Текст книги "Письма с войны (ЛП)"
Автор книги: hunnyfresh
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)
Эмма стояла в отгороженном занавесками от остальной комнаты углу, рядом с мягким креслом. Светлые волосы были частично подняты наверх, придерживаемые заколкой-цветком из горного хрусталя, по плечам свободно рассыпались локоны. Макияж никогда не входил для Эммы в список жизненных приоритетов, и женщина не пользовалась им даже в юности, а на службе и вовсе считала нанесение макияжа непрактичным. Но сейчас, с лёгкой основой на лице и матовыми розовыми тенями на веках, она просто сияла. Шрам, лишь слегка поблёкший за эти годы, всё так же украшал её щёку, но за улыбкой, такой яркой, что казалось, она может осветить всю комнату, его просто не было заметно. Платье блондинки было простым, лишенным той экстравагантности, какую предпочитают большинство невест, но Эмма при выборе подвенечного наряда искала именно простоты, поэтому остановилась на платье цвета яичной скорлупы, нижний слой из атласа длиной до щиколотки, верхний – кружевной, и дизайн кружева сочетался с заколкой в волосах. Кружево прикрывало атлас и переходило в лиф с V-образным вырезом, скрывая плечи. Август знал, что временами Свон всё еще стесняется своего протеза, но теперь, улыбаясь ему, она выглядела так, словно это последнее, что беспокоит её. Единственным украшением на Эмме был круглый кулон, поблескивающий между ключиц, и он говорил так много, что с ним не могли бы сравниться все бриллианты и жемчуга мира.
К глазам подступили слёзы, и Августу почему-то стало трудно дышать. Это. Вот это действительно слишком хорошо, чтоб быть правдой. Его маленькая сестрёнка идет под венец. Больше пятнадцати лет он наблюдал, как упрямая девочка-подросток превращается в прекрасную, сильную женщину, которую он видит перед собой сейчас, и вот она стоит перед ним в день своей свадьбы и выглядит такой счастливой, будто… чёрт, да даже радость от выигрыша в многомиллиардную лотерею не пошла бы ни в какое сравнение с тем счастьем, которым лучится Эмма.
– Ну? – с надеждой спросила она, взяв в руки лежащий на стуле небольшой букет пурпурных калл, чтоб довершить образ.
По щеке Августа покатилась слеза, Руби подтолкнула его, глядя чуточку насмешливо. Август молча встал перед Эммой и мягко, медленно повернул к себе спиной. Потянувшись, он взял с кресла фату, бережно расправляя шифон. Уверенные пальцы закрепили фату как раз под заколкой, Август аккуратно оправил ткань, доходящую женщине до середины спины. Эмма медленно повернулась в его руках, растроганно улыбаясь.
– Ты, – серьёзно сказал Бут, целуя её в лоб, – самая красивая невеста.
Она засмеялась, пожав плечами:
– Нет, думаю, у меня второе место.
– О, Боже. Да ты уже успела надраться, – шутливо застонал Август.
Эмма снова засмеялась и обняла его. Мужчина быстро обнял её в ответ.
– Я волновалась, что ты можешь не успеть.
– И не увидеть, как моя маленькая сестрёнка принимает лучшее решение в своей жизни? – Август нежно потрепал её по подбородку. – Никогда!
– Скоро начинаем, ребята, – позвал Нил и открыл двери. С верхнего этажа донеслись звуки музыки.
Август согнул руку в локте и улыбнулся, когда Эмма продела в сгиб свою ладонь.
– Давай закрепим всё официально, – и Август раздвинул занавеси.
* * *
В детстве Эмма никогда не накидывала на голову наволочку, воображая, что это фата, не делала букетов из туалетной бумаги, не скользила по полу, представляя, что идёт к алтарю, где её ждёт Прекрасный принц (или Принцесса). В общем-то, она куда более четко представляла свои похороны, чем свадьбу, поскольку точно знала, что похороны когда-нибудь случатся наверняка.
Письма к Реджине всё изменили.
