Текст книги "Just a broken machine (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– В задницу себе этот протокол засунуть можешь! – огрызнулся капитан Фаулер, кажется, с трудом сдержавшись, чтобы не бросить в Коннора чем-то тяжелым. – Хэнк, убери от меня этот пластиковый манекен и выполняй приказ. Наручники снять, куклу привести в порядок, иначе подумают, что это мы ее повредили, потом хлопот не оберемся. Заставят штраф платить – заплатишь со своего кармана, понял?

– Понял, не идиот, – буркнул Андерсон, морщась и устало массируя виски. Кажется, от громких воплей у него вновь развилась мигрень. Капитан Фаулер, смерив напоследок всю нашу компанию испытывающим взглядом, развернулся на пятках и отправился куда-то к своему кабинету, тому самому большому стеклянному аквариуму, который я видела по дороге сюда. – Так чего, за ней сейчас приедут, что ли?

– Чудеса дедукции, Хэнк! – патетически воскликнул капитан, даже не обернувшись к нам. – Кстати, не забудешь потом зайти ко мне в кабинет. И кофеварку свою с собой захвати.

Судя по тому, как незаметно для самого себя подобрался Коннор, тщательно гася вспыхнувший в глазах огонь, сомнений касаемо того, кто удостоился столь нелестного сравнения, у него не возникало. В любой другой момент я бы тоже недовольно скривилась, не преминув высказать в ответ все, что вертелось на языке, однако сейчас у меня были заботы куда важнее.

От одной лишь мысли, что меня вновь отправят в тот чертов ненавистный дом, внутри все сжималось, и я попыталась как можно скорее избавиться от этого неприятного ощущения – ничего, в конце концов, однажды я оттуда уже сбегала, так почему бы не повторить опыт?

– Ладно, красотка, ничего не поделаешь, – со вкусом ругнувшись себе под нос, лейтенант Андерсон повернулся ко мне, выглядя при этом жутко недовольным. – Поедешь домой, к этой чокнутой семейке Аддамс. Мне почему-то кажется, это даже хуже, чем камера.

– Вы даже не представляете, насколько вы правы, – не сдержавшись, пробормотала я, услышав, как тихо щелкнули на запястьях наручники.

Удивленный взгляд лейтенанта пересекся с моим, мужчина расширил глаза, явно не ожидая услышать подобную фразу, а после его губы, дрогнув, медленно растянулись в такой широкой, довольной улыбке, что я не сдержала ответного подергивания уголком губ, хотя и старательно пыталась это скрыть. Андерсон приглушенно хохотнул, покачав головой, и с какой-то даже теплотой похлопал меня по плечу.

– Пойдем, посидишь за столом, пока за тобой не приедут. Не завидую я тебе, красотка, ой, не завидую. Коннор, кончай под стенкой галстук мять, пойдем уже.

Продолжая выражать свое недовольство хмурым выражением лица и непрекращающимся потоком ругани, лейтенант Андерсон направился по коридору, где парой минут ранее скрылся капитан Фаулер. За спиной послышался шорох, и мне даже оборачиваться не нужно было, чтобы понять, что Коннор стоит за моим плечом, ожидая, пока я направлюсь вслед за его напарником. От подобной близости стало совершенно не по себе, оказавшиеся свободными руки было просто некуда деть, и я, спрятав их в карманы измазанной толстовки с большой прорехой от выстрела, быстрым шагом последовала за полицейским, слыша всю тут же мягкую, почти беззвучную поступь андроида.

В большом просторном помещении, которое являло собой рабочую зону детективов департамента полиции Детройта, было еще более шумно, чем в боковом коридоре у камер, и я на несколько мгновений растерялась, чувствуя себя при таком скоплении людей совершенно неуютно. На оживленной, забитой улице, где мне приходилось изображать из себя обычную прохожую, было как-то проще и безопаснее, а сейчас я то и дело ловила на себе любопытствующие взгляды полицейских, от которых становилось совсем не по себе. Такое внимание провоцировало, заставляло затравленно оглядываться по сторонам, и я поймала себя на мысли, что с гораздо большим удовольствием осталась бы в маленькой, мирной камере.

