Текст книги "Письма с войны (ЛП)"
Автор книги: hunnyfresh
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц)
Но было и что-то большее. Было какое-то влечение. Реджина не могла сейчас себе врать.
Она не могла не заметить постоянные взгляды и многозначительные фразы, которые натолкнули её на мысль, что, возможно, для Эммы их связь тоже – нечто большее, чем дружба. Им нужно было это обсудить, хотя Реджина понятия не имела, как к этому подступиться.
Она посмотрела на Генри, который тихо сидел за столом, раскрашивая динозавров в книжке-раскраске. Он всегда говорил, что зелёный и коричневый цвета, которые для динозавров выбирала Реджина, – скучные, несмотря на то, что Реджина говорила, что они реалистичные и даже показывала сыну картинки с вымершими животными. Он отрицательно качал головой и выбирал самые яркие цвета. Сейчас, например, птеродактиль, медленно, но верно приобретал фиолетово-желтый окрас. Реджина подозрительно сузила глаза – слишком хорошо мальчик себя вёл. Обычно, если Генри шумел и поздно ложился спать вечером, на следующее утро он превращался в изрядного ворчуна. А сейчас он сидит тихий, довольный, и даже уже одетый.
– Генри? – позвала она, привлекая его внимание.
– Да? – тут же откликнулся он, подняв голову, но сразу вернулся к раскраске.
– Как прошел вечер с мисс Тиной, дорогой?
Он улыбнулся, явно что-то припомнив:
– Весело. Она ещё придёт?
– Явно не скоро, – пробормотала Реджина тихо и подошла к столу. Став напротив Генри, она оперлась локтями на стол, положив подбородок ему на макушку. – Чем вы занимались?
Вскинув голову чуть резче, чем хотел, мальчик стукнулся об её подбородок.
– Оу, – пробормотал он и, потирая ушиб, аккуратно прислонился к маме лбом. Реджина только хихикнула на это, хотя раньше она переживала даже из-за самых маленьких ушибов. Но она потихоньку училась, позволять ему расти. Она смотрела, как он заканчивает раскрашивать птеродактиля и красным карандашом, высунув от усердия язык, выводит свое имя. «ГЕНРИ» – все буквы заглавные, «И» повернута не в ту сторону, но он поднял раскраску, гордо показывая результат маме. Она улыбнулась и похвалила его, поцеловав в макушку.
– Мы смотрели «Немо», и «Планету сокровищ», и «Лантиду»[1]1
Генри имеет ввиду мультфильм «Атлантида» – прим. переводчика
[Закрыть].
Он встал на стуле и потянулся к Реджине. Она молча подняла его и перенесла через стол, посадив на край кухонной стойки.
– Три мультика? – переспросила Реджина, стараясь не показать неодобрения.
– Ага, – улыбнулся он, показав три пальчика, – и она мне читала, а потом рассказывала истории про фей и эльфов.
– Она давала тебе конфеты? – Реджина начала охоту.
Генри быстро покачал головой, но Реджина продолжала пристально на него глядеть.
– Нет, – добавил он, улыбнувшись, и попытался пощекотать маму.
Та прищурилась и сменила тактику:
– А ты ел конфеты?
В ответ Реджина получила отведенный взгляд, потому что Генри отвернулся к окну, и вредную ухмылку.
– Генри Миллс, – тихим строгим голосом сказала Реджина, повернув сына лицом к себе. Он посмотрел на неё широко открытыми, жалостливыми глазами, но Реджина на это не поддалась и не улыбнулась. – Ты помнишь, что я тебе сказала, когда уходила?
Он, надувшись, покачал головой.
– Я сказала, что ты должен слушаться мисс Тину, и что тебе нельзя конфеты, – повторила она. – Ты послушался мамочку?
Он снова покачал головой, уже глядя на неё полными слёз виноватыми глазами.
– А что ты сделал?
– Я сам взял конфеты.
– Взял, – кивнула Реджина. – Ты будешь ещё так делать?
Он покачал головой и крепко обнял её. Реджине ничего не оставалось делать, кроме как обнять его в ответ и поцеловать в макушку.
– Я не сержусь, дорогой. Я просто хочу быть уверена, что с тобой не случиться ничего плохого. И я не могу быть в этом уверена, если ты не следуешь тем правилам, которые устанавливаю я или другие взрослые, которые о тебе заботятся.
