Текст книги "Письма с войны (ЛП)"
Автор книги: hunnyfresh
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 40 страниц)
Глава 6
В четверг вечером кафе «У бабушки» гудело как улей. Сегодня в меню была знаменитая запеканка с тунцом, которую бабуля Лукас готовила, только когда была в настроении. Мисс Тина Белл договорилась с мальчиками Пэн, что, если они ни разу не прогуляют школу на этой неделе, она купит им обед. Честное слово, чтоб заставить их прийти в школу в пятницу, нужна была пыльца фей, никак не меньше. И сейчас мисс Белл собиралась выполнить свою часть сделки. По-правде, покупка обеда была не единственной причиной её появления в кафе. Когда она влетела на террасу, её распирало от желания выложить новости, которые точно приведут Руби в восторг.
Воспитательница толкнула дверь кафе с силой, неожиданной для такой миниатюрной девушки, колокольчик едва не слетел со своего законного места. Лерой и его друзья сидели, сдвинув пару столов вместе, и ели запеканку. За угловым столиком сидели близнецы Тиллманы с коктейлями. На стуле за барной стойкой сидела очень беременная Эшли, они оживленно болтали о чем-то с Руби, сблизив головы.
– Она, правда, заставила мэра Миллс надеть бумажный колпак? – спросила Эшли.
– Ага – подтвердила Руби, вытирая стойку. – Это было мило. У них у всех на костюмах было нарисовано яблоко, типа семейного герба. Тебе нужно почаще выходить гулять Эш, как ты об этом раньше не слышала?
– Доктор Вейл говорит, что мне нужен покой.
– А уши он случайно не велел затыкать? Потому что мне есть, что рассказать.
– Хей, – Тина присела на стул рядом с Эшли, приветственно кивнув Руби.
У Эшли загорелись глаза, ей не терпелось обсудить услышанные новости:
– Ты уже слышала про Мэ… – Тина прервала её кивком.
– Её сын ходит ко мне в группу.
Руби засмеялась и похлопала Эшли по руке:
– Я тебе всё расскажу. И, – она повернулась к Тине, подняв палец, – я приму твой заказ.
– Так ты знаешь про день рождения? – спросила Эшли.
– Эта информация устарела, – извиняющимся тоном сказала Тина. Руби засмеялась и отправилась на кухню.
– Я видела их в магазине игрушек, – мимоходом сказала Эшли, допивая минералку. – По-моему, Эмма покупала велосипед для Генри.
До кухни Руби так и не дошла. Услышав, что сказала Эшли, официантка резко сдала назад и облокотилась на стойку перед двумя блондинками:
– Что?!
Тина взволнованно хлопнула по стойке:
– О, я их видела вместе, в парке, и Генри был на велосипеде. Этакая чудная семейная прогулка.
– Ооо, – Эшли прижала руку к груди, – а Шон так много работает! Мы почти никуда не выходим.
– И, – заговорщицки продолжила Тина, придвигаясь ближе к подругам, – они держались за руки.
– Да ладно!! – задохнулась от восторга Руби.
Из кухни вышла сердитая бабуля Лукас с лопаточкой наперевес. Руби торопливо извинилась, но продолжила допрос, сгорая от желания узнать детали:
– Что значит «держались за руки»?
– Генри закручивал цепь, на качелях, Реджина почти переключилась в режим стервы, а Эмма взяла её за руку и успокоила, – с гордой улыбкой Тина продолжила. – Не удивлюсь, если между ними что-то есть.
– Так вот почему Эмма спрашивала, куда можно сходить поесть! – шокировано сообщила Руби.
– Она тебя спрашивала?! – Эшли посмотрела на брюнетку, открыв рот.
Тина ещё раз хлопнула по стойке ладонью от волнения. Она так хотела поскорей выложить свои новости, что теперь не знала, как начать, слова просто застряли в горле, норовя выскочить все разом. Именно из-за них Тина и неслась в кафе на всех парах, и после того, что сказала Руби, её новости звучали даже лучше.
– Что? – с нажимом спросила Эшли, поворачиваясь к воспитательнице.
– Она попросила меня посидеть с Генри! – сдавленно выдохнула Тина. – Сегодня утром они привели Генри, и Реджина спросила меня, смогу ли я присмотреть за ним завтра вечером. Сказала, что, может быть, даже на всю ночь.
