Текст книги "Письма с войны (ЛП)"
Автор книги: hunnyfresh
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц)
– Ты же почти закончил, дорогой. Мы попробуем твое печенье после того, как ты поспишь.
– Но мааам, Эмма же приехала! – мальчишка повернулся к блондинке, глядя на неё самыми жалостливыми щенячьими глазками, какие она только видела в жизни.
Реджина, должно быть, почувствовала её слабину, потому что развернула сына к себе и, проведя пальцем по его носу, сказала:
– Сначала поспи, Генри.
Генри слез со стула, продолжая дуться, снял фартук и протянул его Реджине. После того, как Реджина повесила тот на крючок, Генри выбежал из кухни, проигнорировав окрик матери, оставляя двух женщин среди бардака на кухне.
Реджина отложила поднос с печеньем. Встретившись взглядами, женщины покраснели.
– Ты была права, – Эмма первой нарушила молчание, – он милый.
Реджина с гордостью улыбнулась:
– К сожалению, да. Даже я пару раз пала жертвой этих щенячьих глазок.
– Ты? Реджина Миллс? – Эмма притворилась шокированной, помогая убрать сладости. – Если Генри продолжит в том же духе, у человечества точно нет надежды.
Их прервал Генри, зовущий Реджину. И та ушла укладывать сына, оставив Эмму на кухне.
* * *
– Я не хочу спать, мамочка, – Генри лежал в кровати и тер глазки. Сквозь зевок он продолжил. – Хочу поиграть с Эммой.
Реджина прикрыла его рот ладонью, получше укутывая в одеяло. Генри был вежлив со всеми, в конце концов, он был сыном мэра, но Реджина всё же была удивлена, что он так быстро принял Эмму в свою жизнь после рассказов о ней. Она была благодарна Эмме за то, что та поладила с её сыном. Наклонившись и поцеловав его в висок, она сказала:
– Вы сможете поиграть, когда проснёшься.
– Но я же не сплю, – сонно пробормотал мальчик.
Усмехнувшись, Реджина начала напевать колыбельную, которую ей пел когда-то отец. Скоро дыхание Генри выровнялось, и он заснул. Оставив дверь приоткрытой, Реджина отправилась на кухню, где её ждала Эмма Свон.
Составляя утром список дел на день, Реджина собиралась заказать у Бабушки приготовление еды на день рождения Генри, в следующий четверг, забрать бельё из химчистки и испечь с Генри печенье. Появление Эммы на пороге её дома стало сюрпризом, хотя, если быть честной, приятным. Сидни надоедал ей расспросами о её переписке с солдатом, он хотел написать статью, но Реджина не желала об этом распространяться. Раньше, она непременно использовала бы это для создания образа, однако теперь Эмма была её другом. Это слово до сих пор смущало Реджину, но она знала, что это правда.
Ей всегда было интересно, как выглядит её респондент. Теперь она видела, что на вид Эмма старше своих двадцати – несложно было догадаться, почему. Надо отдать ей должное, блондинка очень симпатичная, даже когда смущается или сердится. О, Господи, она же конфисковала её машину! От этой мысли Реджина на секунду застыла, но потом продолжила свой путь на кухню. Там она, к своему удивлению, обнаружила, что Эмма всё убрала. Конфеты были аккуратно разложены по пакетам, на столе не осталось и следа от разноцветного сахара. Эмма выжимала тряпку над раковиной:
– Извини, я подумала, что могу помочь тебе. Да и привычка, знаешь?
– Не нужно было, – Реджина прочистила горло, в очередной раз покраснев при мысли о том, как вела себя. – Я должна извиниться перед тобой за свое поведение. Я не должна была так себя вести. Я скажу шерифу снять башмак с твоей машины.
Эмма повернулась к раковине спиной и улыбнулась:
– Брось, будет забавно об этом вспоминать. К тому же, я явилась без приглашения, так что ты не так уж виновата.
Реджина улыбнулась в ответ и склонила голову набок:
– Хочешь попробовать самый вкусный сидр в твоей жизни?
* * *
– Ты ведь несовершеннолетняя, – эта мысль заставила её помедлить, протягивая Эмме стакан.
– Буду, через пару месяцев, – увидев, что Реджина всё еще сомневается, Эмма рассмеялась. – Я могу умереть за эту страну, но Боже упаси меня пить в ней?