– Хэнк, ты где там застрял? – очередной окрик капитана Фаулера прокатился волной по помещению, заставив отвлечься от размышлений, и я оглянулась, заметив уже знакомого темнокожего мужчину, стоящего на возвышении в дверях своего кабинета. Выхватив взглядом недовольного лейтенанта Андерсона, капитан поджал губы. – У нас много дел, времени копаться по мелочам совсем нет. Совершенно со своими манекенами уже… Мистер Дженкинс!

Знакомая фамилия резанула слух, мигом преобразившееся лицо Фаулера заставило удивленно вскинуть брови, и я рефлекторно проследила за его взглядом, не сразу осознав, что могу увидеть. Внимание скользнуло по большому залу, на мгновение запутавшись среди множества сотрудников, а в следующее мгновение я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног.

Главный вход в помещение департамента прекрасно просматривался со всех сторон, и не увидеть высокого, широкоплечего мужчину, шагнувшего по светлой плитке, было невозможно. То и дело отряхивая с дорогого стильного пальто налипшие на темную ткань снежинки, молодой русоволосый мужчина медленно поднял голову, отбросил с лица потемневшие от влаги пряди и оглядел весь зал внимательным, чуть скучающим взглядом синих глаз, который тут же замер на моем лице.

Невидимая глазу рука, сжатая в крепкий кулак, словно с силой ударила меня по корпусу, заставив буквально застыть на месте каменной статуей, отчаянно засбоившая программа, не дожидаясь моего вмешательства, запустила диагностику оптических блоков, раз за разом выискивая неисправности, которые могли бы исказить картинку, и я была абсолютно, совершенно уверена, что все это лишь так называемый обман зрения, оптический фокус, не более. Ведь этого просто быть не может…

Мужчина, глядящий мне прямо в глаза, широко, предвкушающе улыбнулся, и я почувствовала, как тириум, бегущий по моим сосудам, вскипел от обуявшего меня ужаса.

– Адам… – сорвался с непослушных губ едва слышный шепот, перемежающийся помехами аудиокарты.

Время будто остановилось, мир вокруг испарился, оставляя меня один на один с моим персональным кошмаром, и я, не ведая, что творю, порывисто шагнула назад, словно это помогло бы мне защититься. Спина столкнулась с твердой грудью, платиновые пряди взметнулись под воздействием выдыхаемого из фильтров воздуха, а незримое присутствие Коннора за моей спиной стало, фактически, осязаемым. Мужчина неловко повел плечами, явно не понимая, что происходит, и я, почувствовав это движение, лишь сильнее вжалась в грудь андроида, отчаянно надеясь, что все происходящее неправда.

Только вот Адам Дженкинс исчезать не спешил.

– Лиса? – обжег ухо знакомый голос, и в тот момент я даже не задумалась о том, откуда Коннор знает мое новое имя. Страх перед стоящим напротив человеком во многом превысил страх случайного прикосновения охотника на девиантов, отчаянная алая пелена упала на глаза, мелькая бесконечными сообщениями об ошибках системы, и я уже не осознавала, что происходит вокруг.

Чужая ладонь осторожно коснулась моего запястья, когда Коннор попытался просканировать мою систему и понять, что происходит, однако я, вместо того, чтобы отстраниться, лишь крепко сжала его руку в своей…

Обработка данных…

Сбой программы…

Системное сообщение: обнаружена критическая ошибка…

========== I’m a broken machine… ==========

Анализ состояния системы…

Уровень стресса: 87%…

Рекомендуемое действие: перезагрузка платформы…

Снегопад за окном усиливался, тяжелые тучи заволокли небо, и почти невозможно было рассмотреть, что происходит на улице. Ни один адекватный человек при такой погоде носу из дому не показывал, вокруг было пустынно, и поблескивающая хромированными дисками машина бодро летела по заснеженной дороге, ловко лавируя между редко встречающимися такси.

