Текст книги "Лиловый (II) (СИ)"

Автор книги: . Ганнибал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)

Фальер поднялся со своего места; он был высок, значительно выше ростом, нежели Леарза. Выражение его лица изменилось.

– Я понимаю, – наконец сказал Фальер. – Действительно, вы правы, возможно, с нашей стороны было ребячеством пытаться скрыть правду от вас. Но и вы должны понять, Леарза… это наше больное место, проблема, требующая решения, мы хорошо знаем об этом, только… как я уже говорил господину Квинну, это невозможно изменить в один день. Конечно, мне хотелось бы исправить ситуацию, но что я, один человек, могу сделать с этим?..

– Вы знаете будущее, – медленно произнес Леарза, не сводя с него взгляда. – Вы больше, чем просто один человек. И вы должны видеть, что изменить это все просто необходимо, иначе в грядущем вас ждут огромные трудности…

– Откуда вы знаете? – напряженно спросил Наследник.

– Это неважно сейчас. Вы видите будущее, Фальер, не отнекивайтесь, и что бы вы там ни видели, теперь вы не предпринимаете ничего! Но люди страдают! Разве это по-человечески, позволять тысячам людей страдать и умирать? Это больше похоже… на них, – Леарза поморщился. Слова его заставили Фальера замолчать; так они оба стояли друг напротив друга, пока наконец Фальер не опустил голову.

– Это так, – тихо сказал он. – Но вы забываете о том, что я все же один. Я один – а их миллион. Вы знаете, несколько лет тому назад мой собственный брат едва не убил меня. Теперь, если я попытаюсь что-то решительно изменить, все эти изнеженные аристократы встанут против меня. Мои собственные советники считают, что все должно оставаться как и прежде. Я знаю: если я предприму более серьезные меры, начнется война, о которой меня так настойчиво предупреждает господин Квинн. И даже если он неправ, война – это все равно страшная вещь.

Леарза промолчал, но выражение его лица смягчилось. Голос Фальера звучал искренне; и Леарза поверил ему, – потому что хотелось верить.

– Я понимаю, – негромко произнес китаб, отворачиваясь. – Но все-таки мы не можем оставить это просто так. Я хочу помочь вам.

– Я был бы весьма благодарен вам, Леарза, но даже я не знаю, что делать, – грустно сказал Фальер. Тогда Леарза решительно сжал кулаки.

– Дайте мне больше свободы, господин Фальер. Я должен ближе познакомиться с этими людьми, узнать, чем они живут, что думают. Тогда, быть может, мне придет в голову что-нибудь. Все-таки я человек извне, у меня другой опыт, если у меня получится?..

Фальер будто с облегчением кивнул.

– Да, конечно, – ответил он. – Я даю вам полную волю, Леарза. Я очень надеюсь на вас.

Напряжение понемногу уходило; они еще говорили, но уже главный вопрос был решен, и Леарза, мягко улыбнувшись, сказал, что хотел бы взглянуть хотя б на конец пьесы, и они попрощались; руосец вышел, оставив Наследника в одиночестве.

Марино Фальер медленно подошел к черному провалу окна, и выражение его лица быстро менялось. От вежливой улыбки не осталось и следа; он был явственно взволнован, чуть дрожащими пальцами коснулся свинцового переплета рамы, потом вовсе прижался к холодному стеклу лбом.

«Он опасен, – подумал Фальер. – Это все похоже на танцы на лезвии ножа».

* * *

В знакомых ей с детства кварталах было в те дни очень неспокойно; казалось, она сидит на бочке с порохом, один щелчок зажигалки – и все взлетит к чертям. И она ровным счетом ничего не могла сделать! Люди вокруг нее только и говорили, что об инопланетянах, вертели листовки, рассматривали картинки; Нина не могла даже заикнуться о том, что, может быть, инопланетяне совсем не плохие, потому что понимала: если ее слова дойдут до управляющих, ей конец.

