Текст книги "Лиловый (II) (СИ)"

Автор книги: . Ганнибал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 43 страниц)

– Вон в том складе хранится порох! – сообщил один из некогда работавших там закованных Нанге. – Если бросить туда головешку, они все взлетят на воздух!

– Бросайте! – крикнул Кандиано.

– Но ведь начнется страшный пожар, – возразили ему. – И никакого оружия мы не добудем.

– Что мы, бесполезные аристократы, которые ничего не умеют? Завод наш! Мы запустим конвейеры, мы соберем новые ружья, только для себя!

И люди послушались его; Теодато был одним из тех, кто мастерил огненный снаряд, кто-то притащил бутылку масла, Теодато облил им обвернутый в газету кусок дерева, обвязал мокрой веревкой и поджег. Какой-то смуглый подросток выхватил у него веревку, размахнулся и метко зашвырнул горящий комок на крышу порохового склада.

Потом все побелело.

Никто не уцелел; закованные до обеда тушили вспыхнувший пожар, другие выносили уцелевшие винтовки с соседних складов. Большие отряды патрулировали окрестные улицы; во главе одного из них был Орсо Кандиано, а Теодато повел другой. Они встречались несколько раз на пересечении дорог, вскидывали руки в приветствии и опять расходились: их целью было не подпустить к заводу новые отряды стражей.

К вечеру, кажется, уже абсолютно все закованные знали, что вот он, Орсо Кандиано, ведет их против Централа, мало кто на самом деле представлял себе, как он выглядит, но все слышали, что он находится на оружейном заводе Градениго, где у мятежников устроен штаб.

К вечеру Теодато Дандоло, чертовски уставший и голодный, полулежал прямо на полу в одном из цехов завода, в одной его руке был кусок подсохшего черного хлеба, второй рукой он деловито поправлял повязку на бедре: пуля царапнула его чуть выше колена, несильно, но рана досадливо кровоточила и мешала ему бегать. Цех был полон людей: здесь же на одном из нерабочих станков сидел сам Кандиано, к нему то и дело подходили, он о чем-то быстро деловито разговаривал с обращавшимися к нему бездушными. Теодато взглядывал на него и криво усмехался себе под нос. Лицо Кандиано совершенно отвердело в эти часы, и ясно было, что это человек, целиком отдавший себя своей идее.

Теперь уже, когда беспорядки немного утихли, известно стало, что же именно произошло. Началась война; настоящая война, а не то, о чем невнятно твердили аристократы в Централе. Вся западная часть Тонгвы была во власти закованных, и даже теперь, в эти самые мгновения, они сражались с противником на кривых залитых кровью улицах. Теодато знал: за оставшимися бездушными дело не станет, они быстро присоединятся к своим товарищам.

Теперь многое зависело от Леарзы. Нельзя, чтобы Централ так быстро оказался в руках закованных.

* * *

Он не ошибся; началось на следующие же сутки, уже в ночь. В Централе все в это время было тихо, и казалось, что так будет продолжаться еще долго, по распоряжению Фальера из Вакии, Доченто и Тьерре перебросили войска, вооруженные аристократы заняли все важные объекты: оружейные заводы, научно-исследовательские станции, окружили гильдию космонавтов и сам Централ. Все было выполнено в высшей степени тихо и аккуратно, люди перемещались небольшими группами, старались не привлекать ничьего внимания, так что даже мирные жители Централа не подозревали о том, что происходит. Во дворце тоже все действовали четко и слаженно, телепаты передавали удовлетворительные отчеты, и Фальер немного успокоился, решил было, что руосец снова обманывает его. К тому же, заглядывая в темноту грядущего, он не увидел там ничего слишком опасного и отдал приказ Традонико отправить несколько звездолетов вглубь системы Сеннаар: проверить, где и в каком состоянии находится космическая станция Кеттерле. Традонико явно не был рад этому приказу, но спорить не стал и молча ушел.

