Текст книги "Цвет тени (СИ)"

Автор книги: happynightingale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Я тоже никогда не слушаю.

– Но ты – мое задание, а она была моей помощницей. Все, что касается тебя, изначально лишено выбора. Твоя безопасность – превыше всего и никто меня не осудит.

– А если бы я не была твоим заданием?

Мелете не могла понять каково это – жить без совести, лишних переживаний…. С одним лишь чувством долга вместо сердца, исполнением которого можно оправдать решительно все. Рейнольдс даже не ведал насколько жесток был в своей преданности заветам клана. Юной девушке очень непросто принять, что она – лишь задание, и все подвиги, совершенные ради нее – никак не порывы чести и благородства, а ничто иное, как слепое повиновение приказу.

– К чему эти вопросы, Мел? – Рейнольдс слегка повернул голову. – Если хочешь узнать, что случилось с Оливией, могла бы просто спросить. Я не убивал её. Банально и пресно. А слухи ходят, потому что теневому миру хочется грязи и сплетен. Но вынужден разочаровать. Просто в одном бою она оказалась недостаточно профессиональна, а я – не слишком настойчив. Вот и всё. Тени свернули Оливии шею, потому что она не захотела прятаться за спину. Её смерть была жалкой, глупой и напрасной.

– Рейнольдс… мне…

– Жаль? Нет, Мел, если бы было жаль, ты бы держала язык за зубами. Любопытство – это порок, как бы нас не старались убедить в ином. Послушай, – Рейнольдс в разговоре делал шаги к ней, а на самом деле, отдалялся. Теперь он стоял так, что свет софитов падал ему на лицо. – Я знаю, каким ты видишь меня. Благородный, никем не понятый юноша, о котором слагают нелепые легенды и глупые слухи. Ты делаешь выводы, потому что я всегда готов спасти тебя, но не обманывай себя. Я никакой не герой, не твой рыцарь в сияющих доспехах. Чем раньше ты поймешь это, тем быстрее перестанешь путаться в лабиринте собственных рассуждений. И да, Оливию я не убивал, однако многое другое, что говорят – чистой воды правда. Мелета, перестань видеть свет, где его даже природа не предполагала. Колдун есть колдун. Ничего не изменишь.

Почему Алира всегда принимала его со всеми минусами, не пытаясь изменить на правах сестры? Почему Лорелла не искала в нем признаки рыцарства? Почему Оливия не пыталась идеализировать его темный образ? Почему даже Хильда видела его таким, каким он есть, и лишь Мелете хотелось верить в какого-то падшего ангела? Рейнольдсу и в голову не приходило что, возможно, Мелета единственная, кто видела дальше других, ведь она разительно отличалась от всех, кто окружал Призрака?

– Ладно, извини, я просто… Почему ты плачешь, Мелета? – удивился Призрак, заметив, что девушка слушает мощно зазвучавший хор со слезами на глазах. – Где у тебя болит? Я…

– Если бы мне не помогло искусство, мне бы уже не помогло ничто. Ты сделал достаточно, Рейнольдс, – муза улыбнулась, не понимая, что её слова заставляют колдуна чувствовать себя абсолютно беспомощным. Он и в самом деле не мог сделать больше. Темным чародеям не дано исцелять никого, особенно самых совершенных созданий Теневого Мира. Он мог устранить преграду, но в эту секунду лечить способен был лишь Вагнер. – Я полностью исцелилась, не волнуйся, на твоей совести не будет моей смерти. Это от восторга, – девушка провела ладонью по щеке. От Рея не укрылось, что даже слезы музы переливались лунной пылью. – Ты слышишь, как они поют? Словно в последний раз. Будто завтра никогда уже не наступит. – Мелета поднялась на ноги и подошла поближе к парапету. – Они поют о надежде, ведь не ведают о том, что мир угасает.

Рейнольдс, опирающийся о колонну, бросил взгляд вниз. Он умел отличать сильного противника от слабого, знал как читать погоду по ветру, мог защищаться сразу от многих Теней, однако решительно не понимал, что такого он должен услышать необычного в хоровом пении пилигримов.

– Какое оно – вдохновение? – неожиданно для себя поинтересовался Призрак.

