Текст книги "Цвет тени (СИ)"

Автор книги: happynightingale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Нет.

– Прости?

– Я сказала «нет», – Миранда присела на пуфик. Уложив голову на скрещенные пальцы, сузила глаза. Какая же интересно информация не пришлась по вкусу Мелете? – Shadowland никогда не сбоит. Знаешь, почему он называется ещё и стеклянным миром? Потому что стекло, как и правда, холодно и прозрачно – все лишнее сразу будет заметно, потому «нет», Мел. Ошибок быть не может. Так что ты там вычитала?

– Ничего, – буркнула девушка. Она хотела отправиться в свою комнату, но растерянно споткнулась о чашку и та отлетела к стене. – Ой, извини, сейчас я всё уберу. – Мелета присела и дрожащими руками стала ощупывать чашку на предмет трещин. – Я не хочу это обсуждать. Пожалуйста, Миранда, прекрати меня расспрашивать, с меня хватит на сегодня.

– Мел, это просто чашка, не стоит нервничать. Забудь. Послушай, хочешь, расскажу тебе историю? Может, тебе будет приятней слушать, нежели отвечать.

– Давай, – муза поставила чашку на столик. Опершись спиной о холодную стену, она закрыла глаза. Миранде нужно было быть не темной музой, а психологом. Ей удавалось очень тонко чувствовать чужое состояние и деликатно выходить из любой ситуации. Любопытно, как она будет вдохновлять на мрачное, темное, страшное, почти безумное?

– Помнишь, как мы с тобой подружились?

– Да, около трёх лет назад.

Миранда усмехнулась.

– А ты никогда не задавалась вопросом – почему? Мы же с тобой всю жизнь были знакомы? Росли в одной общине, учились на одном курсе, помогали с мелкими просьбами, а ведь не дружили. Были хорошими знакомыми, ведь так?

– Ну…

– Несколько лет назад я, как и ты сейчас, положила свою ладонь на стекло. Не моргая, наблюдала, как магия бесстрастно сортирует мою жизнь. Как отца отчего-то определила в знакомые, ровно как и Марсель, с которой мы не разлей вода были. Как же, две темные музы. Единственные в своем роде за последние двадцать лет. Уникальные и непонятые другими. С детства жившие с ощущением какой-то ущемленности, под косыми, слегка испуганными взглядами других маленьких муз. Казалось, лишь мы понимаем друг друга, а Shadowland отправил её в знакомые, представляешь? С папой мне было всё понятно. Мы, музы, к отцам не привязаны, ведь видимся редко, растём отдельно в большинстве своем, но – Марсель? – Миранда говорила медленно, уставившись в одну точку. Мало кто рассказывал, что на самом деле показал стеклянный мир при первом прикосновении. Поговаривали, редко кто видел ожидаемое, что в очередной раз подтверждало как мало люди, пускай с удивительными способностями, догадывались о собственном сердце. – А тебя отчего-то определило в категорию друзья. Представляешь? Я долго сердилась, не желая анализировать, а потом стала задумываться, присматриваться и знаешь, что я увидела, оглянувшись в прошлое, Мел? Что в каждой тяжелой ситуации рядом со мной всегда была ты. Только ты. Помнишь, когда я в пятнадцать лет сломала руку, ты договаривалась с Матильдой, чтобы нас отпускали в д’Орсе на пару часов. Так моя рука зажила буквально за несколько дней. И экзамен по гомофонному письму ты за меня сдала. Таких случаев насчиталось довольно много, и я удивилась насколько слепой была. Потому, Мел, вместо того, чтобы пинать чашки, лучше проанализируй. У тебя это всегда хорошо получалось.

– То есть, мы дружим благодаря этому аквариуму?

– Нет, Мел, мы дружим благодаря тебе. Shadowland позволил мне это рассмотреть. Он – как зеркало для слепых. Нравится нам это или нет. Отрицать увиденное – сражаться с собой.

Мелета не ответила. Подойдя к сидящей подруге, она обняла её за плечи.

– Спасибо, Миранда.

– Хочешь анисовую горошину? Я сегодня была в Флавини, прихватила тебе коробочку твоих любимых – лакричных. Вдруг тебе это улучшит настроение?

