Текст книги "Третий муж герцога Литерского (СИ)"

Автор книги: Jailex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Что загадаешь? – спрашивает Риэль, мешая собранные карты.

– Я могу подумать? Или желание сгорит за пределами комнаты? – спрашивает Эжен, не представляя, что можно попросить у мага.

– Нет, конечно нет, – улыбается Риэль, – в любое время, хоть через пару месяцев. Кисиль?

– Мм… я точно знаю, чего я хочу, – улыбается Кисиль, потягиваясь словно кот.

– Хорошо, – легко соглашается Риэль, видно он тоже знает чего хочет Кисиль, – Эддрик?

– Я оставлю про запас, – отвечает герцог, – А тебе?

– Тоже подумаю, – пожимает плечами Риэль.

Эжен вопросительно смотрит на Кисиля, помня, что помимо того, что сам имеет желание от Риэля у него три желания для Кисиля.

– Хочу, чтоб завтра с утра ты выбрал себе в подарок лошадь из моей конюшни, – говорит Кисиль.

– Это подарок, а не желание, – пытается возразить Эжен.

– Мое желание, чтобы ты принял подарок, – отвечает Кисиль, – а про остальные два я помню, – и заливисто хохочет.

– Я бы тоже не отказался от подарка из твоей конюшни, – вкрадчиво замечает Эддрик.

– Я подарю его тебе на свадьбу, – бросает Кисиль, встает и начинает собирать бокалы.

Эжен чувствует себя неловко после этой фразы.

– Не переживай, – громко шепчет Риэль, так, чтобы остальные наверняка услышали, – немного обживешься и мы все перестанем быть добрыми и предупредительными. Будем эгоистичным, требовательными. Жадными до твоего внимания, – он хохочет в конце, давая понять, что это шутка.

Эддрик встает, замечая, что у него еще есть пара писем, которые лучше прочитать сегодня.

Эжен тоже собирается уходить, но Кисиль останавливает его, говоря, что они с Риэлем будут еще по бокалу.

– Лишним ты не будешь, – добавляет Риэль, ведя себя непривычно. Возможно, глинтвейн его слегка раскрепостил?

– Ты не скучаешь по семье? – спрашивает Кисиль, устраиваясь с новой порцией у стены, где раньше сидел Эддрик.

– Разве можно скучать по людям, которые… – Эжен не успевает окончить фразу, как Кисиль перебивает его:

– Я не говорю про отца или кого-то такого. У меня дома, например, был потрясающий слуга Румэн, который вырастил меня с пеленок. Родители, конечно уделяли мне много внимания, но Румэн был рядом всегда. И я доверял ему самые большие свои тайны.

– Почему ты не взял его с собой? – спрашивает Эжен, не желая отвечать на вопрос Кисиля.

– Он был уже слишком стар, когда я сочетался браком, и я решил, что переезд будет тяжелым испытанием для него, – поясняет Кисиль грустно, но тут же добавляет, – но я всегда стараюсь провести побольше времени с ним, когда гощу дома.

– Ты часто ездишь к родне?

– Не очень, за конюшней надо следить. Я не могу оставить ее на Эддрика или Риэля. Они слишком мало в этом разбираются. Ненадежны, – фыркает Кисиль.

– Ну, спасибо, – изумляется Риэль, похоже, слыша такое впервые.

– Если честно, то здесь тоже теперь мой дом, и я скучаю, когда надолго уезжаю от своей новой семьи, – добавляет Кисиль, смотря в глаза Риэлю.

Бесшумно входит слуга.

– Ванны готовы, господа, – кивает и уходит, когда Риэль жестом отпускает его.

– Какой Эддрик молодец, – расплывается в ленивой улыбке Кисиль, – завтра все уберу.

– А слуги? – спрашивает Эжен.

– Только не это. Тут я сам, – серьезно заявляет Кисиль, уже стоя в проходе.

Эжен лежал в кровати и обдумывал прошедший день. Здесь, вдали от шумной столицы, супруги сильно изменились. Появилась нежность, которую они умело сдерживали на публике. Кисиль, казалось, поумнел, перестав строить из себя пустоголовую куклу.

Для Эжена со стороны их союз был именно тем домом, в окна которого он уже так долго заглядывал, в попытке согреется от чужого тепла.