– О, у каждого свое. Для кого-то это первый снег или покрытые росой лепестки роз, первый поцелуй или любимый цвет… или же игра солнца на церковных витражах… или стелющийся по траве туман… или фортепианная музыка… или…

– Мел, я, конечно, могу слушать твои художественные сравнения хоть до конца мира, но поскольку времени немного, то перебью, – Рейнольдс поднял руку. Если музу не остановить, то скоро ему станет дурно от количества света, цвета и сладкого. – Я имею в виду, какое… по ощущениям?

– Как… – Мелета на секунду задумалась, – как любовь.

– Ты издеваешься?

– Что не так? Колдуны и это почувствовать не могут?

– Да нет, могут, просто с вдохновением все так носятся, я думал – это нечто большее, нежели чувство власти или собственного превосходства.

Мелета от возмущения вскинула руки к потолку. Потолок не помог, потому ответ пришлось искать самостоятельно.

– Ни любовь, ни вдохновение – это не власть, Рей!

– Почему нет? Когда влюбляешься, становишься глупым и покорным. Ты позволяешь, – его взгляд стал пристальней, – всё, что угодно. Ты прощаешь, веришь, надеешься, снова прощаешь, рискуешь, лжешь во благо, играешь роль, жертвуешь собственным мнением…

Мелета поежилась. Под таким взглядом становилось холодно даже будучи закутанной в толстовку. Ей показалось или Рейнольдс сейчас перечислил её слабости? Посмеявшись, бросил в лицо каждый её поступок, сделанный ради него.

– И другой человек получает над тобой власть. Невиданные возможности пользоваться ещё одной силой. Возможно, у людей по-другому, однако в теневом мире чаще всего так разыгрываются партии, когда сердце вступает в игру. Именно поэтому у нас так много союзов между существами разных кланов, сил и происхождений.

– Вот как? Игра? Видимо, о любви ты тоже ничего не знаешь, раз так думаешь.

Рейнольдс ничего не ответил. Спорить с Мелетой очень неосторожное решение, ибо она может вывести из себя и самое терпеливое создание, лишь бы доказать свою правоту. Ну что же, кажется она очень даже ожила и пришла в себя – сегодняшнее происшествие на её строптивость не влияло.

– Те, кто окрыляют вначале, в конце всегда подрезают подаренные крылья.

– Позволь переубедить тебя, – Мелета поднялась, ей захотелось проучить нахального колдуна, который смел обесценивать все, что ей было дорого. Ее чувства к нему. Он мог верить в любую чушь, однако насмехаться она ему больше никогда не позволит, – я могу попробовать показать тебе, что такое вдохновение и тогда ты поймешь насколько же сильно твое заблуждение.

Становилось намного забавней.

– Я настаиваю. Докажи свою правоту, Мел, – он уже полностью развернулся к Мелете, утратив последние капли интереса к гениальному творению тезки, как, кажется, и сама муза. Его персона для неё была значимее классического шедевра – это неожиданно льстило.

Опершись плечом о колонну, Призрак как-то по-хищному стал наблюдать за Мелетой. Он точно не знал, как далеко зайдет её желание доказать правоту, но чувствовал, как ему хочется большего, нежели словесной перепалки. Пускай не побоится подойти и коснуться тонкими пальцами его висков, чтобы одарить его каким-то там благословением. Пускай попробует, в конце концов, сыграть с ним на равных.

Мелета фыркнула и сбросила толстовку, будто та сковывала её грацию. Она подошла к нему с необычайной легкостью, не испытывая ни малейших сомнений. Видимо, муза была в своей стихии, оттого вдруг засияла, как только взошедшая на небе звезда. Когда она протянула к нему руки, Рейнольдс опередил её и первым коснулся музы. Та вопросительно вскинула брови.

– На нас всё ещё заклинание, я просто забираю последствия на себя.

– А говоришь, что в тебе нет ни капли благородства, – она улыбнулась с непривычной снисходительностью.

