Текст книги "Цвет тени (СИ)"

Автор книги: happynightingale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Лорелла пододвинула стул несколько ближе, затем протянула руку и положила её на грудную клетку колдуна. Тот на секунду даже поморщился – противоположность сил не столь явственна, как с музой, но все же её никто не отменял. Разные природы. Свет и тьма всегда конфликтовали, даже если испытывали взаимную симпатию.

Пальцы феи дрогнули и она неуверенно улыбнулась. Рейнольдс только кивнул – мол, экспериментируй себе на здоровье, ничего страшного не происходит. Что она пыталась считать с его сердца, которое никто иначе, как каменным, и не называл? Оно-то билось, но медленно, нехотя, будто показывая равнодушие ко всему миру, поэтому его никто не любил проверять на детекторах лжи – те никогда ничего не показывали.

– Ты, как моя сестра, умеешь читать мысли и эмоции по количеству ударов в минуту? – полюбопытствовал Призрак с доброй насмешкой.

– Там, в лечебнице, я ощутила насколько слабо бьется твое сердце – словно у человека, слишком долго пролежавшего в холодной воде. Как у умирающего, понимаешь? Оказывается, это потому, что ты вырос среди вампиров, в замке, где холоднее, чем в могиле и тебя поили ледяными зельями алхимики Баккерель, дабы ты не умер там, – Рейнольдс едва удержался от тяжелого вздоха. Несколько смущало, что подробности его биографии мог узнать каждый. Он же не представитель человеческого шоу-бизнеса. – А сейчас оно бьётся практически как у всех. Понимаешь теперь о чем я?

Рейнольдс не понимал. Лорелле дали абсолютно правильную информацию – забранный Властеной маленький колдун спустя месяц жизни в замке просто начал умирать от холода. Женщина, заменившая ему мать, едва с ума тогда не сошла – а еще говорят, будто вампиры ничего не умеют чувствовать! На время она даже покинула замок и жила с ним в Нью-Йорке, до тех пор, пока Этьен Баккерель не добился нужного результата и не ввел в его кровь зелье, замедлившее сердцебиение маленького Рейнольдса до десяти ударов в минуту. Подобное решение разумеется угрожало жизни ребенка, но Властена рискнула. Она – вампирша сильнейшего клана и ее решение было абсолютно очевидным. Мальчик должен был либо стать сильнее, либо умереть и прекратить существование проклятого рода безумных гениев Ратценбергов.

В результате, он около года провел в лечебнице, опутанный капельницами, кислородными масками и пытаемый ежедневными уколами – с тех пор тянется шлейф его неприязни к шприцам, – однако выжил. Научился дышать, перестал вечно мерзнуть и вернулся в замок. С тех пор Рейнольдс так и жил – с воистину неживым сердцем, возможно, поэтому он и вырос настолько безэмоциональным, равнодушным, с уставшим взглядом. Но Призрак никогда не жалел о том решении, принятом Властеной, более того – он часто благодарил её за смелость.

Его сердце никак не могло биться быстрее. Никак. Ведь сегодня он был в замке и не ощущал никакого неудобства. Рейнольдс, пытаясь скрыть растерянность, сжал пальцы Лореллы. Нахмурился. Под её ладонью его сердце билось намного быстрее. Неужели муза и вправду его меняла? Проклятие, да она опасней, чем хотелось бы – не хватало только снова загреметь в лечебницу, дабы начинать жизнь заново! Но ведь в замке же он не мерз? Возможно, из-за непонятного влияния Мелеты его сердечный ритм восстановился, но кровь сохранила способность легко переносить холод?!

Нет, такого просто не может быть!

– С чего ты взяла, что это влияние музы? – Рейнольдс поднёс ладонь феи к своим губам. – Вдруг мое сердце забилось после нашего с тобой знакомства? Подобные случаи и в человеческой медицине описаны. – Её кожа была медовой не только на цвет, но и на вкус. Странно, эта сладость не раздражала.

Фея наклонилась к колдуну максимально близко, настолько, что их носы соприкоснулись. В её больших глазах отразились глаза колдуна, оттого показалось, что взгляд Лореллы стал серебряным. Рейнольдс едва не отшатнулся – впервые на него смотрели его собственным взглядом создания, у которого не было души. И как бедная Мелета не сжимается в комочек от ужаса, когда он находится рядом с ней? И почему Лорелла так тянется к нему, когда видит эту пустоту?