У них дома не принято было выставлять отношения напоказ. Отец с младшими мужьями не допускал никогда при детях никаких проявлений интимных ласк. И даже сейчас Эжен не мог с уверенностью сказать, спал отец с мужьями по отдельности или были дни, когда он уделял внимание сразу обоим. Впрочем, предположить он мог, что Самир и Санор никогда не пересекались в спальне старшего мужа. Здесь определенно было не так. Риэль с Кисилем не скрывали теплых отношений и частенько баловали друг друга мимолетными касаниями. Эддрик был более сдержан, но явно не обижал мужей вниманием.

Вспомнился рассказ Эддрика о Карумии. О свободных отношениях. О браке, где мужья равны в своих правах.

Смог бы он жить с Эддриком, Риэлем и Кисилем будь они в такой стране?

Смогли бы они принять его?

Какими были бы их отношения?

Как много вопросов и совсем нет ответов. Они не нужны. Не стоит тешить себя тем, чего никогда не будет.

Вероятность того, что брат короля и королевский маг покинут столицу близка к нулю. Да и к чему им уезжать. Эжен фыркнул, рассмеявшись своим мыслям.

Дверь в комнату отворилась, и вошел Эддрик.

– Позволь? – тихо спросил он.

Эжен кивнул, показывая, что можно войти.

– Я бы хотел показать тебе еще частичку жизни нашей семьи, – говорит Эддрик, рассматривая Эжена.

Эжен кивает и идет вслед за Эддриком.

Дверь в кабинет слегка приоткрыта и Эддрик подталкивает Эжена к щелке, удерживая от того, чтобы войти, заставляя только смотреть.

На шкурах, в свете жаркого камина сплелись два тела. Они ласкали друг друга. На коже отражались отблески огня. Светлые волосы Риэля разметались на плечах Кисиля. Его руки зарывались в волосы Кисиля. Его ноги обвивали тело, смыкаясь на пояснице Кисиля. Руки Кисиля массировали плечи Риэля, слегка спускались на грудь, очерчивали там круги и возвращались к плечам. Ноги цеплялись за шкуру, пятки пытались найти опору, безуспешно скользя по нагретой огнем шкуре.

Риэль приоткрывал губы, облизывая их влажным языком, и шумно вдыхал. Кисиль, любуясь лишь секунду, повторял в точности движение языка любовника.

Кисиль легко откидывается назад, упирается спиной в расставленные Риэлем ноги и крутит попой, устраиваясь удобнее. Риэль стонет в ответ на провокацию.

Кисиль любуется. Раскрасневшимися щеками мага, закушенной губой. Наслаждается скользящими по коже пальцами. Слушает сбивчивое дыхание мага.

Под взглядом любовника маг начинает ласкать себя, повторяя те ласки, что дарил ему только что Кисиль.

Эжен чувствует, как ему становится жарко, он ощущает горячие руки Эддрика, мягко придерживающие его за плечи. Так душно, так мало воздуха. Эжен глубоко вдыхает и тут же получает в ответ ненавязчивые поглаживания от герцога.

Руки Эддрика почти не двигаются с мест, массируя плечи.

Эжен бросает взгляд в щелку.

Кисиль вновь склонился над Риэлем, чертя влажные дорожки на шее, прихватывая губами в чувствительных местах за ушком. Его задница трется о пах любовника. Волосы откинуты назад, но пара прядей спускается, щекоча мага по соскам. Риэль глубоко дышит, пытаясь высвободить руки из захвата Кисиля.

– Ты такой нетерпеливый, – жарко шепчет магу его любовник.

Эжен хрипло выдыхает и вглядывается, опасаясь, что мог привлечь внимание супругов Эддрика. Но те достаточно поглощены друг другом.

Эддрик прижимается к его спине. Эжен чувствует, как герцог возбужден, и позволяет ему опустить руки себе на талию.

Эддрик сжимает его бедра, сильные пальцы давят на кожу через ткань. Ладони гладят живот, спускаются к бедрам, ловко обходя самый центр возбуждения. Эжен тянет руку и упирается в стену. Его взгляд прикован к действу в кабинете.

То, что происходит там красиво. Кисиль прикусывает сосок мага, одна его рука крепко держит заведенные вверх руки Риэля, другая оглаживает живот, пощипывает кожу бедер. Риэль вздыхает и выгибается под пальцами Кисиля, пытается высвободить руки, его губы шевелятся, произнося слова, которые невозможно разобрать.