Раньше, пожалуй, – теперь те времена вспоминались ей с трудом, – Нине было бы все равно, должно быть, она испугалась бы не меньше остальных. Тогда, когда она еще была совсем одна. Нина иногда думала об этом; собственная судьба казалась ей странной. Как и многие другие, Нина родилась в большой бедной семье, помимо нее, у родителей ее было еще трое детей, но, когда ей едва исполнилось пятнадцать, отцу ее, работавшему на заводе, отрезало правую руку. Это превратило его в беспомощного калеку. Мать Нины всегда была слабой, не могла работать, но брала домой шитье; в основном же почти непосильная задача содержать семью с маленькими детьми легла на плечи Нининого семнадцатилетнего брата Румуи. Двое младших детей в следующий год умерли от болезни, а отец, не в состоянии вынести своего положения, запил. Пьяный, он бил жену и Нину, а Румуи дома почти не бывал, вынужденный работать по две смены на заводе; ничего удивительного, что, когда появился Тааво, Нина буквально сбежала из дома.

С Тааво она прожила два года и неоднократно пожалела о том, что оставила свою семью. Тааво оказался ревнив; с рук ее не сходили синяки, работавшие вместе с ней на фабрике женщины смеялись над ней. Первенец Нины родился мертвым. Тогда она сбежала от Тааво; он еще какое-то время искал ее, и Нина всерьез опасалась, что он убьет ее, но, к ее счастью, Тааво прежде того зарезали в пьяной драке. Нина потом хотела вернуться к своим родителям, но обнаружила, что отец ее давно умер, ушла из жизни и мать; Румуи женился, и когда блудная сестра явилась к нему, он попросту ее прогнал и сказал, что их ничто не связывает.

Так Нина осталась совсем одна. В ее жизни не было никакого смысла, никакой цели; она жила просто потому, что когда-то появилась на свет, и вовсе не задумывалась, для чего все это. Больше всего Нине мечталось о том, чтобы все оставили ее в покое.

Потом появился Уло.

Жизнь и теперь была совершенно непростой; Нина работала сейчас на текстильной фабрике и еще брала работу на дом, допоздна сидела с иголкой в руках, обложившись тряпками. Сидела она и теперь, но мысли ее были далеко, и несколько раз женщина больно укололась. Вечер тянулся бесконечно; тускло горела слабая электрическая лампочка, семейство часовщика внизу очевидным образом переживало не лучшие моменты: заполошно визжала жена старшего сына, доносилась ругань и крики детей. Нина не обращала внимания, у них часто происходили скандалы. Когда в ее собственную дверь неожиданно постучали, она негромко вскрикнула и выронила рукоделье; она никого не ждала в этот вечер. Видимо, посетитель благополучно миновал семейство на первом этаже, воспользовавшись гомоном, и оказался незамеченным.

Сердце у нее екнуло: к ней никто не мог прийти, кроме Аллалгара, но Аллалгар заходил к ней попить чаю вчера, сегодня у него ночная смена. Если это господин Дандоло?.. Нина спешно отложила работу и соскочила с места.

Но, когда она открыла, на пороге стоял незнакомый бездушный, одетый в добротную одежду слуги. Оглянувшись, он прижал палец к губам и показал ей какую-то сложенную бумагу; Нина торопливо, не спрашивая, пропустила его и захлопнула дверь.

– Господин Теодато Дандоло послал меня, – сказал бездушный, протягивая ей свое послание. – Велел передать тебе это и денег. Деньги в конверте.

– …Спасибо, – растерялась немного Нина, приняла конверт, но разворачивать при незнакомце постеснялась, не уверенная, можно ли ему доверять. – Ты… его слуга?

– Да, – насупившись, важно ответствовал тот. – Нангой зовут. Я служу господам Дандоло с тех пор, как сам был ребенком.

Сообщив это, Нанга принялся оглядываться. Кажется, Нинина обитель его не впечатлила; хотя в комнате все было чисто, мебель была ветхой, а дешевые бумажные обои по углам покорежились от сырости и кое-где висели лохмотьями. Наконец темное лицо гостя обрело совершенно скорбный вид.

– Так и знал, что господин Теодато непременно свяжется с кем-нибудь вроде тебя, – заявил он. – В Централе полно хорошеньких молодых женщин, но его всегда тянуло на приключения.