Почти тринадцать лет жизни Реджины Миллс и Эммы Свон были переплетены так тесно, будто сами Норны ткали полотно, сплетая их судьбы в одну нить. Последние пять лет стали для маленькой семьи настоящими американскими горками. Дело было не только в том, что Эмма продолжала страдать от ПТСР, но и в том, что Реджине и Генри приходилось учиться принимать её присутствие в жизни, учиться уступкам. И хотя иногда девушка боялась, что они будут обижаться на неё за это, Миллсы никогда не жаловались. Доктор Хоппер выразил своё беспокойство по поводу их такого поспешного воссоединения, но эта семья была более чем готова сделать всё для того, чтоб узнать друг друга заново.
Сеансы терапии – индивидуальные, парные и семейные – проходили каждую неделю. Генри перестал появляться на индивидуальных встречах через полгода после возвращения Эммы. Ему, ребенку, для которого чудеса и волшебство всё ещё были так близко – только руку протяни, было проще, чем взрослым. Их парная терапия практически сошла на нет в прошлом году. Как бы то ни было, почти четыре года Реджина раз в неделю ездила с Эммой в Портленд к психологу, чья квалификация позволяла ему помочь бывшему солдату влиться в жизнь в большом мире после её уединенного пребывания в Брукхевене. Чаще всего, Реджина во время этих визитов сидела в комнате для посетителей, нервно барабаня пальцами по подлокотнику кресла и начисто забывая про книгу, которую всегда возила с собой. Эмма выходила из кабинета доктора эмоционально опустошенная и вымотанная и, пока они ехали домой, держалась отстраненно. Часы, проведенные за чтением книг по психологии, поиски информации в сети и разговоры с Арчи помогли Реджине научиться правильно вести себя в сложных ситуациях, и она всегда могла поддержать своего солдата, когда той нужна была поддержка.
В годовщину попадания Эммы в плен им обеим приходилось тяжело, и Реджина резко вскакивала среди ночи и трясла блондинку за плечи, заставляя открыть глаза, желая убедиться, что она дышит. Но Рождественские песни, которыми Генри наполнял дом, и ветви омелы, которые Август, даже не скрываясь, развешивал везде, где только можно, помогали облегчить наполнявшую женщин тревогу. Со временем Эмма стала приходить к доброму доктору раз в несколько месяцев. Когда её страхи и сомнения захлёстывали слишком сильно, и ни она, ни Реджина не могли справиться с ними самостоятельно, девушке хватало обычного дружеского разговора и простого подтверждения, что она всё ещё на верном пути, чтобы прийти в норму.
Несмотря на все трудности, они были рядом друг с другом. В ночи, когда Эмму донимали кошмары, Реджина была рядом, чтоб успокаивающе провести ладонью по щеке и напомнить Свон, что она в безопасности. И когда стресс, который испытывала Реджина, заставлял её срываться на всех, в слепой ярости растравляя старые раны, Эмма притягивала её к себе, и массировала её плечи, и тихо напоминала, что теперь они вместе.
Они снова начали ходить на свидания. Обеды, игры, прогулки. Они даже иногда возвращались в тот кинотеатр под открытым небом, устраивая вечера воспоминаний. Осторожно, словно раздувая умирающее пламя, которое может погаснуть от излишней настойчивости, они открывали друг друга заново. Эмма с Реджиной ссорились чаще, чем обычно, потому что, стоило Эмме выйти из дому, и в Реджине просыпалась чрезмерная опека, а Эмма всё ещё упрямо желала всегда оставаться сильной в глазах своей семьи. И после каждой ссоры женщины любили друг друга ещё крепче, слишком много времени уже было отнято у них, и они выучили этот трудный урок, раз и навсегда осознав, что нельзя тратить ни одной секунды понапрасну. Они всей семьёй ездили в Квебек и вместе подбадривали Генри на скаутских церемониях; и одевались на Хэллоуин Джимом Хокинсом, Джоном Сильвером, капитаном Амелией и доктором Допплером. Словом, они с удовольствием навёрстывали упущенное.
Семья, появления которой жаждала Эмма, которой Реджина хотела до боли в сердце, объединилась, когда Генри исполнилось десять. Однажды он с очень серьёзным видом усадил их обеих за стол на кухне и раздал буклеты с историями из жизни и фотографиями, объясняющими, по каким именно причинам Эмма должна его усыновить, если, конечно, она не против. Эмма усмехнулась такой храбрости, но довольная улыбка, появившаяся на её лице, быстро сменилась теми эмоциями, которые переполняли её в тот момент. Реджина поцеловала сына в висок, гордясь тем, что вырастила такого организованного маленького мужчину, и вопросительно посмотрела на блондинку, молча поддерживая просьбу мальчика.
