Текст книги "Дополнительное время (СИ)"
Автор книги: inatami
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
========== Предисловие от автора (обязательно прочтите) ==========
Так сложилось, что я смотрю футбола больше, чем любая среднестатистическая российская женщина. Я смотрю практически целиком все матчи английской Премьер-лиги, частично испанскую Примеру, итальянскую Серию А и немецкую Бундеслигу. Российский футбол не люблю, но тоже периодически приходится смотреть. Про еврокубки и чемпионаты мира, Европы и каких-нибудь африканских наций я даже и не говорю.
Так что написание футбольной АУ стало почти закономерным следствием. В качестве “домашнего” для наших героев клуба был выбран “Ливерпуль”: я люблю этот клуб и я без ума от капитана “красных” Стивена Джеррарда, который в настоящее время является и капитаном английской сборной, которую я тоже очень люблю. Стиви Джи кажется мне идеальным прототипом футбольного Джона Уотсона.
Предполагая, что текст будут читать и достаточно далекие от футбола люди, я старалась не перегружать текст терминологией: кое-что поясняется сносками (довольно краткими в большинстве случаев), кое-что понятно из контекста, если что-то остается неясным – можете спрашивать меня или гугл. Однако пришлось пойти на некоторые фактологические допущения: например, у футболистов две тренировки в день, утренняя и вечерняя, но я оставила только первую, чтобы было немного свободного времени хоть на что-то (у мальчиков режим и они рано ложатся спать!).
В этой истории игроки “Ливерпуля” взяты как прототипы (только Шерлок сам по себе) и я им всем изменила фамилии; кроме того, чтобы не утяжелять текст огромным количеством новых персонажей, пришлось урезать численность команды до 18 человек, но вы, надеюсь, мне это простите.
“Энфилд” (Anfield) – домашний стадион “Ливерпуля”. Мелвуд – тренировочная база с несколькими полями, корпусами и прочими забавами.
В этом фанфике Джону 33 года, Шерлоку – 25, Грегу – 40, а Майкрофту – 39.
В предупреждениях не зря стоит ООС. Шерлок умен, но он не детектив. Джон храбр, но он не солдат. Мориарти коварен, но он не преступный гений. И Молли… О, Молли!..
Детективная составляющая раскручивается так неторопливо, что некоторое время кажется, что ее там вовсе нет. Это обман зрения.
В общем и целом, это не история про футбол, это история отношений нескольких человек и немного детектива в качестве гарнира. Потому что футбол и детектив – это так по-английски!
========== Разминка ==========
Разминка*
Разминка – вводная часть любой тренировки
Двое мужчин сидят друг напротив друга в приватном кабинете закрытого клуба. Стол между ними сервирован к позднему обеду, приглушенный свет стилизованных под канделябры бра создает интимную атмосферу. Стены здесь готовы услышать любую тайну и гарантировать ее сохранность, но мужчины молчат. Руки одного из них бессознательно разглаживают краешек дорогой льняной салфетки, и это – неподобающая потеря самообладания. Второй опирается подбородком на переплетенные пальцы.
Безмолвная игра взглядов продолжается довольно долго, каждому сложно начать. Сложно из-за прошлого, которое до сих пор не отпустило ни одного из них. Тяжелое, полное недомолвок, обид, невысказанных претензий и горьких сожалений, оно разделяет их сейчас.
Наконец один из них начинает:
Я не думал, что ты согласишься на эту встречу.
Второй слегка кивает:
Я тоже не думал. Я не собирался приходить сюда.
Первый едва заметно вздрагивает от этих слов, но продолжает ровно:
Ты догадываешься, о чем я хочу тебя попросить. Я знаю, что моя просьба практически невыполнима, но все же ты здесь. Почему?
Второй скрывает волнение за глотком воды из высокого стакана, а после произносит:
Так сложились обстоятельства, что на данном отрезке времени ты тоже можешь оказаться мне полезен. Я готов выполнить твою просьбу, но взамен я получаю кое-что от тебя.
