Текст книги "Nicht so (СИ)"

Автор книги: Gozer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

– Мы пойдём? – было решено слинять отсюда, от греха подальше. Просто Артём же тут из-за меня стоит, и вот. Надо, чтобы он ушёл. И чтобы я его не видел. И того, как Отто агрится на него. Это омерзительно, и дело даже не в том, что Артём мне типа дорог или в чём-то вроде того. Просто так не делают. Не важно, кто этот человек, кто он тебе – это неправильно, так относится к незнакомым тебе людям. И мне как бы и стыдно за поведение Отто, но я не могу ни упрекнуть его, ни как-то повлиять на это. Так что я лучше просто уйду. Чтоб глаза мои этой херни не видели.

– А? Нас вы не хотите подождать?

– Вечность пройдёт, пока они там наговорятся.

Отто обернулся к матери и остальным на секунду.

– Ладно, идите.

– Ура, – довольно протянула Кристина, уже хватая меня за руку. – Куда идти?

– Не этот дом, – остановил её я, когда она уже чуть ли не пошла к подъезду.

Артём даже попрощался со мной, но так посмотрел противно, что мне аж втащить ему захотелось. Вот хотя бы ты надо мной не издевайся, ладно? И так жить больно, ты тут ещё. Осуждаешь меня взглядом. От тебя-то я только этого и жду, конечно.

Только мы оказались у меня в комнате, как Кристина снова бросилась на меня с объятиями, на этот раз уж посильнее сдавливая руки.

– Альбрехт, – довольно пропищала она.

Я уже на автомате не дышал, так что ей стоило поторопиться с обнимашками. Пока я совсем не задохся.

– Кристина, твою мать.

*

– За санитарные нормы.

Вообще-то, у немцев нет культуры выпивать обязательно за что-то, но мать каким-то образом объяснила Отто и Феликсу суть этого процесса, они как-то умудрились проникнуться, и вот, уже как несколько лет точно, даже в той части нашей семьи была распространена эта хрень. Ну и да, Кристина жаловалась мне, что её отец спивается только так после того, как Силке рассказала ему об этих наших всратых русских традициях. Что поделать. Или мать так хорошо объяснила, или Феликс такой восприимчивый. Но он правда хорошо вникся. Настолько, что уже можно было точно сказать – если за столом Феликс Моргенштерн, то наличие странных тостов обеспечено. И чем дальше, тем хуже, но какая разница, за что пить, верно? Главное же, чтобы вообще было, за что, и чтобы это было чем-то более-менее хорошим. Сначала можно по классике пойти – за здоровье (ы-ы-ы), за женщин, за Германию/Россию или немцев/русских, за любовь, а там уже какая тема разговора зайдёт, за то пить и будут. Вот как сейчас. Заговорили про столовые и кафе – надо, значит, опрокинуть стаканчик за санитарные нормы. Это же важно? Безусловно. Сейчас заговорят про каких-нибудь там.. Эм. Я не знаю. Да про что угодно. И за это потом выпьют. Главное – напиться, но раз просто так это делать неприлично, то вот вам повод. За благое же дело пьём. За санитарные, ебать, нормы. Это единственная причина, почему я люблю быть на попойках – тут всегда весело и какая-то срань происходит. Ещё можно много нового о людях узнать.

– Мне иногда кажется, – склонившись ко мне, зашептала Кристина, – что у папы есть русские корни.

Я только хмыкнул. Родословную Феликса я как-то не разбирал, и с чего бы мне вообще знать, что там такое. Другое дело, что кому-то кажется нормальным объяснять этим его поведение. Что за бред. Ему просто могла понравиться эта традиция, в чём дело? Вполне нормальное явление. Хотя то, что Феликс иногда задвигает настолько тупые тосты, прямо как мамины подруги иногда, даже мне кажется подозрительным, но и то я больше склонен к мысли, что он либо наслушался об этом у матери, либо ещё что-нибудь в таком духе. Но никак это не может быть связано с его корнями.