Сколь бы Наследник не смотрел, ничто не предвещало начала открытого мятежа. Тысячи, миллионы, миллиарды решений приводили его к одной и той же картине: закованные продолжают забастовку, но никто из них не смеет поднять руки на аристократа. Он даже видел выход из этой почти нелепой ситуации; он обнаружил, что скоро на поверхность Анвина опять опустится инопланетный корабль. Вероятность такого развития событий была близка к полной уверенности. Он подозревал, что кеттерлианцы не могут просто так оставить Анвин, попытаются еще раз повлиять на судьбу планеты, потому и отправлял звездолеты на поиски станции: уверен был, что инопланетяне по-прежнему находятся в системе.

И вот они сидели ввечеру в круглом холле собраний, и присутствовали почти все советники, и Леарза сидел напротив Фальера, оперевшись локтями о стол, а в это время в западной части города уже шла драка. Конный патруль проходил по первой западной улице, как обычно, но, когда они миновали одно питейное заведение, пользовавшееся дурной славой, оттуда как раз вывалилась большая группа закованных, почти все были пьяны, и один совсем упившийся человек упал точно под копыта лошади. Животное перепугалось и ударило упавшего, разбив ему голову, пьяный закованный умер, а для его товарищей это стало знаком: в момент взбесившись, они накинулись на всадников, пытались стащить их на землю, так что тем пришлось отбиваться штыками ружей, наконец бездушных разогнали было, но они попрятались по переулкам и начали бросать камни. Взбеленившийся командир патруля отдал приказ согнать всех в кучу и арестовать. Закованные даваться не хотели, построили баррикаду; в этот момент явился сам Орсо Кандиано.

Фальер узнал о происходящем лишь тогда, когда мятежники уже осаждали оружейный завод. Примчавшийся галопом гонец всполошил всех, и Зено немедленно покинул дворец, а следом за ним ушел и Тегаллиано, однако было уже поздно, слишком поздно.

– Я предупреждал, – спокойно сказал Леарза. – Рад, что вы хотя бы отчасти послушали моего совета.

Ночь была беспокойная. Наутро стало известно, что завод Градениго не отстояли, что вся западная часть Тонгвы находится под контролем мятежников. Кто-то из людей Зено принес и эту новость: во главе их стоит не кто иной, как Орсо Кандиано, видевший его издалека аристократ признал его. Вместе с ним заметили и молодого Дандоло.

Другая весть вызвала у Фальера гневный приступ: еще вчера вечером должны были отправиться в полет корабли, но вот явился один из стражей Зено и сообщил, что в гильдии космонавтов начался свой бунт: ангары взорваны, в корпусах идет драка.

– Что там случилось? – заорал Фальер, которому в тот момент отчего-то казалось, что все это – какая-то нелепая шутка. – Чем думает этот идиот Традонико? Я отдал ему приказ!

– Господин Фальер, – выдохнул принесший весть аристократ, – Традонико, по всей видимости, сошел с ума. Один из уцелевших космонавтов сказал, что он явился в столовую вечером, незадолго до взрыва в ангарах, при себе имел пулемет и принялся расстреливать всех присутствовавших, крича, что они – искусственные люди…

Какое-то время понадобилось ему, чтобы прийти в себя и осознать свое положение. Люди вокруг него терпеливо ждали. Наконец Наследник взял себя в руки.

– Оставьте их, – холодно сказал он. – Мятежники скоро попытаются подступиться к Централу; мы не можем их пустить.

Приказание его было исполнено. Фальер закрылся в тот вечер у себя в кабинете, вновь погрузившись в черноту видений, но что-то было не так… какая-то потаенная мысль не давала ему покоя, и вот он резко вскинулся, раскрыв глаза.

Проклятый руосец знал о том, что начнется открытый бунт. И, как специально, видения ничего не открывали Фальеру насчет будущего закованных; не может же быть такое, что…

Внутри у него так все и обмерло.