Её пальцы как-то ловко вывернулись из плена ладоней, чтобы переплестись с его пальцами. Девушка так сильно впилась ногтями в кожу колдуна, что тому захотелось сказать фразу в стиле «полегче, боль никогда не была вдохновением, что бы обо мне не говорили», однако муза, привстав на цыпочки, коснулась губами его губ.

Осторожно, невесомо, трогательно.

В первую секунду Рей оцепенел от поступка музы. Его сложно было бы удивить поцелуем от кого угодно, но Мелета?

С каких пор влюбленность стала безрассудной? Не так – с каких пор она так поступала?

По его жилам словно потекло солнечное сияние и вопросы перестали существовать. Колдун не стал бежать от вдохновения, наоборот, рванул ему навстречу.

Проклятие, веками запретный плод оказался очень сладок… Хотелось вкушать его ещё и ещё, ибо каждая секунда без этого лакричного вкуса на губах казалась вечностью, прожитой впустую…

Рейнольдс не успел поймать момент, когда контроль сдался странному наслаждению. Он капитулировал. В данный момент тот, кого Мелете было никогда не постичь, стал обычным человеком, которым двигало одно желание – быть с музой. И это сводило с ума.

Колдун хотел коснуться ладонями щек Мелеты, но муза сделала шаг назад. Этот парень опасно ее пьянил, а она не собиралась заходить дальше легкого поцелуя. Она должна была показать ему мир с вдохновением, не более. Момент, который нельзя опошлить порочной страстью.

Волшебство, вдохновение или как это называлось, пропало. Рейнольдс открыл глаза и тут же закрыл их ладонью. Мир словно стал ярче в сотню раз. Болезненно ярче. Он в один миг стал различать не только цвета, но и миллионы оттенков, доступных глазам лишь самых талантливых художников мира.

– Проклятие… – прошептал парень, всё ещё ощущая на губах вкус лакрицы. Рейнольдс выглядел весьма ошарашенным, если не сказать, потерянным.

– Вот это – вдохновение, – если голос Мелеты и дрожал, то совсем чуть-чуть. – Такое, каким его ощущают гении. «Поцелуй Музы», слышал о таком? Ты ощущаешь то, что недоступно другим.

Она поправляла волосы, будто стараясь изо всех сил показать – ничего особенного не произошло, видишь? Я просто привела решающий аргумент в споре и выиграла, не более того.

– Я же говорил – власть, – хмыкнул внезапно колдун и его ледяные глаза заставили Мелету отшатнуться. Быстро же он пришел в себя. Тряхнув снежной гривой, Призрак улыбнулся, проведя пальцами по своим губам. – И я, как всегда, оказался прав. Но, спасибо. Знаешь, если вдохновение такое сладкое, то…

– Что? – едва слышно спросила Мелета, понимая, как сильно ошиблась – глаза Рейнольдса сейчас отнюдь ледяными не были. На их дне плескалось нечто совершенно неконтролируемое. Берегись, Мелета, демонов разбудить легко, а вот утихомирить…

– Я бы не отказался побыть гением… хотя бы пару минут, – между ними словно закончился воздух.

Рейнольдс был очень близко, его губы практически касались её губ, когда он произносил мучительно-сладкую фразу. Мелете так хотелось настоящего поцелуя от сумасшедшего колдуна, а не осторожного исследования, но она знала, что нельзя. Это погубит их обоих. Колдуны и музы не целуются. Колдуны и музы даже так близко стоять не имеют права, однако они уже стояли.

Правила нарушаются по принципу домино – стоит позволить себе легонько толкнуть одну костяшку, как все остальные, одна за другой, тоже упадут, как подкошенные.

– П-пожалуйста, не надо, – заикаясь, прошептала девушка.

Одно дело доказывать в пылу спора, другое – отдаться порывам страсти. Вряд ли колдун отдавал себе отчет, находясь под действием чар. Мелета и сама бы не смогла объяснить, как точно действуют поцелуи на колдунов, ведь он сейчас ощущает то, что ему не дано. Вдохновение. Насколько сильно оно пьянит?

