Текст книги "Цвет тени (СИ)"

Автор книги: happynightingale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Ты еще и потрясающий пловец. Список твоих достоинств бесконечен, верно? – полюбопытствовала муза у уже ожидающего её колдуна, укрывшегося в тени статуи Караваджо. Как у него получалось быть незаметным, находясь у всех на виду? Уму непостижимо.

– Совершенно точно, Мелета. Итак, следующий этап квеста у нас – окно? – спросил колдун, завязывая реглан на поясе, ведь намокшая одежда создавала лишнюю тяжесть. Он выглядел очень забавно после незапланированного купания – вода будто смыла всю его крутость, превратив во взъерошенного мальчишку.

Девушка кивнула и рукой указала на одно из окон второго этажа.

– Милосердно, – констатировал Рейнольдс, задирая голову. – Вы никогда не запираете окна? У вас же там ценнейший архив в истории двух миров!

– Извини, ты первый, кому пришла в голову идея забраться в Хранилище. Встречаемся там через пять минут. Успеешь?

– Уж как-то постараюсь.

Ещё больше взъерошив волосы, отчего он стал ещё более умилительным, Рейнольдс направился к стене. Мелета не стала тратить время, чтобы проверить удастся ли колдуну взобраться или нет, ведь ответ все равно очевиден. Также Мелета не переживала, что Призрака обнаружит чей-то случайно брошенный взгляд. Окна Хранилища выходили на часть Парнаса, превращенную в сад, а сейчас не время для прогулок.

Рейнольдс бросил взгляд вслед удаляющейся фигуре в жемчужном хитоне. Он никак не мог подавить в себе изумление: предлагая сумасшедшую авантюру, колдун был более чем уверен – муза откажется. Даже невзирая на маленькое открытие, сделанное во время игры в вопрос-ответ, правила которой оказались слишком замысловатыми для простодушной Мелеты.

Девушке удалось не просто поразить. Если говорить образно, то она просто отправила его в глубокий нокаут своим согласием. Кто бы мог подумать, что в такой правильной, положительной музе кроется тяга к приключениям.

«И она очень неплохо соображает», – нехотя констатировал колдун, ощупывая стену. Мелете хватило нескольких мгновений, чтобы понять, как спасти его от удушья. Рейнольдс ощутил нечто, вроде уважения к своей золотоволосой подопечной. Ему нравилось, когда люди, вместо того, чтобы заламывать руки и биться в истерике, принимали хладнокровные решения.

Колдун закрыл глаза, очищая мысли. Некогда думать о том, что муза вдруг оказалась полезна. Сейчас нужно сосредоточиться на стене, ведь магией пользоваться нельзя – и не потому, что музы могут ощутить его силу, нет, в алхимиках Рейнольдс был уверен. Ему нужно побыстрее восстановиться, а главное лекарство в этом случае – не колдовать. Поэтому придется лезть и без страховки. Да, в принципе, при высоте в два этажа, это не такое уж и необычное достижение, особенно для натренированного Призрака, умеющего взбираться хоть на десятый, хоть на восьмидесятый этаж.

Колдун ещё раз оглянулся, просто для очистки совести, ведь, за свое недолгое пребывание на Парнасе, он уже понял главное – музы удивительно беспечны. Им и в голову не могло прийти, что какой-то колдун наберется дерзости сунуть нос на священную территорию. Тем лучше.

Подъем занял у Рейнольдса не более двух минут. С грацией, присущей рептилиям, он мог бы залезть и по стене без единого выступа, что уж говорить про эту, усыпанную мозаикой да выступами. Несколько секунд колдун в нерешительности посидел на подоконнике, после чего опустил ноги на пол Хранилища. Он ожидал воя сигнализаций, однако хрупкая, как хрустальная статуэтка, тишина звенела по-прежнему.

– Я пришел с миром, – на всякий случай сообщил залитой светом пустоте Рейнольдс.

В иной раз, когда не было ни защитных чар, ни сигнализаций, работала более хитрая система охраны, сканирующая существо и его намерения. По мнению колдуна, подобная защита была намного изощреннее.