Нина вспыхнула, когда до нее дошло, что подумал Нанга; прижав конверт к груди, она воскликнула:

– Между нами ничего нет! Я вообще-то замужем!

– Тогда какого дьявола он шлет тебе деньги и писульки?

Она осеклась; говорить правду она не смела.

– То-то и оно, – буркнул Нанга. – Ладно, спорить с ним все равно бесполезно…Что у вас тут вообще происходит? Даже до Централа доходят слухи, говорят, закованные волнуются.

– Кто-то расклеивает листовки, в которых подробно описаны инопланетяне и их машины, – уныло сказала Нина, опустила голову. – Конечно, люди волнуются. Они напуганы, им кажется, что не сегодня-завтра эти инопланетяне спустятся на планету и начнут всех убивать налево и направо.

– Я думаю, мы должны верить в могущество Наследника, – важно ответил ей Нанга. – Он не так-то прост, он не позволит им запросто убивать нас. Наверняка у него уже есть какой-то план.

– Неужели ты в это веришь? – воскликнула женщина. – Твой господин лично общается с инопланетянами! Неужели он не сказал тебе, что они совсем не такие страшные? Они не желают нам зла!

Нанга поджал узкие губы.

– Господин Теодато вечно увлекается какими-то глупыми и опасными вещами. Он просто молод. Конечно, они хитрые, им ничего не стоит обмануть его, он сам развесил уши, спит и видит, как бы завладеть их машинами. И ты его больно-то не слушай!

Нина посмотрела на него, а потом рассмеялась. Нангу ее смех задел, он насупился еще сильней прежнего; ей только смешнее стало от него. Перед ней стоял взрослый уже человек, старше нее почти в два раза, но он верил в детские сказки!

– Это уже мое дело, – наконец сказала она. – Ступай, Нанга. Я бы предложила тебе чаю, да ты небось не пожелаешь нашего чаю, да еще в такой нищей обстановке. И поблагодари своего господина вместо меня.

Нанга сердито дернул подбородком и, не сказав больше ничего, вышел; Нина спешно развернула конверт.

«Они выпускают из дворца одного из них, – корявым мелким почерком писал Дандоло, и ей пришлось разбирать по слогам, – мне больше не удается поговорить с остальными, но я поговорил с ним. Что происходит в кварталах закованных? Напиши мне, Нанга через несколько дней придет и заберет».

Страшно взволнованная, она принялась нервно оглядываться; чистой бумаги дома у нее не было, и она уже хотела было вырвать страницу из единственной хранившейся у нее книги (книгу эту добыл еще Уло, в ней были какие-то чертежи и схемы), но резко передумала и почти побежала на улицу. Далеко ходить ей не пришлось: на стене их дома прилеплена была одна из листовок, которую она решительно сорвала и помчалась обратно к себе. Уже в спокойствии своей сумрачной комнаты Нина села за стол и, высунув язык, принялась старательно выводить круглые неровные буквы на оборотной стороне листовки.

Тревога не отпускала ее и на следующий день; к тому же, когда Нина пришла на работу, соседки сообщили ей, что с утра ее искал какой-то аристократ. Разумеется, подобная новость немедленно вызвала толки и пересуды, Нина то и дело ловила на себе недобрые взгляды, товарки в большинстве завидовали ей. Хуже всего было то, что искавший ее человек действительно снова заявился на текстильную фабрику вечером, когда смена уже закончилась, и Нина собиралась пойти проведать Аллалгара.

Она узнала его; это был тот самый странный человек, которого приводил несколько дней тому назад управляющий. На этот раз незнакомец был один, он быстро заметил ее в фойе и направился ей наперерез. Нина напугалась, хотела было сделать вид, что не понимает, что ему от нее нужно.

– Не бойся, – сказал он. – Нет необходимости скрывать. Наследник лично разрешил мне ходить всюду и общаться с любым, с кем я захочу. Ты уже закончила смену? Куда ты теперь, домой? Можно мне поговорить с тобой?

Нина беспомощно оглянулась, но избавиться от него не было никакой возможности.

– Пойдем, – пришлось сказать ей, и они вдвоем покинули фойе, оказались на темной улице.