– Я знаю, – пробормотал он, уткнувшись в её рубашку.
– И я ведь тебе говорила, если будешь есть слишком много сладкого, не вырастешь большим и сильным.
– Как Эмма? – спросил он.
Она мягко улыбнулась и кивнула, склоняясь к нему:
– Да. Правильно, как Эмма.
– Мисс Тина сказала, что вы с Эммой веселились, – сказал Генри, отклоняясь назад.
Реджина подняла бровь:
– Да? Что именно она сказала?
– «Мы можем посмотреть кино и повеселиться, как твоя мамочка с Эммой», – процитировал Генри.
Реджина секунду раздумывала над тем, был ли в утверждении мисс Белл скрытый смысл. Её инстинкт сказал ей, что был. У Генри всегда была склонность пересказывать услышанное простым языком. Реджина не удивилась бы, если б узнала, что воспитательница выспрашивала у Генри информацию. Хотя, насколько Реджина знала, это было вовсе не обязательно. Родители в садике рассказали ей, что Генри все уши прожужжал одногруппникам историями о том, что «его лучшайший друг Эмма – настоящий супергерой».
– Вы смотрели «Лантиду»? – Генри сидел на столешнице, болтая ногами, и явно был снова в хорошем настроении.
Реджина покачала головой:
– Мы смотрели взрослое кино.
Вошедшая на кухню Эмма фыркнула. Она уже сменила одежду, в которой бегала, на джинсы и легкую байку с длинными рукавами. Вьющиеся волосы были влажными.
– Не совсем.
Реджина закатила глаза на этот намёк и сердито посмотрела на блондинку.
– Уже одета и пахну мылом, – Эмма подошла к столу. Реджина молча передала ей Генри, и Эмма усадила его рядом с собой на стул.
Реджина повернулась и прислонилась к кухонной рабочей поверхности, отчаянно стараясь не замечать, как несколько капель, упавших с влажных волос, медленно катятся по шее Эммы вниз. Она прочистила горло и сказала:
– У меня сюрприз.
– Для меня? – спросил Генри.
– Не-а, для меня, – Эмма легонько толкнула его плечом.
Реджина ласково усмехнулась, увидев раздраженный взгляд, которым Генри наградил Эмму. Генетика не имела с этим хорошо отработанным взглядом ничего общего. Генри скопировал это выражение лица у неё.
Но, когда она увидела, что Эмма в ответ посмотрела на Генри почти так же, начиная игру в гляделки, усмешка переросла в тихий, чуть хрипловатый смех. Странно, как сильно Эмма и Генри привязалась друг к другу за тот короткий срок, что девушка была с ними. Но, с другой стороны, Эмма ведь влияла и на неё тоже. Реджина прочистила горло, прерывая «кто кого переглядит» соревнование, и, достав из-под стола пустую плетеную корзину, молча поставила её между Эммой и Генри.
– Яблоки?! – воскликнул Генри, вскакивая на ноги так резко, что стул почти опрокинулся под его весом. – Мы идем собирать яблоки?!
– Я решила, что после вчерашнего ты заслужила право узнать рецепт моего знаменитого яблочного турновера, – сказала Реджина Эмме.
– Ты, что, правда, собираешься поделиться этим со мной? – с удивлением спросила та.
– Пойдем, как только вы обуетесь, молодой человек, – добавила Реджина, повернувшись к сыну. Генри, соскакивая со стула, почти перекувыркнулся в воздухе, но сильные руки Эммы вовремя поймали его и бережно опустили на пол. Причем Генри так спешил в прихожую, что бежать начал, еще не коснувшись ногами земли. Когда мальчик выбежал из кухни, Эмма выпрямилась.
– Я думала, ты унесешь этот рецепт с собой в могилу, – пошутила она.
– Ну, думаю, ничего страшного, если еще один человек узнает рецепт. Но я строго запрещаю тебе рассказывать его кому-то другому.
В ответ Эмма сделала вид, что застегивает рот на замок и выбрасывает ключ.
Реджина усмехнулась, потирая подбородок. Они стояли, глядя друг на друга, в уютном молчании. Эмма пристально смотрела на неё, переводя взгляд с глаз Реджины на её нос, а потом на губы. У Реджины, когда она поймала её взгляд, на секунду сбилось дыхание, и женщина резко выдохнула. Вот опять Эмма так смотрит на неё. Будто видит её настоящую за маской «железного мэра», которую она так привыкла носить. Реджина отвела взгляд, но через секунду карие глаза опять встретились с зелёными.