Реакции по-прежнему никакой. Тифорея молчала, а значит – не возражала. Поразительно. Древнейшее Хранилище мира не желало испепелить его. Попробовал бы он так в какой-то архив Совета забраться. Ему бы пришлось пройти дюжины ловушек, а здесь так… подозрительно просто. В чем причина? В беспечности или могуществе?

Убедившись в собственной безопасности, колдун огляделся. Хранилище представляло собой огромную комнату овальной формы. Большая часть света падала через потолок, на котором с помощью серебряных, дымчатых, жемчужных и бледно-золотистых витражей было изображено то, что люди называют Древом Познания. Очень подходит данному месту. Древо Познания. Сокровищница историй всех миров.

Рейнольдс поежился и вспомнил библейские легенды, в которые верят люди. Не выгонят ли его из рая за надкушенный плод? Так много тайн скоплено в одном месте. Настолько много, что соблазн не удержаться огромен. Возможно, так и работает система защиты Хранилища? Оно знает, зачем приходит незваный гость и не трогает его, пока он не сует свой нос куда не надо? Если так, то музы очень-очень умны.

Вот только как понять, где искать то, ради чего ему пришлось идти на столь рискованный шаг? Хранилище напоминало огромный улей – миллионы сот и в каждой ячейке – шкатулка из белого дерева с описанием того или иного события. Здесь и за вечность не управишься.

Должна быть определенная система. Если Хранилище – это кладезь знаний, то здесь больше уместна не хронология событий, а, скорее, энциклопедичность. Рейнольдс повертел головой во все стороны, но не нашел ничего похожего на алфавитный указатель. Пожав плечами, колдун направился к одному из окон, выходящих на противоположную от сада сторону. В конце концов, Мелета должна знать как в этом море информации найти хотя бы направление, в котором предстоит плыть.

Взору Рейнольдса открылся ещё один сад, однако без фруктовых деревьев или падающих с неба цветов. По нему с радостным смехом бегали дети – маленькие музы, по цвету волос которых можно было определить к какому семейству они относятся, и кучерявые, золотоволосые мальчуганы. Колдун озадаченно потер переносицу – он и не знал, что музы могут быть и мужского пола.

– Буду умирать – пошлю тебя за смертью, – не оборачиваясь, сказал Рейнольдс вошедшей в Хранилище Мелете. Та только усмехнулась, никак не прокомментировав. Подошла поближе. Краем глаза Призрак заметил в её руках хрустальный кувшин, наполовину заполненный жидкостью темно-малинового цвета, на поверхности которой плавал лимонный гибискус. Он хотел пошутить, однако удержался. В поступках Мелеты время от времени присутствовала некая логика, потому лучше подождать пока она объяснит.

– Сок гибискуса – своеобразный стимулятор энергии для теневых существ, – сообщила Мелета, поставив кувшин на подоконник. Заметив, как Рейнольдс недоверчиво прищурился, она продолжила: – об этом мало кто знает, кроме муз. Именно поэтому знания миров храним мы, а не кто-то другой. Когда мы закончим, ты выпьешь сок и до вечера твои силы восстановятся практически полностью. Сейчас не советую рисковать, иначе все усилия пойдут прахом.

Рейнольдс ещё раз посмотрел на кувшин, теперь заинтересовано. Проклятье, сколько ещё полезнейших знаний скрывают от всех музы?!

– Среди муз разве есть юноши? – спросил Призрак вместо благодарности.

Его прямо-таки переполняла злость на светлейших существ. По какому праву они присвоили себе все тайны миров? Знали ли они, что сокрытые знания могли спасти жизни тысяч невинных? Понимали ли цену своей скрытности?

Мелета выглянула в окно. В отличие от Рейнольдса, ей таиться смысла не было, потому она радостно помахала детям.

– Нет, конечно. Это купидоны.

– Кто?! – изумился колдун.

Купидоны были для него почти мифом. Где-то, на краю его сознания, имелось знание об ангелах любви, но раз он с ними никогда не пересекался, как и с большинством светлых существ, то это знание было предсказуемо ограниченным.

Мелета усмехнулась и направилась в сторону одной из сот. Рейнольдс не ошибся, муза прекрасно знала, где искать.