– Тогда это самая восхитительная ложь, которую я слышала, – сообщила фея, скользнув тонкими пальцами по покрытыми щетиной щекам колдуна.

Ещё секунду назад хотевший отстраниться колдун, подался вперед и их губы сомкнулись. Рейнольдс встречался с разными девушками, одна была даже из человеческого мира, но впервые ему довелось целоваться со светлым существом. И это было… удивительно. Нет, восхитительно. Нет… нет… нет… Точное слово подобрать было сложно, хотелось просто ощущать. Забыв об устремленных на них взглядах – обычно он редко позволял себе проявлять эмоции на людях, потому о его романах теневые существа только сплетничали безо всяких на то оснований. До сих пор многим не давало покоя – дерзнул он на самом деле встречаться с дочерью главы сингапурского клана вампиров или нет, а все из-за его скрытности.

Он знал, что сейчас вел себя неосторожно, и ему было плевать. Фея отстранилась первой. Медленно и нехотя. Колдун не заметил, как её руки сцепились на его шее.

– Обычно меня за ложь так не награждают.

– Прости, я должна вернуться к своим родственникам – мы празднуем день рождения брата, но через полчасика я могу сбежать. Так как – хватит тебе тридцати минут выдумать ещё какую-то фантастическую ложь?

– О, ты удивишься, – пообещал Рейнольдс, позволяя фее выскользнуть из его рук.

Она поцеловала его в щеку то ли в качестве аванса за будущую ложь, то ли в качестве стимула. Колдун смотрел вслед удаляющейся фигуре в платье цвета шартрез, резко выделяющейся на фоне одетых практически во все черное вампиров, мимо которых она проходила. Те косились на неё с неприкрытой заинтересованностью, затем перевели взгляд на него. Ещё бы, целая сенсация!

«Проклятие, Алира меня точно на порог не пустит, буду спать на коврике у замка…» – ухмыляясь, подумал без малейшего беспокойства Рейнольдс. За сингапурскую вампиршу сестра и правда желала его смерти, они даже несколько месяцев не разговаривали, а значит, и фею кое-как переживет. Поднявшись на ноги, он направился ещё твердой походкой в сторону барной стойки. Время для сбора информации резко сокращалось, стоило поторопиться и надеяться, что Ричард что-то вытащил из той страшноватой ведьмы. Точь-в-точь с какой-то средневековой гравюры сошла.

– «Кровавую Мэри» на мой счет. С той же кровью. Только добавь ещё пару капель вустерского соуса и сока сельдерея.

Бармен кивнул и стал смешивать необходимые ингредиенты.

– Оу, Самсон!

Рейнольдс замер. Вторым, «библейским» именем его называли только те, кто это имя слышал. Даже Ричард не знал, как называют лучшего друга, когда тот попадает за решетку. Конечно, не только его Совет амнистировал время от времени, но и других, однако такие встречи никогда нельзя назвать приятными.

Медленно отпив уже приготовленный коктейль, Призрак развернулся. У него за спиной стоял темнокожий парень с белыми татуировками на лице. В правом ухе висела серьга с несколькими черепами, в руке – посох размером в два локтя, сделанный из терновника и опутанный толстой красной ниткой.

Сидящий за столиком некромант даже шею вытянул, пытаясь рассмотреть неожиданного посетителя. Удивляться его реакции не стоило – настоящего хунган можно было встретить очень редко. И если некроманту было интересно, то Рейнольдс, в свою очередь, век бы не видел знакомого по атафонской тюрьме жреца вуду. Там они постоянно конфликтовали – один из редких случаев, когда Призрак сидел не в камере-одиночке.

Рейнольдс едва удержал маску полного равнодушия. Он до сих пор не любил вспоминать причину попадания в атафонскую тюрьму и конфликта с хунган. Потребовалось огромное мужество, чтобы прийти на могилу этой самой причины после очередной амнистии от Совета.

