Текст книги "Цвет тени (СИ)"

Автор книги: happynightingale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– А почему бы и нет? – пожал плечами колдун, будто речь шла о каком-то пустяке.

Альбрехт поморщился, будто у него разом все зубы заболели. Ему очень не нравилось, когда Рейнольдс включал режим полного непонимания, совершив очередную дерзость.

– Не будь ребенком, будь добр!

– Мне же 21 год. Порой мне ещё положено вести себя, как ребенку, не так ли? – нагло ухмыльнулся парень. – Ты же часто говоришь мне, что я слишком серьезен.

– А в иной раз излишне легкомыслен. Рей, все чаще ты показываешь, что для тебя не существует авторитетов.

– Быть может, я – нигилист? – юноша чуть ли не носом зарылся в свой бокс. Эту привычку он выработал несколько лет назад, когда его пыталась отравить группа алхимиков, не терпящих любых полукровок. Тогда Рейнольдс потратил много времени, чтобы научиться определять запахи даже тех ядов, у которых от природы ароматов не было. Упорства ему было не занимать. Как впрочем и упрямства тоже.

– В этот-то и проблема, – Альбрехт достал сигарету. Теневые создания не брезговали плохими привычками. – Нигилисты долго не живут, мой мальчик.

– Их убивают за непокорность?

– Они сами себя убивают. Однажды им становится скучно и они, не огражденные никакими правилами, рискуют там, где нельзя. Так мы теряем в год по несколько действительно хороших магов.

Рейнольдс вспомнил свое падение – полёт с крыши небоскреба. Фраза Альбрехта случайность или он что-то знал о его небольшом эксперименте?

– Так почему ты так поступил?

– А он почему так поступил? – вопросом на вопрос ответил юноша каким-то удивительно глухим тоном. В первую секунду глава призрачного клана не понял, о чем спрашивал Рейнольдс, но внезапно заплясавший в глазах враждебный огонек подсказал ответ. – Ты спрашивал его, зачем он нарушает правила? Пытался остановить?

– Рей, что бы там не говорили, а твой отец любил её, – когда-то бесконечно давно, когда Рейнольдс не носил линий силы на руках и рос в Трансильвании вместе с вампирами, он попросил Альбрехта никогда не называть мать по имени. И мужчина старался считаться с просьбами своего воспитанника, зная, сколько боли на самом деле ему причинила и продолжает причинять необычная семейная драма, едва не разрушившая весь теневой мир. Ребёнок, родившийся на руинах.

– Может быть, – едва ли не впервые в жизни, парень не стал спорить с наставником. Оттолкнув коробку с остатками уже остывшей лапши, он посмотрел куда-то в небо с самым скучающим выражением лица. – А вдруг у нас это семейное – влечение к запретным спутницам? М? Что ты тогда скажешь?

Альбрехт понимал, что Рейнольдс просто его провоцирует. Уводит от темы. Не желает оправдываться, объясняться, раскрывать планы. Сам себе на уме. Волк-одиночка, как и его отец. Остается лишь надеяться, что всякий его поступок имеет логическое объяснение, как бывало у великого Ратценберга.

– Я не позволю тебе повторить его ошибок в таком случае.

Юноша улыбнулся и лед в его глазах треснул.

– Знаешь, почему с тобой приятно вести беседы? У тебя всегда нестандартные ответы. Другой бы на твоем месте уже волосы себе рвал, посчитав, что я влюбился в музу и собираюсь жить с ней долго и счастливо, но ты же… Высший пилотаж, Альбрехт. На самом деле, паниковать нечего. Никакой любви, генетической склонности к глупостям и даже желания позлить Совет. Ладно, – уловив, как брови наставника недоверчиво поползли вверх, он слегка изменил свою версию. – Может быть, совсем чуть-чуть, уж больно напыщенно вы все там выглядите. Так вот, я просто хотел нормальных условий, не более. Потому что отправлять колдунов на такие задания и не позволять находиться рядом, когда охоту ведет человек, все равно, что отправлять нас на охоту в темную комнату завязав глаза. Бессмысленно.

– Что ж, ты их переубедил.