========== Глава 10 ==========

Утренний город шумел по-особенному. Мелете эта какофония звуков не нравилась, а вот Рейнольдсу она, похоже, приходилась по вкусу, ведь колдун улыбался. Сидел на ступенях перед бизнес-центром и улыбался, глядя прямо перед собой. Хотя за точное направление взгляда Мелета не ручалась, ведь глаза колдуна были спрятаны за черными очками.

Любопытно, чему он был так рад в полвосьмого утра?

– Доброе утро, Рейнольдс, – муза была полностью уверена, что он не мог не ощутить её присутствия, так почему же не повернул головы в её сторону? Знал, что угрозы нет или же был слишком увлечен своими мыслями?

– Привет, Мелета, – небрежно поздоровался колдун, протягивая девушке бело-зеленый стаканчик с кофе, на котором чьим-то кривым почерком было написано её имя.

Интересно, он когда-либо спрашивает других об их желаниях или все время навязывает свои решения? Правда, в данную секунду муза была скорее благодарна, чем уязвлена. Отказываться от кофе, когда слипаются глаза? Увольте. Тем более, это больше похоже на дружеский жест.

– Ты что – на велосипеде ехал? – со смешком поинтересовалась девушка, созерцая неуместные серые спортивные штаны и реглан темно-синего цвета. Ни дать, ни взять – любитель утренних пробежек.

– Нет, с чего ты взяла? – удивился колдун, потягиваясь. – На мотоцикле.

– На чем? – переспросила Мелета, вертя в руках стаканчик. Что не так? Обычный кофе из Старбакса, но почему кажется будто она упускает что-то очень важное из виду?

– На мотоцикле, – терпеливо повторил колдун, – обычном мотоцикле, никакой магии. У меня, кстати, даже водительские права имеются, представляешь? – Его позабавила её реакция. В голову тут же забралась коварная мысль, что когда все закончится, нужно обязательно прокатить Мелету по городу. – Ну, пойдем?

Колдун поднялся на ноги и стал неспешно спускаться по ступеням.

– А вход разве не в противоположной стороне? – Мелета ткнула пальцем в крутящуюся стеклянную дверь позади. Она была более чем уверена, что в письме Совета был указан именно этот адрес, так куда же собрался её защитник

– О, да, Мелета, – Рейнольдс развел руками, – давай войдем через центральный вход с вопросом, где здесь накладывают заклинания на муз с колдунами. Боюсь, нас отправят в психиатрическую лечебницу, а там нет ничего интересного, поверь. Так что хватит задавать вопросы. Просто следуй за мной.

– Ты бывал в таких местах? – поежилась Мелета, едва поспевая за ускорившим шаг колдуном и тут же пожалела о своем вопросе. От её внимания не укрылось, как его спина заметно напряглась. – Весело? – сделала она неловкую попытку исправить ситуацию, обернув в шутку.

– Говорю же, – ничего интересного. Лучше не попадать.

Дальше они шли молча. Мелета ругала себя на все корки – она умудрилась испортить настроение Рейнольдсу всего за минуту. Идет на новый рекорд.

– Кстати, я был на тренировке, – проинформировал колдун, сворачивая в узкий переулок, где шум города звучал немного приглушенно, а аромат оставлял желать лучшего.

В первую секунду Мелета не сообразила отчего Рейнольдс решил поделиться подробностями своего расписания, однако сложив очевидное, усмехнулась. Каков паршивец! Он сразу понял, что вопрос о велосипеде навеян его необычным внешним видом, но сразу отвечать не захотел. Вот значит, как выглядит тренировочная форма загадочной призрачной армии. Ничего… сверхъестественного. Муза даже ощутила легкое разочарование и это не укрылось от внимания колдуна.

– А ты думала, что мы в костюмах из кожи дракона ходим на тренировки?

– Вроде того… А расскажи мне, куда мы идем, раз ты все знаешь? – решила сменить тему Мелета, которая в самом-то деле представляла нечто среднее. Не кожу дракона, конечно, но и не реглан.

