Текст книги "Лучше будь слизеринцем! (ЛП)"

Автор книги: jharad17

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

***

Вернувшись в офис, Северус сел за письменный стол и принялся незаметно массировать ногу, пока Гарри отогревал руки у камина. Проклятая собака! Он знал, что Гарри заметил его хромоту, но, поскольку существование собаки держат в тайне, Северус не собирался ничего ему объяснять.

Взмахом палочки он поставил стул Гарри рядом со своим, чтобы они могли смотреть фотографии вместе. Не то чтобы он опасался, что мальчик испортит снимки, просто так будет удобнее давать пояснения, если потребуется.

Он окликнул Гарри. Тот никак не отреагировал, увидев, что они будут сидеть близко друг от друга; его напряжённая поза выдавала нетерпение. Когда Гарри устроился на своём стуле, Северус вынул фотографии из пакета – часть была сделана маггловским способом, но оттого снимки не стали менее выразительными – и положил их на стол.

Самая верхняя запечатлела юных Лили и Северуса, со скрещенными ногами сидящих под старым дубом на заднем дворе Эвансов. Ветер подхватил длинный рыжий локон Лили и бросил в глаза, и в момент съемки она подняла руку, чтобы заправить за ухо мешавшуюся прядь. На губах её играла насмешливая улыбка, она смотрела на Северуса, лица которого, как обычно, было не видно за тёмными волосами.

– Эта сделана её отцом, – пояснил Северус. – Нам тогда было лет по десять.

Гарри протянул руку, но не стал трогать фотографию, а вместо этого провёл пальцами над поверхностью бумаги. Рот у него приоткрылся, словно он не ожидал увидеть свою мать и своего профессора вместе, хотя Северус говорил ему, что они дружили.

– Где это снято?

– На заднем дворе у её родителей. – Северус указал на левый нижний угол фотографии: – Дом вон там. Мы не часто проводили время у неё дома, лишь иногда. – Северус заколебался, потом продолжил, желая… понимая необходимость наладить контакт с Гарри: – Родители Лили были очень добры и приглашали меня приходить к ним, когда бы мне ни захотелось.

Гарри взглянул на него, не поднимая головы, сквозь ресницы, словно он был слишком смущен, чтобы смотреть прямо в глаза.

– Она когда-нибудь приходила к вам домой?

Северус отрицательно помотал головой.

– Почему?

Северус раздумывал, не сказать ли мальчишке, чтоб тот не совал нос не в своё дело, но вспомнил, что сам как раз этим и занимается. – Мои родители были… не такие, как её.

Гарри понимающе кивнул и снова посмотрел на фотографию.

Северус отложил снимок в сторону, чтобы перейти к следующему, уже магическому, изображавшему Лили на берегу Хогвартского озера. Она нагибалась, чтобы подобрать очередной камушки и взвесить его в ладони.

– Первый курс, – сказал Северус. Лили одолжила школьную фотокамеру, чтобы показать родителям, как выглядит Хогвартс, и Северус сфотографировал её для них, но оставил этот снимок себе. Потом был чудесный пикник на свежем воздухе: солнечный осенний денёк, они вдвоём, впервые со дня приезда в школу. От воспоминаний сдавило горло. – Самое начало учебного года, кажется, конец сентября.

– А что мама делает? – спросил Гарри чуть слышно, словно почувствовал, как нелегко дается его профессору это путешествие во времени.

Северус выдавил из себя улыбку:

– Лили нравилось бросать камушки так, чтобы они прыгали по поверхности воды, любой воды. На озере, или на пруду, где мы с ней выросли. Даже на реке, хотя это гораздо более сложная задача. Так что она всегда высматривала идеально прыгающий камень.

Гарри улыбнулся и бессознательно потянулся, чтобы потрогать изображение, но в последний момент удержался. Должно быть, он не помнил материнских прикосновений, и инстинкт заставил его попытаться потрогать её хотя бы так.

– Она ужасно милая.

– Да, – согласился Северус.

Когда Лили с камушком в ладони выпрямилась и взглянула в объектив, у Гарри перехватило дыхание:

– Глаза… Они совсем как у меня.

Северус снова кивнул.