«И себя тоже», – мысленно добавил Рейнольдс. Больше никогда он не прикоснется к музе. Никогда. Ни за что. Это станет его золотым правилом.

– Хотя твои методы…

– Победителей не судят.

– А зря. В иной раз мне тебя стоит наказывать, а не выгораживать.

– Ради всего святого, Альбрехт! – колдун вскинул руки в воздух. – Меня наказывает жизнь. Каждый день. По несколько раз. Я как самый непослушный ребенок.

– Ты недоволен своей жизнью?

Рейнольдс посмотрел на своего наставника с долей удивления.

– Я был бы недоволен, если бы я был самым обыкновенным парнем и внезапно на меня с неба свалился какой-то полоумный в средневековом балахоне и ошеломляющей новостью, что я – маг и спасение целого мира зависит от меня. Но ведь этого не было. Меня вырастили воином-защитником, так с чего мне жаловаться? Я просто констатирую. Не более.

– Раньше ты никогда не констатировал таким тоном, – заметил Альбрехт.

Рейнольдс, покачивающийся на стуле, скрестил руки на груди. Его глаза вновь сковало льдом, будто температура вокруг резко упала градусов на пятьдесят. Вот только что живое серебро бурно кипело и враз застыло, превратившись в идеальное зеркало.

– Возможно, раньше неразберихи было меньше. Я – защитник, а не детектив, но мне приходится играть и в него, ведь меня никто не хочет слушать. Вот и всё. Кстати, я видел Хильду сегодня.

– Как-то незаметно, – хмыкнул Альбрехт. Ни единой царапины от её ядовитых когтей. Ни единого ожога. Ни-че-го.

– Тем не менее, она приходила. Видимо, у них скучно в Хаосе, так она выскочила на пару минуток поболтать. Они боятся, Альбрехт, – тон юноши изменился. Из равнодушно-насмешливого, он стал серьезным. – Боятся, не меньше нашего.

– С чего ты взял?

– Я не первый год знаю Хильду. Научился читать между строк, – меньше всего Рейнольдсу хотелось, чтобы его сейчас тащили на очередной сенсационный допрос. Хватит с него на сегодня Советов. Он принял решение и не о чем здесь болтать.

– Плохие новости.

– А когда они бывают хорошими? Никогда. Только не у нас. С другой стороны, у нас есть зацепка. Нужно лишь узнать, кто ещё, кроме химер, может подчинить себе Тени Хаоса. Это даст шанс двинуться дальше, потому настоятельно рекомендую Совету перестать пристально наблюдать за мной и заняться делом. Серьезно, Альбрехт, меня утомляет. Они смотрят на меня не так, как ты. Они видят во мне преступника.

Альбрехту нечего было ответить. Они оба знали насколько Рейнольдс прав. Возможно, он завоевал бы однажды их доверие – ведь ним спасено столько жизней, однако желание делать всё по-своему не добавляло ему баллов. Один из самых способных колдунов заочно числился в списке потенциальных врагов теневого мира под номером один. И всякий раз, когда кому-то грозила опасность, именно его первым вызывали на допрос.

Единственной причиной, по которой его не держали в тюрьме постоянно, связав силы, были его выдающиеся заслуги.

– Знаешь, мальчик мой, я пришел сюда не донимать тебя вопросами – слишком много людей делают это и без меня. Я хочу дать тебе один совет. Разберись в себе. И тогда твои метания прекратятся.

– Я никогда не запутывался. Я – Призрак. Тот, кто стоит между миром людей и Хаосом. Колдун, поклявшийся защищать баланс до последнего вздоха.

– О, я совсем не это имел в виду.

Альбрехт потянулся к своему блокноту, который во время разговора лежал на столе. Серый. Неприметный. С сотней различных теорий, загадок и чужих секретов. Рейнольдсу казалось, что там, на обычных бежевых листах четким почерком написана формула, с помощью которой отцу удалось сохранить ему жизнь. Ответ на давно мучавшую тайну, ведь всем известно, что создания Хаоса не могут долго пребывать в этом мире. А ему это удается вот уже двадцать один год. Без алхимии здесь явно не обошлось.

Кто он? Колдун-полукровка? Результат эксперимента? Алхимическое чудо? Воспитанник вампиров? Любимец ветра?