– На всю ночь?! – взвизгнула Руби.
– Руби, – раздраженно окрикнула бабуля. – Если ты немедленно не прекратишь болтать, то я за себя не отвечаю!
– Погоди, тут важная информация, – умоляюще отозвалась Руби и схватила Тину за руку. – Она сказала «на всю ночь»?
– Ну, она сказала, допоздна, – поправилась Тина.
– О, Господи! – Руби выпрямилась и продолжила тоном, не допускающим никаких сомнений. – Наш мэр собирается на свидание!
* * *
– Это свидание? – спросила Реджина, сидя на пассажирском сидении, когда они ехали по Мэйн Стрит следующим вечером.
Они вышли из особняка в начале восьмого, и до выхода Реджина успела прочитать Тине сорокапятиминутную лекцию о том, как купать Генри, укладывать его, чем его накормить, если он, вдруг, проснётся среди ночи, и чем кормить ни в коем случае нельзя. Она показала воспитательнице сына, где в доме лежит аптечка, и начала рассказывать, как правильно делать прием Геймлиха, если ребенок подавился, когда мисс Белл попыталась её перебить, говоря, что она, в силу своей профессии, знает все правила техники безопасности. Ответом ей стал очень сердитый взгляд Реджины, которая, проигнорировав замечание новоиспеченной приходящей няни, перешла к демонстрации приема Геймлиха, использовав Эмму в качестве наглядного пособия. Глядя на это захватывающее зрелище, Тина немедленно замолчала.
Когда Реджина перешла к перечислению телефонов всех экстренных служб, Эмма решила, что пора всё-таки вмешаться. Продиктовав Тине свой телефон, она обняла Реджину за талию и, утягивая её к выходу, попросила мисс Белл, в случае чего, звонить лично ей. Генри был в восторге от того, что проведёт вечер с мисс Тиной, что, естественно, совсем не радовало его маму, но, повинуясь настойчивому взгляду Эммы, она наконец-таки села в Фольксваген.
– Свиданье? – переспросила Эмма, её голос стал выше на целую октаву. – Почему ты спрашиваешь?
– Ужин. Кино. Вечер пятницы.
Эмма с трудом сглотнула, сосредотачиваясь на дороге. Август спросил то же самое, когда она сегодня звонила ему. А теперь её спрашивала Реджина, и она не знала, что отвечать. Друзья же ходят вместе в кино, верно? Эмма ходила. Правда, обычно она ходила в кино одна. Пробиралась в кинотеатры тайком. Но это же не свидание. Просто две подруги решили отдохнуть в пятницу вечером.
– Наши сплетники объявили, что мы идем на свидание, – Реджина краем глаза посмотрела на Эмму. – Мои коллеги, видишь ли, искренне уверены, что я не слышу, о чем они болтают возле кулера во время перерывов.
Эмма хихикнула и немного ослабила хватку на руле. Улыбнувшись, она озорно подмигнула:
– Ну, может нам пора дать им тему для разговоров?
Реджина засмеялась, покачав головой. Улыбаясь, она продолжила:
– Так что? Где пройдёт наше «свидание»? Кинотеатр у нас на Элм Стрит, ты в курсе?
Эмма покачала головой:
– Я подумывала о другом. Хотела скрыться от любопытных глаз Сторибрука. К тому же, представляешь, как завтра будут радоваться ваши сплетники?
– О? – Реджина была заинтригована. – Что ты задумала?
Эмма просто улыбнулась и прибавила газу, когда они пересекли городскую черту.
Следующие двадцать минут, они проехали, споря о том, какое радио слушать. Обычно Эмма слушала «Топ-40», но, услышав басы и дурацкие тексты, Реджина застонала и наудачу повернула тумблер на панели магнитолы. Наполнивший машину мелодичный голос в сопровождении задушевной музыки явно был ей больше по вкусу, но Эмма, в свою очередь, раздраженно вздохнув, потянулась к магнитоле, переключая её на следующую станцию. После краткого экскурса в историю рока, в котором Эмма убедительно доказывала Реджине, что «Guns N Roses» – величайшая группа в мире, они пришли к компромиссу, включив волну, на которой крутили «Aerosmith» – «I Don't Want to Miss a Thing».
– Эта песня напоминает мне о тебе, – сказала Реджина, под тихие звуки проигрыша.