– К семейству Баккерель, – может ты слышала эту фамилию? Виднейшие алхимики нашего времени. Отец и сын. Им принадлежат множество современных разработок в области защитных заклинаний, поэтому, когда возникает сложная ситуация, вроде нашей, неудивительно, что все обращаются к ним. – Рейнольдс остановился и задрал голову. – Правда, они не любят, когда их отвлекают. К слову, поговаривают, что Этьен Баккерель и есть тот самый загадочный Фулканелли. Уж не знаю, насколько слухи правдивы, но мне всегда хотелось в это верить.

– Значит, это семейство – великие ученые нашей реальности? – Мелета повторила движение своего защитника и тоже вскинула голову. Увиденное не обрадовало. Лестница была выше, чем хотелось бы.

– Ты меня вообще слушала? – нахмурился Рейнольдс уже собравшийся было продолжить путь. Видимо, ему, правда, не терпелось побыстрее покончить с заклинаниями. Ещё бы. Вдруг именно сейчас кто-то снова хочет кого-то убить, а они здесь возятся в этом грязном переулке.

– Слушала, потому и понять не могу – почему в лабораторию прославленных алхимиков входа нет, только пожарная лестница – я ведь правильно поняла, нам теперь наверх?

Возможно, тренированный колдун даже не заметил неудобства, но она-то была физически неподготовленной!

– Чтобы не беспокоили. Ты сегодня чересчур болтлива, – Рейнольдс легко подпрыгнул и, подтянувшись на сильных руках, стал забираться по пожарной лестнице, – не волнуйся Мелета, нам нужно только до лестничной клетки второго этажа добраться, дальше немного магии и мы на месте.

Он ловко перебирал руками-ногами и при этом даже не запыхался. Муза с ироническим удивлением посмотрела на его салатовые кроссовки. Тоже часть формы или колдуну они, в самом деле, нравятся? Мелета ожидала, что колдун сейчас протянет ей руку, однако он, резко развернувшись, стал ощупывать стену своими тонкими длинными пальцами. Музе совершенно не вовремя подумалось, что такие пальцы должны быть у пианиста, а не воина. Любопытно, ему их хоть раз ломали?

– Давай, дорогуша, у тебя всё получится, – негромко позвал музу Рейнольдс.– Ты же всеми силами пытаешься доказать мне насколько ты самостоятельна. Я немного занят сейчас, потому – давай… здесь невысоко, всего-то делов – подпрыгнуть и немного подтянуться.

Мелета подвязала края платья и в прыжке зацепилась руками за металлическую перекладину. Она понимала, что колдун нарочно её поддевает. Неясно другое – почему отказывается помочь. Занят он был не настолько, чтобы руки не протянуть, нет. Здесь – другое.

Не желал прикасаться.

Рейнольдс за пару часов стал паинькой? Или решил учить её справляться самостоятельно, раз теперь каждое прикосновение будет не только нарушением правил, но и невозможной болью. Во всяком случае, письмо Совета грозило жуткими карами, и Мелета не сомневалась в извращенной фантазии злобных магов.

– Браво! Видишь, какая ты умница. Ничего сложного, – не успела девушка забраться на лестничный пролет, как Рейнольдс оказался близко. На удивление близко. Настолько, что от его низкого голоса кожа покрылась инеем, а внизу живота неожиданно завязался тугой узел. В эту секунду Мелета боялась даже вздохнуть и не понимала почему.

Рейнольдс Ратценберг. Симпатия.

– Нет! – упрямо мотнула головой Мелета. Он. Ей. Не. Нравится. Просто слишком холодный голос, не более.

И слишком огромное желание ощутить теплые пальцы на плечах. Как вчера, когда он помог ей переместиться на осеннюю ярмарку. Те самые пальцы, которые её больше никогда не коснутся. Никогда. Благодаря великим алхимикам.

– Что «нет»? Сложно? – хмыкнул колдун, прикладывая свой медальон к кирпичу. – Плохо вами занимаются на Парнасе.

– Мы же не воины, – обессиленно возразила Мелета, вцепившись в перила. Ноги стали ватными, будто она собиралась падать в обморок. Да что с ней такое? От того, что колдун постоял рядышком готова пасть к его ногам?

