей их курса. Даже Невилл Лонгботтом умудрился кое-как сдать экзамены: его хорошая оценка по травологии компенсировала крайне низкую оценку по зельеварению. С помощью Драко и Тедди даже Грег Гойл сдал экзамены, а Милли была так рада, что не завалила ни один предмет, что угостила домашним печеньем всю учебную группу.
До отъезда оставалась пара дней, и все это время Гарри проводил время с друзьями, ел с Милли сладости и рассматривал альбом с фотографиями, который Хагрид подарил ему, пока он еще лежал в Больничном крыле. Хагрид пояснил, что это он отправил письма старым друзьям родителей Гарри и попросил у них фотографий с ними, и что среди них есть даже те, на которых запечатлен сам Гарри. Это были волшебные карточки, поэтому люди двигались на них и махали, кажется, именно ему. Гарри считал альбом одним из самых лучших подарков, которые когда-либо получал.
Также за прошедшие дни ему пришлось успокаивать Хагрида, чтобы этот здоровяк не винил себя из-за Гарри, который, отправившись за камнем, едва не был убит, хоть это именно Хагрид открыл секрет, как пройти мимо Пушка. Гарри не хотел, чтобы Хагрид хоть сколько-нибудь чувствовал себя виноватым, понимая, что все случившееся произошло только из-за его собственных действий.
У Снейпа было другое мнение на этот счет. Он пригласил Гарри к себе в кабинет после пира и спросил:
– Ну, что думаешь?
– О чем, сэр?
– О чем? – Снейп вздохнул, словно Гарри был простофилей, а он в тот вечер уже получил оценки за экзамены, и среди них была высокая по зельям. – О том, почему Слизерин выиграл Кубок школы в этом году.
– Потому что мы это заслужили? – сказал Гарри, и тут же понял, что дал неверный ответ.
– Абсурд! Конечно, семь лет подряд Слизерин выигрывал Кубок. Но в этом году он был в кармане у Гриффиндора, спасибо последнему матчу по квиддичу. Я молчу уже о том, что с тебя должны были снять очки за то, что ты находился вне спальни после отбоя и нарушил мой прямой приказ держаться подальше от этого чертового камня!
Гарри отступил назад, его руки сжались в кулаки. Зря он думал, будто что-то изменилось! Снейп все еще ненавидит его, и хочет наказать его, и…
– Остановись! – Снейп спрятал лицо в руки и потер лоб. – Пожалуйста, Гарри. Послушай, я не хотел кричать на тебя. Я зол на этого старого манипулятора.
Гарри в замешательстве прекратил пятиться к двери и нахмурился:
– Почему?
Снейп снова вздохнул, и когда Гарри встретился взглядом с его темными глазами, он увидел в них неподдельную, почти безумную печаль. Тревогу.
– Потому что он подстрекает тебя! Награждая тебя очками за эту самоубийственную выходку, он поощряет тебя поступать в будущем таким же образом. Но я этого не потерплю. Я пообещал смотреть за тобой, Гарри Поттер, и я сделаю все, чтобы ты был в безопасности и оставался здоров в течение всех семи лет в Хогвартсе. Я не дам этому сующему нос не в свои дела старикашке и дальше вовлекать тебя в дурацкие затеи, в которых у тебя больше шансов погибнуть, чем выжить. Это понятно?
Значит, Снейп злился потому, что Гарри наградили за то, что он чуть сам себя не погубил; в этом был смысл. И он хотел, чтобы Гарри не сделал это своей привычкой, ожидая за это награду. Он предпочел бы потерять Кубок школы, чем подвергнуть Гарри опасности еще раз. Он правда заботился о нем.
Гарри улыбнулся:
– Понятно.
Профессор напряженно выдохнул.
– Хорошо. Теперь иди и дай мне вернуться к своей работе. Увидимся через несколько дней.
Все еще улыбаясь, Гарри оставил его наедине с пустым столом. Профессор прибудет к Дурслям поздно вечером в тот же день, когда Гарри приедет из Хогвартса. А пару часов в их компании он вынесет.
*
И вот все шкафы опустели, чемоданы были упакованы; всем ученикам вручили предупреждения о том, чтобы они не использовали магию во время каникул, по поводу чего Фред Уизли грустно заметил:
– Каждый раз надеюсь, что нам забудут раздать эти бумажки.
Хагрид проводил их вниз, к флотилии лодок, и переправил на другую сторону озера. Они ехали на Хогвартс-экспрессе, болтая и смеясь, пока природа за окном зеленела и становилась все ухоженнее; поедая конфеты, пока мимо проплывали города магглов; переодевая мантии волшебников на пиджаки и куртки. Наконец поезд подошел к платформе номер девять и три четверти вокзала «Кингс Кросс».
Потребовалось некоторое время, чтобы покинуть платформу. Перед выходом с нее стоял старый, морщинистый смотритель, он выпускал волшебников по двое и по трое, чтобы те не привлекли внимание, вырываясь толпой из сплошной стены, и не переполошили магглов.
Пока они продвигались к выходу в маггловский мир, их со всех сторон давила толпа. Иногда в ней слышалось:
– Пока, Гарри!
– До встречи, Поттер!
– Все еще знаменитый и популярный, – ухмыльнулся Тедди.
– Не там, куда я еду, поверь, – заверил его Гарри.
Он, Тедди и Миллисента вместе прошли через стену.
– Вот он, мам, вот он, смотри! – Это была Джинни Уизли, младшая сестра Рона, но она показывала не на брата, тот еще не прошел барьер. – Гарри Поттер! – визгливо прокричала Джинни. – Смотри, мам! Я вижу…
– Потише, Джинни, и не надо показывать пальцем, это некрасиво.
Миссис Уизли улыбнулась им, а затем увидела Рона, который вышел из стены с Гермионой и Невиллом, и приветственно помахала ему.
