Текст книги "Лучше будь слизеринцем! (ЛП)"
Автор книги: jharad17
Жанр:
Фанфик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)
– Да, сэр.
Ученики разлили в рифленные склянки – по большей части расплескали повсюду – образцы своих Жаропонижающих зелий, неразборчиво подписали их и покинули класс. Нотт и Булстроуд послали Поттеру едва заметные знаки поддержки, словно Сопляк-Который-Выжил-Чтобы-Быть-Головной-Болью-Всех-Снейпов должен был остаться в наказание или что-то подобное.
Какого черта происходит?
Северус не хотел оставлять Поттера после урока. Он еще во время одной из вечерних встреч хотел обсудить с ним летние каникулы. Они оба чувствовали бы себя комфортно, и Северус мог бы что-нибудь еще узнать о Дурслях. Но Сопляк не дал ему такой возможности. Последняя пара недель была очень странной, а когда ты декан Слизерина, среди новичков которого затесался Гарри чертов Поттер, это о чем-то да говорит. Значительную часть прошедших трех недель – а точнее, с того времени, как прошел пятиминутный матч по квиддичу против Хаффлпаффа, – Поттер избегал их обычных внеурочных встреч. Он не приходил ни играть в шахматы, ни говорить о Лили, ни даже рассматривать фотографии с ней. Он также не показывался на занятиях по окклюменции. Кровавый Барон передал, что Поттер занят: квиддичем, домашними заданиями и другими делами и не может присутствовать. Но не может же он быть настолько занят, не так ли?
Северус подумал, что мальчик каким-то образом снова нашел зеркало Еиналеж, поскольку оно уже однажды поглотило его внимание. Но когда он произнес это предположение вслух, Кровавый Барон снова знал ответ: нет, Гарри Поттер не нашел зеркало. И никто иной не находил его тоже, что, на самом деле, было облегчением.
Возможно, у Сопляка появилось что-то еще, что стало отнимать у него время? Кто-то еще? Может, подружка?
– Нет, – снова сказал ему Кровавый Барон. – Это невозможно после той истории с Гаиусом Эйвери.
Верно, подумал Снейп. Но опять же, призраки не могут знать всего. Они не вездесущи, хоть Барон и пытается, когда дело касается сопляка Поттера.
В классе кроме них больше никого не осталось. Поттер знал, что стоит перед ним в одиночестве.
– Вы хотели видеть меня, сэр?
Он держал напряженные руки за спиной, а в глазах – холодно-зеленых, словно море в пасмурный день, – читалась настороженность.
Если бы кто спросил, Северус признался бы, что переживает за мальчика. В последние два раза, когда Поттер избегал встреч, оказывалось, что он был в беде.
– У меня хорошие новости, – мягко сказал Северус, надеясь увидеть, как зажгутся глаза Поттера. – Я сообщил директору, что по крайней мере до недавнего времени ты великолепно справлялся с первыми шагами в окклюменции, и он согласился позволить тебе проводить со мной большую часть лета, так что я смогу продолжить уроки.
Гарри открыл рот, а на лице вновь мелькнул страх.
– Ты будешь с этими Дурслями всего две недели, Гарри, – с нажимом произнес Северус, на случай если мальчик не понял, что большую часть двухмесячных каникул не будет с ними видеться. – И пока ты будешь под их «опекой», я буду рядом, чтобы убедиться, что все в порядке.
Честно говоря, он ждал этого времени. Того, как он пошатнет идеальный мирок Петуньи, появившись на пороге с ее племянником и с указаниями от директора. Того, как он будет тыкать палочкой в огромный живот ее мужа и слышать его визг…
– Это обязательно? – спросил Поттер.
Пришла очередь Северуса ронять челюсть, но он пришел в себя быстрее.
– Что такое? Я вас правильно расслышал, Поттер? Вы хотите остаться с вашими ненавистными родственниками?
– Нет, сэр… Конечно, нет. Просто… – Поттер посмотрел в сторону. Он втянул голову в плечи, словно избегая удара; словно он подумал, что Северус разозлится так сильно, что ударит его; словно…
Понимание обрушилось на Северуса ударом под дых. Теперь стало ясно, почему мальчик избегал его.
– Ты просто не хочешь находиться рядом со мной.