Герцог одной рукой все также держит Эжена за талию, другой оглаживает попу. Эжен слышит его чуть сбившееся дыхание – Эддрик тоже внимательно следит за действом на шкурах.

Маг выгибается, приподнимает бедра. Кисиль послушно откликается на его движение, плавно скользя к бедрам. Засасывает кожу у пупка, прикусывает на бедре, оставляя там алеющее пятнышко и, наконец, отпускает руки Риэля, давая тому свободу действий.

Освободившись, маг тут же притягивает к себе любовника, пылко прикусывает губу, проводит языком по щеке, оставляя влажный след. Сжимает половинки ягодиц руками, зарывается в волосы, лихорадочно шаря руками по телу Кисиля.

Эддрик сдавливает член Эжена через лосины, не ослабляя напор проводит рукой вверх-вниз, сквозь тонкую ткань обводит рукой яички. Эжен чувствует горячее дыхание, опаляющее шею. Тепло, шипящими пузырьками бежит от солнечного сплетения к груди, к бедрам, наливает руки вязкой тяжестью. Кисиль приближает свои бедра к лицу Риэля. Эжен видит, как возбужденный член задевает, чуть подрагивая, губы мага. Он смотрит на то, как Риэль приоткрывает рот, проводит языком по истерзанным Кисилем губам.

Кровь устремляется быстрее по венам Эжена, сердце заходится в сумасшедшем ритме. Он неосознанно подается бедрами вперед, к руке Эддрика, которой ему сейчас так мало. Рука Эддрика движется быстрее, на животе Эжена появляется вторая. Он оказывается в плену горячего тела. Одежда царапает распаленную кожу.

Эжен смотрит, как Риэль обхватывает губами член Кисиля, вбирая его резко, глубоко.

Волна накатывает на Эжена, тело содрогается в горячей конвульсии наслаждения. Внизу чувствуется освобождение и горячее томление. Эжен смыкает глаза на секунду, впитывая ощущения, но тут же распахивает глаза, в ужасе смотря на Эддрика.

– Зачем? – шепчет он и торопливо покидает место своего постыдного распутства.

глава 19.

Эжен чувствовал себя использованным в угоду чужим чувствам, бумажным корабликом на гребне беспощадной волны. Было ощущение, что он не властен над своей судьбой. Как подло и низко было устроить такое отвратительное представление. Ткнуть его носом в их мир наслаждений, дав постыдно подглядеть в щелочку двери. Показать насколько он не достоин участвовать в процессе наравне с ними, а потом «утешить» рукой. Так к чему вообще была необходимость открывать перед ним эту часть их жизни.

Эжен растянулся на кровати, давя слезы и кусая губы. Ничего в жизни уже не будет замечательно. Все мечты разлетелись, разбившись на осколки, словно хрустальная ваза.

У двери, рассматривая его, стоял Эддрик. Герцог не мешал Эжену заниматься самоуничижением. На его лице было лишь ожидание.

Эжен кинул злой взгляд на герцога. Какой же сухой и бессердечный человек. Ему безразличны чужие души.

Наконец, герцогу надоело стоять, опираясь на косяк, и он подошел к Эжену. Сел рядом.

– Что случилось, Эжен? – мягко спросил Эддрик, – Чем я вас расстроил?

– Вам все равно? – всхлипывая, спросил Эжен, – безразличные чужие чувства? Вы сплошная публичная маска. Вам нравится подчинять себе людей, играть ими словно куклами. Дергать за ниточки марионеток. Да?

– Не понимаю ваших обвинений, Эжен. Но они мне неприятны, – сердито ответил Эддрик, – Вы не ответили, чем вы расстроены?

– Зачем вы мне это показали?

– Что это? Кисиля с Риэлем? – герцог прищурил глаза, – Какую-то цель, гадкую и ужасную, я не преследовал. Спешу вас разочаровать. Я хотел показать вам, что в нашей семье бывает и так. Без разделения на старшего мужа, без очередности в постели, без приказов и наказаний.

– А как это будет для меня? – спросил Эжен, нахмурившись.

– Зависит от того, как часто вы будете делать неверные выводы, мой дорогой, – пожал плечами Эддрик и осторожно накрыл коленку Эжена рукой.

– Что ты хотел вместо просмотра этой сцены? – спрашивает Эддрик, расплываясь в улыбке.