– Только не начинай ныть, что это не может быть связано, – тут же предупредила меня Кристина, хотя я даже не собирался. Единственное, что я хотел с ней обсудить – это чтобы она перестала держать меня за руку, но мне было банально стрёмно это делать. Два года назад, когда мы только познакомились, спустя где-то неделю с нашей первой встречи, она так же начала оказывать мне знаки внимания. Так же хватать за руки в процессе разговора, постоянно звать куда-то, познакомила со всеми своими друзьями, и всё на свете. Дальше было только хуже, и из-за того, что я постоянно гасился, как целка, и не смог даже нормально обняться с ней, что говорить о сексе или чём-то приближённом к нему, она не то чтобы начала откровенно издеваться, но её отношение было предельно понятно. Меня окрестили каким-то чмохой, который как будто вообще приближаться к девушкам боится, и, может, это глупо – загоняться из-за такой хуйни, но надо было избавиться от этого статуса. Поднять уровень в глазах Кристины. А если я сейчас попрошу её убрать руку.. Она опять будет смеяться. Прямо как тогда, когда я отошёл, когда она захотела меня обнять. У, сука, триггерные воспоминания.

– Для меня “психолог” – это вообще матерное слово.

Кристина снова недовольно позвала отца, призывая его замолчать и не разбалтывать секреты дочери, но было уже поздно. Феликсу зачем-то понадобилось рассказать моей матери и Отто о том, что Кристина ходила к психологу, и началось вот это вечное: “А помогает ли оно?”. Отто вот твёрдо уверен, что семья должна разбираться со всем сама, а не привлекать к делу каких-то левых ублюдков, которые вместо того чтобы помогать, только усугубляют положение, так как давят на пациентов и внушают им свою точку зрения, даже если она объективно не правильная. Попытайтесь донести до Отто, что он тоже может быть объективно не прав, кто-нибудь. Если у вас получится, я вам даже денег дам.

Хотя в случае с Кристиной. Я, конечно, не знал, какие у неё проблемы, но думал, что она не настолько плоскодушная, чтобы не отличить давление и навязывание точки зрения от полезных советов. Феликс тоже ничего такого не говорил, но Отто надо просто высказаться, какой это бред – платить деньги всяким долбоёбам, и лишь за то, что они скажут тебе, что все твои девиации – это на самом деле нормально, продолжай в том же духе. К счастью, тема быстро перевелась. Тоже плюс того, что вы обсуждаете что-то пьяными. Больше шансов быстрее соскочить с темы.

– Как для меня “адвокат”, – хмыкнул Феликс. – Вот ненавижу их. Зэки и то лучше. Хотя бы честнее.

Я не знал, кем Феликс работал, но это было как-то связано с юриспруденцией или чем-то таким. Судопроизводство.. Мда, почему-то для меня “Судопроизводство” – это кораблики, а не суды, права человека и вот это всё. Хотя там всего одной буквы не хватает. “Суднопроизводство”. Но такого слова нет, кажется, ну и не важно.

– Зато из них хорошие друзья, – Отто усмехнулся, заглядывая в стакан.

Феликс помотал головой. Конечно, Отто будет шутить про полезную дружбу с ним. Хотя, мне кажется, это немного мерзко – выделять такие моменты. Такое ощущение, будто Отто специально с ним общался, да и сейчас дружбу водит – только чтобы в случае чего, был товарищ такой профессии. Просто если бы не Феликс, Отто бы могли и побольше срок тогда дать. Возможно. Не уверен, я вообще мало просвещён в те события, но, вроде как, именно Феликс его делом и занимался. Так-то он юрист (ну, допустим – я всё ещё не уверен), и не часто занимается адвокатством и всякой такой вот хуйнёй, но тогда взялся. Всё ради своего лучшего друга, м-м.

Господи, ещё немного, и я сам начну их шипперить. Не отставать же от Кристины? Она там уже и рисует что-то даже. Не знаю, правда, насколько это зашкварно – рисовать родного отца с каким-то мужиком, да даже с его лучшим другом, но ей хотя бы стыдно за это. Мда, господи, прости, куда мы катимся. Но реально, блин. Некоторые моменты “мужской дружбы” слишком уж странно смотрятся. Хотя это просто наше испорченное поколение, которое везде видит намёки на еблю, но опустим это пока. Просто надо видеть, как Отто тащит пьяного Феликса домой. Как Отто успокаивает его, когда ему хуёво, или он начинает бредить по пьяни. Да это такая романтика, ни одним “нормальным” геям такое никогда не светит с их партнёрами. Пиздец. Но главное – вовремя сказать “no homo”. А то мало ли, кто что подумает. Хотя как говорил Ковальский – если мужчине захочется, он сделает. Просто потому что ему захотелось или так надо. И ему не нужны будут всякие тупые отмазки и оправдания. “Это и отличает настоящего мужика от тупого нытика”. Брутальность, ебать. Но не важно. Мне надо меньше думать об этом. Это плохо.

