Текст книги "Лучше будь слизеринцем! (ЛП)"

Автор книги: jharad17

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

– Это не обсуждается, – заявил ему Северус. – Я намерен помочь вам нагнать одноклассников. Чем вы занимались весь день? Неужели не нашлось времени почитать учебник?

Краснота достигла теперь и лица Поттера. Он опустил голову и что-то пробормотал.

– Ну же, мальчик!

– Я спал, нельзя что ли? – мальчик поднял голову, и в глазах его мелькнуло странное выражение, похожее на стыд. Северус очень надеялся, что до слёз дело не дойдёт; он не выносил слезы. Но Поттер вздёрнул подбородок и просто сказал: – Я, правда, устал и спал почти весь день.

Краем глаза Северус заметил, что мадам Помфри выглянула из своего кабинета и сердито на него смотрит. Он вздохнул и снова сбавил тон. Она права.

– Мои… извинения, мистер Поттер. Пожалуйста, прочтите эту главу сейчас, и мы посмотрим, что можно использовать для эссе. Конечно, если вы… достаточно отдохнули.

– Да, сэр. Извините, сэр.

Что-то в голосе Поттера заставило Северуса спросить:

– За что извинить?

– За то, что спал, когда надо было работать. Я знаю, это неправильно. Извините, пожалуйста.

– Нет. Нет, мистер Поттер. Забудьте, что я сказал. Вы должны отдыхать, как велит мадам Помфри. И в вашем возрасте вы определённо должны спать больше, чем вам удавалось в последнее время. Ещё к тому же ваши кошмары… Неудивительно, что вы истощены.

Поттер нахмурился, и Северус вздохнул – кажется, он сам этому немало поспособствовал – и продолжил:

– И в этом моя вина. Не ваша. Я не осознавал, как много вашего времени я отнимал. Или нет, я знал, но не принимал это во внимание. Я хотел, чтобы вы всё время были у меня на глазах, дабы не случилось повторения того случая. К несчастью, метод, который я для этого выбрал, не рассчитан на долгое применение.

– Ага, – тихо согласился Поттер, разглядывая свои руки. Потом он поднял глаза на профессора. Взгляд был задумчивым, и из глаз исчезла злость. Возможно, искренность – лучшая политика в отношениях с мальчиком. Тем не менее, Северус не собирался признаваться, что беспокоился за него. – То есть да, сэр.

– Надеюсь, это нам больше не помешает, – сказал Северус. – А теперь, если вы не против, прочтите главу и дайте мне знать, когда закончите.

Поттер кивнул и открыл учебник.

– Да, сэр. Спасибо.

А Северус достал из кармана своей объёмистой мантии книгу, сел на стул и задумался: как странно, что сейчас он, Северус Снейп, мечтает о том, чтобы наладить отношения с сыном Джеймса Поттера.

Глава 25

Гарри Поттер всеми фибрами души ненавидел больничное крыло. Он и раньше его не любил, но в этот раз мадам Помфри превзошла саму себя: кудахтала над ним, как курица над цыпленком, заставляя спать, есть, принимать зелья, хотя ничего уж такого особенного с ним не случилось… ну только рука сломана – подумаешь! Гарри твёрдо решил никогда больше сюда не попадать; он не привык, чтобы его опекали: каждые пять минут щупали лоб, а каждые полчаса спрашивали, как он себя чувствует.

Вот будь ему лет пять, тогда другое дело – в пятилетнем возрасте он отчаянно нуждался в сочувствии, но как бы ни был он болен, ни дядя, ни тетя не обращали на него внимания. Но сейчас, в одиннадцать, он уже слишком взрослый, чтобы над ним так трястись. Ему всё это не нравилось, потому что он чувствовал себя маленьким и глупым, да вдобавок внутренний голос твердил, что он не заслужил такого внимания.

Так что он очень обрадовался, когда мадам Помфри отпустила его после того, как он два дня провалялся на больничной койке. Хотя рука была залечена, колдоведьма велела её беречь и временно запретила играть в квиддич. И даже просто летать, пока она не разрешит. Рука пестрела заплатками чёрной, голубой, жёлтой и зелёной кожи, и он был впечатлен работой, которую она проделала, хотя так и не сказал ей об этом. Сломанные рёбра до сих пор напоминали о себе, но хотя бы не болели при каждом вздохе.