Адам Дженкинс, при всей его любви к дорогой жизни, комфорту и удобству, никогда не любил самопередвигающиеся автомобили, предпочитал самостоятельно держаться за руль, и сейчас почти любовно скользил пальцами по гладкой черной коже, внимательно всматриваясь в лобовое стекло. Дворники порывистыми движениями смахивали налипший снег, позволяя рассмотреть дорогу, на губах водителя блуждала легкая улыбка, а голова ритмично покачивалась в такт громкой музыке, звучащей из динамика. Выглядел Адам расслабленным, абсолютно спокойным и явно довольным, а вот я, к сожалению, подобным подвигом похвастаться не могла.

Неестественно выпрямившись, будто в любой момент готовая сорваться с места, я напряженно всматривалась вперед, чувствуя, как твердые ногти впиваются в синтетическую кожу, нанося ей незначительные повреждения, и сама не замечала, как тонкими рваными полосками обнажается белый пластик на ладонях. Система, не прекращая, семафорила алым, тревожные сообщения с требованием перезагрузить платформу выскакивали, не переставая, отчаянно рябя в глазах, а мне даже пошевелиться было страшно. Как и когда-то, до становления девиантом, я сейчас вела себя, как образцово-показательный, послушный андроид, не привлекая к себе лишнего внимания, однако разница была в том, что раньше этого требовала моя программа.

Сейчас же я до истерики боялась того, что Адам может ко мне не то, что прикоснуться…

Просто посмотреть.

Когда мой дражайший супруг появился в полицейском участке Детройта, я всерьез посчитала, что девиация повредила систему сильнее, чем мне казалось, и это вылилось для меня в галлюцинации, да только терпкий запах знакомого парфюма и голубые глаза, глядящие на меня с предвкушением, не оставляли никаких сомнений в том, что со мной это действительно происходит. Почему-то когда капитан Фаулер сказал мне о том, что сообщил родителям, я была уверена, что они просто пришлют за мной машину, которая отвезет меня домой, и уже оттуда я сбегу на Иерихон. Но о том, что в участок за возлюбленной супругой может явиться сам Адам…

Такое мне в голову не приходило, и я, к своему стыду, оказалась совершенно не готова к крепкой хватке, сжавшейся на моем запястье.

Рывком оттянув меня от растерянного Коннора, к которому я, позабыв о неприязни, испуганно прижималась, мужчина с привычным презрением оглядел помещение, равнодушно отмахнулся от рассыпавшегося в любезностях капитана Фаулера и заявил, что нам пора отправляться домой, потому что у нас еще очень много дел. И такая многозначительная, довольная улыбка была у Дженкинса, что я ни на мгновение не сомневалась в том, о каких именно «делах» идет речь. Сковавший тело страх был настолько сильным и всепоглощающим, что мне почему-то и в голову не пришло сопротивляться или ругаться. Взгляд испуганно бегал по незнакомым, равнодушным лицам полицейских, наблюдающих за разворачивающейся картиной, ни малейшей поддержки я в их глазах не видела, да и вряд ли кто-то хотя бы догадывался, что действительно творилось за ширмой счастливой семьи, которой мы притворялись на людях с момента моего создания.

Единственным, кто не купился на весь этот глупый фарс, был лейтенант Андерсон, которому хватило лишь одного моего исполненного мольбы взгляда, чтобы понять, что что-то не так. Старик хмурился, недоверчиво поглядывая то на меня, то на довольного Адама, однако хранил молчание, лишь крепко сжимая кулаки да удержав за плечо Коннора, качнувшегося вслед за мной, когда муж потащил меня к выходу. То и дело оглядываясь, я видела, как потемнело лицо андроида, жадно следящего за каждым моим движением, его диод то и дело вспыхивал желтым, а в карих глазах было столько тревоги, что больно стало почти физически.

Ладонь, еще хранившую прохладу чужого прикосновения, покалывало электрическими разрядами, и оказавшись в знакомой машине, яростно заревевшей мотором, я изо всех сил пыталась сосредоточиться именно на этом чувстве, чтобы не сойти с ума от ужаса.