– Уже скучаешь по мне? – поддразнила Эмма.
Реджина закатила глаза и покачала головой:
– Эта песня звучала в фильме, который я смотрела перед тем, как усыновить Генри.
Эмма повернулась, с ухмылкой посмотрев на мэра:
– Ты смотрела «Армагеддон»?
– Да все смотрели «Армагеддон», дорогая. Признаю, что он хорошо снят.
– И он напоминает тебе обо мне? – Эмма вопросительно приподняла бровь, сдерживая усмешку.
– Брюс Уиллис пожертвовал жизнью ради дочери и мира, – хмыкнув, парировала Реджина, – так что, расценивай это как комплимент.
Эмма засмеялась, глядя на дорогу. Когда песня закончилась, сменившись рекламой городских мероприятий, Эмма, усмехнулась про себя и начала негромко напевать.
Реджине потребовалась секунда, чтоб понять, что звук исходит от Эммы. Отвернувшись от окна, она посмотрела на блондинку и увидела, что та довольно ухмыляется, продолжая напевать. Губы Реджины приоткрылись, когда она узнала мелодию, брюнетка недовольно закатила глаза:
– Да ты…
– «So kiss me and smile for me. Tell me that you'll wait for me. Hold me like you'll never let me go», – Эмма запела преувеличенно громко, едва сдерживаясь чтоб не рассмеяться.
– Ты невыносима, – насмешливо сказала Реджина, её глаза блестели.
– Да, но тебе это нравится.
Реджина поджала губы и не ответила, глядя прямо перед собой. Её ответ раздул бы и без того большое самомнение Эммы до небес.
– Эй, видишь вон ту забегаловку? – мрачно спросила Эмма, показывая пальцем в окно.
– Мы едем туда? – Реджина оглядела придорожную закусочную прямо по курсу. Как ни старалась, женщина не смогла скрыть разочарования, проступившего на лице при виде мотоциклов и фургонов на парковке рядом с заведением. Судя по всему, его кухня и посетители были под стать обшарпанным стенам и вульгарной вывеске.
Эмма покачала головой:
– Когда меня нашли, меня принесли сюда.
Они оставили позади закусочную, полную, как и предполагала Реджина, всякого сброда.
– Что? – Реджина повернулась к Эмме.
– Меня нашли младенцем на обочине шоссе неподалёку отсюда. И люди, которые нашли, принесли меня в эту забегаловку и уже оттуда звонили копам или кому там звонят в таких случаях, – Эмма задумчиво усмехнулась. – Так что мы, считай, почти соседи.
– Я думала, что ты была в приюте.
– Да, в конечном счете, я оказалась там.
Накрашенные красной помадой губы брюнетки удивленно приоткрылись. Она знала, что Эмма – борец. Судя по некоторым тяжелым воспоминаниям, которыми блондинка поделилась с ней, в приемных семьях ей жилось плохо. Но Реджина и предположить не могла, что путь Эммы даже начался – хуже некуда. Говорить, что Эмма – борец, значит ничего не сказать.
Реджина сочувственно сжала колено Эммы:
– Мне жаль.
Эмма похлопала её по руке и усмехнулась:
– Ничего. Знаешь, это не самое худшее, что со мной случалось в жизни.
– О…
Больше Реджина ничего не могла сказать. Конечно, с такой матерью, как Кора, и отцом, который ни в чем не перечил жене, её детство тоже не назовёшь безоблачным, но, по крайней мере, у неё были родители. И они объясняли все свои действия любовью и заботой о ней.
– Прости, – Эмма поёрзала в кресле, будто ей стало неуютно, – не хотела портить наш вечер.
Реджина покачала головой и тихо вздохнула:
– Ничего, я понимаю, что такое – трудное детство. Моя мать была строгой, – негромко добавила она.
– Ты говорила.
-Да.
– Она была… – Эмма покосилась на Реджину и увидела, что та сидит, опустив голову, глядя на свои едва заметно подрагивающие руки, – действительно строгой?
Реджина молчала целую минуту, а потом почти незаметно кивнула.
– Да, – прошептала она. – Моя мать во всем стремилась к совершенству, и если я ему не соответствовала…
Реджина прикусила кончик языка и улыбнулась:
– Скажем так, в конце концов, я оправдала её ожидания.