– Описание всех известных нам существ. Думаю, резонно начать поиски именно отсюда, – сообщила девушка, осторожно вынимая шкатулки. Когда на столике их оказалось больше трех дюжин, она села за стол. Рейнольдс, уже успевший открыть первую шкатулку, сосредоточенно бегал глазами по выцветшим от времени строкам. – Ты совсем ничего не знаешь о музах и купидонах, верно? – решила продолжить разговор муза, водя пальцем по своему свитку. – Мы – одно целое. Один тип энергии, один принцип воспитания, схожие цели. Только разный пол. Если у музы рождается мальчик – он становится купидоном, а если девочка – то, естественно, музой.

– Ты хочешь сказать, что отцы муз…

– Верно, – кивнула Мелета, откладывая свиток в сторону, – нет, конечно, бывают и музы-полукровки. Не всем же нравятся купидоны, иной раз музы выходят замуж за волшебников, например, и тогда покидают Парнас навсегда. Это не запрещено правилами. Их дети рождаются феями.

Рейнольдс даже оторвался от увлекательного текста про небесных русалок. Не мигая, он смотрел на Мелету.

– Феи – это тоже дети муз? Нет, не так. Феи – полукровки? Никогда бы не подумал, – признался он после кивка девушки. – Уму непостижимо. Я, похоже, совсем ничего не знаю о собственной реальности.

– Наверное, в школе для маленьких Призраков вас учат только сотням способов уничтожения Теней, – одними губами усмехнулась муза, отбрасывая свои золотистые волосы за спину.

Колдун положил свиток с описанием небесных русалок обратно в шкатулку. Не то.

– Не существует школ для маленьких Призраков, ведь никто точно не знает, кем станет родившийся колдун – боевым магом, алхимиком или просто захочет жить среди людей, время от времени пользуясь сверхспособностями, поэтому с шести лет всех отправляют в общую школу для теневых существ, где они обучаются справляться с силами, управлять чарами и прочим полезным вещам. Там же, наверняка, рассказывают и о музах с купидонами, и даже о небесных русалках, – он улыбнулся с какой-то горечью. – И лишь в шестнадцать лет колдун или колдунья определяются со своим будущим.

– Но тебя явно в такую школу не записали, – констатировала Мелета, откладывая очередной свиток. Давно вымершие единороги явно не были их загадочными врагами.

– Мне было пять лет, когда погибли родители. Война только закончилась, и многие ещё помнили из-за кого она началась, поэтому взявшая меня на воспитание семья Дракула не захотела отправлять меня в школу. Раны у существ ещё не зажили, многие продолжали оплакивать недавно погибших родственников, и моя приемная мать просто побоялась. Она хотела дать мне более или менее спокойное детство, потому я получил домашнее образование, но в него не вошел курс «1000 и 1 существо»… А когда Альбрехт забрал меня в тренировочный лагерь Призраков – мне тогда было одиннадцать лет – уже было не до программ. Мой наставник хотел сделать из меня боевого мага как можно скорее, поэтому я учился сражаться и изучал своих врагов, а не союзников.

– Во сколько ты стал Призраком?

– В тринадцать.

– И ты никогда не сожалел?

– О чем? – удивился Рейнольдс. – Я бы сожалел, если бы им не стал. Это особый отряд. Здесь никому не важно, кто твоя семья и как они повлияли на историю. Здесь не особо интересуются кем ты был – среди Призраков много бывших убийц, например. Самое главное – кто ты сейчас и что делаешь. Мы делаем важнейшее из дел, так почему я должен сожалеть? Мне кажется, я не мог бы стать кем-то другим.

– Ты – адреналиновый наркоман.

– О, да, – согласился Рейнольдс, погрузившись в новое чтение.

Так прошел час. Солнце переместилось и занавес из его лучей приобрел несколько иной оттенок.

Время от времени колдун с музой перекидывались короткими фразами. В иной раз кто-то из них говорил «о, кажется, оно… ой, нет». Секунды складывались в минуты, те таяли в уже наступившем прошлом со скоростью сахара в горячей воде, а нужная информация все не находилась. Шансы становились призрачней с каждой новой коробкой.