Снаружи, тем временем, уже снова засобирались пить.

– За здоровье.

– После тоста за санитарные нормы – самое то,– хмыкнул Отто.

– Не перебивай, – шикнул на него Феликс, не сильно ударяя по плечу. – За физическое, моральное и нравственное.

Я аж удивился слегка. Вот это да, какой сложный тост. Но мне нравится. Я не то чтобы имел право пить за моральное и нравственное здоровье (да и за физическое тоже), но мне же ничего за это не будет. Мда, и сейчас так божественная рука меня по ладони хлопнет. “А ну убрал руку, урод ебучий”. “Не заслужил”.

– Сейчас бы нам за нравственное здоровье пить, – мать уже с трудом могла говорить и, кажется, даже дышать. Я так же не понимал, как она до сих пор сидит. Наверное, если бы не стенка и не спинка стула – она бы уже давно укатилась куда-нибудь на пол, спать там. Хотя странно, что она до сих пор этого не сделала. Держится из последних сил, ух. Крепись, мам. Ещё пару часов, и пойдём спать. Ну или кто куда. Кому куда нужнее будет. Ничего такого, но просто кое-кто реально перебрал с алкоголем, и как бы.. Должен быть логичный исход у этого.

– Ф-ф, – Феликс приложил руку к груди, вздыхая. Тоже уже весь красный, но зато довольный – пиздец. – Пиво тут, конечно, дерьмо.

Отто со всей силы хлопнул ему по плечу, вместе с тем опустошая свой стакан.

– Не всё в жизни сахар. Мы сюда не пиво пить приехали.

– А зачем тогда? – Феликс развернулся к нему, и я поймал себя на мысли, что жду, когда они поцелуются. Нельзя им рядом сидеть, вот правда. А мне – столько пить и разговаривать с Кристиной про такие вещи. Это плохо на мне потом сказывается. Это заразно. Теперь тоже буду видеть в их общении намёки не на то. Господи, вот что она со мной сделала. Это через прикосновения передаётся, да?

Феликс резко замолчал, уставившись куда-то в сторону.

– Я вдруг вспомнил сейчас. Как мы в студенчестве бухали.

Отто поморщился, отворачиваясь, а мать просто закрыла лицо руками, нервно засмеявшись и застонав. Кажется, ей было больно. От одних воспоминаний, ага. И что же там такого вспомнить можно, что такая реакция?

– Как ты пригласила нас к себе, – Феликс наклонился, чтобы видеть мать. – У тебя был ящик шампанского..

Мать нахмурилась, и, немного повспоминав, уставилась на него как на тупенького. Затирает ей какую-то дичь тут.

– Я не помню такого.

– Было, было. Я тогда ещё чуть не умер.

Отто посмеялся. Видимо, у него воспоминания о том вечере сохранились прекрасно. Явно получше, чем у матери.

– Вы про что, – повторила она вопрос. – Не было такого.

– Да было, – Феликс мотнул головой. – Ты просто тоже напилась тогда до отключки.

– А какой повод был?

– Я не помню, – растерянно вздохнул Феликс. Но тут же подоспел Отто и со всем разобрался.

– Есть шампанское – чем не повод? – прикладываясь к стакану, хмыкнул он.

Ему только причину дай. Наличие ящика шампанского (или его отсутствие – почему нет), бутылки пива, да просто стаканов для него в доме – повод пойти и напиться. Я всё поражаюсь, как он умудряется быть таким здоровым и нормальным на лицо и тело до сих пор. С его-то образом жизни, давно пора превратиться в типичного мужика за сорок, с пузом, одышкой и всем прилагающимся, да нэ нет. Ходит, великолепен и горяч. Артём его так рассматривал сегодня.. Мда, было бы охуенно, если бы Отто у меня его увёл. Вот прям увёл, да, как в фильмах бывает. Появляется такой шикарный мужик, и главного героя бросают, пушо зачем он сдался, чмошник такой, когда есть Он.