Поттер коротко кивнул, по-прежнему глядя в сторону.
Потребовалась минута, прежде чем Северус совладал с внезапно пересохшим ртом. Что случилось? Неужели он все не так понял? Что пошло не так за последний месяц или около того? Куда делся тот дух товарищества, который витал между ними в каникулы и недели после них?
Он-то думал, Поттеру нравится быть рядом с ним, а принять правду оказалась труднее, чем он мог представить. Но он сможет принять ее, он должен. Он встречался с правдой поболезненнее. А правда, которую он только начал понимать, была в том, что мальчику не было дела до Северуса Снейпа и он не желал находиться рядом с ним. Ему и не могло быть дела. С чего бы? Северусу стоило знать это с самого начала. В конце концов, зачем Гарри чертовому Мальчику-Который-Выжил Поттеру проводить время с Северусом Снейпом, Знаменитой-Сальной-Летучей-Мышью из подземелий? Он не тот, с кем сын Джеймса Поттера хотел бы находиться рядом, вместо того чтобы подрезать изгороди или сидеть запертым в чулане.
– Прекрасно, – произнес Северус тихим, ничего не выражающим голосом. – Пошел вон.
Поттер вскинул голову. Негодник выглядел испуганным и едва ли не потрясенным, словно полагал, что Северус будет просить о милости провести время в его компании. Как он ошибается!
– Чего вы ждете, Поттер? – прорычал Северус. – Персонального приглашения? Я СКАЗАЛ, ПОШЕЛ ВОН!
Мальчик был на полпути к выходу еще до того, как он закончил орать. Северус сильно сжимал что-то в руке. Он посмотрел вниз: оказывается, он схватил пузырек Жаропонижающего зелья, словно собирался швырнуть его в голову негодяя. В голову этого неблагодарного, избалованного, раздражающего, безнадежно испорченного, противного, вредного…
Северус со вздохом сел на место. Так тяжело на душе ему не было никогда.
*
Весенний триместр был ознаменован нескончаемыми дождливыми днями. Следующие несколько недель были отличной иллюстрацией ада. Так, по крайней мере, считал Снейп. Ему претила мысль о том, что у мальчишки в это же время могли быть дни получше. Но Поттер должен был подчиняться школьным правилам и уважительно относиться к старшим, в частности к профессорам. Северус же ничем похожим ограничен не был.
– Как вы называете это… варево, мистер Поттер? – протянул он, заглядывая в котел мальчишки в одну из пятниц. – Рагу?
Поттер взглянул на него.
– Это Успокаивающая настойка. Сэр.
Северус вернул ему взгляд.
– Это вы так думаете. А я считаю, что в котле нечто, похожее на кашу с комками.
Взмахом палочки он заставил исчезнуть весьма приличную – разве что не настолько однородную, как хотелось бы, – настойку.
– Начинайте сначала.
– Но сэр! У меня не хватит!..
Снейп холодно оборвал его:
– Я похож на одного из ваших дружков, м-м? На кого-то, кто готов носиться с вами и выслушивать ваши жалкие оправдания? Начинайте зелье сначала, или у вас за сегодня будет нуль.
Окружавшие его студенты – гриффиндорцы и слизеринцы – наблюдали за ставшей привычной сценой. Да, Северус осознавал, что вел себя мелочно. Мстительно. Возможно, жестоко. Но он был зол, черт подери. Мальчишка ранил его, и без причины! Он даже не сказал, в чем дело, едва ли обмолвился с Северусом тремя словами вне уроков и продолжил пропускать занятия по окклюменции. Это было слишком!
Не возражая больше, Поттер принялся очень мелко нарезать глаза бандимунов, пока основа из масла и воды его нового зелья кипятилась на огне. Северус наклонился к мальчику и попытался вычислить его намерения. Опять.
В следующий вторник Северусу удалось заставить Дамблдора отправить Поттеру записку с просьбой подняться к нему в кабинет. Северус ждал его здесь, чтобы лично сопроводить его на чертово занятие по окклюменции к себе. Он так или иначе разберется в причинах отвратительного поведения этого мальчишки.
