Текст книги "Дополнительное время (СИ)"

Автор книги: inatami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Шерлок успел отойти по коридору ярдов на 15 и с нарочито скучающим видом разглядывал серию памятных фотографий на стене. Джон встал рядом и тоже полюбовался Королем Кенни*, получающим Кубок в 1982 году. Славные были времена для команды.

Он в ярости, – тихо произнес Джон. – Терпеть не может отказов.

Шерлок догадывался, что его вопрос прозвучит странно, но он отчаянно хотел знать:

Ты отказывал ему?

Джон посмотрел на Холмса и усмехнулся понимающе:

Не в такой ситуации. Пошли, здесь нас могут услышать.

Уотсон показал Шерлоку дорогу в раздевалку, по пути делая краткие замечания о том или ином помещении.

Дальше по коридору кабинет Салли Донован, ты должен зайти к ней. Молли, конечно, ей уже передала все записи о пищевых аллергиях, но Салли старается учитывать индивидуальные потребности. Например, для меня всю еду готовят без лука.

Не любишь лук?

Ненавижу! – с чувством подтвердил капитан и распахнул перед Шерлоком дверь раздевалки.

Она была совершенно пуста. Ряды одинаковых металлических красных шкафчиков и низких светлых скамеек тянулись вдоль двух стен. В дальнем торце комнаты располагались двери душевой и туалета. Негромко шуршал кондиционер. Белый носок одиноко валялся в углу.

Джон прошел вглубь помещения и остановился у одного из шкафчиков:

Вот. Это тебе, номер 18.

У Джона в этот момент был более взволнованный голос, чем когда он привел Шерлока в свой дом.

Дверей у шкафчиков не было, и ничего личного футболисты в раздевалках не хранили, принося все необходимое с собой. Но в шкафчике Шерлока лежало несколько комплектов тренировочной формы.

Чтобы скрыть реакцию организма на вибрирующий голос Джона, Шерлок деловито обследовал невзрачную душевую, решив, что в “Тоттенхэме”, пожалуй, была получше.

Когда он вернулся к шкафчикам, Джон как раз доставал из большого холодильника в углу бутылку воды.

Не слишком богато, – прокомментировал Уотсон, открывая бутылку, – но на “Энфилде” еще хуже, он все-таки уже старичок. Вот построят новый стадион – там будут у нас роскошные раздевалки... Что? Ты хочешь пить?

Холмс хищно уставился на бутылку в руках Джона. Ноздри его раздулись, а глаза опасно сузились:

Джон, – вкрадчиво спросил он, – что это?

Это негазированная вода, детектив Холмс.

А откуда ты ее взял? – Шерлок приблизился еще, практически нависая над Уотсоном.

Из холо… дильника, – на лице капитана забрезжило подозрение. – Ты думаешь, что наркотик был в воде?!

Если холодильник стоит в раздевалке футболистов, то логично предположить, что пьют эту воду в основном футболисты. Вы пили ее перед игрой?

Мы пьем ее постоянно, – севшим голосом подтвердил Джон. – Нет, погоди, это невозможно! Бутылки-то запечатаны!

Значит, капитан Уотсон, мы должны выяснить, как можно добавить что-то в запечатанную бутылку, а потом будем искать того, кто имел соответствующую возможность. И я бы на твоем месте не стал пить это, – почти нежно закончил Шерлок, двумя пальцами забирая бутылку из рук Джона и закрывая ее пробкой. – У тебя найдется большая сумка? Нам надо забрать все остальное.

Ты хочешь унести все бутылки? – возмутился Джон.

Конечно, – удивился Шерлок такой непонятливости. – Унести, изучить каждую, снять отпечатки пальцев, взять образцы воды и отдать Молли для проверки. Что вы пьете на “Энфилде”?

Там везде кулеры. К ним равный доступ для всех, включая команду гостей. Ты умеешь снимать отпечатки? – недоверчиво поинтересовался Уотсон.

Шерлок отвел взгляд.

Я увлекаюсь криминалистической литературой на досуге. У меня есть стандартный чемодан криминалиста. Один знакомый из Скотланд-Ярда достал.