Они посмотрели ещё несколько фотографий. Было уже поздно, и Северус хотел оставить часть снимков на потом, чтобы у него была возможность снова позвать к себе Гарри и поговорить с ним. Поэтому он убрал фотографии и велел Гарри отправляться спать.

Северус уловил искру недовольства в глазах мальчика, и ожидал, что тот напомнит ему об обещании и станет говорить, что так нечестно. Но искра быстро исчезла, стоило Северусу лишь поднять бровь. Да, он обещал показать фотографии. Но не все сразу. В итоге Гарри не стал спорить, только сказал:

– Да, сэр. Спасибо, что показали мне их.

– Пожалуйста, Поттер. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр.

Северус не удивился, когда увидел, что как только Гарри вышел за дверь, возле него, словно преданная собака, появился Кровавый барон. Тяжело вздохнув, Северус аккуратно собрал свою самую большую ценность в конверт и запер его в ящике до следующего раза. Даже просто смотреть на её изображения было больно, хотя уже не так, как в последний раз, когда он поддался сентиментальному порыву. Может быть, потому, что в этот раз с ним был её сын.

Следующие несколько дней пролетели довольно быстро – как обычно в это время года, когда студенты уже втянулись в школьную рутину. Приближался первый квиддичный матч сезона: Слизерин против Гриффиндора. У игроков, особенно новичков, наступили горячие деньки – не оставалось времени ни на что, кроме тренировок. И Гарри так и не пришёл, хотя и сказал в пятницу после урока, что хотел бы, если можно, зайти к Северусу в субботу или воскресенье.

– Может быть, – будничным тоном ответил Северус, хотя знал, что разрешит ему смотреть фотографии, когда б тот ни пришёл. – Разве тебе не надо навёрстывать уроки из-за тренировок?

– О, нет, сэр. Капитан Флинт следит за тем, чтобы я делал всю домашку. Сказал, что вы спустите с него и с меня шкуру, если… – Гарри вздрогнул, осознав, что сказал, и быстро отвёл взгляд. – Простите.

Но Северус только усмехнулся:

– Должен сказать, мистер Флинт совершенно прав. Молодец, что не запускаешь учебу.

У Поттера сделалось такое выражение лица, словно Северус не похвалил его, а, по меньшей мере, подарил ему звезду с неба.

– С-с-спасибо, сэр.

– Нé за что. Кажется, мистер Флинт начинает тренировку через пятнадцать минут, не так ли?

Гарри вскочил:

– Да, сэр. Спасибо, сэр!

На следующий день была назначена первая игра сезона, и Северус убедился, что его змейки проявляют приличествующий событию энтузиазм и настроены как следует поболеть за свою команду. Ещё он проследил за тем, чтобы игроки позавтракали. Невзирая на все отговорки нервничающих детей, Северус заставил их поесть. Первые матчи обычно длились часами, иногда до обеда или даже до ужина, и Северусу не хотелось, чтобы кто-нибудь из змеек ослабел во время игры из-за пропущенного завтрака. Поскольку оба ловца, и Гарри Поттер, и гриффиндорец Кеннет Таулер – или как его там – были новичками, матч грозил затянуться надолго.

Северус привел своих слизеринцев на квиддичное поле ровно в пол-одиннадцатого и поручил их заботе префектов, а сам отправился на трибуну для преподавателей. Команда уже час как была здесь, посвятив оставшееся до игры время переодеванию, обсуждению стратегии и взаимной накачке. Несколько первогодок, приятелей Поттера, смастерили транспарант-перетяжку «ПОТТЕРА В ПРЕЗИДЕНТЫ». Кто-то из них зачаровал буквы так, чтобы они меняли цвет с серебренного на зелёный и обратно. Не так уж плохо для сопливых первоклашек…

Без пяти одиннадцать команды вышли на поле. Поттер был слегка бледноват, но крепко стискивал свой Нимбус-2000. Северус уловил тот момент, когда мальчишка увидел надпись на плакате: он попятился, но потом улыбнулся и расправил плечи. Северус покачал головой. Все игроки в квиддич одинаковы.

Роланда Хуч выдала напутственную речь, сводившуюся к повторению заповеди «Играйте честно», которую слизеринцы привычно интерпретировали как «Не попадайтесь». И как обычно, она больше смотрела на Маркуса Флинта, чем на гриффиндорского капитана. Северус поморщился от такой вопиющей предубеждённости.