– Удивлен видеть тебя расхаживающим без охраны или кандалов, – хмыкнул хунган, демонстративно посмотрев на руки Рейнольдса. – Какие у тебя пальцы стали, с ума сойти – просто таки художника, а не преступника. Наверное, не зря ты путаешься с музой. Она вдохновляет тебя, да? Шепчет на ухо безумные сюжеты будущих шедевров. Ой, я же забыл – колдуны ничего не чувствуют! Их прокляли, отняв вдохновение. Наверное, такая мука видеть в её глазах подсказку для создания чего-то особого и не уметь ею воспользоваться? – каждое слово жреца вуду было переполнено ядом и злобой.

Рейнольдс, взявший свой коктейль, медленно пил, с показным равнодушием слушая бывшего сокамерника. Он бы с удовольствием сломал нос этому паршивому Лорану – кажется, так его звали по-настоящему, но повода ещё не было. За правду, пускай даже окрашенную в издевательские тона, в драку не лезут. Не потому что нельзя. Можно, конечно, Совет и рассматривать такую мелочь не станет, просто удар – показатель, что ты защищаешься. А Рейнольдс выглядеть уязвимым не собирался.

– Я думал, они никогда не восстановятся после того, как я их переломал. Помнишь?

Рейнольдс помнил ту драку, в которую он позволил себя втянуть по собственной глупости. Один из немногих случаев, когда противнику удалось его повалить, и ему не удалось подняться моментально из-за боли в сломанных ребрах. Ему никогда не забыть, как хунган резко, с размаху наступил на распростертую по полу ладонь. Он до сих пор не понимал, как ему удалось не закричать, а подняться и заклинанием припечатать Лорана к стене так, что тот с сотрясением пролежал в лечебнице тюрьмы больше месяца, потому что целители не знали с какой стороны к нему подойти. А Рейнольдсу помощи никто толком не оказал и пальцы срослись кое-как, пока амнистированный Советом колдун не пришел к своим целителям. Те долго цокали языком, затем заново сломали ему все пальцы и собрали назад по кусочкам. Долгое лето он, отстраненный от заданий, сидел в замке Дракулы, балансируя на грани депрессии. Казалось, никогда ему не удастся вернуть пальцам гибкость, однако упорство спасло. Каждый мучительный день того проклятого лета он снова и снова учился не просто шевелить пальцами, а изящно, словно паук, плести заклинания. И все же, он справился, чем сейчас вызывал ярость у Лорана. Наверное, жрец вуду не сумел так удачно справиться с нанесенной ему травмой и прячет шрамы под падающими на виски прядями.

– Ты всегда ошибался, – скучающим тоном заметил Рейнольдс, в который раз при воскрешении неприятных воспоминаний порадовавшись, что даже с такой травмой линии силы не разорвались. Вот тогда бы была настоящая катастрофа.

– Я не ошибусь, если скажу, что ты снова в поисках пути к тюрьме, Призрак, – подойдя ближе, зашептал Лоран. – Ты никогда не ходишь по таким заведениям просто так, только в поисках информации. Ищешь того, кто растревожил Парнас? Проклинаешь себя, что не защитил её, когда грозила опасность? Бегая за правдой, ты показываешь, насколько же ты слаб и жалок. Смотри, как бы не оказалось, что новый враг тебе не по зубам. Кажется, в этот раз силы не равные, – хунган сиял улыбкой, больше напоминающей оскал гиены. Вот для него бы смерть колдуна точно не стала бы трагедией, скорее наоборот – величайшим из праздников. – Я слышал, что она верит в тебя, как в новую религию. Верит, что рядом с тобой она в безопасности.

Он резко сменил тему и теперь на кончике его посоха заплясала маленькая босоногая фигурка с золотистыми волосами. Она танцевала, как балерина из коллекционной шкатулки. Такая хрупкая, беззащитная, уязвимая. Её можно было уничтожить взмахом ладони. Совсем как Мелету. Сожми запястье чуть сильнее и тут же его сломаешь, подержи руку у сердца чуть дольше и она тут же умрет, захлебнувшись мутной тьмой.

– А ты рассказал ей, что случается обычно с теми, кто верит в тебя? Рассказал, что случилось с Оливией?

