Текст книги "Just a broken machine (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– И что бы я делала без твоей подсказки, – пытаясь хоть как-то бороться с повисшим в воздухе напряжением, я язвила и сочилась ядом, что было мне отнюдь не характерно, однако, кажется, никто не стал акцентировать на этом внимания.

Куда уж тут следить за другими, если каждый из присутствующих и так на взводе.

– Что бы я делал без вашей дружной поддержки, – едва слышно произнес идущий впереди всех Маркус, и я удивленно вскинула брови, глядя на друга во все глаза. Заметив повышенное внимание к своей особе, мужчина легко дернул уголком губ в подобии улыбки, Джош, вышагивающий рядом с Норт, удрученно покачал головой, а Саймон, чья уверенная фигура высилась у моего плеча, лишь отбросил упавшие на лоб соломенные волосы. Из нас всех он был единственным, кто за все это время не проронил ни слова, с самого начала он явно думал о чем-то своем, и я поймала себя на мысли, что в чем-то ему даже завидую.

Хотела бы и я сейчас выглядеть так же спокойно и собранно как светловолосый девиант, но вместо этого почему-то была больше похожа на тех перепуганных, нерешительных андроидов, которые длинными стройными рядами вышагивали за нашими спинами.

Наверное, это было вполне ожидаемо, что какого-то нормального, адекватного плана, в котором нам не пришлось бы рисковать своими головами, никто из нас придумать так и не смог, и я в какой-то момент даже поймала себя на мысли, не является ли подобная склонность к мазохизму побочной чертой девиации. Хотя, другие андроиды, собранные под высокими сводами заброшенного собора, подобной дурости не проявляли, поэтому мне пришлось с тяжелым вздохом признать, что больная тяга к самопожертвованию была отличительной чертой нашего лидера. А судя по тому, что мы послушно следовали за ним, как скот на убой, впору и о собственном душевном здравии задуматься.

А что? Должна же быть у нас, хладнокровных жестянок, какая-то самая завалявшаяся душонка, из-за наличия которой и разворачивался сейчас на улицах Детройта весь этот хаос.

Норт называла все происходящее войной, Маркус – мирной демонстрацией, очередной попыткой отстоять собственные права, а вот я была стойко уверена, что все это лишь мой дурной кошмар. Необыкновенно хотелось забыть обо всем этом, просто повернуть время вспять, чтобы никогда больше не испытывать целой бури крышесносящих эмоций, доставляющих почти физическую боль, но вместе с этим… Вместе с этим перед глазами раз за разом вспыхивали яркие, словно калейдоскоп красок картинки, я вспоминала теплую, добродушную улыбку Саймона, вспоминала мягкий упрек в карих глазах Джоша, не одобряющего очередную безумную идею, вспоминала теплые объятия Маркуса и такой редкий, но необыкновенно заразительный смех Норт, и…

И внимательный, пробирающийся под кожу и пластик взгляд Коннора, плотно сжатые в тонкую линию губы и темную россыпь мелких родинок на бледной коже.

Где-то в глубине сознания, не смотря на испытываемый страх, зрело необыкновенно отчетливое понимание того, что я бы никогда не променяла все произошедшее на пустую, бесполезную жизнь любимой куклы, которой некогда была.

Наверное, мое присутствие сейчас на этой злополучной улице, – живое тому доказательство.

Я видела баррикады, разделяющие нас и раскинувшийся впереди Центр утилизации №5, видела множество солдат в черной форме, смотрящих на нас через прицелы готового к выстрелам оружия, видела парящих в небе и подмигивающих алыми огоньками боевых дронов, готовых рвануть в нашу сторону по первой же команде, а еще видела нескольких журналистов-людей, жадно рассматривающих нас через сетку крепкой ограды, спешно возведенной военными вокруг территории лагеря. Равнодушные оптические блоки камер записывали все происходящее, транслируя в прямые эфиры, то и дело яркими бликами загорались вспышки фотокамер, а если прислушаться, то можно было уловить и хаотичную какофонию голосов, накладывающихся один на другой, – журналисты разных каналов вели непрерывные репортажи, демонстрируя будто бы вымершему городу то, что происходило в самом его сердце.