Когда мадам Помфри наконец отпустила его, Гарри быстро попрощался, покидал в сумку свои подарки, в том числе и анонимную коробку шоколадных лягушек, и, не оглядываясь, свалил из больничного крыла.

***

Следующие несколько дней были заполнены уроками, внеклассными занятиями и бесконечными лекциями Флинта о технике безопасности в квиддиче и необходимости использования биты при общении с бладжером. К тому же он каждый вечер, сразу после ужина, ходил к Снейпу заниматься. Профессор не держал его столько, сколько на отработках: всего часа по два, а не по четыре-пять. У Гарри даже оставалось время для друзей, и он не отставал по текущему материалу, потому что успевал позаниматься с внеклассной группой.

Непривычно, когда у тебя вдруг появляется столько свободного времени. Но ещё непривычней вел себя Снейп. Он не ругался. Почти не ругался. И объяснял материал, который Гарри не смог усвоить из учебника, с терпением, которого Гарри раньше не мог у него заподозрить.

Он всё ещё, как и в свой первый школьный день, не понимал поведения профессора, но был рад, что всё помаленьку налаживается.

***

В понедельник они с Тедди решили сходить в библиотеку, чтобы проверить вторую анонимную коробку шоколадных конфет. Они пробовали на ней те же заклинания, что и на предыдущей (вдруг на этот раз сработает), чтобы посмотреть, все ли с ней в порядке, когда Тедди вдруг сказал:

– Сегодня во время обеда я заметил, что профессор Снейп смотрел на тебя не так хмуро, как обычно.

Гарри хихикнул:

– Чуднó, правда?! Наверное, он под Конфундусом или типа того.

– Не иначе как, – фыркнул Тедди, пробуя на коробке простейшие разоблачительных чары. Безрезультатно. Он покосился на Гарри: – Драко сказал, декан приходил к тебе в больничное крыло…

– У некоторых слишком длинный язык.

– Есть такое дело. Но ему действительно кое-что известно.

– И что же такое ему известно?

Тедди неопределенно пожал плечами и показал на следующее заклинание в книге. Гарри потратил несколько минут, чтобы отработать движения, потом наложил заклинание на шоколад. Снова ничего.

– Что ему известно? – опять спросил Гарри.

– Кое-что о профессоре. И о твоём отце.

Гарри уставился на Тедди.

– Что о моём отце?

Он вспомнил: Кровавый барон говорил, что Снейп не ладил с Джеймсом Поттером, и это одна из причин, почему он так измывался над Гарри. Но призрак не вдавался в детали. На самом деле Гарри уже несколько дней не видел Барона, хотя обычно тот всегда старался не оставлять Гарри одного, словно взялся охранять его.

Всё это очень расстраивало Гарри.

Но еще неприятней было думать, что Драко, а теперь и Тедди, знали об отце больше, чем сам Гарри. Похоже, не только они. Что ему, собственно говоря, известно? Только то, что его отец играл в квиддич, и всё.

– Они, э-э-э, не ладили, когда учились здесь, – сказал Тедди.

– Это-то я знаю, – Барон говорил ему то же самое.

– Ага. – Тедди наложил новые чары, которые на секунду заставили коробку вспыхнуть красным, но это был ожидаемый эффект, означавший, что с конфетами всё в порядке. – Я имею в виду, они сильно не ладили. У твоего отца с другими грифферами было что-то вроде банды. Они называли себя Мародёрами.

– Мародёрами? – подобное название вполне мог бы использовать Дадли со своей компанией; это заставило Гарри насторожиться.

Тедди кивнул. Теперь была очередь Гарри пробовать другие чары. По-прежнему никакого эффекта.

– Кажется, Мародёры не очень-то любили слизеринцев; они все учились в Гриффиндоре.

Гарри кивнул. Понятно, что отец был гриффиндорцем, раз играл за их команду.

– Кто остальные?

– Всех не знаю, но одним из них был Сириус Блэк.

– Сириус Блэк? – фамилия звучала знакомо, и он вспомнил, как пару дней назад Драко распинался о своём фамильном древе и прочей чуши, с которой так носятся чистокровные вроде Малфоя. – Это тот Блэк, который…

– …двоюродный брат мамы Драко. Единственный Блэк за последние сто лет, попавший в Гриффиндор.