Джон расхохотался:

То есть ты и впрямь детектив Холмс? Это замечательно.

Замечательно?

Да. Скучно нам не будет точно. Ладно, знакомство с Салли переносим на завтра, а сегодня давай украдем воду!

Король Кенни – прозвище Кенни Далглиша, легендарного игрока “Ливерпуля”, который провел в клубе 13 лет (1977-1990), забил 172 гола, дважды был тренером команды.

========== Желтая карточка ==========

Желтая карточка – знак предупреждения игрока, демонстрируемый арбитром за некоторые нарушения правил. При получении второй желтой карточки игрок удаляется с поля и пропускает следующий матч турнира из-за дисквалификации.

Грег жил в Ливерпуле второй год, но плохо знал местные рестораны. С одной стороны, ему было банально некогда: работа в клубе такого уровня могла выглядеть великолепной строчкой в резюме, но для этого следовало бы привести клуб к чему-то более захватывающему, чем седьмое место в таблице*. Лестрейд работал как вол, зная, что у него есть возможности и потенциал. С другой стороны, даже если бы у него было свободное время, ему не с кем было его проводить. С женой они разошлись официально два года назад, а разъехались еще раньше. Брак был неудачным с самого начала, но не по вине Джессики – она была достаточно терпелива. Грег потратил шесть лет, чтобы суметь наконец признаться самому себе: он не отпустил свое прошлое, поэтому у любых его отношений не было будущего.

И сегодня Лестрейд, сидя в отдельном кабинете незнакомого, но явно роскошного ресторана, готовился встретиться со своим прошлым второй раз за последние две недели. Это было слишком часто, учитывая, что предыдущие восемь лет он не слышал о Майкрофте ровным счетом ничего.

Предмет его тягостных раздумий материализовался на пороге через несколько минут, извинившись за опоздание. Майкрофт, разумеется, не опоздал ни на секунду – это Грег пришел раньше, но у старшего Холмса были свои понятия об учтивости. Официант принял заказ и оставил двух мужчин наедине, видя с высоты своего опыта, что эта встреча затеяна вовсе не ради изысканных блюд.

Майкрофт нервничал. Возможно, это было незаметно стороннему наблюдателю, но Грег, который в свое время изучил каждую морщинку высокого лба, каждый взгляд темно-синих глаз, видел обличающие Холмса мелочи. Легкий жест, разгладивший несуществующую складку на салфетке, язык, скользнувший по губам уже трижды, еле слышное покашливание – не только Лестрейд чувствовал себя не в своей тарелке на этой встрече. Это немного грело.

Как дела у Шерлока? – вежливо улыбнулся Майкрофт. Перспективы младшего брата в новой команде – вот что было формальным поводом для делового ужина.

От знакомой улыбки в сердце Грега на долю секунды возникло короткое замыкание. Мозг отреагировал стремительным импульсом, развернув перед глазами сладостное воспоминание прошлого: Майкрофт, абсолютно обнаженный, лежит на животе, с тихим стоном уткнувшись лицом в подушку, а Грег покрывает частыми обожающими поцелуями веснушки на широких мягких плечах. Лестрейд дрожит от закручивающейся в узел нежности, его влажный и требующий внимания член медленно двигается между округлых ягодиц, но Грег не торопится войти в любовника, понимая, что немедленно кончит от этого.

С усилием моргнув, Грег прогнал наваждение.

Шерлок в порядке, – хрипло ответил он. – В большем порядке, чем я думал. Они с Джоном прекрасно поладили.

Правда? – конечно, от Майкрофта не укрылось, как потемнел взгляд Грега перед этим простым ответом. Ублюдок всегда был до бешенства наблюдателен. – Это… неожиданно. Совсем не в духе моего дорогого братца.

…– Майкрофт, оставь мальчика в покое, ты своей опекой кого угодно с ума сведешь. Ему 17, что ты от него хочешь?

Я хочу, чтобы он не забывал, что он Холмс! И моего брата нельзя оставлять в покое – он категорически не в силах себя ограничивать. Зато невероятно быстро влипает в переделки.

Ну понятно, – рука Грега пробирается к ширинке пышущего недовольством Майкрофта и медленно расстегивает ее. – Ты в 17 лет не гулял с мальчиками, ты штудировал учебники, да?..