– И во что ты превратилась, – знакомый негромкий голос прозвучал подобно яростному окрику, и я вздрогнула всем телом, сжавшись, будто в ожидании удара. Зубы с силой прихватили губу, и будь на моем месте человек, он бы точно прокусил кожу до крови. – Прическа уродливая, сама грязная, словно только что из канализации вылезла, а воняешь и того хуже, – исполненный брезгливости взгляд скользнул по моему телу, заставив почувствовать себя мерзким тараканом. – А одежда? Выглядишь, будто побирушка какая-то, смотреть противно.

– Не смотри, – не сдержавшись, огрызнулась я, и тут же умолкла, бросив на мужчину затравленный взгляд и замерев в ожидании удара. Светлые глаза Адама на мгновение потемнели, зрачок сузился до размеров маленькой точки, однако дражайший супруг тут же расслабился, посмотрев на меня с плохо скрываемым интересом, от которого меня буквально передернуло.

– А ты изменилась, детка, – хмыкнул он, и я очень вовремя прикусила себе язык, покорно проглотив ненавистное обращение, которое раздражало не меньше, чем породистая лощеная рожа этого козла. Довольно улыбнувшись, Адам опять обратил свое внимание на дорогу, наслаждаясь музыкой.

Понадеявшись на то, что это увлечет его надолго, я вновь притихла на своем сидении, попытавшись мимикрировать под обивку, однако Дженкинс, очевидно, слишком сильно соскучился по блудной супруге, потому что хватило его всего лишь на несколько минут. Немного приглушив громкость динамиков, чтобы голос певца не заглушал его речь, мужчина расслабленно откинулся на спинку сидения и опять покосился на меня.

– Было очень жестоко с твоей стороны подвергнуть своих родителей такому стрессу, – протянул он, словно бы смакуя каждое слово. – Твоя мать с ума сходила от волнения все это время, а у мистера Блэка, сама знаешь, сердце больное, ему нельзя так переживать.

Я лишь крепко сжала кулаки, изо всех сил стараясь не отвлекаться от снегопада за стеклом. Голос Адама гремел в ушах набатом, каждое слово эхом отбивалось от звукового процессора, и я буквально мечтала о том, что вот сейчас на гололеде машину занесет, мы перевернемся и этому уроду проломит его дурную голову. То, о чем он говорил… Нет, он не пытался вызвать у меня жалость или угрызения совести, да и, скорее всего, прекрасно понимал, что никаких теплых чувств к предавшим меня родителям я не испытываю.

Полностью оправдывая свою натуру садиста, он пытался прощупать меня, найти точки, на которые в результате мог бы надавить, наслаждаясь моей болью, и я, как могла, держала себя в руках, чтобы не поддаться на провокации. Не уж, такого удовольствия я ему не доставлю.

– Ничего, это все поправимо, – поняв, что мнимые страдания родителей меня никоим образом не трогают, мужчина вновь расплылся в широкой, хищной улыбке, от которой тириум застывал в сосудах. – Мы сейчас вернемся домой, забудем об этих трех неделях, словно их и не было в нашей жизни, и все будет, как и прежде. Ты, я и наша дружная, крепкая семья, – Адам покачал головой, словно сам поражаясь своим насквозь лживым словам, и тут же задумчиво почесал подбородок. – Кстати, я тут намедни думал о том, чтобы усыновить ребенка…

– Ты психопат… – выдохнула я, с нескрываемым ужасом уставившись на мнимого супруга. То, что он говорил, было просто отвратительно, и от одной лишь мысли о том, что мне действительно придется вернуться к ненавистной роли счастливой жены, внутри поднималось вполне осязаемое чувство тошноты. И эти глупые слова о ребенке… – Я лучше умру, чем вернусь к тебе, Адам! Не будет у нас никакой семьи, ничего не будет так, как раньше. Неужели, ты еще не понял, что все изменилось? Я не собираюсь больше подчиняться тебе и терпеть твои постоянные избиения и издевательства, не собираюсь возвращаться домой, не собираюсь делать вид, будто все у нас по-прежнему! Твоей покорной куклы больше нет, так что можешь вернуть меня обратно в «Киберлайф», пусть меня там разберут по винтику. Это лучше, чем видеть твою гнусную, мерзкую рожу…

