Текст книги "Цвет тени (СИ)"

Автор книги: happynightingale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Тем временем, на тренировочной поляне было около десяти Призраков, которые то появлялись, то исчезали, а затем снова появлялись, обвешанные оружием.

На Мелету никто не обращал внимания – даже Нахтмарт куда-то запропастился. Девушка во все глаза рассматривала представшую в боевой готовности группу элитнейшего клана бойцов. Все они были чем-то схожи – наверное, бесстрастным выражением лица, бесшумностью и формой. В отличие от многих других, менее сильных группировок, Призраки воевали не в кожаных плащах, штанах и прочих эпичных одеждах. Все они были одеты в чёрный с серыми разводами камуфляж – как в армиях людей, у всех на лицах были шарфы-повязки. Разговаривали между собой Призраки короткими, малопонятными постороннему созданию, фразами.

– Герберт Ратценберг считал, что для специальных операций маскировка никогда не повредит, – голос за спиной Мелеты был мелодичным и… женским, – любые чары можно обнаружить, потому он выбрал камуфляж – он изучал военное дело людей и не постеснялся взять оттуда много полезного, в отличие от других. Люди – они не хуже нас знают, как воевать, только вот почему-то всё время пытаются убить друг друга.

Муза повернулась, перед ней стояла девушка лет на пять старше неё. Она ещё не надела повязку, потому Мелета могла видеть её коротко, по-солдатски, обстриженные волосы. Одета она также была в защитную одежду Призраков, потому сомневаться не приходилось, что она также имеет отношение к этому клану.

– Вы выглядите так… по-человечески.

– На то и эффект, – неожиданно широко улыбнулась девушка, – этот камуфляж компании Kryptek называется Ураган и людские военные используют его для операций в ночное время, а раз наш противник темнее любой беззвездной ночи, это идеальная маскировка… Меня зовут Хил, – представилась колдунья. Мелета усомнилась, что та назвала ей полное имя. – И Рейнольдс уполномочил сопроводить тебя обратно на Парнас.

– Что? Нет. – Муза вскинула руку в протесте. – Погоди. Где он? А, я уже вижу. Рей, стой, – девушка подбежала к только что появившемуся колдуну. В форме своего клана, с маской-повязкой на голове, он показался ей таким чужим и… внезапно беззащитным. Только сейчас Мелета поняла, что каждый раз отправляясь на задания – специальные или обычные – он мог не вернуться.

Рейнольдс отдавший какой-то приказ невысокому парню, посмотрел на приближающую музу с неким недоумением. Тень досады промелькнула в его глазах.

– Мел, сейчас не время… – начал было он, пряча странного вида кинжал, покрытый рунами, в специальный карман.

– Пожалуйста, Рейнольдс… Возвращайся.

Призрак, время которого практически истекло, уставился на Мелету так, будто она сказала нечто невероятное.

– Просто возвращайся, слышишь? Береги себя. – Девушка обняла колдуна. Он не пошевелился. С таким же эффектом можно было обнимать статую. – Я буду ждать тебя, Рей.

– Отправляйся на Парнас, немедленно.

– Это – самое защищенное место в мире, разве не так?

– Но я вернусь домой, Мел.

– Это и есть твой дом, ты же Ратценберг. Я буду ждать тебя здесь, Рейнольдс. Я буду ждать тебя дома. Не беги от того, кем ты рожден, раз ты это столь яростно защищаешь. Прости меня, Рей, я не могу выполнить твою просьбу, я не могу…. Не могу не любить тебя…

– Ратцерберг, готовность полминуты! – крикнул кто-то.

– Да чёрт с тобой, Мелета, – как-то зло прошипел колдун и резко привлекая к себе дрожащую музу, поцеловал её. Кажется, он махнул рукой на какие-то собственные правила, принципы и тем более, на группу Призраков, которым было все равно. Они видели как рушились законы, погибали навсегда виды, исчезали древнейшие артефакты. Один поцелуй, призванный, возможно, изменить историю, тем не менее, ничего не менял в их клане, где были свои законы и правила. – Я вернусь к тебе, Мел. Обязательно вернусь, – пообещал колдун. – Нахтмарт, присмотри за ней, – и, сжав руки девушки на прощание, Рейнольдс повернулся и твердым шагом направился в сторону своего клана.

