Текст книги "Цвет тени (СИ)"
Автор книги: happynightingale
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Её речь, кажется, заинтересовала Рейнольдса, ибо кривая насмешка ни разу не искривила его губы.
– Звучит резонно, – только теперь Мелета обратила внимание, как измученно выглядит колдун. Видимо, дежурство в Лондоне затянулось – таким образом, скорее всего, Рейнольдс пытался забыться. Девушка ощутила очередной укол совести, частично она была и правда виновата. – Я ведь не всегда буду рядом, потому согласен.
Музу его слова больно ранили. За этот месяц Рейнольдс Ратценберг стал настолько неотъемлемой частью её жизни, что она не могла представить себе момент, когда его миссия окончится. А ведь он прав – однажды угроза исчезнет, Золотые Правила вернутся и более их взгляды не встретятся, как сейчас.
– Правда, я не знаю какой из меня учитель…
– Говорят, ты тренировал Корнелиуса.
Лицо Рейнольдса исказила досада. Этим своим учеником он явно не шибко гордился. Любопытно, что же произошло в семье Дракулы? Кто такой этот взявшийся из ниоткуда вампир. И не он ли заставил Призрака искать в тяжелое для него время убежище не в родовом замке, а в этих руинах? Почему колдун бежал от единственной семьи?
– Ты хочешь, чтобы я убийцу из тебя сделал? Боюсь, не выйдет… Ладно, – заметив как вытянулось лицо Мелеты, махнул рукой Рейнольдс, – я подумаю, как тебе можно помочь, дабы не запятнать кровью подол столь светлого платья. – Парень повернулся обратно к своим записям, потом снова посмотрел на музу. – Ты ещё здесь?
Девушка никак не отреагировала на весьма нелюбезное указание Рейнольдсом на дверь. Поднявшись, она прошлась по заброшенной комнате, не замечая, как давно забытый свет возвращается в мертвые стены. Опустившись на колени рядом с колдуном, она обхватила пальцами его браслет и что-то зашептала на языке, который он слышал впервые.
– И? – сухо полюбопытствовал Рейнольдс, когда Мелета с видом триумфатора отпустила его.
– Теперь он не будет обжигать твою кожу, я сняла связывающие чары, Рей. Ты сказал, что ощущаешь каждое мое перемещение, так зачем это?
Подобный жест был проявлением величайшего доверия, ведь только что Мелета поставила собственную жизнь на кон. Если однажды он не ощутит, если не отзовётся, возможно, будет слишком поздно.
– Знаешь…ты…. – пламя в глазах Рейнольдса слегка потухло и дивный свет, которого муза никогда не видела, вспыхнул в глубине стеклянных глаз, – ты слишком хороша, Мел.
– Слишком хороша для чего? – не поняла Мелета.
– Для такого плохого парня, – он широко улыбнулся, и щеки девушки вспыхнули. – Колдуны не заслуживают такого доверия. – Музе показалось, что Рейнольдс имел в виду что-то иное. Неужели он понимал, что её ведут чувства и мягко указывал ей на черту, за которую не стоило переступать? Или это была самая обыкновенная, ничего не означающая фраза? – У меня, кстати, тоже кое-что есть для тебя, – вспомнил колдун, пошарив рукой по полу. Разбросав ворох бумаг, он достал обычную коробку с новым смартфоном.– Сегодня проходил мимо магазина и как-то вспомнил, что ты не дружишь с современными технологиями… – С этими словами Рейнольдс протянул подарок несколько смущенной музе.
– Эм… ого, – вместо спасибо пробормотала девушка, рассматривая гаджет. – Это очень щедрый подарок, – наконец, выдавила из себя Мелета. Она и в мыслях не могла предположить, что Рейнольдсу взбредет в голову покупать ей что-то.
– Брось, не бери в голову. – отмахнулся от девушки колдун, не переставая улыбаться. – Вдруг однажды вечером я пойму, что мне хочется с тобой поболтать, а на Парнас же меня не пускают. Считай, я себе подарок сделал. И я давно хотел себе его, но мой никак не разобьётся – слишком уж хорошие чары защиты на него при покупке наложил.