Поттер следовал за ним со все тем же отсутствующим выражением лица, которое все эти недели надевал в присутствии Северуса. Северус напомнил себе, что в нем необязательно было что-то на его счет и что первые четыре месяца учебы Поттера в школе научили его, по крайней мере, тому, что такое выражение лица означает лишь, что мальчик не желает показывать другим людям свои мысли или, что более вероятно, чувства.
Он пытался не накинуться на мальчика, напоминая себе, что такие дети, как Поттер, выросшие в семьях, где о них не заботились, часто прячут чувства, в том числе и от самих себя. Это их защитная реакция. Их чувства высмеивали, игнорировали или использовали против них же, поэтому для них лучше было не показывать их или даже не признавать их существование. Сейчас это означало, что Поттер не доверял злому, вредному профессору, который собирался покопаться в его голове. Это было плохо.
Прежде чем они начали, Северус решил уколоть мальчика в надежде, что тот взорвется и выложит, что же произошло.
– На что злитесь? – небрежно спросил он. – Потеряли любимый вкладыш из шоколадной лягушки?
Поттер лишь сузил на мгновение глаза – это все, что Северус получил в ответ. Он съязвил еще:
– Сегодня никто не восхитился вашими изумительными способностями в квиддиче?
– Нет, сэр, – осторожно сказал мальчик. – Была всего лишь тренировка.
К раздражению Северуса, Поттер не выходил из себя. Он попробовал еще:
– Я очень не люблю тратить свое время впустую, Поттер, – произнес он с ударением на фамилии, зная, как сильно мальчик ненавидит, когда к нему так обращаются. – Я вкладываю свои время и усилия и свои исключительные способности в магии в ваше образование, в то, чтобы научить вас очень важному и трудному навыку, который может спасти вашу жизнь. И вот что я получаю в благодарность? Грубость? Лень? Меньшее, что вы можете сделать – если, конечно, вам это под силу, – это помнить о том, что вам нужно появляться на занятиях!
Поттер поджал губы, но ответил только:
– Да, сэр.
Так и быть. Безусловно, мальчику будет тяжелее, если он не впустит Снейпа в свой разум добровольно. Ни одному из них не понравится предстоящее занятие, но Северусу не будет по-настоящему, физически, больно.
– Замечательно. Встаньте сюда, – указал он.
Когда Поттер послушался, он сказал:
– Очистите свое сознание. Я узнаю так или иначе, что вы пытаетесь скрыть от меня. – Он улыбнулся тому, как побледнел мальчик. – Можете попытаться не пустить меня.
Как и во время разговора о летних каникулах несколько недель назад, в зеленых глазах Поттера промелькнул страх. Снейп намеревался выяснить, почему Поттер боится его – а он боится его, раз больше не хочет покидать Дурслей на лето и проводить его с ним, верно? – и того, что ему придется показать свои мысли профессору. Снейп выяснит это, как он и сказал мальчику. Так или иначе.
Он поднял палочку. Поттер сделал то же.
– Легилименс.
Северус тут же погрузился в едва теплый, медленно вращающийся поток мыслей и воспоминаний. Он выхватил случайное. В нем Гарри находился посреди класса на защите от темных искусств. В помещении воняло… чесноком? Гарри нахмурился от слов Квиррелла и почесал лоб, свой шрам. В его мыслях помрачнело, когда он почувствовал вампира или кого-то наподобие, кто владел Квирреллом и смотрел на него; кого-то с безумными, пылающими красным глазами, владеющего им…
Северуса вырвало из воспоминания, но не из-за усилий со стороны Поттера. Он ухватился за другое, лучше защищенное на вид. За клубящимся черным туманом (легко убирающимся с пути; мальчик совсем не старался!) была приоткрытая дверь. Она вела к раковинам в ванной комнате, к руке, скользящей по шее сзади, и к хриплому плачу: «Нет! Пожалуйста». Но его вытолкнуло из этого воспоминания тоже. Тогда Северус проник в другое, находившееся рядом, и на этот раз он применил лишь грубую силу. Его встретили тусклый свет, запах пота и Гаиус Эйвери, который говорил что-то, запугивал Поттера низким, мягким голосом, и в то же время этим же тоном он говорил ему комплименты, интересовался его навыками полета на метле. Северусу не нужно было знать, что именно он говорил, чтобы наконец понять страхи Поттера.