Холмс-старший с раздражением сбрасывает руку любовника и встает с дивана:

Грег, я тебя очень прошу – не вмешивайся в мои семейные дела.

Майкрофт застегивает ширинку, наливает себе виски и садится в кресло у камина. Грег старше на год, но в тот момент ему обидно как маленькому ребенку. Он закусывает губу и запрокидывает голову. Через несколько минут он, не говоря ни слова, уезжает домой, а Майкрофт не останавливает его.

Ты опекаешь его по-прежнему? – спросил Грегори почти враждебно. С внезапным удовлетворением он осознал, что картина, только что промелькнувшая перед его внутренним взором, вспомнилась и Майкрофту. Об этом можно было судить по дернувшейся щеке. Лестрейд не мог читать всех людей, только тех, кого хорошо знал, а Майкрофта он знал лучше всех в этом мире. У него было всего чуть больше года на изучение, но Грег был прилежным учеником.

Та короткая ссора у камина была одной из первых в долгой череде ей подобных и одной из самых ярких. Тогда Грег понял, что семья для Холмса на первом месте и он, молодой перспективный тренер с белоснежной улыбкой на обветренном лице, никогда не сможет занять в этой семье достойного места.

Как бы хорошо им ни было в постели потом, Лестрейд не смог забыть этой саднящей обиды.

Уже не настолько тщательно, – Майкрофт отпил вина из высокого хрустального бокала. – Со временем немного понизился градус неприятностей, в которые Шерлок ввязывался. Впрочем, иногда приходилось прилагать усилия, чтобы замять небольшие скандалы, возникающие из-за того, что кое-кто не умеет держать язык за зубами. И, если ты не посадил Шерлока в одиночную камеру где-то в подвальных казематах “Энфилда”, то твоему новому игроку должны были уже как минимум один раз попытаться врезать по лицу. Так что я все еще удивлен.

Джон Уотсон способен остановить разъяренного носорога, поверь мне, – усмехнулся Лестрейд. – Наверняка твой брат вчера пытался вывести его из себя, но с Джоном такое не прокатит. Терпеливый и незлопамятный – вот таков наш капитан!

О, дело вовсе не в том, что Шерлок злонамерен и пышет ненавистью, вовсе нет, – Майкрофт покачал головой. – Просто он действительно считает окружающих идиотами и не дает себе труда хотя бы мало-мальски скрывать это. Я знаю его 25 лет и привык, но даже мне иногда это кажется чрезмерным испытанием.

Тогда, полагаю, дело в том, что Джон вовсе не идиот. Твое здоровье, – Лестрейд поднял бокал и осушил его в три глотка.

Его раздражало убеждение Майкрофта в неуправляемости и порочности собственного брата. Раздражало еще тогда. Он не был представлен Шерлоку – сначала было недосуг, а потом уже сам не хотел вламываться в эту майкрофтскую цитадель под названием “семья”, но иногда его накрывало сочувствие к несчастному, слишком умному подростку. Как тренер, он изредка смотрел матчи с участием Шерлока, видя в угловатом жеребенке многообещающий потенциал и остервенелую решительность, но потом, после окончательного разрыва с Холмсом-старшим, постарался вычеркнуть из памяти, что вообще существует футболист с такой фамилией.

Майкрофт аккуратно и умело разделал запеченного карпа и прожевал несколько кусочков. Грег отвлекся на свой стейк. Тишину нельзя было назвать уютной.

Как ваше дело с отравлением? – вернулся Майкрофт на относительно твердую землю. – Шерлок уже пришел к каким-то выводам?

Нет, пока не успел. Джон познакомил его с деталями, но… честно говоря, я очень хочу просто забыть об этом, – Грег отложил приборы и закрыл лицо руками. – Это невыносимо – каждую минуту думать о том, что где-то рядом с тобой человек, который поставил под угрозу здоровье наших парней и репутацию клуба. Это мерзко. Ты даже не представляешь себе, насколько это мерзко.