– Так останови меня, – предложил шепотом Рейнольдс, проведя пальцем по её сонной артерии. Медленно, словно читая все секреты, которые были упрятаны за её отчаянным биением. – Никогда не играй с теми, кто сильнее. Это проигрыш, – и притянув к себе музу, он позволил себе нарушить нерушимое. Запрет, который столетиями висел над такими, как он, переставал существовать. В этот раз совсем не невесомо и не едва ощутимо. По-настоящему. Не ища от неё вдохновения, а отдавая его. Полностью возвращая долг.

Мелета задрожала в его руках, фиалковые глаза закрылись и из груди вырвался тихий сдавленный стон. Он стал для Призрака его лавровым венком. Победитель определен, победитель в праве решать как ему поступать. Муза сдавалась ему.

Рейнольдс наступал, ей приходилось делать шаги назад, пока она не уперлась спиной в стену. Его сильные руки обвили её за талию и крепко прижали к себе, ладони девушки уперлись ему в грудь, однако… не отталкивали. Когда поцелуй колдуна стал настойчивей и агрессивней, пальцы музы лишь судорожно сжали ткань его футболки.

Она больше не сопротивлялась, отдаваясь ощущениям, новым и сладким. Она зарылась руками в волосы Рейнольдса, притягивая его к себе сильнее, чем он прижимал её, удерживая, вдыхая его запах, запоминая каждое движение, каждый стон, не важно, чей он был. Хотелось забыться в этих ласках и поцелуях, чтобы остались только губы, исследующие её тело, только дыхание, чуть щекочущее кожу, только его ладони, прожигающие легкую ткань платья. Муза даже не заметила, как стала расстегивать верхние пуговицы на футболке Рейнольдса – с ней сейчас был отнюдь не пай-мальчик, потому неудивительно, что его поцелуи пробуждали самые глубоко спрятанные желания.

Он был опасным и стремительным не только в убийствах Теней, а и во всем остальном тоже. Она желала доказать что-то ему, и доказала, но кажется, проиграла гораздо больше. Как же они все ошибались! Колдуны ведали о вдохновении. Темном, неконтролируемом, отравленном. Опасном, как сама смерть и привлекательном, как лунный свет.

– Рей, это безумие, – колдун отстранился всего на секунду и в это краткое мгновение Мелета умудрилась вставить свою фразу, которая должна была как-то их остановить.

Объятия парня сразу разжались, что доказывало – в отличие от музы, Рейнольдс превосходно контролировал ситуацию, – но его руки были уперты в стену по обе стороны её талии. Он прижимался лбом к её лбу и на его губах блуждала искренняя улыбка.

– Оно самое.

Колдун выглядел как пьяный. Его взгляд был затуманен, без привычной ясности.

– Мы должны попасть в квартиру Эдуарда, – тяжело дыша, сообщила муза. Куда угодно, хоть на край земли, только из этой полутемной ложи, где её собственные демоны шепчут о том, как стать проклятой, – это важно для меня.

Или так и появились на свет темные музы? Полюбив колдунов и отдав им сердце, которое те окунули в чернильный мрак?

– Хорошо. Как скажешь. Как пожелаешь.

Он поцеловал её в висок и отстранился. Сделал шаг назад. Споткнулся. Призрак, в самом деле, был не в себе. Когда это он с ней соглашался? И когда спотыкался на ровном месте? Контроль у него сохранился только над разумом, тело же проиграло, как сама Мелета.

Муза, неожиданно для себя, улыбнулась. Сам не осознавая, Рей подтвердил правоту своих слов. Власть была всему ключом.

– Время перемещаться, – колдун поднял с пола толстовку, крепко обнял Мелету и они пропали.

========== Глава 22 ==========

– Рейнольдс…

– Да?

– Мы уже переместились, – осторожно заметила Мелета, – ты можешь меня отпустить.

– Конечно, – вот он был рядом, а в следующую секунду вокруг одна лишь темнота. Музе стало не себе – Призрак перемещался настолько бесшумно, что создавалось впечатление, что она осталась абсолютно одна. – Здесь так темно.

– Есть немного, – согласился голос колдуна, звучащий непонятно откуда. Девушка ощутила приступ раздражения – ему всё нипочем, в темноте колдуны без проблем ориентируются, а вот она будто ослепла. – Мел, включи свет, если ничего не видишь, – с легким раздражением посоветовал Рейнольдс, словно прочитав мысли девушки.