Маркус был необыкновенно рад присутствию людей, он искренне считал, что под бдительным вниманием общественности по нам стрелять не будут, и что согласятся выслушать, но я, как и остальные, столь оптимистично настроена не была. Люди уже перебили десятки наших, из-за них мы остались без Иерихона, когда военные, не щадя никого, проводили свою зачистку, так какое им дело теперь до несчастного десятка журналюг, охотящихся за горячим репортажем?! Они вооружены, они обучены, они подготовлены, а мы… Мы на открытом пространстве, как на ладони, деваться нам некуда, так Маркус еще и приказал оставить в соборе все имеющееся у нас оружие. Даже мой пистолет, и тот отобрал, довольно твердо выразив свою позицию касаемо того, что мы собираемся на мирную демонстрацию, а не на вооруженную революцию.

В возможности язвительно высказаться на этот счет я себе не отказала, любезно напомнила нашему лидеру о том, чем обернулась наша мирная демонстрация в прошлый раз, но должного впечатления на девианта это не произвело. Он лишь пару мгновений смотрел в мои глаза, словно раздумывая о чем-то своем, а после, крепко сжав рукой мое плечо, пообещал, что в этот раз все будет по-другому.

И я очень надеялась на то, что это самое «по-другому» не значит, что живыми мы отсюда не выберемся.

– Сдавайтесь, или мы будем стрелять! – пронесшийся над площадью окрик, заметно искаженный громкоговорителем, отвлек меня от размышлений, и я запнулась от неожиданности, будто натолкнувшись на невидимую стену. Все это время подталкивающий меня в спину холодный ветер бросил в лицо короткие пряди платиновых волос и закружил в вихре поднятые с земли снежинки, заставив прикрыть глаза рукой.

В груди все неприятно сжалось, а тириумовый насос надсадно заскрипел, перегоняя голубую кровь будто через силу. Взгляд испуганно скользил по плотным рядам военных, наблюдающих за нами из-за баррикад, а рука то и дело невольно сжималась на призрачной рукоятке пистолета, которого мне просто безумно сейчас не хватало. Судя по выражению лица такой же хмурой и встревоженной Норт, ей тоже невероятно хотелось сейчас почувствовать оттягивающую пальцы тяжесть оружия.

Услышавший отданный приказ, идущий впереди нашей колонны Маркус замер, превратившись в самую настоящую неподвижную статую, а за ним, повинуясь молчаливой команде, замерли и остальные девианты. Я слышала шумные вздохи, слышала нервное поскрипывание искусственных суставов и потрескивание крепко сжимаемого пластика, слышала тихие испуганные шепотки, но звук был лишь фоновым, едва слышным на самой периферии слуха. Стоящий по левую руку от Норт Джош был необыкновенно напряжен, словно готовый вот-вот сорваться с места, а замерший рядом со мной Саймон лишь молчаливо сжал в своей руке мою ладонь, и лишь тогда я поняла, как сильно она дрожит.

Черт возьми, так ведь не должно быть!

– Мы пришли на мирную демонстрацию! – усиленный голос Маркуса разнесся по всей площади, подхваченный холодным ветром. Тут же интенсивнее защелкали вспышки фотокамер, и я, затравленно оглянувшись на журналистов, лишь зло усмехнулась. Ну, что, кто тут за сенсацией пришел? – Мы не хотим столкновений!

– Повторяю еще раз, – военный, ничуть не впечатленный словами нашего лидера, упрямо стоял на своем, из-за искажения было сложно разобрать хоть что-то, однако я вдруг с удивлением поняла, что этот человек… боится. Все эти военные, собравшиеся под лагерем, они действительно боялись нас и ненавидели одновременно, и почему-то мне казалось, что с куда большей радостью они смотрели бы на нас по ту сторону баррикады, в очереди на утилизацию, и эта мысль все так же растягивала губы в горькой, исполненной ярости усмешке, обнажающей белые зубы. Они не понимали, и понимать не хотели. – Сдайтесь или мы откроем огонь!