** Хуч с силой дунула в свой серебряный свисток. Пятнадцать мётел взмыли вверх, поднимаясь над полем всё выше и выше. Игра началась.

… – и квоффл переходит к Анжелине Джонсон из Гриффиндора – прекрасному охотнику и классной девчонке…

– ДЖОРДАН!

– Извините, профессор. **

Ну, конечно: Джордан из Гриффиндора, дружок проклятых Уизли, а это означает, что нет ни единого шанса услышать объективное комментирование. И, конечно же, в центре внимания комментатора исключительно только игроки гриффиндора, их владение квоффлом, их меткость, способность их ловца заметить снитч. И неважно, что слизеринский ловец гораздо лучше летает, глаз его зорче, а метла – круче.

У Северуса вызывало отвращение желание Макгонагалл любой ценой добиться даже незначительного преимущества – взять хотя бы её выбор комментатора. Это раздражало. Возмущало. Даже злило. Но Северус, следуя истинно слизеринскому стилю поведения, не позволил ни одному из этих чувств отразиться на своём лице и твёрдо настроился насладиться игрой, не смотря ни на что.

И ему бы это удалось, если бы Поттера не попытались убить.

Гриффиндор вёл в счёте десять-ноль, – к глубокому разочарованию одной четверти болельщиков – когда снитч показался в первый раз. Поттер ринулся к нему, входя в крутое пике. Он опередил Тауелсона, который тоже заметил золотой мячик. Тогда Уизли одним отточенным слаженным движением подрезали Поттера под таким углом, что тот был вынужден войти в поворот на большой скорости, иначе бы завалился на близнецов. Поттер слегка не вписался в вираж; древко Нимбуса, задев одного из рыжеволосых уродов, рыскнуло, и Гарри на несколько мгновений потерял контроль над метлой.

Флинт апеллировал к Хуч, но она покачала головой, не назначив штрафной, хотя налицо было грубое нарушение правил.

Проклятая предвзятость.

Это случилось, когда другой бладжер пронёсся в опасной близости от головы Поттера. Его метла – идеальной формы, великолепно сконструированная, новинка и вершина в линейке Нимбусов (Снейп прочувствовал это до самой глубины своего кошелька) – резко накренилась, и у Северуса едва не остановилось сердце, когда он увидел это. Поттер забрался так высоко в небо, что далеко не каждый зритель мог разглядеть его с трибун. И далеко не у каждого зрителя перехватило дыхание, когда Поттер с выражением откровенной паники на лице обеими руками вцепился в метлу и сжал ногами самый конец древка.

Метла снова совершила рывок, и Гарри едва не сорвался вниз. На трибунах послышался ропот – болельщики заметили, что метла Поттера зигзагами рассекает воздух, делая резкие скачки, словно пытается его сбросить; падение с такой высоты стало бы для Поттера фатальным. Внезапно метла закрутилась вокруг своей оси, словно катящийся бочонок, и резко дернулась. Поттер повис на одной руке, пытаясь вскарабкаться обратно.

Похоже, кто-то здесь, как и Северус, очень пристально следил за Поттером, потому что этот кто-то заколдовал метлу. Кто-то, очень хорошо владеющий темной магией.

Северус зарычал от ярости. Ах так?! Вредить его слизеринцам?!

Он начал плести контрчары, уставившись немигающим взглядом на мальчика и его метлу. Тому, кто держал сейчас Нимбус под проклятием, тоже было необходимо сохранять постоянный зрительный контакт. И хорошо бы другой преподаватель – трудно представить, что кто-нибудь из студентов может обладать такими навыками и опытом, чтобы что-либо противопоставить этому темномагическому заклятью – обнаружил негодяя и помешал бы ему. Всё, что Северус был в состоянии сейчас сделать, это попытаться смягчить действие чар – снять их полностью он не мог.

Снейп слышал крики вокруг – люди осознали, что их чертов спаситель сам находится в смертельной опасности. Гарри в это время пытался удержаться, вися на одной руке – никакой помощи от Уизли, летевших под ним с тем, чтобы подхватить его в случае падения, он не дождался.

А потом Северус почувствовал запах дыма.

Пожар!