– И правда, – посмеялся Феликс. – Много надо, что ли.

А я и говорю.

– А потом нам было очень плохо.

Дальше проследовал весёленький рассказ про то, как они напились в тот раз, и после им было та-а-ак хуёво, особенно Феликсу. Настолько всё было плохо, что Силке аж протрезвела с перепугу. Было решено дать ему какие-то таблетки, которые типа хорошие, и должны были быстро помочь ему, но каким-то образом оказалось, что они на самом деле были для сердца, и в итоге он чуть не сдох там просто сразу же. И никто до сих пор не понял, каким образом он выжил, но да. Вообще, было странно слышать такие истории от трёх взрослых людей. И как они ещё хохотали над этим. Но дело их, конечно же.

Мы с Кристиной переглянулись, и она похлопала меня по руке под столом, слабо улыбаясь. Не знаю, что это должно было значить. Но, допустим, она меня так поддерживает.

– Мне так плохо даже после полутора литров водки не было, – почёсывая глаз, хмыкнула мать.

Ну так всё логично. Газированные напитки всегда сильнее хуярят в голову. Да и в остальные органы. Надо было водку газировкой запивать – вот тогда да. Тогда бы, возможно, силы бы поравнялись.

– А когда это ты выпивала полтора литра водки.

Отто это так заинтересовало, что он аж встрепенулся весь. И, по ощущениям, тоже немного протрезвел, только уже от возмущения. Ну а как. “Три литра водки? И не со мной? Ай, Силке. А ещё сестра называется”.

– С Альбрехтом? – после того, как мать кивнула головой в мою сторону, уточнил он, удивившись.

Я тоже удивился. Когда это было и почему я этого не помню? Мам..? Ладно, шучу, не было такого. За кого меня принимают тут вообще. Я не бессмертный, осмелюсь напомнить. По полтора литра водки за раз – это же сдохнуть можно.

– С отцом его, – шепнула мать недовольно.

Это было так внезапно, что я удивился ещё раз. Исторический момент – мать говорит о моём отце. И да, я узнал о нём кое-что новое. Как-то он выпил с моей матерью на двоих три литра водки. Вот это да. А я то всё думаю, в кого я такой поехавший, а вот оно что. У меня ещё до зачатия не было шансов вырасти нормальным человеком. Но сам я никогда столько не пил. Ну, именно водки, я имею в виду. Полтора литра за раз – только пивасика. Мда, до отца мне ещё далеко. Хотя забавно, и я только сейчас это понял. Принято же, что матери постоянно во всём плохом в детях винят их отцов. “Вот папа родимый”, “весь в отца”. Почему мне мать никогда ничего такого не высказывала? Или её типа всё устраивает? Или она стесняется говорить о нём?

Кристина вдруг протянула мне телефон, и я забрал его, чтобы было лучше видно набранный в заметках текст. Ну и чтобы ответить потом, если потребуется. Мы часто так разговаривали, когда нельзя было обсудить вопрос вслух по каким-то причинам. Нормальный метод, надо заметить.

“А что, разговоры о твоём отце – это запрещённая тема”.

“Нет. Просто, кажется, матери неловко это делать, тем более, при Отто”

Он не одобряет вещи вроде детей вне брака, брака по залёту (хотя у матери и того не было), ну и так далее. Мать вообще рассказывала, что он долго не мог принять её беременность и агрился на неё, потому что это пиздец и позор семьи, но потом смягчил политику и унялся. Раньше, по её словам, он вообще пиздец консерватором был, ещё и более радикальным. Но время идёт, люди меняются. Может, он и меня примет? Ну, типа, наша ветвь семьи с самого начала была какой-то уебанской, и зачем много от нас ждать? У меня мать “шлюха”, и я не подведу. Окажусь пидором. Ха-ха. Не смешно.

– Ёб твою мать, – вздохнул Отто. – Где он вообще шляется.