Гарри хмыкнул:

– Почти как я – единственный в истории Поттер, попавший в Слизерин.

Тедди покосился на него и наложил следующее заклятье.

– Ага, вроде того.

– Так ты говоришь, они не любили слизеринцев, – повторил Гарри, не желая думать, что он выделился еще и тем, что его распределили на Слизерин. Впрочем, ему нравился его факультет. В общем и целом…

Тедди говорил медленно, словно не был уверен в реакции Гарри:

– Ну, знаешь, Снейпа они не любили больше всех. Короче говоря, они ужасно с ним обращались. Преследовали и нападали вчетвером на одного.

Гарри онемел. Гриффиндорцам полагалось быть храбрыми, но нападать вчетвером на одного… Можно ли представить что-либо более далекое от храбрости? У него заныло в груди. Неужели его отец был таким же подонком, как Дадли? Видимо, так оно и есть. Не зря, выходит, дядя Вернон постоянно повторял, что отец Гарри был никудышным человеком? Может, он знал это по собственному опыту? Может быть, поэтому дядя и тётя так плохо обращались с ним самим?

– Тогда неудивительно, что Снейп ненавидит меня, – сдавлено проговорил Гарри.

– Не думаю, что он тебя ненавидит. Во всяком случае, не сейчас.

– Наверное, он просто успешнее стал это скрывать.

Тедди пожал плечами:

– Может и так. А может, он наконец решил следовать Правилу Номер Один.

Гарри всесторонне обдумал такую возможность, пока проверял на коробке следующее заклинание. Оно тоже ничего не выявило.

– Ага, может быть.

– Сдаётся мне, ты опять получил в подарок нормальную коробку конфет, – голос Тедди звучал немного разочарованно, словно хотел, чтобы шоколад оказался проклятым.

Гарри согласился, что это было бы гораздо интересней, но, с другой стороны, тогда было бы невкусней.

– Выходит, что так. Хочешь?

– Раз Драко нет, решил на мне попробовать? – усмехнулся Тедди.

Гарри рассмеялся:

– Смотри, я сейчас сам съем.

Он осторожно открыл коробку, как будто ожидал, что она вот-вот взорвется, и когда этого не произошло, вытащил оттуда две лягушки, для себя и Тедди. – Риск – благородное дело! – провозгласил Гарри, развернул фантик и отважно откусил лягушке голову.

Тедди засмеялся и открыл свою конфету:

– Да ты, я гляжу, отчаянный парень!*

– Нý так! – хмыкнул Гарри с набитым шоколадом ртом.

– Мы должны всё проверить и выяснить, кто оставил тебе эту коробку. Скорее всего, это твоя тайная поклонница. Какая-нибудь девочка с Хаффлпаффа.

– О, спасибо, обрадовал, – усмехнулся Гарри и пихнул Тедди в плечо.

– Нет, правда – ну какая девчонка не хотела бы замутить с Мальчиком-Который-Выжил?!

Гарри нахмурился. Он ненавидел своё прозвище – оно напоминало о том, что родители погибли вместо него.

– Хватит, Тедди. Я серьёзно.

Тедди поднял руки:

– Я всего лишь предположил. Скорее всего, шоколад от девочки. Никакой уважающий себя парень не стал бы дарить тебе конфет.

– Ладно, хорошо. И как мы поймём, какая из девчонок?

Бросив на Гарри еще один хитрый взгляд, Тедди задумчиво проговорил:

– Мы можем повесить объявление в Большом Зале…

– Тедди!

– Шутка, не парься! На самом деле существуют способы узнать, кто последним брал предмет в руки. В смысле, до тебя.

– А, типа отпечатков пальцев?

– Чего-чего?

Гарри удивленно поднял брови:

– Отпечатки пальцев… Э-э-э… Такая маггловская штука.

– Ну да, правильно. Я всё время забываю.

Гарри скорчил физиономию:

– Что я только выгляжу нормальным… Ты об этом?

Тедди смутился.