Квиринус Квиррелл толкнул его сзади, визгливо прокричав «Горим!», и Северус, дёрнувшись, на мгновение потерял Поттера из виду; его сердце пропустило удар. Он взглянул вверх, страшась самого худшего.

Но не тут-то было! Этот чертёнок, вполне себе живой и здоровый, со свистом нёсся к земле, наконец сладив со своей метлой, на которой уже не висел, а сидел верхом. Последние несколько футов метла шла практически отвесно вниз. Поттер вдруг зажал рот рукой, словно его затошнило, и, долетев до земли, упал на четвереньки. Он закашлялся – надо сказать, зрелище было не очень приятным, – и тут изо рта Сопляка-Который-Выжил-Чтобы-Довести-Северуса-До-Разрыва-Сердца выскочил маленький золотой снитч.

Мерлиновы яйца!

Ухмылка Северуса почти превратилась в улыбку. Мальчик даже из простой игры в квиддич ухитрился устроить целое представление.

Зато он жив.

А у Снейпа теперь появилось еще одно убийственное доказательство, изобличающее заикающегося рохлю профессора ЗОТИ.

Только бы Дамблдор прислушался к Северусу хотя бы на этот раз.

TBC …

Глава 33

Предупреждение: «грязные» разговоры

– Вы подожгли профессора Квиррелла?! – Гарри чуть ли не кричал.

Они сидели в слизеринской гостиной, за их любимым столом, где обычно было тихо, но сейчас, когда комната была битком набита празднующими победу слизеринцами, вы не услышали бы даже, как взрывается рог взрывопотама.

– Тише! – шикнул на него Тедди, а Миллисент пожала плечами. Видно было, что она не испытывает никаких угрызений совести.

– Подумаешь, большое дело! – сказала она. – Я могла бы поджечь его вонючий тюрбан, он просто напрашивался. – Она прищурилась. – Зато из-за этого он прекратил колдовать над твоей метлой, так ведь?

– Ага… Но вы уверены, что это был он?

Тедди закатил глаза.

– Конечно он, кто ещё. Прежде всего, он весь год пытался тебя убить, разве нет? А еще он смотрел прямо на тебя, не мигая. Для того, чтобы чары вроде этих были стабильны, необходимо поддерживать зрительный контакт. Не прерываясь. Не мигая, не чихая, не наклоняясь, чтобы потушить свою мантию.

Гарри ничего не мог с собой поделать и захихикал. Когда он висел в сотне футов над землей, потеряв управление метлой, ему было не до смеха. Но поймать снитч и победить – это было самое приятное ощущение на свете!

– Я до сих пор не понимаю, почему они ничего с ним не сделали! – проворчала Милли.

– Ты о чём?

Тедди бросил на Миллисент острый взгляд и пожал плечами:

– Мы видели, что когда все уходили с трибун, профессор Снейп говорил с директором. Профессор был в ярости, бледный, с поджатыми губами. Ты помнишь его фирменный Взгляд?

Гарри молча кивнул, вытаращив глаза. Ему доводилось видеть Взгляд пару раз. Обычно он предвещал тяжелую отработку или большой разнос.

– Так вот, я думаю, он сегодня поругался с директором. Я не слышал всё, но наш декан говорил о профессоре Квиррелле и как ты чуть снова не погиб, и что лучше бы директору внимательней следить за твоей безопасностью и за сам-знаешь-чем.

– Что это за штука – «сам-знаешь-что»?

– Черт меня побери, если я знаю! Нечто, что они держат в секрете. И это нечто хорошо охраняется.

Тедди с загадочным видом огляделся, нет ли кого поблизости. Поодаль несколько человек хохотали так, что вряд ли могли слышать что-нибудь, кроме собственного смеха. Несмотря на это, Тедди понизил голос почти до шёпота.

– Вы знаете, почему нам запрещается ходить в коридор на третьем этаже?

– Из-за Пивза, – предположил Гарри.

Тедди отрицательно помотал головой.

– Из-за цербера.

– Церба-кого?

– Цербер. Адский пёс. Три головы, огромные зубы, отвратительный нрав.

Гарри вытаращился на него.

– Адский пёс?

Тедди кивнул.

– В школе?

Другой кивок.

– Зачем?