Первый слегка приподнимает бровь. Второй спокойно наблюдает за этой демонстрацией; он знает, что так Первый маскирует серьезные размышления. Через некоторое время Первый соглашается:
Все, что бы ты ни попросил – если это в моей компетенции.
В этих словах при желании можно услышать кое-что большее, но беда в том, что Второй не желает этого слышать.
Полагаю, твоей компетенции хватит на мою скромную просьбу, – усмехается он.
Излагай, – Первый оставляет в покое салфетку и начинает наглаживать тяжелый серебряный нож.
Джон Уотсон лежит в своей постели один. Постель огромна, а Джон не очень. Он лежит ровно посередине, сложив руки на груди, уставившись в потолок. Через французское окно, занимающее большую часть стены, в комнату проникает слабый лунный свет, благодаря чему на потолке живут своей тайной жизнью тени шевелящихся в саду деревьев.
Джон Уотсон смотрит на них, но вряд ли видит. Он не может перестать думать о том, во что превратилась его жизнь за последние недели. Он думает об этом так много, что почти не спит ночами. Грег уже заметил, конечно, хотя до сих пор ничего не сказал. Грег твердо верит в капитана Уотсона, он знает, что может на него положиться, поэтому пока ничего не говорит. Но если Джон еще раз придет на тренировку с такими больными глазами, неприятного разговора не избежать.
Но угроза воспитательной беседы с тренером Лестрейдом никак не помогает Уотсону заснуть и выбросить из головы мысли о собственной разрушенной жизни.
Джону тридцать три. Для кого-то это смешная цифра, но для футболиста – предпенсионный порог. К тридцати трем годам положено иметь некоторые достижения.
Джон успешный, талантливый, известный на весь мир, обожаемый болельщиками игрок, так как же вышло, что жена забрала двоих детей и бросила его без предупреждения прямо перед стартом такого важного сезона? Не то чтобы он так сильно любил Мэри, нет. Они были вместе тринадцать лет, вполне достаточно, чтобы страсть утихла. К тому же характер Мэри портился с каждым годом все сильнее, ей всегда было мало того, что у них уже есть. Тринадцать лет назад Джон не мог представить, что она будет так изощренно пилить его за то, чего он добился – или чего добиться еще не сумел. Тогда продление контракта с “Ливерпулем" было успехом, который они бурно отмечали всю ночь напролет. Теперь же Мэри лишь поджимала губы, всем своим видом показывая, что Джон потратил лучшие годы на клуб, находящийся в кризисе.
Но, несмотря на эти сложности, Уотсон не собирался что-то менять. У них были дети, которых Джон обожал. К своим 33 годам он знал, что у него есть тыл – дом, где его ждут. Награда, которую у него уже не отнимут.
Однако Мэри вдребезги разбила то единственное, на чем базировались спокойствие и уверенность непоколебимого Джона Уотсона, капитана “красных”.
Вот почему мужчина с голубыми глазами которую ночь пялится в потолок в спальне роскошного, но съемного дома. Он одинок больше, чем мог себе представить, больше, чем сам готов себе признаться. Он боится заснуть, зная, что утром проснется в этой же огромной кровати совершенно один.
Комната в дешевом отеле плохо освещена, но двоим на постели это вовсе не мешает. Им вряд ли помешает сейчас даже цунами – они просто не услышат его за тяжелым биением сердец, за шумом крови в ушах, за срывающимся дыханием. Горячая кожа, стекающие между лопаток струйки пота, влажные шлепки плоти о плоть, стоны и короткие вскрики сейчас волнуют этих двоих куда больше окружающего мира.
Спинка кровати бьется о стену комнаты в такт движениям любовников. Один из них стоит на коленях, яростно вбиваясь в тугую задницу, разводя ягодицы в стороны, впиваясь пальцами в бледную кожу, оставляя синяки и метки. Его партнер с трудом удерживается вспотевшими руками за гладкую спинку кровати, исступленно подмахивает и жалобно почти скулит, приближаясь к оргазму. Первый нагибается к белоснежной спине, прикусывает кожу между лопаток и обхватывает скользкий член любовника. Через несколько сильных, почти жестоких движений руки, нижний кончает с протяжным криком; он готов рухнуть на влажное белье, но партнер вколачивается в него в последнем предоргазменном рывке, удерживая бедра на весу, расцарапывая беззащитную кожу. Лишь после этого оба падают на развороченную постель, с трудом переводя дыхание, обессиленные и выжатые.