У-у-у. Но да, мам, хороший вопрос. Где папа? Вышел за пивом? На семнадцать лет. Вернётся зато с пожизненным запасом.

– Это вообще тебя не касается – мать сразу как-то сжалась и нахмурилась. – Его тут никто не ждёт.

Отто с таким выражением смотрел на неё, будто предвещался грандиозный срач. Может, хочет рассказать про то, насколько важно для ребёнка расти в полной семье? Или ещё что-нибудь в таком духе. Я никогда ничего такого от него не слышал, но он же наверняка это любит. Семейные ценности и все дела.

– Отец Альбрехта? – вдруг заинтересовался Феликс. – Господи, он хоть в курсе, что у него есть сын? Я уже не говорю про то, что ты могла бы и вытрясти с него что-нибудь.

– Давайте не будем это обсуждать, – недовольно попросила мать.

– Альбрехт, выйди, – Феликс подозрительно быстро догадался, что может смущать её.

– Она уже вытрясла, – вдруг подключился Отто. – У них такая шикарная история взаимоотношений. Как говорится, пиздец.

Да завалите вы уже. Или рассказывайте, в чём именно дело, или не подстрекайте. А то умные все такие, я ебал.

– А вы знаете, как его можно найти? Мы могли бы познакомиться.

Кристина усмехнулась, а я про себя только выругался. Ни к чему хорошему такие беседы не приводят..

– Чего ты так пристал к нему?

– А тебе не интересно? Твой шурин, как-никак.

Отто недовольно фыркнул.

– Они не были женаты. И виделись всего два или три раза. Первый закончился вот этим, – Отто указал на меня, но тут же получил по руке.

– Следи за выражениями, мудак. Это мой сын.

Наверное, если бы мать могла встать, она бы подскочила. И я бы тоже. Потому что это было бы предвещанием драки, а кому ещё оттаскивать мать от людей. Но вообще, я сейчас не понял. Отто так высказался, будто недоволен мной. И вообще ненавидит меня. “Вот этим”, блять. Слышь, собака. Тебя что-то не устраивает?

И мать ещё так быканула на него сразу же. Защитила меня. Так мило. Сейчас расплачусь.

– Давайте вы не будете ругаться, – попытался остановить их Феликс. – Вы не виделись два года и в первый же день начинаете.

Я про себя согласился с ним, но вслух ничего озвучивать не решился. Нечего встревать со своим охуенно важным мнением.

========== 3/10 – Июнь, 7 ==========

07.06.14, Суббота

– Вот это красиво, – осматривая крышу здания, протянула Кристина. – Почему всё так?

– Ты о чём?

Нет, я не тупой, правда было не понятно. Кристине не стоит начинать разговоры так внезапно, ещё и на другую тему. Я о чём думать должен?

– Все эти дома старые, да? Но почему какие-то выглядят так, а какие-то. Как те, которые были в том переулке.

– Разный возраст, возможно. И уход. Те дома жилые, а это государственные. Понятное дело, что у них больше денег.

Вот тут больничка, например. В том доме, который предыдущий, тоже какая-то хрень располагалась. Что хочу сказать – организациям явно полегче поддерживать внешний вид здания в должном состоянии, им и государство может что подкидывать – памятник же архитектуры, всё такое. Да и самим надо поддерживать здание в надлежащем виде. А частникам оно нахуя надо. Хотя, честно, некоторые дома в таком плачевном состоянии, что я вообще не ебу, как там можно жить. Мать вот, например, наш дом, ну, который в деревне, старалась как-то поддерживать, ухаживать за ним, и не только изнутри. Просто чтобы самому приятно было смотреть и думать “Я живу здесь”. А с этими людьми что не так, я не знаю. Ну, может, бедные. Фу, нищета.

– М-м-м, – задумчиво протянула Кристина, приложив руку ко рту. – Всё равно ничего не понимаю. Как это работает.

– Какая разница, господи. Просто любуйся. Хоть что-то красивое здесь есть.

Кристина посмеялась.

– Мне нравятся ваши контрасты. Вернуться немного назад, и из примечательного там будут только какие-то уже гнилые сгоревшие коробки. А на эти здания советуют посмотреть в путеводителях по городу.