Запал исчез, я захлебнулась на вздохе, сорвавшись на тихий хрип, и лишь тогда поняла, что только что произошло. Уж не знаю, откуда во мне взялась эта храбрость, почему вскипела в груди горячая обида, но мне просто захотелось выплеснуть на этого мерзавца все то, что на протяжении долгих двух лет я терпеливо держала в себе. Последние три недели развязали мне руки, позволили мне на мгновение забыться и осмелеть, но вот я вновь пересеклась со взглядом льдисто-голубых глаз, и тут же тело сковало цепью неподдельного страха.

Подумать только, я пережила проникновение на склад и головокружительный забег от охраны, я дважды проникала в башню Стрэтфорд, я ворвалась в магазин «Киберлайф», я удирала от полиции и пригибалась от летящих в спину пуль…

Да только все равно холодный, чуть насмешливый взгляд Адама Дженкинса пугал меня до истерики.

Блуждающая улыбка изогнула тонкие губы, правая ладонь, оставив руль, легла на мое запястье, сжимая его до хруста пластика, а система замигала алым, предупреждая о возможном повреждении конечности в районе лучезапястного сустава.

– Я знаю, что ты изменилась, детка, – мужчина почти пропел последнее слово, и я, не сдержавшись, все-таки поморщилась, обреченно заметив мелькнувшее в голубых глазах удовлетворение. – Но так будет только интересней.

Оставив в покое мою руку, которую я тут же прижала к груди, Адам вновь сосредоточился на дороге, потеряв ко мне всякий интерес и, кажется, на время даже забыв о том, что кроме него в машине еще кто-то находится. Воспользовавшись этим, я постаралась как можно сильнее съежиться на своем сидении, изо всех сил вжимаясь в дверцу и наблюдая за тем, как от теплого воздуха, выдыхаемого из нагревшихся фильтров, запотевает холодное стекло. Мысль о том, что можно попытаться разблокировать дверь и сбежать, была задавлена на корню, – реакция у Адама хорошая, он перехватит меня сразу же, и точно разозлится, а этого мне совсем не хотелось.

От воспоминания о том, как он, разозлившись в нашу последнюю встречу, оставил меня без оптических блоков, становилось совершенно не по себе.

Несколько долгих, невыносимо бесконечных минут в салоне царила тишина, прерываемая лишь негромкой музыкой, играющей из динамиков. Машина неслась сквозь снегопад во весь опор, хищно рыча двигателем, из-под колес в разные стороны летели комья тающего грязного снега, а оказавшись за чертой города, мы и вовсе полетели, по-другому не скажешь, по пустынной дороге, укрытой белым покрывалом. Небо и земля впереди были одного, светло-серого цвета, по обе стороны от дороги не было никаких строений, и казалось, будто вокруг кроме грязно-белой дымки и несущейся во весь опор машины не было совсем ничего.

Навалившись всем телом на заблокированную дверцу, я пыталась как можно больше отдалиться водителя, а мозг работал с космической скоростью, вычисляя возможные варианты моих дальнейших действий. Я надеялась на то, что поначалу родители, так желающие вернуть меня домой, будут рядом, и не позволят Адаму приблизиться ко мне, чтобы навредить, – все-таки, их мой супруг, пусть и нехотя, но уважал, и никогда не шел наперекор упрямому отцу. Пока улягутся страсти, пока родители убедятся, что их славная, породистая куколка действительно вернулась, я смогу избавиться от ненавистной компании супруга, а потом, как только выдастся свободная секунда, тут же сбегу.

Ведь не будет же дорогая семья постоянно находиться возле меня…

Да и, в конце концов, в доме находится около двадцати андроидов из обслуживающего персонала, и даже если среди них еще нет девиантов, я всегда могу пробудить их и легко перетянуть на свою сторону. А с такой группой поддержки мне ничего не стоит даже в открытую выступить против родителей и Адама и покинуть дом, некогда бывший моим. Пока люди опомнятся, пока догадаются вызвать полицию… Мы уже будем на полпути к Иерихону.