Разумеется.
Какой маленький мальчик, недавно подвергшийся физическому и сексуальному насилию со стороны подростка, захочет проводить лето со взрослым мужчиной, больше его в два раза и старше в три? Неудивительно, что Гарри боялся. Он отказывался говорить об Эйвери после той ночи, когда был вынужден рассказать обо всем Дамблдору. Даже когда он просыпался посреди ночи от кошмаров со старшекурсником, он не хотел о нем говорить… И Северус только что понял: Гарри уже долгое время не звал его, чтобы справиться с плохими снами. Должно быть, лишенные выхода, переживания Гарри росли и бурлили внутри, как гноящийся нарыв.
Неудивительно, что он был раздраженным.
– УЙДИТЕ! – закричал Гарри.
Он снова мыслено толкнул, и Северуса окончательно выбросило из его сознания. Прежде чем он успел подать руку Гарри, который растянулся на полу, тот вскочил на ноги и кинулся к двери. Северус только набрал воздуха в грудь, чтобы прокричать его имя или заклинание, чтобы закрыть дверь, как мальчик уже исчез в направлении холла, сопровождаемый Кровавым Бароном.
Ну, зашибись.
*
На следующем занятии в пятницу он снова заставил Поттера переделать свое зелье. Несмотря на всё те же возмущения, он закончил вторую порцию Сдувающей настойки до конца урока. Снейп знал, что он сможет, но все равно был раздражен тем, что Поттер до сих пор не вышел из себя и ему нельзя было назначить наказание. Именно так он вынудил мальчика говорить с собой в начале учебного года: назначал наказание за наказанием, пока тот чуть ли не взорвался.
Правда, мальчик в конце концов угодил в Больничное крыло со сломанными костями, и Северус получил выволочку от Помфри…
Он вздохнул и прошел мимо Поттера и его зелья.
Больше всего Северуса коробило от того, что обычно у него получалось выяснить у слизеринцев подробности их отношений в семье или потрясений и пережитых издевательств, связанных с чем-либо другим, чтобы им было хорошо в школе. Северус славился этим умением, и прочие деканы нередко обращались к нему за советом, если встречались с тяжелым случаем у своих подопечных. Но Поттер… Поттер был загадкой. Северус не видел больше возможностей достучаться до него. Он понятия не имел, что могло всего за месяц превратить розовощекого, вполне счастливого, хоть и встревоженного ребенка, который радовался своему первому рождественскому подарку, в ребенка, ставшего еще более угрюмым, настороженным и испуганным.
Впрочем… МакГонагалл сообщила, что на ее уроках Гарри ведет себя по-прежнему. Флитвик и Спраут говорили то же самое. Может, такая резкая смена в поведении Гарри при общении с Северусом и правда связана лишь со случаем с Эйвери? Возможно, дело в том, что Снейп знает, что произошло? Точного ответа не было, и его отсутствие раздражало Снейпа еще сильнее.
*
– Я беспокоюсь за камень, – сказал Северус Дамблдору две недели спустя.
Была первая неделя мая. Холодные ветра и дожди, характерные для ранней весны, отступили и дали дорогу теплой погоде и безоблачному небу. Сирень, розы и пионы время от времени распространяли свои запахи по всей окрестности, а особенно сильно они пахли возле оранжерей Спраут. Запах в кабинете Дамблдора, разумеется, напоминал только о его владельце.
– Квиррелл задумал что-то. Я думаю, он планирует сделать что-то в ближайшее время.
– Не представляю как, – ответил Дамблдор.
Он слегка откинулся в кресле, чтобы взъерошить перья феникса, усевшегося возле его головы. Кажется, Фоуксу, цыпленку-переростку, это понравилось: он потянулся вперед «подбородком», проведя краем клюва по шее Дамблдора.
– Ну, Альбус, например, ему будет легко пройти мимо тролля – своего препятствия, не так ли?
Голубые глаза Дамблдора за очками-полумесяцами на мгновение сузились, а его рука легла на колени и стала теребить конец бороды. Это были единственные признаки того, что старик нервничал, которые заметил Северус.
– Почему ты так думаешь?