К концу лета Генри официально стал первым Свон-Миллсом.
Зовите это судьбой, подходящим временем или простой удачей, но истинное счастье, которым Эмма сейчас полна до краёв, стоило того, через что им пришлось пройти. Каждой пули, каждого письма, каждой секунды, проведенной порознь. Оно того стоило.
Сегодня она может сказать всему миру, что любит Реджину, и никто не сможет ей помешать.
Руби вышла из комнаты, оставив Эмму ждать, дрожа от волнения, и поднялась по лестнице. Несомненно, Генри, их Хранитель колец, хотя подростку больше нравилось слово «Дружка», уже прошел наверх и теперь ждал, стоя у панорамных окон, выходящих на океан. Прошла пара минут, и по лестнице простучали каблучки. «Тина», – предположила Эмма. Ещё несколько секунд, и Нил вышел следом за Руби, ободряюще сжав плечо подруги.
– Почти, – прошептал Август, пытаясь снять повисшее в воздухе напряжение, когда они услышали шаги Кэтрин, поднимающиеся по ступеням. Он повернулся, подмигнул Эмме и, наклонившись, быстро поцеловал её, пощекотав щёку щетинистым подбородком, а потом вышел из комнаты, чтоб последовать за главной подружкой невесты.
Сердце громко колотилось в груди, а улыбка была такой широкой, что щекам больно. Всего через несколько минут она поднимется по лестнице и в окружении своей семьи будет ждать появления Реджины. Их отношения можно называть какими угодно, но только не традиционными. И даже роспись в офисе судьи была быстрым решением, продиктованным желанием удержать то хорошее, что у них есть, пока это возможно. Так что эту свадьбу они пытались организовать настолько в соответствии с традициями, насколько это к ним применимо. Эмма не видела Реджину со вчерашнего вечера, и расстаться накануне их свадьбы оказалось трудней, чем можно было ожидать. Генри и Эмма ночевали у Руби, а Реджина осталась в особняке вместе с Тиной и Кэтрин. Правда, ни подружкам Реджины, ни Генри так и не удалось отобрать у парочки телефоны, и они целый вечер переписывались. Перед сном женщины созвонились, чтоб по-быстрому пожелать друг другу спокойной ночи, и короткий звонок перерос в долгий разговор. Эмма и Реджина шепотом рассказывали друг другу, как они волнуются, и, в конце концов, задремали, а потом и вовсе крепко уснули, слушая дыхание любимой в трубке.
Пальцы подрагивали в предвкушении, но Эмма ещё раз напомнила себе, что скоро, наконец, увидит свою невесту. Мелодия, доносящаяся со второго этажа, изменилась, и Свон вышла из комнаты, глубоко вдохнув и расправив плечи. Она почти готова была, в обход всех традиций, заглянуть к Реджине хотя бы просто для того, чтоб ободряюще ей подмигнуть, но, сдержавшись, Эмма продолжала идти вперёд. Свернув к лестнице, она осторожно приподняла подол платья прежде, чем подняться. Ступени остались позади, и Эмма вошла в зал, освещенный разноцветными китайскими фонариками и украшенный соответственно цветовой теме их свадьбы. Улыбающиеся гости встали, приветствуя её появление. У кого-то глаза уже были на мокром месте, другие, особенно Грэм, украдкой показывали два больших пальца.
Эмма хихикнула, увидев это, но продолжала с достоинством идти по проходу между скамьями. Даже спустя годы, ей, привыкшей странствовать, казалось невероятным обрести так много близких друзей. Но, улыбнувшись парням, одетым в синие мундиры, сидящим в первом ряду, Эмма с удивлением спросила себя, как она может сомневаться в том, что у неё есть друзья.