– Эмма, я…
Генри вбежал на кухню, уже обутый в свои кроссовки на липучках. На них был нарисован Человек-Паук, и при каждом шаге малыша на носках загорались лампочки. Руки у Генри были заняты тяжелой ношей. Он бросил на кухонный пол кучу принесенной обуви, и Эмма захохотала, когда увидела, что малый притащил её ботинки, левый кроссовок и две туфли для Реджины – разного цвета, но зато на одну ногу. Схватив туфлю, Генри подбежал к маме и попытался приподнять и обуть её ногу. От неожиданности Реджина потеряла равновесие и схватилась за стол, чтоб не упасть. Покачав головой, она наклонилась к Генри и легонько провела пальцем по его носу. Но выражение её лица было строгим. Он хмыкнул, но сдался:
– Пожа-а-алуста-а-а?
* * *
Они решили дойти до Ратуши пешком, потому как утро выдалось солнечным и тёплым, и как только троица свернула на тротуар, ведущий к Мэйн-стрит, Генри ухватил их обеих за руки. Он подпрыгивал, повисая на руках, и женщинам приходилось быстро реагировать на этот манёвр. Они приподымали его, раскачивая над землёй.
– Ещё! – радостно командовал он и снова подпрыгивал.
Когда они дошли до Ратуши двадцать минут спустя, у Реджины болела рука. Она была благодарна тем людям, которых они встретили по дороге, потому что когда они останавливались, чтоб поговорить с горожанами, здоровавшимися с мэром, Эммой и Генри, последний прекращал подпрыгивать и спокойно ждал, пока взрослые наговорятся. Особенно Реджина была благодарна доктору Хопперу, потому что, когда тот остановился поболтать с Эммой, Генри с радостью отвлёкся, играя с Понго. Когда они подошли к Ратуше, рука у Реджины просто отваливалась, но всё же эта прогулка снова открыла женщине глаза, показав ей, насколько Эмма уже стала частью города. Если бы Реджина не напомнила ей, что им нужно идти, блондинка могла бы – Реджина была в этом абсолютно уверена – хоть час простоять посреди тротуара, болтая с доктором.
– Так это та самая знаменитая яблоня, о которой я постоянно слышу? – спросила Эмма, когда Генри побежал к дереву и забрался на скамейку, стоявшую под его кроной, чтоб обнять ствол. – Медовый Хруст. Папа подарил её тебе, верно?
Они с Реджиной не спеша шли к дереву.
– Да, я была ещё совсем маленькой, – она повесила корзину на сгиб локтя и подошла к яблоне как раз вовремя, чтоб успеть поддержать Генри, который потянулся, пытаясь достать яблоко, висящее на ветке над ним.
– Так, что, мы просто рвем яблоки? – спросила Эмма.
Реджина посмотрела на Генри, который как раз аккуратно уложил яблоко в корзину, и слегка сжала его плечо, предлагая ответить на вопрос Эммы.
– Нужно подождать, пока они не станут твёрдыми, – объявил малыш тоном знатока, и Реджина с гордостью поцеловала его в макушку.
– Нужно их почувствовать. Выбирай крепкие и хрустящие, – пояснила Реджина, кивая в сторону дерева. – Первыми спеют те яблоки, что висят ближе к краю, старайся не рвать те, что растут в центре.
– Вроде, всё просто, – Эмма подняла голову, посмотрев на яблоко, висящее над ней. Протянув руку, она чуть сжала его, прохладный плод чуть хрустнул под пальцами. Аккуратно сняв с ветки, Эмма положила яблоко рядом с тем, что сорвал Генри. – Все правильно?
Проходя мимо неё, Реджина с улыбкой сжала её плечо:
– Да у тебя талант.
Эмма улыбнулась в ответ.
* * *
– Знаешь, яблони Медовый хруст – самые жизнестойкие и плодородные, – сказала Реджина, ловя взгляд Эммы из-за веток. – Они могут пережить сорокаградусный мороз, и всё равно будут расти и плодоносить. Они переживут любой шторм.
– Поэтому твой папа подарил его тебе? – Эмма наклонилась, проходя под ветками и, обхватив рукой ствол, качнулась ближе к Реджине. – Потому что это стойкое дерево?