Послышался нарастающий шум и рокот мотора, я испуганно оглянулась, пытаясь найти источник шума, и тут же, как мне казалось, вполне натурально побелела, увидев, как два внушительных броневика, появившись, словно из ниоткуда, надежно перекрыли улицу, по которой мы сюда пришли. Пара десятков девиантов оказалась на той стороне, во все глаза всматриваясь в возникшую на их пути преграду, мы же совершенно неожиданно оказались отрезаны со всех сторон – позади броневики, впереди – солдаты и лагерь утилизации, а по обе стороны от нас – высокое ограждение, превратившее площадь в глупое подобие арены.

Что же, подходящий антураж для будущей бойни, ничего не скажешь…

– Мы требуем, – вновь расколол ночную тишину громкий голос Маркуса, и я вздрогнула, повернувшись к нашему лидеру, – чтобы вы освободили всех андроидов, находящихся в лагерях. Требуем, чтобы вы прекратили агрессию против нашего народа! Мы такие же живые, как и вы, и мы свободны, – мужчина на мгновение запнулся, обведя взглядом ровные ряды вооруженных солдат, и продолжил уже чуть тише, но все так же уверенно, – мы пришли с миром, и не будем прибегать к насилию.

– Ну, и зря, – едва слышно прошептала я, а случайно перехватив многозначительный взгляд Норт, осознала, что эту фразу мы с ней произнесли одновременно. Саймон в ответ чуть крепче сжал мою руку, требуя в кои-то веки просто помолчать и не лезть на рожон, а Маркус, так и не дождавшись ответа на свой душераздирающий спич, решительно шагнул вперед.

Пронесся над площадью громкий приказ, послышались до боли знакомые щелчки, а в следующее мгновение десятки выстрелов прорезали холодный ночной воздух. Рефлекторно дернулся Маркус, поймав одну из пуль плечом, тихо зашипела Норт, зажав пробоину на предплечье, – не опасно, но неприятно. За спиной послышался грохот нескольких упавших тел, по толпе девиантов пронесся испуганный ропот, однако я не обратила на него должного внимания, лишь крепче сжала зубы и даже не моргнула, когда шальная пуля пролетела у самого уха, вскользь мазнув по скуле.

Предупреждение системы: повреждение платформы…

Выбранное действие: запуск программы автономного восстановления…

Текущий уровень прогресса: 1%…

Поврежденный выстрелом кожный покров обнажил тонкую трещину в белом пластике, а по щеке медленно прокатилась яркая капля тириума, застыв в самого уголка губ. Что же, могло быть и хуже.

О том, чтобы остановиться, никто и не подумал, медленный, размеренный шаг не сбился, и я только упрямо вскинула подбородок, безумно надеясь, что в моих глазах сейчас не сквозит тот безграничный ужас, который обуял всю систему, заполошно мигающую алым. Медленно продвигался процесс восстановления, от сообщений о программных сбоях рябило, а еще почему-то до ужаса хотелось громко, заливисто смеяться.

Кажется, у людей это называлось истерикой, и знакомиться с подобным состоянием совсем не хотелось.

Очередной громкий приказ ознаменовал вторую волну выстрелов, еще несколько девиантов свалились мертвым грузом на заснеженный асфальт, а я лишь с силой смежила веки, чувствуя, как вскипают на ресницах тут же застывающие от холода слезы. Отчаянно хотелось убежать прочь, спрятаться в темном, укромном месте подобно маленькой девочке и зажать руками уши, чтобы не слышать шороха бегущего по снегу тириума. Вспышки фотокамер то и дело разрывали темноту, журналисты что-то громко, возмущенно кричали, но на них я обращала куда меньше внимания, чем на военных, ощерившихся оружием.

Все должно было быть совершенно не так, мы планировали все абсолютно по-другому, но реальность к нашим мольбам была равнодушна.