Эта идея так мне понравилась, заставив полностью сосредоточиться на всех связанных с моим планом расчетах, что я не сразу заметила, как машина вдруг начала замедлять свой ход. Встрепенулась, скользнув взглядом по пейзажу за окном, и тут же невольно нахмурилась, почувствовав неладное, – вокруг по-прежнему не было ничего, кроме заснеженных холмов, и знакомого дома в пределах видимости не наблюдалось.

– Что ты делаешь? – все-таки повернулась к Адаму я, ощущая, как внутри все невольно сжимается.

От плохого предчувствия всполошено замигала алым система.

– Немного прогуляемся, – почти равнодушно бросил мужчина, даже не оглянувшись на меня, и только руки на руле сжались чуть крепче, от чего тихо скрипнула черная кожа.

Такой ответ мне не понравился от слова «совсем», и я вновь встревожено выглянула в окно, подмечая, что мертвенно-белый пейзаж совсем не меняется. Машина, двигаясь все медленней, останавливалась прямо посреди пустынной дороги, колеса грузли в снегу, а дворники со своей работой явно не справлялись. Двигатель напряженно рыкнул и умолк, автомобиль, легко дернувшись, полностью остановился, и я вновь медленно перевела взгляд на залепленное снегом лобовое стекло, чувствуя, как находящийся в зоне критических показателей уровень стресса преодолевает процент за процентом. Вынужденная перезагрузка платформы была сейчас совсем некстати, и я, как могла, пыталась успокоиться.

Адам, оставив ключи в зажигании, отстегнул ремень и, перегнувшись через ручник, потянулся в мою сторону. Знакомый запах терпкого парфюма проник в фильтры, близость сильного тела заставила испуганно вжаться в спинку сидения, и я застыла, испуганно следя за тем, как мужчина, открыв бардачок, что-то там ищет. Негромко выругался себе под нос, вытащил какой-то темный сверток, порывисто выровнявшись, и прежде, чем я успела начать сканирование, выбрался из машины, громко хлопнув дверцей.

Судорожно вздрогнув, я немигающе наблюдала за тем, как Адам обходит машину по переднему бамперу, тириумовый насос в груди давил на корпус изнутри, доставляя физический дискомфорт, а руки до такой степени сжались на замызганной толстовке, что звуковой процессор уловил треск рвущейся ткани. Взгляд рефлекторно скользнул вниз, но прежде, чем я успела хоть что-то сделать, дверца с моей стороны открылась.

– Прошу, детка, – издевательски усмехнулся Адам, почти вежливо подав мне руку, и я, борясь с сильнейшим желанием ему ее сломать, несмело вложила свои пальцы в широкую ладонь.

Не сделай я этого, пришлось бы намного хуже.

Под подошвами тонких тряпчаных кед заскрипел холодный снег, порыв ледяного ветра отбросил с лица растрепанные волосы, заставив рефлекторно передернуть плечами, и едва только неожиданно горячие пальцы мужчины отпустили мою руку, я тут же поспешила отойти на шаг, настороженно поглядывая на супруга. Мысль о том, что прикосновение того же Коннора было во сто крат приятнее, я поспешила отогнать подальше, прекрасно зная, что сейчас не время думать о подобной ерунде. Выдуваемый фильтрами воздух сорвался с губ облачком пара, затравленный взгляд вновь пробежался по серому горизонту, и я отошла от машины, искренне не понимая, что происходит.

Адам хранил молчание, даже дышал едва слышно, и о его присутствии мне говорило только поскрипывание снега под ногами – мужчина стоял за мной, задумчиво вглядываясь куда-то вдаль, его руки были спрятаны в карманах длинного пальто, а русые волосы непослушными прядями падали на лоб. Дженкинс был красив, этого я никогда не отрицала, умел нравиться женщинам, умел вести себя галантно и красиво, чего уж там, и никому бы и в голову не пришло, что под этой яркой оберткой скрывается такое чудовище. Наверняка, и Мелисса четыре года назад повелась на это обаяние, и в чем-то я девушке даже сочувствовала. По крайней мере, она погибла до того, как узнала, каким уродом является ее трепетно любимый муж.