Реджина подумала над её словами, немного напуганная той прямотой, с какой Эмма говорила о возможных последствиях своей работы.
– Только один, – уступила она.
– Ты делаешь его из «Медового хруста»? – Эмма сделала глоток, одобрительно кивнув.
– Да, – Реджина села напротив, отпивая из своего стакана. – Яблоня растёт возле мэрии.
Они помолчали, разглядывая друг друга. Когда их глаза встретились, Эмма отрывисто рассмеялась тому, что её поймали. Глотнув еще сидра, она облокотилась на спинку дивана.
– Я представляла тебя по-другому.
– В каком смысле «по-другому»?
– В том смысле, который виден только определенным людям.
– Ну, – Реджина изящно скрестила ноги, – я же политик.
– Эй, я не говорю, что это плохо. Просто приятно, наконец, видеть тебя.
– Признаться, я представляла тебя более…
– Мужеподобной? – Эмма усмехнулась, увидев, как покраснела Реджина. – Ну, если ты представляла меня часами висящей на турниках и жующей табак, то ты права, я такая и есть, только табак не жую.
– Думаю, мы полны сюрпризов, – Реджина отсалютовала стаканом, и Эмма ответила тем же. Поставив стакан на стол, Реджина внимательно посмотрела на Эмму:
– Как ты? – голос был необычно мягким.
Эмма запустила пальцы в волосы, издав сухой смешок:
– Хорошо. Правда. Я… Хорошо просто вернуться сюда.
Реджина кивнула, принимая ответ:
– Ты надолго?
– На месяц.
– Всего месяц? – Реджина была поражена. – Тебя же не было целый год!
– Да, – еще один нервный смешок, – часть работы.
– Ты снова поедешь в Ирак? – на лице Реджины отразилось волнение.
– Поеду, куда пошлют, – пожала плечами Эмма.
– И тебя это устраивает?
Эмма почти хотела сказать, что у неё нет выбора, но это было бы неправдой. Выбор у неё был. Просто носить форму, представлять целую страну, значить что-то – это стоило того. И она ответила:
– Да. Да, меня это устраивает.
Реджине понадобилась пара секунд, чтоб переварить её ответ и кивнуть почти незаметно.
– Что? – спросила Эмма.
– Может, наша встреча произошла не так, как мы ожидали, но в одном я была права.
– В чем?
– Я рассказывала о тебе Генри и говорила, что ты далеко, потому что ты очень смелая и сражаешься с драконами, как добрые рыцари в его книжках.
– Я не рыцарь, – смущенно пожала плечами Эмма.
– Для него – рыцарь. И ты действительно храбрая.
* * *
Реджина с Эммой проговорили, словно старые друзья, почти час, пока не услышали негромкий топоток Генри, спускающегося по лестнице. Реджина спросила о планах Эммы на отпуск, и блондинка не нашлась, что ответить, поскольку Август практически выставил её за дверь. Реджина предложила показать ей город за время, оставшееся до дня рождения Генри. Эмма колебалась, беспокоясь, что нарушает планы Реджины, но вскоре уступила и, в конечном итоге, после невероятно вкусного обеда, оказалась в гостиной. Реджина отлучилась для делового звонка, а Эмма сидела и смотрела, как Генри на полу играет с фигурками рыцарей.
Внезапно Эмма поднялась и взяла свой рюкзак. Присев перед мальчиком на корточки, она бережно вынула пачку писем и, выбрав из общей стопки рисунки, села по-турецки на пол, рядом Генри:
– Хочешь, что-то покажу?
– Ага, – Генри бросил игрушки и забрался к Эмме на колени. Обняв его, Эмма показала ему рисунки.
– Помнишь, ты рисовал мне картинки?
– Ага, – Генри хихикнул, показывая на рисунок с ним самим, Реджиной и собакой в парке, его он сделал одним из последних. – Это Понго.
– Я сохранила все картинки, которые ты рисовал, – они просматривали картинки одну за другой. Мальчик не верил, что мог нарисовать цветные каракули, но Эмма настаивала, что это разноцветный торнадо. Когда они дошли до рисунка с фермой, Генри начал оживленно рассказывать, как он поймал толстую большую хрюшку и хотел забрать её домой, но у мамочки была «лергия».