Кем бы не сделала его природа, кем бы не хотел видеть его отец, а он сам создал себя Призраком. Тем, кто поклялся защищать людей и… ту, что всегда будет его ждать.

========== Глава 30 ==========

Альбрехт провел пальцами по воспаленным от усталости векам. Сколько он уже не спит? Сутки, неделю, вечность? Небольшая операция отдельного отряда Призраков, переросшая в битву, которой Теневой Мир не видел со времен той войны. Битва, заставляющая его, Альбрехта, принимать решения, уже стоившие жизни сотен колдунов и оборотней. Однако, они ещё держали удар, а значит, решения, хоть и кровавые, были верны.

Альбрехт не спрашивал, как так произошло, почему валькирии и химеры сумели прорваться? Будет ещё время разобраться кто прав, а кто предатель, сейчас ему некогда разыгрывать из себя сыщика. Каждый ещё не раз посыплет голову пеплом за невнимательность, принося цветы на могилы своих сородичей. Слепцы, слишком долго прожившие в мире. Сейчас главное принимать быстрые решения, влекущие как можно меньшее количество жертв со стороны Теневого Мира. И эта ответственность лежала на нём, ибо он был первым среди темных магов, и в случае подобной угрозы обладал чрезвычайными полномочиями.

– Вампиры приняли вызов. Все до единого.

Восемь часов спустя… Сколько времени потеряно, сколько жизней.

Альбрехт тряхнул головой – не сейчас, о вампирах и их преступной медлительности они ещё поговорят на Совете. Сейчас это уже хорошая новость. Особенно, когда из-под огня нужно вывести передовой отряд Призраков, сражающийся уже которые сутки. Ему не хотелось потерять из-за усталости всех лучших ребят. Особенно, сейчас, когда уже убили Хит – жемчужину, которую он обнаружил семь лет назад на самом дне Теневого Мира.

Колдун ощущал вину за смерть одного Призрака сильнее, чем за смерти сотен.

– Что ещё, Тейлор? – Для принёсшего прекрасные новости его помощник выглядел слишком виновато. Сердце Альбрехта екнуло. О чьей смерти он прячет новость в рукаве своей мантии? Колдун знал, что он по-настоящему боится услышать лишь одно имя. И не обязательно в связи со смертью.

Почти двадцать лет назад такой же невзрачный и верный помощник уже произнес своими устами имя, убившее историю их Мира и его лучшего друга. Ликияяяя…. Женщина из Хаоса, переменившая сторону. А вдруг и сейчас Тейлор сообщит нечто подобное – в конце концов, невзирая на те алхимические формулы, Рейнольдс был сыном своей матери. Хаос хитер и может сыграть против Теней в любой момент. Альбрехт никогда не верил, что Хаос по-настоящему отпустил столь сильное существо, как Рейнольдс. Это было более, чем нереально. Хаос мог лишь выжидать. Он был терпелив, потому как – бесконечен.

– Грантовые музы, сэр, – он запинался. – Они тоже появились на поле битвы. И они на их стороне.

– Сколько? – Он не имел права на эмоции. Вопросы должны быть четкими, хладнокровными, как и решения.

– Три.

Три… Они и с одной-то не знали, что делать, а здесь целых три. И возможно, это не предел. Кто создал их, зачем и почему?

Важно ли это сейчас, когда одним взмахом руки они могли погубить десятки, если не сотни, защитников Теневого Мира.

– Ясно. Свободен.

Альбрехт едва удержался от стона. Идеальное оружие в действии. Идеальное… Что мог он теперь, когда джокер выброшен. Против них.

У него более не было козырей, бить было нечем. Разве что надеждой и отчаянием.

– У тебя тоже есть идеальное оружие, – тихий голос Этьена мягко разрушил ледяную тишину, окутывавшую Альбрехта. Принимал решение он-то сам, но советники, ставшие за годы верными друзьями, всегда были рядом.

– Откуда? – Он даже не пытался скрыть отчаяния, хотя и звучало оно холодно, почти равнодушно.