– Может быть, – Реджина пожала плечами и, повернувшись к Эмме спиной, сорвала очередное яблоко, протянув его Генри, который, по его собственному выражению, стал, «официальным ложителем яблок в корзину». Корзина была уже почти до краёв полной.
Реджина глянула на Эмму через плечо, и усмехнулась:
– А может быть, и из-за вкуса. Я ещё не пробовала ничего вкуснее, чем эти яблоки.
– Да ну? – спросила Эмма, осторожно сокращая расстояние между ними. – Позволь мне судить об этом.
– Лови! – внезапно Генри бросил яблоком в Эмму. Реджина быстро среагировала, поймав фрукт буквально в дюйме от лица Эммы.
– Генри! – прикрикнула она.
Малыш прикрыл рот ладошками, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, хотя, надо отдать ему должное, он всё-таки выглядел немного виноватым и напуганным. Реджина посмотрела на сына так строго, что один этот взгляд мог заменить целую лекцию о хорошем поведении. Потом она повернулась к Эмме, наконец, осознав, как близко они стоят.
– Впечатляюще, – присвистнула Эмма.
Реджина пожала плечами с самодовольной улыбкой. Она вытерла яблоко о ворот своей рубашки и протянула его Эмме.
Эмма посмотрела на плод, потом поглядела Реджине в глаза, заметив, что зрачки у той слегка расширены, и, протянув ладонь, взяла яблоко, после чего впилась в него зубами. Брызнувший сок стекал по её подбородку, пока она медленно жевала, не сводя с брюнетки пристального взгляда.
– Ты права, – проглотив, сказала Эмма. – Вкусно.
Ну, вот опять. Та самая слабость, от которой у Реджины почти подкашиваются ноги, и она готова испариться или провалиться сквозь землю. С трудом отведя от Эммы взгляд, она резко отвернулась, дотрагиваясь ладонью до своей горящей щеки. Может быть, у неё жар? Чтобы это ни было, Реджине не хотелось об этом думать. Она хлопнула в ладоши:
– Ну, что, давайте посадим их в духовку?
* * *
– Ты всё так вкусно готовишь? – простонала Эмма, начиная вторую порцию турновера.
Реджина самодовольно улыбнулась, откидываясь на спинку дивана. Её собственная тарелка стояла на кофейном столике, и только несколько оставшихся крошек доказывали, что в ней недавно была выпечка. Тарелка Генри стояла рядом, а сам Генри уже съел свой десерт, выпил сок и, после того, как Реджина стёрла с его щёк усы, которые он нарисовал мукой, отправился спать в детскую.
– Ты можешь их продавать, – Эмма кончиком языка поймала яблочную начинку, грозящую упасть с вилки.
Реджина засмеялась – отчасти над тем, как сильно Эмма удивлена её кулинарными способностями, а отчасти потому, что у Эммы лицо было в муке. Сегодня её сын и блондинка внезапно обнаружили, что мука как нельзя лучше подходит для раскраски лиц, и Эмма объявила, что теперь выглядит, как Джин Симмонс. Реджина не знала, кто это, но зато знала, что с мукой на лице Эмма умудряется выглядеть совершенно очаровательно и, вместе с тем, абсолютно по-идиотски.
– Я запомню твое предложение на случай, если мой подпольный наркобизнес накроется.
– Знаешь, ты так часто об этом шутишь, что я начинаю думать, что это правда. В конце концов, в каждой шутке есть доля шутки.
Рассмеявшись, Реджина наклонилась к столу, чтоб взять свой стакан с сидром, и пробормотала, делая глоток:
– Ну, если что, ты ничего не докажешь.
– Знаешь, что сделает его ещё лучше? – риторически спросила Эмма и внезапно встала. Прихватив тарелку, она пошла на кухню.
– Прости, что?! – обиженно задохнулась Реджина, глядя блондинке вслед.
Через минуту Эмма вернулась, держа в руке баночку с корицей. Сев обратно на диван, она аккуратно поддела ножом хрустящую корочку турновера и посыпала начинку корицей.
– Я уже добавляла корицу, – раздраженно сказала Реджина.
– Добавляла, но маловато. Так вкусней, – Эмма откусила кусочек, наслаждаясь ярким коричным привкусом яблок, тающем на языке. Она протянула тарелку Реджине. – Попробуй.