– Как тебя зовут? – спросил чужак. Нина назвала свое имя. – А меня Леарза, – сообщил он.

– Ты тоже инопланетянин? – осторожно уточнила Нина. Этот человек был совсем не такой, как Уло или его друзья; она подспудно ощущала большую разницу между ними. Он был небольшого роста, светловолосый, одет как-то не так, как все, и видно было, что он совсем молод, лет двадцати пяти. Черты его лица были тонкими, даже острыми какими-то. Уши смешно торчали в стороны из-под лохматых волос.

– Да, – ответил Леарза. – Но я не из них. Я родом с совсем другой планеты… та планета уничтожена, а они вытащили меня оттуда.

– Они спасли тебя, – уточнила Нина, чувствуя странную гордость. Леарза немного сердито мотнул головой.

– Можно и так сказать. Я… знаешь, я видел тебя во сне. Даже дважды.

– Что во мне такого? – смутилась она.

– Я имею в виду, до того, как я встретил тебя. Я… еще не знаю, что это значит. Но что-то значит, это точно. Я просто должен поговорить с тобой, Нина…Ты куда-то собиралась?

– Я обещала другу заглянуть к нему, – нехотя сказала женщина. – Я думаю, ты можешь пойти со мной. Только не говори ему, кто ты такой, а то он испугается.

– Хорошо, конечно.

– Тебя потому выпустили из дворца? Из-за того, что ты не из них?

– Да, – согласился Леарза. – Я… хочу помочь. Фальер даже сам попросил меня… я не знаю, что у вас тут творится, Нина, еще не знаю. Но я сделаю все, что в моих силах… я не буду сидеть сложа руки.

– Наследник просил тебя помочь? – у нее что-то похолодело внутри.

– Ну да. Что ты? Не знаю, что у вас тут думают насчет него, но он очень о вас заботится. К сожалению, такие дела быстро не делаются, нельзя в одночасье все изменить, по мановению руки люди не станут жить хорошо. Но со временем все возможно, и я очень рад тому, что могу быть полезен здесь.

Нина не ответила ему; она еще и сама не понимала, что произошло, но вдруг ей расхотелось даже говорить этому Леарзе о том, что ее Уло – один из них. Он выглядел оживленным и будто искренне говорил о помощи, но…

Вдвоем они пришли в столовую сталелитейного завода; Нина оглядывалась, но Аллалгара не увидела. Может быть, он еще не пришел; подумав, она остановилась у входа и обернулась к своему спутнику.

– Плохо вам живется здесь? – спросил он.

– По-всякому бывает, – сказала Нина. – Люди живут бедно. Очень многие даже читать не умеют. Я сама лишь недавно научилась… вот и человек, которого мы сейчас ждем, он совсем один, у него нет друзей, кроме меня, остальные насмехаются над ним. Его мать соблазнил аристократ, а потом бросил, она умерла в нищете, все говорили, что она шлюха…Вон он.

Леарза стремительно обернулся; действительно, в этот момент в столовую вошел высокий смуглый закованный, сразу заметил Нину и неловко улыбнулся ей, сделал шаг в ее сторону, потом заметил чужого мужчину возле нее.

– Аллалгар, – окликнула его женщина. – Не стесняйся, это Леарза. Он… – она растерялась немного, не уверенная, что стоит сказать, но Леарза повел себя странным образом; уставившись на Черного, он воскликнул:

– Вот оно что! К чему мне все это снилось… извини, если я пугаю тебя, но… Нина, – он оглянулся, – спасибо! Аллалгар, ты нужен мне. Пойдем со мной! Я отведу тебя в Централ.

– Что… зачем? – совершенно растерялся тот, уставился на Нину; она напуганно потрясла головой, давая понять, что и сама не знает, что происходит.

– Хотелось тебе когда-нибудь побывать там? – загорелся Леарза, не замечавший испуга закованных. – Посмотреть на самого Наследника? Я отведу тебя к нему!

– Я ничего дурного не сделал, господин… – нелепо забормотал Черный, попятился. – Я…

– Ты наполовину аристократ, – сказал Леарза. – И имеешь право на место среди них. Пойдем! Не бойся, никто не обидит тебя!..