Вчера тело так не реагировало, сегодня же, из-за постоянно всплывающей в голове фразы «симпатия», вело себя, словно чужое. Предавая. Спасибо, хоть щеки не краснели.

– И то правда, – согласился Рейнольдс, снимая очки – проку от них в темном коридоре? – Ты странно выглядишь, Мелета.

Его глаза были… не ледяными, нет, окаменевшими. Даже ток не плясал. Просто серая пустота. Оказывается, в зависимости от настроения его глаза могут менять цвет. Интересная подробность, только сейчас от неё страшно. Почему он так смотрит? Ничего не выражающим взглядом. Она ведь ничего не сделала. Вообще, ничего. Может, в этом причина? Слишком бесполезна для столь выдающегося колдуна.

– Какая-то бледная. Волнуешься? Почитала вчерашнее письмо и напридумывала всяких ужасов?

О, его вряд ли можно было напугать письмами от Совета. Они только на неопытных муз могут произвести впечатление!

– Послушай, невзирая на неприятные последствия, которых мы можем легко избежать, подобного рода заклинания безболезненны. Максимум, что ты ощутишь – неприятное покалывание в области затылка. Поверь, я знаю, о чем говорю, меня частенько зачаровывают или чем-то опаивают. В целях безопасности, естественно, – он сказал это спокойно, не рисуясь и не пытаясь произвести впечатление. Таким тоном рассказывают о не слишком интересном книжном сюжете.

– Насыщенная у тебя… жизнь, – пробормотала Мелета, первой отводя взгляд.

Она больше не могла смотреть в эти бесстрастные глаза. Девушке казалось, что она сама потихоньку каменеет. Даже сердце стало биться медленнее. Но больнее. Муза не смогла удержаться и поморщилась. Каждый удар такой болезненный, будто вот-вот проломятся ребра.

Рейнольдс, разумеется, уловил смену её мимики, однако никак не прокомментировал. Первым нырнул в темный коридор. Резко провел подушечками пальцев по шершавой стене. Сначала раздалось тихое, но отчетливое шипение, а затем из ниоткуда возник небольшой огненный шар. Свет от него исходил блеклый, какой-то больной, однако спасибо и на том. Хотя бы видно пол под ногами и не ступаешь в невидимую бездну.

Темнота, пускай даже не абсолютная, убивает чувство времени, потому Мелета не могла точно сказать, сколько времени они с Рейнольдсом шли по коридору – минуту, час или уже целую вечность. Молчание колдуна, ушедшего в свои мысли, лишь усугубляло ощущение того, что она тонет в этой липкой тьме. Призрак явно не ощущал дискомфорта – да и с чего бы вдруг? Ведь темные краски – его стихия.

Музе вдруг стало любопытно, о чем думает парень. О спасении мира или о чем-то более нормальном, естественном? Как мысли отражаются в его голове – в виде строгих таблиц или красочных картинок? И что видит он, прикладывая ладонь к стеклу? Какие тайны мраморного сердца раскрываются?

Задаваясь вопросом, отчего вдруг мысли Рейнольдса интересуют её больше собственных, Мелета утратила внимательность. Её взгляд был прикован к спине колдуна, а не к полу, и не удивительно, что одна из множества неровностей сыграла с музой злую шутку. Споткнувшись, девушка не упала только потому, что затормозила ладонями о стену, покрытую каплями влаги и липкой грязи. К счастью, удар был совсем слабым, почти прикосновением. Да и грязная стена куда лучше падения на пол, что уж наверняка бы рассмешило Рейнольдса. Его бестолковая подопечная даже не смогла, не содрав колени, пройти по коридору, в котором он специально зажег немного света.

Минуточку.

Мелета перестала с отвращением смотреть на свои ладони. Быстро вытерев руки о платье, она повернулась к колдуну, который с полной невозмутимостью смотрел поверх её головы. Словно здесь никого, кроме него и не было.

Как понимать это столкновение со стеной, если она шла сзади него?

Непонятным образом поняв, что муза сейчас затормозит в его спину, Рейнольдс просто сделал шаг в сторону?

Почему?