Выскользнув из тела любовника, мужчина отводит со лба пряди мокрых черных волос, раскидывает руки в стороны и невидящим взглядом упирается в потолок. Отличный трах. С ним всегда отличный трах, помогающий выпустить напряжение. Немного отдышавшись, он закуривает сигарету, хотя знает, что партнер ненавидит табачный дым.
Черноволосому все равно.
Он думает о том, насколько секс прекрасная вещь. Это и цель, и способ. Это и награда, и оружие. Удовольствие и наказание. Все дело в акцентах.
Мужчина рядом устало перекатывается на спину и вытирает живот и грудь краем простыни. У него великолепное тело – поджарое, сильное, пропорциональное, ни грамма лишнего жира. Он хорош и знает это, только вот когда оказывается в одной комнате со своим курящим визави, его уверенность испаряется, как летняя утренняя дымка, теряясь в превосходящей властности человека, который ему достает едва ли до подбородка.
Докурив, черноволосый тушит сигарету в стакане с водой, что стоит на тумбочке рядом, и отстраненно напоминает:
Выйдешь не раньше, чем через полчаса после моего ухода.
Затем встает, неторопливо одевается, причесывается перед мутноватым зеркалом на стене и подходит к партнеру, который уже успел натянуть трусы и сидит на краю кровати, упираясь руками в матрас.
Двумя пальцами черноволосый приподнимает подбородок мужчины, который только что развратно стонал под ним, немного наклоняется и проводит языком по горячим влажным губам:
Ты сегодня был очень хорош. Сделай все, как полагается, чтобы я не рассердился.
Дождавшись слабого кивка, черноволосый покидает номер.
Шерлок Холмс в ярости меряет шагами гостиную своей квартиры на Бейкер-стрит. Он ненавидит, когда брат так делает, просто ненавидит. Это и есть повод для его злости. Да-да, именно вмешательство Майкрофта в его жизнь, а вовсе не тот факт, что в глубине души Шерлок позорно благодарен за эту встряску и за это предложение.
С силой застонав в прижатые к лицу ладони, Шерлок с размаху падает на диван, скрещивая бесконечно длинные ноги на подлокотнике.
Хорошо. Хорошо, это может сработать.
Шерлоку двадцать пять, ему надо играть сейчас, больше ждать невозможно. Когда тебе семнадцать и скауты изнывают от восторга, видя, как ты обрабатываешь мяч и обводишь соперника, как ребенка, – тогда ты можешь позволить себе выбирать. Но когда тебе двадцать пять, у тебя контракт с клубом, президент которого тебя ненавидит, потому что ты – совершенно случайно – при его супруге разоблачил многолетнюю интрижку с ассистенткой, у тебя появляются проблемы. Впрочем, президентом проблемы не ограничиваются – Шерлок умудрился нажить врага в лице каждого игрока и сотрудника “Тоттенхэма”. Он был настолько уверен в собственной незаменимости, что испытал настоящий шок, когда его перестали выпускать в основном составе. Все реже он выходит на замену, чувствуя, как скамейка запасных отчетливо приобретает форму его ягодиц. Гордость мешает поговорить с тренером и, возможно, извиниться перед ним за те несколько раз, когда Шерлок назвал его идиотом в присутствии других членов команды.
Контракт составлен так затейливо, что в ближайшие два года Шерлок не может его разорвать по собственной воле, не заплатив гигантских отступных. Даже если он решится на это, у него нет предложений, стоящих внимания: слухи о его неуправляемом норове давно заглушают робкие восхваления его талантов. Холмс не сомневается, что каждый им обиженный приложил руку к этой ситуации.
Поэтому, когда Майкрофт приносит документы на годовую аренду в “Ливерпуле”, Шерлок не в том положении, чтобы отказываться. Скандал брату он закатывает исключительно по привычке. Майкрофт улыбается уголком рта и обещает зайти на следующий день.