– Но я не умею, – растерялась муза. Он что думает, что она ещё и волшебница по совместительству? Сейчас щелкнет пальцами, да и будет свет?

– Ты не умеешь пользоваться включателями? – голос Рейнольдса внезапно стал елейным. Мелета едва не провалилась сквозь пол в Хаос. Видимо, при падении она ударилась головой, раз элементарное ускользнуло от её понимания. Вот только любопытно, где здесь выключатели? К сожалению, Эдуард не обрамил их люминесцентной лентой. – Они слева. – Серьезно? Он читал её мысли по отсутствию движений? – Мел, слева, а не справа. Просто сделай три шага и….ой, ну не так же резко, – колдун на секунду прикрыл собственные глаза ладонью. – Зачем тратить силу, когда нет необходимости?

– Ну, ты же тратишь, – огрызнулась девушка. Рейнольдс, внимательнейшим образом изучавший вид из окна, хмыкнул, выражая то ли несогласие, то ли непонимание. – У тебя-то в квартире выключателей не наблюдается.

– То есть, я, по-твоему, свечи жгу? Мел, я живу в современном городе и пользуюсь электричеством. Если ты не обращала внимание на то, как я ловко включаю свет – это ещё ничего не значит, – тем более, что он, в самом деле, его включал с помощью магии. – Ну и что мы здесь ищем? Мы ведь на поиски пришли, правда?

Мелета вскинула брови. На что он намекает? Зачем же ещё она попросила его проникнуть в квартиру Эдуарда? Явно не для продолжения страстных поцелуев…

– Мы ищем всё и сразу, – ответила девушка резче, чем хотелось. По её спине об одном воспоминании о губах Рейнольдса поползли мурашки и её мигом охватила дрожь.

– То есть, ты думаешь, Тени здесь везде подсказки оставили? Мелета? Мелета?

Колдун оторвался, наконец, от созерцания закутывавшегося в одеяло ночи Дублина и развернулся. Замер. Несколько раз моргнул, чтобы убедиться – глаза не лгут, он действительно видит сюрреалистический портрет Мелеты нарисованный на всю стену. Выглядело весьма… впечатляюще.

– Однако, – пробормотал колдун, подходя ближе к замершей музе. Она изучала портрет, слегка склонив голову. – Шедевр?

– Нет, все очень банально, хотя выполнено просто прекрасно с точки зрения техники. Здесь нет ничего оригинального – таких портретов миллионы, только в других масштабах. Стена вместо холста – это весьма… смело.

Кажется, ей ничуть не льстило, что её лицо украшало теперь полкомнаты. Видимо, муз с детства учат с достоинством принимать человеческий восторг, как монархов обучают едва заметно кивать головой в ответ на полные почитания взгляды.

– Если это не шедевр, тогда почему мы рассматриваем его в благоговейном молчании? – полюбопытствовал Рейнольдс, которому созерцание картины наскучило. Одно дело искать улики, а совсем другое изображать из себя любителя искусства. Мелета ничем не могла помочь. Ни реальная, ни, тем более, нарисованная.

– Потому, что вот он – ответ на все наши вопросы, Рей. Вот что свело Эдуарда с ума.

– Ты? Знаешь, а я ведь не удивлен. Между нами говоря, ты странно влияешь на окружающих и… что? – муза посмотрела на колдуна так свирепо, что ему пришлось умолкнуть. – Ладно, поделись со мной своими мыслями, ибо я зашифрованных ответов в этом красочном послании не вижу.

Колдун сел прямо на пол и задрал голову. По крайней мере, Эдуард не был гением. Это сбросило с души целую гору.

– Они выбирают для своих целей творческих людей – видишь, картина исполнена с высоким мастерством, значит рисовал её не дилетант. Эдуард был талантлив, а значит мог видеть мир по-другому, чувствовать чуть больше других. Поэтому его и выбрали – так меньше возиться. Но они повредили ему психику – он меня увидел, запомнил и весьма точно изобразил. Он стал видеть Тени, колдунов, вампиров, фей – представляешь? Вот он и спятил.