– Это логично. Он всегда… находил язык с низшими существами, даже в то время, когда преподавал маггловедение. Не удивлюсь, если тролль, который «забрел» в Хогвартс на Хэллоуин, на самом деле был «впущен».
Не обращая внимания на последние слова Северуса, Дамблдор сказал:
– Логично, да. Твоя сильная сторона, не так ли? Логика.
Казалось, Дамблдор говорил беззаботно, но за двадцать лет Северус уяснил себе, что Дамблдор никогда не говорит о чем-то несерьезном. Что он имел в виду? Был ли это всего лишь намек на препятствие Северуса, которое он ставил на пути к зеркалу, или что-то более личное? Более неприятное.
Или речь шла о Гарри?
– Приближается последний для слизеринцев матч по квиддичу, – произнес Дамблдор, нарушая тишину, возникшую после его последних слов. Он взял со стола пиалу, вечно наполненную лимонными леденцами, и предложил их Северусу, прежде чем съесть самому. Северус отказался, и Дамблдор закинул конфетку в рот. – Надеюсь, твой ловец отлично сыграет.
– Разумеется, – кивнул Северус, не показывая сомнений насчет игры мальчика. Не показывая также и малейшего раздражения из-за того, что Дамблдор сменил тему. По крайней мере, так он думал.
– Когда в последний раз ты говорил с Квиринусом насчет его… возможной преданности?
Северус нахмурился.
– Месяц назад? Шесть недель? Понятия не имею. А в чем дело? Ты что-то знаешь? Он понял, как пройти мимо Пушка?
Насколько Северус знал, это препятствие может пройти только Хагрид, и он же, не владеющий палочкой, не смог бы пройти остальные, где требовалось применение магии.
– Мне об этом ничего не известно, мой мальчик. Ничего не известно. Однако… Я надеюсь, ты был достаточно осмотрителен на той встрече. Был осторожен, да ведь? Не дал Квиринусу ни одного намека на то, что ты можешь оказаться не только полезным помощником в его планах по возвращению повелителя?
– Я… – Северус нахмурился сильнее. Он отлично сыграл свою роль. К чему клонит Дамблдор? Он решил спросить. Возможно, хотя бы в этот раз Дамблдор даст ему прямой ответ. – Что ты хочешь узнать, Альбус? Подозреваешь, что Квиррелл знает, что я больше не один из Его людей?
Дамблдор мягко улыбнулся:
– Вовсе нет. Я лишь подумал, что неискушенный наблюдатель, желающий получить информацию, поймет разговор подобного рода совершенно превратно.
Нет. Не в этот раз.
========== Глава 47 ==========
К чему клонит Дамблдор? Он решил спросить. Возможно, хотя бы в этот раз Дамблдор даст ему прямой ответ.
– Что ты хочешь узнать, Альбус? Подозреваешь, что Квиррелл знает, что я больше не один из Его людей?
Дамблдор мягко улыбнулся:
– Вовсе нет. Я лишь подумал, что неискушенный наблюдатель, желающий получить информацию, поймет разговор подобного рода совершенно превратно.
Нет. Не в этот раз.
Гарри не отрывал взгляда от черного яйца, лежащего на столе Хагрида, и наблюдал, как трещина в нем становилась все больше. Драконье яйцо – самая потрясающая вещь, которую он когда-либо видел. Может быть, с ним сравнится только квиддич, или единороги, или зеркало Еиналеж. Гарри был почти так же восхищен, как и сияющий от радости Хагрид, который хлопал ручищами.
– Где ты взял его, Хагрид? – спросил Тедди, вздернув подбородок, как делал всегда, когда глубоко задумывался. – Оно же стоит бешеных денег.
– Выиграл, – ответил Хагрид. – Прошлым вечером. Ходил в деревню немного выпить и сыграл там в карты с одним человеком. Кажись, он обрадовался, что избавился от яйца.
– А что ты будешь делать с драконом, когда он вылупится? – спросила Милли.
– Ну, я кой-чего прочитал про них, – сказал Хагрид, вытаскивая из-под подушки огромную книгу. – В библиотеке взял. «Разведение драконов для удовольствия и прибыли». Она, конечно, малость устарела, но в ней все чё надо есть. Нужно держать яйцо на огне, потому что мать ихняя дышит на них, поняли? А потом, когда вылупится – с минуты на минуту будет, – нужно каждые полчаса поить его ковшиком бренди, смешанным с цыплячьей кровью. И смотрите еще: «Как распознать яйца». Вот… это, оказывается, норвежский горбатый. Редкая порода, так вот.