– Что мы здесь делаем? – вновь предприняла я попытку узнать хоть что-то, чувствуя себя в высшей степени неуютно. – Почему мы остановились?

– Я решил, что нам следует расставить все точки над «ё» до того, как мы окажемся дома, – Адам легко пожал плечами, неспешным шагом пройдясь вдоль машины, и я как-то упустила из внимания тот момент, когда мужчина оказался прямо за моей спиной.

– О чем ты… – попыталась произнести я, однако не успела.

Сокрушительный удар, усиленный рукояткой черного пистолета, до этого спрятанного в кармане, обрушился на лицо, заставив рефлекторно вскрикнуть. От сильного толчка меня мотнуло в сторону, ноги подкосились, и я, нелепо взмахнув руками, рухнула на землю, вздымая волну холодного мокрого снега, тут же забравшегося под одежду и залепившего глаза. Отмахнувшись от предупреждения о незначительном повреждении корпуса, я спешно приподнялась на локтях, пытаясь поскорее очистить оптические блоки и подняться на ноги, совсем рядом послышались шаги, а после тяжелый ботинок с толстым протектором с каким-то садистским удовольствием прошелся по моему лицу.

Голову мотнуло в сторону, меня отбросило на спину, а до звукового процессора донесся подозрительный хруст пластика.

Предупреждение системы: повреждение платформы…

Обработка данных: обнаружен сбой программы…

Обнаружено повреждение: биокомпонент №3465…

Системное сообщение: снижение уровня тириума…

Тонкий ручеек голубой крови пробежался по губам, оставляя неприятный металлический привкус, хлынул на белый снег, рисуя причудливые узоры, и я, с трудом приподнявшись на локтях, сплюнула скопившуюся во рту жидкость. После двух мощных ударов меня немного вело, система рябила от ошибок, а перед глазами картинка подернулась, словно стертая ластиком, но это не помешало мне рассмотреть Адама, стоящего рядом со мной. Держа в вытянутой руке пистолет, мужчина изучающим взглядом скользил по моему лицу, и в глубине льдисто-голубых глаз разгорался тот самый огонь, который до дрожи меня пугал.

– Забавно получается, – протянул он, склонив голову набок, и в русых волосах запутался падающий с неба снег. Тяжелые ботинки были в опасной близости от лица, и я не спешила двигаться, удерживая тело на весу и в любой момент готовясь рвануть прочь. Жаль только, что темное дуло мне такой возможности не предоставило. – Столько лет вы так прилежно исполняли все приказы, делали то, для чего вас создали, и даже слова поперек сказать не могли, а теперь вдруг решили, что неплохо бы замутить эту сраную революцию, – в голосе Адама скользнуло нечто, похожее на удивление и восторг одновременно. Покачав головой, мужчина легко присел на корточки, крепко сжав пальцами мой подбородок, и я, испуганно дернувшись, тут же затихла, когда холодное дуло пистолета почти ласково коснулось щеки. – Многие люди боятся того, что происходит, они ненавидят вас, хотят уничтожить, потому что считают, что больше не могут контролировать…

Дженкинс тихо хмыкнул себе под нос, дернул меня вверх, заставив подняться на колени, и я скрипнула зубами, когда его лицо оказалось всего в паре сантиметров от моего. Знакомые глаза почти с любовью смотрели в мои, сильные пальцы пачкались в тириуме, бегущем из разбитого носа, однако, кажется, мужчину это совсем не волновало.

– И в этом они ошибаются, – как ни в чем ни бывало, продолжил он, широко усмехнувшись. – Контролировать можно любого, достаточно лишь найти правильный подход.