– Ага, типа того. Извини, Гарри, мне никогда не приходилось сталкиваться с магглами. Знаешь, я читал, что у человека, имеющего ограниченный доступ к… м-м-м… иной культуре, подчас складывается превратное о ней представление, которое потом очень сложно преодолеть.

Гарри закатил глаза: Тедди неподражаем!

– Ладно, проехали. Так как же можно определить, кто держал коробку последний раз?

– Магическая подпись. – Увидев непонимающий взгляд Гарри, Тедди пояснил: – Магия каждого волшебника индивидуальна, потому что волшебные палочки отличаются друг от друга. Используя соответствующие чары, ты можешь выявить подпись того, кто брал коробку последним, потому что он оставил на ней след своей магии.

–Этот след даст тебе имя?

Тедди покачал головой.

– Нет, но ты можешь сличить её с магической подписью человека, которого ты подозреваешь.

Гарри не мог удержаться от смеха:

– Я что, должен обойти всех девчонок в школе и проверить, не совпадает ли их подпись с подписью на коробке?!

– Ну да…

– Тогда действительно проще повесить объявление. И меньше шансов, что меня на самом деле проклянут.

Фыркнув от смеха, Тедди согласился, что проверять всех по очереди – действительно опасное занятие.

– Мы можем ещё что-нибудь попробовать. Провести небольшое исследование…

– Да ладно тебе, Тедди, просто скажи, что тебе нравится торчать в библиотеке!

– Ну да… Здесь гораздо больше книг, чем у отца, и какая широкая тематика! Это сказка! А собрание литературы по контрпроклятьям, так это вообще…

– …сказка, я понял.

– Идиот.

– Книжный червь.

– Квиддичная дубина.

Гарри засмеялся:

– Не снитч, и на том спасибо.

Усмехнувшись, Тедди сказал: – Тоже верно. – Он проверил время с помощью Tempus и, тяжело вздохнув, стал собираться: – У нас через двадцать минут гербология…

– Что, не нравится возиться с растениями? – спросил Гарри, расставляя книги по полкам.

– Я бы предпочел повозиться с зельями.

– Ага, я тоже. – Увидев изумленный взгляд Тедди, Гарри добавил: – Знаешь, теперь, когда Снейп не прикапывается ко мне, на уроках зельеварения стало довольно интересно. Я, наконец, начал понимать, как надо регулировать кислотность основы в зависимости от ингредиента, который собираешься добавлять следующим – он мне это объяснил прошлым вечером. Так что, может, в следующий раз зелье у меня получится удачнее.

– Дело хорошее, – одобрил Тедди.

– Ага. Он, правда, теперь по-другому со мной себя ведет. С того дня… ну ты понимаешь…

– С того дня, когда ты чуть не угробил себя на квиддичной тренировке.

– Ничего подобного!

– Тебе это почти удалось.

– Я не хотел!

– Знаю, знаю, – Тедди решил, что им пора уходить из библиотеки – Гарри уже начал заводиться, и мадам Пинс неодобрительно поглядывала на них со своего места. – Все равно ты мог погибнуть.

Гарри раздраженно дёрнул плечом. Он об этом старался не задумываться, но, скорее всего, Тедди прав. Если бы Снейп без всяких причин не назначил ему миллиард отработок, этого срыва бы не случилось. И Гарри не хотелось, чтобы нечто подобное повторилось ― багровая пелена гнева перед глазами и собственный яростный крик, удар бладжера и хруст костей – всё это было по-настоящему страшно.

Заметив, что Тедди внимательно на него смотрит, Гарри постарался избавиться от пугающей картины перед глазами. ― Интересно, что мы будем сажать сегодня? – спросил он, чтобы сменить тему разговора.

– Что-нибудь колючее.

– Или вонючее.

– Или кусачее.

Гарри рассмеялся, и они вместе пошли к теплице.

***

Прошло еще долгих два дня, прежде чем мадам Помфри разрешила Гарри летать. Гарри не мог дождаться, когда снова сможет выйти на квиддичное поле. Она сообщила ему о своем решении на утреннем осмотре перед завтраком, в день его следующей квиддичной тренировки; он с трудом отсидел утренние уроки и за обедом чуть ли не подпрыгивал от нетерпения.

– Шило в одном месте, Гарри? – поддела его Миллисент.