Если причиною всему – руосец? Он прекрасно знает, что Фальер только частично в состоянии видеть будущее, и все это время пользуется своим знанием, возможно, даже как-то влияет на видения самого Фальера! Если он в действительности лишь шпион и стоит на стороне Кеттерле, война на самом Анвине нужна ему. Еще предки говорили: «разделяй и властвуй». Умело воспользовавшись особенностями цивилизации Анвина, Леарза пытается ослабить врага, блокирует видения Наследника, натравливает закованных и аристократов друг на друга!..

Это неожиданное понимание столь поразило его, что какое-то время Фальер сидел неподвижно и не знал даже, что ему предпринять. Немедленно остановить это! Немедленно прекратить вооруженный конфликт!..

Но уже было поздно, и он осознал это с ужасающей ясностью. Руосец обманул его, как сначала сам Фальер обманывал руосца. Что же, это означает, что талант этого человека сильней?

Он медленно поднялся с места. Необходимо было найти правильное решение; устроить мирные переговоры с главарями закованных, пообещать им все, чего они пожелают. Они желают равенства? Отлично! Он объявит, что бездушные и аристократы – единый народ и естественным образом равны между собой, что общий их враг…

Что же, чертов руосец тут поможет ему, пусть и против собственной воли.

Оттого Фальер тронулся с места и почти побежал прочь.

Он отыскал Реньеро Зено в одном из холлов, где торопливо передавали сообщения телепаты, какие-то люди ходили туда и обратно, а сам Зено отдавал приказы, при виде Наследника спешно отослал очередного посыльного и обернулся к Фальеру.

– Господин Фальер?..

– Это все руосец, – сказал тот. – Руосец натравливает нас друг на друга! Мы должны сделать все возможное, чтобы немедленно прекратить кровопролитие. Передайте своим людям, Зено, что они ни в коем случае не должны вступать в драку по собственной инициативе, только в порядке самозащиты! Необходимо организовать переговоры. Если мятеж продлится, даже я не могу поручиться за благоприятный исход событий!

– …Как скажете, – опешил старик. – Конечно…

– Где он? Вы видели его?

– Руосца?.. Да, кажется, он был где-то неподалеку… разговаривал с Тегаллиано…

Не дожидаясь более внятного ответа, Фальер поспешил дальше. Он миновал холлы, в одном из которых обнаружил и Тегаллиано с Меразом; увидев их, почти крикнул:

– Где Леарза?

– Не могу знать, господин Фальер, – отозвался Тегаллиано, явно удивившись. – Он сказал, что пойдет к вам…

…Проклятого руосца нигде не было. Нигде! Люди видели его тут и там, кто-то заявлял, что руосец направлялся к самому Фальеру, кто-то утверждал, что видел его разговаривающим с одним из советников. Полчаса спустя ясно стало, что Леарза ушел.

Это уже было чревато; однако выбора у него не оставалось, и Фальер еще раз велел Зено наутро же отправить делегацию к мятежникам: просить о переговорах.

Сосредоточившись в эти мгновения на бунтовщиках, Фальер и понятия не имел, что Леарза действительно около часа тому назад оставил дворец; однако направлялся руосец вовсе не прочь из Централа, как можно было подумать.

В гильдии вычислителей в эти тревожные дни было мало людей, один лишь Гальбао продолжал наведываться туда по старой привычке, хотя повседневной работы для них все равно не было, а в текущих событиях вычислители напрямую не участвовали. Гальбао был несколько раздражен своим положением: он всегда считал себя очень полезным человеком, имеющим власть в Тонгве, а теперь оказалось, что Наследника больше интересует мнение какого-то маразматика Зено или труса Тегаллиано. Гальбао находил также, что его собственный талант вполне может сравниться с талантом Наследника: пусть он не видит будущего, как Фальер, однако с большой долей вероятности может просчитать все возможные исходы. Теперь Гальбао, лишенный своей обычной работы, от нечего делать просчитывал теоретические результаты бунта закованных и выяснил, что результаты эти не самые благоприятные. Закованных было много: по данным последней переписи, что-то около двух миллиардов на всей планете, и в одной только Тонгве – полтора миллиона. Это было в четыре почти раза больше, чем обитателей Централа. Закованные, может быть, и не были таким уж опасным противником, как, к примеру, инопланетяне с их технологиями, но в руках у них рано или поздно окажутся все оружейные заводы Тонгвы, и тогда шансы на подавление мятежа резко изменятся.