– Правда? – перебила рассказ Реджина, стоящая прислонившись к двери. Судя по её расслабленной позе, она подошла некоторое время назад.
-Да, – Генри слез у Эммы с рук и теперь стоял, подпрыгивая от волнения. – Ты делала «Апчхи! Апчхи! Апчхи!»
Женщины рассмеялись, глядя на него. Потом Реджина склонилась к сыну и сказала:
– Пора сказать Эмме «Спокойной ночи».
Генри подбежал к Эмме и обнял её ноги:
– Спокойной ночи, Эмма. Ты тоже идёшь?
На этот раз Эмма увидела такие щенячьи глазки, что дрогнуло бы даже каменное сердце. Она повернулась к Реджине, и выражение её лица ничем не уступало выражению лица Генри. Взглядом она просила Реджину то ли сделать что-нибудь, то ли разрешить ей пойти с малышом.
Реджина насмешливо закатила глаза, соглашаясь на последний вариант.
– Ладно.
Эмма сложила рисунки на кофейный столик и, взяв Генри на руки, последовала за Реджиной в детскую. Голубой цвет стен успокаивал, в полумраке мерцали звёзды, нарисованные на потолке. В дополнение ко всему с потолка свисал мобиль в виде солнечной системы. Без сомнения, Реджина пыталась привить сыну интерес к науке.
Эмма спустила Генри с рук, и они с мамой отправились готовиться ко сну. Она задержалась на пороге комнаты, но потом увидела то, что привлекло её внимание. Все стены в комнате были увешаны фотографиями, они были даже на шкафу. На прикроватном столике стояла фотография, сделанная, судя по всему, недавно. Реджина обнимала сына со спины, Генри отвел руку назад, пытаясь обнять маму в ответ. Блондинка продолжала рассматривать фотографии и увидела одну, сделанную на прошлом дне рождения мальчика. На ней Генри вцепился в Реджину, как утопающий в спасательный круг. Эмма тихо засмеялась, вспомнив про клоуна. Но смех оборвался, когда она увидела маленькую рамку, в которой был только клочок бумаги. Тот самый, на котором Эмма нарисовала Генри, задувающего свечки. Бабочки в животе вернулись, но, на этот раз, не от тревоги. Они будто были заперты внутри и теперь расправили крылья, первый раз оказавшись дома. Это чувство переполнило её до краёв, расцветая на лице улыбкой.
– Эмма? – позвала Реджина, сидящая на кровати рядом с Генри.
Эмма повернулась и увидела, что черноволосые мать с сыном ждут её. Торопливо извинившись, она подошла к кровати. Не зная, куда девать руки, блондинка засунула их в карманы. Генри открыл большую книжку под названием «Однажды в сказке» и, выбрав историю, выжидающе посмотрел на маму и Эмму.
Эмма кивнула, поняв, чего Генри ждет, и села на кровать рядом с ним.
- Давным-давно, в Зачарованном Лесу жили Королева и Рыцарь…
* * *
– Прости, что из-за меня ты поздно ляжешь спать, – сказала Эмма, когда Генри уснул, а они с Реджиной вышли из детской. – И за то, что врезалась в тебя утром. И за то, что почти вломилась к тебе домой.
Реджина покачала головой, отказываясь слушать извинения, а затем внезапно воскликнула:
– Боже, я забыла про твою машину!
– Ничего, тут можно куда угодно пешком дойти. Официантка в кафе сказала, что её бабушка держит гостиницу. Думаю, я отправлюсь туда.
– Ого, уже обзавелась друзьями? – поддела Реджина.
– Ну, ты же меня знаешь, сирота-солдат с весёлым нравом.
– Особенно если учесть, что ты поладила даже с занудой-мэром.
– Офигенной, ты забыла добавить – «офигенной».
Реджина рассмеялась, и Эмма поняла, что сохранит этот смех в своей памяти, чтобы вспоминать его, когда всё будет особенно трудно.
– Останься, – тихо предложила Реджина. – Не хочу, чтоб ты потерялась в моём городе.
У Эммы не было слов, чтоб выразить свою благодарность за щедрость, которую Реджина проявляла к ней снова и снова. Она смогла только молча кивнуть и, скинув куртку, пошла за брюнеткой обратно в кабинет.