Генри, высокий, худощавый и уже тринадцатилетний, одетый в такой же костюм, как у дяди Августа, стоял справа вместе с Тиной и Кэтрин и широко улыбался ей, сверкая ямочками на щеках. Эмма кивнула Арчи, которого они с Реджиной пригласили на роль распорядителя свадьбы, решив, что никто не подходит на эту роль больше доктора, поддерживающего их семью на сложном и длинном пути. Она остановилась рядом с Августом, Нилом и Руби, стоящими слева, и повернулась лицом к гостям.
– Готова, ма? – наклонившись к ней, прошептал Генри.
Эмма озорно подмигнула ему и, когда музыка снова изменилась, повернулась к дверям. Её улыбка дрогнула от удивления.
Реджина поднималась по ступеням, и, глядя на неё, Эмма забыла, как дышать. Свон всегда знала, что эта женщина прекрасна, даже в тот день, когда почти врезалась в неё в кафе. Но сейчас, когда Реджина поднималась по лестнице, не отрываясь глядя на Эмму, и улыбаясь так лучезарно, что даже блондинке было до неё далеко, единственной связной мыслью в голове Эммы было: «Вау!»
Волосы Реджины были собраны в классический низко уложенный пучок с обрамляющей лицо чёлкой на правую сторону. Шея и плечи были обнажены, так что всем был виден военный жетон, висящий на серебряной цепочке. Получив назад кулон, который Реджина хранила для неё все эти годы, Эмма постаралась найти ему равноценную замену и аккуратно надела на шею Реджины свой жетон. Брюнетка с тех пор его не снимала.
Эмма никогда не могла удержаться от того, чтоб поцеловать накрашенные красной помадой губы Миллс, и буквально таяла всякий раз, когда эти губы улыбались ей. И сейчас Эмма с трудом сдерживалась, заставляя себя стоять на месте, и смотрела на Реджину, отсчитывая каждый её шаг. Платье женщины, разумеется, было воплощением элегантности. Цвета шампанского, облегающее, со шлейфом, напоминающим хвост русалки. И, если бы легкие складки шлейфа не трепетали при ходьбе, можно было бы подумать, что Реджина нарисована на холсте. Несколько месяцев назад Эмма спросила её, какое платье она выбрала, но Миллс отказалась говорить, напомнив ей, что по традиции нельзя видеть платье невесты до свадьбы. Блондинка дразнила её, говоря, что, если они придут на церемонию в одинаковых платьях, это будет её, Реджины, вина. Но сейчас, несмотря на то, что платье было потрясающим, и Реджина выглядела в нём ошеломительно, Эмма не думала об этом, сосредоточившись на том, что Реджина идёт к ней и протягивает ей руку.
– Эй, – прошептала Эмма, на секунду прижавшись лбом ко лбу брюнетки, вдыхая её запах.
– Эй, – улыбнулась Реджина, быстро целуя её.
Арчи тихо откашлялся, тактично напоминая женщинам, что на них смотрят. Когда гости снова сели, он поправил пёструю бабочку и заговорил:
– Добрый вечер, родные и близкие Реджины и Эммы Свон-Миллс. Меня пригласили быть распорядителем на сегодняшнем торжестве. Сегодня Эмма и Реджина ещё раз подтверждают свою любовь, свой союз и разделяют радость этого момента со всеми нами. Я так волновался, когда мне предложили провести эту церемонию, и это для меня величайшая честь. Я собственными глазами видел, сколько невзгод и испытаний пришлось преодолеть этой молодой семье за последние несколько лет, и видел, как заново расцветает в этой борьбе их любовь.
Он замолчал на секунду и улыбнулся влюбленным с нежностью, с какой отец улыбается своему ребёнку, провожая его в колледж:
– Эмма и Реджина, любовь изменила ваши жизни, она научила вас двигать горы ради друг друга. Ваша любовь сильна, глубока и истинна. И я вместе со всеми, кто собрался здесь сегодня, желаю вам всего самого лучшего в вашей совместной жизни.
Эмма улыбнулась и придвинулась ближе к Реджине, сжимавшей её руку.
– Пара приготовила торжественные клятвы, – объявил Август.
Заметив кивок Эммы, Арчи повернулся к Реджине:
– Реджина.
Женщина отдала свой букет Кэтрин и взглядом попросила Эмму отдать её букет Августу.