Мелета провела рукой по темному, как гладь ночного моря, экрану. Он тоже чувствовал это. Их странную связь, которая крепла с каждым днем, но пытался скрыть тревогу под маской шуток.
– Хочешь кофе? – неожиданно предложил Рейнольдс, явно позабыв о том, что ещё несколько минут назад практически выгонял музу.
– Нет, спасибо.
– А я вот не откажусь.
Подавив зевок, он щелкнул пальцами и в комнату внезапно стал заползать прямо-таки могильный холод. Мелета вздрогнула, Рейнольдс же оставался бесстрастным, сортируя свои бумаги в три стопки. При каждом новом вздохе из его рта стал вырываться пар, как бывало часто на морозе. – Сделай мне кофе, – небрежно приказал колдун, посмотрев куда-то поверх головы музы.
Та развернулась и едва удержалась от крика ужаса – в воздухе покачивался призрачного вида скелет, наряженный в рваную черную мантию. В его пустых глазницах горело адское пламя, а уродливый череп словно был оскален в противной усмешке. Будто он наслаждался её испугом! Нахтмарт! Точно такой же, каким его изображали ещё в средние века суеверные крестьяне! Жестокий призрак, терроризующий эти земли уже который век.
– Он всего лишь страж этого замка, который следит, чтобы ни единый непрошенный гость не прошел, – спокойно проинформировал девушку Рейнольдс, потирая замерзшие ладони. Холод, исходящий от призраков, отличался от вампирьего, потому колдун тоже мерз в присутствии злого духа. – Заблудшая душа некогда великого колдуна, обреченная никогда не знать покоя за предательство своих союзников. Теперь он служит этому замку, и, скажу тебе по секрету, – нет надежнее стража. Благодаря Нахтмарту Совет так и не сумел добраться до рукописей моего отца – ведь призраки – это иной план бытия, недоступный нам…
Теперь комната показалась Мелете ещё мрачнее. Какие ещё твари нашли убежище в этом месте?
– Много веков Нахтмарт терроризирует людей, мучая их кошмарами, – пробормотала Мелета. Вновь вплывший призрак зло оскалился на музу, – а ты его отправил кофе тебе готовить… – муза не понимала то ли она восхищается преданностью Нахтмарта, то ли её пугает как легко колдун управляет страшным существом. Внезапно до девушки дошел смысл сказанной выше фразы – выходило, этот мрачный, покрытый паутиной дом был родовым гнездом Ратценбергов?
– Ему просто скучно, – почти миролюбиво оправдал стража Рейнольдс, принимая чашку с обжигающим кофе из рук призрака. – Спасибо Нахтмарт, можешь быть свободен. Между прочим, кофе лучше, чем в венском «Захере». – Он наслаждался горячим напитком так, будто, действительно, сидел в одной из лучших австрийских кофеен, а не находился в заброшенном, разрушенном временем доме. Рейнольдс будто не замечал запустения сего места и не видел ничего странного в том, чтобы попивать кофе из коллекционного фарфора 19 века опираясь при этом спиной о покрытую трещинами стену.
Мелета облегченно вздохнула, когда неприкаянный дух покинул комнату, в которую постепенно начала возвращаться жизнь и тепло. Колдун сделал пасс рукой и тяжелые гардины, подняв облако пыли, распахнулись, впуская солнечный свет.
– Кстати, поговаривают, что именно он, а не твои темные сестры, вдохновил Мэри Шелли на создание романа о монстре, которого, если ты не знаешь, великий Франкенштейн создал совсем рядом. Великое орудие для борьбы, обернувшееся против своего творца. Поучительная история, – парень умолк, отпив кофе.
Мелета прекрасно знала, о чем он думал, хоть и не обладала даром чтения мыслей. Сейчас Рейнольдс сравнивал себя и то чудовище. Его горечь буквально обожгла девушку, будто страшный Нахтмарт вылил на неё кастрюлю с кипятком.
– Ты… ты не монстр, Рей. – Тонкие пальцы коснулись плеча Призрака и крепко их сжали. Отчего-то ожидаемой боли от заклинания Баккерелей не последовало – видимо связь их, предначертанная судьбой, была выше желаний Совета Магов.