Гальбао пришел к выводу, что Наследнику теперь просто необходимо применить серьезные меры наказания по отношению к закованным. Лучше всего продемонстрировать им всю мощь аристократии. Закованные никогда не отличались храбростью и стойкостью характера, они легко напугаются и отступятся от своего. Тогда уже можно будет пустить в ход пряник вместо кнута: выполнить первоначальные требования бунтовщиков, напоминать о том, что и бездушные, и аристократы – все-таки один народ. Использовать инопланетян в качестве своеобразного пугала, в конце-то концов, как с самого начала намеревался поступить Наследник.

Он сидел в своем пустом кабинете, обложившись для виду бумагами, в окно врывался холодный ветер, – но Гальбао всегда любил холод, ему так лучше думалось. Здание гильдии вычислителей находилось довольно близко к окраине Централа; кажется, была уже почти полночь, когда до слуха Гальбао донесся одинокий выстрел, спустя какое-то время – еще один. Лучше бы ему было отправиться к себе: его поместье было в более безопасном месте, и все же Гальбао медлил, прислушивался.

В гильдии в этот час, кроме него, никого и не было, даже обычный привратник-бездушный с начала бунта не появлялся в Централе, должно быть, остался в кварталах слуг. Но вот Гальбао услышал чьи-то шаги на лестнице.

Потому только для него и не стала неожиданностью открывшаяся без стука дверь.

На пороге стоял руосец, и Гальбао удивился ему, коротко резковато произнес:

– Не думал вас здесь когда-нибудь увидеть, господин Леарза. Вас послал господин Фальер?

– Нет, – сказал тот. Лицо его было темно. – Я пришел к вам, господин Гальбао, потому что верю в ваш талант. Кажется, вы здесь – самый благоразумный человек. Знаете, каковы последние новости из дворца?

– Какие это? – нахмурился вычислитель, хотя в глубине души таяла предательская капелька удовлетворения: хоть кто-то признал его талант.

– Господин Фальер велел вести переговоры с мятежниками, – ответил Леарза. – Он хочет любой ценой заключить мир и согласен на любые, даже самые безумные их условия.

– Но…

– Вы наверняка слышали, что мой талант таков же, как у него, – добавил руосец, подняв руку. – Потому я как никто другой знаю, что будущее не статично. Каждое событие имеет свой процент вероятности, и талант предвидения позволяет и мне, и Наследнику просчитывать этот процент. Не знаю, что на этот раз затмило ему взор: мне однозначно ясно, что мятежников уже не умилостивить никакими подачками. Бунт должен быть подавлен силой, иначе, если они и согласятся на перемирие, они уверятся в нашей слабости и рано или поздно начнут выдвигать все новые требования. Готовы ли вы вновь отправиться в изгнание в степь, господин Гальбао?

– …Я подозревал, – без выражения отозвался тот. – Что же вы хотите от меня?

– Если кому-то и удастся повлиять на решение Фальера, то это можете быть лишь вы, – сказал Леарза. – Помимо вас, он окружен трусами и стариками. Тегаллиано только и думает, как бы спасти собственную шкуру, а Зено не вполне понимает, чем чревато происходящее. Остальные советники вовсе не представляют из себя ничего интересного. Традонико, если вам еще не доложили, сошел с ума от собственной трусости.

Тогда Гальбао поднялся из-за стола.

– Я понимаю, – негромко сказал он. – Но Наследник не станет никого слушать, даже меня. У него нет подобной привычки, ведь его талант всегда позволял ему избрать наилучший путь.

– Так и вы мне не верите?