Взяв блондинку за руки, она крепко сжала их в ладонях. Эмма замерла, не в силах отвести взгляд от карих глаз, сияющих так ярко, словно кто-то добавил золотых крупинок в растопленный тёмный шоколад.
– Эмма, – начала Реджина и замолчала, заразительно улыбаясь. Эмма улыбнулась в ответ и ободряюще сжала её правую руку. – Эмма, когда я думаю о том, как мы впервые встретились, то вспоминаю, как сказала тебе, что твоя семья, должно быть, очень тобой гордится. И мы действительно гордимся тобой. Ты – боец до мозга костей. И я даже не могу понять, почему мы сегодня здесь. Но зато я точно знаю, как мы здесь оказались. Наши отношения нетрадиционны, и нашу историю любви вряд ли встретишь в книгах, но это сработало. Нельзя сказать, что было легко, – торопливо добавила Реджина. Из зала послышался смех, блондинка слегка пожала плечами. – Бог свидетель, легко не было. Но я уверена, я знаю, что это стоило того. Стоило того, чтоб быть с тобой, чтоб каждый вечер возвращаться к нашей семье.
– Я люблю тебя, – выдохнула Реджина доверительно. Она смотрела на сияющую Эмму, готовая заплакать. – Я так сильно люблю тебя. Я люблю тебя, когда мы ссоримся. Я люблю тебя, когда ты грустишь. И я люблю тебя, когда тебя нет рядом, – она всхлипнула, и несколько слезинок поползли по щекам. Эмма стёрла их с понимающей улыбкой. Реджина снова взяла её за руки, прижав их к своему сердцу.
– Здесь ты всегда найдёшь свой дом. Здесь тебя всегда будут ждать любовь, и принятие, и поддержка. У нас будут хорошие дни и плохие, но, какими бы они ни были, мы проживём их вместе. И я так горда стоять сейчас рядом с тобой. И мне так повезло, что ты не только моя жена, но и прекрасная мать для нашего сына, и мой лучший друг. И я знаю, что не важно, какие препятствия поставит перед нами жизнь, мы всё преодолеем.
Только когда Реджина взяла её лицо в ладони и большим пальцем осторожно стёрла слёзы со щёк, Эмма поняла, что плачет. Поймав брюнетку за запястье, она поднесла нежную руку к губам и несколько раз поцеловала ладонь. Эмма чуть дрожала от волнения и удивления, пробегавших по жилам. Спустя тринадцать лет она всё ещё не могла привыкнуть к тому, что Реджина хочет её во всех смыслах. Но она знала это. Знала, что Реджина хочет её присутствия в своей жизни. Реджина сидела с ней ночами, когда Эмма не могла заснуть; Реджина звонила ей на работу, просто чтоб спросить, как она; Реджина сворачивалась калачиком, лёжа рядом с ней в постели даже в те вечера, когда они ссорились из-за разных мелочей вроде немытой посуды. Да, Эмма знала.
– Меня обычно труднее довести до слёз, – смиренно попыталась оправдаться блондинка, осторожно, чтоб не испортить макияж, вытирая слёзы мизинцем.
– Да, конечно! – громко пробормотал Август. Эмма шутливо закатила глаза, но тут же снова посмотрела на Реджину. Успокоившись, она опустила их сомкнутые руки.
– Один мудрый человек сказал мне однажды, – начала Эмма, покосившись на брата с многозначительной улыбкой, – что не бывает «подходящего» и «не подходящего» времени. Время проходит, хочу я этого или нет, так что нужно делать момент подходящим. Вот поэтому мы и поженились в ту самую секунду, как появилась возможность сделать это законно.
Гости снова засмеялись, а Реджина молча кивнула, подтверждая её слова.
– И если я что-то и поняла за то время, что топчу землю, так это то, что он был прав. Пользуйтесь случаем. Даже когда ставки высоки и вероятность остаться в выигрыше мала. Просто попробуйте.
Когда-то я так боялась написать незнакомке. Но эта незнакомка стала моим другом, лучшим другом, а потом моей возлюбленной. А теперь моей женой. И подходящий момент или неподходящий, я знаю одно, Реджина, я готова была бы всю жизнь ждать шанса встретить тебя.