Внезапно их руки встретились, переплетая пальцы. Реджина подняла взгляд и увидела, что Эмма сочувственно улыбается:
– Мы пережили это.
-Да, – Реджина улыбнулась в ответ, – мы пережили это.
Двадцать минут спустя, когда они подъехали к старому кинотеатру под открытым небом, солнце почти село за горизонт. Разговор перешел на менее серьёзные темы, но они всё ещё держались за руки. Они не разняли рук, даже когда Эмма въехала на большое поле, на котором находился кинотеатр. Эмма обнаружила его, воспользовавшись компьютером Реджины в тот день, когда они решили, что она не едет в Бостон. Это был старый кинотеатр, относительно недалеко от Сторибрука, один из немногих всё еще работающих в Мэне, и сегодня тут показывали «Головокружение» Хичкока. Она видела этот фильм, когда ей было одиннадцать Тогда она тайком пробралась в кинотеатр, где крутили старые фильмы. Правда, тогда фильм интересовал её меньше, чем возможность спрятаться от приёмного отца, у которого были проблемы с алкоголем, и матери, у которой был хорошо поставленный правый хук.
– Я никогда раньше не бывала в таких местах, – призналась Реджина, когда они подъехали к автомату, и Эмма, наконец, отняла руку, чтоб заплатить за вход.
– Я тоже, – Эмма медленно ехала к месту в середине поля. Они припарковались немного справа от центра, и экран был прекрасно виден. – Гляди-ка, вон те ребята явно мало интересуются фильмом.
Реджина посмотрела на машину, стоящую впереди. На переднем сидении сидела склеившаяся губами парочка, тела сплелись в одну тень, так что не разобрать было, кто где. Брюнетка почувствовала, как щеки заливаются жаром, но презрительно хмыкнула на это зрелище:
– Как типично.
– Что? – Эмма заглушила двигатель и, расстегнув ремень безопасности, повернулась к Реджине. – Не была в юности «плохой девочкой»?
– Могу тебя заверить, такого я не делала.
– Ну, знаешь, никогда не поздно.
Реджина вопросительно вздёрнула бровь и усмехнулась, глядя на покрасневшую, подыскивающую слова Эмму.
– Ну, я имею ввиду, то есть… Забей, – торопливо добавила Эмма. – Будешь попкорн?
* * *
Количество вкусностей в магазинчике при кинотеатре удивило Реджину. Она никогда не питала слабости к сладкому, её мать считала, что улыбка и фигура – её лучшие черты, но сейчас разные конфеты и шоколадки разбудили лёгкое любопытство. Она взяла пачку «Джуниор Минтс», пачку кислых «Скиттлс», и две упаковки «M&M's». Добавив к этому коробку ирисок в шоколаде, Реджина рассчиталась с кассиром. Да она за всю жизнь столько сладкого не покупала! Но, тем не менее, маленькая часть её натуры, долгие годы погребенная под порядком и дисциплиной, радовалась возможности попробовать всё это и побаловаться сладким.
– Боже, как же так получилось? – думала Реджина, пока искала Эмму. Блондинка обнаружилась у киоска с попкорном, Реджина как раз застала её за посыпанием попкорна приличной порцией белого чеддера.
– Воу! Я, пожалуй, позвоню твоему дантисту и запишу тебя на завтра, – подколола Эмма, глядя на кучу сладостей у Реджины в руках.
– Ага, а я, пожалуй, позвоню твоему командиру и проинформирую его, что ты тут решила утопиться в масле и тертом сыре, – парировала Реджина, глядя, как Эмма слегка встряхивает попкорн, чтоб выровнять горку сыра, и распихивает бутылки с напитками в карманы куртки и на сгиб локтя.
– Эй, а вот щас обидно было, – Эмма подбросила пару зерен попкорна и ловко поймала их губами. Они с Реджиной направились обратно к жуку.
На экране крутили анонсы новых фильмов и рекламу конфет. Поле начало заполняться людьми: кто-то болтал с друзьями, кто-то стоял в очереди за едой, кто-то сидел в машинах или на капотах авто. Во всех машинах радио были настроены на частоту кинотеатра, и, как поняла Эмма, у зрителей была негласная договоренность – включить звук на полную и опустить стёкла. В жуке Эмма настроила регулятор, чтоб громкость позволяла слышать фильм, но не мешала разговаривать.