– Хороший вопрос. Думаю, он что-то охраняет.

– Что охраняет?

Тедди наморщил нос и вздохнул.

– Я не знаю. Но что бы это ни было… и Хагрид, ну знаешь – лесничий, он тоже называл это «сам-знаешь-чем». И если директор беспокоится о безопасности этой штуки не меньше, чем о твоей, то могу себе представить, насколько это важно. – Тедди помолчал. – А профессор вышел из себя и обвинил Дамблдора, что тот больше печется о сохранности сам-знаешь-чего, чем о твоей безопасности.

Гарри потряс головой. Это уже чересчур. Трехголовый пес что-то охраняет на третьем этаже, и директор не особо рвется защищать Гарри от проклинающего мётлы Квиррелла.

– Откуда ты всё это знаешь? – спросил Гарри, задав самый простой вопрос из тех, что его сейчас беспокоили.

– Он ужасно хитрющий, – сказала Миллисент. – Даже хитрее моего старшего брата, а это о многом говорит! – Тедди улыбнулся ей, и она добавила: – И он подслушивает.

– Давай-давай, выдавай все мои тайны!

– Да ладно! – обиделась Милли. – Небось приятно знать то, чего никто больше не знает.

– Знаете что… – тихо сказал Гарри, – готов поспорить, из-за этого Снейп и хромал.

– Что? – спросила Милли.

– Когда? – спросил Тедди.

– Совсем недавно. Я заметил в понедельник вечером, что декан ранен, – он не стал упоминать о своем побеге в совятню и фотографиях, которые ему показал Снейп; это слишком личное. – Думаю, это у него еще с Хэллоуина.

– Тролль его не трогал, – заметила Миллисент. – Ни его, ни Квиррелла – никого.

– Да, – согласился Гарри. – А что, если Снейпу пришлось проверять цербера?

Милли закатила глаза:

– Зачем бы ему понадобилось «проверять» трехголовое страшилище?

– Чтобы убедиться в целости того, что оно охраняет, – предположил Тедди.

Гарри кивнул:

– И тролль нужен был для того,…

– … чтобы отвлечь внимание. Пока профессора разбираются с троллем, Квиррелл мог бы заграбастать эту штуку, которую охраняют.

– О чем вы двое вообще говорите? – Милли сложила руки на груди. – Это что-то вроде теории заговора?

Гарри хотел спросить, что она имеет в виду, но к ним за стол подсели студенты четвертого и пятого курсов поздравить Гарри с победой.

– Рад, что ты не проглотил, малыш, – сказал незнакомый Гарри парень, кажется, с пятого курса. – Рту можно найти лучшее применение, – он ухмыльнулся.

– Заткнись, Гай! – какая-то девушка толкнула его локтем. – Ну честное слово! Ему же всего одиннадцать.

Слизеринцы вокруг засмеялись. Гарри слегка улыбнулся. Не хотелось выставлять себя дураком перед этими здоровыми старшеклассниками.

Гай приобнял его и прижал к себе, стиснув одно плечо. Гарри стоило огромного труда не попытаться высвободиться.

– Поттер в теме, Дарси. Он знает, о чем речь. Так ведь, малыш?

– Конечно, – кивнул Гарри. Притвориться, что понимаешь, о чем речь, всегда лучше, чем признать, что чего-то не знаешь.

– Скажи-ка мне, Поттер, ты собираешься выиграть нам кубок школы? – спросил Гай. Его губы скривились в недоброй ухмылке, и Гарри захотелось оказаться от него как можно дальше.

– Ага, конечно, – сказал он. – Если смогу.

– Конечно, он выиграет, – заявила Милли. – Вы же видели, как он летает! Даже когда метла заколдована, – она улыбнулась Гарри, глаза сияли. – Это было восхитительно!

Гарри кивнул на ее комплимент и, воспользовавшись собственным движением, вынырнул из-под руки Гая. По тому, как ухмыльнулся и подмигнул Гай, Гарри понял, что его уловка не осталась незамеченной. Не особо переживая по этому поводу, Гарри ссутулил плечи и отвернулся.

Компания громко болтала и смеялась, скандируя лозунги Слизеринской квиддичной команды еще с четверть часа, пока Миллисент не встала из-за стола и не сказала:

– Уже пора двигать на ужин, ребята. Гарри, я сначала тебе кое-что покажу, хорошо?