– Отчего же! Очень даже верю; вы знаете, господин Леарза, мой собственный талант отчасти родственен вашему, и я тоже в состоянии до некоторой степени рассчитать варианты будущего. Потому мне и ясно, что я не должен даже пытаться повлиять на Наследника, это бессмысленно и даже вредно. Но не беспокойтесь: я приму меры.

Леарза коротко поклонился.

– Я рад, что хотя бы один разумный человек есть в совете, – доверительно сообщил он. – Я надеюсь на вас, господин Гальбао. Теперь мне необходимо идти: я предвижу, что этой ночью мятежники попытаются прорваться в Централ с западных ворот.

И руосец, развернувшись, стремительно вышел из комнаты; Гальбао остался стоять. В голове у вычислителя уже зрел план.

Леарза между тем в самом деле направился на западную сторону города, скользил тенью по широким улицам Централа, пока наконец ему не слышно стало звуки выстрелов и крики. Он не солгал Гальбао: он знал, что именно теперь и в этом месте бездушные под руководством Кандиано начнут атаку, и не собирался позволять им проникнуть во владения аристократов. Отряд, находившийся у западных ворот, был велик, но бездушные бросили в один из домов бомбу; укрывавшиеся там люди погибли, и на улицах еще оставалось много раненых. Леарза шел, не глядя по сторонам, его кожаная куртка сливалась с чернотой ночи, над ухом его не единожды цвинькали пули, но он даже не вздрогнул ни разу. Умирающий страж полз через дорогу, внутренности его вывалились из распоротого живота и волочились за ним по мостовой; Леарза, не замешкавшись, перешагнул через этого человека, подобрал его оброненную винтовку. В одном месте кирпичная стена Централа была наполовину разрушена, и здесь шла перестрелка; руосец прильнул к торцу пустого дома, в какой-то момент стремительно вынырнул из своего укрытия и метким выстрелом снял бездушного, взобравшегося на стену. Постояв еще какое-то время, он высунулся снова, перебежал через открытое пространство и затаился в тени теряющего листву дерева. Очередной закованный пытался пробраться в Централ; его дыхание было слышно Леарзе. Он хладнокровно выждал, когда над ним в темноте покажется лохматая голова, вскинул винтовку. Слышно было, как упало безвольное тело с той стороны. Леарза коротким движением закинул винтовку на плечо и полез наверх с ловкостью человека, всю жизнь прожившего в горах.

Вниз он, однако, не спустился, выждал, когда раздались чьи-то быстрые шаги в переулке между ближайшими домами бездушных, негромко свистнул. Шедший человек, очевидно, насторожился, шаги стихли; Леарза окликнул:

– Тео, это я.

Шумный выдох; это действительно был Дандоло, одетый в куртку с чужого плеча, с ружьем наготове, он почти выбежал из своего укрытия и оказался стоящим вплотную к стене.

– Ты что здесь делаешь? Это же опасно!

– Поблизости никого нет, – ровно возразил Леарза. – Пусти слух, что сюда движется большое подкрепление.

– Понял, – коротко отозвался Теодато, бдительно оглядываясь; он все равно не успел заметить движения чуть поодаль, руосец уже поднял винтовку и выстрелил. Когда Теодато обернулся, на стене опять никого не было. Что ж; не раздумывая, он поспешил обратно под прикрытие домов.

Западные ворота устояли в ту ночь; многие стражи видели низкорослого руосца с винтовкой, стрелявшего в бездушных. Мятежники отступили в третьем часу утра. Наступила тишина.

* * *

– Профессор Квинн, вы уверены, что вам не было бы лучше остаться в медицинском крыле? – осторожно спросил Касвелин, однако толстяк только добродушно возразил ему:

– Возможно, оно и так, капитан, но я не мог долее бездействовать. Каковы новости?

Касвелин вздохнул и обменялся взглядами с Синдриллом. Да; им довелось пережить далеко не самые приятные моменты в своей жизни. В какое-то мгновение оба уже уверились, что это конец, но, как оказалось, Лекс был достаточно предусмотрителен.