Что хотел сказать Альбрехт?!

Глава призрачного клана неспешно листал свой блокнот. Терпеливо переворачивал страницу за страницей. Он не торопился отвечать. О, этот колдун был умен, потому никогда не торопился.

Наконец, он нашел то, что искал. Небольшой листок, затерявшийся между остальными. Вытащив его, Альбрехт протянул юноше. Рейнольдс с долей удивления констатировал, что перед ним лежит тот самый рисунок, который несколько часов назад с помощью Мелеты создал безымянный уличный художник. Счастливчик, которому позволили увидеть мир за гранью. Пускай даже чужими глазами.

– Я мог бы и просто в зеркало посмотреть, – пододвигая рисунок поближе к себе, заметил Рейнольдс.

– Это всего лишь этюд, мальчик мой. И лишь от тебя зависит, останется он таковым – чем-то мимолетным, о чем скоро забывают, или станет частью большого шедевра. Надеюсь, ты меня понял. Хорошего вечера, Рейнольдс. Выспись, пожалуйста, хорошенько, у тебя глаза краснее, чем у Алиры.

– Обязательно, – небрежно пообещал Рейнольдс, жадно впиваясь взглядом в листок бумаги. Для него перестала существовать улица, удаляющийся Альбрехт и надвигающийся дождь. Только секундный момент его жизни, навсегда застывший с помощью серого карандаша.

«Разберись в себе… лишь от тебя зависит… этюд… шедевр».

Альбрехт намекал, что он должен определиться, будет ли он и дальше сражаться в одиночку не только против Хаоса, но и против Совета или же, перестав огрызаться, обижаться и плевать на правила, сумеет однажды стать великим колдуном. Но разве величие не заключается в праве идти своим путем? Вдруг именно об этом говорил наставник? Разобраться в себе, дабы больше никто не смог его сбить с толку никакими заявлениями?

Или он хотел сказать, что нужно определиться чего он хочет – продолжать сражаться в одиночку или стать частью команды? Опять-таки – какой команды? Той, которую ему предложат или той, которую он выберет сам?

До чего умен этот лис! Не зря он был правой рукой его отца. Главным советником. Лучшим другом.

– Я – Призрак. И я всегда иду своей дорогой, – сообщил он своему молчаливому изображению. Неожиданная мысль вдруг посетила голову Рейнольдса. Вытянув ладонь, он провел ею над бумагой. Ощутил легкое покалывание. Удивительно. Листок полон светлой магии. Ни единой ниточки тьмы.

Выходит – передача сил односторонняя? Любопытно, очень любопытно.

Осознав, что он повторил слова Хильды, Рейнольдс усмехнулся. За долгие годы начинаешь цитировать врагов, а не друзей. Просто потому, что общаешься с ними куда теснее.

========== Глава 9 ==========

Миранда сидела на полу, склонившись над кофейным столиком. В её комнате во всю мощь играла симфоническая сюита «Планеты», которую люто ненавидел даже сам автор. Поговаривали, будто муза, вдохновившая Гюстава Холста на это произведение, от подобной пренебрежительности к шедевру навсегда оставила композитора. Правдива эта история или нет, а факт остается фактом: «Планеты» были и являются самым значимым вкладом Холста в музыкальный мир. Да и “Плутон” он тоже явно не просто так не смог дописать?

Видимо, с помощью мощно звучащего оркестра, Миранда пыталась отвлечься от Figlio Perduto, аромата гиацинтов, семнадцати свеч и бесконечной печали, паутиной оплётшей Парнас.

– Никогда не думала, что буду радоваться просто тому, что вижу тебя, – заметила Мелета, слегка приглушая звук, льющийся сейчас, если девушка не ошибалась, из Альберт-холла, ведь музы никогда не слушали музыку в записи, только вживую. Много, неисчислимо много концертов на протяжении всей истории ставилось только потому, что именно так было угодно вдохновительницам.

Миранда не повернула головы в сторону вошедшей в комнату подруги. Пробормотав что-то в стиле «я тоже, но что поделать такие времена», она продолжила изучать свой столик.