– Мы сами его создали, помнишь. – Взгляд Этьена не затуманился, потому что для алхимика, живущего столетия, двадцать лет казались лишь позавчерашними днями. Он ещё помнил, как ветер нёс сухие листья по аллее замка Ратценбергов, помнил запах ночной грозы и… сомненья в глазах, которые не должны были его ведать. – Тогда, двадцать лет назад. Алхимия, чёрная магия, некромантия, волшебство и Хаос сотворили оружие, способное противостоять всему.

– Не сейчас. Эти музы слишком хороши. Выше Рейнольдса на несколько ступеней эволюции.

– Ты не знаешь главного. Самого главного. Ты был слеп, как и все, – алхимик грустно улыбнулся, вспоминая сцену, развернувшуюся в его лаборатории. Муза, спасшая себя от тьмы силой любви к этой самой тьме. То, чего все всегда боялись. То, что свершилось. То, что осталось их единственной надеждой. – Она вдохновила его, Альбрехт. По-настоящему вдохновила. Сорвала нашу печать с сущности химеры и вдохнула в Хаос и тьму свет вдохновения. Ты хоть представляешь, насколько он сейчас силен? Даже Нарцисс рядом с ним показался бы мальчишкой.

– Силён и опасен, – рядом, словно сотканная из холодных фактов и утренней дымки, сидела Александра Майер. Третья из пяти создателей Рейнольдса, которого она люто ненавидела теперь из-за страха. Светлая волшебница в мрачном заговоре во имя этого самого момента. – Мы не имеем права позволить ему воспользоваться этой силой. Он уничтожит всех нас. Альбрехт, призови их, немедленно. Это уже не шутки! Муза вдохнула вдохновение в химеру, они должны вмешаться! В конце концов, они наши стражи.

Погибло ещё пять колдунов, двое из них были Призраками. Один клан вампиров стерли с лица истории Теневого Мира, но это не давало права принять такое манящее решение.

– Вмешательство ледяных инквизиторов просто необходимо, – женщина кивнула головой. Её глаза были так же уставшими. Ей не терпелось поставить точку в этой давно начавшейся истории. Ледяные инквизиторы, практически легендарные создания, были стражами величайшего баланса Теневого Мира. Они безжалостно убивали тех, кто нес опасность. Многие сильные маги, оборотни и вампиры погибли потому, что ледяные инквизиторы увидели в них угрозу. Их решения не оспаривали. Их советы становились законами, а их предложения всегда несли смерть. И вот именно таких созданий Альбрехту предлагали отправить к Рейнольдсу. – Они дадут ему право выбора, ты знаешь, как это происходит. Мы не можем таить это от них. Время призыва пришло.

– Если он откажется от силы, это погубит нас, а если примет второй вариант, это убьет его. То решение всегда всех убивало и вы это знаете. Великий Нарцисс погиб именно из-за второго варианта.

– И Герберт, – тихо добавил Альбрехт. Что за вечер? Он словно растревожил старые раны. Они снова болели.

– Не в этом ли наш шанс, Альбрехт? – Александра взяла колдуна за руку. – Мы избавимся от этой химеры навсегда. Он выполнит свою миссию, спасет мир и уйдет. Так было задумано его собственным отцом, который выторговал какое-то количество лет жизни Рейнольдса у этих самых инквизиторов.

– У него всегда есть шанс выжить, Альбрехт, – добавил алхимик, отпив едва теплый чай. Реалист, который всю жизнь играл роль оптимиста. Порой сладкая ложь была куда более жестока, чем правда. – Всегда.

– Ты так ничего и не понял, Этьен? – не выдержала Александра. Её всегда такое спокойное лицо исказила досада. – У этого химерёныша никогда не было шансов выжить, никогда! Вопрос лишь в том, когда это наступит и какую пользу это принесет миру. Альбрехт, прекрати! Ты обязан принять верное решение и ты знаешь ответ.

Маг молчал, а затем скрестил пальцы в формуле призыва ледяных инквизиторов.

Они слишком долго жили в мире. Так долго, что разучились жертвовать. Он потом будет жалеть об этом решении и оплакивать Рейнольдса. Хотя у того и были шансы спастись. Если муза окажется достаточно сильна, а он достаточно упрям.