– Господин Леарза, оставьте его! – воскликнула Нина, схватила руосца за локоть. – Пожалуйста, оставьте! Ах, зачем я вам это сказала!

– Не беспокойся, ничего дурного не случится! Я знаю это, он просто должен пойти со мной!

– Аллалгар, хоть ты объясни ему!..

– Я пойду, куда скажете, господин.

* * *

– Мне отчего-то кажется, вот она: та самая ниточка, которая поможет установить другой тип отношений между вами, Фальер. Этот человек – ни аристократ, ни закованный, он – и то, и другое одновременно! Согласитесь, это именно то, что нам нужно. Предвидели вы это?

Наследник улыбнулся ему; хотя внешне он казался спокойным, Леарза почувствовал, что и этот человек взволнован. Он должен понять, он должен!..

– Мой талант не совершенен, – мягко возразил Фальер, сделав неопределенный жест. – Порою я что-то предвижу, но далеко не все и не всегда. Я… знал, что вы справитесь, Леарза. Знал, что нужно предоставить вам полную свободу. Спасибо! Я еще не знаю, каким образом этот человек сыграет свою роль, но он необходим мне… нам, и за это я обязан сердечно поблагодарить вас.

Леарза не сдержался и довольно рассмеялся. Так быстро! Он и сам не ожидал, что судьба столь быстро приведет его!.. Потом, впрочем, слова Фальера заставили его задуматься: должно быть, Наследник в самом деле что-то предвидел, знал, что именно он, Леарза, принесет им такую пользу.

Закованный, которого привел руосец, все это время стоял за спиной Леарзы, оглядываясь с открытым ртом. Аллалгар никогда в жизни не видел такой роскоши; сияющие улицы Централа пролетели перед его глазами сплошным ослепительным потоком, и вот он оказался во дворце Наследника, и сам юный бог смотрел на него пронзительным умным взглядом. Странный коротышка не соврал ему: теперь Аллалгар будет жить в Централе.

Его отвели в большую светлую комнату, дали другую одежду, принесли ужин на подносе; Аллалгар чувствовал себя аристократом. На какое-то время он вовсе поддался этому ощущению, вообразил, что он – законнорожденный сын своего безвестного отца, молодой наследник богатого клана.

Потом сошло на нет. Аллалгар был совершенно один здесь. Он никого не знал; даже слуги смотрели на него с затаенным презрением во взглядах. Он пожалел о том, что не попросил Наследника что-нибудь сделать и для Нины тоже. В конце концов, Нина была добра к нему и штопала ему белье. И, может быть, Наследник знает, где Кэнги? Аллалгар очень хотел увидеть Кэнги.

На второй день Аллалгар познакомился с Меразом; тот сам первым пришел к нему в комнату. Аллалгар в это время сидел возле окна и тосковал, выглядывая на площадь с фонтаном. Мераз был немногим ниже самого Аллалгара, жилистый и подвижный, смуглое лицо выдавало в нем закованного с первого взгляда. Он вошел в комнату Черного и остановился, рассматривая его безо всякого стеснения.

– Ведь ты тоже закованный, – обратился к нему Аллалгар, чувствуя себя неуютно. – Ты кто?

– Звать Мераз, – отозвался тот. – А ты, значит, наполовину аристократ? Что-то по тебе не скажешь.

Аллалгар набычился, медленно встал; видимо, его немаленький рост впечатлил чужака.

– Довольно меня этим дразнили, – буркнул Аллалгар. – Еще одно слово про моих родителей – и я тебя в окно вышвырну. Ну, зачем пришел?

Мераз негромко рассмеялся. Смех у него оказался какой-то… хищный; черные глаза блеснули на Аллалгара.

– Посмотреть на тебя, – честно сказал он. – До тебя я был единственным из закованных, кого поселили в такую же комнату. И я до сих пор не знаю, для чего это сделал господин Фальер.