– Ничего не хотел, – устало откидывается на подушки Эжен, – могу я побыть один?

– Ты устал? Сегодня был тяжелый день, – Эддрик накрывает его одеялом, – Не поднимайся завтра чуть свет, отдохни. Скоро буду тяжелые деньки.

– Спасибо, спокойной ночи, – Эжен натягивает одеяло посильнее.

Завтрак наступает для Эжена, как и советовал Эддрик, поздно. После ухода герцога он только на секундочку прикрыл глаза, а когда открыл, уже вовсю было утро.

– Тори, – крикнул Эжен.

Слуга, которого Эддрик приставил к Эжену, чтобы он не потерялся, следовал за ним тенью. Никакого настойчивого внимания, Тори так хорошо сливался с окружающее обстановкой, что Эжен невольно заподозрил его в мелком магичестве. Впрочем, если признаться на секундочку и только себе, присутствие Тори и, правда, было удобно. Замок был огромен, количество слуг бесконечно и услуги Тори не раз выручали Эжена. Вот и сейчас мальчик появился, едва Эжен позвал.

– Господин?

– Тори, можно было бы позавтракать здесь? Ведь наверняка все уже поели. Не нужно накрывать стол только из-за меня.

– Как скажете, господин.

Тори скрылся, а Эжен снова прикрыл глаза.

Перед взглядом проносились поля родного поместья, улыбающееся лицо Самира, любимое кресло в библиотеке.

– Ваш завтрак, – тихое напоминание от расторопного Тори.

То, чем вчера закончился вечер, плохо укладывалось в голове Эжена. И он даже себе не мог пояснить, как он отнесся к этой демонстрации интимной стороны жизни герцогов Литерских. Говорить о том, что увиденное вызвало в нем отвращение, не имело смысла, потому что Кисиль с Риэлем действительно смотрелись красиво. А если герцог что-то хотел дать понять, то Эжен не понял, или понял неверно. Хотя бы потому, что он не понимал к чему эта демонстрация, если буквально через месяц герцог сможет разложить его на кровати или в любом другом месте и взять то, что ему будет принадлежать, так как хочет и делать это столько, сколько хочет.

В комнату робко вошел Кисиль. Сегодня он был одет в какую то пеструю рубаху и зеленые широкие штаны. На шее болталась цепочка, на запястье браслеты, а на пальцах кольца.

– Доброе утро, – Кисиль был на удивление тих, – прости, что побеспокоил. Приятного аппетита.

– Спасибо, – Эжен кивнул, чувствуя, что голод отступает под напором волнения.

– Помнишь, ты обещал выбрать себя коняшку? – спрашивает Кисиль, оставаясь стоять у двери.

– Да.

– Было бы славно, если ты сделал это с утра, – Кисиль нервно теребит колечки один за другим.

– Хорошо, сейчас оденусь и пойдем. Но к чему спешка? – удивляется Эжен и отставляет еду.

– Часть коней сегодня отправляется на продажу. Я не хочу огорчать тебя стесненным выбором, – пожимает плечами Кисиль.

Эжен смотрит на него и никак не может узнать в нем того, кто вчера так жарко ласкался у камина. Сегодня он тих, собран и задумчив.

– Что-то случилось? – слова сами срываются с губ.

– С чего ты так решил? – сейчас Кисиль больше всего своим поведением напоминает Эжену Риэля. Такие же певучие слова и полное отсутствие эмоций.

– Ты странный, – замечает Эжен, не зная как по-другому объяснить те изменения, которые его в Кисиле настораживают.

– Тебе кажется, – отмахивается Кисиль, – подожду тебя внизу.

Эжен быстро ополаскивает лицо, одевается и спускается вниз, оставив завтрак почти нетронутым.

Внизу уже Эддрик, Риэль и Кисиль. Сидят за небольшим столиком, перед ними чашки с чаем. Что-то тихо втроем обсуждают, прервавшись с появлением Эжена.

– Идем? – весело спрашивает Кисиль.

Они заходят в конюшню. Светлое, чистое помещение, на удивление малопахнущее животным запахом. Веточки сена шуршат под ногами. Лошади рассматривают вошедших, перебирая ногами. Эжен идет вдоль конюшни, разглядывая питомцев Кисиля. Это грациозные тонконогие животные с мощной шеей и длинной гривой. В основном черные и серые, с блестящей гривой, которая у некоторых заплетена в мелкие косички.

