Текст книги "Провалы (СИ)"

Автор книги: Ifodifo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Ты же понимаешь, что Джон после всего может тебя не простить? – Майкрофт все еще не теряет надежды разубедить брата.

– Для меня важнее всего его безопасность, – упрямо повторяет Шерлок, – даже если он отвернется от меня. В конце концов, если он будет жив, мы решим эту проблему так или иначе.

– Ладно, брат, – вздыхает на сей раз Майкрофт, – это твой выбор, тебе решать. Главное, не пожалей потом.

– Ты же за ним присмотришь? – Шерлок испытующе смотрит на брата.

– Конечно, можешь на меня рассчитывать, мне не привыкать, – Майкрофт ухмыляется.

– Только не как в прошлый раз! – огрызается Шерлок и вновь возвращается к нарисованной схеме .

Два года – большой срок для того, чтобы расквитаться с врагами, но маленький, чтобы забыть человека, которого и забывать-то не хочешь. Шерлок не хочет забывать Джона, он не может его забыть. Джон снится ему каждую ночь. Джон живет в Чертогах, напоминая о себе запахом антисептика, мяты и черного чая. Шерлок видит Джона в оптическом прицеле врагов, и потому убивает их без сожаления. Джон в дожде и тумане, говорящем о Лондоне, Джон в жаре и зное Афганистана, Джон в пустыне Австралии и умиротворении Шотландии. Джон везде, где есть Шерлок. Два года – ничего не меняют. Шерлоку все так же хочется видеть его, слышать и осязать. Постоянно. Джон – болезнь Шерлока, от которой не хочется исцеляться. С ней хочется жить и умереть. Умереть как можно позже, чтобы иметь возможность насладиться близостью. Два года – большой срок, чтобы соскучиться до дрожи в пальцах и слабости в ногах. Шерлоку Холмсу очень нужен его Джон Ватсон. Прямо здесь и сейчас. Шерлок вздыхает, распечатывая очередное послание от брата, его еженедельный фотоотчет о жизни Джона. На сей раз Джон выглядит чуть лучше. В его осанке и всем облике появляется если не уверенность, то хотя бы спокойствие, словно он пришел внутренне к какому-то решению. И это беспокоит Шерлока – он совсем не хочет, чтобы Джон смирился с его гибелью. Это эгоистично, да, но Шерлок и не отрицает, что эгоист. Джон – его, и точка. На одной из фотографий Шерлок с ужасом видит девушку. Она идет с Джоном рядом, держит его под руку и что-то доверчиво шепчет на ухо. Шерлок мгновенно теряет присутствие духа. До этого Джон, кажется, держался довольно стойко, даже не заглядываясь на противоположный пол, и тут такое безобразие. Возможно, Майкрофт щадил его чувства и не присылал других фото? Такое может быть. Тогда для чего он сейчас сыпет соль на рану? Брат никогда не делает ничего просто так. Шерлок продолжает всматриваться в фото, пытаясь прочитать по лицу Джона, какие мысли и чувства обуревают его. Бесполезно. Чтобы читать Джона, нужно находиться рядом с ним: слышать дыхание, пульс, касаться едва заметно кожи, контролировать потоотделение, трепет ресниц, взгляды, жесты, слова… Господи, чтобы хоть что-то понять в Джоне, нужно быть с Джоном. На расстоянии такие вещи не срабатывают. За мучительными и ревнивыми мыслями Шерлок не сразу замечает приписку брата к письму: «Может быть, пора подумать о возвращении домой? Твой доктор начинает засматриваться на витрины с ювелирными украшениями. Ты же не хочешь, чтобы случилось то, что потом будет не изменить? Поторопись, чтобы не опоздать». Шерлок в ярости. Почему Майкрофт только сейчас сообщает, что судьба брата висит на волоске? Если Джон подумывает о женитьбе, это значит, что Шерлок может его окончательно потерять. Со сверхпорядочностью Джона легко понять, что предавать жену он не будет, а если еще и дети пойдут, то Джона Шерлок потеряет навсегда. Перед глазами Шерлока проплывают кошмарные картины гипотетической свадьбы Джона, где он, Шерлок, выступает в роли шафера. Какое унижение! И он ведь будет шафером, если Джон попросит, он и ребенка его покрестит, и даже посидеть согласится, пока родители будут целоваться в кино. Господи, Шерлок не хочет себе и Джону такой участи. Шерлок хочет своего Джона в свое же полное владение, на Бейкер-стрит, на любимый продавленный диван с желтым плюшем, к камину и черепу. Шерлок хочет домой, к Джону. Привычным жестом Шерлок сжимает в кулаке пулю и начинает лихорадочно искать выход из этой бесконечной череды неудач.