Рей сжал стакан покрепче. Хунган не удастся его спровоцировать, нет. Оливия погибла не по его вине, хотя влюбленному в неё Лорану очень хотелось в это верить. Так было легче пережить боль утраты – обратив всю ненависть на кого-то конкретного.

Тогда никто не был виноват, кроме обстоятельств. И того, что Оливия верила в него… точно так же, как Мелета сейчас. И только по этой причине Рейнольдс испытывал чувство вины – что он не сумел ей разъяснить, что его сердце не забьется, что ты не делай. Она не хотела понять, потому погибла. Они сражались тогда втроем – он, Лоран и Оливия против налетевших на них Теней и в какой-то момент, потерявшая бдительность колдунья, упала со свернутой шеей. Но никто не был виноват… никто… После того случая их двоих и отправили в тюрьму, ведь девушка была правительницей малочисленных и уникальных енохианских колдунов, и после смерти их клан оказался на время обезглавлен. В его приговоре значилась глупая и непонятная строка, что-то вроде «за проявленную халатность, повлекшую нанесение непоправимого вреда теневому миру…». Рейнольдс не совсем понимал, какой именно непоправимый вред теневому миру был нанесен, ведь енохианцы очень редко и очень неохотно помогали.

С тех пор Лоран, и до смерти Оливии не очень-то его жаловавший, испытывал настоящую ненависть, а Рейнольдс обрел привычку сражаться в одиночку.

– Как её зовут, а? Мелета, кажется. Ме-ле-та, – нараспев повторил жрец вуду. – Какое прекрасное имя. Шедевр просто. Как быстро ты уничтожишь этот шедевр, Призрак? Как быстро её убьют за веру в тебя? А ты знаешь, что музы умирают долго и очень мучительно, когда их убивают? Права была Оливия – рожденный из тьмы и хаоса, ты можешь только разрушать, а беречь тебе не по силам.

Рейнольдс поставил почти пустой стакан обратно на барную стойку. Усмехнулся. Нехорошо так усмехнулся. Молниеносно схватил хунган за свободную руку и заломил её ему за спину. Вторую руку с неожиданно выросшими когтями – точь-в-точь как у Хильды – он приложил к сонной артерии жреца. Враги – лучшие учителя.

– Думаешь, я так глуп, что не слышу твоей угрозы? Только подойди к ней ближе, чем на континент, и от тебя даже посоха не останется, усек? – он медленно стал выкручивать руку Лорану, чтобы было слышно, как захрустели кости. Ещё движение и он точно сломал бы ему запястье. – Мелета особая муза, от неё зависят жизни гениев, я не позволю тебе и твоему гневу разрушить это. Никогда не становись у неё на пути, потому что там, за её спиной, буду стоять я.

Посчитав воспитательную беседу оконченной, колдун резко припечатал Лорана головой о барную стойку, после чего, взяв уже новый, свежеприготовленный коктейль, направился к своему столу с невозмутимым видом. Он знал – жрец вуду не станет нападать из-за спины. Не из-за каких-то моральных кодексов чести, нет, просто тому не по силам тягаться с Призраком, как бы не хотелось. Если однажды хунган на секунду повезло, это ни о чем не говорит.

– Я удивляюсь, как Совет мог додуматься выпустить тебя из психиатрической лечебницы, – вслед крикнул ему Лоран, вытирая кровь, текущую из разбитого носа, – ты же сумасшедший.

– О, да – расхохотался Рейнольдс, умолчавший о том, что Совет всегда будет вести себя нелогично, потому как он им нужен. – Ричард, дружище, я уже сходил за коктейлем, спасибо, ты затянул.

Вернувшийся к столику Ричард с тревогой смотрел на лучшего друга. Он слишком хорошо его знал, потому понимал насколько показательно спокойствие Рейнольдса сейчас. Что такого сказал ему этот жрец вуду?

– Ты сегодня сам не свой, – заметил парень, присаживаясь за столик обратно, – сначала целуешься с феей, затем дерешься с хунган. Рей, может тебе лучше отправиться назад в замок?

– Лорелла – прекрасна, не так ли? – как ни в чем не бывало спросил Рейнольдс, найдя глазами девушку. Та сидела прямо на барной стойке, в окружении таких же чудных созданий и смотрела на него то ли с тревогой, то ли с восторгом. – Что поведала тебе твоя подружка?