Хагрид выглядел страшно довольным, но Тедди его настроения не разделял.
– Хагрид, у тебя дом деревянный, – сказал он.
Счастливый Хагрид не обратил внимания на его слова, наблюдая за тем, как откололся кусочек скорлупы и из яйца дыхнуло пламя высотой в три дюйма.
Внезапно раздался треск, яйцо развалилось пополам, и на стол выпал маленький дракончик. Его нельзя было назвать симпатичным. Гарри подумал, что он напоминает скомканный черный зонтик. Детеныш был ужасно тощий, так что крылья за спиной выглядели гигантскими для его тела. Морда у него была вытянутая, с широкими ноздрями, пробивающимися бугорками рогов и выпученными оранжевыми глазами.
Дракончик чихнул, из ноздрей вылетело несколько искр.
– Ну разве не красавчик? – проворковал Хагрид. Он вытянул руку, чтобы погладить малыша по голове. Дракончик молниеносно раскрыл пасть и лязгнул острыми клыками, пытаясь ухватить Хагрида за палец. – Вы только гляньте, он узнал свою мамочку! – восхитился Хагрид, поднося к нему ведро с бренди и цыплячьей кровью.
Дракончик опустил морду в ведро, и оттуда раздалось громкое чавканье.
– Видели? – воскликнула Милли. – Какой милый!
Насчет милого Гарри был не уверен, но дракончик определенно показался ему интересным. А еще страшненьким, честно говоря. Но они с Тедди лишь согласно кивнули.
Дракончик встрепенулся. Он высунул измазанную кровью морду из ведра и захлопал крыльями, будто увидел что-то. Гарри обернулся и успел заметить, как в окне мелькнула рыжая макушка. Уизли!
Гарри выскочил на улицу и схватил мальчика, пока тот не ушел слишком далеко.
– Рон, стой! Прошу тебя!
Рон Уизли обернулся. Его лицо выглядело бледным в предрассветных сумерках.
– Это дракон, я точно знаю. Их нельзя заводить.
– Да ну? А Хагрид этого не говорил. – Гарри махнул в сторону двери: – Хочешь посмотреть? Он только что вылупился.
На лице гриффиндорца была отчетливо видна внутренняя борьба между любопытством и возмущением.
– Давай, – настаивал Гарри. – Он классный.
Рон наконец согласился.
– Ну, ладно. А откуда Хагрид достал его вообще? – спросил он, когда они зашли внутрь. – Их не должны продавать.
Увидев нового гостя, Хагрид ответил:
– А, ну… Я вчера незнакомцу тоже самое сказал. Он не захотел отвечать, но сказал, что может отдать мне яйцо. – Он счастливо улыбнулся детенышу, а тот сразу же ухватил его за большой палец. – Ну разве он не прелестный? Думаю назвать его Норбертом.
Следующие несколько минут Хагрид поил дракона смесью из ведра, а потом пытался избавить его от изжоги, из-за которой он стал изрыгать пламя с запахом бренди.
– Может, малышу Норберту поможет музыка? На Пушка она подействовала, да.
Гарри достал флейту, которую Хагрид подарил ему на Рождество, из заднего кармана. Иногда он носил ее с собой, чтобы поиграть, если вдруг ему очень захочется. Гарри поднес флейту к губам и выдул несколько пробных звуков, а дракончик вцепился в нее и попытался вырвать из рук. Гарри с трудом удержал ее и поспешил спрятать.
– Хагрид, думаю, в этот раз музыка не поможет.
– Не поможет, согласен.
Когда все четверо возвращались в замок, Рон сказал:
– Знаете, у Хагрида могут быть большие проблемы. Все знают, что разведение драконов было запрещено Конвенцией чародеев в тысяча семьсот девятом году. Нам не скрыться от магглов, если мы будем держать драконов на заднем дворе. Да и в любом случае их не приручить. Это опасно. Показать бы вам ожоги Чарли, которые он заработал от одного дикого дракона в Румынии.