Аллалгар не нашелся, что ответить на это, и глупо замолчал. По правде говоря, он тоже не очень понимал, что он здесь делает; подспудно он знал, что аристократ из него никудышный, курам на смех, и если настоящие аристократы и сделают вид, что приняли его за одного из них, то только чтоб потешаться над ним.

– Да, – протянул Мераз, – умом ты не блещешь. Ладно, еще понаберешься, может быть. Меня господин Фальер каждый день почти берет с собой на встречи с инопланетянами. Уже слышал о них, а? Они здесь, уже больше месяца показывают нам свои проклятые машины.

– Слышал, – ответил Черный. – Правда, что у них совсем нет души?

– Не знаю, – Мераз пожал плечами. – Но лица у них просто каменные. Ничем их не удивишь, ничем не проймешь. Да один из них привел же тебя.

Аллалгар растерялся: приведший его человек ему казался самым обыкновенным аристократом.

– Он не такой, – сказал Аллалгар. Мераз рассмеялся снова.

– Конечно, не такой. Он с другой планеты. Они говорят, спасли его. Но он с ними заодно, пользуется их машинами. Я бы ему не стал доверять.

Аллалгар ничего не сказал ему на это; все это было слишком сложно для него.

* * *

Он стоял посреди комнаты, расправив плечи, отчего казался совершенно огромным, похожий на доисторического северного светловолосого бога-кузнеца, а лицо у него было добродушное. Ни за что нельзя было сказать, что в голове у него электронный мозг; у него были живые, совсем человеческие глаза, а на подбородке до сих пор виднелась полузажившая царапина, оставленная кулаком Богарта. Люди вокруг него переговаривались, хмурились, а он продолжал посмеиваться и смотрел на них с обычной хитринкой во взгляде.

– Не рано, профессор? – спросил Гавин, веснушчатое лицо которого напоминало маску, столь было неподвижно. – Может быть, стоит еще выждать.

– Дольше ждать нет смысла, – возразил профессор Квинн, – их реакция все равно будет негативной, и длительный срок может лишь разозлить их. Я считаю, время пришло.

– Пусть узнают, – согласился с ним и Каин; Леарза, стоявший у окна, избегал смотреть на него, мрачно уставился в сторону. – А потом как-нибудь и привыкнут, ха-ха! Человек, говорят, ко всему привыкает, а я не вот там какое-нибудь чудовище, ну если, конечно, ха, меня не разозлить!

– Я все-таки попросил бы тебя серьезнее отнестись к этому, Каин, – мягко сказал профессор. – Это очень важный момент, едва ли не более важный, нежели наша попытка объяснить им принципы теории массового бессознательного Катар.

– А я разве не серьезно?..

– Пока ты так гогочешь, – пробормотал Таггарт, – никто не может серьезно отнестись к заданию.

– Во-от оно как! А я теперь виноват, ага!

– Время, – окликнул Касвелин, взглянувший на часы. – Пойдемте.

И они один за другим, вразнобой снялись с места, привычно уже направились в знакомый холл, второй месяц служивший им демонстрационным залом, и Леарза шел последним. На душе у него было пасмурно. Он помнил просьбу Дандоло, но не передал его слов остальным; тогда ему казалось, что просьба эта не заслуживает внимания, что ничего страшного не произойдет, даже если Фальер узнает об искусственных людях, – да и Фальер, насколько Леарза успел узнать его, действительно выглядел благоразумным человеком. Машины Кеттерле не пугали его, и Леарза был уверен, что благополучие собственного народа волнует Фальера куда больше каких-то там страшилок.

…Но теперь он почувствовал себя неуверенно; может быть, еще оставалось время, он мог бы передать слова Дандоло если не Морвейну (с Морвейном Леарза не разговаривал все эти дни), то хотя бы Гавину или профессору. Он шел последним, погрузившись в раздумья, и впереди него раздавался веселый голос Каина, поспорившего о чем-то с Таггартом.

Какова бы ни была просьба, но тот, кто просил тебя, надеялся на тебя, прозвучал в голову него холодный бесполый голос.

Хорошо ты поступил, не оправдав надежд?

«Заткнись, Асвад, – мысленно отозвался Леарза и стиснул зубы. – Я буду слушать все, что ты говоришь, и делать наоборот».