Первой привлекает его внимание черная лошадь с вплетенными в гриву ленточками. Она смотрит на него большими теплыми глазами и доверчиво нюхает протянутую ладонь, обдавая Эжена своим теплым дыханием. Сопит, переступает с ноги на ногу и разочарованно отворачивается, обнаружив, что в ладони пусто. Эжен улыбается. Такая красота, но им не подружиться. Его, как говорит Кисиль, коняшка должна быть другой. Он снова продолжает движение по конюшне.

«Его» конь стоит в предпоследнем стойле. У него необычный окрас – подернутое рябью серебро и Эжен затрудняется вспомнить видел ли таких когда-нибудь. Смотрит на него животное настороженно и на секунду будущему герцогу кажется, что даже прищуривает глаза. Но это конечно его воспаленная фантазия. Конь принюхивается, обходя вниманием протянутую руку. После долгого раздумья делает шаг и прищипывает кожу на раскрытой ладони.

Эжен поворачивает голову к Кисилю и то кивает.

– Хороший выбор. У тебя будет, чем себя занять, доказывая ему, что ты друг, – говорит Кисиль и тянет всех на выход.

На обратном пути Эддрик идет бок о бок с Эженом и тому кажется, что сейчас герцог предложит прогулку или заведет разговор, но Эддрик окликает Кисиля у самого входа. Эжен проскальзывает наверх.

Обедает он тоже у себя.

Перед ужином Тори сообщает, что герцог просил составить ему компанию.

Войдя в столовую, с удивлением обнаруживает вместо Эддрика Риэля. Тот поймав его озадаченный взгляд улыбается:

– Не ожидал?

– Мы будем ужинать вдвоем?

– Да, – просто отвечает Риэль, но, подумав, поясняет – Кисиль и Эддрик уехали.

Эжен некоторое время борется с любопытством, но потом все же спрашивает, куда они уехали.

– Кисиль в Карумию с лошадьми, а Эддрик в Филану, это торговый городок недалеко от нас. Он заказывал там некоторые изделия к торжеству и хочет лично их забрать, – охотно, будто ждал вопроса, отвечает Риэль.

Эжен кивает, добавить ему нечего. Кисиль оказывается вот так запросто ездит в соседнюю страну, Эддрик его отпускает. Риэль часто совершает визиты в королевский дворец без старшего супруга. Прямо образцовая семья. А еще эти ласки у камина. Чего еще он о них не знает?

Конечно, неудобно получилось, что он с ними не попрощался, но никто из них и не поставил его в известность, что отбывает из Сапало. Знает ли король, что Кисиль путешествует в Карумию? И если да, то как относится к этому?

– Ты тоже собираешься уехать? – обращается он к Риэлю.

– Нет. Почему ты так решил?

– Должность королевского мага..

– Не обязывает меня пребывает во дворце. У меня нет там постоянных дел. Я не варю отвары господам и не насылаю благодать на королевские поля, не приманиваю райских птиц в сады и не борюсь с бессонницей его Величества, – отрезает Риэль.

– А прилетают? – спрашивает Эжен.

– Кто?

– Птицы.

– Конечно, нет! Шарлатанство! – хохочет Риэль.

– Что ты тогда делаешь?

– Должен хранить веру и честь королю, прикрывать армию в случае войны и наводить ужасы на недругов одним своим наличием.

– Что? – удивленно смотрит Эжен на Риэля.

– Ну да, считается, что не дело разменивать силу таких магов по пустякам.

– А что значит должен хранить веру?

– Это значит, дорогой мой, что я вышел замуж. Тем самым перенеся эту клятву на мужа, – весело поясняет маг.

– А если бы ты женился?

– А если женился, то так бы и остался верен королю, – похоже, что Риэля этот разговор знатно веселит.

– Зачем же король тогда так сделал?

– О! Он разбирается в королевских магах не больше твоего. Когда опомнился было уже поздно что-то менять, – пожимает плечами Риэль, – отмены брака у нас не существует.

– А как бы хотел ты?

– Для нас, магов, перевод клятвы это как предательство, – отвечает Риэль и Эжен решает больше не спрашивать, пообещав себе обязательно найти книгу про королевских магов, потому что разговор с Риэлем дал больше вопросов, чем ответов.