Я пожал плечами. Классика, просто классика. И я не знал, что по нашему городу есть путеводители. Ну, типа, серьёзно? Кому-то интересно, какие в этой дыре есть достопримечательности?

– И вчера. Где мы ходили?

– Комсомольский.

– А-а-а, – протянула Кристина, поморщившись, – я это не выговорю.

От тебя особо никто ничего и не ждёт. Ты даже “Красноармейская” только с третьего раза нормально выдала. Фу, лох.

– Не важно. Просто смешно же? Идёшь, и по левую сторону – деревня восемнадцатого века, – Кристина двинула рукой. – И по правую. Новенькие высокоэтажки, автомобильные салоны, всё цивильно, современно и красиво. Что вообще за хрень?

Ну во-первых, разрешите доебаться. Откуда вы знаете, как выглядела российская деревня века восемнадцатого? На каком основании делаются сопоставления? Ладно, это глупо. Во-вторых, что вообще не так? Как будто компании-застройщики должны были забеспокоиться и о другой стороне улицы. С какой стати их вообще должно волновать, что там происходит и как это выглядит. Они свою часть договора выполнили, денежки получили и скрылись. Всё. Больше их ничего не волнует.

– Хотя, возможно, ты прав насчёт возраста, – вдруг заговорила Кристина. – Эти дома даже построены над землёй, а не как там.

На самом деле, я не был уверен, что это обязательно обозначает то, что они были построены раньше, но такая версия правда была. Кристине она тоже приглянулась, так я понимаю. Не важно.

Она попросила меня показать ей тут всё. Не знаю, почему нужно было делать это в четыре утра, сразу по пробуждению (что смешно, даже не моему. Меня нагло разбудили), но почему нет, когда да. С другой стороны, и правда смысл лежать и залипать в потолок? Делать всё равно нечего, да и если гулять – то пока не жарко. И пока на улицах мало людей. А то всякое бывает. Когда живёшь в городе с населением в сто тысяч, и тут приезжаешь в городок, типичный такой российский подзалупинск, где людей побольше в пять раз, можно и охуеть с непривычки. Так что пока школота и прочие животные дремлют, мы спокойно пройдёмся, и всё будет хорошо. Никто морально не пострадает. Хотя я уже пострадал, но мы уже почти дома, так что скоро показатель душевного равновесия поползёт вверх. Надо только дойти.

Дом, который, как оказалось, был в списке тех, на которые обязательно надо глянуть туристу (ей-богу, блять, сколько раз мимо ходил, даже не думал о нём в таком ключе), был на пересечении Алтайской и Красноармейской. Уже здесь можно было подняться до Тверской, там выйти на Сибирскую и пройти до дома, но нет, мы дебилы, нам надо в магазин за колой, поэтому на Сибирскую мы пойдём сейчас, по ней поднимемся до Комсомольского, там сходим в единственный в округе круглосуточный магазин, и только потом двинем домой. Я точно сдохну. Как Кристина выдерживает вообще такие нагрузки. Не понимаю я этих людей..

И сердцу моему что-то всё неймётся. Как только мы вышли из квартиры, так мне и не спокойно. Не знаю, что происходит, но мне это точно не нравится. Сначала я думал, что это предчувствие. И пока мы будем ходить, что-то случится. Типа, нас польют или что-то вроде того. Но так ничего и не произошло. Но я всё равно хочу домой, поесть и завалиться спать. И побыть одному. Как же забавно, что даже четверти всего срока не прошло. То есть, ещё очень долгое время у меня будет просто ноль личного пространства, а я уже сейчас заебался. Эх, Арсений. Жалко мне тебя.

“Да всем тебя жалко, чмо ты тупое”

Но всё, хватит. Давайте без самоунижений. Это плохо.

Напротив девятого подъезда, на парковке, на поребрике, сидел какой-то мужик, и Кристина аж вся вытянулась, только заметив его. Ну, она и хотела, кажется, встретить что-то вот такое, снять это на телефон, чтобы потом показать друзьям? Тогда стоит только порадоваться за неё. Минус один пункт из списка дел.