Альбрехт горько усмехнулся. Кого он обманывал. Он прекрасно знал то, что озвучила Александра Майер. У Рейнольдса никогда не было шансов, особенно когда в его жизни появилась Мелета.

У заключивших сделку с ледяными инквизиторами не было иного пути, кроме смерти.

========== Глава 31 ==========

За все пять лет, что Рейнольдс был Призраком ему довелось побывать во множестве сражений. Его тело хранило множество шрамов, а память – сотни воспоминаний. Чаще он бился один на один, как большинство представителей его клана, реже – бок о бок с товарищами или напарниками, которые представляли другие виды Теневого Мира. Однако в столь масштабной битве Рейнольдс, равно как и сотни других созданий, сражался впервые.

Переполненный туристами город жил мирно. Люди любовались шедеврами Гауди, ели, загорали, а между ними, находясь в другой реальности, около тысячи существ из их книг по мифологии, сражались с самим Хаосом, дабы тот не прорвал барьер и не проник в мир людей темными кошмарами. Кровь лилась там, где в мире людей ярко светило солнце, предсмертные стоны смешивались с детским смехом. Жуткая картина, которую лучше бы никто никогда не запечатлел.

Рейнольдс видел, как умирали оборотни и задавался вопросом – как маленькая операция переросла в бойню? Он разил валькирий и не мог перестать спрашивать себя как было допущено подобное? Где были их глаза, чутье, анализ? Как они не понимали, что молчание Хаоса – лишь немая угроза, почему не пытались выяснить ничего? И чем был занят он? Гонялся за загадкой, которую так и не отгадал? Гонялся, чтобы чаще быть с ней – этой прекрасной девушкой, словно сошедшей со страниц книг Толкиена – настолько завораживающей и нереальной была её красота.

Рейльнольдс, какой же ты идиот…

Он не уставал повторять себе это. Он не видел ничего последний месяц. Ни угрозы, ни опасности, ни создателя гранатовых муз, ни… любви. Хаос, до чего глупо было принимать за рок, за алхимию очевидное. Сердце, начавшее биться. Желание видеть, чувствовать, оберегать… Желание вернуться домой… Не в руины, где среди мифических демонов и остатков родовой гордости, выл ветер, а в место, где его ждала она – с улыбкой ангела и светом в глазах…

Глупец… Теперь ты можешь потерять всё… весь мир…

Рейнольдс сражался. Падал. Поднимался. Ранил. Уклонялся. Вытирал кровь, терпел удары. Он не сдавался, хоть и не знал, как сражаться с химерами, которые пока не вступали в бой, а лишь смутными тенями кружились где-то вдалеке…

Он не позволит этому миру пасть… ради тех волшебных фиалковых глаз, в которых жило вдохновение для будущих шедевров. Взмах кинжалом и очередная Тень растворилась, дабы её место заняла новая. Битва, у которой третьи сутки нет конца. Но сражаться на удивление легко, если знаешь ради кого, если у тебя имеется твоё знамя.

Впервые в своей жизни Рейнольдс сражался во имя любви, а не ненависти, и именно это давало ему абсолютно иные ощущения. Казалось, что слова заклинаний покоряются охотнее, а всегда сложные алхимические формулы буквально горели на губах. Он практически не уставал, за эти длинные 72 часа Рейнольдс отдыхал всего раз, когда по приказу Альбрехта их группу отвели назад.

Это было невыносимо странно – так легко биться тогда, когда надежды не было. Чересчур много валькирий и слишком сильны химеры.

Когда среди черных порождений Хаоса мелькнули красные одежды гранатовых муз, стало очевидно, что сегодня Теневой Мир потерпит грандиозное поражение, за которое, возможно, заплатит собственной многовековой независимостью.

– Рич, слева. Осторожней! – заметив двух валькирий, которые появились возле сражающегося друга, Рей прокричал что есть силы. Забыв о собственной безопасности, он рванул было к Ричарду, но тот был далеко, а враги – вот они, плотной стеной обступили его. Кричи – не кричи, голос тонул, словно корабль, разбитый в щепки яростным штормом.