Ну почему же… Я понимаю тебя лучше, чем ты можешь себе вообразить, – медленно проговорил Майкрофт, тоже забывая о еде. В его словах Грег опять слышал невысказанный подтекст. – Три года назад меня продал один из ближайших людей моего окружения. Продал за деньги – за хорошие, конечно, ничего не скажешь. Я видел мелкие свидетельства предательства на протяжении нескольких месяцев, но сначала не мог понять, к кому они ведут, а потом понял, но не мог поверить в это. Если бы я промедлил чуть дольше, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

Грег смотрел в глаза Майкрофта, отстраненно отмечая тот факт, что за все месяцы их связи Холмс никогда не говорил ему о работе столько, сколько за один этот вечер.

…– Как прошел твой день? – шепчет Грег, оседлав бедра сидящего на диване государственного чиновника, который успел снять только пиджак. Собственно, Лестрейд лишь предположительно может назвать должность своего любовника, но куда важнее сейчас избавить длинную чувствительную шею от тугого галстука. На это Грег и направляет сосредоточенные усилия, продолжая бормотать:

Майкрофт подписывал документы? Майкрофт общался с важными людьми? Майкрофт отдавал суровые приказы? Майкрофт очень-очень занятой человек, – галстук развязан и отброшен в сторону, а Лестрейд наклоняется и приникает жадными поцелуями к тонкой коже под подбородком. – Майкрофт даже мог сегодня встречаться с Королевой, – совсем невнятно и отрывисто заканчивает Грег, чтобы в следующую секунду быть остановленным раздраженным восклицанием Холмса:

Да ради бога, неужели мы не можем обсудить что-то другое? Почему я не могу отдохнуть от работы даже дома?! Грег, меньше всего я желаю, чтобы ты доставал меня с разговорами о Королеве. Разве мы не можем просто молча потрахаться?!

Застывший от гневного окрика как от пощечины Грег молчит, а потом лицо его неприятно искажается:

Кажется, кто-то уже вполне натрахался на работе. Или с работой.

Он уходит в очередной раз, и в очередной раз Майкрофт не останавливает его.

Та ссора стала последней. Еще три месяца Грег мучительно страдал, борясь с ежесекундным желанием услышать любимый голос хотя бы по телефону, но снежный ком проблем и размолвок раздавил его. Убедив себя, что Майкрофт целенаправленно вел к разрыву, по каким-то причинам не бросая его первым, Лестрейд на восемь лет сделал вид, что ему удалось забыть Холмса. Он сменил один малоизвестный клуб на другой, но зато покинул ненавистный Лондон, переехав в Уэльс.

Майкрофт выдержал взгляд Грега почти спокойно, но голос его, когда он заговорил, дрожал:

Грег, послушай… Я давно должен был это сказать. Я пытался много раз, снимал трубку, набирал номер, но… я трус, Грег, самый настоящий трус. Я во всем виноват, – рука Майкрофта слегка продвинулась по столу в сторону сидящего за другим концом Лестрейда, но стол довольно большой и пришлось бы лечь на него, чтобы дотянуться до собеседника.

Грег резко помотал головой:

Прекрати, что ты несешь?

Я пытаюсь извиниться перед тобой, Грег! Я все еще…

Заткнись! – Лестрейд вскочил на ноги так резко, что опрокинул стул. – Заткнись, Майкрофт Холмс, иначе я за себя не ручаюсь.

Майкрофт закусил губу и безмолвно уставился на Грега снизу вверх. Лестрейд наклонился вперед, опираясь ладонями о столешницу, и прошипел:

Ты думаешь, что можно просто возникнуть после восьмилетнего молчания, сказать “прости” своим гаденьким понимающим тоном и ждать, что я отпущу тебе твои грехи? Нет, Майкрофт, этот номер со мной не пройдет. Даже не мечтай, что я позволю тебе сломать мою жизнь еще раз.

Лестрейд направился к двери, но Холмс проворно вскочил со своего места и успел схватить Грега за плечо:

Грег, пожалуйста, дай мне шанс все объяснить. Умоляю. Один шанс.

Голос Майкрофта сорвался на шепот.

Грег бросил взгляд на холеную руку, сжимающую ткань его серого пиджака, а потом поднял глаза, чтобы заглянуть в лицо единственного человека, которого он любил:

Больше не приезжай в Ливерпуль.