Глава 4
Сидя рядом с водителем в камуфлированном джипе, Эмма внимательно смотрела по сторонам. Впереди ехала еще одна машина, её отряд патрулировал окрестности. Из-под колес подымалась пыль, солнце нещадно палило пустынную дорогу, обрамленную редким иссушенным кустарником.
Рация зашипела, и Эмма услышала голос Августа:
– Всё спокойно. Проедем еще четверть мили и возвращаемся. Отбой.
– Вас понял. Отбой, – Эмма посмотрела на Нила, тот едва сдержался, чтоб не фыркнуть.
– Тут всегда спокойно, – прервала молчание Эмма.
– Давай предложим Августу вернуться сейчас?
Эмма покачала головой:
– Дай ему развлечься. Проедем еще немного, и вернёшься, фотография Тамары никуда не денется.
Нил закатил глаза, но возражать не стал.
Эмма привыкла к патрулям без происшествий. Иногда они встречали на дорогах гражданских, которые кричали им вслед оскорбления или показывали неприличные жесты, но дальше этого их агрессия не заходила. Дни для девушки тянулись медленно, но после патрулирования она возвращалась в лагерь не такой измотанной и проводила больше времени за написанием писем Реджине или перечитывая старые. Реджина только вернулась из Нью-Йорка и прислала Эмме брелок, на котором был выгравирован лебедь. Теперь он висел на цепочке рядом с армейскими жетонами. И Эмма улыбалась каждый раз, когда смотрела на него. «Я увидела его и подумала о тебе», писала Реджина. Прочитав эту строчку, Эмма с большим трудом удержалась от улыбки.
В динамике раздался голос Августа:
– Так, ребята едем…
Рация вырубилась, и в то же мгновение непонятно откуда прилетел снаряд, разорвавшийся всего футах в десяти от джипа, в котором ехал Август. Машина накренилась, взлетела и, перевернувшись несколько раз, завалилась на бок, превращаясь в груду горящего стекла и металла.
– Вот дерьмо! – рявкнул Нил и вывернул руль в сторону, ударяя по тормозам. Он успел вовремя, второй снаряд разорвался в том месте, где они были секунду назад.
Лицо обдало жаром от взрыва. Эмма надела защитные очки и приготовилась к еще одной атаке. Взгляд против её воли возвращался к воронкам, чуть не ставшим их могилами.
Прошло полминуты, но больше ударов не было. Нил завел машину и рванул туда, где лежал джип Августа. Видно было, что дверь с левой стороны почти оторвана. Водитель был без сознания и почти лежал на руле. Только ремень безопасности не давал ему упасть. Джип с его стороны простреливался, как мишень в тире, нужно было вытаскивать их и как можно скорее.
Раздались выстрелы. У Эммы не было времени подумать, но инстинкт взял свое. Провернувшись к сидящим на заднем сиденье солдатам, она приказала:
– Прикройте нас.
Кивнув как один, они выбрались из машины, открыв огонь в том направлении, откуда летели пули. Краем глаза Эмма заметила, что кусты напротив шевелятся – несомненно, стреляли оттуда. А судя по расстоянию, на которое летели снаряды, несколько атакующих заняли позицию в горах.
Лязг пуль о броню джипа. Жар горящей машины. Стоны раненых. Крики напавших на них. Всё смолкло и пропало, когда Эмма увидела Августа, придавленного к земле джипом.
– Пригнись! – закричала Эмма и побежала к лежащему без движения сержанту, чудом разминувшись с автоматной очередью. Горящий джип защищал его от пуль, но придавленную ногу зажало, и он оказался в ловушке.
Держась как можно ниже к земле, Эмма быстро осмотрела брата и облегченно вздохнула, нащупав слабый пульс. Его лицо было в порезах от осколков и, судя по позе, в которой он лежал, его выбросило из машины ударной волной. Господи, слишком много крови. Парень приоткрыл глаза и закашлялся, на губах появилась кровь. Эмма еще раз внимательно осмотрела его. Повреждена была не только зажатая джипом и вывернутая под неестественным углом нога. Под ребрами, слева, она увидела кровавое пятно, растущее с каждой секундой. Эмма осторожно ощупала рану и тихо выругалась сквозь зубы, наткнувшись пальцами на острый край осколка шрапнели.
– Давай же, Август, – прорычала Эмма, пытаясь вытянуть сержанта из– под джипа.
Его крик эхом отдался в голове.