Рейнольдс смотрел на музу не так как обычно. В его взгляде не было привычной снисходительности или равнодушия. Он был удивлен, потому как понимал – Мелета сердится, а не плачет. Её голос дрожит от злости, никак не от боли или обиды.

– Как так можно было? – её пальцы, сжатые в бессильной злости в кулаки, выглядели удивительно беззащитно. Её пылающие глаза не могли никого испепелить, а её силы вряд ли бы хватило, чтобы причинить минимальный вред хотя бы сидящему на подоконнике голубю. Она не обладала силой колдунов или волшебников, и кажется впервые осознавала, что ей не хватает этого. Она не могла никого защитить. И именно поэтому погиб сошедший с ума Эдуард. Если бы у неё была хоть капля силы, Рейнольдс бы никогда не сделал свой выбор. – Он должен был стать моим подопечным, – нехотя призналась Мелета. Почти неслышно. Листья, падающие на асфальт, шумели громче, чем сейчас шептала муза.

– Ты же сказала, что он не гений, – нахмурился Рейнольдс, сунув руки в карманы джинсов.

– И что? – не поняла Мелета. Она продолжала злиться. Теперь на него. В её понимании Рейнольдс не знал очевидных вещей. Колдун склонил голову – ей не хватало терпения. – Связь-то возникла, но я его не спасла. Я, понимаешь. Баккерель сказал, что я особенная, что мое призвание – спасать, но он ошибся или я не справилась. Я не способна спасать.

Губы музы дрогнули. Она была в миллиметре от падения в бездну отчаяния.

– Вообще, у тебя был шанс, но я распорядился иначе. Ты очень пыталась, Мел, очень.

Муза в один миг осела на пол, будто у неё подкосились ноги. В её голове сложилось в один миг все – её неожиданное пробуждение и несколько виноватый вид Рейнольдса. Но ведь этого не могло быть, никак. Неужели он… убил человека, чтобы спасти её? Миссия защитить выше её морали?

Рейнольдс тяжело вздохнул – он не собирался признаваться Мелете в своем поступке, не хотел, чтобы она ощущала вину за смерть Эдуарда, хватит с него этого очередного бремени, однако молчание могло лишь усугубить ситуацию. Колдун слишком хорошо знал, как легко упасть в отчаяние и как сложно из него вынырнуть.

– Что ты хочешь сказать?

– Эдуард умер не своей смертью, его убил я, – говорил Рейнольдс нарочно небрежно, не переставая рассматривать портрет Мелеты. Будто ничего не произошло. Словно это ничего не значило.

– Ты…. это же был мой выбор… почему ты всегда за всех решаешь… какое же ты…

– Чудовище? Знаю. И, возможно, это позволит тебе перестать меня идеализировать. Все, мне надоело, я устал и хочу отдохнуть. Отправляйся на Парнас. Мне нужно ещё к целителям.

Мелета продолжала сидеть на полу.

– Рейнольдс, ты же понимаешь, что мы больше никогда не увидимся. После того, что ты сделал… я вынуждена буду попросить у Совета заменить мне защитника.

– Нет. Ты этого не сделаешь, – голос Рейнольдса мигом похолодел. Он присел рядом с музой. Прищуренные глаза нехорошо горели. Муза ощутила как нехорошие мурашки поползли по коже. Она так испугалась этого опасного колдуна, что забыла как дышать. Кажется, впервые девушка поняла – если он захочет, то и её может убить. Не применяя даже особой магии. Свернет шею и никто ничего не узнает. А она наивно верила, что может контролировать его. Но поцелуи не очаровывали колдунов. Они не ведали о вдохновении.

– А знаешь почему? Потому что мы связаны правдой, которую не можем рассказать. Если ты скажешь о том, что я убил Эдуарда, нам придется объяснять многое… например, почему мы искали его….О, Мелета, ты ещё не поняла, что втянулась в игру против Совета. Ты им лгала, значит ты на моей стороне.

– Я скажу, что меня к нему привел зов таланта, – упрямо тряхнула головой муза.