Новая череда выстрелов пронеслась по толпе девиантов, не сдержавшись, закричала где-то за моей спиной заплаканная модель «Трейси», прижимая руку к обнаженному, испачканному тириумом и развороченному выстрелом животу, я втянула сквозь зубы воздух, почувствовав, как панически отреагировала программа на засевшую где-то в груди, почти у самого тириумового насоса, пулю, а идущий впереди Маркус, наконец, застыл, покосившись на новообразовавшуюся дыру в ключице.

Шумно выдохнул, погасив на мгновение взметнувшийся в разноцветных глазах огонь, как и я мгновением раньше, упрямо вскинул подбородок, а после медленно, выверяя каждое движение, поднял вверх руки, показывая, что безоружен.

Время словно застыло, холодный ветер отчаянно рванул полы распахнутой куртки, а услышав за спиной тихий шорох, я поняла, что и остальные девианты сейчас последовали примеру лидера. Рефлекторно зажмурилась, боясь даже представить, что может произойти в следующее мгновение, а затем так же подняла чуть подрагивающие руки, в любой момент ожидая очередной волны выстрелов, которая вполне могла оказаться удачнее предыдущих.

– Будете стрелять по безоружным?! – выкрикнул где-то рядом Маркус, вырвав из моей груди истерический смешок. Разумеется, будут, не убедился, что ли?

Только почему-то вместо привычного рокота автоматных очередей до нас донесся громкий, явно неохотный приказ все того же военного:

– Отставить.

Подобный поворот событий настолько меня потряс, что я даже нашла в себе силы распахнуть глаза, уставившись на солдат впереди. Те, подчиняясь приказу, медленно, но верно убирали оружие, недоуменно переглядываясь между собой, и активных военных действий пока предпринимать не спешили. Где-то слева горячо обсуждали все произошедшее журналисты, над головой, шумя лопастями, пронесся вертолет, и я удивленно опустила руки, осознав, что наше убийство действительно пока откладывается на неопределенное время. Окружающие меня девианты так же неуверенно перемигивались, ведя безмолвный диалог, а переведя взгляд на Маркуса, я заметила, как он рассматривает держащихся за ограждением людей.

– И что теперь? – послышался негромкий вопрос, со мной поравнялся Саймон. Он выглядел целым, ему повезло не попасться под пулю, и теперь мужчина с тревогой осматривал то оставшихся в живых, то уже лежащих на земле андроидов, явно борясь с желанием сейчас же броситься на помощь тем, кто в этой самой помощи нуждался.

– Уходить нам нельзя, закрепимся здесь и будем стоять, сколько понадобится, – решительно произнес наш лидер, вполоборота повернувшись к нам и пробежавшись взглядом по заметно поредевшей толпе. На мгновение я даже посочувствовала другу – от него ждали приказов, ждали решений и действий, но на самом деле, он находился в том же положении, что и мы. Только ему свой страх приходилось скрывать.

– Нужно возвести баррикады, укрыться, чтобы опять не попасть под обстрел, – негромко кашлянула я, привлекая к себе внимание. Заметила согласный кивок Норт, признающей мою правоту, и тут же уверенно посмотрела в глаза Маркусу. – Просто стоять посреди площади – это безумие, уж извини.

– Хорошо, ты права, – согласился со мной лидер девиантов, немного устало потерев переносицу. Рефлекторный жест, диктуемый программой социальной адаптации, но он как никогда удачно демонстрировал состояние каждого из присутствующих. – Развернем лагерь здесь, из рекламных щитов и машин можно сделать укрепления.

Мужчина немного растерянно огляделся, будто бы прикидывая будущий фронт работ.

– А если Коннор не справится? – послышался вдруг неуверенный голос Джоша, до этого только внимательно прислушивающегося к нашим переговорам, и андроид тут же осекся, перехватив мой моментально потемневший взгляд.

– Он справится, – произнесла я едва слышно, но от этого не менее твердо, и мужчина только виновато потупился. Я же, мимолетно взглянув на остальных и заметив, как они многозначительно переглядываются, решительно отвернулась, пытаясь скрыть неуверенность за ширмой бурной деятельности и подавляя всколыхнувшийся было в груди страх.