У её колен стояла чашка ароматного чая. Остывшая.

На кровати в беспорядке лежали исписанные листы бумаги – видимо, Миранда читала попытки какого-то человека стать писателем.

Так что же ей помешало дочитать и выпить чай?

– Миранда, я вроде как не статуя! – Ей хотелось поговорить. Поделиться страхами. Сомнениями. Мыслями. Слишком длинный день. Длинный и насыщенный на события больше, чем целый год жизни.

– Знаешь, – девушка не повернулась, но по тону Мелета чувствовала, что подруга улыбается, – мне кажется, если тебе слегка изменить прическу и приоткрыть рот, то ты будешь копией Дафны Бернини.

– У тебя чересчур богатая фантазия, – покачала головой Мелета, забираясь на кровать с ногами. Рассеянно стала перебирать листки. Судя по обрывкам фраз, Миранда исследовала очередной ужастик. Любопытно, у неё здоровый сон или спасает только ромашковый чай… – А чем ты поглощена?

– Тобой.

– Очень смешно.

– А я серьезно, – Миранда, наконец, развернулась лицом к подруге. Скрестив ноги по-турецки, она смотрела на Мелету так, словно впервые видела. С восторгом, недоверием и даже капелькой сомнения. Мелете даже подумалось, что у неё на лбу написано, что она обнималась с колдуном.

– Весь Shadowland только о тебе и Рейнольдсе сплетничает.

– Ах вот в чем причина! Shadowland! Могла бы догадаться.

Большинство созданий теневого мира не пользовалось мобильными телефонами, планшетами и прочими достижениями научно-технического прогресса, но они не меньше людей любили читать свежие новости, общаться, сплетничать, заводить новые знакомства, поэтому не удивительно, что у них была своя территория под названием Shadowland, появившаяся задолго до того, как Джон Постел придумал интернет, а Цукерберг – свой фейсбук. Shadowland, говоря современным языком, был смесью новостного сайта и социальной сети. Попасть туда могли исключительно обитатели мира теней, приложив свою ладонь к любой стеклянной поверхности. Процесс авторизации был необычайно прост и в то же время надежен – без паролей и с гарантией, что никто не взломает, разве что насильно заставят приложить ладонь. Впрочем, Shadowland никто не использовал в качестве оружия по негласному договору и неудивительно, что молодежь обожала свой «виртуальный» мирок.

При первом контакте система автоматически создавала аккаунт, называемый «тенью», измеряя уровень силы создания и сортируя всех его знакомых на разные категории. Чтобы добавить про себя какую-то новую информацию, стоило лишь подумать о ней и она публиковалась в персональном аккаунте в виде статуса, фото или рисунка. Таким образом, теневой мир имел свой фейсбук, instagram и твиттер в одном удобном флаконе, который невозможно потерять. Ведь разбив одно стекло, всегда можно было найти другое.

– Ты в один миг стала популярнее Алиры Дракулы или того оборотня, которого все считают красавчиком… как там его… мммм? – Она мучительно пыталась вспомнить, прищелкивая пальцами от напряжения. Мелета не делала никаких усилий, что бы ей помочь, потому что в вопросах популярности она была полным профаном. Shadowland был для неё закрытой территорией. Стеклянный мир казался ей слишком… прозрачным и выкладывать туда свои мысли – делать себя незащищенной. Но мало кто придерживался подобного мнения на Парнасе. Особенно, в последнее время, когда музы стали много контактировать со внешним миром. – Вы сотворили революцию! Мел! Кто бы мог подумать, что ты на такое способна. Как это произошло?

– Да никак, – муза пожала плечами. Ей хотелось поговорить о чем-то не связанном со стеклянным миром. – Сказала «привет», остальное Рейнольдс сделал сам. Он, знаешь ли, очень самостоятелен.

На лице Миранды появилось такое разочарование, что подруге захотелось расхохотаться. Любопытно, что такого пишут в своих тенях создания сегодня?

– Я тебе говорила не доверять этому аквариуму. Сплетни – это только отголоски того, как было на самом деле.