Позавчера он спас ей жизнь, а вчера – помог переместиться, когда сил не было, что же за этап они проходят прямо здесь и сейчас? С чего вдруг колдун стал так откровенно избегать любых прикосновений? Что изменилось? Ведь он отошел не просто так, а намеренно – из-за нежелания нового телесного контакта. Он абсолютно нелогичен, до абсурдности. Вчера они обнимались, пытаясь немного научиться доверять друг другу, а сегодня вдруг между ними выросла стена.

– В юбках запуталась? – невинно спросил колдун.

Получив красноречивую тишину вместо ответа, он ничуть не смутился. Тряхнув снежными волосами, он продолжил путь. Правда, световой шар теперь висел практически у ног Мелеты. Шаги Рейнольдса при этом, кстати, менее уверенными не стали. Видимо, маги, в самом деле, видят в темноте. Или же отлично её чувствуют.

Мелета вчера увидела в стеклянном мире свое сердце. Что и где увидел Рейнольдс?

Молчание окутывало их, словно саван. Становилось тяжело дышать, не хватало воздуха от напряжения. Оно растекалось по коже горьким медом – липким, неприятным, слишком тягучим. Хотелось дернуть плечами, дабы сбросить…но не выходило. В этом молчании было нечто зловещее, какая-то тайна колдуна, которая вчера вечером навсегда изменила его, поставив крест на не успевшей начаться дружбе.

– Ты нашла что-то о людях, которые могут видеть наш мир? Покопалась в архивах? – Рейнольдс говорил спокойно. На него ничего не давило? Он не ощущал напряжения, которое насквозь пронизывало их? Если так, тогда он, в самом деле ледяной.

– Нет, – конечно, нет!

Вчера её слишком огорошила мысль, что собственное сердце несправедливо поступило с ней, выбрав в качестве симпатии колдуна с наиболее сложным характером и весь вечер, да и большую половину утра, Мелета посвятила решению проблемы как жить с раздвоением эмоций и пониманий. Ведь даже если сердце не ошибалось, это не означало, что она собирается терпеть подобные капризы. Рейнольдс Ратценберг не тот самый, нет, и не будет им, по справедливости стоит добавить, что он совсем и не стремится к подобной роли, потому чувствам лучше не пытаться брать вверх над головой. Они все равно проиграют.

– Почему?

О, сегодня это, пожалуй, наиболее актуальный вопрос. Почему Призрак ведет себя так странно? Почему сердце выбрало его? Почему он избегает их контактов? Почему его глаза окаменели за ночь? Почему? Почему? Почему? Сотни «почему» с её стороны и не единого ответа. Так стоит ли отвечать Рейнольдсу?

– Была занята, – коротко, лживо и… не очень убедительно.

– На кону существование двух миров, а ты… «была занята»? – он, казалось, не поверил собственным ушам.

Музе показалось, что на секунду колдун весь вспыхнул алым пламенем ярости, хотя так и не бывало. Банальная игра темноты с недостаточным количеством света.

– Знаешь сколько людей погибло вчера, Мелета? Знаешь сколько за один проклятый вечер сошло с ума или покончило жизнь самоубийством, потому что в их жизнях перестало хватать вдохновения?

Он резко повернулся. Его голос звучал зловеще, словно пассакалия до минор Иоганна Себастьяна Баха, а недавно неживые глаза прямо-таки горели неестественным голубым пламенем.

– Триста восемьдесят два. Представляешь? Из них – пятьдесят четыре несовершеннолетних. Ещё четыре дюжины начали принимать наркотики по той же причине. Трое Теней Хаоса устроили побоище, потому что Призраки не смогли их вовремя остановить, были слишком заняты защитой муз… Грань между мирами стала тоньше на одну десятую миллиметра… у фей стали тускнеть крылья… а ты мне заявляешь, что «была занята»?!

Что ж, Мелета, теперь ты знаешь, что у него за мысли в голове. Желания сбываются чаще, чем, кажется, однако приносят ли они счастье – другой вопрос. Он, в самом деле, живет под грузом подобных фактов всю жизнь? Каждое утро его начинается со сводки происшествий, в большей части которых винят клан боевых магов, ведь они – первые защитники? В его памяти эти жуткие числа идут столбцами? Тут не только глаза могут окаменеть.