Ко времени, когда женщины вернулись в жук и разложили сладости на приборной панели, на улице окончательно стемнело. Эмма протянула Реджине попкорн.
– Угостишь меня?
– А ты, что, думаешь, я сама всё это съем? – Реджина с достоинством взяла горсть попкорна. Она ела так элегантно, что даже непрезентабельный фастфуд выглядел, как блюдо из фешенебельного ресторана.
Эмма вытащила из карманов сок, воду и газировку и наклонилась к сладостям, раздумывая, что же выбрать. Определившись, она сгребла коробку «Джуниор Минтс» и, открыв её, закинула покрытое шоколадом мятное драже в рот. Зажмурившись от удовольствия, она пробормотала:
– Даже вкусней, чем мятное печенье девчонок-скаутов.
– Их я купила себе, – Реджина выхватила у Эммы коробку. Изящно положив конфетку в рот, она вздохнула, наслаждаясь сочетанием тающего шоколада и мяты. Пара глаз неотрывно следила за ней, и Реджине потребовалась секунда, чтоб понять, что Эмма наблюдает за каждым её движением. Внезапно смутившись, Реджина закашлялась и сглотнула, протянув Эмме коробку.
-Что?
Эмма покачала головой, подавляя улыбку:
– Ты только что была такая красивая.
– Когда ела шоколад?
– Нет, когда просто была счастливой, – улыбнулась Эмма. – Тебе это очень идёт.
И хотя Реджина насмешливо закатила глаза, ее лицо залилось румянцем.
– Знаешь, я нахожу всё больше причин быть счастливой.
* * *
Они просто сидели в жуке, поедая попкорн, конфеты и шоколад, и это удивляло Реджину. Она никогда раньше не проводила время так, и сейчас, когда за ней не наблюдали любопытные взгляды, когда ей не нужно было быть образцовой матерью для Генри, она обнаружила, что может просто расслабиться и снять защиту, которой окружила себя. Может, утром желудок и не скажет ей спасибо, но сейчас ей просто нравилось сидеть и смотреть, как Скотти выслеживает Мадлен у цветочного магазина. Они с Эммой время от времени обменивались комментариями. Эмма осуждала Скотти за то, что тот водит Мидж за нос, а Реджина восхищалась тем, как снят фильм. Несмотря на то, что между ними был рычаг переключения передач, они придвинулись ближе, касаясь друг друга плечами. Попкорн стоял ровно между ними, в чашкодержателе.
Окно со стороны Эммы было приоткрыто, и с улицы донесся громкий смех. Женщины обернулись и увидели компанию подростков, которые сидели в кузове пикапа и просто болтали. Громко. Они не смотрели фильм, и, судя по всему, им было плевать, что они мешают другим.
Эмма раздраженно закатила глаза:
– Надеюсь, я себя так не вела, когда была ребенком.
Реджина тихонько засмеялась.
– Эмма, – мягко сказала она и поддела блондинку плечом, – ты всё еще ребёнок.
– Ну, не настолько же.
Реджина снова засмеялась:
– Ты всего на несколько лет старше этих детей, которые так тебя раздражают.
Эмма нахмурилась и снова оглянулась на ребят, осознав, что, наверное, вела бы себя так же в их возрасте. Всего лет пять назад. От этой мысли она вздрогнула.
– Ты чувствуешь себя старше, – Реджина не спрашивала, утверждала.
Эмма покачала головой, издав короткий смешок:
– Я вспоминаю о том, что несовершеннолетняя, только когда ты отказываешься наливать мне сидр.
– Я даже не представляю, как можно пройти через всё то, что ты уже прошла, – призналась Реджина, застенчиво глянув на блондинку. – Ты очень сильная.
Эмма фыркнула:
– Да тут не в силе дело. Я просто проходила через это.
– Выживала.
-Точно.
Реджина посмотрела на экран. В черно-белой сцене Скотти спасал тонущую Мадлен. Она небрежно дернула плечом:
– Мои дни так долго были одинаковыми, я к этому привыкла. А потом появился Генри, и всё изменилось.
– Почему ты решила усыновить ребенка?