-Нет, – брюнетка сердито скрестила руки на груди.
Эмма подвинулась так, что её ноги оказались почти на ногах Реджины. Она слегка похлопала Реджину по руке, получив в ответ прожигающий взгляд.
– Да ладно тебе, не злись! Просто попробуй.
Раздраженно закатив глаза, Реджина позволила Эмме ещё секунду поволноваться и, смягчившись, открыла рот. Эмма ухмыльнулась, аккуратно положила кусочек десерта ей на язык и отклонилась.
– Ну?
Реджина медленно прожевала, сохраняя бесстрастное выражение лица, чтоб не раздувать самолюбие Эммы. Проглотив, она небрежно пожала плечами:
– Всё еще предпочитаю мой рецепт.
Эмма рассмеялась, закатив глаза.
– Зануда! – она отодвинулась и, доев турновер, аккуратно поставила тарелку на стол. Теперь она сидела на диване, поджав левую ногу и подперев подбородок ладонью. – А что насчет лазаньи, о которой я так много слышала?
Реджина покачала головой:
– Нет, её ты ещё не заслужила, особенно после манипуляций с моим рецептом турновера.
Эмма легонько поддела пятку Реджины носком.
– Эй, я ведь уезжаю скоро, что, если у меня не будет другого шанса её попробовать?
На секунду на лице Реджины появилось сомнение, но она быстро скрыла его, воинственно хмыкнув:
– Это не моя проблема, солдат.
– Тогда я не покажу тебе, как заводить машину без ключа.
Реджина сморщилась:
– А зачем мне это?
– Ну, мало ли.
Реджина покачала головой в ответ на эти глупости:
– Думаю, я всё-таки рискну остаться без этого полезного навыка, – она встала, собирая тарелки со стола.
Прихватив стаканы, Эмма прошла следом на кухню, где Реджина уже пустила воду в раковине и теперь наливала мыло на губку. Реджина мыла посуду, а Эмма вытирала её. Они дружелюбно молчали, пока Эмма слегка не поддела Реджину плечом.
– Мне понравилось собирать яблоки, – тихо сказала она.
– Я думаю, мы с Генри посадим его собственное дерево, заведем семейную традицию.
– Он будет рад.
Передав Эмме последнюю тарелку, Реджина воспользовалась возможностью и, смочив полотенце, начала стирать муку с её лица. Женщина замерла, когда блондинка, слегка охнув, быстро поставила тарелку на стол. Она не двигалась, позволив Реджине вытереть мучную раскраску, и та прекрасно знала, что Эмма, не отрываясь, пристально на неё смотрит. Улыбнувшись, Реджина убрала полотенце:
– Вот и всё.
– Тебе не нравятся «Kiss»?
– Да нет, просто я предпочитаю другие поцелуи, – Реджина сказала это так тихо, что Эмма прищурилась, думая, не ослышалась ли она. Когда смысл сказанного дошел до неё, она почти задохнулась, глядя на красные полные губы брюнетки.
Вся решимость, только что наполнявшая Реджину, улетучилась меньше, чем за секунду, и, прикусив губу, она отступила на шаг, но Эмма тут же сделала шаг вперед, сокращая расстояние между ними. Реджина подняла взгляд и увидела, что отливающие сталью зеленые глаза пристально смотрят на неё. Ждут её движения, ждут разрешения, ждут чего-нибудь.
Реджина рвано вздохнула, когда Эмма наклонилась к ней, но остановилась, почти коснувшись её носом.
– Реджина? – тихо спросила Эмма.
– Да?
– Что мы творим? – рука Эммы, робкая и неуверенная, лежала на талии Реджины, и они не знали, как она там оказалась. Но вместо того, чтоб убрать её, Реджина слегка наклонилась, молчаливо одобряя это объятие. Она подошла ближе к Эмме.
– Понятия не имею, – честно ответила брюнетка на вопрос.
– Но мне это нравится.
– Мне тоже.
Эмма улыбнулась. Реджина улыбнулась в ответ и просто позволила чувству, которое скручивало ей внутренности и заставляло её сердце трепетать, завладеть собой. Потому что даже если она не понимала, что происходит, даже если у неё не было четкого плана, даже если она совершенно не знала, как реагировать, когда дело касалось Эммы Свон, Реджина просто была в восторге от того, что Эмма чувствует то же, что и она сама.