– И тогда окажется, что я просто взял и убил талантливого парня, – он криво усмехнулся и коснулся костяшкой указательного пальца подбородка музы, заставляя таким образом смотреть на него, никак не в пол. – Беги. Беги к Совету, моя босоногая муза. Расскажи им, что ты пошла на зов… и что я убил его… уничтожь меня… уничтожь чудовище… рецепт в твоих руках…. Давай же… Что такое? Минуту назад ты была так уверена?

– Я боялась, что ты будешь меня ненавидеть… я не того боялась… я… я ненавижу тебя, Рейнольдс Ратценберг, – её огромные глаза были полны слез. Муза моргнула и слезы стали рисовать неровные дорожки на пионовых щеках. Когда моргнул Рейнольдс, Мелета растворилась. Колдун остался один.

– Не за что, Мелета. Я ведь всего лишь спас тебе жизнь…

========== Глава 23 ==========

Неделю спустя

Мелета вошла в кабинет Верховной Музы, окутанная ароматом лаванды. Эти цветы были у неё в руках, в волосах… и в глазах, при рождении получивших этот удивительный оттенок. Ни дать, ни взять девушка с картины…

Четыре сидевшие в креслах музы ничуть не удивились прованскому стилю Мелеты сегодня, ибо знали, что сейчас практически все ученицы были заняты сбором лаванды, столь необходимой целителям для создания заживляющего раны зелья.

– Здравствуйте, – несколько смущенно поздоровалась девушка, присаживаясь в кресло. Её эмоция была объяснима – музы чаще всего общались исключительно со сверстницами, поэтому даже разница в несколько лет делала вдохновительниц далекими друг от друга.

– Привет, Мелета, – Малия слегка потянулась вперёд и плавным движением выдернула из полевого букета самой младшей музы один цветок. Вдохнув терпкий аромат, она мечтательно улыбнулась, – восхитительное время.

– Действительно, – пробормотала сидевшая на подоконнике Маиса, смотрящая куда-то вдаль. С тех пор как исчезла её сестра, эта девушка практически всё время смотрела на линию горизонта. Когда с надеждой, когда с глубочайшей тоской. – Создается иллюзия того, что наступил мир, раз нам есть дело до сбора трав.

– Возможно, это не иллюзия, – Милада считалась одной из самых оптимистичных муз. Неудивительно, что композитор, которого она вдохновляла, всегда писал солнечные произведения. – Парнас открыт уже неделю. И пока мы все возвращаемся домой с дежурств.

Маиса скривила губы в горькой усмешке:

– Хотелось бы мне посмотреть, какой была бы ситуация, если бы мы покидали остров без защитников.

Мелета не принимала в разговоре никакого участия. Прикрыв глаза, девушка прислушивалась к себе. Что-то было не так. Что-то определенно было не так с Парнасом. Он напоминал чистую воду, в которую некто начал тоненькими струйками вливать чернила – столь резко стал меняться его фон. Чужое присутствие. Силы, враждебные природе их обители, ступили на священную территорию.

– Темная магия на Парнасе? – Они ведь тоже должны это чувствовать, ведь все вдохновительницы связаны с островом словно пуповиной, так почему же все четыре девушки абсолютно спокойны?

– Ничего удивительного, мы ждём гостей.

Похоже, все присутствующие в кабинете Верховной Музы были в курсе происходящего, в отличие от неё. Раз её не посвятили, зачем вызвали? Задать какой-либо вопрос, с помощью которого можно было пролить свет на неожиданный визит, Мелета не успела. Дверь кабинета распахнулась и в него прекрасная и величественная, как само искусство, вступила Матильда. Сейчас, когда постоянные атаки на её подопечных прекратились, её лицо слегка просветлело, и эта перемена не могла не внушать надежды тем, кто её уже терял.

Следом, словно тени, за Верховной Музой следовало пятеро. Они разнились внешностью, возрастом, стилем одежды, но их объединяла темнота их силы, пускай и их магия не совпадала – были здесь и некромант, и оборотень, и колдун, и вампир, и… естественно, представитель Призрачной Армии в лице того, кого Мелета предпочла бы не видеть.

Рейнольдс, взъерошенный и мокрый, словно прибыл на Парнас прямо из-под тропического ливня, шел последним. Заняв одно из кресел, он даже головы не поднял, хотя муза была более, чем уверена – Рейнольдс заметил её. Если не краем глаза, то по ауре.