По большому счету, Шерлок почти закончил с зачисткой банды Мориарти. Сейчас он занят Себастьяном Мораном, правой рукой дорогого Джима, опасным и непредсказуемым типом. Их противостояние затягивается, и это крайне выводит Шерлока из себя. Но теперь, когда Джон в одном шаге от свадьбы, у Шерлока открывается второе дыхание. Он должен во что бы то ни стало разобраться с Мораном как можно скорее, а это значит, что Моран – потенциальный труп.

Через три дня в утренней газете Шерлок читает некролог, посвященный безвременно ушедшему в расцвете лет полковнику Себастьяну Морану, погибшему в результате несчастного случая. С удовлетворением скомкав газету, Шерлок допивает кофе и заказывает билет до Лондона. Он надеется, что еще не поздно, что он успеет все исправить, что он не потеряет Джона.

В аэропорту Хитроу Шерлока встречает Майкрофт. Первым делом Шерлок интересуется:

– Я не опоздал?

Брат с сочувствием глядит на него, прежде чем ответить:

– Пока еще нет, – Шерлок выдыхает с облегчением. – Но он уже купил кольцо, – Шерлок бледнеет, – и прямо сейчас направляется в ресторан, чтобы сделать предложение.

Шерлок в ярости. Он молчит все время, что они идут до стоянки, где осталась машина Майкрофта, а когда забираются внутрь, решительно объявляет:

– Вези меня в ресторан. Я должен успеть.

– Господи, Шерлок, – возмущается Майкрофт, – ты не можешь заявиться туда в таком виде. Хотя бы отдохни, выспись и на свежую голову…

– Ты что, не понимаешь? – Шерлок зло смотрит на брата. – Он же порядочный, если сделает предложение, слова назад уже не заберет. Я не хочу быть шафером на его свадьбе, – давешний кошмар воскресает в памяти чересчур реально. – Я должен остановить этот фарс любым способом. Хоть ресторан взорвать, если понадобится.

Майкрофт лишь пожимает плечами и называет водителю адрес, понимая, что спорить с Шерлоком, когда он в таком безумном состоянии, бесполезно.

Джона Шерлок замечает почти мгновенно. И боже, как он изменился – похудел, поседел, появились горестные морщинки. Как же его не хватало и не хватает до сих пор, пока нет возможности дотронуться, вдохнуть запах, просто встать рядом и окунуться в ауру Джона, солнечную, теплую, самую лучшую. Шерлок на миг замирает, сомневаясь, как поступить, что сказать, как обратить на себя внимание. Девица еще не пришла, и Джон занят тем, что рассматривает купленное кольцо, выглядя при этом немного глупо и недоумевающе. Что же ты делаешь, Джон? Ведь ты ее не любишь! Шерлок решает, что драматизм момента нужно как-то скрасить шуткой, чтобы помочь Джону преодолеть это тягостное для обоих, безусловно, для обоих, объяснение. Идея появляется мгновенно, и вот уже Шерлок добывает себе карту вин, бабочку как у официанта и подводочный карандаш, которым рисует маленькие усики. Это все розыгрыш, фокус, как он и говорил в своем предсмертном телефонном монологе – Джон должен оценить красоту игры. Вот только уверенности настоящей нет, ведь Шерлок слишком плохо разбирается во всем том, что касается сферы эмоций и отношений. Но отступать поздно, и Шерлок с трепетом подходит к Джону, подсовывая тому под нос карту вин. Он что-то тараторит, картавя и изображая французский прононс, но Джон даже не смотрит на него, отягощенный предстоящим событием, и это почти выводит Шерлока из себя. Вскоре появляется его избранница, и Шерлок чувствует к ней ненависть всеми фибрами своей ревнивой и собственнической души. Кроме того, он узнает в ней девицу, которая несколько лет назад уже пыталась увести Джона у Шерлока. Тогда Джон выбросил ее номер телефона, а сегодня вот кольцо дарить собрался. А Джон все еще не узнает его. Шерлок не выходит из роли, доигрывая до конца. Он добывает шампанское и подсовывает его Джону под нос, предлагая убедиться в качестве марки, на что Джон реагирует предсказуемо раздраженно – наконец, поднимает глаза, чтобы в свойственной ему деликатной манере как-то осадить зарвавшегося официанта. Они встречаются взглядами, и Шерлок готов полжизни отдать за то, чтобы увидеть в его глазах радость и прощение, но вместо этого видит изумление, неверие, какое-то легкое безумие, после чего они закрываются, и Джон мягко оседает в кресле, теряя сознание. Такой поворот для Шерлока становится неожиданным. Девица начинает верещать, ничего не понимая, когда Шерлок одним только яростным взглядом затыкает ей рот и поднимает Джона на руки, чтобы перенести на горизонтальную поверхность, вроде диванчика, который он видел в фойе ресторана. Рядом суетится администратор, протягивает нашатырь, предлагая вызвать скорую, девица пристает с дурацкими вопросами, а Джон все не приходит в себя. Шерлок укладывает Джона на диван и берет его за руку, совершенно игнорируя аналогичные поползновения девицы. В сердце Шерлока заползает иррациональный страх того, что Джон может совсем не очнуться. Глупость, конечно, но когда Джон судорожно вздыхает и слабо шевелится, Шерлок выдыхает с облегчением и сжимает его руку. Именно в этот момент девица решает, что пора напомнить о себе и идет в наступление:

– Джон, что с тобой? – это окончательно выводит Шерлока из себя.

– Что ты к нему прилипла? – шипит он, чтобы не потревожить покой Джона. – Ему нужен кислород, а тут твои духи – отойди подальше и не мешай, – и тут же переключается на своего Джона, который наконец-то, о чудо, открывает глаза и просто смотрит на Шерлока, робко улыбаясь.

– Шерлок! – он рад, правда рад, хотя Шерлок ждал, что Джон закатит ему скандал или, того хуже, начнет игнорировать.

Шерлок решает действовать, пока не поздно, так сказать закрепить позиции, и потому почти скороговоркой произносит, одновременно притягивая Джона к себе:

– Я жив, Джон, вот, убедись, – он сжимает его руку. – Правда, живой. Все расскажу дома. Собирайся, мы уходим, – и торопясь отделаться от назойливой джоновой поклонницы выплевывает презрительно: – Мадам, приятно было познакомиться, больше нас не беспокойте!

Но Джон не торопится уходить, он все еще сидит, неверяще глядя на Шерлока, и улыбается радостно:

– Ты живой! – а затем его глаза затапливает обида: – Ты жив! – и дальше выдает гневные обличения в стиле «как ты мог со мной так поступить» – мелодрама, скука.

Шерлок понимает, что победа в их маленьком поединке с девицей откладывается. А та внезапно оживает и дарит Шерлоку взгляд, полный ненависти и торжества – она, наконец, поняла, с кем имеет дело. Дальше все происходит технически красиво и умно. Разыграв карту обиды Джона, надавив на слабые места и ткнув носом в очевидные просчеты Шерлока, она ловко выцарапывает Джона из крепкой хватки Шерлока и просто уводит. А Шерлок смотрит им вслед, понимая, что этот раунд проигран.

Мысль о проигрыше выводит Шерлока из тактического ступора, и, более не рассуждая, он в два шага догоняет их, пока они еще не вышли на улицу. Шерлок искренне считает, что они просто не поговорили нормально. Стоит сказать правильные слова, и Джон все поймет, простит, бросит свою Мэри (ее зовут Мэри, какая банальность), и вернется с Шерлоком на Бейкер-стрит. Вот только разговора не получается. Вместо него они, как два пятиклассника, обзывают друг друга и бросают в лицо наиглупейшие обвинения. Шерлоку стоит остановиться, ведь Джон еще слаб после обморока, но в запальчивости Шерлок этого просто не замечает и, в ответ на провокацию Джона, толкает его. Джон оступается, взмахивает руками и падает, мягко прикладываясь затылком о красную ковровую дорожку – удачное снайперское попадание – пол в фойе кафельный. Шерлок пугается, отталкивает Мэри и падает рядом с Джоном. Первым делом он проверяет реакцию зрачков, осторожно ощупывает затылок, стараясь не потревожить Джона. Убедившись, что ничего страшного не произошло, даже шишки нет, Шерлок поудобнее располагает голову Джона у себя на коленях и начинает массировать виски, осторожно перебирая короткие пряди волос. Он не может видеть Джона в таком беспомощном состоянии. Это противоестественно, неправильно. Это пугает, наконец. Джон все не приходит и не приходит в себя. Мэри что-то бормочет в телефон, одаривая Шерлока злобными взглядами, администратор опять оживилась в своей деятельности. А Шерлоку хочется закричать и разогнать этот сонм идиотов, чтобы его и Джона наконец-то оставили одних. Джон приходит в себя с криком ужаса и именем Шерлока на устах, который вырывается из него, словно воздух из сдувшегося шарика, и Шерлок с облегчением выдыхает – очнулся. Отдергивая руки, он что-то несет про шишку на затылке, которой нет, просит прощения и ощущает себя безумцем. Самое смешное, что Джон также похож на душевнобольного, по крайней мере, его улыбка далека от нормы. Так они и улыбаются друг другу, словно два соседа по палате в сумасшедшем доме, счастливые каждый в своем бреду. Наконец Джон произносит тихо:

– Я рад, что ты жив, Шерлок, я рад, так рад! Но ты скотина, Шерлок, какая же ты скотина! – раз Джон ругается, значит все в порядке.

Шерлок кивает, не собираясь оправдываться, сейчас его волнует другое.

– Ты звал меня, – напоминает Шерлок, внимательно вглядываясь в лицо Джона. – Ты что-то видел? – он не может не спросить, почему Джон кричал и почему произнес его имя, выплывая с той стороны. Именно так вел себя Джон, когда ему снились кошмары раньше, после Афганистана. Неужели падение или стресс, связанный с внезапным воскрешением Шерлока, спровоцировал новую волну кошмаров?

На самом деле, Шерлок именно этого и боится, что с его появлением кошмары Джона не то что не прекратятся, а усилятся, и сейчас он видит наглядное тому подтверждение. Он не может не спросить о природе кошмара, в свое время они с трудом справились с кошмарами Джона после Афганистана (пусть психотерапевт съест свой диплом, потому что не она, а Шерлок избавил Джона от них), и Джон подтверждает – кошмар тот же, вот только финал немного другой. И здесь Шерлок настораживается. Про кошмар со своим трупом после падения с крыши Бартса Шерлок наслышан – Майкрофт, как и обещал, за Джоном приглядывал весьма ответственно и сведения о разговорах с психотерапевтом, которого Джон посещал короткое время, получал регулярно. Но Джон никогда не характеризовал этот кошмар как мерзкий, он не выглядел так… напугано. Шерлок лихорадочно соображает, почему его пугают слова Джона, голова работает, словно вычислительная машина, прогоняя за секунду несколько файлов с информацией. Джон постепенно приходит в себя, а Шерлок все еще анализирует произошедшее. Джон отстраняется, не совсем и не далеко, но дает понять, что прежней близости между ними пока еще нет, и Шерлок принимает это. Тут появляется вездесущая Мэри со своим такси и прибирает несопротивляющегося Джона к рукам. В другое время Шерлок попытался бы еще раз остановить их, но сейчас его посещает страшная догадка, от которой холодеют руки. Потому что он вдруг понимает, что за финал мог появиться в том самом жутком антураже, напугавшем Джона. В свое время Джон связывал свои блуждания по коридору с поисками Эндрю, затем со смертью Шерлока, но никогда истинная причина в его снах еще не всплывала. Амнезия хранила гордое молчание все эти три года, так почему же она решила напомнить о себе сейчас? Шерлок более чем уверен, что именно Джон видел, когда стукнулся затылком о ковровую дорожку – он наконец-то начал вспоминать. Вот только Шерлок не знает, радоваться или огорчаться, желать или не желать возвращения памяти Джона. Все так запуталось между ними. Вспоминая свои давние консультации со специалистами по амнезии, которых нашел для него Майкрофт, Шерлок понимает, что, возможно, процесс запущен и теперь память возможно будет возвращаться лавинообразно. Ему хочется быть в это время рядом с Джоном, чтобы помочь, объяснить, провести через все, но хочет ли этого Джон? Шерлок не знает, что делать, он выбит из колеи, его план дал трещину и теперь нужен новый план.