Возможно, музы не сталкивались с такими существами. Или они искали не там…

– Кофе? – спросил Рейнольдс слегка охрипшим голосом. Он устал. Одно дело – целый день носиться за Тенями, другое – проявлять чудеса усидчивости и внимательности. Это было совсем не в его вкусе.

– Да, – взмолилась Мелета. Колдун потер глаза и щелкнул пальцами. Глядя на два материализовавшихся стаканчика, муза вновь ощутила странный укол. Будто сознание подсказывало ей нечто очень важное, а она не видела очевидного.

– Что если поискать в «Странных убийствах»? – Рейнольдс с удовольствием потянулся.

– Если бы мы уже сталкивались с подобным, то сообщили бы Совету.

– Ага, так же, как сообщили целителям о полезных свойствах сока гибискуса? – не удержался от ядовитой шпильки колдун, отхлебнув кофе.

– О чем ты? Думаешь, целители не знают? – её глаза оттенка цветущей тилландсии широко распахнулись. – Мы не скрываем знания! Другое дело, как Совет решает ими распорядиться. Ты представляешь, если бы все знали? Сколько бы волшебников и колдунов использовали этот сок как стимулятор! Какой бы был хаос… Знаешь, Совет может и несправедлив к тебе, но в целом многие его решения оправданны.

Рейнольдс не стал отвечать. Совет он не любил, был предвзят, потому не мог согласиться. В отличие от Мелеты, ему довелось бывать в психиатрических лечебницах и он видел, как маги сходят с ума из-за того, что у них закончились силы. А Совет, значит, молча наблюдал, зная, что их можно спасти… Чем такое оправдать?!

Музы сами вручили Совету право решать кто полезен, а кто – нет. Кому помочь, а кого оставить умирать от осознания собственной беспомощности.

А как бы поступили с ним самим, лишись Рейнольдс сил? Влили бы сок или облегченно вздохнули, решив, что провидение избавило их от проблемы?

– О! – колдуна от невеселых мыслей отвлекла муза. Она смотрела на свой кофе так, будто на дне крохотного стаканчика крылась разгадка всех тайн. – Рейнольдс, как же мы слепы! – воскликнула она, – все мы – и ты, и я, и Верховная Муза, и Совет! Охо! Как слепы и глупы, разгадка же все время была у нас перед глазами!

– Хорошо. Все слепы и глупы, абсолютно все, – спокойно согласился Рейнольдс, пока совершенно не представляя к чему вообще клонит неожиданно воодушевившаяся Мелета. – Почему?

Мелета триумфально сверкнула глазами, которые слегка поменяли цвет – из фиалковых стали почти черными, так сильно у неё расширились зрачки.

– Смотри, этот кофе – он из человеческого мира, – девушка взяла в руки стаканчик, – но сейчас, он, тем не менее, в теневой реальности. Ты с помощью магии материализовал его к нам. А что, если наш загадочный враг точно так же материализует в эту реальность людей? С тех пор, как стали пропадать музы, барьер стал тоньше. Достаточно одной малюсенькой трещины и знания. Вот только… зачем так утруждаться? Не понимаю, – улыбка на коралловых губах слегка потухла. Да, одного ответа на вопрос совсем недостаточно…

Рейнольдс смотрел на стаканчик. Он уже начинал понимать, оставалось только решить – рассказать ли ей правду? Наверное, Мелета заслужила, ведь она играет по-честному. Но так не хотелось посвящать её в это, ведь частично информация касалась его самого. Готов ли он шагнуть так далеко – за черту, где заканчивался служебный долг и начиналось доверие?

– Допустим, этот план задумал кто-то очень темный. Если к подобному существу первой прикоснется муза, а не наоборот, то она может даже убить своего похитителя, – говорил Рейнольдс нехотя, все ещё сомневаясь.

Мелета склонила голову к левому плечу. Колдун был достаточно наблюдателен, чтобы научиться понимать сей жест. Муза была в недоумении.