Девушка подавила тяжелый вздох – и вот так целую неделю после того происшествия в Дублине. На её дежурствах колдун даже не попадался ей на глаза, хотя муза знала – он все время рядом, за спиной. Не ощущать силу Рейнольдса было невозможно – его энергия заполняла всё вокруг настолько сильно, что удивительно как воздух не чернел.

Мелета чувствовала, однако ни разу не поворачивала головы. А Рейнольдс не стремился её разворачивать хотя бы словом «привет». Равнодушный нейтралитет был не лучшим выходом, но все-таки выходом, ведь сил доказывать свою правоту не было. У самых темных и наиболее светлых логика не совпадала и каждый следовал собственной правде, внушаемой с пелёнок.

– Ну и по какому поводу нам столь высокая честь оказана? – на вампира, кажется, красоты Парнаса не произвели никакого впечатления. Отказавшись от кофе, он взирал на Верховную Музу взглядом, от которого хотелось сбежать на другой конец света.

– Для начала, Корнелиус, позвольте представить вам вашу подопечную – Миладу. Мила, это твой новый защитник – Корнелиус из семейства Дракула.

– А куда старый-то делся? – удивилась муза, поежившись под взглядом вампира, который теперь медленно, практически лениво, переполз на неё.

– Погиб. Несчастный случай, – тон Корнелиуса был мертвым даже для вампиров. Мелета не могла не обратить внимания, что после этой фразы, глухой ко всему Рейнольдс внезапно вскинул голову и посмотрел на вампира, едва скрывая отвращение вперемешку с… жалостью? – Теперь я один из новых защитников нашего славного рода Дракона. Не всегда же на Ратценберга можно положиться, он все чаще свой дом забывает во имя новой семьи. Верно?

– Зато ты, я вижу, поумнел, перестал мечтать о докторской степени и делом, наконец, занялся, – говорил Рейнольдс практически… миролюбиво. Ероша мокрые волосы пальцами, он выглядел по-мальчишески.

– Эм… очень… приятно, – кое-как вклинилась Милада одновременно поставив на подоконник чёрный гиацинт. Это был первый раз в истории теневого мира, когда на Парнасе кто-то отдавал дань памяти погибшему вампиру. – Григор был надежным защитником, надеюсь, вы, Корнелиус, не хуже.

– Я прошел хорошую школу, не беспокойся, – улыбка вампира больше напоминала оскал.

– Если церемония знакомства окончена, может ближе к делу, наконец, перейдём? – некроманту откровенно надоело слушать словесную чайную церемонию, его мир не сводился к защите муз, потому потеря времени не радовала.

– Да-да, – согласилась Матильда, несколько раз постучав указательным пальцем по стеклянному столу. Тут же по нему расползлась карта Земли, пульсирующая всеми возможными оттенками красного. Некоторые из них были ещё не открыты человечеством. Представители темной части теневого мира даже шеи вытянули от любопытства. Рейнольдс аж подошел поближе – жадный до всего нового, он вряд ли мог бы поступить иначе.

– Перед вами схема вдохновения человеческого мира. Как вы можете заметить, наиболее от нашей непростой ситуации пострадала Британия, – действительно, остров был отмечен бледно-розовым цветом. – Пять гениев без присмотра – это очень серьезный урон. Пока мы пытаемся урегулировать ситуацию, приставив к ним других муз, однако им нужно время.

– И нам каким-то образом нужно выиграть его? – догадался Рейнольдс, рассматривая карту под разными углами. – Потому что пока Британия – место возможного пролома тканей реальностей между двумя мирами?

– Совершенно верно, мистер Ратценберг, – удивительное дело, Верховная Муза разговаривала с Призраком без малейшей неприязни, которую часто можно было наблюдать даже в Совете. – Барьер там наиболее тонок. Не знаю, чего добивается наш противник, но подобной оплошностью может воспользоваться Хаос. Нам необходимо укрепить ткани реальности в Британии и помочь в этом нам сможет лишь массовое вдохновение практически каждого ее жителя.