– Эмма, назад! – она слышала окрик Нила, но единственной её мыслью было вытащить Августа. Нога почти свободна, ещё немного. Эмма знала, что причиняет ему адскую боль, но выбора не было. Она должна спасти его, она не бросит его там. Подхватив его под руки, она встала, дернув изо всех сил. Полный муки вопль её друга, её брата, заглушил всё вокруг, но она вытащила его! Потеряв равновесие, Эмма упала на спину, а Август, отлетев в сторону, лишился прикрытия джипа, оказавшись под обстрелом. Через секунду Эмма уже пыталась схватить его за руку, чтоб оттащить оттуда. Через две – пуля попала ему в голову.
В ушах зазвенело, все двигалось как в замедленной съёмке. Эмма хотела кричать, но не могла, крик застрял в горле. Август лежал мёртвый.
– Нет! – она вырвалась из чьих-то рук, пытавшихся её удержать. – Нет!
– Эмма. Эмма, проснись.
Эмма резко села и, скатившись с кровати, прижалась к окну, подняв руки в попытке защититься. Она была на взводе. Крик Августа всё еще звучал в ушах, она всё еще видела его бездыханное тело.
– Эмма, – голос, разбудивший её, был успокаивающим, и Эмме потребовалось полсекунды, чтоб понять, что он принадлежит Реджине, которая стояла возле кровати, встревожено подняв руки, и глядя на неё. – Ты в порядке?
Эмма кивнула, отрывисто глотая воздух, внимательно осматриваясь, чтоб убедиться, что она не на поле боя. Она – дома. Она у Реджины. В комнате для гостей. Август жив и в безопасности. Она еще раз глубоко вздохнула и кивнула уже более уверенно:
– Да.
Реджина понимающе кивнула:
– Кошмар?
– Ага, – Эмма, наконец, отошла от окна и забралась на кровать, прижавшись к спинке.
– Они часто тебе снятся? – нерешительно спросила Реджина, присев рядом.
– Бывает, – Эмма дернула плечом. – Я не хотела тебя будить.
– Материнство приучило меня чутко спать.
Эмма нехотя улыбнулась и, закрыв глаза, начала считать от десяти до одного, чтоб прогнать остатки кошмара. Когда она снова открыла их, то увидела, что Реджина всё ещё смотрит на неё, встревожено изогнув бровь. Несмотря на то, что комната была освещена только полоской света, пробивающейся из-за штор, заметно было, что брюнетка замерзла. Она обняла себя руками, кожа покрылась мурашками. Эмма снова почувствовала себя виноватой за то, что разбудила женщину, которая и так сверх всякой меры добра к ней.
– Ты в порядке? – снова спросила Реджина. И в этой короткой фразе Эмма ясно расслышала множество невысказанных вопросов.
Главным в работе Эммы было умение не давать воли эмоциям. Боец сражается лучше, когда эмоциям нет места, Эмма хорошо это знала. Черт, да это умение помогло ей выжить в самых ужасных интернатах. Но она также знала, каковы бывают последствия.
Достаточно она слышала о Посттравматическом Стрессовом Расстройстве, о том, как люди ломаются, не выдержав давления, и возвращаются домой, изменившись до неузнаваемости. Только не я, подумала Эмма. С ней такого не случится. Нужно быть честной. Сжав простыни в кулаках, она тихо сказала:
– Я не смогла спасти Августа.
Секунду Реджина выглядела озадаченной, но потом взгляд стал понимающим.
– Я «раскрыла» его, и его убили, – блондинка потерла кулаки, будто пыталась отмыть их от крови. – Всё равно, как если бы я сама спустила курок.
– Эмма, – медленно сказала Реджина, осторожно придвигаясь ближе. Теплая ладонь бережно погладила Эмму по напряженной руке. – Ты спасла ему жизнь. Ты вернулась за ним. Благодаря тебе врачи успели вовремя.
– Спасла? Чтобы он жил, прикованный к инвалидной коляске? Или остаток своих дней ковылял на протезе?
– Чтобы он жил, – ладонь Реджины скользнула по руке вниз, накрывая её сцепленные руки, мягко разнимая их. Эмма чувствовала, будто прикосновения Реджины открывают в её теле шлюзы, через которые уходит напряжение. – Разве он недоволен тем, как обернулись события?
Эмма пожала плечами, и, наконец, подняла голову, посмотрев брюнетке в глаза.