Пару секунд Реджина раздумывала над ответом. Она вспоминала. Вспоминала тот день, когда поехала в Бостон, чтоб забрать сына домой. Её жизнь с того дня безвозвратно изменилась к лучшему. Да, бывали моменты, когда она сомневалась в своей способности быть хорошей матерью, но каждый раз, когда он смотрел на неё, каждый раз, когда он произносил «Мамочка», её сердце наполнялось чистейшей радостью.
– Ты когда-нибудь чувствовала, будто тебе чего-то не хватает? Будто у тебя в сердце пустота? – прошептала она.
У Эммы перехватило дыхание. Слишком хорошо она знала, о какой пустоте говорит Реджина. В раннем детстве она мечтала, что её родители придут и заберут её, но, становясь старше и не такой наивной, начала мечтать о месте, которое могла бы назвать домом. О людях, которые будут беспокоиться за неё.
-Да, – кивнула она. – Я понимаю.
– Я всегда хотела ребенка, но к несчастью для меня, я не могу иметь собственных детей. Когда я поехала в Бостон на собеседование, я увидела, как Генри катят в коляске. Его как раз только что привезли. И, увидев его, я сразу влюбилась, – Реджина, улыбаясь, посмотрела на Эмму, её глаза сияли. – К счастью, мне его отдали.
– Ты подарила ему замечательную жизнь, Реджина, – Эмма сжала её ладонь. – Немногим детям так везёт, как ему.
Реджина секунду поколебалась, но всё же спросила:
– Можно, я спрошу у тебя, как тебе жилось с приемными родителями?
Эмма побледнела, и Реджина быстро сжала её руку:
– Можешь не рассказывать, если не хочешь.
Эмма усмехнулась, покачав головой:
– Да нет, просто обычно людям на это плевать. Социальные работники вытаскивали меня оттуда, только если всё было по-настоящему страшно. А в большинстве случаев они смотрели на мое поведение и отношение, и говорили, что я прикидываюсь и преувеличиваю.
– Была одна семья, – продолжала Эмма, – Джонсоны. Это у них мы встретились с Августом. Меня им отдали, потому что предыдущие опекуны, у которых я жила, месяц не покупали продукты, так что мне и другим ребятам постарше приходилось воровать.
Услышав это, Реджина вопросительно-недоуменно подняла бровь, но Эмма просто пожала плечами.
– Как бы то ни было, Джонсоны были очень религиозны. Верили в исцеление молитвой, очень консервативные и реально строгие. Однажды я подхватила грипп или что-то вроде того, я слегла, меня постоянно тошнило. Так они привели священника. Тот посмотрел, сказал молиться дальше. А если станет хуже, значит, на всё Божья воля. Август тогда стянул для меня лекарства, так что хуже не стало. После этого я старалась не привлекать особо их внимания, подружилась с девочкой из школы. Они её, вроде, одобряли. И мы с Августом прожили в этой семье два года. А потом Август вышел из системы по возрасту и записался в армию. Мне было тогда пятнадцать. После того как он уехал, я сбежала.
– Как так?
Покраснев, Эмма глянула на Реджину из-под ресниц.
– Ну, как я говорила, они были очень религиозны. Девчонка с которой я подружилась, она… была больше, чем другом. Пару раз она ко мне заходила, и однажды мистер Джонсон вошел в комнату и увидел, как мы отпрыгнули друг от друга. В тот вечер я очень близко познакомилась с его ремнём.
Реджина озадаченно нахмурилась, потом до неё дошел смысл сказанного:
-Оу…
– Ага, – Эмма нервно хмыкнула, настороженно глянув на Реджину. – Это тебя беспокоит?
-Да.
Эмма выдохнула, закусив губу. Напряжение навалилось на нее, и она перестала дышать. Не нужно было распускать язык про свои опыты.
– Как они могли поднять руку на ребёнка, которого любят? – услышав это, Эмма вскинула голову. С облегчением выдохнув, она пожала плечами:
– Я бы не называла это любовью. У некоторых людей есть заморочки.
– Некоторые люди просто идиоты.
Эмма громко расхохоталась и похлопала Реджину по руке:
– Да, я слышала об этом.