Шерлок представляет себе, что будет, если он откажется от этого предложения. Еще один сезон пустого, угнетающего существования – без игры, без футбола, без адреналина от победы над соперником; еще один год иссушающей тоски. Футбол был не способом заработать на жизнь, а единственным приемлемым вариантом жизнедеятельности.
Трофеи не сильно волнуют Шерлока, куда важнее упоительная безнадежность в глазах защитников команды-соперника, восхищение ревущего стадиона, разрывающий легкие восторг после особенно сложного финта. Лишившись всего этого в последние два года, Шерлок медленно погружается в темную, вязкую депрессию, способ выбраться из которой лежит сейчас на низком журнальном столике.
Горестно вздохнув, Шерлок садится, берет подаренную кем-то золотую ручку и ставит изящный росчерк под условиями предварительного контракта.
Комментарий к Разминка http://puhnatsson.tumblr.com/post/69972710058 – Обложка
Обложка от lyapsik: http://lyapsik.tumblr.com/post/75998341692
http://puhnatsson.tumblr.com/post/70477457810 – Шерлок "Тоттенхэм"
http://puhnatsson.tumblr.com/post/70477559332 – Шерлок "Ливерпуль"
========== Тотальный футбол ==========
Тотальный футбол – тактическая схема игры с акцентом на атаку и активным участием в игре футболистов защитной линии.
Не было ни одного шанса, что Грег не заметит синих кругов под глазами своего капитана. Он поджал губы, едва заметно покачал головой, но ничего не сказал. Впрочем, вид у него был слегка рассеянный, так что, предположил Джон, есть проблемы поинтереснее. Ближайшая игра была через четыре дня, в субботу, и Уотсон еще имел возможность выспаться. Однако на тренировке выложиться по полной программе и получить удовольствие от привычной физической нагрузки не удалось.
Лестрейд действительно выглядел странновато. Джон привык видеть тренера собранным, хладнокровным, но дружелюбным. Конечно, время от времени он орал на своих питомцев, ласково обзывая их ленивыми скотинами и толстожопыми балеринами, но это же тренер, ему положено время от времени использовать кнут, а не пряник. Несмотря на то, что Грегори был одним из самых молодых наставников в премьер-лиге – ему только-только исполнилось сорок – его авторитет у игроков держался на высоком уровне. Джон был капитаном “Ливерпуля” уже десять лет, а Грег работал всего второй сезон, но поладили они практически сразу.
После тренировки, на которой, по счастью, никто себе ничего не растянул, не сломал и не ушиб, Лестрейд попросил всех собраться в пресс-зале в главном корпусе.
Конечно, зал использовался не только для встреч с журналистами: здесь игроки обычно смотрели матчи в записи, чтобы разобрать собственные ошибки или изучить тактику соперника. Для этого на стене висел огромный экран.
Грег явно нервничал. Когда все расселись и немного угомонились, Лестрейд оперся на край стола, почесал нос и огорошил без подготовки:
Мы подписали Холмса.
Пару секунд царила звенящая тишина, после чего вдруг Мартин Швенто и Даниэль Тагер разразились совершенно непристойным хохотом, заваливаясь друг на друга и ударяя по подставленным ладоням.
Сидящий за столом помощник главного тренера Майк Стемфорд слегка покраснел, взирая на эту вопиющую несдержанность.
Кажется, такой реакции Грег не ожидал. Он задумчиво разглядывал пару защитников, а потом уточнил:
И нет, это не шутка.
Тагер и Швенто с готовностью закивали, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех. Джон иногда хотел выпороть этих двоих – они вели себя как дети, устраивая розыгрыши в неподходящий момент или отпуская двусмысленные шуточки. Но как капитан Уотсон всегда мог на них положиться на поле.
Джейми Карпентер, старинный друг и верный боевой товарищ, по обыкновению сидевший рядом с Джоном, слегка нагнулся к Уотсону и прошипел:
Наверно, ему кажется, что у нас тут слишком спокойная жизнь началась.