– Чарли? – спросила Милли.
– Мой брат. Он работает в заповеднике для драконов.
– В Румынии, – произнес Тедди с задумчивым выражением лица.
– Я так и сказал, – ответил Рон, слегка порозовев.
– В месте, которое может быть более подходящим домом для маленького Норберта? – сообразил Гарри.
– Думаю, не такая уж и плохая идея дать Хагриду шанс отпустить дракона, – сказал Тедди. – Очень скоро он поймет, как трудно держать огнедышащего дракона в маленькой деревянной хижине.
– Видели, как сильно он вырос всего за час? – сказала Милли. – Этот норвежский горбатый будет размером с нюхлера уже к ночи.
– Кто такой нюхлер? – шепотом спросил ее Гарри.
– Потом, – так же шепотом ответила она, а затем произнесла громче: – Уизли, ты мог бы спросить своего брата, нужен ли заповеднику еще дракон? Это избавит Хагрида от проблем, а детеныш сможет расти в более подходящем месте.
Гарри улыбнулся:
– Ты запала на малютку Норберта, да?
Милли толкнула его в плечо. Со всей силы.
– Ага, так же, как ты на очаровашку Пушка
– О, фу-у.
– А кто такой Пушок? – спросил Рон. – Хагрид тоже о нем говорил.
Гарри, Милли и Тедди переглянулись. Тедди пожал плечами:
– Можно и ему сказать. Не думаю, что это большой секрет, раз мы об этом узнали.
Хотя они находились за сотню футов от школы, Гарри жестом подозвал Рона и тихо сказал ему:
– Пушок – это цербер. Трехголовый адский пес. Вот что находится на третьем этаже, вот почему нам нельзя заходить туда.
– Це… цербер? Они чокнулись?
– Похоже на то, – ответил Тедди.
– Но зачем? Зачем на третьем этаже держат цербера?
– Мы выяснили, что он охраняет что-то, – сказала ему Милли, и это была правда. Но затем она добавила, переглянувшись с друзьями-слизеринцами: – А что, мы не знаем. – И это уже была ложь.
Рон выглядел очень смешно, будто у него вспучило живот, но вскоре Гарри понял, что мальчик был погружен в раздумья: точно такое же выражение лица было у Рона во время их редких игр в шахматы, особенно когда Гарри играл лучше обычного (и даже иногда побеждал).
– Я вот о чем подумал, – вскоре произнес Рон. – Сказал ли Хагрид еще кому-то о том, как можно усыпить «Пушка»?
Слизеринцы вновь переглянулись. Это был очень хороший вопрос.
*
Две недели спустя Норберт вырос до размера собаки и ко всему прочему вырастил ядовитые клыки, которыми успел укусить Рона, когда тот навещал его однажды днем.
Гарри и Тедди, укрывшись мантией-невидимкой, тащили ящик с драконом на самую высокую башню Хогвартса по многочисленным ступеням. Милли шла впереди них. Она была их поводырем, поскольку им обоим не было видно перед собой ничего, кроме собственных ног. Милли вела их по самому короткому пути, который был возможен, а они старались вести себя тихо. Была почти полночь, и все трое сильно рисковали попасться на том, что покинули гостиную после отбоя, но только в это время можно было отправить Норберта в Румынию: его должны были переправить на метлах по ночному небу.
Ребята были уже почти на месте. Казалось, все шло в общем-то отлично. До некоторых пор…
– Так-так-так. У нас проблемы, не так ли? – произнес противный голос, когда они добрались до площадки и могли перевести дыхание. Филч!
– Добрый вечер, мистер Филч, – очень вежливо сказала Милли.
Колени Гарри затряслись, ему пришлось приложить усилия, чтобы унять их. Если их поймают, им назначат какие-нибудь мерзкие взыскания, да и Хагрид попадет в еще большие неприятности. Что Милли делает? Ящик в его руках становился все тяжелее, пока они здесь стояли; мышцы дрожали, пока мальчики старались не двигаться. Испарина, скатываясь с бровей, застилала глаза.
Филч проговорил елейным голосом:
– Почему это вы не в постели, дорогуша? Уже давно отбой. Вашего декана заинтересует эта новость, о да, очень заинтересует.