Возвращение на Бейкер-стрит происходит тихо и незаметно. Пока Шерлок предотвращал необратимые последствия джоновых поступков, Майкрофт навестил миссис Хадсон и по возможности смягчил главное событие года – возвращение Шерлока. Конечно, миссис Хадсон рада, она беспрестанно плачет и целует «своего мальчика», и все норовит всучить ему тарелку с печеньем, но Шерлок довольно невежливо выпроваживает ее к себе. Ему нужно подумать, решить, что делать с Джоном, как себя вести, попытаться просчитать возможные варианты событий и оценить степень их воздействия на отношения между ними. Сосредоточиться получается не очень, и Шерлок берет скрипку, по которой, как выясняется, очень соскучился. Игра помогает справиться с нервами, умерить злость и страх потерять Джона, выстраивает в логическую цепочку исходные данные. Шерлок, в общем, успокаивается, понимая, что пока ничего плохого не случилось. Его гипотеза про всплывающие из прошлого забытые воспоминания еще не получила однозначное подтверждение и вполне может быть ошибочной. Шерлок бросает взгляд на часы – глубокая ночь. Скоро должен прийти Джон, если, конечно, Мэри не сыграет грязно и не попытается удержать его любой ценой. Но это же Джон, его Джон, который не устоит, вернется к ним, на Бейкер-стрит хотя бы только для того, чтобы убедиться в реальности того, что сегодня произошло. И Шерлок ждет его, продолжая водить смычком по струнам. Он слышит его приближение почти с того момента, как Джон открывает своим ключом дверь. Шерлок поворачивается лицом ко входу и ждет Джона, чтобы эффектно закончить мелодию, когда он войдет.

Глаза Джона затоплены черным, а еще беспокойством, страхом и любовью – сумасшедший чувственный коктейль. Он замирает на пороге, а затем делает шаг навстречу. Шерлок больше не может терпеть. Скрипка красиво летит в сторону, и вот они уже сталкиваются посреди гостиной, вминаясь друг в друга, крепко вцепившись пальцами в мышцы, спрятанные под одеждой, чтобы до конца убедиться, что оба живы. Шерлок готов так стоять вечность, но первым в себя приходит Джон. Отстраняется от Шерлока и толкает в кресло, словно приглашает к диалогу, и сам садится в другое. Так они и сидят, таращась друг на друга, два идиота, с ума сходящие от любви, ну, по крайней мере, Шерлок на это надеется. Наконец Джон шевелится, словно выходя из транса, и требует правды. Шерлок кивает, но для начала – чай. Джон по привычке идет его заваривать, а Шерлок, словно на веревочке к нему привязанный, топает следом. Как же, оказывается, легко вернуться к старым привычкам. Когда чай готов и разлит по кружкам, они возвращаются к креслам и камину, и Шерлок, наконец, рассказывает о том, что случилось два года назад. Джон слушает, не перебивая, только бледнеет, спрятавшись за кружкой чая, и едва слышно переводит дыхание в особо драматических моментах. Плохое случается, когда речь заходит о Молли, и вот тогда взгляд Джона стекленеет, а на лице проступает такая неподдельная боль, что Шерлоку становится страшно, и он кричит и зовет Джона по имени, пока тот, наконец, не приходит в себя. И тогда Шерлок начинает объяснять свои мотивы, изо всех сил желая, чтобы Джон понял. Но Джон не хочет понимать, его душит обида, что не он, а Молли заслужила доверие, и с этим Шерлок ничего не может поделать, понимая, что опять теряет его. Но Джон и вправду удивительный человек. Именно он сам справляется со своей обидой и злостью, именно он останавливает свой гнев, направленный на Шерлока, и сбегает на кухню за чаем, чтобы привести в порядок мысли и утихомирить эмоции. Шерлок честно дает ему возможность побыть одному до тех самых пор, пока не понимает, что там, где только что Джон гремел чашкой, теперь тишина, а до этого был звук, похожий на падение тела. Шерлок врывается на кухню и видит Джона на полу без сознания. Опять. И это уже точно не случайность. Если это не травма, полученная при падении в фойе, а Шерлок в этом почти уверен, значит, процесс пошел, сопровождаемый такими вот приступами выпадения из реальности. Трясущимися от страха руками Шерлок укладывает голову Джона себе на колени, мягко массируя его виски, перебирая короткие пряди волос, уговаривая себя не психовать.