– Он говорит, что в порядке, но я видела пивные бутылки у него дома. Ему тяжело.
– Как и должно быть. Он пережил то, что изменило его жизнь, – Реджина сжала её руку. – Его жизнь радикально изменилась, но он может продолжать жить. Я понимаю, что ты чувствуешь себя виноватой, но это не ты лишила его ноги. Ты доставила его домой.
Эмма промолчала, снова прокручивая те события в голове, думая, что можно было сделать, чтоб Августу не пришлось бороться за свою жизнь на больничной койке. Как бы она не старалась, даже самый лучший расклад закончился бы неприятно. Эмма знала, на что шла, записываясь в армию. Понимала, что это риск, и была на него согласна. Она вздохнула, запустив руку в волосы:
– Всё могло быть хуже, – признала она.
– Да, и лучше всё тоже могло быть. Но ты рисковала, не думая о себе. Ты действовала как человек чести. Никогда не забывай об этом, солдат.
Эмма усмехнулась. Вина и напряжение потихоньку отступали, и она благодарно сжала руку Реджины
– Я не забуду.
Реджина улыбнулась, и блондинка застенчиво улыбнулась в ответ.
– Тебе лучше?
Эмма кивнула:
– Хорошо, когда можно выговориться. Точно быстрее, чем по почте.
– Да, и смотреть приятнее – слова вырвались прежде, чем Реджина успела подумать. Эмма вопросительно подняла бровь, заставив Реджину покраснеть и замяться, подыскивая объяснение. Без сомнения, впервые в жизни мэр Сторибрука не знала, что сказать. Эмма же подумала, что растерявшаяся и смущенная Реджина совершенно очаровательна.
– Я имею в виду, что говорить с человеком приятнее, чем читать слова на бумаге.
Эмма хихикнула, расслабляясь:
– Уверена, что ты именно это имела в виду.
Реджина закатила глаза и посмотрела на блондинку с мягким укором. Но тут её взгляд упал на брелок, висящий на цепочке рядом с жетонами.
– Ты сохранила его, – Реджина наклонилась, чтоб отодвинуть жетон, частично скрывший брелок. Блондинка опустила взгляд, рефлекторно прикоснувшись к цепочке, случайно накрывая пальцы Реджины своими. Брюнетка не отняла руки, скользнув большим пальцем по гравировке.
– Да, – Эмма приподняла цепочку так, чтоб талисман был виден им обеим. – Почему бы и нет?
– Не думала, что ты станешь носить его на шее.
Прищурившись, Реджина посмотрела на жетоны, проведя по ним пальцами:
– Мне всегда было интересно, что они значат.
– Это идентификационные жетоны, – объяснила Эмма, вытянув одну пластину из ладони Реджины и подаваясь ближе, чтобы та могла рассмотреть его в свете восходящего солнца. Она проводила пальцем по выбитым строчкам. – Моё имя, номер страховки и группа крови. Их два, один остаётся на теле, на случай если…
– На случай, если тело не опознают сразу, – продолжила мрачно Реджина, встречаясь с Эммой глазами. Блондинка кивнула.
– А второй? Кому сообщают в случае смерти?
– Обычно супругу или ближайшему родственнику. Или человеку, записанному в качестве экстренного контакта.
– Кому сообщат, если что-то случится с тобой? – яснее выразилась Реджина.
Прикусив щеку, Эмма беззаботно пожала плечами:
– Не знаю, я никого не вписала в эту графу.
– Почему? – встревожилась Реджина.
– Из интернатов в приёмные семьи, из приёмных семей в тренировочный лагерь, помнишь? Некого вписывать. Честь заботиться обо мне лежит на государстве.
Реджина открыла рот, чтоб ответить, но не успела. Обе женщины отвлеклись на звук будильника, включившегося в спальне Реджины.
Эмма потянулась, притворяясь сонной, и многозначительно глянула на Реджину:
– Ну, с добрым утром, Реджина.
Реджина засмеялась и встала:
– Я его выключу, и можешь ещё поспать.
Её предложение было бесполезным. Эмма уже вскочила и, расправив одеяло, заправляла края под матрац, добиваясь ровной линии.
– Я встаю вместе с солнцем. Я надеялась побегать.
– Конечно, – Реджина стояла у стены, впечатлённая навыками Эммы в заправке кроватей.