– Тебе не рассказывали ещё об этом, верно? – его голос стал ниже, злее и взволнованней. – Помнишь, ты сказала, что Тень Хаоса уничтожит тебя, прикоснувшись. Отравление чуждой энергией. У мрака на вас аналогичная реакция. Подержи руку чуть дольше, и колдун, Тень, химера или темный алхимик просто погибнут. Силы слишком контрастны, что ты могла наблюдать на моем примере, когда мы на Парнас попали.

– Но… как мы можем убивать? Музы – миролюбивые существа.

– Вот так, это ваша защитная реакция. Вчера ты взяла меня за руку и моя магия изменилась. Ты не ведаешь, какими способностями природа одарила муз, Мелета.

Рейнольдс посмотрел на свою ладонь, будто на ней до сих оставались следы пальцев музы, хотя это было не так. Золото осыпалось ещё когда он с крыши спрыгнул. Унесенное ветром, она подарило внезапное вдохновение случайному прохожему. Может так и рождаются эти странные эссе у вовсе нетворческих людей?

– Если ты прикасаешься добровольно, не ощущая опасности, – наделяешь силой, если к врагу – можешь убить. Не желая того, возможно даже не понимая. Поэтому вы так опасны для колдунов и наши союзы запрещены. Вы либо сделаете нас всесильными, и породите монстров, которые подомнут под себя все миры, либо просто истребите. Теперь я понимаю древнейших. Нет никакого пророчества, Мелета. Нет и никогда не было. Был только страх со стороны других существ.

– Вот что забрал у тебя алхимик!

– Верно, – скрывать было глупо. – Твою силу. С помощью которой я нанес серьезные увечья валькирии, просто взмахнув рукой. Ты хоть представляешь, о каких масштабах мы говорим? О действительно невиданной силе.

Мелете ещё ни разу не доводилось видеть колдуна настолько воодушевленным. Он позабыл о расследовании, на его губах блуждала блаженная улыбка человека, уже прикоснувшегося к запретному. Внезапно музе стало не по себе. Она ведь симпатизирует Призраку и стоит ему только попросить, как одно прикосновение сделает его всесильным. Стоит надеяться, что он не попросит.

Черт побери, они действительно вели себя очень неосторожно. А что, если бы она вдруг случайно убила его? Когда злилась или боялась? Эмоции, действительно, главнейший враг муз, теперь Мелета стала осознавать урок, который им внушали едва ли не с детства.

– Ладно, значит кто-то из темных решил похищать муз руками людей, чтобы обезопасить себя. Умно! – Мелета решила вернуть их обоих на тропу расследования, потому как загадочные таблетки алхимиков были вовсе не вечными, а они тратят время на длительные монологи в собственных мыслях. – Но сначала ему нужно было создать эту самую трещину… – она прикусила губу. – Возможно… только возможно, не факт, что какое-то количество темных погибло совсем недавно. Нужно проверить у какого клана – это может дать нам подсказку.

– Вероятность мала, ведь враг наверняка знает об этой особенности и будет осторожен… но проверить стоит. Я займусь этим завтра же, не откладывая, – Рейнольдс говорил, уже прикидывая с кем и когда нужно встретиться для получения нужных сведений.

Хотелось поморщиться. Он ненавидел бары теневых существ, уж лучше пить виски среди людей… Ричард будет в восторге, ему нравится соревноваться с вампирами в количестве выпитой традиционной «Кровавой Мэри», в которой ни капли томатного сока.

Рейнольдс продолжал рассуждать вслух:

– Слушай, получается, что… что муз похищают чтобы разрушить грани между мирами? Другой логики я не вижу, раз мы уже выяснили, что силу против воли музы даровать не могут.

– Слишком сложно и вычурно. Чтобы захватить мир людей, привлекать муз, Теней… чересчур замысловато. Здесь что-то другое, но что?

– А вот это мы сейчас и выясним, – прежде сидевший спокойно колдун, вдруг заметался по Хранилищу. Кому-то его движения могли показаться хаотичными, однако Мелета видела – он занят поиском.

– Притормози, я не успею за твоими мыслями!