Джон приходит в себя, когда Шерлок зовет его, требуя открыть глаза, и Шерлока, кажется, отпускает. Что бы это ни было, они со всем разберутся. Шерлок наводящими вопросами вытягивает из Джона правду, утверждаясь в мысли, что воспоминания начинают возвращаться. Вот это, похоже, связано с их сексуальными упражнениями на столе, иначе с чего бы Джону так краснеть. Но стоит кое-что проверить. И Шерлок задает свой вопрос про ранение, предварительно убедившись, что в этом самом видении Джон раздет. Как и ожидалось, раны на своем плече Джон не видит, а значит, время действия – явно до армии. Шерлок крутит в голове вопрос о том, почему Джон видит их как бы со стороны, а не как участник действия, но затем решает оставить без ответа – мало ли какие еще выверты подбросит подсознание и память, со всем разбираться – времени не хватит, а на текущий момент у него есть проблемы посерьезнее. Шерлок видит, что Джон собирается уходить и пытается его оставить, хоть и понимает, что попытка явно провальная. Джон качает головой и все же уходит, на прощание заверив, что они с Шерлоком по-прежнему друзья, и он обязательно вернется. Вот только когда? Шерлок не хочет поседеть, ожидая Джона, он хочет стареть рядом с ним. Джон просит Шерлока позвать его на расследование, и это то, о чем просить Шерлока не нужно, это само собой разумеющаяся вещь. Джон уходит, и Шерлок опять остается один. Но теперь у него есть надежда и кое-какой план. Все еще может наладиться.

На пресс-конференции настаивает Майкрофт. Шерлок давно уже не дорожит чьим-либо мнением, кроме мнения Джона, и потому относится к идее с прохладцей. Однако рядом с его именем фигурирует имя Джона, и, следовательно, восстанавливая свою репутацию, он восстанавливает репутацию Джона. Это говорит Майкрофт, и Шерлок соглашается. Ради Джона. На пресс-конференции он впервые после прыжка встречает Лестрейда. Тот жмет ему руку с каким-то испугом, словно боится, что Шерлок сейчас в воздухе растворится. Растворяться Шерлок и не думает. Он с некоторым сочувствием размышляет о выдержке собственного брата, так и не посвятившего в вопрос его, Шерлока, выживания своего инспектора. Удивительная способность разграничивать личное и общественное, впрочем, сам Шерлок со своим доктором поступил аналогично. Гордиться нечем. Проигнорировав Салли Донован, непривычно смирную и слегка виноватую, Шерлок садится рядом с Лестрейдом и терпеливо ждет начала конференции. Журналисты уже собрались и теперь жаждут сенсации. Сенсацию озвучивает Лестрейд, одновременно с текстом опровержения обвинений, выдвинутых против Шерлока. Затем Салли Донован зачитывает результаты по делу Мориарти, а в конце уже сам Шерлок отвечает на несколько вопросов. После конференции Лестрейд подходит к Шерлоку и предлагает зайти в паб. Странно, что он предлагает именно это, по пабам с Лестрейдом Шерлок никогда не ходил. Еще более странно то, что Шерлок соглашается, и вот они уже вдвоем сидят за столиком в одном из неприметных, но чистеньких пабов недалеко от Скотланд-Ярда. Молчание тягостно для обоих и даже ирландский эль не помогает его разрушить. Только после второй кружки Лестрейд вздыхает и, отводя взгляд, тихо спрашивает:

– Джон в курсе, что ты жив? – Шерлок кивает, не собираясь говорить о личном, и тогда Лестрейд произносит то, ради чего, собственно и позвал его: – Ему было чертовски плохо без тебя. Я боялся, что он просто застрелится однажды, но он держался. Со мной перестал разговаривать. Я не виню, все понимаю, – Лестрейд утыкается взглядом в кружку. – Он вел себя, как вдовец. Хотя я знаю, что вы всего лишь друзья. Ты не… – он спотыкается, – не обижай его, Шерлок.

Шерлок некоторое время просто изумленно таращится на Лестрейда, а затем начинает хохотать. Хохотать до града слез по худым щекам, до икоты и нехватки воздуха. Лестрейд не смеется, он смотрит настороженно и даже враждебно, готовый, похоже, защищать честь Джона до конца. Шерлок наконец-то успокаивается и вытирает ладонью мокрые щеки.

– Боже, Лестрейд, ты все-таки непроходимый тупица, – Шерлок не может удержаться от нервного смешка. – Ведь практически все происходило у тебя перед глазами. Неужели ты так и не смог сложить два и два? Воистину, в Скотланд-Ярде работают одни идиоты, – Лестрейд смотрит непонимающе, обижено, и Шерлок все же поясняет ему, снисходительно, как ребенку. – Я люблю Джона. Любил еще до нашей с ним встречи у Молли. Причем взаимно. И если б не его дурацкая амнезия, Джон бы это помнил.