Нет уж, Коннор справится, я это точно знаю.

Потому что если нет…

Эту ночь мы не переживем.

На то, чтобы возвести баррикады, у нас ушло не так много времени, – не зная усталости, андроиды работали на славу, не останавливались ни на мгновение, однако, к моему величайшему разочарованию, физический труд совсем не мешал мрачным мыслям вертеться в пластиковой черепушке. Неприятный липкий страх обволакивал, бежал по сосудам вместе с тириумом, распространяясь по всему телу, а взгляд то и дело возвращался к ярко освещенному Центру утилизации, вокруг которого плотным тройным кольцом застыли солдаты. При внимательном рассмотрении мне удалось подметить внушительное количество военной техники, подогнанной под лагерь, где-то там, за оцеплением, сотни андроидов сейчас перерабатывались, словно ненужный мусор, и во всей этой ситуации единственное, что мы могли сделать, это просто ждать.

В отчаянии я кусала губы, не обращая внимания на то, как неприятно задевают искусственную кожу белые зубы, а осознание собственной беспомощности выводило меня из себя.

Из оставшихся в живых андроидов, которые прятались в соборе, за Маркусом последовало всего лишь несколько десятков, остальные либо были слишком напуганы, либо просто не имели возможности двигаться, и тут и идиоту было понятно, что ситуация сложилась не в нашу пользу. Попробуй мы взять Центр штурмом, и нас положат буквально за пару минут, окопайся мы на всю ночь на площади, и к утру из захваченных андроидов не останется в живых никого. Мы оказались, грубо говоря, между молотом и наковальней, не могли сделать абсолютно ничего, и подобное подвешенное состояние… угнетало.

– Ральф может помочь Лисе? – прорвался в мои размышления негромкий знакомый голос, и я вздрогнула, только сейчас сообразив, что уже несколько мгновений сижу на корточках у лежащего на земле рекламного щита и крепко сжимаю пальцами один его край, даже не пытаясь приподнять. Холодный ветер то и дело бросал в глаза короткие пряди волос, на поврежденной щеке причудливым пятном застыл тириум, а сквозь дыру в груди заполошно мигали синим биокомпоненты, изредка искрящие алыми всполохами, когда программа выдавала очередной сбой.

Рядом со мной, то и дело смаргивая застывшие на ресницах снежинки, высился Ральф, прячущий руки в карманах старой потрепанной куртки. Из нагрудного кармана стыдливо выглядывала рукоятка уже знакомого, такого привычного ножа, растрепанная от ветра челка частично скрывала поврежденную сторону лица, а необыкновенно живой, потемневший от тревоги взгляд, скользя по окрестностям, то и дело возвращался ко мне.

– Рекламный щит, – произнес девиант, словно поняв, что ответа он от меня не дождется. Неуверенно дернул уголком губ в подобии улыбки, обошел меня по дуге, присев напротив, и с легкостью поднял другой край щита, глядя мне прямо в глаза. – Ральф поможет, Ральф хочет быть полезным.

– Спасибо тебе, – улыбнулась я, вместе с андроидом поднимаясь на ноги. Рекламный щит неприятно оттягивал руки, и я осознала, что без посторонней помощи просто не управлюсь с ним. Вокруг деловито и быстро сновали другие девианты, где-то в паре метров от нас Маркус вместе с Джошем и Саймоном толкали к баррикадам изрешеченную выстрелами машину, которая неудачно была припаркована на площади, а Норт, стоя на поспешно созданном возвышении, отдавала андроидам короткие приказы. По-прежнему любопытствующие за ограждением журналисты не сводили с нас объективов своих камер, солдаты тоже с видимым интересом следили за нашими передвижениями, и под таким давлением я чувствовала себя не в своей тарелке, хотя и старательно пыталась скрыть это от всех остальных. – Закроем щитом правую сторону, Маркус подгонит машину, и мы замкнем круг. Думаю, высоты хватит, чтобы мы сумели защититься, – я с сомнением окинула взглядом созданную нами баррикаду. Молниеносные расчеты программы недвусмысленно показывали, что высота достаточна, и что от выстрелов заграждения нас защитят, однако о том, как долго мы сумеем продержаться, если солдаты решат взять нас штурмом, я предпочитала не задумываться.