Зазвонил телефон, и Реджина отпрянула от Эммы, только теперь осознав, как близко друг от друга они находились, все эти двадцать четыре часа. Вспыхнув, она откашлялась и, непонятно за что извинившись, подошла к телефону, висевшему на стене.
-Да? – Реджина торопливо сняла трубку, быстро глянув на блондинку, прислонившуюся к столу и, видимо, взволнованную не меньше Реджины. Брюнетка покачала головой, когда поняла, кто звонит. – Вы забыли у нас мобильный мисс Белл?.. Нет. Я верну его вам в понедельник.
Повесив трубку, Реджина прислонилась к стене и, наклонив голову, посмотрела на Эмму.
– Так что, – Эмма прочистила горло и, скрестив руки на груди, озорно улыбнулась Реджине. – Хочешь посмотреть взрослое кино?
Реджина недоуменно закатила глаза и, повернувшись, пошла в гостиную. Довольная Эмма пошла следом.
* * *
За неделю, которая прошла с их похода в кино, Эмма с Реджиной обнаружили, что стараются провести вместе каждую свободную минуту, днём и ночью. Даже задолго до их скороспелого свидания Эмма подозревала, что чувствует к Реджине нечто большее, чем физическое влечение. А теперь она была в этом уверена. Она любила ум Реджины. Любила, как Реджина морщит нос, когда слышит от Эммы очередную глупость. Любила видеть, как её глаза, обычно цвета темного шоколада, становятся золотисто-карими, когда Реджина счастлива. Любила её улыбку. И когда Эмма понимала, как много улыбок Реджины обращено к ней, она сама счастливо улыбалась.
Чтобы не происходило между ними, они позволили этому крепнуть с каждым днём. Они обнимались, пока смотрели телевизор, сидя на диване в гостиной. Эмма протягивала руку вдоль спинки дивана, но, в конечном итоге, её рука всегда оказывалась на плечах Реджины, бережно обнимая её. Генри втискивался между ними, если, конечно, не танцевал под песенку из очередного диснеевского мультика. Когда они входили в комнату, Реджина всё чаще шла на шаг впереди, ведя Эмму за руку, тесно сплетая их пальцы. Они говорили всё дольше и дольше, особенно по ночам, и засыпали на диване. Они чаще касались друг друга: рука на спине, прикосновение к запястью, чтоб привлечь внимание. И, конечно, понимающие улыбки, и чувство, что между ними проскакивает ток. К концу недели Эмма оказалась у Реджины в постели просто потому, что обе они хотели продолжить разговор, который вели, потому, что не желали, чтоб эта ночь заканчивалась.
Эмму пугало, что ей так сильно нравится Реджина. Вообще-то больше, чем нравится, но каждый раз, как эта мысль приходила ей в голову, Эмма запрещала себе думать об этом. Потому что нельзя же чувствовать такое, зная друг друга всего месяц? Но ведь их связывает больше, чем этот месяц. Они знакомы… Она знает Реджину, действительно знает её, уже несколько лет. При этой мысли Эмма хрипло рассмеялась. Кто бы мог подумать, что именно Эмма Свон, сможет пробраться сквозь барьеры, которыми окружила себя мэр Сторибрука.
Будет неправильно начинать что-то сейчас. На следующей неделе Эмма возвращается в Джорджию. Но, когда она вернётся, может, они смогут попробовать. Может быть, их маленькие невинные прикосновения приобретут большее значение. Но не сейчас. Сейчас слишком поздно. Сейчас им остаётся радоваться тому, что они имеют.
Первую субботу мая Эмма проводила без брюнетки, постоянно занимавшей её мысли. Генри тоже с ней не было. Странно, но ей внезапно позвонила Руби и предложила встретиться, и Реджина всецело одобрила это предложение, что показалось Эмме подозрительным. Правда, узнав, что они с Руби идут к Мэри-Маргарет, брюнетка не смогла скрыть недовольства. Эмма мысленно отметила, что нужно будет выяснить историю нелюбви мэра к учительнице младших классов.
Как бы то ни было, сейчас Эмма сидела в квартире Мэри-Маргарет за старым деревянным столом, окруженным разномастными стульями, и видела столько разных лаков для ногтей, сколько не видела за всю свою жизнь.
– Может, всё-таки сделаем тебе маникюр? – спросила Мэри-Маргарет, пока Руби подпиливала ногти, превращая их в подобие кошачьих когтей.