Она первая решилась заговорить с ним об этом. Даже Алира не сумела побороть себя и сказать брату нечто подобное. Она слишком хорошо знала, как молодой колдун не любит говорить о своем происхождении.
Рейнольдс как-то криво усмехнулся и провел ладонью, которая ещё хранила тепло кофейной чашки, по щеке Мелеты. Девушка надеялась, что кожа розовела под его пальцами от жара, никак не от смущения. Когда рука скользнула ей на шею, муза затрепетала… от страха, ибо ощутила, как острые когти легко царапнули её сонную артерию. Одно быстрое движение и ей конец.
Старавшаяся не смотреть в глаза Рейнольдсу муза поглядела на него исподлобья. Тот холодно улыбался отчего-то ставшими ярко-алыми губами. Такие поцелуй и отравишься навсегда, подобные уста не несут в себе ничего, кроме смерти. Радужки его глаз пожелтели, а зрачки стали вертикальными – такие змеиные очи лишь у валькирий да химер.
– Рей…
– Не монстр, говоришь, – он продолжал лениво царапать её кожу.
Только не надави сильнее…. Пожалуйста, не убивай меня….
Он был рожден Хаосом и мог принимать своё второе обличие, редко кому показываемое, ибо сам колдун ненавидел собственное происхождение. Сила химер, которой он частично был наделён, нередко помогала ему в сражениях, однако чаще Рей предпочитал магию его реальности. У него внутри жил страх однажды стать таким же, как никогда не виденные сестры – жестоким, хладнокровным убийцей, живущим без совести, морали и принципов. Но сейчас голос Мелеты звучал с такой непоколебимой верой, что захотелось её ударить, ведь сам он, увы, был не столь убежден в том, что не являлся монстром.
– Ты не причинишь мне вреда и отнюдь не потому, что тебя заколдовали в детстве, – муза улыбнулась. Так невыносимо тепло, что в груди стало больно, – а потому что, даже невзирая на Хаос, что течёт в твоих жилах, смешиваясь с кровью, ты наделен чистым сердцем, Рейнольдс Ратценберг. Именно оно всю твою жизнь вело тебя, а не алхимические формулы. Ты сильнее любых чар, неужели тебе это не известно? Если бы ты захотел, мог бы разрушить даже мир, не только какие-то там заклинания.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
Девушка наклонилась к этому резко ставшему чужим лицу и, глядя прямо в змеиные глаза, прошептала:
– Так расскажи мне, – после чего позволила себе поцеловать эти смертельные губы, пробуя ненависть на вкус.
Горечь, бесконечная горечь охватила девушку, лишь собственный свет мог сберечь Мелету от опасности быть отравленной пеплом Хаоса. Она целовала Рейнольдса, словно они стояли среди бесконечного поля и были безумно влюблены – жадно, страстно и уверенно. Девушка не пыталась убрать когти с собственной шеи, при этом она обнимала колдуна с бережностью, будто он мог рассыпаться.
– Зачем… – Рейнольдс резко оттолкнул от себя девушку. Никакого удовольствия он не получил, только ослепляющую боль по всему телу. Сейчас колдун был более созданием Хаоса, чем Теневого Мира, потому даже прикосновение музы могло уничтожить его. Глаза Рейнольдса постепенно принимали привычный пепельно-стальной оттенок, – зачем ты делаешь это?! – Он провел пальцами по своим губам, будто не веря в произошедшее. Это был не поцелуй, не безумие, Рейнольдс знал, что это была любовь. Она помогла Мелете преодолеть его барьеры.
– Потому, что я не вижу разницы между тем Рейнольдсом, которого я вижу всегда, и тем, которого ты мне показываешь. Цвет глаз, губ и когти вместо пальцев не делают тебя иным. Ты – это ты. Не важно где ты рожден, какие формулы и чары на тебе испытали, какие цели возложили. Неужели ты не понял, Рей? Не они сделали тебя, ты сам сотворил свою судьбу. Ты бросал вызовы Совету, потому что сам того хотел, ты защищаешь людей, потому что тебе нравиться это, ты уничтожаешь Теней потому как знаешь, что это верно. Вот в чем твоя суть, а не в змеиных глазах.