Весёлый и лёгкий нрав блондинки был виден всякому невооруженным глазом и, глядя на неё, можно было усомниться в её дисциплинированности. Но привычка и долг впитались в её кровь и ясно проявлялись в мелочах.
Эмма улыбнулась, заметив, что Реджина покраснела, оглядев себя. Её ночная сорочка оказалась более откровенной, чем она думала. Услышав ночью крик Эммы, женщина так спешила помочь ей, что времени думать о скромности не было. Подавляя смешок, Эмма спокойно стояла в майке и трусах, стараясь показать Реджине, что стесняться нечего. Брюнетка вышла, чтоб выключить будильник, и вернулась, уже одетая в халат, надежно завязанный на талии.
– Боюсь, я не смогу показать тебе город сегодня. У меня запланировано несколько встреч, которые я не смогла перенести.
– Всё нормально, я пока осмотрюсь, – Эмма подошла к рюкзаку, лежащему у стены, и достала пару леггинсов. – Ой, мои кроссовки остались в сумке, в машине.
– Точно, – вспомнила Реджина. – Я позвоню шерифу.
* * *
Пробежка отменялась, и вместо этого Эмма отжималась в комнате, пока Реджина принимала душ. Она закончила первый подход из пятидесяти отжиманий, когда внезапно почувствовала вес маленького мальчика, забравшегося ей на спину.
– Доброе утро, Эмма, – он обнял её за шею и вытянулся, уткнувшись ей между лопатками, напоминая маленького коалу, висящего у матери за спиной. Эмма улыбнулась, слушая его сонный голос. Плюшевый дракончик, которого он держал в руках, болтался у Эммы перед лицом. Она продолжила отжиматься, резко вскидывая туловище, чтоб разбудить ребенка, который смеялся, крепче уцепившись за неё.
– Не спи, парень.
Генри уселся, схватившись за её майку:
– Нооо, лошадка!
– Лошадка, значит? – Эмма поднялась на четвереньки и поскакала по комнате. Громко заржав, она встала на колени и выпрямила спину, придерживая Генри руками.
– Эмма! Я падаю! – Генри радостно засмеялся, крепче обнимая её.
– Держись! – Эмма снова встала на четвереньки и побежала по комнате, резко взбрыкивая.
Дракон выскользнул у Генри из рук, но Эмма поймала его, не дав упасть, и одновременно позволила мальчику соскользнуть со спины, подхватив его на руки. Покружив, она бросила его на кровать. Детский смех перешел в громкий счастливый визг, когда Эмма начала щекотать его под рёбрами. Взяв дракона и понизив голос до хриплого рыка, она щекотала шею ребенка:
– Я тебя съем!
– Мамочка, спаси меня! – закричал Генри, захлёбываясь смехом, когда увидел Реджину, которая стояла у двери, глядя на них с довольной улыбкой.
Осознав, что Реджина смотрит на них, Эмма моментально выпрямилась:
– Эй, – она пожала плечами, кивнув на дракона, – он, должно быть, хищник.
Глаза Реджины засветились радостью, и она улыбнулась, увидев, как Генри, надувшийся из-за того, что взрослые не обращают на него внимания, схватил Эмму за руку и потянул её к рёбрам, чтоб блондинка снова его пощекотала. Эмма заметила это движение и слегка провела пальцами по ребрам.
– Да, я вижу, – весело сказала Реджина. Хитро улыбнувшись, она повернулась к двери, бросив через плечо:
– Он боится щекотки на шее.
– Ну, мамочка! – с упрёком воскликнул Генри. Но фраза оборвалась, потонув в хохоте, когда Эмма добралась до его шеи.
* * *
Эмма захлопнула дверь машины, закидывая сумку на плечо. «Башмак» всё ещё не был снят. Реджина звонила шерифу, но автоответчик сообщил ей, что он на дежурстве и не может ответить. Так что женщины отвели Генри в детский сад и пошли к часовой башне, чтоб блондинка смогла забрать свои вещи.
– Так что? При кафе есть гостиница, верно?
Реджина запахнула пиджак, защищаясь от прохладного ветра:
– Глупости, ты остаёшься у меня.
Эмма подняла бровь, не потрудившись даже сдержать улыбку:
– Да?