– Ты говоришь так, будто я виновата во всем происходящем, – хотелось закрыть уши, не слышать, не отвечать. Молчать. Но она говорила, упрямо вздернув подбородок.

– Нет. Но ты не сделала ничего, чтобы дать нам хоть минимальный шанс если и не спастись, то продержаться чуть дольше. Выиграть время.

– Спасать – это по вашей части, Призраки. На Парнасе траур, не слишком корректно было идти в библиотеку.

– О да, это самое время думать о правилах приличия, – ядовито прокомментировал Рейнольдс.

Будто имел на это право. Кто бы её высмеивал, так точно не человек, с сегодняшнего дня вдруг прикинувшийся паинькой! Если бы правила для него не значили ничего, они бы не стояли в темном коридоре на полпути к алхимикам ради туманного заклинания.

– Вы не вернете своих сестер, зажигая свечи. И уж точно не поможете волшебникам, оплакивая их сородичей.

– Каждый делает по возможности…

– Ты могла сделать больше. У тебя для этого были все ключи в руках, – Рейнольдс будто хотел добавить больше, но оборвал сам себя. Махнув рукой, пошел дальше. Он больше не проронил ни слова.

Мелета за последний отрезок дороги успела проклясть себя бесконечное количество раз. Ей же всего девятнадцать! И она была так напугана неожиданным признанием, посланным стеклянным миром, что весь мир сузился до масштабов Рейнольдса Ратценберга.

– Итак, добро пожаловать в мир алхимии, – дойдя до двери, вдруг заявил колдун почти весело. Перемена в его настроении удивляла.

Странно, что для входа к столь таинственным и могучим умам было достаточно простого нажатия на ручку. Никаких тайных ритуалов, выплясываний или поиска нужных кирпичей.

========== Глава 11 ==========

– Доброе утро, господа алхимики! Рейнольдс Ратценберг и Мелета Светлая прибыли для наложения заклинания, – почти прокричал традиционную фразу колдун, первым вваливаясь в лабораторию. Она была огромной, словно бальный зал, но из-за значительного количества столов, книжных шкафов и ящиков казалась не больше кухоньки. – Мелета, разреши представить тебе Этьена и Эжена Баккерель.

Двое мужчин, склонившихся над книгой, вскинули головы одновременно. Затем переглянулись. Они были похожи, словно плоды с одного дерева, собранные, правда, в разное время.

– С добрым утром, – выдавила из себя Мелета, смущенная донельзя.

– И вас с добрым, – кивнул седоволосый мужчина, пока колдун пробирался куда-то в поисках свободного стула.

Это и есть тот самый Этьен Баккерель, в котором подозревали Фулканелли? Мелета ощутила легкий трепет, рассматривая старшего алхимика. Выглядел он максимум лет на пятьдесят, но не зря же говорили, что этим ученым известен рецепт вечной жизни. Впервые в жизни муза поверила в существование философского камня, который до этого считался на Парнасе сказкой. Хотя, если бы нечто подобное существовало, Теневой Мир знал бы об этом… или алхимики умели хранить тайны даже от подобных себе.

Рейнольдс никакими такими вопросами не задавался. Чувствовалось, что он часто бывал в этой лаборатории. Он уверенно двигался между многочисленными столиками с колбами, мензурками, стеклянными лейками. Подобную легкую бесцеремонность мог позволить себе лишь частый гость, но никак не случайно зашедший маг.

Мелета усмехнулась. Её, однако, занесло. Прямо-таки дедуктивный анализ. Видимо, не стоило читать Конан Дойля с утра, как лекарство от синяка, да уж слишком фраза про вред эмоций привлекла. Кажется, Шерлок Холмс был специалистом в вопросе «как ничего не чувствовать» и этому хотелось поучиться больше, чем расследованиям.

– О, Ратценберг, рад снова видеть тебя! – слова того алхимика, что помладше, подтвердили мысли Мелеты. Правда, колдун и не скрывал, что его часто заколдовывали.

Муза, в отличие от своего защитника, старалась делать как можно меньше движений – ей очень не хотелось перевернуть на себя какое-то ещё неисследованное кипящее зелье или надышаться подозрительными парами. Не всё, что подходило магам, могло нормально повлиять на муз.