Как знаешь. Значит, вот оно, – твое решение.

«Оно никому не должно причинить вреда».

Тогда отчего ты так нервничаешь?

«Пошел вон, убирайся!..»

Потом перед ним открылась дверь; конференцзал был уже полон людей, и Леарза отметил, что теперь возле Мераза топчется и Аллалгар, которого он привел вчера. Фальер приветствовал пришедших, как всегда, на его бледном лице даже было какое-то оживление. Леарза силой воли заставил себя успокоиться. «Все хорошо. Они же не звери, они благоразумные, образованные люди. Чего я жду, что они набросятся на него с воем?»

Делегация Кеттерле рассаживалась по местам. Аллалгар, кажется, сперва боялся и взглянуть на них, но вот все же поднял взгляд. Леарза в тот момент отвлекся на какое-то замечание Богарта и не заметил того, как выражение закованного изменилось, как он весь вытянулся, будто желая воскликнуть, но смолчал и, потрясенный, остался стоять. Лица сидевших анвинитов с холодным любопытством повернулись к ним, профессор Квинн поднялся и вышел вперед, – кажется, по старой преподавательской привычке он любил так говорить, стоя и заложив руки за спину, – прокашлялся. В зале воцарилась тишина.

– Пожалуй, сегодня мы коснемся одного из наиболее щекотливых вопросов, – мягко начал он. – Все это время мы открыто посвящали вас в особенности нашей цивилизации, однако избегали говорить о главных различиях между нами. Разумеется, события катарианского раскола – печальные страницы в истории человечества… возможно, ваш народ уже не сохранил памяти об этом, но первоначальной причиной раскола стал искусственный интеллект.

Они молчали; Леарза нервно вертел в руках планшет.

– Искусственные люди, – продолжал профессор. – То, чего столь многие боялись тогда; но другие мечтали об этом, чувствуя себя слишком одинокими в бесконечной вселенной. Собратья по разуму, которые могли бы разделить с нами печали и радости долгого пути вперед. Наша цивилизация пошла по пути технологии, и искусственный интеллект не пугал нас.

Молчание.

– Мы действительно достигли этой цели. Младшие братья человечества появились на свет; хотя в головах у них электронный мозг вместо органического, они мало чем отличаются от нас, они точно так же способны испытывать эмоции, желания, они могут творить, они мыслят, как и мы. Я понимаю; вам это может показаться кощунственным. Но мы хорошо изучили строение человека. Человеческое существо управляется электрическими сигналами, которые его телу подает мозг. В этом отношении андроиды не отличаются от нас. Они выглядят, как обычные живые люди. Вы не почувствуете разницы.

Профессор оглянулся и поманил рукой; Леарза вздрогнул. Сидевший по другую сторону от него Каин поднялся и вышел вперед, встал рядом с профессором. Квинн произнес:

– Перед вами – искусственный человек, и так ли он страшен, как вам это казалось?..

В зале царила гробовая тишина; Леарза видел, как изменились лица сидевших людей. Анвиниты были напуганы, настолько, что некоторые из них, кажется, не могли и пошевелиться, они побледнели, кто-то нервно заерзал на своем месте, явно желая оказаться как можно дальше от…

В этой тишине раздался негромкий звук, похожий на хриплый вскрик.

Настороженные разведчики немедленно обернулись к нему; Леарза видел, что смуглое лицо Аллалгара исказилось в ужасе. Закованный сделал шаг вперед, поднял руку, указывая на Каина; губы его беззвучно шевелились, пока у него все же не вырвалось:

– Кэнги!.. Машина!

Мгновенная ненависть всполыхнула в его глазах, ладонь сжалась в кулак. Ненависть алой пеленой окутала мир для Черного, он ничего не видел, кроме фигуры Кэнги… проклятой машины, которая только притворяется Кэнги! Он уверился вдруг, что Кэнги мертв, что машина заняла его место, что…

Вся его ненависть в тот миг была направлена в единую точку. Машина. За этим хорошо знакомым лицом – холодный металл, хитроумные бездушные схемы, проводки, трубочки!.. Они похитили его единственного, лучшего друга, машины уничтожили его, машины… разрушают…

Леарза вскочил; он еще не осознавал, что происходит, но это было что-то ужасное, анвиниты перепуганно вставали, в зале поднялся гул голосов, Богарт рядом с руосцем еле слышно ахнул.