Джон только кивнул, не зная еще, как реагировать на такое заявление тренера. Трансферное окно* закрылось накануне, слухов о том, что в команде грядет пополнение, не было, хотя Уотсону, как капитану, полагалось бы о них знать. Для такого неожиданного шага у Грега должны быть очень веские основания.
Что касается остальных игроков, то большинство из них выглядели удивленными, перешептывались, но никто не возмущался.
Слегка нахмурившись, Лестрейд продолжил:
Арендовали на год. Я надеюсь, что вы с вниманием отнесетесь к нашему новому коллеге, хотя ходят слухи, что у него сложный характер. Холмс прибывает в расположение клуба сегодня, примерно часа через два, пройдет медосмотр, и, если все в порядке, завтра или послезавтра проведем церемонию официального подписания контракта. Возможно, в субботу выпустим его на замену в конце матча, чтобы посмотреть на него в деле. Это всё, все свободны. Джон, ко мне в кабинет.
А вот и разговор, с тоской подумал Джон.
Ты как? – Мартин Шелли хлопнул по плечу своей лапищей, подходя сзади.
Уотсон вяло улыбнулся:
Бывало и получше, но жить можно. Ты отлично отработал сегодня.
Шелли пропустил похвалу мимо ушей и, слегка понизив голос, поинтересовался:
Думаешь, босс с катушек съехал или как? Говорят, этот Холмс – неуправляемый псих вообще.
Обычно так и бывало – если в клубе что-то происходило, английские игроки и те, кто играл за “Ливерпуль” давно, в первую очередь подходили с вопросами к своему капитану. Шелли был младше на десять лет, но он являлся воспитанником клуба, так что Уотсона воспринимал как старшего брата.
Джон сжал челюсти. Гадостей про характер Холмса не слышал только глухой. Но сомневаться в решениях тренера – это была не лучшая идея.
Знаешь, Мартин, начальству всегда виднее. И потом, что мы, брыкливых лошадок не объезжали? – Джон заговорщически подмигнул собеседнику. – Луис вон тоже сначала дикий был, а теперь воспитанный, кусает только чужих!
Оба рассмеялись, и Джон отправился за тренером в его кабинет.
Огромное панорамное окно в кабинете Лестрейда выходило на поле, позволяя наблюдать за тренировкой или игрой. Впрочем, окном этим Грег пользовался редко, предпочитая кричать на футболистов непосредственно на газоне.
Джон удобно устроился в черном кожаном кресле, стоящем перед столом Грега. Хозяин кабинета стоял у окна, спиной к помещению, скрестив руки на груди.
Пауза затягивалась.
Грег, что случилось? – наконец негромко позвал Джон.
Тяжело вздохнув, Грег натянуто улыбнулся. Уотсон не поверил этой улыбке ни на секунду.
Тренер обошел свой внушительных размеров стол и развернул к Джону второе кресло для посетителей. Уотсон с готовностью изменил положение, чтобы быть лицом к лицу с собеседником.
После еще одной паузы Грег глухо спросил:
Так и не спишь?
Джон немного смутился. Он сомневался, что разговор о его бессоннице может быть таким тяжелым для босса. Но вдруг Грег отнесся к проблеме куда серьезнее его самого? Вдруг тренер сейчас попросит его взять отпуск? Честно говоря, команда была не в том положении, чтобы разбрасываться игроками такого уровня (никакого смысла в излишней скромности Джон не видел), даже если игроки эти плохо спят ночами.
Паршиво, – не дождавшись ответа, кивнул Грег сам себе. – Но я пригласил тебя не для этого.
Ага, уже интереснее.
Джон, я всегда могу тебе довериться, мы оба это знаем. Сейчас мне как никогда нужна твоя помощь.
Конечно, Грег, о чем разговор… – начал было Джон, но Лестрейд поднял ладони, прерывая фразу.
Подожди, пока я не озвучил, вдруг это для тебя чересчур. Этот парень, Шерлок Холмс, – он нам нужен, Джон. Ты должен сделать так, чтобы он стал в команде своим как можно быстрее.