глава 20.

Отец сидел напротив него и тепло улыбался, наблюдая, как Эжен рассматривает брачный договор. В придачу к мужу, ему отходили молочная ферма и мельница недалеко от отцовского поместья. Жаль, конечно, что они далековато от Верима, но Эжен не поленится ездить туда и контролировать все лично. Тем более, что всегда можно было навестить родню, посмотреть, как брат берет в свои руки бразды правления – отец уступил ему, переехав с мужьями в охотничий домик. Домик, конечно, хорошо перестроили, добавив два строения и сделав его пригодным для длительного проживания, вместе со слугами. Клеверий был рад и усердно показывал отцу, что тот не зря так поступил. Его первый муж был худеньким, словно прутик и высоким, выше Клеверия на целую голову.

Эжена все это неприлично мало заботило. Его женитьба совпала удачно с его влюбленностью в Гаврилия Тамише, второго сына Лапшинке Тамише. И он никак не ожидал, что Гаврилий может ответить ему взаимностью. Но все оказалось не так и вот они уже планируют свадьбу, сидя в их светлой зеленой гостиной. Самир суетится, подсовывая будущим молодоженам самые сочные кусочки, Санор, склонив голову, сонно прислушивается. А отец сидит, высоко задрав голову, довольный выбором Эжена. Рядом с Эженом сидит сам Гаврилий, под столом нервно сжимая руку будущего супруга. Эжен и сам нервничает, но считает своим долгом поддержать жениха и сжимает холодную ладонь в ответ.

– Хотел бы обсудить, – говорит Лапшинке, – пункт в договоре об обязательном наследнике.

Эжен кидает взгляд на Гаврилия. Пшеничные волосы спускаются чуть ниже лопаток, глаза медовые. Если его обнимать, то жених удобно помещается у него под плечом. Гаврилка так мило хмурит брови, когда Эжен рукой под столом позволяет себе мелкие шалости.

– У вас там написано аж пять лет, – возмущается Клавдий, пробежав глазами по строчкам, – Долговато.

– Сын молодой еще, младше супруга аж на три года. Беспокоюсь я лишь о том, чтобы организм получше сформировался. Чтобы наследничек у вашего сына был здоровее. Первенец же будет, – говорит старший Тамише, мусоля пальцами свой экземпляр договора.

– Что же, – задумывается отец, – что скажешь Эжен?

Эжену приятно, что отец советуется с ним, интересуется мнением и он раздувается от гордости. Но влюбленность слепит и он говорит, что пять лет это не сильно много, они подождут.

– Ну пусть, – соглашается Клавдий, – Сын уже вырос вполне достаточно и ума у него хватает, чтобы такие решения самому принимать. Только вот раз срок большой такой, то и подстраховаться лишний раз не мешает. Мы отступные увеличим с вами до десяти тысяч, в случае если родить у Гаврилия не выйдет. К тому же это формальность. Переживать нечего.

– Ну, хорошо. Пусть до десяти, тем более, что в своем сыне я уверен, – не очень довольно соглашается Лапшинке.

Потом обсуждали, каким банкет сделать и Гаврилий упрашивал согласиться Эжена на синие ленты на столе, мол, это примета – к скорому сыну. И Эжен величественно соглашался, балуя будущего младшего своим одобрением.

Наконец они совсем утомились и вышли в сад. Сели на лавочке и Эжен аккуратно обнял жениха за плечи.

– Жду не дождусь, когда мы уже поженимся и переедем. Я так хочу быстрее начать устраивать для тебя уют, – шепчет жених, дыша ему куда-то в плечо. Эжен чувствует, как в груди от этих слов образуется волнение, он сильнее сжимает руку на плече и вдыхает аромат волос Гаврилия.

Позади него слышатся шаги, Эжен оборачивается и видит старшего брата.

– Клеверий, что случилось?

– Что же ты, Эжен, жениться собрался?

– Ну да, – довольно щурится Эжен, – знаешь же.

– А с герцогом ты что делать будешь? – хохочет Клеверий, раздаваясь в размерах. Увеличивается, заполняя все собой и своим ужасным смехом.

Эжен вскакивает и в ужасе кричит, кричит.

– Эжен! Эжен! – Эжен резко, вслед за голосом, выныривает из сна, чувствуя, как болит сорванное от крика горло, а по щекам катятся слезы.