Явившийся, словно манна небесная, звездолет находился под началом капитана Лилло, на борту его находилось достаточно большое количество людей, – в основном это были техники и врачи, – и, что немаловажно, у Лилло был с самого начала четкий приказ: стрелять во все, что окажется слишком близко к станции или к кораблю. Лилло сам по себе был легендой, участвовал еще в операциях на Норне, выжив тогда лишь потому, что на андроидов способности норнитов не действовали, после Венкатеша вроде бы ушел в отставку, но, видимо, теперь Лекс счел необходимым вернуть его в ряды действующей разведки. Капитан Касвелин видел Лилло второй раз в жизни, Синдрилл – впервые. Это был здоровенный детина с тяжелой челюстью, густо обросшей бородой, смотрел он всегда холодно и строго, потому что во время одной из разведывательных операций у него повреждены были процессы, отвечающие за мимику, и теперь Лилло был в состоянии только хмурить брови.

Так выжившие были спасены; действуя слаженно, астронавты вытащили всех, кто еще оставался в уцелевшей части станции, пострадавшим оказана была помощь, а что до анвинитского звездолета, устроившего им такое развлечение, то Лилло в ответ на вопросы обоих капитанов нахмурился и ничего не сказал.

– Как ни странно, – вздохнул Касвелин, заглядывая в лицо профессора Квинна (все еще бледное), – новости неплохие. Что-то очевидным образом происходит на планете, их патрули ведут себя странно. С Кэрнана сообщили, что число заболевших пока остановилось на одной точке. На корабле произошло только две незначительных поломки, и те были быстро устранены.

– Ясно, – улыбнулся профессор. Вдвоем они медленно шли по коридору, направляясь в центральный холл, где должен был находиться теперь и капитан Лилло. Признаться, рядом с ним даже Касвелин чувствовал себя мальчишкой: этому андроиду было уже больше двухсот лет.

Однако профессора, кажется, это обстоятельство ничуть не смущало. Когда они вошли в холл, Лилло обернулся и нахмурился, увидев Квинна, а тот с обычной благожелательностью обратился к нему:

– Я думаю, мне стоит поблагодарить вас, капитан Лилло, за спасение наших жизней. Еще немного, – и я бы уже не в состоянии был это сделать.

– Не нужно благодарности, – сказал андроид. – Профессор, мне кажется, вам лучше вернуться в медицинское крыло.

– Конечно, я вернусь туда, но немного попозже, если вы не возражаете. Ведь связь с Лексом по-прежнему установлена?

– Да, сигнал не прерывался двое суток. – Лилло обернулся к панели управления, вдоль которой сидели люди; кто-то из них, видимо, не дожидаясь приказа, включил громкую связь, потому что почти сразу раздался электронный голос Лекса:

– Профессор Квинн, вам рекомендовано вернуться в медицинское крыло.

– И ты туда же, – мягко рассмеялся тот. – Позволь, друг мой, сперва мне спросить тебя о твоих дальнейших рекомендациях насчет Анвина.

– Рекомендовано ожидание. Есть основания полагать, что оставшийся на планете руосец оказывает значительное влияние на события. Альтернативные варианты обладают слишком низким значением вероятности.

– Да, как я и думал. Этот смелый юноша неспроста предпочел остаться на планете, – задумчиво сказал профессор Квинн. – Он практически чудом вывел нас из города… это означает, что у него, скорее всего, открылся его Дар. Как ты считаешь, Лекс, возможна ли еще перемена не в нашу пользу?

– Это маловероятно. Сила влияния с Анвина значительно и быстро уменьшается. Это может означать, что фокус массового бессознательного сместился. Такое могло произойти лишь в случае вооруженного конфликта на самой планете.

– Что же, в таком случае, не полагаешь ли ты, что пора отправить на планету автопилотируемый шаттл?