И Грег снова ушел.

Как всегда.

В это же самое время, в другом, не менее роскошном ресторане города, Джеймс Мориарти ожесточенно разделывал лобстера. Лобстер был вполне подходящей жертвой, чтоб сорвать на нем свой гнев, хотя, по большому счету, Джим уже вовсе не злился.

Отказ Шерлока ничего не менял. Мориарти редко упускал добычу из своих когтей, и строптивый футболист лишь увеличил свою значимость как трофея.

Профессионально невозмутимая Китти сидела рядом, молча расправляясь с лазаньей. Она никогда не заказывала ничего, что нужно было есть руками, чтоб иметь возможность записать что-то или найти информацию в интернете. Джеймс даже слегка залюбовался.

Иногда он подумывал переспать с ней, но в данном конкретном случае не был уверен, сможет ли секс гарантировать еще большую преданность боссу. Временами Мориарти даже побаивался свою ассистентку, например, когда по первости повышал на нее голос, а она в ответ сверлила его огромными зеленоватыми, прозрачными как яблочные леденцы глазами. В такие моменты она не произносила ни слова, и Джеймс потихоньку успокаивался и даже извинялся. Довольно скоро он вообще перестал кричать на нее. Такой идеальной помощницы у него не было никогда.

Я решил, – наконец заговорил Мориарти, разламывая панцирь. – Ты узнаешь, где живет этот молодой мерзавец, и придумаешь, как его оттуда выкурить. Хоть сожги его дом, мне все равно. Хочу, чтобы он был вынужден попросить меня. Ну, или тебя, что одно и то же, в сущности.

Китти оторвалась от еды.

Параллельно собери досье на него. Стандартное – что любит, с кем спит, грязные секретики.

Я знаю, где он живет, – низким голосом сказала ассистентка.

Джеймсу нравился ее голос – то ли потому, что она крайне экономно им пользовалась, то ли потому, что он всегда обогащался соблазнительной хрипотцой естественного происхождения.

Что? Когда успела, киска? – разнообразные прозвища на кошачью тематику были, по сути, единственной вольностью, которую Мориарти позволял себе. Райли не реагировала на них никак, и за три года Джеймс так и не смог понять, раздражают они ее или нет.

Холмс живет в доме Уотсона. Уотсон привез Холмса на тренировку этим утром.

Что?! – воскликнул Джеймс, сжимая в пальцах клешню лобстера. – С чего бы ему жить в доме самого капитана? Они были знакомы раньше? Встречались в сборной? Может, они любовники? Черт, святоша Уотсон разошелся с женой и тут же притащил в свой дом и в мой клуб молоденького любовника? Вот же двуличная сука!

По имеющимся данным – могли встречаться только на нескольких матчах на домашней арене “Тоттенхэма”. Холмс никогда не вызывался в сборную. Ни разу не играл на “Энфилде”. Долгое знакомство предположить затруднительно.

Таааак, это становится любопытным. Значит, живет со старым добрым Джонни…

Дом поджигать?

Мориарти уставился на Китти с недоумением:

Какой дом?

Вы приказали при необходимости поджечь дом, где живет в настоящее время Холмс.

Ах ты, маленькая хищная тигрица! – с восхищением протянул Джеймс. – Ничего, папочка даст тебе порезвиться, но немного позже. Пока собери мне досье на Уотсона – сама понимаешь, не эту официальную скучную ерунду, а что-то посерьезнее. Капитана придется устранить, и в его собственных интересах не слишком сопротивляться.

Райли кивнула и вернулась к лазанье. Мориарти чувствовал небывалый азарт.

В это же самое время у Джона был самый необычный пикник в его жизни. Пока Уотсон накрывал низкий журнальный стол, Шерлок снял в одной из незадействованных ванных комнат душевую шторку и расстелил на полу огромной гостиной Уотсона. Джон посмотрел на эти приготовления со скепсисом:

Я не против домашнего пикника, но тут везде нормальные пледы есть. Не настолько... целлофановые.