Рядом с ним сидит Риэль, обеспокоенно смотря на Эжена.

Отголоски сна ужасом бродят, проходя по горлу вспышками тошноты.

– Просто сон, – бормочет он Риэлю.

– Ты очень сильно кричал, – мягко говорит Риэль, – что снилось?

– Ерунда всякая, – отмахивается Эжен.

– Погоди, я сейчас, – говорит Риэль и выходит. А Эжен остается один, пытаясь выкинуть из головы тот бред, что ему приснился. Ему казалось, что он смирился с тем, что случилось. Принял и поступки семьи, и наличие жениха. Осознал, что так, как он хотел уже не станет. Может быть хорошо как-то по-другому, но оказалось, что разбитые мечты до сих пор бередят душу.

Риэль вернулся со стаканом.

– Это травяной отвар. Успокаивает, – пояснил Риэль, подавая стакан Эжену.

– Спасибо, – кивнул Эжен, откидываясь на подушки.

Риэль присел рядом, успокаивающе гладя Эжена по прикрытым одеялом ногам.

Отвар был очень приятный на вкус, с легким оттенком горечи, но это скорее придавало ему экзотический вкус, а не портило.

– Доброе утро, – в комнату заглянул Кисиль, – Риэль сказал, что твое утро не удалось. Как ты?

Эжен кивнул, давая понять, что уже лучше. А в комнате уже оказался Эддрик. Похоже, Риэль успел всем растрепать о его плохом сне.

Эддрик о самочувствии не спрашивал, просто присел на кровать со свободной стороны. Кисиль обиженно поджал губы и упер руки в бока.

– Вы что? Заняли все место!

Видимо, серьезной проблемой, как он пытался изобразить, для него это не стало. Кисиль скинул мягкие сапожки и шагнул на кровать, устраиваясь рядом с Эженом.

– Беспардонность у тебя на высоте, как обычно, – Эддрик рассмеялся.

– Ну да, – легко согласился Кисиль.

Эжен чувствовал, что расслабляется среди этой молчаливой поддержки. Сон начал уходить на задний план, больше не заставляя сердце ускорять свой ритм, а ладони влажнеть.

Все так, как случилось. До свадьбы осталась неделя. И уж ее-то точно не избежать. Поэтому не стоит трепать себе нервы, разрывая душу воспоминаниями о дурном сне, в котором, кроме концовки, было безумно много отличных вещей для того него, который остался в прошлой жизни. В той жизни, которая оборвалась в момент его неудачного побега.

Могло быть гораздо хуже, отметил он для себя. Его муж мог оказаться тем самым тираном, как он и думал в самом начале. А Эддрик оказался вполне неплохим мужчиной. Вот и сейчас сидит, смотрит на него заботливо и внимательно, пытаясь понять, стало ли лучше ему будущему супругу.

– Тебе нужно попросить Риэля сделать массаж, – говорит Эддрик аккуратно.

– Точно, – соглашается Кисиль.

– Тогда только до завтрака, – добавляет Риэль, – это не очень приятно на полный желудок.

Эжену хочется отказаться. Те массажи, которые он получал ранее были скорее болезненны и неприятные, нежели что-то другое. Но повода сделать это тактично не находит.

– Ну и отлично, я сейчас все подготовлю. Приходи в мою спальню минут через пятнадцать.

После ухода Риэля они остаются втроем. Кисиль лежит справа от него, рядом с ним сидит Эддрик.

– Мы подождем тебя, а потом позавтракаем вместе, – говорит герцог.

– Не стоит, – пытается возразить Эжен, но герцог отметает его возражения.

– Может нам покататься после еды? Растрясем все, чтобы не отложилось, – предлагает Кисиль и Эжен думает, что он бы с удовольствием прокатился на Торе, подарке Кисиля.

Те три недели, которые пришли с момента получения подарка, Эжен проводил большую часть времени с конем.

Эддрик журил Кисиля, что коняшка познакомится с женихом до свадьбы намного лучше, чем он сам. Впрочем, бывать в конюшне Эжену не препятствовал.

– Сегодня не получится. Будем хозяйничать, – рассмеялся Эддрик.

– Слуги у нас хозяйничать не могут что-ли? – сделал огромные глаза Кисиль и оглянулся к Эжену в поисках поддержки.