Колдун ошарашено молчал.
– Никакой ты не монстр, Рейнольдс. – Мелета поднялась на ноги. Отряхивая платье от пыли, она не переставала мягко улыбаться и в этой улыбке ощущалась мудрость, – ты – искупление грехов твоих родителей. Давай я сделаю тебе чаю?
– Что, прости?
– Чаю. Ты выглядишь очень уставшим – о, не нужно хмуриться, в этом нет ничего постыдного, потому я сейчас заварю тебе травяной чай и ты немного отдохнешь, прежде чем мы приступим к тренировке. – И с поразительным бесстрашием, Мелета открыла дверь, хоть и чувствовала – в этом доме полно странных созданий, которые могут причинить вред столь светлой гостье.
Рей с минуту смотрел ей вслед, ощущая, как ноющая боль в сердце, застрявшая в нем осколком три дня назад, растворяется, отпускает его. И неожиданно для себя осознал, что не в силах бороться со сном, который мягко окутывает его.
…Когда через пятнадцать минут Мелета вернулась в сопровождении молчаливого Нахтмарта, Рейнольдс спал, растянувшись на полу и положив правую руку под щеку. При её появлении браслет больше не обжигал запястье, потому юноша даже не поморщился. Зная, что чары замка надёжно защищают их обоих, он позволил себе провалиться в безмятежный сон.
Мелета позволила Нахтмарту унести чашку. Поплотнее укутавшись в любезно предложенную призраком шаль, девушка присела рядом с Рейнольдсом. Его лицо не приобрело детское выражение, как часто бывает со спящими, сейчас, когда упала маска, на бесстрастном мраморе проступили трещины тревог, печалей и потерь. Какое количество испытаний пришлось пережить этому молодому колдуну? Сколько времени понадобится, дабы излечить его измученную душу?
– Сегодня ты будешь спать спокойно, – тихо пообещала муза, целуя Рейнольдса в лоб, таким образом, забирая часть его тревог. Его лицо слегка просветлело и, улыбнувшись чему-то приятному, колдун задышал глубже.
*
Тело ужасно ныло от сна на голом полу, однако в голове было на удивление ясно. Потянувшись, Рейнольдс поймал себя на том, что улыбается. Давненько он уже не просыпался в таком отличном настроении. Повертев головой, колдун обнаружил музу – укутанная в тёмно-вишневую шаль, девушка сидела на софе, поджав ноги. Она настолько погрузилась в чтение, что её ничуть не смущал Нахтмарт, зависший за спиной. Кажется, призрак показывал музе, в какой последовательности читать многочисленные бумаги. Любопытный тандем, Рейнольдсу даже хотелось потереть глаза, дабы убедиться – они не врут ему, но не стал делать этого. Он слишком хорошо знал, что наиболее реальное кажется невозможным.
– Эта шаль принадлежала моей бабушке Элеонор. – Немного хриплым после сна голосом обратил на себя внимание Рейнольдс. Странная парочка, как по команде посмотрела на него. Нахтмарт провел призрачными руками по шали, будто пытаясь коснуться накидки, хранящей множество дорогих ему воспоминаний. – Когда я был маленьким, она часто читала мне истории о великих Ратценбергах из этих самых летописей, сидя на этой софе. Здесь я и засыпал. С тех пор я ни разу так сладко не спал… кроме сегодняшнего дня. – Колдун задумчиво посмотрел на мягкий золотистый свет, струящийся от музы. Он ни на минуту не сомневался, что каким-то загадочным образом девушка повлияла на его мирный сон.
– Вот чем занимаются великие колдуньи отойдя от дел, – усмехнулась Мелета, откладывая свитки. Оказывается, в детстве Рейнольдса также были светлые моменты.
– Вряд ли Элеонор можно назвать великой колдуньей, – голос Рейнольдса потеплел. Рядом с бабушкой он никогда не ощущал себя одиноким в этом огромном, страшном замке из которого его никто отчего-то не выпускал. Только с годами Призрак понял, что дело было в его несколько непростом происхождении и войне, которая бушевала по всему Теневому Миру. – Она всю жизнь посвятила семье. Бабушка очень любила меня. Знаешь, у вас с ней есть кое-что общее… – задумчиво протянул юноша, пытаясь кое-как пригладить пальцами торчащие во все стороны волосы.