По залу прокатилось хоровое восхищенное «Ах!», начатое Руби, подхваченное подружками невесты и половиной гостей. Этого оказалось достаточно, чтоб Эмма покраснела, а Реджина начала хихикать над её смущением.
– И я знаю, что ты сделала бы то же самое. Посмотри на нас. Ты уже сделала это. Я обещаю быть рядом с тобой. Всегда, даже тогда, когда ты не сможешь увидеть меня. Я буду тебе опорой, наперсником, другом и любящей женой до последнего дня своей жизни. Я люблю тебя. И хочу провести остаток моих дней рядом с тобой и нашим сыном.
Как по команде, Генри сделал шаг вперёд, протягивая кольца на раскрытой ладони. Взяв их, матери крепко обняли его, поцеловав сына в щёки с двух сторон. Потом, глядя друг другу в глаза, они обменялись кольцами, и их губы встретились в сладком поцелуе.
* * *
Под приветствия гостей молодожены и их свадебная свита спустились на нижний этаж, где приглашенных уже ждали напитки и закуски. Официанты тем временем торопливо убирали скамьи, чтоб освободить место для столов. Разумеется, первыми Эмму с Реджиной поздравили Генри и Август. Едва спустившись по лестнице, Свон-Миллсы снова бросились друг к другу и на несколько мгновений замерли, обнявшись.
Гости фотографировались и знакомились друг с другом. Старые друзья знакомились заново. Эмма и Реджина выглядели счастливыми как никогда. В конце концов, фотограф украл пару и увёл их фотографироваться на пляж. Август не замедлил этим воспользоваться и пошел искать в толпе Красавицу с акцентом, с которой столкнулся до церемонии.
По дороге к открытому бару он едва увернулся от Дэниз, трёхлетней дочки Нила, которая, хохоча, убегала от Алии. Бут усмехнулся, глядя на девчушек в одинаковых синих платьицах и с вплетенными в косички бантиками. Вспомнив, как Нил жаловался, что Тамара заставляет его учиться плести девочкам косички, а у него не получается, потому что пальцы слишком большие, Август рассмеялся.
Подойдя к бару, он столкнулся с Руби, которая, судя по всему, уже успела присоединиться к тем гостям, которые предпочитали напитки покрепче. Грэм, который перенёс сердечный приступ и теперь занимал должность помощника шерифа, потому что после выздоровления мог заниматься только бумажной работой, сидел неподалеку с уже второй стопкой в руках.
– Хорошо выглядишь, сержант! – Руби похлопала Августа по плечу и уперлась бедром о стойку. – Я даже разрешу тебе угостить меня выпивкой.
Засмеявшись, мужчина попросил бармена приготовить две порции рома с колой.
– Ты, что, уже напилась? Ещё даже шести нет.
– Ох, да ладно тебе! – фыркнула официантка, забирая у бармена стакан. – Просто вливаю в себя немного жидкой храбрости.
– Оу, – Август заинтригованно вздёрнул бровь, – и кто же этот счастливчик?
Робкое «Простите» раздалось за их спинами, и Август с Руби отодвинулись друг от друга, чтоб пропустить к стойке светлокожую шатенку. Протиснувшись между ними, девушка попросила стакан содовой. Улыбаясь собственной удаче, Август пытался поймать взгляд Красавицы с акцентом, но она сосредоточилась на содовой. И только когда она повернулась, собираясь уйти, Бут заметил, что Руби смотрит на неё так же заинтересованно, как он сам. Вообще-то Руби даже застенчиво ей улыбалась. И Красавица с акцентом, заметив это, слегка покраснела и спрятала усмешку за стаканом с выпивкой.
– Нет, – предупредил Август.
– Что? – Лукас прекратила провожать девушку взглядом и резко повернулась к собеседнику. Посмотрев на него, она быстро сложила в уме два плюс два. – Нет, я нравлюсь ей больше.
– Мы увидели друг друга сразу, когда я приехал.
– Мы с ней болтали всё время, пока я помогала Эмме с Реджиной выбирать цветочные композиции. Да ты даже имени её не знаешь! – рассерженно топнула ногой Руби.
Прежде, чем Август смог ответить, его внимание привлёк знакомый уже австралийский акцент.