Они продолжали болтать до конца фильма, не обращая внимания ни на шумных подростков, ни на парочки, зажимающиеся, сидя на капотах. Эмма спросила Реджину о том, как прошли ее подростковые годы. Ей было любопытно, чем та занималась, когда не была занята, флиртуя с парнями. Это привело их к игре «Двадцать вопросов», в которую Реджина никогда не играла раньше, чему Эмма, кстати, не удивилась. В этой игре выяснилось, что Реджина тайком от матери встречалась с парнем, и он сделал ей предложение, что брюнетка мечтала когда-то участвовать в Олимпийских состязаниях по конному спорту, и что телепортация – супер-способность, которой она хотела бы обладать.
В свою очередь, Эмма призналась, что немного играет на гитаре, что, если б ей пришлось выбирать продукт, который она будет есть до конца жизни, она бы выбрала картошку, и что её исключили из четырёх школ. Она раздумывала над следующим вопросом, когда начались титры, и люди начали разъезжаться.
– Думаю, мы не очень внимательно смотрели фильм, – прокомментировала Реджина.
– Скотти сходит с ума, а Мадлен – всего лишь объективация.
– Да-а, вот вам и весь Хичкок, – сухо сказала Реджина, Эмма в ответ фыркнула.
– Я подожду, пока дорога немного освободится, ладно? – Эмма смяла пустые пачки из-под сладостей, засовывая их в пустую же коробку от попкорна.
– Всё еще твоя очередь.
– О, у меня хороший вопрос, – голос звучал взволнованно. – Кроме сережек в ушах у тебя есть пирсинг или татуировки?
Реджина прикусила губу, размышляя.
– Да быть не может… – Эмма понимающе ухмыльнулась. – И где?
Непослушными пальцами Реджина молча расстегнула пару нижних пуговиц на шелковой блузке и, слегка распахнув полы, открыла живот с маленьким сиреневым камушком, как раз над пупком.
– Черт, быть того не может! – Эмма взволнованно засмеялась и, включив в машине свет, наклонилась к животу Реджины, чтоб рассмотреть пирсинг.
Пассажиры в других машинах, проезжая, пялились на Эмму, наклонившуюся над ней, так что, покраснев, Реджина похлопала девушку по плечу, вынуждая выпрямиться.
– Когда ты его сделала? – удивлённо спросила Эмма, пока Реджина торопливо застёгивала рубашку.
– Думаю, это вопрос, а сейчас, если не ошибаюсь, моя очередь, – коротко ответила Реджина. – А у тебя, есть какие-нибудь боди-модификации?
– Боди-модификации? – Эмма фыркнула, пальцами изобразив кавычки. – Звучит отвратно. Но, да, у меня есть тату.
Закатав рукав, Эмма показала татуировку на левом запястье. Простой цветок с шестью лепестками.
-Оу, – Реджина взяла Эмму за руку и, наклонив голову, стала разглядывать цветок. – Я никогда раньше не замечала. Что она означает?
– Э, нет, – блондинка усмехнулась, – моя очередь.
Реджина в ответ закатила глаза и выпрямилась в кресле:
– Когда я сделала пирсинг, да?
Эмма кивнула.
– Мне было семнадцать. Со смерти папы прошло совсем немного времени. Смерть была внезапной, врачи сказали, что у него была аневризма. Я тяжело это переживала, мы с папой были очень близки. Был момент, когда мне казалось, что я лечу в пропасть и уже оттуда не выберусь. Как раз в то время я тайком встречалась с парнем. И однажды я шла мимо салона и решила сделать пирсинг. В общем, это спонтанное решение.
– О, твоя мать, наверное, была вне себя от счастья, когда увидела его.
Реджина грустно покачала головой:
– Её сердце остановилось незадолго до моего восемнадцатилетия. Готова поклясться, она знала, что я замышляю. Так что,я разорвала помолвку и попыталась ради неё сделать все, что в моих силах.
Эмма нахмурилась и обняла Реджину за плечи, слегка прижав к себе:
– Мне жаль.
Реджина выдавила смешок и покачала головой:
– Всё нормально. А что у тебя за история с татуировкой?
– Я её сделала там, где жила до Джонсонов. Мне было тринадцать или около того. Пообещала себе, что не сменю больше шести приёмных семей. – Эмма провела пальцем по лепесткам. – Дом Джонсонов был шестым, и после я уехала в тренировочный лагерь.
Между ними повисло тяжелое молчание. Выдохнув, Реджина сказала:
– Кажется, на сегодня мы с тобой выполнили норму по трагическим воспоминаниям.