Тем временем, поправляя шаль, Мелета задумалась – уже не первый раз Рейнольдс говорил туманные фразы, свидетельствующие о том, что он знает о её чувствах. Но никогда прямо он не заявлял об этом, благородно оставляя ей право либо признаться, либо молчать. За подобную деликатность муза была очень благодарна колдуну.
Любопытно, а что чувствовало его ледяное сердце? И чувствовало ли оно вообще хоть что-то?
– А ты оказывается из очень древнего рода, – легко перевела тему Мелета, – правда, что Ратценберги были первыми колдунами?
– Ох, Мел, даже у теневых созданий есть легенды, когда отсутствует правда. Я сомневаюсь, но сказка красивая, придает солидности. Но род, действительно, очень древний.
– А основатели Совета Магов? – полюбопытствовала муза. – Ни за что бы не заподозрила тебя в такой родословне, глядя на то, как ты всегда ругаешься с Советом.
Рейнольдс задумчиво посмотрел в потолок.
– Да, в темные времена, когда каждым народом теневого мира единолично правил сильнейший, мы стояли на грани катастрофы – церкви уничтожали колдунов и волшебников, мифические вампиры и оборотни стали реальностью, существующей бок о бок с людьми, – говорил Рейнольдс медленно, а на поверхности его глаз будто отражались события давно минувших лет. Память рода передавалась особым заклинанием. – – Чтобы выжить, нужно было объединиться и навсегда оградиться от людей барьером, уйти существовать ещё в какую-то реальность… Тогда Рихард Ратценберг и предложил идею – каждым народом должен править Совет, а Теневым Миром – представители этого совета в равном количестве. Это была первая ступень к равновесию. Я всегда любил эту историю, Совет казался мне таким великим, таким могущественным и непогрешимым… Сейчас у них цели те же, а методы… в нем так много параноиков, та последняя война отравила всех ненавистью и подозрительностью, которая портит жизни многим по сей день…. Мел, если хочешь задать вопрос – задавай, ты не будешь первой, кто это спросит, – добавил Рейнольдс после некой неловкой паузы. – Все спрашивают.
– Он… он правда виноват в той войне? – едва слышно прошелестела девушка. Листья громче ветер несёт по воздуху, нежели заговорила муза.
– Если отец в чем-то и виноват, так это в том, что он был настоящим Ратценбергом. Он рос на подвигах великих колдунов-воителей нашего рода, которые убивали врагов, спасали нашу реальность, порой даже жертвуя собственной жизнью, а вокруг него не было ничего, кроме вечной войны –после Второй Мировой войны через ослабленные барьеры хлынуло столько нечисти… Неудивительно, что отец мечтал жить в мире, который он принесёт всем… Да, – губы колдуна искривились, – гордыня отличительная черта нашего семейства. Когда ему было двадцать, он со своими друзьями создал клан Призраков. Конечно, тогда это была не такая элитная организация – дюжина мальчишек, борющихся со злом вызывали у Совета только усмешки, но их никто до поры, до времени за реальную силу не принимал, пока однажды они не сразили целую стаю валькирий – после этого Призраки были учреждены официально…. Альбрехт говорил, что отцу этого было мало – он видел, клана недостаточно, нужно больше. Жизнь проходила мимо, пока он тратил дни и ночи на поиски способа, который бы навсегда положил конец Хаосу. И Хаос, пораженный дерзостью, ответил ему, послав свою любимейшую дочь. Тут-то произошло то, чего произойти не должно было – они влюбились, позабыв обо всем. Наплевав на правила этого мира, они сотворили странный союз, который едва не погубил всех. Ликия не вернулась в Хаос. Видевшая миллионы войн, вечная, как сам Хаос, она хотела быть любимой и… покоя. Она устала от ненависти, крови, борьбы…
– Но… если Ликия осталась, как началась война? – аккуратно спросила Мелета, когда Рейнольдс умолк.