Капитаны вновь обменялись взглядами; один Лилло оставался по-прежнему спокойным и все так же хмурился (он почти всегда хмурился, впрочем, по понятной причине). Лекс помолчал, а затем ответил:

– Принято. Рекомендовано отправить автопилотируемый шаттл, реагирующий на ДНК руосца. Пункт назначения случайный, однако по возможности близко к столице планеты.

– Реагирующий на ДНК?.. – переспросил Синдрилл.

– Это логичное решение, – ответил ему Лилло, – таким образом воспользоваться шаттлом сможет только этот руосец. Если его Дар действительно работает, он сам будет знать, что у него есть шанс спастись, поэтому ни о чем предупреждать его не нужно.

– Ну что, капитан Лилло? – мягко спросил его профессор.

– Я отдам необходимые распоряжения, – сказал андроид. – Кажется, в медицинском крыле еще сохранились образцы крови руосца.

* * *

Люди, отправленные Зено для переговоров, не вернулись ни через час, ни через два, ни даже на следующий день; подтверждение догадкам было получено только к ночи, когда стражи совершили рискованную вылазку и обнаружили тело одного из посланцев.

– Они не согласятся на переговоры, – сказал тогда Тегаллиано, – слишком уж разгорячены. И, готов поклясться, Кандиано и Дандоло только подзуживают их, ни за что не дадут им прислушаться к голосу разума.

– Нам придется действовать силой, господин Фальер, – добавил Зено.

Марино Фальер сидел молча, отвернувшись, прижимая одну руку к виску, в котором горячо пульсировала боль. Видения его по-прежнему оставались несовершенными, и он не мог понять, что делать дальше. Все разваливалось на глазах. Проклятого руосца так и не нашли, он будто сквозь землю провалился, и сперва Фальер решил, что он бежал к мятежникам, которых обмануть было бы еще проще, чем аристократию Тонгвы, но потом ему доложили, что всю ночь руосец сражался вместе со стражами, обороняющими Централ, и успел, кажется, уже заслужить себе определенную славу: столь внезапно он появлялся из темноты и так метко стрелял. Теперь объявлять его предателем и преступником было чревато: никто из людей Зено не поверил бы этому, а от них сейчас зависело будущее Централа.

– Сила – не выход, – резко возразил Наследник. – Теперь это может лишь еще больше обозлить их, и обозлит. Мы можем только помахать кулаком возле их носа, но не наносить удар. Я думаю, настала пора использовать авиацию. Зено, ангары Доченто все еще под нашим контролем?

– Да, господин Фальер. Хотя бездушные волнуются во всех городах, до открытого бунта за пределами Тонгвы еще не дошло.

– Отлично. Отдайте приказ: пусть устроят небольшое, но зрелищное шоу. Самолеты должны большой группой пролететь над Тонгвой туда и обратно. Ничего сверх того, поняли? Где Гальбао?.. Это его ответственность, пусть займется.

– Он должен скоро прийти, – осторожно сообщил глава гильдии телепатов Дзиани. – Мы передадим ему…

Маурицио Гальбао действительно явился менее получаса спустя; он с обычным ровным выражением выслушал слова Дзиани и коротко кивнул, ничего не ответив. Марино Фальер в это время находился в своем кабинете, где снова сидел с закрытыми глазами, уперевшись ладонями в край стола, и пытался найти наилучший путь. Что-то мешало ему; теперь он все острей ощущал себя так, будто половина мира сокрыта от него в густой пелене мрака. Он видел сейчас, что все меньше и меньше остается шансов нанести сколь-нибудь серьезный урон Кеттерле, но даже иноплане перестали так сильно интересовать его; собственная его судьба повисла на волоске, необходимо было срочно урегулировать положение на Анвине, чтобы потом уже воплощать серьезные планы в жизнь.