Гарри поднялся, чтобы пойти за ней. В это время Гай что-то тихо сказал, отчего пятикурсники взорвались смехом.

Нахмурившись и чувствуя, что у него горит лицо, хотя он и не мог бы сказать, почему, Гарри нагнал Миллисент и Тедди по дороге в спальню первокурсников. За его спиной слышалось смешки, пока он не захлопнул дверь.

– В чем дело, Милли? – спросил он, заметив, что Тедди тоже хмурится.

– Будь с ним поосторожнее, Гарри, – ответила она.

– Почему? Что… он опасен?

– Вполне возможно. – Тедди нерешительно пожевал губу: – Его отец поддерживал Сам-знаешь-кого.

– Думаешь, он злится из-за этого?

По правде говоря, Гай не выглядел злым, скорее, он напоминал хищного зверя. От его взгляда Гарри делалось неуютно, и то место, где Гай стиснул его руку, словно горело огнем. Гарри не любил, чтобы к нему прикасались. Всю его жизнь, по крайней мере, ту ее часть, которую он помнил, чужое прикосновение означало боль. От Дадли и его банды ему доставались пинки и тычки, а дядя и тетя без крайней нужды его не трогали. Если они и прикасались к нему, то только для того, чтобы затолкать в чулан или выставить за дверь. Никто его не обнимал и не пожимал руку до того дня, когда он познакомился с Хагридом. Так что он совершенно обоснованно остерегался людей, который нарушали его личное пространство. Вдобавок этот Гай сам по себе был мерзким.

Тедди покачал головой.

– Вряд ли. Хотя он может искать способы поквитаться с тобой. Я его немного знал раньше – он дружил с одним из моих двоюродных братьев. Он долго не злится, а сразу сводит счеты.

Отлично, думал Гарри, скребя свой шрам. Один сумасшедший психопат пытался убить его в младенчестве, и вместо этого погиб сам, а теперь Гарри сам же и виноват в этом в глазах фанатов этого психа. Просто в голове не укладывается!

– Эй, не кисни, всё хорошо, – сказала Милли и ободряюще улыбнулась ему. Гарри обратил внимание на то, что она уважала его личное пространство и почти никогда не нарушала, и тем более, никогда к нему не прикасалась. И его это очень устраивало. – Мы глаз с тебя не спустим, Гарри.

Гарри смущенно улыбнулся в ответ и вздохнул:

– У меня теперь какой только охраны нет… Хотел бы я найти способ самому себя защищать так, чтобы мне не приходилось всё время оглядываться.

– Ага, – сказал Тедди с задумчивым выражением лица. – Это было бы полезно.

Хотел бы Гарри знать, что за новый план – коварный или нет – сейчас обдумывает Тедди, и потребуется ли при его осуществлении на кого-нибудь накладывать чары…

***

На следующий день Гарри снова сидел в кабинете Снейпа. После того, как Гарри, не называя конкретных имен, признался, что его друзья, устроив локальное возгорание, помешали Квирреллу колдовать над метлой, Снейп милостиво сообщил, что они не будут наказаны за спасение жизни Гарри и тут же сказал, что он сам пытался противодействовать проклятью.

– Что директор собирается делать с Квирреллом?

Снейп тихо выругался и принялся совсем не в снейповской манере остервенело кружить по кабинету, при этом злобно зыркая на ингредиенты в шкафах.

Недоумевая, отчего Снейп так расстроился, Гарри, опустив голову, молча сидел за столом, пока профессор не вернулся на место, и, решив больше не спрашивать о директоре, сказал:

– Можно мне посмотреть фотографии?

Прищурясь, Снейп взглянул на него и усмехнулся.

– Да, но прежде заключим соглашение, Гарри. Выгодное обеим сторонам.

Сообразив, что дело тут нечисто, Гарри немедленно принял невозмутимый вид. Только сохраняя бесстрастное лицо, можно заключить удачную сделку. Милли часто говорила, что из него вышел бы хороший игрок в покер.

– Какого рода соглашение, профессор?

Тонкие губы Снейпа дрогнули.