Что видел он, не моргая глядя на потолок? Тени, отбрасываемые своей матерью, когда она еще жила под сенью сего замка? Или то, как мир катился в Хаос, пока двое влюбленных разрушали баланс?
– Отец был великим колдуном, однако… недостаточно опытен. Никто не знает Хаос и его коварство. Эксперименты Герберта нарушили баланс между двумя реальностями, барьер истончился настолько, что сквозь него могли проходить химеры в неограниченном количестве…. Так и началась та война. И Ликия, долгое время воевавшая за Теневой Мир, предала всех в момент, когда победа была очень близка… она предала его… Я не знаю, почему она вернулась туда, мне никогда не было интересно, – голос Рейнольдса стал прозрачным, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Он врал. Всю свою жизнь колдун спрашивал почему, да никто не мог ответить ему. Часто ему казалось, что Ликия поступила так из-за него. Она ощущала, что ребёнок внутри неё больше принадлежит другому миру и здесь, в теневой реальности просто не выживет. Вполне реально, что химера решила позаботиться о нем, но даже этот факт не мог уменьшить ненависти, которую Рейнольдс испытывал к женщине, отобравшей у него всё. – Я родился уже в Хаосе и Теневому Миру пришлось пережить очень тяжелый бой, дабы Герберт мог вернуть меня на землю, где я был обречён. Знаешь, мне кажется, я чувствую как отец был растерян – его любовь и так натворила бед, а здесь ещё и полумертвый ребенок-химера. Мне говорили…. – тут голос Рейнольдса надкололся, – что в первую ночь он смотрел на меня и не делал ровным счетом ничего. Просто сидел и наблюдал, как я умираю, ибо сам не мог поднять руки на собственного сына, однако и не хотел давать ему шанса жить. Я не знаю, как ему пришла в голову мысль о том, что я могу стать орудием. Наверное, он видел во мне не только несущего разрушения, если я выживу, но и чистую страницу, свой второй шанс. Тогда-то Герберт стал бороться за мою жизнь, как оказалось, с помощью пятерых помощников, имена которых, боюсь, я не смогу узнать…
Мелета ощущала, как по её щекам катятся слезы – это была самая неправильная историю, которую ей доводилось слышать, и чем равнодушней пытался говорить Призрак, тем сильнее сжималось её сердце. Теперь холод, исходящий от Нахтмарта был ничем по сравнению с леденящим ужасом, проникшем внутрь. Обреченная любовь, ребёнок, которого отчаявшаяся мать пыталась спасти, а отец хотел то ли убить, то ли превратить в собственную работу над ошибками и… война, развязанная из-за любви.
– Жаль, что он не смог поверить в меня до конца, иначе бы не наложил чары, о которых говорил Этьен. Очень жаль, что он не поверил, что я тоже слишком Ратценберг – как бы я мог стать на сторону Хаоса, когда из-за моей семьи пролилось столько крови…
– Рей, он должен был перестраховаться, он и так слишком много ошибался, – Мелета не делала попыток подойти к колдуну, сейчас это было бы ни к чему, – для человека, который пытался сотворить мир и втянувшего его в войну, это очень… логично. А что случилось потом?
– Трехлетняя война, которую возглавляла Ликия и Герберт с разных сторон. И одно смертельное заклинание на двоих. По официальной версии отец не рассчитал силу, потому сам погиб, но вот незадача – будучи величайшим колдуном своего времени, как мог он глупо ошибиться? Я думаю, он прекрасно понимал, что должен сам умереть, ибо слишком виновен перед собственным миром.
– Но он все-таки его спас, – улыбнулась сквозь слезы Мелета, – такой страшной ценой, но все-таки спас.
– Да, – ровно закончил Рейнольдс свою историю, подымаясь на ноги, – а потом меня забрала семья Дракулы и дальше жизнь у всех потекла своим чередом. Пойдем, Мел, ты, кажется, хотела тренироваться, а мы и так потратили много времени, скоро на Парнасе начнут беспокоиться, где ты, – было заметно, что колдуну хотелось побыстрее закончить свое повествование, видимо он и сам был не рад своей откровенности. Парень не понимал, что выговариваясь, делал лучше себе.