Уотсон немного пожевал нижнюю губу. Потом осторожно спросил:
Грег, ты не перегибаешь палку? Совсем слегка, м? Я видел матчи этого стервеца, он был очень хорош, но он не командный игрок. Я вообще не понимаю, как такой эгоистичный индивидуалист попал в футбол, если ему прямая дорога в большой теннис. Если ты решил посмотреть на него поближе и дать шанс, я не буду противиться твоему решению, ты главный, на тебе и ответственность. Но нужен ли он нам настолько сильно, как ты говоришь? Он не Месси и даже, прости господи, не Криштиану.
Вид у Лестрейда был очень несчастный. Он поднялся с кресла, подошел к здоровому деревянному глобусу, в сердцевине которого был спрятан отличный мини-бар, налил себе водки с тоником и сел обратно.
Уотсону происходящее нравилось все меньше. Чтобы Грег позволял себе алкоголь в клубе, тем более в день, когда ожидается прибытие нового игрока… Джон напряженно проговорил:
Босс, у нас проблемы, да? Насколько большие?
Гигантские, Джон, – Лестрейд сделал глоток и поморщился.
Закончил он шепотом:
У нас в клубе крыса.
Это прозвучало настолько мелодраматично, что Джон готов был поклясться – тренер просто выбрал неудачную тему для шутки.
Какая у нас может быть крыса, Грег? Мы же не в полицейском детективе, ради бога!..
Лестрейд устало уперся локтями в расставленные колени, плечи ссутулились, а голова поникла. Он помассировал переносицу:
Считай это интуицией, Джон. И дай мне слово, что все, сказанное здесь сегодня, не пойдет дальше этого кабинета.
Нервозность тренера не могла не передаться игроку. Это был закон сообщающихся сосудов в команде – боевой настрой наставника почти одинаково сильно воспринимали все футболисты, становясь агрессивнее и бодрее; потеря уверенности точно так же влияла на них.
Я никому ничего не расскажу, – с готовностью пообещал Джон. – Грег, что происходит?
Наш провал в первой игре не был нашей ошибкой, Джон. Это была диверсия.
Уотсон забыл, как дышать. Если бы он сейчас стоял, ноги не удержали бы его. Сползая в кресле вниз, Джон понял – у них действительно проблемы.
Первая игра сезона проходила дома, на родном “Энфилде”, с новичками Премьер-лиги – первым поездом из Чемпионшипа прибыл “Кристал Пэлас”. Хорошая, крепкая команда с богатой историей, но даже ее собственные фанаты понимали, что “Ливерпуль” сильнее на голову. Тем кошмарнее оказался результат – “красные” были жестоко растоптаны с немыслимым счетом 0-6. Джон весь матч не понимал, что происходит – все ключевые игроки были на своих позициях, каждый занимался своим делом, но они словно не успевали за движением соперников. Сам Уотсон был не в лучшей своей форме из-за недавней травмы паха, но почувствовав, что на поле происходит что-то неладное, начал буквально выгрызать мяч у противника. Только в одиночку он так ничего и не смог противопоставить команде, которая всерьез почуяла кровь после первых двух элементарных голов. Тогда “орлы”* полетели вперед так, что остановить их смогла бы лишь бетонная стена.
Это был позор. Это было унижение. Это была настоящая катастрофа, которая иногда случается даже с самыми лучшими.
Но узнать, что это – результат чьих-то злого умысла и подлости, было для нервов Джона чудовищным ударом. Он закрыл глаза и подумал о стакане с водкой.
Хочешь выпить? – хрипло усмехнулся Грег.
Да, – Джон знал, что тренер это не одобрит, но врать смысла не было. – Но не буду, разумеется. Как ты это понял?
Слишком часто я вижу вас со стороны. Я знаю, как каждый из вас ведет себя, когда устает или теряет форму. Как Швенто почесывает ухо, когда не выспится, как Джейми закатывает глаза, когда ему тяжело бегать. В этот раз семеро из вас вышли на поле уже настолько уставшими, будто отпахали матч и дополнительное время. Это могло быть, не знаю, магнитной бурей, но я попросил Молли на всякий случай взять анализ крови у этих семерых. Она сказала им, что проверит гемоглобин. В каждом анализе, Джон, слабые следы рогипнола. Семеро важнейших игроков на поле были одурманены наркотой, и сделать это мог только тот, кто всегда находится внутри клуба. В самом нашем сердце, Джон.