– Ровным счетом ничего, – развел руками Ричард, настороженно наблюдая за тем, как жрец вуду убирается восвояси.

Зачем он вообще приходил? Вряд ли подразнить Рейнольдса, их встреча скорее всего случайность. Любопытно, откуда эти двое знакомы? Наверное, из той жизни, которая была за чертой. Чертой, за которую друг никого никогда не пускал. Одному Альбрехту известно, что с ним происходило. И то не факт, что в полном объеме. Рейнольдс – мастер скрывать.

– Она говорит, в последнее время среди магов, кроме тех волшебников, вообще никто не погибал. Парочка вампиров – это да, но они же не наши подозреваемые, верно? Вампиры могут вполне спокойно прикасаться к музам почему-то. Ты, кстати, уверен?

– Уверен, им даже жениться не запрещено, хотя с трудом представляю себе подобный союз, – Рейнольдса даже передернуло. – Вампиры, оборотни и, отчего-то, некроманты вне круга возможных похитителей.

– Некроманты как оказались вне круга? – подпрыгнул Ричард.

Колдун пожал плечами:

– А вот так. Они же не темная сила, а мертвая, потому вреда причинить друг другу не могут. Некроманты же и колдунами-то не считаются, они отдельно от всех. Нам интересны темные маги всевозможных групп, кланов и семей.

– Наизусть Регина всех не помнит, но обещала выслать список. Ещё со времен учебы она никогда, в самом деле, никогда, не ошибалась. Поверь мне, если Регина говорит, что никто не погиб, то это – правда. Думаю, она понимает, что на кон поставлено многое и не станет бездумно отвечать. Нет, я ничего ей не рассказывал, – поспешил оправдаться Ричард, поскольку друг вопросительно поднял брови. – Но она понимает, что просто так подобные вопросы не задают. Особенно Призраки. И уж тем более, твои друзья. Рей, мы не на том пути/

– Значит, нужно идти по-другому. – Первоначальные версии расследования редко вели в нужную сторону, что не отменяло необходимости их скрупулезной проверки.

– Я готов.

– Извини, Рич, но я уже пообещал Мелете прогуляться по этой дорожке. Хотя бы на первом этапе. Не смотри на меня так, да – это чертовски опасно, но она считает нас… командой и не отступится. Да и нечестно было бы оставить её в стороне – Мелета здорово рискнула сегодня.

Ричард нахмурился. Как это понимать? Рейнольдс либо сам по себе, либо с ним. Даже Алиру никогда не вмешивал, с чего вдруг такая честь музе, появлению которой в его жизни Рейнольдс был не очень-то рад, если не сказать наоборот.

– Ты влюбился в неё? – прямо спросил он. Рей, машинально рисующий пальцами на столешнице руны, замер. Вскинул голову.

– Ты совсем рехнулся? Я не ввязываюсь в безнадежные истории.

– А… она? Рей? – Теперь колдун не торопился опровергать, упрямо поджав губы. – Ты всегда чувствуешь такие вещи, ты разбираешься в них… Так что ты скажешь? Отчего умолк?

Из-под пальцев колдуна выпорхнула руна жизни и растворилась в воздухе. Просто рисунок, не более. Вот только с каких пор он рисует забавы ради? Наверное, с тех самых, как Мелета загадочным образом запустила его сердце.

– Рей, не играй с этим! Она и без того в опасности. А ты потакаешь её бездумной влюбленности и таскаешь её за собой. Конечно, она пойдет, ей же с тобой побыть хочется, но… это слишком опасно!

Рейнольдс сжал кулаки и сделал глубокий вздох. Сколько ещё человек за вечер скажет, что он тащит Мелету к смерти? Да они хоть знают её, чтобы так утверждать? Ведают о её просто-таки ослином упрямстве? Эта девушка сделает все по-своему и не станет спрашивать у него разрешения на участие. Была мотивом любовь или ещё и любопытство, Рейнольдс точно утверждать не брался, понимал только, что безопасней позволять ей быть рядом, нежели в одиночку играть в миссис Марпл.