Сегодня Рейнольдс пришел за ответами, за что отец так несправедливо поступил с ним. Перерывая бумаги, в которых были все формулы и чары, которыми его защищали, он не находил ничего, пока не стал говорить с Мелетой, сказавшей заветное слово «искупление». Теперь ему было все ясно, но становилось ли от этого легче? Могла ли правда исправить годы, проведенные под гнетом недоверия, стереть из памяти тюрьмы и психиатрические лечебницы? Кому она нужна, эта правда, когда уже не в состоянии исправить что-то?
Рейнольдс не понимал то, что ясно видела Мелета, специально затеявшая этот разговор – ведь хроники той войны она знала не хуже колдуна. Правда могла излечить раны в его душе, подарить, наконец, долгожданный покой.
– А твоя бабушка, Рей? – тихо спросила девушка, когда колдун уже коснулся пальцами дверной ручки. – Что с ней сталось?
– Сердце не выдержало, – всё тот же равнодушный тон. – Вставай. Пойдем на тренировку. Нахтмарт, запечатай снова эту комнату, не хочу, дабы кто-то копался в этих архивах.
Подхватив полы длинного платья, Мелета устремилась за Рейнольдсом во тьму замка, ни капли более не страшась её. Она бежала за уже шагавшим по крутым ступеням колдуном. Он подымал за собой прямо-таки смерчи из пыли, от которых у музы слезились глаза.
– Ты куда так спешишь? – почти задыхаясь, спросила Мелета. Он будто пытался от самого себя сбежать. От мысли, которая его часто беспокоила, особенно сейчас, когда перед ним всегда были эти большие, сияющие любовью, глаза.
– Хожу быстро просто, – буркнул колдун, после чего резко остановился. Мелета едва не налетела на Рейнольдса, она бы упала, если бы не вцепилась в перилла.
Теперь они были на расстоянии в один поцелуй. Мелете, казалось, что она слышит даже как шелестят её ресницы, когда она моргает.
– Знаешь, какой главный урок я извлек из той войны… смерти отца, Ликии, бабушки? Что самое страшное зло – это любовь, – у Мелеты перехватило дыхание. Нет, нет, нет, Рейнольдс, не говори так, не надо. – Она заставляет нас забыть о долге, собственных целях, об идеалах. Она соединяет то, что нельзя соединить и в результате разрушает абсолютно все. От любви одни напасти – пусть бы она сгорела в огне той войны. – Сейчас, крепко, до боли, сжимая её плечи, Рейнольдс уничтожал её. Убивал. Лучше бы он тогда нажал своими когтями химеры чуть сильнее, нежели сейчас ранил каждую клеточку её тела. – Любовь ведет только к смерти, оставляя после себя искалеченные судьбы да пепел. Поэтому, Мел, милая моя, прекрасная Мел… прекрати смотреть на меня так, будто я – единственный парень на свете, ибо я никогда – слышишь, никогда – не отвечу тебе взаимностью. Мне жаль, но я не верю в любовь, особенно в ту, которая слишком контрастна. Я не твоя судьба….
– Рей… – ей хотелось упасть на эту лестницу и расплакаться. Он безжалостно топтал её мечты, кроме которых, у неё, как у бедняка из знаменитого стиха Йейтса, ничего более не было. Более уязвимой Мелета себя ещё никогда не чувствовала.
– Мне больше нечего сказать, я никак не смогу помочь тебе, моя муза. Поверь, я просто пытаюсь тебя защитить. – и, развернувшись, колдун не менее решительным шагом направился к выходу из замка.
– Видимо, ты слишком серьезно подошел к своей миссии защищать меня, Рейнольдс Ратценберг, – мрачно прошептала девушка в укутывающую её темноту.
Вытерев одинокую слезу, Мелета вновь последовала за колдуном. Несколько часов назад она поклялась себе быть сильной, не время плакать. Он её не сломает. Только не сегодня, не сейчас, не в момент, когда она поняла, что Призрак уязвимей, нежели, кажется. Его предупреждение больше походило на клич начинающего тонуть – последняя попытка удержаться на поверхности, пока вода не сомкнулась над головой. Он боялся того, что ощущал к ней…
По всей видимости Рейнольдс Ратцерберг, в эту минуту зло пнувший одну из многочисленных дверей, начал осознавать, что-то, что тянуло его к Мелете – вовсе не алхимия…
========== Глава 29 ==========
Мелета наблюдала за Рейнольдсом и ощущала себя обманутой. Они все были обмануты. Собственной верой в то, что колдунам недоступно вдохновение. Слепые глупцы!