Лестрейд долго таращится на Шерлока, прикидывая, вероятно, уж не разыгрывают ли его:

– У Джона амнезия?

Шерлок лишь качает головой:

– Ты даже не удосужился поинтересоваться его досье, – усмехается он. – Спросил бы у Майкрофта и не сидел бы сейчас здесь, как идиот.

– У Майкрофта спросишь, – расстроенно тянет Лестрейд. – А что за амнезия?

– Результат контузии, – отвечает Шерлок, – утеряно несколько лет жизни, в том числе и то время, что он был в армии.

– И он тебя не помнит? – на всякий случай уточняет Лестрейд.

– Он меня не помнит, – подтверждает Шерлок.

– Тогда почему он ТАК себя вел после твоей смерти? – Лестрейд никак не может понять, а у Шерлока на это нет других ответов, кроме одного – он сам бы, вероятно, вел себя также, если б не последовал за Джоном.

Они заказывают еще эля и молчат продолжительное время.

– Я надеюсь на твою сдержанность, – напоминает Шерлок.

– Конечно-конечно, – кивает Лестрейд, – я могила. Но не могли бы вы с Джоном уже как-то между собой договориться? На вас же смотреть больно…

Шерлок соглашается, вот только вся проблема в Джоне, который, похоже, начал что-то подозревать. Лестрейд трясет головой, теряя нить рассуждений Шерлока, и заказывает еще эля. К вечеру они едва держатся на ногах и совершенно не помнят с какого перепугу вообще зашли в паб. Сгрузив инспектора в кэб, Шерлок едет на Бейкер-стрит и уже почти пишет СМС Джону, когда вспоминает, что его там нет. Осознание этого болью отдается в районе груди, там, где сердце.

Утро встречает Шерлока головной болью, сухостью во рту и Майкрофтом, который с легкой укоризной и в меру дозированным сочувствием в глазах подает ему стакан воды с растворяющейся в нем таблеткой аспирина. Шерлок выпивает жадно, с благодарностью, и только потом интересуется целью визита.

– Прекрати спаивать мне инспектора, – ворчит Майкрофт, – он пришел вчера никакой.

– Я тоже пришел вчера никакой, – вздыхает Шерлок, – только вот он пришел к тебе, а я на Бейкер-стрит без Джона. Улавливаешь разницу?

Майкрофт некоторое время сочувственно молчит, а затем интересуется состоянием Джона.

– Лестрейд тебя не просветил? – подозрительно щурится Шерлок – утренний свет неприятно бьет по глазам. – Кажется, я долго плакался ему в жилетку.

– У Грега полная амнезия на счет того, что вчера произошло после конференции, – мрачно сообщает Майкрофт. – Так что случилось?

– Похоже, Джон начинает вспоминать, – Шерлок зябко кутается в одеяло. – У него начались приступы воспоминаний. Пока он все относит на счет кошмаров и фантазий, но, думаю, процесс уже запущен, и вскоре он вспомнит все.

– Но ты же этого хотел? – Майкрофт не утверждает, а спрашивает, мягко, но с нажимом.

– Хотел, и сейчас хочу, – честно признается Шерлок. – Но это не мешает мне бояться последствий. Ты не знаешь Джона, он до безобразия честный, ему может не понравиться, что я обманывал его, что ты шантажировал его сестру, что… – Шерлок обрывает себя и замолкает.

– Я уверен, что Джон любит тебя и простит, ведь ты все это делал ради него, – Майкрофт пытается успокоить брата, но Шерлок в этом не нуждается.

– Мы разберемся, Майкрофт, – произносит он сухо, – мы сами разберемся. Ты пришел только за тем, чтобы посоветовать мне держаться подальше от Лестрейда? Не получится. Мы с ним связаны профессионально. Но в паб я с ним больше не пойду. Голова трещит, мысли путаются, – Шерлок вздыхает.

– Нет-нет, – поспешно мотает головой Майкрофт, – я хотел попросить тебя о помощи, вот, – он бросает на кровать кожаную папку. – Дело конфиденциальное, затронута безопасность короны.

Шерлок морщится:

– Без Джона я никуда не пойду, – заявляет он.

– А и не надо никуда идти, – соглашается Майкрофт, – ты просто полистай, подумай. Уверен, тебе не придется даже из дома выходить. Дело на два пластыря, – Шерлок заинтересованно косит глазами. – Так берешь?