Крыса, – прошептал Уотсон, закрывая ладонями лицо.
Лестрейд опрокинул в себя остатки водки и со стуком поставил стакан на стол.
Значит, так, Джон. Пока в курсе только мы трое – я, ты и Молли. Больше никто не должен знать, нам нельзя допустить, чтобы поползли слухи, это будет несмываемым пятном на репутации клуба. Но сегодня надо рассказать подробности Шерлоку, и с этим связана моя к тебе просьба.
Честно говоря, о Холмсе Джон уже давно забыл. По сравнению с шокирующей информацией о предателе в собственных рядах, новость о неожиданной аренде странноватого игрока померкла как пламя свечи в глухой ночи.
При чем тут Холмс?! – Джон не хотел повышать голос, но он был на взводе.
Что ты знаешь о Майкрофте Холмсе? – спросил Грег, словно не заметив вспышки капитана.
Кроме того, что он, очевидно, родственник моего нового ближайшего друга, – ровным счетом ничего!
Не сердись, Джон, ты же понимаешь, крутые времена – крутые меры. Предателем может оказаться любой, а я могу верить только тебе. Мне больше не к кому обратиться с просьбой про Шерлока. Так вот. Майкрофт – его старший брат. Несколько лет назад мы с ним… дружили, если можно так выразиться. С Шерлоком я не был знаком, но Майкрофт иногда рассказывал о нем. Кроме футбольных талантов, младший Холмс обладает неким качеством, которое нам сейчас нужно как воздух: он умеет наблюдать и делать выводы. Он как самый умный следователь Скотланд-Ярда, только с отвратительным характером. Зато работать будет конфиденциально.
Джон уставился на тренера с недоверием:
Грег, прости, ты с ума сошел?! Мы возьмем отпетого скандалиста из клуба-конкурента – даже не купим, а арендуем – и расскажем ему самую отвратительную тайну собственной команды? Только потому, что его братец тебе когда-то что-то наплел о его невероятных талантах? Сколько ты сегодня выпил?
Лестрейд терпеливо вздохнул:
Я догадываюсь, как это выглядит со стороны, Джон, но ты должен довериться мне. У нас нет выбора, я обдумал возможные схемы.
Доверять тренеру Джона учили с самого детства, когда он начал заниматься в футбольной школе клуба. Но план казался ему диким:
Грег, я хочу тебе верить, но все-таки – неужели у нас нет других вариантов?
Ну их или нет – или я их не вижу, – Грег встал и прошелся по кабинету. – Сам посуди – мы должны, соблюдая строжайшую тайну, вычислить предателя в своих рядах, сделать это быстро и желательно бесшумно. Но мы с тобой не полицейские, Джон, хотя я не считаю нас дураками. Кроме того, мы необъективны. Даже я – что уж говорить о тебе! А если предатель, например, Карпентер?
Джон побагровел и начал медленно подниматься на ноги:
Если ты скажешь, что подозреваешь Джейми Карпентера в отравлении команды, я тебе сейчас же врежу, Грегори Лестрейд!
Ну вот, а что я говорил, – горько усмехнулся Грег. – Сядь, Джон, я не подозреваю Джейми, но ведь мы должны подозревать всех, у кого была возможность! Так делает хороший следователь!
Уотсон несколько раз сжал руки в кулаки, но потом все-таки сел обратно в кресло.
Почему ты не подозреваешь меня? – спросил Джон после долгой паузы.
Потому что из меня как раз следователь неважный. Я свихнусь, если не буду доверять хоть кому-то. Так что, сам видишь, нам нужен человек со стороны, который будет максимально объективен.
Но почему же все-таки этот Холмс?