– Все очень просто, дорогуша, – в его тоне появилась ненавистная музе снисходительность. Хотелось воспылать к нему неприязнью и прикоснуться. Оу, ей стоит лучше контролировать себя, зная опасность собственной природы. – Вся информация, все происходящее с нами, каждый контакт, приятный или не очень, записывается в наше подсознание. И если людям вытянуть необходимые данные помогает гипноз, то нам достаточно приложить ладонь к стеклу. Shadowland, Мелета! Shadowland фиксирует каждого человека или существо, с которым мы сталкивались. То есть, нам нужно сравнить свои тени и найти общих людей. Уверен, он будет только один. Тот самый неудавшийся похититель.

Мелета сидела, как громом пораженная. Нет ничего сложнее элементарного! В самом деле! Стоило исхитряться, проникать в Хранилище, ломать головы, когда можно было просто прикоснуться к стеклу – порыться в Shadowland!

– Да ты гений.

– Я знаю. Весь в отца, – усмехнулся Рейнольдс. – Н-да, похоже, все стекло ушло на потолок, мне, что теперь кувшином пользоваться?

– Материализуй, – предложила муза, аккуратно складывая все деревянные коробочки обратно в соты.

Удивительное дело, они находились в самом опасном и безопасном месте на Парнасе. Здесь существовал самый большой риск раскрытия Рейнольдса, ведь именно Хранилище обладало самой большой силой, но, одновременно, здесь преступника будут искать в самую последнюю очередь. Восхитительный парадокс.

Рейнольдс ещё немного походил кругами в поисках стекла, затем сдался. Материализовав две стеклянные тарелки, он ничуть не смутился.

– Между прочим, мои личные. Я каждое утро из них ем.

– Из двух одновременно?

– Именно, – кивнул колдун, опускаясь на пол. Положив тарелку себе на колени, он хотел уже приложить ладонь к прохладному стеклу, когда увидел, что Мелета свою вертит в руках с нерешительностью. – Это не волшебное зеркальце, она не покажет тебе кто всех милее на свете, так что хватит смотреть на собственное отражение. Ты боишься, что оно выдаст мне твои тайны?

О, он умел читать эмоции по лицу, словно гадалка судьбу по ладони. Ничего удивительного – все они были одинаковы. Никто не желал выдавать нечто сокровенное.

– Ты можешь контролировать это, Мелета. Просто сосредоточься на том, чего я знать не должен. Не удивляйся. Все так делают. Кому охота рассказывать о своих уязвимостях на весь теневой мир?

– То есть, у тебя в тени только то, что ты хочешь показать? Сестра-химера? Враг валькирия? Единственный лучший друг?

– Факты-то общеизвестные, кто ж не знает, что я полукровка, воюющий против Хаоса… Так и знал, что ты вчера читала мою тень. У тебя слишком жалостливый сегодня взгляд был – как же не повезло мальчику, у него сестра-химера. Разве это страшно, дорогуша? Страшно – это когда ты не умеешь против этого сражаться.

Мелета улыбнулась. Жизнь постоянно давала ему по голове, но ему удавалось оставаться оптимистом. Вот она – боевая выдержка.

Муза приложила ладонь к тарелке и закрыла глаза, увидев, как золотистые ручейки потекли по стеклу.

«Просто сосредоточься… я не должна показывать…»

«Рейнольдс Ратценберг – друг»

Он не должен видеть.

«Рейнольдс Ратценберг – друг»

Он не должен знать.

«Рейнольдс Ратценберг – друг»

Она твердила лживую фразу, как верующий молитву. Мелета до сих пор не понимала, что произошло с ней, отчего сердце рванулось к этому ледяному парню, который смотрит на жизнь под очень необычным углом. Не хотелось кричать об этом на весь теневой мир. Не потому что запрещено, а потому что хотелось разобраться для начала в себе.

– Мелета, вцепившись в тарелку так, что она вот-вот треснет, ты вряд ли поможешь себе, – насмешливый голос Рейнольдса выдернул девушку из её мыслей.

Открыв глаза, она посмотрела на свою вновь сформировавшуюся тень. Найдя среди имен нужное, она едва удержалась, чтобы не вздохнуть от облегчения. Напротив имени Рейнольдса значилось лаконичное «друг». Колдун явно удивится, но вовсе не так, как если бы он нашел себя в категории её симпатий. – Можем начинать?