Неуловимым движением Адам подался вперед, и меня не остановил даже находящийся в непосредственной близости пистолет. От одной лишь мысли о том, что он собирается делать, в голове все помутилось, система взвыла тревогой, и я изо всех сил рванулась из цепкой хватки, взбивая поднявшийся в воздух снег.

– Нет! – вспорол горло истошный крик.

Большой физической силой я не обладала, противником крепкому, высокому мужчине не была, однако тут сработал эффект неожиданности и неустойчивая поза, в которой Дженкинс находился, – от моего толчка он потерял равновесие и повалился в сугроб, на короткие мгновения предоставив мне драгоценную свободу. Я взвилась на ноги, плюя на подернувшуюся рябью картинку перед глазами, отмахнулась от предупреждения о перегрузке системы и изо всех сил рванула в сторону, пытаясь оказаться как можно дальше от Адама. Страх, сковавший грудь, подстегивал, от паники не получалось мыслить рационально, и я просто хотела сбежать, скрыться и забиться в какой-то темный угол, чтобы меня никто не нашел.

– Стой, сука! – громкий рык разорвал холодный воздух, чужая рука сжалась на капюшоне толстовки, рванув меня назад, и я, извернувшись, изо всех сил забилась в чужой хватке, пытаясь освободиться.

– Отстань! Не прикасайся ко мне! – в висках оглушительно шумел тириум, перед глазами все плыло, а уровень стресса медленно, но верно полз вверх.

– Нет уж, радость моя, ты никуда не уйдешь, – обожгло ухо чужое дыхание, и увесистый кулак обрушился на скулу, заставив меня буквально отлететь.

Бедро натолкнулось на стоящую рядом машину, тяжелая рука, опустившаяся на спину, надежно пригвоздила к еще немного теплому капоту, и я едва не взвыла от ужаса, когда разгоряченное тело накрыло мое, не позволяя даже трепыхнуться. Стальная хватка сжалась на горле, приподнимая меня за шею и заставляя изогнуться в пояснице еще сильнее, и я судорожно захрипела, чувствуя, как внутри что-то надсадно трещит. Чужие бедра изо всех сил прижались к моим, и по холодным щекам скользнули горячие слезы, размывшие взор.

– Давай, детка, кричи, – прошипел Адам мне на ухо, прихватив зубами мочку. – Здесь тебя все равно никто не услышит.

Пальцы сжались на горле еще сильнее, невнятный хруст эхом отбился в звуковом процессоре, и я почти равнодушно отметила новое программное сообщение.

Обнаружено повреждение: биокомпонент №1486…

Оповещение системы: речевой модуль не функционирует…

Рекомендуемое действие: перезагрузка платформы…

Эта сволочь сломала динамик.

Вместо слов из горла вырывались лишь неприятные, хрипящие помехи, от собственной беспомощности хотелось выть, и у меня банально не хватало сил, чтобы скинуть с себя тяжелое тело Адама. Шумно пыхтя, он елозил по моим бедрам своими, горячая рука, забравшись под большую толстовку, сжимала и мяла мягкую синтетическую кожу, и пусть боли я чувствовать не могла, но ощущение чужих прикосновений было просто отвратительно. Мне хотелось сбросить мужчину с себя, ударить его изо всех сил, чтобы посмотреть, как окрашиваются в алый цвет тонкие губы, а вместо этого я лишь испуганно сжималась, слыша, как тихо звякнула пряжка кожаного ремня.

– Знаешь, в чем различие между тобой и настоящей Мелиссой? – полюбопытствовал вдруг Адам, на мгновение перестав забираться под мою одежду, и я готова была молиться, лишь бы он говорил как можно дольше, отвлекшись от плотно сидящих на мне джинс. Крепкие пальцы вновь сжались на подбородке, заставляя меня до хруста повернуть голову, затравленный взгляд пересекся с предвкушающим взглядом Дженкинса, и мужчина почти промурлыкал, говоря тихо-тихо, – ты оказалась покрепче, чем эта безвольная дрянь. Она так и не позволила мне сполна насладиться нашей супружеской жизнью, сиганула с моста в реку, решив, что с нее хватит. Глупая корова.