Было невыносимо наблюдать, как острые когти вонзаются в плоть лучшего друга, как тот падает на колени, пытаясь зажать рваную рану. На таком всегда открытом лице вдруг проступило выражение искреннего изумления и краски разом покинули его.

Рейнольдс опоздал всего на несколько секунд, но, возможно, они станут для Призрака роковыми. У него не было даже возможности наклониться или попытаться утащить друга – сначала нужно было уничтожить ещё парочку дочерей Хаоса.

– Потерпи ещё немного, Рич, ещё несколько минут, – твердил Рейнольдс поверженному другу. Тот только отбивался защитными заклинаниями, стараясь забыть о боли, которая тянула из него последние силы.

Внезапно сердце Рейнольдса упало – к ним неспешно, словно марево, плыла химера. Её надменно-прекрасное лицо искажала улыбка, в змеиных глазах стоял жадный блеск. Химеры забирали жизнь лишь у Призраков – те были наиболее темными представителями Теневого Мира, а Рей даже не знал как правильно от них отбиться. Говорили, что против химер не было заклинаний, кроме того, что применил его отец. Как бы дорого Рей заплатил сейчас, дабы потерянные в истории слова стали ему доступны.

Неожиданно колдуну показалось, будто время остановилось и всё заволокло холодной дымкой, вроде той, что бывает по утру над озером. Юноша подумал, что усталость таки берет своё, он уже поднял было руку, чтобы протереть свои глаза, когда осознал, что происходящее – не мираж. Кто-то остановил, а точнее заморозил ход времени. Но если так – отчего же он вполне себе нормально шевелит рукой?

Ответ на его вопрос – или на вопросы – стоял прямо перед ним в виде юноши с внешностью болезненного подростка – таким он был бледным и худым.

– Приветствую тебя, Рейнольдс Ратценберг, – губы говорившего были практически серыми, а черные волосы будто присыпаны первым снегом. Зато глаза были большими и ясными-ясными, как аквамарин.

Рейнольдс склонил голову и, не взирая ни на что, мрачно усмехнулся. Мальчик из человеческой сказки, которого теневые создания боялись больше, чем гнева Хаоса. Мальчик, которому так и не растопили ледяное сердце.

– Здравствуй, Кай, – голос Рейнольдса стал неожиданно хриплым. Колдун закашлял – воздух вокруг ледяного инквизитора был настолько морозным, что дышать даже было трудно. – Не хочу показаться невежливым, но сейчас не лучшее время для заключения сделок.

Проклятие, этим-то что нужно?

– Ошибаешься, колдун, сейчас самое время. Твой мир погибает…

Чего у ледяных инквизиторов было не отнять, так это умения констатировать и без того очевидное.

– Рушится. И нет надежды. Гранатовые музы слишком сильны.

– Но надежда всегда есть, – он говорил так, как выражались герои древних былин. Отчаянные глупцы, знающие, что они защищают, а потому их руки до последнего вздоха держали оружие.

– Есть. У всех них, – Кай обвел кажется каждого защитника своим странным, неживым взглядом. Рейнольдс невольно поежился – ощущение, будто лютый ветер пробрался под камуфляж. – Надежда по имени Рейнольдс. Ты был создан для этого мгновения. Каждый твой шаг вел тебя к этой битве, Рейнольдс, и сейчас именно ты можешь спасти всех, если откроешь своё сердце и позволишь удивительной силе наполнить тебя. Силе, которую тебе даровала Мелета Светлая.

– Какой силе? – не понял Призрак.

– Силе вдохновения, Рейнольдс. Ты был благословлен поцелуем музы – тем особым видом магии, которыми они одаривают гениев перед созданием шедевра. Ты ведь чувствуешь её, не так ли? Ощущаешь, как меняется твоя магия, но не осознаешь до конца, потому не можешь воспользоваться ею в полной мере. Прими это и ты закончишь все одним взмахом, ведь равной силы Теневой Мир не видел даже во времена Нарцисса.

– Которого вы, кстати, и уничтожили, – напомнил Рейнольдс, пытаясь переварить всё услышанное. Звучало слишком нереально, но ледяные инквизиторы не славились чувством юмора. – Вам-то какой резон с этого, вы никогда не позволяли великой силе появляться в этом мире.