Эмма покачала головой, грея руки о чашку с какао:
– Я не крашу ногти, когда я на службе.
– Правда? – удивленно спросила официантка. – Почему?
– Если что-то случится, медики могут по ногтям определять жизненные показатели, – объяснила Эмма и, осмотрев свои ногти, взяла со стола пилочку. – Но вот подпилить не мешало бы.
– Это же с ума сойти, – удивленно охнула Мэри-Маргарет. Она наклонилась ближе к Эмме, опираясь локтями на стол, и подперла подбородок ладонью. – Расскажи, как это?
– Уверена, ММ, что это секретная информация, – фыркнула Руби и, положив пилочку, начала наносить на ногти первый слой лака.
Эмма рассмеялась:
– Вас двоих послушать, так я просто секретный агент!
– Генри говорит, что ты рыцарь, – сообщила Мэри-Маргарет. Увидев вопросительный взгляд Эммы, она пояснила. – Я однажды за ним присматривала.
-Да, один-единственный раз, – фыркнула Руби.
Брюнетка с короткой стрижкой густо покраснела и замахала руками, позабыв про невысохший лак:
– Это могло случиться с каждым, и мы были в парке, и…
– О, Господи! Так это была ты?! – воскликнула Эмма весело и в то же время сердито. – Это ты за ним присматривала, когда он потерялся в лесу?!
Мэри-Маргарет замолчала, пораженная, пристыженная и смущенная одновременно.
Расхохотавшись, Руби подула на ногти, после чего сказала:
– Видела бы ты Реджину. Она была зла, как сто чертей. Она ушла из Ратуши посреди деловой встречи и завернула всех, кто попался под руку, в парк, чтоб начать поиски. Клянусь, она чуть сердце Мэри-Маргарет не вырвала за то, что она не досмотрела за Генри.
– Он прятался в кустах. И всего полчаса прошло, – возразила учительница.
– Ему было два! – рявкнула Эмма, повысив голос. Она переживала за Генри, когда Реджина написала ей про этот случай, а ведь тогда она даже его не видела. А теперь, зная окрестности Сторибрука, зная, какой густой тут лес, она волновалась за Генри так же, как Реджина, если не больше.
Мэри-Маргарет виновато ссутулилась, а Руби продолжила:
– Поэтому теперь мэр Миллс берет Генри с собой на встречи либо назначает встречи на время, пока он в садике. По крайней мере, так было, пока ты не приехала, сейчас всё изменилось.
– Ага, потому что я дома.
Руби прекратила красить ногти и посмотрела на Эмму, мягко улыбнувшись:
– Дома, да? – она понимающе вздернула бровь.
Настала очередь Эммы краснеть, но она не стала отказываться от своих слов, ей не хотелось отрицать, что в особняке она чувствовала себя дома, что Реджина и Генри так много значили для неё.
– Думаю, это мило, – Мэри-Маргарет чуть оправилась от смущения. – Здорово видеть, что Реджина кому-то открывается.
– На месте Эммы могла быть ты, если бы не умудрилась потерять её сына, – поддразнила Руби нараспев.
В ответ Мэри-Маргарет сердито глянула на Руби и бросила в неё скомканным ватным диском, который та отбила, как мячик. Глядя на эту сцену, Эмма засмеялась.
– Ты разве не учитель? – спросила она Мэри-Маргарет. – Как ты могла его потерять?
Если пару минут назад учительница покраснела, то после вопроса Эммы её лицо стало бордовым.
– Я… я не помню, – заикаясь, ответила она, нервно застёгивая верхнюю пуговицу кардигана.
Руби многозначительно ухмыльнулась, но продолжала молча красить ногти. Под пристальным взглядом Эммы решимость Мэри-Маргарет не отвечать на вопрос рухнула, как карточный домик.
– Дэвид, этот симпатичный помощник шерифа, проходил мимо и поздоровался, и мы поболтали. Всего две минуты! – на одном дыхании выпалила Мэри-Маргарет.
– Надеюсь, он стоил того, – сдержанно сказала Эмма, закатив глаза.
– Он женат, – охотно сообщила Руби.