Просто это была такая типа “типичная” картина. Мужик сидит на кортах (только вот пятки поднял, лох, фу), в спортивках, с сигаретой в руках и рядом стояла бутылка пиваса. Кристина сказала, что русские гопники и алкаши – это как отдельный вид достопримечательности, и что она очень хотела бы встретить хотя бы одного. Ну, вот ей. Как специально для нас тут сидит, ждёт. Красивый, с полным набором атрибутики. Фотографируй, пока не убежал.

Кристина опустила руки, чтобы не было так уж сильно заметно, что она снимает всё происходящее на видео, так что доёбываться до нас никто не стал. Хотя вряд ли у мужика было подобное в планах – кусты напротив, похоже, казались ему более интересными, чем какие-то прохожие ноунеймы, ну и ладно. Я не буду против, если мы сейчас просто спокойно пройдём мимо него и забудем о существовании друг друга. Ну, в случае мужика – даже не узнаем о нём.

– Так, ну что? – когда мы отошли от него немного, прошептала Кристина. – Половина всех дел выполнена.

Я не просто так упоминал список. У Кристины правда есть такой. Список дел, которые нужно сделать в России. Реально. Хотя, может, это и нормально? Я просто не знаю. Я же не путешественник.

– Осталось встретить гопника, посетить окраину города и вечеринку твоего одноклассника.

– Зачем тебе.

Я не то чтобы против (хотя я не в восторге от мысли, что мне придётся кататься с ней по всяким ебеням), но серьёзно. Что за бред. Сейчас бы ехать в Россию с чётким желанием встретить тут алкаша и гопника и походить по окраинам. Что за хуйня вообще. Это странно. И почему нельзя объединить алкаша и гопника в одно лицо? Технически, это одно и то же. Пьяный – алкаш, в спортивках – гопник. Всё, минус два пункта уже, а не один, вычёркивай и это. И я вот прям вижу, как на всяких сайтах в отзывах про Россию люди писали, что обязательно надо попробовать всё вот это. Иначе не сложится полного ощущения о стране. Не поймёшь всего её величия. Что за бред..

– В смысле? Это интересно.

Она так шутит или что? Как, блять, что-то подобное может быть интересным? Мне кажется, она или издевается, или что-то подобное. Все эти шуточки про Россию, ы-ы, алкашей и прочее, это же типа пиздец популярно, вот все и выёбываются. Жалко смотрится, на самом деле. По сути, мы уже сами начали выстёбывать эту хуйню, хотя на самом деле всё не так плохо. Но это типа весело, поддерживать стереотипы о своей нации, а потом так же выёбываться, что все вокруг безграмотное быдло и пиздец вообще, как жить в этой стране. Ненавижу эту хуйню.

– При желании, можно найти вещи поинтереснее.

– Ну, у меня свои интересы.

Да я вижу, что ты с приёбом девочка.

– Ладно, просто мои друзья попросили.

И друзья у тебя такие же, ей-богу.

– Им так интересно, – продолжала Кристина, сама, похоже, удивлённая таким раскладом. – Ну, ты знаешь, что о России в мире думают. Мне даже сказали, что если я увижу медведя, то не стоит подходить к нему близко.

Ну да, а то у нас как раз был тут случай. Правда, медведь принадлежал, как бы.. Местной шашлычной. Вопреки шуткам надо сказать, что они просто держат животных у себя во дворе. Как бы, помещение у них находится за чертой города.. Короче, не важно. Я всё равно не могу ничего сказать по поводу содержания животных там, но, вроде, всё нормально. Но вдруг внезапно стало нет, когда некая пьяная мадам полезла к, собственно, этому медведю, и то ли напугала его, то ли что, но он оторвал ей руку. Прям по плечо. Не знаю, как эта женщина там жива осталась. Но вот, после этого началась истерия. Глобальное противостояние долбоёбов и адекватных людей. “Медведя надо усыпить, ы-ы-ы”, – кричали первые. Конечно. Давайте усыплять всяких ебланов, которые не могут использовать свои мозги по назначению? Куда больше пользы обществу будет. А медведь в чём виноват? Что какая-то пьяная уёбина его напугала/разозлила? Вот это, блять, да, вот это он пидр.

– Ну да ёбанный в рот, – выругался я. – И смысл сюда ехать тогда вообще? Если не подходить к медведям.