Грегори снова уселся напротив Уотсона:
Майкрофт Холмс – чиновник в правительстве. Ты никогда не услышишь его имя в обычной жизни, но поверь мне – практически ни один вопрос в Королевстве без его ведома не решается. Он педантичен до тошноты и умен, как дьявол. Скромность – это не то слово, которое можно применить к Майкрофту. Поэтому когда он говорит, что единственный человек, который не уступает ему в плане сообразительности, это его младший брат, – я ему верю. И, пожалуй, довольно удачно для нас, что Майкрофт именно сейчас потерял терпение, наблюдая за страданиями Шерлока. Тот в депрессии, потому что ему не дают игрового времени. Президент “шпор”* не отпускает его из чувства мести, был там какой-то грязный скандал. Майкрофт попросил меня об одолжении: если я соглашусь взять Шерлока хотя бы на год и иногда давать ему играть, он надавит на нужных людей, чтобы аренду согласовали. В июле я бы отправил Майкрофта с этим предложением в задницу. Но после первого матча, как ты понимаешь, я увидел в этом наш шанс.
Джон угрюмо сверлил взглядом пол. Понятно, почему тренер выглядел так странно. Если бы Джону почти три недели пришлось жить с такой гадкой тайной, он бы даже есть перестал. Внезапно собственные проблемы показались далекими и незначительными: клуб тоже был его семьей, причем задолго до появления в жизни Мэри. После завершения карьеры футболиста Джон мог до заката дней своих работать в "Ливерпуле" на тренерских позициях. Как ни крути, клуб – его судьба. Если придется найти общий язык с заносчивым засранцем ради выявления предателя – Уотсон сделает это.
Ладно, Грег, я с тобой до конца. Мы или вместе найдем сволочь, или вместе будем расхлебывать последствия скандала. Но если этот Холмс подведет нас, я сверну ему шею, так и знай.
Лестрейд наклонился вперед, двумя руками обхватил ладонь Джона и энергично встряхнул:
Спасибо, капитан. Я в тебе не сомневался.
Так, я все-таки выпью что-нибудь безалкогольное. Тоник есть?
Грег снова встал, приготовил стакан для Джона и уселся назад в кресло:
Шерлок скоро будет здесь. Тебе от него лучше не отходить ни на шаг, потому что большую часть времени он будет задавать неудобные вопросы и, опасаюсь, чаще всего вместо ответа будет получать по ушам. Если с ним будешь ты – подозрений не возникнет: легенда клуба имеет право на маленькие причуды. Тем более – прости меня – все в курсе твоей личной ситуации и с пониманием отнесутся к попытке переключиться на что-то, даже если в качестве развлечения ты пытаешься лично адаптировать новичка.
Джон отсалютовал бокалом и саркастически заметил:
Мэри выбрала отличный момент, чтобы меня бросить. Благодаря этому у меня есть прикрытие для таинственного расследования с чужаком, для которого я стану старшим товарищем и добрым другом. Хей, в моем новом доме три гостевые спальни, может, старине Шерлоку и на гостиницу не тратиться!
Грег густо покраснел.
Джон подавился тоником.
Да ты, должно быть, шутишь?! – изумленно закашлялся Уотсон.
Джон, я не знал, как тебя об этом попросить, но раз ты сам предложил...
Ничего я не предлагал!!! – завопил капитан, вскакивая и опрокидывая на штанину остатки напитка.
Джон, подумай, это было бы идеально. Вам надо работать максимально слаженно, необходимо добиться взаимного доверия и уважения, вам нужно сделать все быстро. Если он немного поживет у тебя, вам будет гораздо проще, а у СМИ появится новый повод написать о твоем благородстве – великий капитан, на фоне личной драмы не пожалел гостевой спальни для новичка со сложным характером.
К черту мое благородство! – прорычал Джон, пытаясь бумажным полотенцем промокнуть пятно на светлых спортивных штанах.
Джон, я не настаиваю. Но подумай об этом, а? Просто подумай, хорошо?
Уотсон выпрямился. Если бы взгляд убивал... ну, ничего бы не случилось, потому что Джон не хотел бы прибить Грега, вовсе нет. Разве что самую малость.