Он энергично закивал, дожевывая кусок бутерброда:

– Сегодня полетаю!

– Но без залета в больничное крыло, да? – ухмыльнулся Драко.

– Очень на это надеюсь, – фыркнул Гарри. – Но никогда нельзя зарекаться. Эти злобные бладжеры… Они повсюду!

Его друзья засмеялись и некоторое время возбужденно переговаривались, пока Драко не поднял глаза: – Внимание, совиная бомбардировка! – Все сразу прикрыли свою еду – у кого-то из слизеринских второгодок сова страдала недержанием, поэтому никогда нельзя было предугадать, что именно свалится тебе в тарелку. – Отбой! – скомандовал Драко минутой позже. – Так, Икара нет. А вот несут какой-то большой сверток…

Гарри, как и его соседи по столу, приподнялся, чтобы поглядеть, как к ним спускаются шесть больших ухающих сов, вместе тащащих длинный тонкий сверток.

– Держи её, Гарри! – заорала Миллисент, и Гарри подскочил, чтобы подхватить посылку, сброшенную на него совами. Вещь была увесистой, но Гарри сумел поймать её на лету. Последняя сова взмыла вверх над его головой, обронив конверт с надписью: «СНАЧАЛА ПРОЧИТАЙ ЭТО», нацарапанной знакомым почерком.

– Совиная почта во время обеда, – пробормотал Тедди. – Интересно, от кого…

– Может, от моей тайной поклонницы, – шепнул Гарри, и Тедди засмеялся:

– Смотри-ка, она становится всё настойчивей…

Но посылка оказалась вовсе не от тайной поклонницы. Гарри перечитал текст три раза, прежде чем смог поверить в то, что там было написано.

– Что там говорится? – спросил Тедди. – Ясно ли, от кого она?

– Это от профессора Снейпа, – тихо ответил Гарри. Он оборвал часть оберточной бумаги с одного конца свертка; оттуда виднелось древко метлы.

– Дай поглядеть. – Милли сграбастала записку и принялась читать ее громким театральным шёпотом: – «НЕ ОТКРЫВАЙ посылку за столом, иначе всем захочется такую, а я вам тут не благотворительная организация. Однако убежден, что слизеринский ловец просто обязан иметь приличную метлу». ― И здесь подпись: «Профессор С. Снейп». Мерлиновы кальсоны! – она изумленно уставилась на Гарри. – Профессор прислал тебе…

– …Нимбус 2000, – тихо проговорил Гарри, благоговейно поглаживая завёрнутую в бумагу рукоятку новой метлы. Пожалуй, он распакует её, когда останется один. – Поверить не могу!

Тедди ухмыльнулся и, понизив голос, сказал:

– Ну и что такого? Он же хочет, чтобы мы выигрывали.

– Ага, но… – Гарри взглянул в сторону преподавательского стола, как раз в тот момент, когда профессор отворачивался. Лёгкий румянец окрасил обычно бледное лицо декана. Если бы Гарри не знал его лучше, он бы мог подумать, что Снейп смущен. На самом-то деле, если и был здесь кто смущен, так это Гарри – он чувствовал, как уши наливаются краснотой. Он никогда до этого не получал подарков просто так, без повода. Единственным же подарком «по поводу» была Хедвиг, подаренная ему на день рождения, и еще те конфеты, которые передали в больничное крыло.

Но этот подарок ― всем подаркам подарок!

Почему Снейп прислал ему новую метлу, гадал Гарри. Только ли потому, что профессор желал видеть Слизерин обладателем квиддичного кубка? Или это был еще один способ извиниться за своё ублюдочное поведение? Какой бы ни была причина, Гарри ещё сильнее захотелось полетать.

Он жаждал опробовать метлу немедленно.

Но увы… Тедди сочувственно посмотрел на него и сказал:

– У нас ещё Чары, Гарри. Через десять минут.

Гарри вздохнул:

– Как раз успею занести её в подземелья.

– Да не расстраивайся: у тебя же сегодня вечером тренировка, ведь так?

– Ага! – оживился Гарри. – Флинт обмочится от счастья. – Он снова посмотрел на преподавательский стол, и на этот раз ему удалось поймать взгляд Снейпа. «Спасибо», беззвучно проговорил Гарри и улыбнулся.