Хотя после того случая я бы тем более таких вещей делать не стал. И раньше бы вряд ли пошёл на такое. А сейчас даже можно не спрашивать. Нет и идите нахуй.

Кристина пожала плечами.

– Но ладно, шутка. Мне просто интересно глянуть, как тут вообще жизнь проходит. Ну, ты и сам знаешь. У-у, Россия.

Совоклэнд, е-е. Потомки крепостных и уголовников. Полстраны сидит, полстраны стережёт. И боится вместе с тем.

– Ладно, это глупо, – хмыкнула Кристина. – Ну ты меня понял.

– Да, всё.

Она не может объяснить, что хочет донести, ну и не будем мучить девочку. И так понятно, что она имеет в виду.

Внимание Кристины вдруг перенеслось на знаменитые российские дороги – мы как раз проходили в месте, где асфальт по неведомым причинам был особенно раздолбан. Если идти по краю, то ещё было нормально, но Кристина вот именно сейчас решила идти в паре шагов от меня, из-за чего и попала прямо в эту хуйню. Не то чтобы случилось что-то страшное, она просто слегка споткнулась. Да и она бы в любом случае обратила на это внимание.

Поснимав немного всё это скопление ямок, она подняла камеру на меня. Сейчас начнётся.

– Что это такое, а? – с претензией спросила она. – Откуда это взялось.

Нашла у кого спросить. Я же прям стою тут целыми днями и рассматриваю, как же на дорогах все эти выбоины появляются, м-м. Заняться мне больше нечем просто.

– Моя знакомая, ну, про которую я говорила, помнишь? Она училась здесь.

– Ага, которая кореянка.

Кристина выразительно на меня посмотрела, типа с осуждением. Типа я расист ебаный, и из всего запомнил о человеке только его национальность. Но, как бы, там было всего два идентификатора – что она кореянка и что училась здесь. Я просто показываю, что запоминаю, что мне рассказывают. Да-да.

– Она всё недоумевала, как вы умудряетесь так быстро ходить, особенно по снегу.

Я аж нахмурился. Чего? Как, в её представлении, это связано вообще? Она так говорит, будто у нас сугробы тут лежат, прям на дорогах, и люди прям по ним скачут. Во-от когда мы в деревне жили. Сейчас будут мои старческие ностальгические вздохи. Но не важно. И ночью выпадало по дохуя снега. И я с утра должен был ковылять в школу по нечищеным дорогам. Вот там да, вот там можно удивляться, как я не опаздываю на занятия. А в городе с этим проблем вообще никаких нет. Какие вопросы вообще? Хотя если верить Ковальскому.. Орды китайцев и корейцев тоже выходят из общаг рано утром. Может, они так же успевает пройтись по нечищеным дорогам? Или всё же дело в самом снеге? Никогда не узнаем.

– Ладно, хрен с этим снегом, дороги чистят. Но как вы быстро ходите по вот этому? – Кристина указала на выбоины на дороге.

– Мы по этому не ходим. Мы ходим вот здесь, – я указал на край дороги, где асфальт был нормальным. Всё же просто. Куда проще, чем кто-то может подумать.

– В России две беды – дураки и дороги.

Меня почему-то посмешило то, что Кристина знает такие выражения. Где она это взяла вообще? Так забавно.

– Тебя это уже не удивляет? – спросила она. Как будто ответ не очевиден.

– Меня уже ничего не удивляет в этой жизни.

После семнадцати лет жизни в Великой и Необъятной – я уже не знаю даже, что должно произойти, чтобы я удивился. И я не шучу. Правда, тут виной, скорее, моё тяжёлое детство и наркота, а не жизнь в России, но да ладно, не суть важно. Будем шутить, как дебилы, типа мы ебать какие остроумные и “ха-ха-ха”. Ненавижу себя.

По пути до магазина мы встретили ещё троих пьяных мужиков – двое культурно сидели на заборчике у подъезда и о чём-то беседовали, и третий – одиноко сидел на парковке, так же на поребрике, правда, уже убитый в ничто. По-моему, он даже не двигался, хотя по сути беспокоился я о другом. Не рановато ли повыползали? Ещё только семь утра, алло. Или что, раньше начнём – больше выпьем? Девиз Ковальского. И Артёма. И мой иногда.