– Ты хочешь посмотреть фотографии матери, – он сделал паузу, и Гарри понял, что Снейп желает услышать подтверждение.

– Да, сэр.

Конечно, он хотел! Хотел отчаянно, до зуда на коже, до зияющей дыры в груди размером в его собственное сердце.

Снейп кивнул.

– А мне нужны ответы – искренние и исчерпывающие ответы на мои вопросы. Предлагаю что-то вроде обмена: я показываю тебе одну фотографию, а ты отвечаешь на двенадцать вопросов.

Гарри чего-то подобного и ожидал. Из общения со слизеринцами он почерпнул одно важную истину: очень мало что в жизни достается нам бесплатно. Он, в общем-то, был готов платить, но дюжина ответов за один снимок! Абсолютное безумие. Сохраняя бесстрастный вид, Гарри покачал головой:

– Как насчет одного снимка за один ответ? Это было бы справедливо.

Снейп поднял бровь, но Гарри уловил проблеск восхищения в темных глубинах профессорских глаз.

– Увы, мистер Поттер, жизнь вообще несправедлива. – Снейп положил руки перед собой на стол и откинулся на спинку стула. – Десять ответов за фотографию.

– Два.

– Будьте же благоразумны, мистер Поттер: информацию, которую прошу у вас, я могу достаточно просто извлечь из вашего сознания или приказать вам отвечать.

Но Гарри знал, что он так не сделает, но не понимал, почему. Может быть, Снейп не хочет заставлять Гарри выдавать свои секреты. Он в волнении пожевал губу, пытаясь вычислить мотивы Снейпа.

– Шесть вопросов за одну фотографию, – прервал молчание Снейп, – плюс один час в течение учебной недели вы будете ассистировать мне при подготовке ингредиентов для уроков.

Гарри, забыв про невозмутимость, приоткрыл рот от удивления. Это предложение звучало почти как комплимент: Снейп хочет, чтобы Гарри помогал ему с ингредиентами. Словно он считает, что у Гарри это хорошо получается. Борясь с улыбкой, он выдвинул встречное предложение:

– Два ответа плюс час.

– Четыре плюс час, – профессорские губы опять дернулись; его точно всё это забавляло.

Гари несколько секунд обдумывал предложение. Ему хотелось по возможности вообще избежать вопросов.

– Что вы скажете насчет двух часов резки ингредиентов и никаких вопросов? – с надеждой спросил он.

– Я против любой сделки, не предусматривающей твою обязанность отвечать на вопросы. – Снейп замолчал, дожидаясь его реакции. Гарри коротко кивнул. – Два ответа и два часа.

Гарри подумал, что это лучшие условия, которые он мог надеяться получить. Он сбил цену с двенадцати вопросов до двух и был очень доволен собой.

– Договорились. Два вопроса и два часа за одно фото.

Снейп наклонил голову.

– Очень хорошо. Подожди здесь.

Он вышел в незаметную дверь в конце кабинета и вернулся несколькими минутами позже с тем самым пакетом, который был у него в прошлый понедельник.

Предвкушение и ожидание затрепетали в животе Гарри. Сейчас он снова увидит маму. Ему дела не было до того, был ли на фотографиях Снейп, сняты ли они в Хогвартсе, в доме у дедушки с бабушкой, на Диагон-аллее – да хоть на Луне. Он просто хотел снова посмотреть на маму. Гарри судорожно вздохнул, когда Снейп вынул снимки из пакета.

Последнюю неделю он думал только об этом, не считая квиддичного матча. Изображения его мамы, которые он увидел в прошлый понедельник, заполнили потайной уголок в зияющей дыре в груди, на месте которой должны были бы быть воспоминания о родителях. Он желал больше, чем что-либо еще на этом свете, чтобы ему был дан шанс узнать папу и маму. Он хотел бы, чтоб ни Волдеморта, ни убивающего заклинания, ни Дурслей никогда не было в его жизни.

Мысли кипели в его голове, и Гарри пришлось еще раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Он не мог позволить профессору увидеть, насколько он взволнован, поэтому отвернулся, пока приходил в себя.

Снейп положил первый снимок на стол.