– Верно, Рейнольдс, потому я предлагаю тебе сделку.

– Я не заключаю сделок.

– Ты – сын своего отца, значит, заключаешь. Он ведь тоже хотел спасти мир, знаешь ли… – серые губы навсегда замершего в своей миссии Кая скривились. Он помнил тот день, будто все произошло только сегодня. Для вечных время течет совершенно по-другому.

– Заклинание, которого никогда и не было… – пробормотал внезапно прозревший Рейнольдс.

– В обмен на собственную жизнь. Приемлемая цена. И в обмен на алхимическую формулу, которая навсегда свяжет чудовище из другого мира, дабы оно не угрожало никому.

Он не пытался оскорбить, ледяные инквизиторы были слишком равнодушны к этому. Им дано лишь констатировать так, как они понимали события. Рейнольдс – дитя химеры – был рожден в Хаосе, под грохот барабанов войны, потому по-другому его назвать нельзя было.

Чудовище из другого мира…

– Так зачем вы хотите, чтобы я разорвал намордник?

– Мир умирает, – повторил Кай. – Рейнольдс Ратценберг, мы можем позволить тебе использовать твою силу и сорвать алхимическую формулу с тебя в обмен на твоё сердце. Выбирай. Либо сила, либо сердце.

Кай умолк, Рейнольдс растерялся. Он знал эту формулировку. Читал о ней в летописях, но никогда не верил. Призвавший инквизиторов мог торговаться, но когда те приходили сами, выбор всегда был один – «либо сила, либо сердце». Кто бы мог подумать, что старинные легенды таили правду. И уж никто не предвидел, что персонаж детских сказок нес в себе столько смертей.

Сердце…

Они навсегда замораживали его, превращали в кусок льда и обладатель силы становился её слугой, рабом, слепым орудием против врагов своего мира. Никаких чувств. Никаких эмоций. Никакого вдохновения со временем. Всё всегда под контролем. Идеальное орудие.

Не ради этого ли его создали?

Но… Как же Мелета с её улыбкой? Муза, пахнущая карамелью, летом и надеждой? Её голос, звучащий, словно музыкальные сонаты Бетховена, более не всколыхнет ничего? Её глаза никогда не согреют? Или Алира её ледяной любовью, которая никогда не предавала? Она была его единственной семьей, благодаря этой вампирше он никогда не чувствовал себя сиротой. Алира делила с ним свой дом, свой клан, свою жизнь и никогда не требовала ничего взамен. Или лучший друг Ричард – надёжная опора, единственный, к кому он мог повернуться спиной? Их совместные битвы и вылазки, редкие вечеринки и походы на футбол…. Ричард заставлял его чувствовать себя нормальным. Или Альбрехт, к которому он, Рейнольдс, так часто бывал несправедлив? Колдун, вложивший в него все свои знания и умения…

Его сердце умрет навсегда и они будут потеряны. Он ничего не забудет, но не сможет больше ничего ощутить. Более не будет ничего – ни-че-го. Пустота. Так ледяные инквизиторы убивали. Медленно сводя с ума.

Месяц назад он бы не сомневался. Ему казалось, что он, в самом деле, бессердечный, но заблуждение было рассеяно. Легко носить маску, не страшно бесстрастно смотреть на мир, однако… что станет, когда маска навсегда прирастет к лицу?

Некоторые создания жили без сердца… Алира, к примеру, отлично справлялась – оно никогда не билось и вампирша не ведала чего лишена, но ему же, в случае согласия, предстоит иное. Он никогда не был вампиром.

– Я… я согласен, Кай. Мне нужна сила, – Рейнольдс не думал о Мелете, он смотрел на друга, который, пав на колени, истекал кровью. Он вспомнил предсмертный крик Хит. Он не забыл, как отчаянно защищалась Алира, вмиг ставшая такой хрупкой против валькирий. Разве мог он колебаться?

Он выбирал силу не ради мира, а ради тех, кого он потеряет навсегда. Ради того, чтобы они жили.