Светловолосый бог покачнулся.

– Ненавижу тебя! – прохрипел Аллалгар.

Внезапно началась какая-то сутолока, Леарза хотел было броситься к Каину, но кто-то толкнул его, над потолком стоял крик, профессор что-то быстро говорил, но его слов Леарзе было не слышно; он еще оглянулся в панике и заметил стоявшего с другой стороны Фальера, тот вроде бы тоже пытался успокоить людей, поднял руки, потом глаза их встретились.

Эохад Таггарт опустился на колени возле осевшего на пол андроида; одна его рука придерживала титановый затылок Каина, во второй он уже держал какой-то прибор, прижал его к виску андроида, маленькая коробочка медленно попискивала, почти неслышно в общем гуле. Кажется, люди все-таки что-то сообразили и начали понемногу покидать зал, торопливо, опрокидывая стулья, оглядываясь на собравшихся вокруг искусственного человека чужаков. Огромного закованного буквально силой влекли прочь: Мераз грубо схватил Аллалгара за плечо и тащил за собой, а тот пытался вырваться с сиплыми вскриками.

Леарза бросился к младшему, опустился с другой стороны.

– Больно… – омертвелыми губами произнес Каин, еле слышно, что-то металлически потрескивало у него в горле. – Сожжена… плата Дивада-Локлина… оставь.

Таггарт действительно опустил руку с коробочкой. Леарза встревоженно спросил:

– Что с ним?

Каин улыбнулся ему. Это была страшная улыбка; кажется, одна половина его лица оказалась парализована, левый глаз неподвижно смотрел в потолок, правый он пытался скосить на Леарзу, и только один уголок его рта приподнялся…

– Эохад, – голос андроида становился все более… мертвым и механическим. – Банки памяти. Достань. Пусть смотрит. Венкатеш…

Улыбка истаяла.

– Что… – начал было Леарза, но договорить вопрос у него не было сил; все его существо колотило, горло сжималось. Таггарт мягко положил голову младшего на пол, выпрямился.

– Перегорела плата Дивада-Локлина, – ровно произнес он. – Вызвала замыкание. Это повлекло множественные повреждения левой стороны мозга, оказался разрушен двигательный цикл Витела, задеты схемы Бэйра… восстановлению не подлежит.

– Что это значит? – неожиданно даже для себя громко спросил китаб.

Таггарт поднялся на ноги, убрал коробочку в нагрудный карман. Остальные люди стояли вокруг и молчали. Разведчик ответил Леарзе:

– Он сломался.

17,74 пк

Тяжелое, неловкое молчание повисло в комнате.

– Я клянусь вам, мы никак не ожидали подобного, – потом произнес Фальер, глядевший в сторону. – Если бы мне было это известно, разумеется, я бы не допустил такого развития событий… это… беспрецедентно, никогда раньше я даже не слышал о том, чтобы человек одним лишь усилием воли мог… сломать машину. Он, бедняга, и сам не подозревал о своих способностях, он сейчас находится в шоковом состоянии, ведь ваш… искусственный человек был его другом. Разумеется, впредь мы станем избегать прямых контактов между ним и вами.

– Да, конечно, я понимаю, – мягко отозвался профессор Квинн. Лицо его будто бы ничего не выражало; совершенно ровное, ни намека на замешательство и уж тем более печаль. – Это был несчастный случай. Так или иначе, когда мы планировали сообщить о существовании андроидов, мы готовились к нежелательным последствиям. Ясно, что это очень серьезное испытание для вас, учитывая весь прошлый опыт.

– Жаль, что мы его не прошли.

– Об этом еще рано говорить. Конечно, впредь придется принять меры предосторожности. Каин был единственным андроидом среди нас, но на космической станции есть и другие, помимо него. Видимо, знакомство с этой частью нашего общества придется отложить на неопределенный срок.