Декан коротко кивнул, затем поднялся из-за стола, завернувшись в свою чёрную мантию и, не оглядываясь, пошёл к выходу.

Гарри ошеломлённо проводил профессора взглядом, но лишь только тот скрылся за дверью, Гарри выкинул всё это из головы. А потом, на тренировке, ему тоже некогда было думать о причинах поступков Снейпа – новая метла была само совершенство: маневренная и быстрая, она позволяла стремительно набирать высоту, плавно парить над полем, а если надо – развивать бешеную скорость.

Гарри никогда в жизни не чувствовал себя лучше, чем сейчас.

_______

* Вольный перевод. В оригинале Тедди называет Гарри безумным, а тот соглашается: «Как шляпник».

«Безумен, как шляпник» («mad as a hatter») – старая английская пословица, которая, видимо, и послужила Льюису Кэрроллу источником вдохновения.

Глава 26

Северус достал из кармана своей объёмистой мантии книгу, сел на стул и задумался: как странно, что сейчас он, Северус Снейп, мечтает о том, чтобы наладить отношения с сыном Джеймса Поттера.

К глубочайшему удивлению Северуса, следующие недель доказали, что он вполне способен «поладить» с Гарри Поттером, Сопляком-Которой-Продолжал-Преподносить-Сюрпризы. Во время их вечерних занятий мальчик был вежлив и усерден, и Северус обнаружил, что хотя и неохотно, но начинает понимать, что его представления о Поттере предвзяты и несправедливы. Но для того чтобы окончательно признать свою пристрастность, ему потребовался разговор, состоявшийся через неделю после того, как он послал щенку Нимбус.

Поттер уже добрый час корпел над своим эссе по гербологии, не подымая головы от учебника, а Северус готовил экзаменационные вопросы для пятого курса. Каждый вечер они проводили вместе около двух часов – или в классе, занимаясь каждый своим делом, или в кабинете Северуса, где тот гонял Поттера по прочитанному материалу или спрашивал о том, что было на занятиях; время от времени они с мальчиком касались в своих разговорах его ночных кошмаров или загадочного нападения.

Северус пришёл к выводу, что такой распорядок позволяет ему заниматься своими делами и в то же время держать мальчика на виду. В остальное время Поттер обычно либо общался с первокурсниками в Слизеринской гостиной, либо был занят на тренировках, число которых увеличилось до трёх раз в неделю. Он почти никогда не оставался один, что существенно снижало вероятность нового нападения.

В этот вечер Северус был особенно доволен установившейся в комнате тишиной: до итоговых экзаменов пятого курса времени осталось всего ничего, и приходилось выкраивать время, чтобы сносно подготовить их к СОВам.

– Сэр? – внезапно позвал его Поттер.

Северус поднял голову от работы: Поттер, кусая губы, изучал пол под ногами. Он ждал – ему и раньше приходилось проявлять терпение в подобных ситуациях. Наконец мальчик решился:

– Сэр, вы как-то говорили, что знакомитесь со всеми… мм… семьями первогодок.

Поскольку формально фраза Поттера не была вопросом, Северус ничего на это не сказал, лишь наклонил голову, обозначая внимание. По опыту последних недель можно было ожидать, что Поттер обязательно доберётся до сути дела, если ему дать достаточно времени и слегка подтолкнуть. Однако Северус не был уверен, что сможет правильно угадать нужный момент.

Прошла ещё минута; Поттер тяжело вздохнул, разглядывая свои руки.

– Вы уже встретились с Дурслями?

– Да.

– Они не… Тяжело было с ними?

Северус задумался, как лучше ответить. Даже если бы он не стал применять к Дурслям легиллименцию и не увидел бы в их сознании картины жестокого обращения с мальчиком – даже тогда эту встречу можно было бы с полным правом назвать тяжёлой. Но ему не хотелось, чтобы Поттер чувствовал себя из-за этого виноватым – Северус по собственному опыту знал, как унизительно, когда роются в твоём грязном белье.

– Да, приятного было мало.

Уголок рта Поттера дёрнулся:

– Ага, они не слишком приятные люди.