Шерлок, стоя на коленях на полу, фыркнул:

Что за нелепая идея? Здесь я размещу бутылки – так на них не попадет лишний мусор с твоего пола. Да и порошок для снятия отпечатков будет проще убрать.

На моем полу нет мусора, – обиделся Джон за Маргарет, которая в честь нового жильца забила готовой едой две полки холодильника.

Да-да, – рассеянно пробормотал Холмс, аккуратно расстегивая большую спортивную сумку, в которую они сложили все найденные бутылки. Как заправский сыщик, в раздевалке Шерлок обернул руку футболкой, чтоб не оставить на пластике собственных отпечатков, а теперь надел тонкие латексные перчатки. Джон был вынужден признать, что даже такая мелочь кажется ему на удивление захватывающей и очень детективной.

Расставив бутылки в ряд и пересчитав – их оказалось сорок три – Шерлок открыл загадочный металлический чемодан. На его крышке располагались кармашки для инструментов, в частности, целой коллекции пинцетов и фонариков, а основной отсек делился на две половины съемным поперечным "этажом".

От обилия баночек в глазах Джона зарябило:

Только не говори, что ты всем этим умеешь пользоваться!

Шерлок посмотрел на капитана и красноречиво промолчал.

Да не может быть! – в волнении вскочил Уотсон. – Когда же ты в футбол играть успевал?!

Холмс поморщился:

Ты, должно быть, запамятовал – в последние три года у меня было много свободного времени. Я даже пару дел раскрыл – хотя они были совершенно пустяковые.

Джон пытался вспомнить, что ему 33, но безуспешно – хотелось послушать настоящую сыщицкую байку. Он упал на колени напротив Шерлока и взмолился:

Расскажи!

Холмс, кажется, не ожидал такого напора:

Вот наше дело, Джон, самое важное в настоящий момент.

Бутылки стояли в холодильнике три недели. Теперь-то уже никуда не денутся. А я никогда не слышал о расследовании непосредственно от сыщика!

Тебе нравятся детективные истории? – с сомнением уточнил Шерлок.

И детективы! – с готовностью подтвердил Уотсон.

Конечно, бутылки сейчас были самым интересным объектом для исследования, но на лице Джона было такое отчаянное любопытство, что бездушный пластик как-то сам собой отодвинулся на задний план.

После продолжительной паузы Шерлок сдался:

Хорошо, Джон, но только об одном!

Уотсон согласно закивал.

Они пересели на диван, к столу, и Шерлок начал таинственным подвывающим голосом:

Это было тяжелое расследование. Оно потребовало от меня всех моих сил и знаний. Я бегал по крышам, по самым грязным подворотням, меня даже чуть не сбила машина! Подозреваемый был так коварен, так долго водил меня за нос, что я совершенно не ожидал, что он же окажется и жертвой!

Джон ахнул. По-настоящему, завороженно ахнул, и Шерлок испытал укол яростного вожделения. Бутылки явно купировали приступы страсти, не стоило отходить от них далеко.

Так что же случилось, Шерлок? – голос Уотсона вернул детектива на землю.

Холмс произнес еще более загадочно:

Это расследование потомки навсегда запомнят как Дело сбежавшего кота!

Несколько секунд Джон по инерции продолжал смотреть на губы говорившего Холмса, а потом расхохотался:

Вы негодяй, детектив Холмс! Я ждал по меньшей мере леденящих историй про кровавые драмы лондонских закоулков!..

Холмс смотрел на смеющегося капитана и с мучительным наслаждением думал о том, что этот мужчина – вполне возможно, что самый прекрасный на земле, – смеется не над Шерлоком, а над шуткой Шерлока. Желание поцеловать смеющийся рот, исследовать шершавость розового языка и мягкость тонких губ накрыло как тайфун.

Джон... – внезапно севшим голосом позвал Шерлок, – помнишь, о чем мы говорили вчера?

Ммм, – Уотсон постарался успокоиться и напрячь память. – Ну, о многом. О чем ты конкретно?

Ты сказал, что будешь готовить мне чай по вечерам. Предложение в силе?

Конечно, – мягко улыбнулся Джон. – Сейчас?

Да, если можно... Сейчас было бы идеально. Благодарю.