– Так говоришь, будто вечность меня не видел, Эжен, – рассмеялся Рейнольдс с любопытством заглядывая в колбу с чем-то насыщенно розовым, как расплавленная жевательная резинка. – А всего-то две недельки прошло. – От его плохого настроения не осталось следа.

– Как прошла твоя охота в Трансильвании?

– Быстро. Успел даже заскочить к Алире на несколько часов. Кстати, – колдун посмотрел на Этьена через стекло колбы, – наконечники с той лавандо-вербеновой мазью не сработали. Пришлось поработать лунным кинжалом.

– Ими нельзя убить оборотня, – рассеянно заметил мужчина, не глядя на Рейнольдса. Он пристально смотрел на Мелету. Девушка поежилась. Она была более, чем уверена – Этьен видит её насквозь. Как стеклянный мир.

– Жаль, что я не был в курсе. Спасибо, что проинформировали, Этьен, – пальцы колдуна с ловкостью пианиста пробежались по нескольким пробкам.

Впервые Мелета увидела его настолько заинтересованным всем и сразу. Он походил на ребенка в магазине игрушек, у которого от богатства ассортимента вдруг разбежались глаза.

– Тебе всё шуточки, – в голосе старшего алхимика прорезалось неодобрение.

– Тем не менее, я справился, и не говорите, что вы не поражены. Моя теория работает, разве не так? Чтобы уничтожить оборотня, Призраку нужна сила и ловкость, а не какие-то там современные мази. Так было всегда, Этьен, – Рейнольдс едва не уронил одну из колбочек и отошел на всякий случай от столика под яростным взглядом старшего алхимика. – Лучше бы универсальное зелье от всех травм придумали… Ладно, приступим, а? У меня ещё много дел, хочется побыстрее покончить хоть с одним.

Он начал закатывать рукава реглана, обнажая черные, мертвые с виду татуировки. Что-то в этом покорно-привычном движении задело Мелету. Её сердце сжалось от неизвестной тоски. Кто же он такой, этот колдун со странной родословной и визитами к алхимику, которые «довольно часто» его заклинали? Какую ношу он несет и какие тайны скрыты от всего мира под слоем равнодушия?

Этьен остановил его плавным движением. Рейнольдс замер, будто его околдовали.

– И как они представляют, я это сделаю? – недовольно, как-то по-стариковски забурчал он, подходя к колдуну. Взяв его за руку, он долгим взглядом изучал её, после чего предметом, похожим на сосульку, резко уколол Призрака в указательный палец. Тот даже не поморщился. Опять привычка? На нём что, эксперименты ставят? – У тебя в организме, по-прежнему, повышенное количество серебра, Рейнольдс. – Констатировал Этьен спустя две минуты, за которые кровь Призрака наполнила странной формы сосуд и стала медленно менять цвет. – Заклинание подобной силы для тебя сейчас не совсем безопасно….

– Или, точнее, – совсем не безопасно, – подал голос Эжен, оказавшийся рядом. Взяв из рук отца «сосульку», теперь полностью заполненную маленькими серебряными шариками, больше похожими на ртуть, он нахмурился.

Мелета вытянула шею, пытаясь лучше рассмотреть предмет в руках у младшего алхимика. Серебро в крови? Зачем?

– Мы не можем взять на себя такую ответственность, Рейнольдс, – Этьен покачал головой, откладывая «сосульку» на столик. – Если ты умрешь на моих руках, я себе этого не прощу. Герберт…

– Герберт давно мертв, – голос Призрака был не теплее снега. Он сел на высокий стул и забарабанил пальцами по коленям. Возрастающее напряжение ему явно не нравилось. – А вы не первый раз подвергаете меня опасности. Я сам прошу вас об этом, Этьен. Сам. Я согласен на риск и полностью беру ответственность за исход на себя. Каким бы он ни был. Вы знаете, что обычно меня сюда приводят и у меня нет выбора, но сейчас я хочу. Сделайте мне… одолжение. Ради Герберта.