– Я не просил её влюбляться. Я не очаровывал, не носил цветы и не делал комплименты. Я даже не спас её толком, по-героически. Скомканное спасение вышло, потому понятия не имею отчего ей вздумалось симпатизировать мне, – искренне признался он.

Ему было невдомек. Он и сам удивился, когда играя в правду, она, выбирая между вопросами, выбрала тот, который касался его, пожертвовав своими интересами. Это стало её негласным признанием. Люди ставят себя за кем-то только из-за симпатии, любви, привязанности.

– Девушки любят плохих парней, – усмехнулся Ричард.

Рейнольдс откинулся на стуле. Эту тему развивать он явно не собирался. Соблазн был слишком велик. Её чувства открывали неожиданные перспективы, он мог одной просьбой сорвать с её пальцев власть, которой хватит для завоевания мира.

– Представь, вдруг в «Бузине» началась драка между феями и вампирами. На чьей стороне были бы мы?

Ричард оглянулся, анализируя. Вервольфы бы примкнули к вампирам – они овечные союзники, лиса бы из-за неприязни к волкам метнулась к феям. Колдуньи бы тоже сражались вместе с вампирами, как и некромант. Прекрасные создания в этот вечер при таком раскладе были бы обречены, если бы не они – сразу два Призрака на стороне света означали безоговорочную победу.

– Фей.

– Почему?

– Мы всегда на стороне слабейших.

– Ответ неверный. Мы на стороне слабейших, когда речь о людях и Тенях, в войнах же, где не замешаны маги, мы вольны выбирать себе сторону. Ты прав, мы бы дрались за фей, потому что их противники – лондонские вампиры. Так бы мы ослабили их клан, чем сделали услугу Алире, нашему союзнику, – вот чертов стратег, как умно все расставил. Умно и бездушно.

– А если бы вампиры были трансильванскими?

– Мы бы стояли с ними против фей, – Рейнольдс снова нашел глазами фиолетоволосую Лореллу. Та держала в руках иллюзию цветка, не подозревая, насколько, на самом деле, шатка жизнь. – Не взирая ни на кого.

– Я понял, Рей, ты очень доступно мне объяснил, что всегда играешь в своих интересах, – ну или интересах союзников, и что больше ничего не имеет значения. Даже чужие жизни. Если муза погибнет, то её смерть будет оправдана, ведь это во имя дела.

– Абсолютно верно, друг мой.

– И как ты только не сошел с ума с такими принципами, – покачал головой Ричард, отставляя стакан. – Регина предложила составить мне компанию и провести её до редакции и я, наверное, соглашусь. Я хочу побыть вдали… от всего этого, – Призрак развел руками.

В иной раз на него накатывали волны отвращения к взглядам на жизнь лучшего друга, потому он, теряя чувство юмора, просто сбегал. Ричарду не хотелось ни осуждать, ни обсуждать – жизнь Рейнольдса была отнюдь не сахарной, однако в иной раз он загонял его в тупик, как сейчас.

– Приятного вечера, Рич.

– Надеюсь, сюда не вломятся вампиры Алиры с желанием перебить всех фей, и ты тоже сможешь неплохо провести вечер, Рей. Только не рассказывай этой крошке, что убьешь ее, если это будет в твоих интересах. Настолько плохих парней девушки боятся больше, чем любят.

– Совет принят. Спасибо, – он подал Ричарду руку.

Тот пожал ее и отправился надевать плащ на плечи дожидавшейся его Регины. Теперь она не казалась Рейнольдсу безобразной – вполне симпатичная ведьмочка. Видимо, сказалось общество феи и музы. С минуту Призрак бездумно смотрел в потолок. Ричард порой слишком плохо его знал. Муза не погибнет. Ни за что. Даже в интересах безопасности всего мира. Просто потому, что она – «особенная», по словам Этьена Баккереля. Подобная слепая вера в слова алхимика была чистой воды капризом, однако мог же он, Рейнольдс Ратценберг, позволить себе каприз? Маленький такой каприз ценою в чужую жизнь.

Неожиданно к нему подошел некромант и протянул руку. Грубо выдернутый из своих мыслей Рейнольдс посмотрел на мага смерти весьма недружелюбно. Ему-то что нужно? Уж некромантам он вреда точно не причинял – да и подобное было невозможно, потому что они, как и вампиры, были напрочь лишены сердца.