Джон легкой походкой проследовал на кухню, и лишь тогда Холмс осмелился пошевелиться. Если бы Джон остался на диване, скрыть эрекцию не удалось бы даже под свободными спортивными штанами.

Протяжно вздохнув, Шерлок отлучился в ближайшую ванную.

*Турнирная таблица – документ, позволяющий оценить текущее положение участников чемпионата (по выставляемым в таблице результатам туров). Основной показатель, по которому распределяются места, – набранные очки. За победу в матче команда получает три очка, за ничью – одно, за поражение – ноль. В Английской Премьер-лиге команды стремятся если не к чемпионству, то хотя бы к первым четырем местам, так называемой зоне еврокубков – она позволяет в будущем сезоне участвовать в Лиге чемпионов и Лиге Европы.

========== Грубый подкат ==========

Подкат – способ отбора мяча, при котором защищающийся игрок в падении, скользя по траве (подкатываясь), выбивает мяч из-под ног нападающего. Грубый подкат – когда падающий игрок при этом промахивается по мячу и задевает ноги соперника. Грубый подкат может стать причиной серьезных травм, поэтому сурово наказывается, вплоть до удаления.

Шерлок разложил его на кровати как морскую звезду, лицом вниз, и подсунул подушку под пах, чтоб ягодицы приподнялись, а членом было удобнее тереться о нежную ткань. Джона наполняло давно забытое тепло взаимного искреннего желания, оно растекалось по каждому капилляру его уставшего тела, напитывая жизненной силой и чем-то еще, воздушным и легким, чему Джон не подобрал названия. Он плавился от удовольствия под медленными, почти мучительными ласками Шерлока и был уже на грани, когда тот наконец спустился поцелуями к требующей внимания промежности. Одного движения языка по нежной коже за мошонкой хватило, чтобы Джон с прерывистым тихим стоном кончил в подушку.

...И неторопливо выплыл из объятий Морфея.

Подушку, впрочем, он испачкал вполне реально.

Отбросив ее в сторону, Джон перевернулся на спину и задумчиво уставился в потолок. Эротические сны с мужчинами давно не смущали его, потому что мужчин в его жизни всегда было больше, чем женщин. Все эти перенасыщенные гормонами спортивные раздевалки, мужские разговоры, крепкие задницы, крутые плечи, мускулистые ноги, каменные прессы не оставляли шанса сохранить абсолютное равнодушие. До своей женитьбы Джон пару раз даже принял участие в некоторых оральных экспериментах с товарищем по команде, но это было пятнадцать лет назад. Он никогда не изменял Мэри и со спокойной совестью считал себя гетеросексуальным.

Но для Уотсона не было секретом, если некоторые футболисты смотрели на кого-то из одноклубников не только как на боевого соратника. Джон никого не осуждал, только если речь не шла об адюльтере. Лишь однажды ему пришлось вмешаться на правах капитана: тогда связь двух футболистов была нервной, сопровождалась бурными ссорами и страстными примирениями, что в конечном итоге отразилось на игровом взаимодействии. По счастью, оба вскоре перешли в разные клубы.

Поэтому Джон бы покривил душой, сделав вид, что не замечает взглядов Шерлока: такие плотоядные – иногда замаскированные, иногда откровенные – взгляды на капитана “красных” бросали слишком часто. Его регулярно хотели и мужчины, и женщины, что Уотсон легко объяснял своим положением. Он никогда всерьез не задумывался о том, что кто-то может хотеть не капитана “Ливерпуля”, а его, Джона Уотсона, лично. У него была Мэри, и его все устраивало.

А теперь Мэри не было.

Насколько это меняло ситуацию, Джон пока не решил, но испытал прилив благодарности к Шерлоку за своеобразное, хоть и невольное, содействие в сексуальной разрядке.

Накануне вечером новоявленные сыщики чуть не зашли в тупик с проклятыми бутылками.

Шерлок с такой любовью раскладывал приспособления с работы с отпечатками, что Джон заподозрил, что бутылки лишь благовидный предлог для забавы с криминалистическим чемоданом. Вряд ли Холмс, будучи в первую очередь профессиональным футболистом, имел много шансов на полноценное расследование, но абсолютно точно о такой возможности мечтал.