– Давай я перечислю всех людей, которые у меня в тени? – предложила Мелета, взяв тарелку в руку и присев с ней возле Рейнольдса. Тот не проявил к её аквариуму никакого интереса, даже головы не повернул. Видимо она зря так старалась маскироваться. – Я хоть и бываю в человеческом мире, практически ни с кем не контактирую, поэтому список у меня окажется куда короче.

Рейнольдс кивнул, скользнув пальцами по своей тарелке. Несколько движений и перед глазами Призрака исключительно люди. Длинная, бесконечная колонка всех, кого он спасал, кому говорил привет и с кем, возможно, выпивал в пабе, болея за итальянский Милан.

Мелета читала, колдун отрицательно мотал головой, вбивая первые буквы имени. Неожиданно муза со своим защитником выяснили, что у них есть один знакомый человек, но он не являлся тем самым загадочным и неудачливым похитителем, раз оба прекрасно его помнили. Муза присутствовала на его лекции по искусству Моне, Рейнольдс же спас его от парочки хулиганов. Чисто от скуки. Самое забавное, что этот человек ни сном, ни духом не ведал о каком-то там теневом мире.

– Забавно, – не удержался Рейнольдс.

Девушка продолжила читать. Её мягкий голос, звучащий сегодня словно ноктюрн си мажор Шопена, обволакивал колдуна и того начало клонить в сон. Сказывалась потеря сил.

– Эдуард Мирамон… Эрик…

– Стоп! Эдуард Мирамон? – повторил Рейнольдс, когда его тень выдала аналогичное знакомство. Без фотографии. Просто расплывчатое пятно, которое Shadowland назвал Эдуардом Мирамоном, вытащив этот контакт из подсознания. – Француз. Живет в…

– Дублине! Больше данных нет.

– Угу. Думаешь, он?

– Давай ещё поищем, – предложила Мелета, но странный пронзительный писк вдруг заставил обоих прижать ладони к ушам.

– Звучит так, будто у меня проблемы.

Рейнольдс умел распознать опасность в первые секунды. Проведя ладонью по стеклу, он не просто стер свою тень, колдун полностью дематериализовал тарелку. Затем Призрак проделал аналогичное действие со второй. Его движения не утратили грациозности, казалось, он ни капли не нервничал. Просто расчетливо заметал следы.

– Таблетки более краткого действия, чем я рассчитывал, – сообщил он растерявшейся Мелете, поднеся кувшин к губам. Сделал несколько больших глотков даже не поморщившись от необычного вкуса.

– Ты же не сможешь здесь переместиться?

– Ошибаешься, дорогуша, смогу, – возразил колдун, сделав ещё несколько глотков. Поставил пустой кувшин обратно на подоконник.

– Мне нет больше нужды таиться, поэтому – могу. Хочешь сказать мне не хватит сил? О, ты снова ошибаешься. Я не церемонюсь с тканями реальности, у меня с ними свои отношения, так что хватай кувшин и убегай. Я не хочу подставлять тебя. Быстро. У нас не так много времени… Но сначала выслушай внимательно, Мел. В следующий раз ты для своего вдохновляющего дежурства должна выбрать Дублин. Мы обязаны пообщаться с этим Эдуардом, не вызывая подозрений.

– Но… но… но как мы найдем его? А если нам повезет, думаешь, он любезно согласится пообщаться? В прошлый раз он не излучал дружелюбия.

– Предоставь это всё мне. Уходи. Я вижу, эту команду ты понимаешь хуже всего.

Мелета могла бы возмутиться, что Рейнольдс общается сейчас с ней словно с дрессированным животным, однако он был прав. Схватив кувшин, девушка бросила прощальный взгляд на задумавшегося колдуна и покинула Хранилище.

Призрак считал до ста. В его понимании полторы минуты было предостаточно, чтобы уйти на расстояние, не внушающее подозрений.

Десять… Двадцать…

Неужели им удалось хоть на миллиметр приблизиться к истине? Если так – риск оправдывал себя.