Как можно было не заметить очевидного, того, что колдун даже не скрывал. Не скрывал, потому, как сам не ведал… Каждое его движение, каждый взмах рукой, каждый сгиб пальцев, каждое срывающееся с губ слово… всё, абсолютно всё, было наполнено вдохновением. Как подобное не заметили маги, Мелета понимала, но феи, вампиры, оборотни и нимфы – все те, кто мог чувствовать, не проклятые за гордыню музами, как они не увидели?
Возможно, потому, что никто до этого просто ни разу не видел вдохновленного колдуна, и они принимали эту легкость в чтении заклинаний и обращении с собственными силами за необыкновенное могущество. Как в истории с Нарциссом. Ведь даже она, не раз видевшая как он сражается, только сейчас уловила, в чем же состоит отличие этого парня от других магов – в необычайном изяществе, в том, что его магия была немного иной. Она была живой, дышащей, а не набором стандартных движений и заученных фраз.
Удивительное дело: Рейнольдс не понимал красоты музыки своего тезки Вагнера, его не трогали полотна Винсента ван Гога, статуи Микеланджело казались ему просто обработанным мрамором, однако он чувствовал вдохновение, не ведая об этом.
Герберт, вы перехитрили всех, кроме самой Природы… Вы сумели подавить в нём зов Хаоса, но обмануть сущность не смогли, потому-то он и не такой, как все….
Рейнольдс рассказывал о защитных заклинаниях, показывал примеры, а девушка смотрела на него новым взглядом. Она, наверное, одна из немногих в Теневом Мире поняла жестокую и странную правду – молодой Призрак, принадлежащий к древнему колдовскому роду, защищавший свой мир и честь семьи, преданный идеалам элитного боевого клана… не был существом из их мира. Отец дал ему только внешность, мать же подарила… сущность. Рейнольдс был истинной химерой, темным же магом его сделали многочисленные тренировки да те чары, которыми опутал его отец.
Искусственно созданный колдун.
Толчок к эволюции видов, которая никогда не состоится, ибо никто из пятерых не расскажет Рейнольдсу правду. И она не расскажет… ни за что не сможет причинить ему боль.
– Мел, ты здесь? – Рейнольдс щелкнул пальцами прямо перед носом девушки. Он не злился, видимо принял отсутствующий взгляд за шок от сказанного им на лестнице. – Будь добра, сосредоточься, я не могу рассказывать уже по третьему кругу. Итак, самое элементарное блокирующее заклинание доступно даже тебе – созданию, в принципе, не задуманному природой нашего мира для ведения боя. Для этого нужно сложить руки вот так и…. что за чёрт, Нахтмарт? – Нахмурился Призрак, так и не показав музе, как именно нужно сложить руки. – Кто пытается попасть в замок? – И как он только ощутил попытку вторжения? Стоящая рядом с парнем Мелета не видела никаких перемен.
– Ваши собратья, господин, – шепот Нахтмарта, покачивающегося в воздухе над тренировочной площадкой, напугал Мелету. Он напоминал о самых зловещих кошмарах, зовущих в могилу. Очень хотелось проснуться, да, к сожалению, её окружала лишь реальность.
– Пропустить. Всех, – коротко приказал Рейнольдс, и его лицо тут же стало напряженным. Приятных известий он не ждал – оно и логично, не станут же Призраки просто так пытаться попасть к нему домой.
Первым материализовался уже знакомый Мелете Ричард, только без привычной улыбки. Его лицо будто замерзло.
– Атака валькирий в Барселоне. Прорван щит. Наша подгруппа направлена на задание.
– Мне нужно три минуты, в вашем распоряжении моя оружейная, – кивнул Рейнольдс и растворился, будто его и не было. Куда и зачем он направился, Мелета не поняла. Видимо, переместился в замок, экономя время.