– Это меньшее, что я могу сделать, – Реджина кивнула на жук, переходя улицу. – К тому же, из-за меня ты осталась на мели на день или около того.
Эмма рассмеялась, поправляя сумку:
– Тебя убивает, что я свалилась как снег на голову, и ты не можешь в полной мере выказать свое гостеприимство, правда?
Реджина кинула на нее преувеличенно сердитый взгляд, на что Эмма только громче засмеялась.
– У тебя есть мой номер, верно?
– Да.
– И адрес мэрии?
– Да.
– И ты знаешь дорогу домой? – Реджина замолчала, увидев, что Эмма закусила губу, подавляя новый приступ смеха.
– Что?
– Дождаться не могу, когда Генри начнёт ходить на свидания. Если ты меня допрашиваешь, могу только представить, каково придётся бедняжке, которую он приведет.
-Так, хватит разыгрывать из себя ясновидящую, – Реджина хмыкнула и развернулась. – Увидимся позже, солдат.
Эмма улыбалась, глядя на удаляющуюся Реджину. Брюнетка оглянулась и увидела, что Эмма провожает её взглядом. Тряхнув головой, она продолжила свой путь в мэрию.
– Она ушла?
Эмма повернулась и увидела Руби. Девушка на ходу завязывала полы рубашки на талии, открывая пирсинг с красным камушком в пупке. Джинсовые шортики больше напоминали широкий пояс, на ногах были красные туфли на шпильке. Очевидно, эта девушка обожала красный.
– А ты её боишься? – Эмма подождала Руби, и они пошли рядом.
Руби оглянулась, глядя на Реджину, которая как раз поворачивала на Монтгомери Стрит, где стояло здание мэрии.
– Честно? Побаиваюсь. Нельзя встретиться с мэром и не попасть под раздачу.
– Все так говорят, но я пока в этом не убедилась.
– Правда? – Руби недоверчиво прищурилась. – Она же конфисковала твою машину. Хотя, между прочим, можно было просто выписать штраф за неправильную парковку.
– Да, она собирается это исправить.
Они зашли на террасу кафе. Руби фыркнула.
– Так как вы познакомились с мэром Миллс?
– Мы друзья, – Эмма выпрямилась, глядя на Руби. В голосе появились оборонительные нотки.
– Правда? Я думала, ты шутишь, – призналась Руби, открывая дверь кафе. – Не знала, что у мэра есть друзья.
Коренастый мужчина у стойки услышал окончание диалога и грубо хохотнул, обдавая Эмму запахом перегара и моющих средств.
– Держу пари, что она хорошо платит тем, кто притворяется её друзьями.
– Эй, – возразила Эмма, бросив сумку на пол, – вы её не знаете, как знаю я.
Руби кивнула обходя стойку, избегая строгого взгляда бабушки, недовольной её опозданием:
– Эмма – Лерой, Лерой – Эмма.
Лерой уставился на Эмму так, будто у той выросла вторая голова. Плотоядно её оглядев, он сально ухмыльнулся:
– Да? В библейском смысле знаешь?
Руби хихикнула, когда Эмма закатила глаза и сердито посмотрела на Лероя. Склонившись к мужчине, официантка преувеличено громко прошептала:
– Она ночевала у Реджины дома.
– И она всё ещё жива? – Лерой придвинулся, желая знать детали.
– Так как насчет яблочных блинчиков? – громко спросила Эмма, которой надоело что её дразнят.
* * *
Реджина говорила по телефону с шерифом Грэмом, потирая переносицу. Утренние встречи окончательно убедили её, что без её руководства город просто развалится. И лепет шерифа насчет того, как он точно выполнил её указания, и вопросы, почему она хочет их отменить, были последним, что она желала слышать.
– Я помню, что приказала вам надеть «башмак» на фольксваген, припаркованный возле башни, но, шериф, вы хорошо слышите, что я вам говорю? – Реджина произносила это медленно, четко выделяя слова. Он был прекрасным следопытом и в два счета мог найти в лесу заблудившихся туристов или сбежавшего далматинца, но сейчас обычная человеческая речь ускользала от его понимания.
– Вы хотите, чтоб я снял его, – ответил Грэм.
– Отлично, наконец-то, вы поняли! – улыбнулась Реджина, хлопнув по столу ладонью. – Я хочу, чтоб вы сделали это до пяти часов, или помоги вам Бог!