– Руби? – пораженно повернулся он к девушке. Перед ним было целых две Красавицы с акцентом. И только сейчас мужчина понял, что девушка, подходившая к стойке минуту назад, была одета в другое платье, лёгкое, струящееся и, по сравнению со своим «отражением», довольно консервативное.
Улыбнувшись, Руби посмотрела на цветочницу:
– Эй, Бель.
– Это моя сестра Лейси. Она приехала на несколько месяцев, чтоб помочь нам с отцом в магазине, – пока Бель говорила, Лейси, не отрываясь, смотрела на Августа, многозначительно улыбаясь.
Август и Руби медленно повернулись друг к другу с одинаково довольными улыбками на губах.
– Лейси, – официантка подтолкнула Бута к девушке в клубном платье. – Это Август.
Четверка отошла от стойки, и Тина едва успела уловить шальной блеск у Руби в глазах. Взяв Кэтрин под локоть, воспитательница потянула её к освободившемуся месту:
– Я думала, мы договорились насчет того, что никаких замутов на свадьбе.
– Нет, это касалось только тебя, – Кэтрин прислонилась к стойке и сделала заказ.
– Меня? – поразилась Тина, и даже её кудряшки подпрыгнули от возмущения. – А что я такого сделала?!
– Лас-Вегас.
Эти два слова заставили миниатюрную блондинку замолчать и покраснеть. Она что-то пробормотала в ответ на смех Кэтрин и скрестила руки на груди.
– А как же ты? – тоном обличителя спросила Белл. – Уже почти год прошел с тех пор, как вы с Оливером расстались.
– Можно мне хоть раз сполна насладиться холостой жизнью? – Кэтрин, не глядя, потянулась к бокалу и резко отдёрнула руку, наткнувшись на чужую ладонь.
– О, простите, мисс, – торопливо произнёс приятный глубокий голос с едва заметными нотками южного акцента, но смысл слов едва ли дошел до Кэтрин, всё внимание которой было поглощено владельцем голоса. Высокий мужчина с коротким ёжиком волос был одним из тех троих приглашенных, кто был одет в синюю военную форму. – Я думал, это мой стакан.
И несмотря на то, что, как и положено юристу, Кэт быстро соображала и была остра на язык, теперь она просто молчала, глядя на мужчину, и едва не хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
Солдатик смущенно усмехнулся, потирая шею ладонью:
– У вас хороший вкус к напиткам, мисс…?
– Прости, Хольт Ф., – вмешалась Тина, разглядевшая нашивку с именем у него на груди. – Никаких замутов на свадьбе, – и, похлопав его по плечу, она сунула стакан Кэтрин в руки и потянула её от барной стойки.
– Нет, это только тебя касается, – недовольно протянула Кэтрин и, надувшись, оглянулась на Хольта.
Они прошли мимо Августа, который увлеченно болтал с Лейси, облокотившись на стену. Младшая сестра Белль последние семь месяцев жила с матерью в Австралии, а до того путешествовала пешком по Европе. Путешествиями она увлекалась с семнадцати лет. И истории её походов могли поспорить с историями Августа. Когда Август предавался бурным развлечениям в Таиланде, Лейси рассматривала то, что осталось от Берлинской стены. Он патрулировал пустыню, она прыгала со скалы в океан, чтоб поплавать с морскими дьяволами. Август мгновенно потерял голову. Если это то, что Эмма чувствует к Реджине, черт, покажите ему, где расписаться.
– Дядя Август! – Генри, почти такой же высокий, как он сам, приветственно обнял его за плечи.
Бут мысленно отметил, что надо как-нибудь потом просветить пацана насчёт правил игры, но Лейси, видя, что их прервали, тактично отступила в сторону, изящно кивнув головой. – Мамы убили бы тебя, если б ты опоздал.
Август взял бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта.
– Все состоялось бы и без меня, – фыркнул он.
– Да, но они бы тебе этого не простили и припоминали бы до конца жизни, – Генри потянулся за оставшимся на подносе бокалом, но Август опередил его и, поймав за руку, увёл надувшегося мальчишку подальше от спиртного.
– Хорошая попытка, – шутливо проворчал он.
– Ну, только один!