– Смейся-смейся. Между прочим, у твоего Рейнольдса тоже есть тень на Shadowland! – Она заявила это с победоносным видом, будто раскрыла самую большую тайну вселенной. – Кстати, ты не говорила мне, что он – настоящий красавец. С него могли бы рисовать ангелов самые прихотливые художники.

Мелета прыснула от нелепости заявления. С ангелом Рейнольдс у неё никак не вязался. Для неё он был ледяной скульптурой – обжигающе холодной, красивой, с глыбой мрамора вместо сердца и глазами, радужки которых были будто покрыты инеем.

– Только падших, дорогая.

– Пусть так, – не стала спорить Миранда, – кстати, и с чувством юмора у него все прекрасно. Зря ты на него ворчала. Ой, – девушка подскочила, словно ужаленная, – я же обещала Мари помочь! Совсем меня эти сплетни поглотили. Я убегаю, а ты можешь почитать немножко тень своего защитника. Весьма познавательно, между прочим. Например, ты знала, что Алира указана в списке его родственников? Ровно, как и одна из химер, но, возможно, я что-то не так поняла. Так ведь не бывает, правда? Я имею в виду, колдуны не могут быть связаны с Хаосом? – и, поднявшись, Миранда унеслась, хлопнув дверью так, что дюжина хрустальных статуэток недовольно звякнули от угрозы быть разбитыми.

– Миранда-Миранда, – покачала головой Мелета, откладывая листы в сторону, – проводишь столько времени в стеклянном мире и понятия не имеешь о том, что возможно абсолютно всё.

Муза подошла поближе к чайному столику и присела подле него как только что подруга. Shadowland остался активным на тени Рейнольдса. Он заинтересовано смотрел куда-то в сторону с серо-белой фотографии, что сразу выдавало в авторе снимка девушку. Излишнее внимание уделено лицу – фокус на загадочном взгляде, кажущимся прозрачным; острых скулах, как у скульптур Микеланджело; приподнятых в едва заметной улыбке губах. С него таки стоило писать картины, что явно и попыталась неоознанно сделать девушка. Мелету восхитило не то, насколько удачен слепок памяти незнакомой ей барышни, а необычайное совпадение. Она видела его своим внутренним зрением точно таким же, в туманно-снежных цветах.

Мелета перевела взгляд с фото на отпечаток ладони Рейнольдса. Её глаза восхищено расширились. Вся руки пульсировала, будто была под напряжением в 220 вольт. Она догадывалась о силе своего защитника, однако понятия не имела, сколько её билось под бледной кожей. Видимо, именно от переизбытка силы его глаза всегда сверкали так, будто за слоем серебра беспрерывно пульсировал ток.

– Проклятие, парень, так не бывает. Не в… оу, так тебе двадцать один. Как-то ты слишком серьезен для своего возраста.

Мелета осторожно оттолкнула пальцем фото и получила доступ к паутине связей своего защитника. Она не знала, зачем делает это. Будто информация о родственниках или друзьях колдуна могла помочь. Словно это вдруг бы сломало стену непонимания, которую возвели много столетий назад.

Все они – колдуны и музы – были жертвами древних стереотипов. Рабами давно ушедшего прошлого. Вдруг ей и Рейнольдсу суждено вырваться из когда-то замкнувшегося круга? Смог же Призрак сломать золотые правила.

И почему она так в него верит?

Подруга ничего не напутала – в родственниках у Рейнольдса значилось лишь два существа. Алира Дракула и некто без фото, имени, зато с силой высших созданий Хаоса. Поскольку система их стеклянной сети распределяла всех, с кем было так или иначе связано то или иное существо, неудивительно, что истинная сестра колдуна была здесь. Но отсутствие какой-либо информации о ней свидетельствовало о том, что Рейнольдс никогда не видел её. Ни разу. Образ не сформировался. Разум знал о её существовании, но памяти воспроизводить было нечего.

Shadowland был не только полезен, а ещё и коварен. Если не сказать – безжалостен.

Из категории “друзья” улыбался тот самый Ричард с взъерошенными волосами и какой-то дурацкой футболке с мультяшным персонажем, в доверенных лицах – мужчина, которого утром Мелета видела в Зале Советов. Не густо с близкими, особенно на контрасте огромного количества знакомых. Лица мелькали, пока не слились в одно цветное пятно.