– Не слишком, – согласился Северус. Прежде они практически никогда не упоминали жизнь Поттера до Хогвартса, а если упоминали, то вскользь. Но Северус знал, что такой разговор – дело времени: все его змейки из неблагополучных семей рано или поздно начинали рассказывать о своей домашней жизни. Откровенно говоря, он не ожидал, что Поттер заговорит об этом так быстро. Северус некоторое время раздумывал, как подступиться к этой нелёгкой теме.

– Они пытались делать вид, что тебя никогда не существовало.

Поттер кивнул и принялся изучать собственные пальцы, вертящие перо. За последние две недели его почерк значительно улучшился – как только он понял, как правильно держать перо в руке. То же самое и с поведением: как только мальчик понял, что именно стоит за тем или иным правилом, он стал относится к ним с большим уважением.

– Да, сэр. Они делали вид, что и магии-то на свете не существует. Пока я не познакомился с Хагридом и он не сказал мне, что я волшебник, мне не дозволялось даже произносить это слово: «магия».

– Могу себе представить.

Действительно, Северус до некоторой степени представлял обстановку в семье Поттера. Но было кое-что, чего он не понимал. Он не мог постичь, как мальчик, которым пренебрегали практически всю его жизнь, который не привык к нормальному человеческому общению, смог так легко завести друзей среди одноклассников. И он не понимал, почему Поттер дал ему второй – или третий? – шанс начать наконец вести себя, как подобает Главе Дома – ведь у мальчика не было никаких причин доверять взрослым.

Но он очень хорошо понимал брезгливость некоторых родителей-магглов, когда они обнаруживали, что их дети или подопечные (как в случае с Поттером) – волшебники. Он помнил отвращение своего собственного отца. То же самое чувство он видел и в глазах Дурслей и их сына, когда они обсуждали племянника. Он снова и снова поражался тому, как Поттер ухитрился пережить эти десять лет, не имея никого, кто бы мог призвать его родственников к порядку.

– Как вы думаете, – сглотнул мальчик, по-видимому, призвав всю свою отвагу, и взглянул ему в глаза; Северус боялся моргнуть и, затаив дыхание, с бесстрастным лицом ждал, что будет дальше. – Как вы думаете, профессор, они ненавидели меня только из-за магии? Или… – Поттер снова прикусил губу, затем еле слышно, словно боясь и того, что сейчас скажет, и реакции Северуса на свои слова, спросил: – Или из-за того, что мой отец был отморозком?

У Северуса похолодело в груди. Несколько длинных, мучительных мгновений он был уверен, что больше никогда не сможет дышать. Он стиснул кулаки и услышал, как перо, которым он правил свои записи, сломалось пополам. Острые обломки впились ему в ладонь. Глаза Поттера расширились, отблеск страха промелькнул в их глубине.

– С чего ты это взял? – спросил Северус низким угрожающим голосом.

От его тона Поттер вздрогнул, но, тем не менее, ответил:

– М-м-м, кое… кое-кто ссказал мне, что отец л-любил подраться, вроде как Д-дадли, и что он ц-цеплялся к людям, в основном к слизеринцам, как говорят, и я п-п-подумал, может, он и с Дурслями так же… В смысле, цеплялся к ним. Может, поэтому они и… ненавидят меня. Потому что он их тоже доставал…

Да-а-а. Вот это сюрприз: Поттер выбрал самый извилистый путь, чтобы спросить, не было ли безобразное поведение его отца причиной того, что его декан так отвратительно обращался с ним самим. Северус осторожно разжал кулаки и ожидаемо увидел кровь от царапин, оставленных сломавшимся пером.

Он покачал головой и попытался сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, прежде чем проклясть мальчишку за наглость и вышвырнуть из кабинета, осторожно положил палочку на стол – она каким-то образом сама по себе оказалась у него в руке.

Он, Северус, не был отморозком и не будет. Он сможет сдержаться. Дождавшись, когда дыхание выровняется, он бросил на мальчика острый взгляд. Зеленые глаза, глаза Лили, следили за каждым его движением, словно он был опасной змеей, готовящейся к броску. Северус не мог его в этом винить.