Эмма привыкла сохранять бесстрастное выражение лица в разных, порой даже в самых тяжелых обстоятельствах. Но сейчас, когда она поняла, что жизненный поезд Мэри-Маргарет стремительно мчится под откос, Эмма не смогла совладать с собой и смотрела на учительницу круглыми от удивления глазами. Эмма моргнула, успокаиваясь. Черт, иногда она забывала, что даже у роз есть шипы, и что даже безобидные школьные учительницы могут влюбляться в женатиков, оказываясь перед моральным выбором.
– Спасибо, Руби, – мрачно сказала Мэри-Маргарет, повернувшись к подруге.
– Ой, да она бы всё равно узнала, – парировала официантка. – Если они с мэром поладили, она так и так узнает много чего про этот город.
– Хей, я всё еще здесь, – рассмеялась Эмма. – И, кстати, между мной и Реджиной ничего такого нет.
– Да, точно, – Руби продолжила красить ногти, Мэри-Маргарет предпочла мудро промолчать, но взгляд, которым девушки обменялись, просто кричал о том, что они думают.
– Так, что она задумала? – напрямик спросила Эмма, проигнорировав фразу Руби. Она всегда могла определить, когда от неё что-то скрывают, да и девчонки явно уступали Реджине в искусстве манипулирования.
Руби замерла с кисточкой в руках, капля лака упала ей на палец, а Мэри-Маргарет, не рассчитав силы, поддела кутикулу ногтя до крови. Эмма поняла, что её предположения верны.
Руби первая нашлась, что ответить. Небрежно пожав плечами, она насмешливо спросила:
– Эй, кто из нас живет с ней в одном доме?
– Вы, правда, не знаете или Реджина заставила вас двоих молчать?
– Кажется, нам всем не мешало бы выпить ещё какао, – выдавив улыбку, Мэри-Маргарет встала и торопливо прошла на кухню.
– Мне понравится? – тихо спросила Эмма у Руби, глядя, как Мэри-Маргарет разогревает молоко.
– О, да.
* * *
Три часа спустя Руби внезапно объявила, что им пора расходиться. Эмма заметила, что та сделала это, прочитав пришедшее СМС. После того, как стало понятно, что Эмма что-то подозревает, ни Руби, ни Мэри-Маргарет больше словом не обмолвились про Реджину. Эмму это впечатлило и позабавило одновременно, и блондинка нарочно их провоцировала. Особенно её нравилось искушать Руби. Эмма поведала официантке, что однажды застукала Реджину в обнимку с подушкой. Руби так старалась не расхохотаться, что ей пришлось закусить костяшки пальцев и встать. Когда СМС-ка пришла, Руби и Мэри-Маргарет уже закончили красить ногти, они втроем успели перекусить, и теперь сидели на диванчике перед маленьким телевизором и смотрели кино.
Кино ещё не закончилось, когда Руби встала и объявила, что им нужно отвезти Эмму домой, пока Реджина не начала истерить. Блондинка закатила глаза, но спорить не стала. Это её последние выходные в Сторибруке, и, несмотря на то, что она не расставалась с Миллсами на протяжении предыдущих трёх с половиной недель, Эмма уже успела по ним соскучиться. К тому же, ей не терпелось узнать, чего ради её выставили из особняка почти на целый день. Хотя сюрпризы она «любила», примерно так же сильно, как Реджина. Так что, когда Руби везла их к Миффлин Стрит в своем камаро, Эмма уже начала нервничать, хотя её спутницы были раздражающе спокойны. А блондинка молчала, размышляя, что же, чёрт возьми, происходит, и как, чёрт побери, Реджине удалось заставить их вытащить её из дому.
Они подъехали к особняку, и, к удивлению Эммы, Руби и Мэри-Маргарет первыми вышли из машины, поджидая её.
– Такой замечательный день! – искренне улыбнулась Мэри-Маргарет, кутаясь в кардиган.
– Ага, – согласилась Эмма. – Если б ещё он не был таким чертовски странным, – пробормотала она себе под нос.
Она шла по дорожке, ведущей к особняку, насторожившись, когда девушки пошли следом. Но, как Эмма уже поняла, задавать вопросы было бесполезно. Найдя ключ от особняка в связке на брелоке, она открыла белую дверь.
Она, конечно, не знала, чего ожидать, но пустой прихожей ждала меньше всего. Всё было, как обычно, и выглядело так, будто Реджина с Генри ушли погулять. Она уже хотела развернуться и допросить девушек, но тут до её слуха долетел сдавленный смешок Генри. С любопытством приподняв бровь, Эмма пошла на звук.