Шерлок с придыханием рассказывал о каждой баночке с порошком (их было несколько видов – для разного типа поверхностей), а Уотсон смотрел на восторженное лицо – такое искреннее, открытое, без суровой вертикальной морщинки между широких бровей – и чувствовал зарождающуюся нежность к этому противоречивому большому ребенку. Быть может, подумал Джон тогда, мы могли бы стать настоящими друзьями, а не вынужденными напарниками по обстоятельствам.

Шерлок, – мягко прервал Уотсон поток дифирамбов тонкой науке криминалистики. – Шерлок, стоп.

Холмс так сильно захлебнулся незаконченным предложением, что его голова дернулась:

Что?!

Шерлок, это все очень интересно – правда, интересно – но что нам делать дальше?

Дальше? – непонимающе моргнул Холмс.

Если мы снимем отпечатки с каждой бутылки, что мы будем делать с ними дальше? Насколько я понимаю, ни один отпечаток ни на одной из этих бутылок ничего не доказывает. Мы не можем взять отпечатки у каждого в клубе и сравнить их, а даже если бы могли – наверняка каждому отпечатку найдется вполне невинное объяснение.

На лице несостоявшегося криминалиста отразилась такая смесь обиды и разочарования, что Джон мгновенно пожалел о своих словах.

Сияющая страсть первооткрывателя потухла в зеленых глазах, а морщинка вернулась на законное место.

Через минуту раздумий Шерлок глухим голосом проговорил:

Ты чертовски прав, Джон. Отпечатки нам не помогут. Пока мы не поймем, можно ли было добавить наркотик в воду, отпечатки бесполезны. Проблема в том, что я не умею этого делать.

Конец фразы Холмс произнес так тихо, что Джону пришлось наклониться вперед и уточнить:

Что, прости?

Я не умею этого делать! Я ни разу не участвовал в настоящем расследовании! Я умею читать людей, вижу детали, умею их сопоставлять, но работа полиции состоит из рутинных процедур примерно на 80%, а этого я никогда не делал.

Джон немного помолчал:

Слушай, ну представь, что бутылки – это люди. Ты же можешь “прочитать” бутылки?

В голове эта фраза звучала явно лучше.

Но Уотсон просто хотел немного отвлечь Шерлока. Быть может, даже заставить его улыбнуться.

И Шерлок улыбнулся – самым краешком рта, но все же – после чего вернулся к гипнотизированию батареи бутылок.

А Джон хотел спать.

После целой ночи изумительного, настоящего сна тело словно снова вошло во вкус и собиралось отоспаться за все недели мучительной бессонницы. Но можно ли бросить Шерлока тут одного?.. Понятно, что ему двадцать пять и он не станет баловаться со спичками, но он расстроен, вдруг он огорчится еще больше? Или попробовать его уговорить тоже пойти спать, завтра все-таки первая трени…

Джон!

Звенящий от напряжения голос вырвал Уотсона из ленивых размышлений.

Ммм?

Джон, ты был прав, я могу читать и по предметам!

Правда? – Джон был почти заинтересован.

Но, видимо, недостаточно, поэтому Шерлок бросил на него полный раздражения взгляд:

Да, Джон, правда. Смотри сюда – что ты видишь?

Джон сосредоточился:

Полагаю, это цифры, Шерлок. Арабские.

И что они означают?

Ээээ… срок годности, очевидно.

Да, Джон, молодец, – чертов Холмс просто сочился снисходительностью. – А вот эти цифры, повыше?

Длинным указательным пальцем Шерлок указывал на ряд крошечных цифр почти под самым горлышком бутылочки.

Это номер партии, Джон. Все бутылки, изготовленные в одной партии, имеют одинаковые цифры. Вода в них наливается, грубо говоря, из одного крана. Но вот у нас две бутылки с другими цифрами, – Шерлок поднял и поднес поближе к глазам пару бутылок, на первый взгляд ничем не отличающиеся от прочих.

Оооо, – вдруг затрепетал он, – Джон, смотри!

Уотсон решил, что он слишком отстал от Шерлока, – он смотрел, но не видел.