Ладонь саднило; Северус вытащил носовой платок и приложил его к ранке, чтобы остановить кровь, хотя её было не так уж и много. Он вздохнул. И как он дошёл до такого? Объяснять свои мотивы и свои ошибки одиннадцатилетнему ребенку. Одиннадцатилетнему сыну Джеймса Поттера – его главной школьной проблемы. И сыну Лили, тихо напомнил ему внутренний голос. Да, и её сыну. Он снова вздохнул.

– Не буду делать вид, будто знаю, является ли… характер их взаимодействия с твоим отцом причиной отрицательного отношения к тебе. – Северус провел рукой по глазам. – Возможно, ты прав, предположив, что, ненавидя магию, они ненавидят и тех, кто творит магию. – Он снова взглянул на Поттера и увидел, что мальчик сидит совершенно неподвижно и ждет, что будет сказано дальше. Северусу совершенно не хотелось продолжать, но он знал, что должен.

– Что же касается… других людей, у которых… у которых не сложились отношения с твоим отцом… Вполне возможно, что те давние проблемы общения послужили причиной некоторой неприязни по отношению к тем, кто так или иначе с ним связан.

– Например, к его сыну, – тихо сказал Гарри, по-прежнему глядя Северусу в глаза.

– Совершенно верно.

Мальчик снова кивнул, в его зелёных глазах не было и следа обиды или упрека. Только тоскливое понимание и обречённость.

Северус отвёл взгляд.

– Мне очень понравилась метла, сэр, – сказал Гарри, нарушая затянувшееся молчание.

– Вы с ней подходите друг другу.

Когда Северус снова посмотрел на мальчика, тот уже вернулся к своему эссе, но он мог бы поклясться, что плечи Поттера были не так напряжены, как час назад.

Северус уже почти закончил свою работу, когда Гарри снова подал голос:

– Сэр?

– Да, Поттер?

Мальчик грыз перо и, кажется, нервничал.

– У меня вопрос, сэр, про корень ивы и как лучше собирать его. Профессор Спраут говорила, что наиболее эффективно запасать его в день летнего солнцестояния, но мне кажется, я читал в учебнике зельеварения, будто бы корни надо срезать при полной луне. Что, если солнцестояние и полнолуние не совпадут?

Северус едва сдержал улыбку.

– Они редко совпадают.

Поттер нахмурился.

– Да, но когда же лучше собирать?

– Попробуй поразмышлять сам. Используй мозги, если умеешь.

Пожевав нижнюю губу и игнорируя сарказм Северуса – довольно-таки вялый по сравнению с обычным, – мальчик призадумался, а потом нерешительно сказал:

– Это зависит от того, для чего я собираюсь использовать корень?

– Разумеется. А теперь скажи мне, почему так.

Подумав с минуту, Гарри ответил:

– Если мы хотим использовать его для компрессов, от волдырей или сыпи, нам надо, чтобы его свойства были ярко выражены, поэтому собирать его лучше в день летнего солнцестояния. Но если мы собираемся добавлять его в более сложные зелья, такие, как снотворное, то нам нужны другие его свойства.

– Например?

Снова взглянув на свои руки, Поттер сказал:

– Его расслабляющее воздействие? То есть, корень, срезанный во время полнолуния, будет обладать усыпляющими свойствами, и зелье поможет человеку заснуть, а не убьет его?

– Ты сейчас у меня спрашиваешь или объясняешь мне?

Гарри хмыкнул и сквозь челку взглянул на Северуса:

– Объясняю, сэр.

Северус слегка наклонил голову:

– Тогда ты прав. Вполне убедительно, Поттер.

В ответ на эту маленькую похвалу Поттер просиял благодарной улыбкой, и Северусу было приятно, что его слова хотя бы отчасти стали причиной её появления.

– Когда ты закончишь своё эссе, дай мне на него взглянуть.

– Сэр?

– Я хочу убедиться, что оно написано на должном уровне. Кажется, твои мозги кое на что способны, и мне хочется проверить, удается ли тебе адекватно перенести свои мысли на бумагу.

На лице Поттера отразилось изумление:

– Вы хотите проверить мою домашнюю работу?

– Разумеется, мистер Поттер, – уже резче ответил Северус. – Заканчивай своё эссе. Немедленно.

Получив в ответ улыбку, Северус недоумевал, что вызвало её на этот раз. Но «Да, сэр», последовавшее за ней, звучало вполне удовлетворительно.