Мелете захотелось закрыть лицо руками. Она не поняла и половины из слов Рейнольдса, особенно часть фразы про «приводят» и отсутствие выбора, но суть ей удалось уловить отлично – колдун прямо-таки жаждет, чтобы их разделило заклинание. Жаждет настолько, что ему не страшно рискнуть.

Этьен с минуту смотрел на невозмутимого колдуна, после чего медленно кивнул.

– Почему у тебя осталось серебро в крови, Рей? – Эжен, после очередного обмена взглядами с отцом, стал рыться в столе. – Мы передали Совету специальное зелье, которое ты должен был принимать по три раза в день по своему возвращению из Трансильвании. Оно не сработало?

– Не сработало… – неожиданно развеселился Призрак, поглаживая пальцами символ Призрачной Армии. Улыбка вышла кривой, мрачной. – Эжен, ты же прекрасно все понял… Мне никто ничего не передавал. Подобное милосердие в отношении меня… запрещено. Кто знает, возможно, Совет рассчитывал, что я, наконец, умру от количества отравляющего кровь серебра и избавлю их от решения вопроса как же примириться с полукровкой из мира Хаоса? В любом случае, они ничего не выиграли, темная половина меня сумела приспособиться к этому яду, сделав меня неуязвимым для оборотней.

– Очень неразумно с их стороны, – Этьен неодобрительно щелкнул языком. Сняв с вешалки одну из длинных красных лент, он направился в сторону Мелеты. – Всякий раз они молятся о твоей смерти, однако стоит миру замереть на грани, их надежды устремлены в твою сторону.

Подойдя к музе, мужчина тепло улыбнулся ей:

– Со времен Belle Epoque я считал, что красивее женщины, нежели Лина Кавальери быть не может, однако вижу, что ошибался, – он тоже не касался её, просто провел ладонью над плечом музы. Мелета, не знающая, как реагировать на комплимент, пробормотала «спасибо» и нашла взглядом Рейнольдса. Тот, казалось, даже не слышал. Колдун смотрел прямо перед собой. – Ты наделена удивительной силой, Мелета Светлая. Если ты будешь правильно её использовать, то мир изменится навсегда. – Этьен заглянул ей в глаза, будто пытаясь сказать больше. – Очень скоро ты поймешь, о чем я говорю….

– Этьен, что значит «силой»? – очнулся Рейнольдс, пока старший алхимик с осторожностью хирурга перевязывал правое запястье Мелеты лентой. Девушке сочетание алого с цветом кожи не нравилось, создавалось ощущение открытой раны. – В чем заключается сила муз?

– В умении спасать, в первую очередь. О, Рей, они не вдохновляют гениев, как думают многие, нет. Гением можно лишь родиться. Музы их спасают. От сумасшествия, одиночества, непонимания, неприязни. У каждой свой дар, потому истории тех, кем восхищается человечество разнятся. Их судьбы творят музы. Вот у Мелеты уникальная способность ко всему сразу. Она может уберечь любого от края пропасти, вопрос только в том, хватит ли ей уверенности в себе и настойчивости, ведь не всегда те, кто падает, понимает, что им нужна протянутая рука. Ты очень особенная, Мелета. Впрочем, вернемся к делу…

Этьен изменил тон, будто сказанное выше было простым размышлением на тему, а не чем-то неожиданно важным. От Мелеты не укрылось, что Рейнольдс вслушивался в каждое слово с напряженной внимательностью. И, кажется, в отличие от неё, он понял намного больше. Его мрачное, покрытое тенями лицо, на секунду даже просветлело, прежде чем снова стать замкнутым.

– Рей, подойди поближе, будь добр, – попросил алхимик. Колдун беспрекословно повиновался. В этот раз Этьен ничего не сказал, когда Призрак стал закатывать рукав. – Мелета, не волнуйся, заклинание не причинит тебе никакой боли. – Параллельно говорил он, завязывая ленту по контуру одной из силовых татуировок колдуна и закрепляя её к коже с помощью булавки. Музу даже передернуло, Рейнольдс же и глазом не моргнул. – Станьте друг напротив друга, не шевелитесь и расслабьтесь, – теперь Этьен говорил немного устало, видимо, за последние сутки повторил сию инструкцию уже не одну дюжину раз.