Эмма засмеялась, но её смех оборвался, когда раздался выстрел. Эмма схватила Реджину, рывком уложила к себе на колени и, наклонившись над ней, прикрыла брюнетку собой.
Звук раздался снова, ближе, и Эмма через ветровое стекло оглядела улицу. Это оказался всего лишь старый автомобиль с чихающим выхлопом. Эмма моргнула, медленно выпрямилась и покраснела, глядя на испорченную причёску Реджины.
– Я… э… прости, – заикаясь, извинилась Эмма, избегая смотреть Реджине в глаза. – Я думала, это… другое.
Реджина придвинулась ближе, кончиком пальца аккуратно приподняв подбородок Эммы. Несмотря на то, что в первый момент движение блондинки напугало её, теперь она мягко улыбалась и успокаивающе гладила Эмму большим пальцем по щеке.
– Не извиняйся. Ты в безопасности, – прошептала она.
Эмме потребовалась секунда, чтоб осознать, что брюнетка поняла её реакцию. Прижавшись щекой к ладони Реджины, Эмма медленно кивнула.
– Хочешь поговорить? – тихо спросила Реджина.
Эмма быстро покачала головой:
– Нет, не сегодня. Позже. Обещаю.
Реджина понимающе кивнула:
– Ещё один вопрос, и поедем.
-Гм, – Эмма потёрла подбородок.После того, что произошло, она не могла собраться и придумать вопрос. – Если бы этот парень-журналист не надоедал тебе, ты бы стала мне писать?
Прикусив губу, Реджина отрицательно покачала головой:
– Нет, не стала бы, – она поглядела на Эмму, которая, казалось, сдувалась на глазах. – Но я рада, что начала тебе писать, – искренне добавила она.
После этого пояснения Эмма почувствовала себя лучше, и, к своему удивлению, она поймала себя на том, что берёт брюнетку за руку. Вообще-то она не любила лишних прикосновений и готова была поспорить, что Реджина тоже не любит, когда нарушают её личное пространство. Но что-то тянуло Эмму к Реджине, делая прикосновения такими естественными и уютными.
Секунду они смотрели друг другу в глаза, робко улыбаясь. И Эмма готова была поклясться, что в карих глазах напротив можно утонуть, как в озерах, полных шоколада. С трудом она заставила себя отвернуться, в животе при этом дернулся какой-то нервный, беспокойный узел.
Машин на поле почти не осталось, и, не говоря ни слова, Эмма завела жука, и выехала на дорогу, ведущую к городу.
* * *
Когда они въехали в Сторибрук, было почти одиннадцать. Те пару секунд, которые они пережили, выезжая из кинотеатра, остались позади, и женщины непринужденно болтали. Хотя Эмма была немного обескуражена тем, как легко отдала магнитолу в полное распоряжение Реджины. Они подъехали к особняку, и Эмма остановила машину, стараясь продлить их пребывание вдвоём. Нужно будет повторить это. И Эмма надеялась, что они скоро сходят куда-нибудь ещё раз. Может, когда Эмма вернётся, они даже превратят это в традицию.
– Ну? – Эмма насмешливо поиграла бровями и ухмыльнулась. – «Свидание» было удовлетворительным?
– А ты ничего не забыла? – Реджина озорно пожала плечами, видя, как у Эммы округлились глаза.
Эмма закашлялась и, медленно облизав губы тихо сказала:
– Кажется, мы забыли дать городу повод для сплетен.
– Возможно, – прошептала Реджина, глядя на влажные губы Эммы.
Они смотрели друг другу в глаза, и Реджина готова была поклясться, что Эмма слышит, как громко стучит её сердце. Воздух в машине стал плотным и горячим, хотя печь в жёлтом фольксвагене была сломана. Нет, этот жар исходил от них самих, и у Реджины не было сил прекратить это. Она смотрела Эмме в глаза, смотрела на её розовые губы. Господи, почему так трудно отвести взгляд от её губ? Они же просто друзья и всё. И все их шутки, они же просто дурачились, да? Но, резко сглотнув, Реджина инстинктивно облизала свои губы, неосознанно сокращая расстояние между ними.
Сердце гулко стучало в ушах, пока Эмма придвигалась всё ближе и ближе, и Реджина едва замечала, что пальцы Эммы легко пробегают по её колену.