Кай, который ни капли не сомневался, кивнул и коснулся своей обжигающе холодной рукой грудной клетки Рейнольдса. Под его пальцами, словно зная о предстоящей участи, сердце забилось сильнее. Колдуну даже стало больно, так тяжело оно стало бухать в груди, словно желая проломать ребра.

– Прости меня, Мел…

У них больше не было будущего. У него персонально больше не было ничего, кроме огромной силы, призванной прямо здесь, и сейчас уничтожить всех врагов Теневого Мира. Силы, цена за которую была непомерно высока… Рейнольдс закрыл глаза. Ему показалось, что он проваливается в вязкую топь…

Мелета, сидевшая на ступенях, вздрогнула. Она ощутила, как будто между ней и Рейнольдсом натянулась нить, что связала их ещё при первой встрече. Нить, о которой так часто ей рассказывали на занятиях. Нить, между гением и его музой. Девушка практически видела, как золотистое сияние её магии вдохновения легкой дымкой закружилось в воздухе. Она не была удивлена, она знала, что он предназначен ей. Пускай сначала думала об этом, как о чем-то нереальном, но увидев в нем химеру, Мелета прекрасно осознавала, что способна вдохнуть в него вдохновение и усилить его магию. Вздохнув, муза закрыла глаза. Рейнольдс был не прав. Вдохновение – это всё-таки любовь…

========== Глава 32 ==========

Рейнольдс Ратценберг не знал, сколько прошло времени – минута или целая вечность. Время, замороженное Кайем, таяло медленно и мир только-только начинал шевелиться. Колдун сжал и разжал кулаки. Он чувствовал себя легче воздуха, но в, тоже время сильнее, чем когда-либо. С его плеч как будто сняли гору, а сила, всю жизнь связанная татуировками, пыталась вырваться наружу, как кровь из раны. И её было бесконечно много. Такой тёмной, древней, первобытной силы, которую он ещё никогда не ощущал под своей кожей.

Постепенно, с тем как отдалялся Кай, колесо жизни набирало обороты. Рейнольдс вздохнул и отбил атаку резко ожившей валькирии. Та даже не успела ничего понять, как колдун сбил её с ног. Древнее создание Хаоса, которое было для Призраков сложным соперником, упало, словно метко подстреленная птица. Её демонические глаза остекленело смотрели в закопченное от полыхающих огней небо. Хаос больше был ей недоступен. Всего одно движение руки и она погибла. Рейнольдс был не уверен, что ещё осознал масштаб происходящего.

– Но… как… ты? – Ричард кашлял и задыхался. Смотрел на лучшего друга с восторгом и ужасом одновременно.

– Ричард, это всё неважно. – Рейнольдс неуловимо быстрым движением обрисовал вокруг них защитный круг. Он был спокоен, очень спокоен, будто на тренировке, только в стальных глазах беспокойство. Из-за раны друга. Из-за осознания, что у него совсем мало времени. – Уходи. Ты можешь перемещаться.

Ричард мучительно медленно поднялся на ноги. Пошатнулся. Прислушался к себе.

Призраки были другими колдунами. Они не начинали говорить о героизме, не бились до последней капли крови, если в этом не было нужды. Они приносили пользу, будучи живыми, поэтому Ричард покинул поле боя молча, без высокопарных патетических фраз. Ведь сражаться он более не мог, а самоубийц в Призраки не брали.

Когда друг растворился, Рейнольдс не ринулся в гущу боя. Теперь, обладая полной силой, он не желал быть великаном, который топчет муравьев. Для победы ему нужно было больше. Гораздо больше.

Он размеренно отбивался от химер, среди которых отчего-то не было Хильды. Отталкивал валькирий. Практически не замечал Теней. Всё казалось простым. Ему не могли нанести даже царапины, хоть защиты на нём не было. Волшебники становились за его спину. Колдуны, не опасаясь быть убитыми, наблюдали. А он сражался за высокие цели совершенно обыденно. Раздражаясь, что тратит время только из-за огромнейшего количества сил Хаоса. Алира стояла рядом. Он ощущал своей спиной холод её спины. Они дрались в паре. Не оборачиваясь друг на друга, не обмениваясь мыслями. Они учились вместе, слушали на ночь одни и те же легенды, вместе убили первого оборотня… Теперь они стремились спасти свой мир.