– Кисиль! Скоро начнут приезжать гости. Значит тебе важное задание: перевести всех твоих зверушек в дальнюю конюшню, Риэль обсудит с Шади увеличенное меню. Эжен проконтролирует чтобы нормально прибрали гостевые спальни, – похоже поход в конюшню сегодня не выйдет. Если только вечером, ненадолго.

– И коня Эжена тоже убери. Не хочу, чтобы эти снобы расспрашивали, откуда они все. Еще не хватало королю заинтересоваться, – хмурится Эддрик.

Эжен понимает, что еще долго будет узнавать маленькие тайны семьи Литерских. Если не найдет другого выхода. Впрочем, в компании Тори сложно искать другой выход. Когда еще герцог уберет от него эту импровизированную стражу?

– А чем займешься ты? – недовольно спрашивает Кисиль.

Эжен понимает, что у младшего супруга герцога сегодня прекрасное настроение, чтобы покапризничать.

Вообще, он уже давно заметил, что Кисиль предпочитает вести себя легкомысленно и прямолинейно, частенько любит покапризничать, проходя по тонкой грани грубости. Но все это не мешает ему любить свою семью и быть готовым ради Эддрика и Риэля на многое.

– А я проведу слугам инструктаж о третьем этаже, проверю запасы и готовность наших с вами парадных одежд. Еще сегодня должен быть торговый обоз. Достаточно работы для меня, как считаешь? – Эддрик нехорошо прищурил глаза, показывая, что сегодня не в настроении потакать капризам.

– Предлагаю вечером выпить по бокалу глинтвейна, – извиняется таким образом Кисиль и слазит с кровати.

С глинтвейном Эддрик соглашается, целует собирающегося уходить Кисиля и оборачивается к Эжену.

– Надеюсь, ты не прочь сегодня помочь нам с делами? Хотя я, похоже, не особо оставил тебе выбор, – Эддрик тихо смеется и дотягивается до щеки Эжена, оставляя там робкий поцелуй.

– Думаю, что Риэль уже готов к массажу. Пойдем.

В комнате Риэля задернуты шторы, от расставленных у стены курильниц исходят терпкие ароматы, посередине комнаты высокий стол, накрытый толстым пледом. Риэль ждет его, лежа на кровати.

– Я готов, – говорит Эжен, застывая у порога.

В комнате Риэля, Эжен находится впервые и с любопытством разглядывает тяжелые бордовые портьеры, два кресла у окна и три высокие стопки книг между ними. Широкую кровать, заправленную ярко красным пледом и узорный ковер. Комната выглядит нежилой.

– Ты здесь живешь? – спрашивает Эжен, уставившись на яркие аляповатые расцветки.

По мнению Эжена эти цвета маг никак любить не мог.

– Редко, – пожимает плечами Риэль и добавляет, – но красный я люблю, и не смейся.

Эжен забирается на стол, скинув с себя и тунику, и штаны, оставшись в одних трусах.

За спиной слышно движение, шуршание и на спину попадает что-то холодное. В нос ударяет незнакомый, но очень вкусный запах.

– Что это? – спрашивает Эжен.

– Мандариновое масло.

– Что такое мандарин?

– Ох, – бормочет Риэль, – это фрукт. Скажи Кисилю, пусть привезет в следующий раз из Карумии.

Руки Риэля легко оглаживают спину, голову кружит запах курилен. Риэль гладит его по спине, едва касаясь пальцами. По коже ползут мурашки возбуждения, которые подавляет натиск рук мага, усиливающих свой напор. Риэль уверенно разминает напряженные мышцы, выделяют линию позвоночника и снова возвращается к легким касаниям, заставляя Эжена сдерживаться от стонов удовольствия.

Массаж, как оказалось, длился больше часа. А вставать после него совершенно не хотелось. Риэль дал ему полежать пару минут, после чего все же вынудил встать.

– Массаж это здорово, но завтрак нам тоже нужен, – уверенно сказал он, помогая Эжену, находящемуся в полусне грез, одеться.

Когда они входят в столовую, Кисиль уже нетерпеливо ерзает на стуле, на его тарелке еда, но они с Эддриком все же ждут их.

глава 21.

Первые гости начали прибывать за неделю до свадьбы. И это, как сказал Риэль, достаточно поздно.

Одними из первых были гости со стороны герцога. Некий лорд Лурский, Шамиль.