Миссис Норрис, кошка Филча, принюхалась к воздуху возле ног мальчиков. Гарри и Тедди застыли, чтобы она не забралась под мантию: Филч ни за что не пропустит ее исчезновение.
– Мне ужасно жаль, мистер Филч, я буду…
Внезапно она оборвалась, а затем судорожно вдохнула и указала куда-то вниз по лестнице – в противоположную сторону от Гарри, Тедди и дракона.
– Что за?.. Вы видели это? – спросила она с широко открытыми глазами. – Пивз! – воскликнула она и кинулась бежать за плодом своего воображения.
Филч был вынужден броситься за ней, иначе она осталась бы без наказания. Миссис Норрис помчалась за ними следом, словно забыв про то, что до этого обнюхивала пространство.
– Пивз! – взревел Филч, сбегая по лестнице. – В этот раз я тебя достану!
Мальчики согнулись пополам в беззвучном смехе. Милли спасла их!
До вершины башни оставался последний лестничный пролет. Мальчики вышли на площадку совсем запыхавшимися. Норберт проснулся от сонного зелья, которым напоил его Хагрил, и стал скрести стенки корзины и издавать клокочущие звуки. К счастью, из сумрака башни под открытым небом, затянутым тучами, к ним навстречу вышел молодой парень. Он был сильно загорелый и тощий, но с мускулистыми руками.
– Рон? – спросил он.
Гарри и Тедди сбросили с себя мантию-невидимку.
– Нет, это Гарри. Рон не смог прийти, этот тип его укусил. Но Чарли сказал ему, что вы сможете забрать Норберта в Румынию для нас.
– Можем. Я Эдвард, друг Чарли. Эти парни мне помогают. Давайте пристегнем кроху зверя.
Следующие несколько минут они пристегивали корзину с драконом к четырем метлам, чтобы вес был распределен между всеми.
Гарри и Тедди коротко попрощались с Норбертом, когда метлы взмыли в воздух. Затем мальчики направились к лестнице, а по пути Гарри подобрал мантию-невидимку.
Оказавшись в слизеринской гостиной, они не ложились спать до прихода Милли. Пока они ждали, Гарри поинтересовался у Тедди, почему Снейп не заметил их отлучки.
– Он ставит сигнализацию и прочее только в первые пару месяцев в начале каждого года. Потом он считает, что ученики достаточно приучены не выходить из гостиной, да и он не должен все время караулить нас. Моя двоюродная сестра выпустилась в прошлом году. Она сказала, что Снейп сбрасывает все сигнализации в районе Рождества.
Гарри кивнул, обрадовавшись услышанному, а про себя задумался, где этой ночью находился Кровавый Барон. Наверное, он был со Снейпом, и они разговаривали или строили планы, думая, что Гарри спит в своей постели. Пока Гарри сидел и дожидался Милли, он почувствовал странную тоску. По непонятной причине ему захотелось вновь пообщаться с профессором, поделиться с ним переживаниями и тайнами. Он с удовольствием рассказал бы профессору про дракона. Конечно, не чтобы подставить Хагрида – ему всего лишь хотелось разделить с профессором свои впечатления от первого знакомства с драконом. А вот о сегодняшнем приключении тому знать определенно не стоит. Но Гарри не мог. Он больше не мог поделиться с ним ничем подобным. Снейп ведь работает с Квирреллом и пытается убить его… Нет, не нужно так думать, не стоит. Возможно, Снейп не хочет его убивать. Но украсть камень он пытался.
Камень, с помощью которого лорд Волдеморт мог возродиться и вернуть все свои силы. С философским камнем и эликсиром, который из него можно получить, Волдеморт сможет вернуть старый режим, который наводил на всех ужас в то время, когда еще жили родители Гарри. Возможно, Волдеморт попытается убить Гарри снова.
А еще Гарри хотел бы, чтобы Снейп не был ввязан в это дело. Он очень-очень сильно желал этого. Но все его надежды рушились неделя за неделей вот уже пару месяцев. Каждый день Снейп принижал его успехи и огрызался, а потом уничтожал его зелье, и Гарри приходилось варить новое, чтобы не остаться без оценки. И глаза… Глаза Снейпа теперь были темными и холодными, они напоминали ведущие в никуда тоннели.