– И что дальше? – бесхитростно уточнил Ральф, тщательно пряча скользнувшее в голосе недоверие – при всей его детской наивности и непосредственности мужчина прекрасно понимал, в какой заднице мы оказались.

– А дальше… – я легко пожала плечами, не сдержав шумного вздоха, и попыталась улыбнуться как можно теплее, подмигнув внимательно глядящему на меня другу, – будем ждать подкрепления.

Судя по тому, как нахмурился Ральф, в искренность демонстрируемого мною оптимизма он совсем не верил, однако переубеждать я его не стала, – не было ни сил, ни желания. Тщательно огибая других девиантов, мы установили рекламный щит, надежно закрепили его на баррикаде, убедившись, что он не отвалится, и я благодарно похлопала Ральфа по плечу, перехватив его потеплевший на мгновение взгляд. Не смотря на весь тот хаос, что царил вокруг, не смотря на мое искреннее нежелание находиться здесь этой ночью, пожалуй, я была рада, что рядом со мной есть тот, кого я могла назвать другом.

Пусть даже им и был сумасшедший девиант-параноик, таскающий в нагрудном кармане куртки острый мясницкий нож.

Оставив что-то бормочущего себе под нос Ральфа у одной из жестяных бочек, в которой ярко полыхал разожженный кем-то огонь, я пробежалась взглядом по огражденной территории, на которой разместились андроиды. Многих повредило во время обстрела, несколько нефункционирующих тел лежало у спешно возведенных стен баррикад, и в груди что-то неприятно стянуло, когда я поняла, что мертвых среди нас куда больше, чем живых. Я знала слишком многих из тех, кто почил сегодня на заснеженной площади, я не могла равнодушно считать их всего лишь машинами, и от осознания того, что это мы привели их всех сюда, на верную гибель, изнутри грызло мерзкое чувство вины.

Не желая поддаваться ему, я опустила глаза, обхватила себя руками, пытаясь вернуть былое хладнокровие, и легко взбежала по импровизированным ступенькам на сооруженное возвышение, хмуро уставившись на солдат, находящихся впереди. Военных действий они пока не предпринимали, но суетились, словно муравьи, перемещались и вели беспрестанные разговоры, но на таком отдалении невозможно было что-либо услышать. Дроны по-прежнему жужжали где-то в воздухе, над нашими головами время от времени планировал вертолет журналистов, откуда велось прямое включение, и это позволяло быть хоть немного уверенным в том, что нас всех здесь в секунду не порешат.

– Беспокоишься? – послышался рядом негромкий голос, а оглянувшись, я заметила подошедшую ко мне Норт. Белые снежинки запутались в рыжих волосах, ветер отбросил длинные пряди со лба, а карие глаза поблескивали в свете ярких прожекторов. Девушка хорохорилась, смотрела насмешливо и самоуверенно, как и всегда, да только я прекрасно знала, как много усилий ей приходится прилагать, чтобы удержать эту маску. Такая сильная и храбрая, Норт, как и все мы, боялась, но считала ниже своего достоинства в этом признаться.

Пусть между нами иногда и бывали склоки, но это не мешало мне уважать соратницу и в чем-то ей по-хорошему завидовать.

– Это ведь нормально, да? – неуверенно пожала я плечами, вновь переведя взгляд на ярко освещенный Центр утилизации. В эти минуты десятки наших погибали, так и не познав вкуса терпкой свободы, а мы опять не могли сделать ничего. – В том смысле… Бояться в такой ситуации… Любой бы боялся, да?