Август подумал секунду, переводя взгляд со своего бокала на озарённое надеждой лицо племянника, и ответил:
– Мне пока что дорога моя жизнь.
– Они не узнают, – защищался подросток хриплым, начавшим ломаться голосом, – они всё ещё фотографируются.
Август фыркнул и увел Генри, бормоча что-то вроде: «Вот когда тебе исполнится шестнадцать…»
Руби, оторвавшаяся от Белль, чтоб занять место ведущей, поднялась на сцену, расположенную рядом с главным столом, стоящим возле окна, выходящего на пляж, и, взяв микрофон, попросила всех рассаживаться за столы.
Эмма с Реджиной должны были вот-вот вернуться.
* * *
– Нервничаешь?
– Волнуюсь.
Реджина прижалась лбом ко лбу Эммы. Свет от гирлянд на лестнице освещал их лица. У брюнетки растрепалась причёска, подол платья был в песке после фотосессии на пляже, и она была абсолютно уверена, что в одну из туфель забился камешек, но ей было всё равно. Раньше она была уверена, что этот день – просто шоу, устраиваемое для того, чтоб родные и друзья увидели их свадьбу. Но сегодня, улыбаясь Эмме, пока шла к ней, ждущей её у алтаря, чтобы выйти за неё, Реджина, наконец, поняла, почему вокруг свадьбы поднимают столько шуму.
– Я тоже, – прошептала она, легонько касаясь розовых губ. Отклонившись назад, Реджина ещё раз оглядела Эмму. Когда она шла к ней в зал и видела на лице блондинки улыбку, такую широкую, что, казалось, от одного взгляда на неё у Реджины болели щёки, её сердце трепетало, и женщина чувствовала себя так, будто за спиной у неё выросли крылья, и она может, поднявшись над землёй, просто полететь Эмме навстречу.
– Я тебе уже говорила, что ты сияешь?
– Нет, «сияешь» – это что-то новенькое, – игриво признала Эмма. – Ты говорила: «красивая», «великолепная». Но больше всего мне понравилось «вкусная».
Реджина тихо засмеялась, когда Эмма, склонившись к ней, начала целовать смуглую шею, пока руки брюнетки лениво обнимали молодую женщину за плечи. Они слышали, как Руби объявляет их появление, и гости дружно хлопают в такт какой-то музыке, но Реджина была уверена, что сейчас может ненадолго забыть о роли идеальной хозяйки и просто расслабиться в объятьях своей жены.
– Готовы, миссис Свон-Миллс? – прошептала Эмма, оставляя поцелуй под скулой.
– Готова, миссис Свон-Миллс, – кивнула Реджина, переплетая их пальцы.
Они шагнули на первую ступеньку как раз, когда с верхнего этажа донёсся голос Руби:
– Встречайте – миссис и миссис Свон-Миллс!
Гости начали аплодировать, как только увидели пару, поднимающуюся по лестнице, и Реджина почти покраснела от такого энтузиазма.
Поднимаясь на второй этаж часом раньше, Реджина толком не смотрела по сторонам. Она не могла оторвать взгляда от двух сияющих от счастья зелёных омутов. И сейчас, оглядываясь вокруг, она чувствовала, как в душе подымается целая буря эмоций. И брюнетка не знала наверняка, то ли дело в атмосфере зала, украшенного красными и пурпурными фонариками, то ли в самих гостях, которые встречали их, стоя у столов, окружавших танцпол. В детстве они с Кэт, бывало, ночами напролёт планировали свои идеальные свадьбы. Грандиозное событие. Ледяные скульптуры. Голуби, взмывающие в небо, когда жених и невеста выйдут из церкви. Об этом она мечтала когда-то. Но эта маленькая свадьба в коттедже у океана в присутствии немногих друзей и семьи, которую они собрали за эти годы, – вот что действительно идеально.
Они вошли в зал, обнимая друг друга за талию, и Реджина улыбнулась, потому что сослуживцы Эммы, сидящие за ближайшим к ним столиком, тут же остановили их, и один из них поднял ладонь в воздух, чтоб дать Эмме «пять»:
– Отличная работа, Свон!
Ухмыльнувшись, Эмма наклонилась и хлопнула его по ладони.