Рейнольдс не подпускал никого к себе. Ничего удивительного. Иного впечатления он не производил.

“Враги”

Враги!? Ах да. Это у муз не бывает врагов, потому наличие категории удивило в первую секунду.

Девушка ожидала увидеть список длинною в вечность, однако… на неё смотрело лишь одно существо. Подобных муза никогда не видела. Волосы не рыжие, а по-настоящему медные, глаза как у змеи и… поразительно длинные когти.

Хильда.

Что ж, видимо и в выборе врагов Рейнольдс был лаконичен. Никто не важен, кроме этого существа. Удивительно опасного существа. Теней в жизни было столько, что не сосчитать. Их запомнить было так невозможно, как и сосчитать количество снежинок во время первого снегопада. И испытывать ненависть к каждой – сжечь себя изнутри.

Мелета поежилась. Колдун, который точно рассчитывал даже собственную ненависть, пугал. Муза понимала, что можно контролировать круг близких друзей, но приказать себе не ненавидеть… Его самообладание поражало. Это вам не кулаки сжимать, дабы скрыть раздражение.

Ледяной.

Мелета покинула паутину связей, издав вздох разочарования. Тут же нахмурилась. Реакция опередила сознание. Она расстроилась, но почему?

«Возможно, я пыталась найти там себя», – внезапно осознала девушка. Действительно, её нигде не было в жизни Рейнольдса. Даже в косвенных связях. Словно он специально спрятал её в уголок сознания.

«Или просто не обновил свою тень, что неудивительно, в связи с сумасшедшим ритмом последних дней, – выключив эмоции и обратившись к логике, сообразила Мелета. Рейнольдс игнорировал бы её намеренно только из-за эмоций, которыми колдун был награжден не так щедро, как силой. Если точнее, то сила была единственным, чем обладал Призрак. – Ох, Мел, ты становишься глупой. Эти стеклянные миры делают нас глупее».

Она взяла чашку с давно остывшим чаем.

Вкус лакрицы, мяты и чабреца погрузил её в объятия уюта.

Вновь коснулась подушечкой указательного пальца стекла, оставив едва заметный отпечаток. Перед глазами появилась цепочка мыслей Рейнольдса, которые он посчитал нужным выставить на всеобщее обозрение.

«Сломан нос, а мне завтра речь произносить на Балу Ночи. Кажется, у меня теперь есть аксессуар получше бабочки».

* Оу! С кем ты уже сцепился?

* С лыжами. Привет, Куршавель!

Мелета прыснула. Смотрите-ка, он все-таки не всегда серьезен. Ему не чужды развлечения, вроде лыж. С которыми у колдуна, похоже, не особо сложилось. Приятно узнать, что у него не все идеально получается. Что он несовершенен. Не ясно почему, ведь музы любят все идеальное.

Рейнольдс не делился с окружающим миром чем-то важным. «Никому не нужен тарантул? У него отличный характер. Кажется». «Красный или чёрный? Не люблю выбирать подарки». «Выключите солнце! Хоть кто-нибудь». «Спокойный вечер с книгой. Впервые за три года. До чего странно». «Составьте компанию на ужин. Дресс код – каска». «Не забыть купить молоко. Хоть раз за неделю». «Новое лечебное зелье похоже на яд по вкусу. Оно правда лечит или целители меня не любят?».

Последняя запись были добавлены за неделю до их знакомства. Точнее, фото с горами в тумане и короткая подпись «Дома».

*Отпуск?

*Охота!!!

– Очень познавательно, – хмыкнула Мелета, допивая чай. Даром потраченное время. Хотя… теперь она просто обязана уточнить отдал ли её защитник кому-то тарантула, потому как не верила в «отличный характер» ядовитого паука.

Девушка поставила пустую чашку на столик, рядом с тускло сверкающими границами Shadowland’а. Она хотела уже подниматься, дабы идти в свою комнату и хорошенько выспаться, когда прямо на глазах начала появилятся новая мысль Рейнольдса.

Он что никогда не устает? Убивает пару-тройку монстров, приходит домой и читает новости из аквариума? Это неправильно. Или наоборот? Это его жизнь. Его ритм. Его правила. То, что музам кажется ненормальным, для колдунов – совершенно банально.