– Ладно, – бурчит тот. – Оставляй.

Майкрофт уходит, а Шерлок берет телефон и проверяет СМС – от Джона ничего. Настроение падает ниже ноля, но сам писать ему пока Шерлок не собирается, справедливо рассудив, что Джону нужно время, чтобы прийти в себя.

Весь день Шерлок разбирается с делом Майкрофта. За два года своей мнимой смерти, когда приходилось скрываться, чтобы не быть узнанным, он успел наловчиться в раскрытии преступлений дистанционно и теперь успешно справляется с самыми запутанными делами. Проблема Майкрофта оказывается одной из сложнейших за последние несколько лет, и Шерлоку приходится напрячь весь свой переутомившийся мозг, чтобы дойти до конца. В финале, когда радость от успешного завершения дела бурлит в крови, Шерлоку до невозможности хочется услышать «Великолепно!» Джона, но это простое желание пока неисполнимо. Его Джон сейчас, возможно, лежит в объятиях глуповатой Мэри и не вспоминает о нем, Шерлоке. Шерлок приходит в уныние, и уже без прежнего энтузиазма сообщает Майкрофту результаты расследования. На заднем плане слышится бубнеж телевизора, зная брезгливое отношение к этому предмету брата, Шерлок предполагает, что телевизор смотрит слегка оклемавшийся Лестрейд. На душе становится еще тоскливее. Джона хочется видеть как никогда. Ночь проходит беспокойно, под аккомпанемент скрипки и пары нескучных химических опытов. Утро встречает одиночеством и пустой банкой из-под кофе, а ближе к полудню приходит СМС от Лестрейда: «Есть дело. Срочно». Шерлок ликует, отправляя СМС Джону и летая по квартире ураганом. Он одевается в скоростном режиме. Его выносит из квартиры, словно взрывной волной, так он рад возможности увидеться с Джоном и заняться любимым делом. Больше всего на свете он мечтает о возвращении назад старых добрых времен. На место преступления они приезжают с Джоном почти одновременно. Джон выглядит слегка осунувшимся и тоже до невозможности довольным. Расследование увлекает обоих. Шерлок чувствует, как Джон наслаждается каждым мгновением, проведенным вместе, с каким воодушевлением восхищается каждым словом Шерлока, с какой готовностью бросается вслед за ним. Шерлок замечает за поясом брюк Джона свой подарок и как всегда при виде родного браунинга, не однажды спасшего ему жизнь, расплывается в глупейшей улыбке. Конечно, они находят убийцу и даже надевают наручники, а потом ждут Лестрейда и заговорщицки переглядываются. Лестрейд привычно ворчит, но видно, что на самом деле он не сердится. Его брови умильно сдвигаются к переносице, когда он видит их, таких прежних и таких привычных. Может быть, Лестрейд ничего и не помнит из пьяной болтовни Шерлока, но глаза у него есть, и сейчас он видит, как они оба счастливы. Вопросов о том, куда поехать, даже не возникает. Они, как в старые добрые времена вваливаются на Бейкер-стрит, обсуждая расследование и смакуя самое вкусное. Джон привычно идет готовить чай, Шерлок падает на диван. А когда Джон возвращается с чаем, происходит новое видение. Джон, скользнув взглядом по дивану, бледнеет, лицо искажает гримаса боли, кружка чая выпадает из рук, а сам он оседает на ковер. Шерлок оказывается рядом почти мгновенно: убедившись, что дело не в скрытой травме, кладет голову Джона себе на колени, массирует ему виски и зовет по имени. То, что это именно приступ очередных видений, Шерлок даже не сомневается. Он лишь боится сути этого видения. Мало ли, что связано с диваном, хотя, по большей части, воспоминания в основном носят приятно-эротический характер. В правильности своих выводов Шерлок убеждается, когда Джон приходит в себя и начинает нервно озираться на диван, полыхая ушами, а потом и вовсе сбегает. Шерлоку хочется схватить его и никуда не отпускать, объяснить про их общее прошлое и гори все заумные советы специалистов по амнезии синим пламенем. Вот только Шерлок прекрасно понимает, что посылать подальше специалистов надо было три года назад, а не сейчас – все зашло слишком далеко, чтобы можно было так легко исправить прежние ошибки. Шерлок вздыхает, убирая разбившуюся кружку, и надеется, что его жизнь не расколется на черепки, когда к Джону вернется память.