– Их слишком много, – фыркала вампирша, от которой одуряюще пахло кровью.

И вдруг Рейнольдс увидел её. Такую красивую и смертоносную. Музу, которая словно выкупалась в крови своего гения. Даже глаза её горели алым, будто она была вампиром. Поигрывая гранатовыми чётками, она смотрела на него сквозь бой. Изучая. Будто понимая – вот этот противник ей интересен и с ним игра стоит свеч.

Она не сделала ничего – не вскинула руку, не оживила свои линии силы. Лишь моргнула и Рейнольдс ощутил, как земля уходит из-под ног и невозможная боль разливается в левом колене. Она улыбнулась и раздался оглушительный грохот – будто мир раскололся пополам. Слегка склонила голову и колдун ощутил, как его руки не желают более повиноваться. Его татуировки стали тускнеть, охлаждаясь. И застыли – темные, безжизненные. Рейнольдс взвыл, но не смог ощутить свою силу – гранатовая муза полностью погасила огонь, который горел в нём.

Запрокинув голову, она мелодично рассмеялась. Сильнейший колдун и так легко повержен. Музы умели дарить невиданную силу, но эти создания могли её и отбирать. Гранатовая вдохновительница взмахнула рукой и колдун ощутил, как раны появляются на его спине – тонкие, глубокие порезы, оставленные самой тьмой. Колдун попробовал сосредоточиться, но ток в татуировках не вспыхивал.

От гранатовой девушки отскакивали различные заклинания, которыми её атаковали волшебники, колдуны и вампиры. Она не обращала внимания и неспешно приближалась к Рейнольдсу, покачивая четками. Каждый раз, когда камни ударялись друг о друга, колдун ощущал, как жизнь покидает его.

Внезапно Мелета пошатнулась и вцепилась руками в обветренные и съеденные дождями перила. Нить резко оборвалась. Муза, только читавшая о таком, испуганно оглянулась вокруг. Связь прерывалась не когда подопечный терял вдохновение, а когда человек терял талант. Или жизнь. Часто это бывало одновременно. Но Рейнольдс, же не мог утратить магию. Разве что кто-то её блокировал.

Девушка сосредоточилась. Закрыла глаза. Она могла видеть его глазами. Мелета точно знала, что ей была дана такая возможность. Сила её, как музы, была безгранична. Нужно только сосредоточиться.

Первое, что она ощутила – это ветер. Горячий ветер, который счёсывал брюхо о гротескные башни Собора Святого Семейства. Ветер, который пах паэльей, мидиями, морем, Хаосом и кровью. Шум битвы просто оглушал, крики и лязг сбивали с ног. Но всё, что увидела Мелета – это кроваво-красное пятно и холод, исходящий от Рейнольдса, опустившегося на одно колено.

– Нет, нет, в этот раз ты не победишь. Ты не заберешь его. – Она чувствовала только злость, которая клокотала в ней. Такое абсолютно незнакомое чувство. – Больше ты никого не тронешь. – Мелета знала, что она может, используя силу Рейнольдса, справиться с гранатовой музой. Теперь, вдвоём, они могли всё.

Надолго ли?

***

– Давай, Рей, поднимайся.

Внезапно кровавый силуэт закрыл другой. Дымчатый, сотканный из серебра и, возможно, собственного бреда. Босая, стояла Мелета среди пепелища. Он видел её. Знал, что её нет, но чувствовал, как она даёт ему силу. Ломает барьеры. Отдает часть заложенного в неё природой.

Внезапно, среди боли и пустоты, Рейнольдс услышал тихий, хрустальный звон сотни маленьких колокольчиков и татуировки моментально стали оживать, словно были бензином, в который бросили спичку. Звон вдохновения. И как-то мир стал моментально меняться. Стал ярче, чище, насыщенней, громче. Колдун ощущал себя человеком, который впервые в жизни открыл глаза. Но, главное, его сила вновь была с ним. Призрак не знал, каким образом его музе удалось сломать барьеры гранатовой предательницы, однако она весьма вовремя помогла ему. Скорее, даже спасла.