Гальбао отдавал приказы; люди, несшие дежурство на авиационной базе в Доченто, уже готовили машины к полету. У остальных советников между тем были свои дела, атаки закованных возобновились с южной уже стороны Централа, и Зено вынужден был внимательно следить за происходящим там, а Тегаллиано вовсе отправился на место боя, потому что, как управляющий, мог серьезно повлиять на исход. Увиденное шокировало даже его: закованные атаковали волнами, и выстрелы стражей косили их, тут и там мерцали телепортировавшиеся из одной точки в другую смещающие, обрывая жизни, время от времени среди самих бездушных вдруг кто-то обращался против своих под влиянием управляющего, но это не только не останавливало их: даже не замедляло. Сколько же их было? Тысячи! На глазах Тегаллиано пуля попала в живот одному из его людей, которого он помнил в лицо, – это был опытный управляющий, не один год проработавший на сталелитейном заводе, и вот этот человек лежал лицом в грязи, и никто не обращал уже на него внимания, потому что было не до него.

Проклятые звери, подумалось Тегаллиано. Он, в общем, никогда не испытывал никаких особенных эмоций по отношению к закованным; это был материал, с которым он работал, только и всего. Но в этот момент, глядя, как они убивают его соратников, он чувствовал, как что-то болезненное и тяжелое заворочалось внутри.

Никто не знал, где в эти моменты находился руосец; между тем серые глаза его наблюдали за происходящим с башни гильдии вычислителей. Это было одно из самых высоких мест города, и отсюда он мог видеть, как серые толпы бездушных текут по узким улицам кварталов прислуги, как происходит беспорядочное движение возле южных ворот, там, где идет бой; Леарза стоял в свободной позе, сложив руки на груди, с сигаретой в зубах, и ждал. Его лицо хранило ровное выражение, и только горькая складочка в уголке рта давала понять, что он не так спокоен, как кажется.

Теодато Дандоло лежал на крыше одного из домов; в руках его была зажата винтовка, и он, пользуясь тем, что разгоряченные сражением стражи редко поднимают взгляд, по одному снимал их, высовываясь из-за печной трубы. Оттого, что он находился так высоко, он одним из первых и заметил какие-то подозрительные блики на горизонте. Он не сразу догадался, что это, потом вскинулся, позабыв об опасности, воскликнул вполголоса:

– Авиация!

Это было крайне редкое зрелище: по естественным причинам самолеты почти никогда не летали над Тонгвой, и теперь Теодато, выпрямившись во весь рост, горящим взглядом следил за тем, как светлые пятна все увеличиваются и увеличиваются в размерах. Они были похожи на птиц в сером осеннем небе. Вот послышался рокот моторов; заметившие это люди внизу тоже задирали головы, и, кажется, Кандиано отдал приказ отступать, спрятаться в домах; Теодато тоже запоздало сообразил, что эти красивые птицы могут быть опасны, спешно сам бросился к выходу на крышу, нырнул внутрь. Уже оказавшись на чердаке, он подбежал к слуховому оконцу и мог видеть, как самолеты длинной вереницей бреющим полетом прошли над городом, скользнули над Централом, над местом боя, а потом небо оказалось испещрено черными точками. Теодато ахнул, в следующее мгновение совсем близко раздался оглушительный грохот, взрывной волной выбило стекло и отшвырнуло самого Теодато на пол; он какое-то время лежал почти неподвижно, оглушенный, потом кое-как поднял голову. Ему исцарапало лицо и руки, и кровью заливало глаза. Не сразу он осознал, что только что произошло, а когда понял, то закричал и вскочил на ноги.

Бой был окончен. Трупы валялись на площади перед южными воротами Централа; никто не спешил убирать их. Стражи тоже понесли немаленький урон, и Тегаллиано, оказавшись за главного здесь, велел отступать и укрыться в домах. Кварталы бездушных смолкли, глядя на высокий Централ слепыми черными выбоинами окон.

Теодато бежал по засыпанной осколками и обломками кирпича улице, перепрыгивая через тела. Сколько было убитых!.. Несмотря ни на что, какой-то холодный ужас охватывал его, и он почти не оглядывался по сторонам, пока не достиг наконец здания бывшей пивной, где перед боем оставался Орсо Кандиано, отдававший распоряжения.