– Ну, за любого я не скажу, но то, что я сейчас вижу… – Норт легко покачала головой, кажется, впервые в жизни не став язвить и издеваться, а после необыкновенно серьезно взглянула мне прямо в глаза. – Знаешь, раньше я бы обязательно сказала, что мне наплевать, и что пусть я лучше умру, но сделаю это, сражаясь за нашу свободу, а теперь все как-то слишком… неоднозначно, – внимание девушки полностью сосредоточилось на фигуре Маркуса, разговаривающего с кем-то из андроидов. Как и мой друг раньше, на него девушка смотрела с необыкновенной нежностью, от созерцания которой становилось не по себе, я чувствовала себя так, будто подсмотрела за чем-то слишком интимным, и поспешно отвела взгляд, пытаясь смотреть на что угодно, только не на Норт. – Я не хочу, чтобы Маркус пострадал. Не хочу, чтобы все закончилось вот так вот, он… не заслужил такого после всего, что сделал.

– Такого никто не заслуживает, – негромко ответила я, и лишь крепче обняла себя за плечи, словно пытаясь спрятаться от промозглого ветра. Замерла на мгновение, обдумывая сложившуюся ситуацию, и усмехнулась краешком губ. – Но вместо того, чтобы сделать хоть что-то, все, что мы можем предложить, это паршивейший план, больше похожий на самоубийство.

– Эй, план отменный, – возмутилась Норт, толкнув меня в плечо, и я лишь коротко засмеялась, качая головой. Несколько андроидов, стоящих неподалеку, с подозрением покосились в нашу сторону, явно не понимая причин внезапного веселья. – Если, конечно, мы можем полностью доверять нашему очаровательному полицейскому, – подметила девушка, тут же заставив меня невольно нахмуриться.

– Коннор в чем-то прав, если кому-то и удастся пробраться в «Киберлайф», то только ему, – я недовольно поджала губы, совсем не радуясь тому, что мне только что пришлось произнести. В конце концов, я по-прежнему считала это чистейшим самоубийством, и от того, что Коннор даже не захотел меня послушать, внутри клубилось раздражение.

В своем упрямстве они с Маркусом были похожи.

– Но это не мешает тебе волноваться о нем, – проницательно подметила Норт, а резко оглянувшись на нее, я заметила в теплом карем взгляде… понимание? Словно девушка и сама испытывала нечто подобное.

– Я не волнуюсь, просто не понимаю, зачем так глупо рисковать собой, мы ведь могли придумать другой план.

– Не могли, – все так же расслаблено, словно констатируя широко известный факт, возразила мне девиантка, и я умолкла, тоскливо понимая, что она абсолютно права. Выбора у нас действительно не было, план Коннора был единственным возможным, но это совсем не мешало целому рою мрачных мыслей метаться по моей голове. Стоило только представить, что в это время андроид совершенно один в самом сердце «Киберлайф» собирается устроить диверсию…

Я не знала, почему так тревожно и надсадно пульсирует тириумовый насос, а от того, как проницательно и всепонимающе смотрела на меня Норт, легче не становилось.

– Во всяком случае, сейчас уже поздно о чем-либо спорить и сожалеть, остается только ждать и надеяться, что наш красавчик справится, – девушка потянулась всем телом, подставив лицо порыву холодного ветра, и сложила руки на груди.

– Ну, он ведь всегда выполняет поставленные перед ним задачи, – хмыкнула я в ответ, приблизившись к краю баррикады и облокотившись на него. Несколько снежинок запутались в платиновых волосах, ветер забрался под легкую кожаную куртку, холодя синтетическую кожу, а с губ сорвалось облачко нагретого воздуха.

– То есть, с тем, что он красавчик, ты согласна, да? – невинно полюбопытствовала Норт, старательно даже не глядя в мою сторону.

Я смешалась, не сразу подобрав слова для достойного ответа, открыла рот, собираясь возмущенно возразить, однако прежде, чем это произошло, взгляд зацепился за одинокую фигуру, отделившуюся от толпы военных. Порыв ледяного ветра раздул полы серого плаща, в крепко сжатой руке ярким алым пятном замаячил громкоговоритель, а ледяной равнодушный взгляд буквально пригвоздил к месту. По телу прокатилась холодная волна, и я, невольно отступив на шаг, почувствовала, как внутри все болезненно сжимается.