«Этюд или шедевр?»

Мелету словно окатили ведром ледяной воды. Она точно поняла, что Рейнольдс размышлял над картиной, которую нарисовала она с помощью художника. Вот только что он пытался узнать? Не этюд и не шедевр. Простой рисунок уличного художника. Секунда его жизни. Эмоция, молнией ударившая в её воображение. Мирное существо увидело, как сражаются за всех них, вот и поразилось. Что он там пытался ещё разглядеть?

Никаких подтекстов, скрытых смыслов, тайных знаков.

Лишь рисунок с удивительным ракурсом – сдаться или продолжить?

Глупый вопрос, так как они оба знали ответ. Такие, как он, не сдаются. Закрывают глаза на секунду и наносят сокрушительный удар.

Пока девушка размышляла, что она дала колдуну – оружие или лекарство, тень Призрака моргнула, как всякий раз,когда шло обновление.

Новый контакт… Загрузка…

“Мелета Светлая”

На стекле медленно стали проступать очертания её собственного лица. Покуда у Мелеты не было тени в стеклянном мире, то в список она попадет такой, какой её видел Рейнольдс. В сером хитоне, замершая на мосту, с полуулыбкой на розовых губах и золотистым локоном, падающим на глаза. Любопытно, это первый пришедший в голову образ, подсознательная злость на глупый поступок или маленькая параллель между его рисунком?

И он ещё смел утверждать, что музы – сложные. Колдуны, конечно, намного проще. Теорему Ферма доказать проще, нежели понять что творится в голове, набитой заклинаниями, логическими цепочками да тайнами.

Поиск категории….

Друзья?

Семья?

Враги?

Союзник?

Под защитой.

Категория закреплена.

Её лицо растворилось.

Под защитой.

Так вызывающе. Будто дразня затаившихся преследователей. Хотите украсть музу? Приходите ко мне.

Вызов, который вряд ли кто-то в здравом уме захотел бы принять.

Интересно, Рейнольдс, правда, верил, что таинственные противники читают тени созданий в стеклянном мире?

Неглупая мысль, ведь весь этот аквариум на самом деле самый доступный склад всевозможной информации, нужно лишь научиться её читать. И среди глупых мыслей о пауках, подарках, намечающихся свадьбах или отпусках увидеть откровенную подсказку.

Под защитой.

Он будто прокричал на весь мир: приходите и попробуйте её забрать. Я настаиваю.

Мелета должна была ощутить себя, наверное, задетой, что ею хотят воспользоваться в качестве приманки, но ничего внутри не шевельнулось. Он плетет свою паутину – пускай. Он её в любом случае защитит. Девушка точно была уверена в этом. Не из-за тока, пульсирующего на стекле сейчас, нет. Слишком предан своему делу. Предан насколько, что не видит препятствий.

Мелета смахнула тень Рейнольдса и посмотрела на пустоту. Shadowland все ещё сверкал индиговыми цветами.

Муза улыбнулась. Впервые сложно было удержаться от соблазна. В последнее время творилась такая неразбериха, что хотелось посмотреть на собственную жизнь со стороны, а ничто, как стеклянный мир так четко, правильно и логично не формирует списки.

Девушка приложила ладонь к стеклу и та вспыхнула золотом. Цвет светлых муз.

Приятное покалывание кожи и по стеклу побежали нити, словно оно раскололось от легкого прикосновения. Большинство нитей были её цвета, другие – темно-фиолетовые, что указывало на темных муз, несколько изумрудных, принадлежавших волшебникам, парочка ярко-синих, что указывало на Рейнольдса, Ричарда и колдунов из совета и даже одна рубиновая. Алира Дракула.

– Я могу гордиться умением налаживать связи с самыми влиятельными созданиями нашего мира за день, – хмыкнула Мелета, наблюдая за тем, как каждого, кого она хоть раз в жизни видела, с безумной скоростью разбрасывает по категориям. Ничего нового или странного. Семья – пуста, покуда мертвые выпадают из стеклянного мира, в друзьях лишь Миранда. Подопечных пока не было. Она более приветлива, открыта, чем её защитник, просто у муз был другой круг общения.