Тридцать… Сорок… Пятьдесят…

Колдун усмехнулся. Он отлично рассмотрел свое имя в незавершенной тени музы. Мелета считала его своим другом. Или Shadowland считал. Забавно. Он не считал её другом, невзирая на необходимость доверять. Просто связь из-за обстоятельств. Больше никто не мог помочь ему в расследовании.

Шестьдесят… Семьдесят…

Странно, ему не хотелось становиться всесильным благодаря ей, хотя, наверное, он бы мог. Призрак привык полагаться только на собственные силы и способности. Зря Совет беспокоился на его счет. Мелета ему не нужна. Хотя она может быть умничкой…

Восемьдесят… Девяносто.

Рейнольдс подошел к окну и забрался на подоконник, ведь из Хранилища он никак не мог переместиться – слишком могущественное место. Посмотрел вниз. Он не мог оценить, что происходило на Парнасе, перед глазами был все ещё пустой сад. Совет, наверняка, уже здесь. Рыщет в поисках кого-то темного. Того самого похитителя муз…

Сто…

Призрак сделал шаг вперед. Ох, не зря он научился летать…

========== Глава 13 ==========

Одетая в черные брюки-дудочки, высокие сапоги и пиджак-фрак, Алира больше походила на ведущего юриста престижной фирмы, чем на хозяйку огромного замка, найти который мечтали все искатели приключений, прочитавшие роман Стокера. Они ехали в Бран, не понимая, что к легендарному графу Дракуле тот имеет очень косвенное отношение, и ни сном ни духом не ведали о том, что истинный замок совсем рядышком. Углубиться в горы и там, среди высоких сосен, сквозь густые верхушки которых не может пробиться трансильванское солнце, окруженные густым туманом, многие века живут поколения вампиров.

Иногда, разнообразия ради, они спускались в Бран и, не скрывая клыки, которые люди принимали за бутафорские, шутили, ели сыр в еловой коре, пили «кровавое» пиво и рассказывали туристам леденящие кровь небылицы, не имеющие к правде никакого отношения. Они практически не отличались от жителей небольшого, и наверное, самого популярного в Румынии городка, разве что всегда были в перчатках, ведь от прикосновения вампира вянут цветы, гниют фрукты, скисает молоко. Об этом легенды умалчивали.

Алира спускалась по лестнице, возвращаясь с собрания клана, на котором отбирала вампиров для помощи теневому миру. Отбирала нехотя, осознавая необходимость. Опасность, нависшая над ними, вовсе не надумана, как частенько бывало. Совет любил придумывать проблемы, чтобы держать обитателей их реальности в узде, однако, увы, не в этот раз. Кто-то целенаправленно расшатывал привычное, значит, пришло время сплотиться. Скрипя зубами, сжав кулаки, спрятав клыки и когти. Что толку от принципов, когда мир вот-вот рухнет в тартарары?

– Игорь, у меня важная встреча, проследи, чтобы никто не беспокоил, – предупредила Алира, подойдя к большой дубовой двери, за которой находился её кабинет, в прошлом называвшийся – восточным каминным залом.

– Но с Вами хотел поговорить Корнелиус. Он утверждает, что это очень важно и срочно.

Девушка выразила неудовольствие едва приподнятой бровью. Глядя на неё, становились понятны корни «эмоциональности» Рейнольдса Ратценберга.

– Хорошо. Дела внешнего мира не должны мешать делам клана, так учил отец. Пускай поторопится.

Игорь кивнул и почтительно открыл тяжелую дверь, потянув за ручку в виде головы дракона. Семейство Дракула имело отношение к этим давно вымершим созданиям, но никак не к мифическому Люциферу, в которого верят определенные группы людей.

Каждый раз, входя в кабинет, Алира первым делом разжигала огонь в камине. Вампиры не чувствовали холода, просто девушке нравилось наблюдать за тем, как весело танцует пламя.

Когда с этим ритуалом было покончено и вампирша развернулась, чтобы сесть за стол, дверь распахнулась со зловещим скрипом. Алира специально запрещала смазывать дверные петли во всем замке – она любила слушать своеобразную песнь дома, состоящую из скрипов, сквозняков и стуков.