– Благодарю, господин Ратценберг, вы спасли меня от неприятностей.

– Я к этому не стремился, – заметил Рейнольдс. Теперь ясно, что в «Бузине» забыл Лорел.

– В любом случае, за мной должок. Приходите в любое время дня и ночи, если понадобится.

Рейнольдс мигом посерьезнел и пожал ледяную руку самой смерти. Некроманты редко кому помогали, потому от подобного предложения отказываться было чересчур глупо, даже если сейчас не уверен воспользуешься когда-то услугой или нет. Жизнь – слишком непредсказуема.

Некромант ещё раз поблагодарил колдуна, кивнул и ушел так и не подняв капюшона, а Рейнольдс рассматривал горошинку рябины, оставшуюся в руке. Возможность призвать мага смерти в любое время. Ценнейший дар.

Колдун бережно покатал оранжевую горошинку в пальцах, а затем дематерилизировал её в свою квартиру. После чего, поднявшись, направился к компании фей…

========== Глава 16 ==========

– Здесь, в “Бузине” смертельно скучно, Лорелла, потому я тебя похищаю, – Рейнольдс обнимал девушку за талию, голова покоилась на её плече. Он потерся носом о её шею. Фея вздрогнула, и по коже побежали мурашки. Возражать она явно не собиралась.

– Мел, ты следующая, – сокурсница Мелисса осторожно коснулась плеча Мелеты, которая дремала, откинув голову на стену. Вздрогнув, девушка открыла глаза, в которых стоял только один вопрос «что?». – Следователи вызывают тебя на допрос. Твоя очередь. Да не бледней ты так! Ничего там страшного нет, поверь.

У Лореллы были темно-зелёные туфли на высоченных каблуках фиолетового цвета. Неожиданно Рейнольдс осознал, что если фея снимет их, то окажется ниже его плеча. Эта миниатюрность заставила колдуна подхватить её на руки. Лорелла весело расхохоталась и обняла Призрака за шею. Она не стала кокетливо пищать «упустишь», потому что знала – этот не упустит. Хищники никогда не отпускают и не упускают…

Впервые в жизни Мелета ощущала холод пола под ногами. Будто она перестала быть созданием, живущим одновременно в двух реальностях, и стала обычным человеком, потому температуры вдруг стали иметь значимость. Мрамор обжигал босые стопы так сильно, что казалось – она шла зимой по замерзшему озеру. Мелета понимала – она замерзает только от дикого страха. До этой минуты её ещё ни разу не допрашивали. Не заставляли лгать. Не подставляли под удар. Очень жаль, что Рейнольдс ещё не успел научить не бояться – очень бы пригодилось. Обвинять колдуна в свалившемся беспокойстве Мелете как-то в голову не пришло. Он ведь просто делал свое дело.

– Давай, я помогу тебе, – Рейнольдс, забравшийся на парапет, протянул Лорелле руку. За его спиной поблескивала в свете луны Темза. Фея без труда поднялась, невзирая на высокие каблуки. Очутившись рядом, она руки не выпустила. Было приятно – тепло, исходящее от силовых линий на пальцах Рейнольдса приятно грело. Девушка улыбнулась и наклонилась к губам колдуна. Закрыла глаза, ощутив его поцелуй. Почему этот момент не мог длиться вечно?

– Дайте руку, пожалуйста, – довольно вежливо попросил молодой помощник следователя. Мелета, присевшая на стул, выполнила просьбу. Волшебник, не особо церемонясь, накинул на её тонкое запястье темный предмет, чем-то напоминающий автоматический тонометр. – Это поможет нейтрализовать ваше влияние на следователя, он – колдун.

Девушка кивнула, показывая, что она поняла. Когда парень нажал синюю кнопку, муза закусила губу – показалось, что под тканью браслета – сотни тонких иголочек, впившихся в её чувствительную кожу. Или не показалось? Она закрыла глаза. Почему этот момент длится вечно?

– Рейнольдс!

– Мелета Светлая.

– Почему ты удивляешься? Мне правда двадцать один.

– Да, мне девятнадцать лет.