«Марта Светлая – сокурсница»

«Маргарэт Светлая – сокурсница»

«Анджела Томпосн – знакомая»

«Алира Дракула – знакомая»

«Рейнольдс Ратценбер – симпатия»

«Гвендолин Колд – знакомая»

Мелета одернула руку, тем самым резко оборвав сканирование. Она сжала пальцы в кулак, будто плохое кровообращение выдало неправильную информацию.

То есть, как это – симпатия?

У неё нет чувств к этой ледяной статуе.

Никаких, кроме восхищения.

Или это и называется – симпатия?

Нет, определенно, нет.

Она не из тех бунтарок, которые влюбляются в плохих парней, как часто пишут в книгах, когда авторам не хватает вдохновения или когда писатель идет на поводу у вкусов публики. Она самая обычная муза и не собирается питать симпатию к парню, чей взгляд по холодности может соперничать со взглядом Снежной Королевы. Нет.

– Почему ты решаешь за меня, что я чувствую? – зло зашипела Мелета на стеклянную сеть, что мерцала с перебоями, как сгорающая лампочка.

Создать тень Мелеты из семейства Светлых Муз?

Девушка прикусила губу и с такой силой нажала на отбой, что Shadowland исчез, будто карточный домик ветром сдуло.

– Мне. Он. Не. Нравится. Нет! – Ей было девятнадцать лет, перед её босыми ногами лежал целый неизведанный мир, полный прекрасных приключений. Зачем же ей спотыкаться в самом начале пути? Рейнольдс – великолепный колдун, в этом она убедилась, но никогда она не будет любить Призрака. Темы запретной любви всегда вызывали у Мелеты некую предвзятость. Она даже провалила экзамен по этому предмету. Абеляр и Элоиза, Ромео и Джульетта, Мэгги Клири и Ральф де Брикассар, Тристан и Изольда и прочие великие истории казались надуманными, ненастоящими, а уж во что современные авторы превратили тему запретного плода и вспоминать страшно. Много сахара на слабо заваренный чай. Слишком много. Непозволительно много. Вот и получался сироп вместо напитка, при правильной заварке которого тонко ощущаешь каждую ноту.

Ей суждено встретить кого-то другого, а Рею – стать другом. Хорошим, надежным другом, как ей хотелось, однако не… да какая там запретная любовь! Мелета даже рассмеялась. Ей не нужно запрещать себе чувствовать что-то к Рейнольдсу, бороться с эмоциями, которых на самом деле нет.

– Ты ничего не знаешь, ясно? Кусок стекла и магии не может сканировать сердце. Я восхищаюсь, правда. Мне любопытно, что там прячется, под толстой коркой льда и мрамора. Я его не понимаю и эта загадочность то ли раздражает, то ли повышает интерес. Но я не симпатизирую.

– Мел, ты в порядке? – Вернувшаяся Миранда с тенью беспокойства посмотрела на не на шутку раздраженную подругу. Она выглядела так, будто её смертельно обидели.

– Естественно. Что за вопрос?

– Ну, ты споришь с моим чайным столиком, есть почему удивиться.

Действительно, Shadowland давно потух, оставив Мелете лишь её отражение.

– Тренируюсь в красноречии.

– Аааа… – Миранда допытываться не стала. Её подруга часто поступала не как все, хотя сама порой не замечала этого. Она была кем угодно, но не простой музой. Как минимум, простым музам в защитники Призраков не выбирают. Эта история была полна нестыковок. – Вычитала что-то новое для себя?

– Кажется, он сломался, – как можно более равнодушно сообщила девушка, подымаясь на ноги.

– То есть? – не поняла Миранда, кинув беспокойный взгляд на столик. Никаких трещин, вроде цел.

– Ну, работает со сбоями. Показывает неправильную информацию. – Её голос звучал слишком спокойно. Темная муза насторожилась и стала наблюдать за подругой более пристально. Что могло произойти за полчаса? – Тем, кого я знаю косвенно, он внезапно определил большее место в моей жизни, чем нужно. Поэтому я уверена – какие-то сбои.