– Маркус! – сорвался с губ истошный крик, и стоящая рядом Норт вздрогнула от неожиданности, не сразу осознав, что происходит. Где-то за нашими спинами на мой громкий голос оглянулся наш лидер. – Маркус, сюда!

– Лиса, что… – рыжеволосая девиантка проследила за моим взглядом и тут же умолкла, изменившись в лице. – Твою мать…

Воздух за спиной заколебался, послышались спешные шаги, а в следующее мгновение я едва успела отойти в сторону, когда с нами поравнялся встревоженный и хмурый Маркус, тут же впившийся испытующим взглядом в приближающегося к баррикадам мужчину. За спиной перепуганной Норт замер хмурый Джош, то и дело покусывающий губы, а на мое плечо опустилась тяжелая рука. Скосив взгляд, я заметила, как подбадривающе кивнул мне Саймон, и вновь обратила свое внимание на незнакомца. Держался тот уверенно, смотрел на нас спокойно, с едва заметным прищуром, и цепкий взгляд скользил с одного лица на другое.

Уловив, как мимолетно он остановился на мне, я почувствовала прокатившуюся по телу холодную волну, но в следующий момент все внимание мужчины сосредоточилось на Маркусе, а я сумела перевести дух.

– Маркус! – прокатился над заснеженной площадью усиленный громкоговорителем скрипучий голос, от которого меня невольно передернуло. Мужчина остановился в нескольких десятках метров от баррикады, даже не пытаясь приблизиться. – Я пришел, чтобы поговорить с тобой. Выходи, и обещаю, тебя никто не тронет.

– Это же просто смешно, – фыркнула я, не сводя по-прежнему встревоженного взгляда с незнакомца. Я не знала, кто он такой, но в каждом его движении и слове сквозила опасность, и мне совсем не хотелось думать, кем он может быть. Мне хватало и того, что этот мужчина по другую сторону баррикад. – Даже ребенок не поверил бы в такую глупость.

– Не ходи, Маркус, – поддержала меня Норт, крепко сжав ладонь лидера тонкими пальцами. – Они же просто пытаются выманить тебя. Пойдешь, и они откроют огонь.

– Девушки правы, это ловушка, – кивнул Саймон, вскользь взглянув на Маркуса. Выглядел блондин взъерошенным, был испачкан тириумом, чужим или своим, неизвестно, однако не обращал на это ни малейшего внимания. Как и у других, у него сейчас были проблемы посерьезней.

Маркус бросил на нас быстрый взгляд, в глубине которого сквозило смятение и неуверенность, а после вновь покосился на незнакомца, сжав губы в тонкую полоску. Я видела, как он крепко сжимает кулаки, видела, как он хмурится, пытаясь принять решение, и молилась, чтобы мой друг вновь не решил рисковать собой. Глупая мысль о малой жертве ради общего блага всегда была его идеей фикс, все эти самоубийственные идеи были просто абсурдными, и хотя мы раз за разом бросались в Ад с головой, как в омут… Я надеялась, что хотя бы в этой недвусмысленной ситуации Маркус не будет рисковать головой.

– Я пришел без оружия, хочу просто поговорить, – вновь послышался голос незнакомца. Он говорил спокойно и ровно, держался необыкновенно уверенно, и я едва сдержала шумный вздох, когда наш лидер подобрался, словно перед прыжком, вскинув упрямый взгляд.

– Мне больше нечего сказать! – уверенно проговорил он, чуть сузив глаза. – Отпустите наших, и тогда мы поговорим.

С такого расстояния было мало что видно, но я заметила, как незнакомец неуловимо помрачнел лицом. На мгновение прикрыл глаза, едва заметно покачав головой, после чего, кажется, тихо вздохнул.

– Это было твое требование, помнишь? – спросил он, продолжая настаивать на своем. – Ты сам просил переговоров, и мы готовы предоставить тебе такую возможность.