– Серьезно, Лорелла, я не знаю. Подсчетом убитых мною Теней и спасенных душ занимается Совет.

– Я ещё не закончила учёбу, потому у меня нет спасенных гениев.

– Нет-нет, только одна подопечная. Парочка муз заставили бы меня застрелиться. Без шуток. Они такие… дивные.

– Верно, мой защитник – Рейнольдс Ратценберг, Призрак. Мое мнение? Ну, он несколько… специфичен.

– Я не хочу говорить о Мел, серьезно, – колдун на секунду нахмурился, после чего обнял лицо феи руками, – я хочу говорить о тебе…

– Мы можем поговорить о Рейнольдсе, конечно, но зачем? Ведь, кажется, меня вызвали на допрос о незаконном проникновении кого-то на Парнас или вам мой защитник интересней?

Рейнольдс задумчиво посмотрел на оливковую ленту, с помощью которой Лорелла завязала свой бант из волос. Любопытно, зачем она ходила к алхимикам и в каких заклинаниях применяют именно такой цвет? Неужели и у миниатюрных фей была необходимость защищаться с помощью могучей науки?

– Утром мы с Рейнольдсом по приказу Совета отправились к алхимикам Баккерель, чтобы они произнесли над нами заклинание. Видите? – Мелета разжала пальцы, показывая кусочек слегка помятой красной ленты, которую она всё это время держала в свободной руке. – Я думаю, Вы знаете, что это. – Для неё это навсегда останется чем-то большим, чем подтверждением алиби. Это – материальный факт того, что Рейнольдс поверил в неё.

– Всегда приятно вернуться домой, – Лорелла развернулась к переместившемуся следом за ней Рейнольдсу. Хлопнула в ладоши и несколько бра в виде кувшинок дали достаточно света, дабы рассмотреть хищную улыбку на лице колдуна. Ему явно очень пришелся по вкусу её бесцеремонный побег-перемещение. – Особенно, – она стала зарываться пальцами в волосы Призрака, – в хорошей компании…

– Я вернулась домой, на Парнас, – продолжила муза, морщась. Что за пыточный аппарат? Больно просто до потери мысли. – У меня болела голова. Я не привыкла к заклинаниям, потому проспала аж до самого сигнала тревоги, – Мелета слово в слово повторила сказанное Алирой. Она сидела напуганная у себя в комнате, когда туда заявилась невозмутимая вампирша.

Рейнольдс, обжигая кожу феи дыханием, поцеловал её в шею. Лорелла сделала глубокий вздох и наклонила голову, открывая свою длинную золотистую шею ещё больше.

«Ты солжешь ради безопасности моего брата? Сможешь солгать? Это, между прочим, опасно!»

Призрак умел развязывать любые узлы, потому двойная лента, которой фея завязала свои волосы, не составила для него ни малейших проблем. Творить хаос на её голове плавными движениями было чертовски приятно. Видимо, натура брала свое – он ненавидел, когда все четко, правильно, безупречно.

«Я всё сделаю, Алира, я обещаю». Разве она могла не сделать что-то ради него? Они ведь… команда.

Фея запуталась с многочисленными пуговицами его рубашки и камзола. Рейнольдс с тихим смешком помог ей. Лорелла прижималась к нему. Теплая-теплая муза…

– Я могу быть свободна?

Черт побери? Какая муза? Он ведь не хотел её, нет. Мелета стала его ядом, дурной привычкой и теперь ему кажется, что она – везде. Как же он ненавидел её в эту минуту, ненавидел и точно не хотел. Только эту миниатюрную, похожую на яркую бабочку, фею. Греться о её тепло, любоваться игрой света и тени на её золотистой коже, ощущать барабанную дробь её пульса…

– Рейнольдс? Откуда я могу знать, чем он был занят? Мы с ним не общаемся, Совет запрещает это. Я не нарушаю законы Теневого Мира. Можете просмотреть мое досье.

Она была восхитительной, каждый её поцелуй, прикосновение, вздох, шепот, царапина словно смывали усталость за безумный день. Вместо вкуса анисовых конфет и крови – медовые губы, вместо укола – подушечки пальцев, скользящие по коже, вместо сумасшедшей борьбы – ярко горящие глаза, вместо музы…