– Двигайся сюда, Гарри, – сказал он тем же необычным успокаивающим и даже… заботливым тоном, который Гарри услышал от него в совятне в прошлый раз. Он назвал Гарри по имени, что делал нечасто и никогда в присутствии других людей. Собственно, только тогда, когда они обсуждали важные вещи или когда Снейп за что-нибудь извинялся.

Гарри перенес свой стул ближе к профессору, и его взгляд сразу же прилип к фотографии. Снейп подвинул ее ближе к Гарри, чтобы тому было лучше видно. Его мама в хогвартской форме – синем свитере и вязаной шляпке, стояла в одном из школьных внутренних двориков, прислонившись к увитой плющом колонне и склонившись над книгой, которую бережно держала в руках. Легкая снежная пыль закручивалась вокруг ее ног в маленькие вихри. Пока Гарри впитывал в себя каждую деталь изображения, она подняла глаза от книги и улыбнулась ему. Зеленые глаза блестели. Прижав книгу к груди одной рукой, Лили помахала ему и заправила длинную каштановую прядь за ухо.

У Гарри стеснило грудь, он едва мог дышать.

На этой колдографии она была старше, чем на тех, что Снейп ему показывал раньше; наверное, курс третий или четвертый…

– Это вы фотографировали? – спросил он профессора после нескольких минут жадного изучения изображения.

Снейп кивнул.

– Это снято незадолго до зимних каникул на третьем курсе.

Профессор прочистил горло, и Гарри подумал, что, похоже, Снейп охвачен теми же чувствами, что и он сам.

– Она хотела сделать побольше колдографий, чтобы показать своим родителям.

– И она … она поехала потом на каникулы домой?

– Да, разумеется.

Гарри кивнул, его щеки запылали от стыда. Разумеется. Разумеется, родители его мамы любили ее, несмотря на то, что сами не обладали магическими способностями. Не то что тетя Петуния и дядя Вернон, которые только обрадовались бы, если бы он не вернулся назад. Неудивительно, что мама хотела домой на каникулы: ее там ждали.

Он смотрел, как мама читает волшебную книгу, то и дело весело поглядывая на него. Потом, опустив учебник, она закружилась на месте, юбка вздыбилась колоколом, а она заразительно засмеялась. Она выглядела такой счастливой…

Отчаянно желая, чтобы мама каким-то образом узнала его, признала в нем своего сына, Гарри потянулся к снимку. Он хотел попробовать поговорить с ней – говорил же он с Кровавым Бароном или с теми людьми, которые давно умерли и чьи портреты украшают коридоры Хогвартса. Ведь она улыбалась ему…

– Мама, – позвал он, ниже склоняясь к колдографии. – Мам, это Гарри, твой сын. Мама, ты слышишь меня?

Лили никак не реагировала. Снейп коснулся его плеча бледными тонкими пальцами, Гарри отдернул руку от снимка.

– Она не слышит тебя, Гарри, – тихо сказал Снейп. – Она не настоящая.

Гарри проглотил разочарование.

– Я… я знаю. – Он отвернулся. – Простите.

– Всё нормально. – Снейп помолчал. – Это обычное заблуждение людей, недавно познакомившихся с миром магии.

Гарри коротко кивнул. Он не мог заставить себя снова взглянуть на колдографию.

– Унести их? Или будешь смотреть следующую?

Гарри закусил губу. Он хотел увидеть их все, но не прямо сейчас – слишком больно ему было. Если одна колдография довела его до слез и вызвала боль в груди, то что будет с ним, если он посмотрит несколько…

– Думаю… пока хватит.

Снейп снова кивнул и спрятал маленькую пачку снимков в пакет.

– Я задам тебе сегодня вечером два вопроса. Два часа помощи, которые ты мне должен, можно запланировать на любое время, но только не позже следующего воскресенья.

Странно, но Гарри был рад услышать, что Снейп говорит с ним уже обычным деловым тоном, хотя это и означало, что сейчас ему придется отвечать на вопросы.

– Хорошо, сэр. – Он выпрямился и положил сцепленные пальцы на поверхность стола, словно подбадривая себя. – Я готов.

– Знаешь что, Поттер, – почти раздраженно сказал Снейп, – это вопросы не для того, чтобы тебя мучить.

– Со всем уважением, сэр, но вы не можете об этом судить, – Гарри поднял голову и прямо взглянул в темные бездонные глаза профессора.