355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » . Ганнибал » Лиловый (II) (СИ) » Текст книги (страница 8)
Лиловый (II) (СИ)
  • Текст добавлен: 17 апреля 2017, 03:30

Текст книги "Лиловый (II) (СИ)"


Автор книги: . Ганнибал



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

– И причем тут время?

– Как причем!.. Если быстрее света, попадешь в прошлое.

– Как?! – воскликнул Леарза. – Почему?

Но тут рыжий окончательно растерялся и не сумел объяснить: видимо, для того, чтобы понять это, требовалось знать что-то, что для Малрудана было так же естественно, как знать, что кипяток – горячий. Гавину всегда плохо удавалось объяснять такие вещи.

Леарза вынес из этого ломаного объяснения одно: непостижимую связь света и времени.

Он стоял перед окном и смотрел, как крошечные пятнышки света носятся туда и обратно, пуская блики по стеклу. Время было стихией, гербом его родного племени; время было обоюдоострым мечом Одаренных Хубала. Но он, последний и единственный китаб, никогда не сумеет даже прикоснуться к рукояти этого меча. Да и нужно ли?..

Расспрашивая Гавина, он узнал, что время недоступно и жителям Кеттерле: несмотря на все свои технологии, они так и не научились перемещаться во времени, останавливать его или ускорять.

Иногда Леарзе казалось, что они и не стремились к этому. Время, должно быть, мало волнует людей, которые могут покончить с собой просто от скуки.

Утро наступало медленно, горизонт понемногу загорался лиловым, потом багряным и наконец прозрачно-алым, и солнце поднялось в это знамя, распростертое между небоскребами. Сон ушел от Леарзы и более не возвращался; с унынием молодой китаб оделся и поплелся в холл, соединявший его комнату с кабинетом Гавина (тот вроде как там занимался своей научной деятельностью, но Леарза не знал, в чем она заключается) и еще одной пустующей спальней. Интересно, спасенные ятингцы тоже жили в таких вот безликих комнатах?..

Свою Леарза, правда, с некоторого времени принялся обживать, поначалу еле-еле, потом все активнее: на пустовавшую ранее полку поставил несколько позаимствованных у профессора книг, на прикроватном столике разместил камушек интересной формы, который подобрал на берегах озера в Гвин-ап-Нуд. По стене расклеил маленькие картинки с изображениями разных достопримечательностей Кэрнана: Гавин предлагал ему распечатать картинки с видами Саида (он сказал, что разведчики в свое время посылали такие картинки пачками), но Леарза решил, что образы родной планеты только будут вызывать у него меланхолию и тоску, и был прав.

Холл предсказуемо был пустым. Гавин наверняка еще не пришел, да и профессор тоже, в конце концов, едва рассвело. Леарза приготовился скучать, взял недочитанную книжку со стола, где оставил ее вчера, и плюхнулся на диван; света немного не хватало, но ему так нравилось, хоть и было трудновато различать мелкие буквы, и он даже не стал увеличивать шрифт в настройках книги.

Книга была немного сложней всех предыдущих, какие он читал, – с некоторых пор Леарза практиковал язык, читая, – и ему было трудновато понимать, о чем идет речь. Все, что он читал до того, было написано в запредельно древние времена, – никаких биокарт, никаких аэро и других, еще менее понятных слов (с этими-то он как раз освоился).

Эта книга была не такой древней; Леарза как раз раздумывал над тем, что такое «термоядерная реакция», – он никак не мог определить, хорошо это или плохо, герои книги то радовались тому, что она идет, то пугались, – когда стеклянная дверь, ведущая в коридор, открылась, и в зал вошел Каин собственной персоной, огромный, как всегда, с небрежно завязанными в хвост волосами, в привычной уже кожаной куртке, в карманах которой он вечно таскал какие-то металлические бруски.

– Да ты ранняя пташка, – заметил андроид; Леарза отложил книгу в сторону, от неожиданности поднялся на ноги, но потом уж сообразил, что не для чего было.

– Я плохо сплю по ночам, – признался он. – Часто просыпаюсь и потом не могу уснуть. Я проснулся еще до рассвета, ну и все, сон больше не идет ко мне.

– Это потому, что ты целыми днями только сидишь тут, как филин, – радостно заявил Каин, прошелся по холлу, взглянул на книгу, которую читал Леарза, но ничего на ее счет не сказал, ухмыльнулся и вернул на место. – Книжки читаешь, с профессором занимаешься. Мы сегодня хотели отправиться в разведческий кампус, чтоб покататься на лошадях! Ты едешь с нами, это не обсуждается.

Переход был внезапный и ошеломил Леарзу; молодой китаб какое-то время стоял, недоуменно хлопая глазами.

– Кататься на лошадях? – наконец глупо переспросил он. – Разве на Кэрнане есть лошади?

Каин расхохотался.

– А чего бы это им не быть? Тебе профессор не рассказывал, как люди расселялись по планетам? Когда первая научная экспедиция высадилась на Руосе, они наверняка привезли с собой животных, которые потом и прижились на планете! И потому на многих планетах, на которых мы высаживались, уже были некоторые виды знакомых нам зверей.

– И разведчики учатся ездить верхом и фехтовать, чтобы?.. – сказал Леарза.

– Ну да. Сам подумай, к чему в Кеттерле меч или копье? Тем не менее, Бел – один из лучших мастеров фехтования в ксенологическом институте. Ну, сегодня у нас скорее развлекательная прогулка, к тому же, с нами поедут Сет, Корвин, Тильда и сестра Бела, они-то верхом ни разу не ездили! Это будет потеха, – физиономия Каина стала совершенно лукавой.

– Так много народа, – только и нашелся китаб.

– Давай собирайся. Мы договорились встретиться там через полчаса!

Леарза не был уверен, нравится ему идея Каина или нет, но спорить с андроидом было совершенно невозможно, он навис над худым юношей, как нерушимая скала, и, возможно, схватил бы его и поволок, даже если б тот отказался ехать. Так что Леарза побежал в свою комнату, чтобы переодеться, и уже через десять минут отправлялся с Каином наверх, на стоянку для аэро, расположенную на плоской крыше института.

* * *

Огромное пыльное поле простиралось перед ними; со всех сторон оно было огорожено невысоким забором, и только приземистое здание с остроконечной металлической крышей, – конюшня, – разрывало этот забор.

Они прибыли на стоянку перед зданием разведческого корпуса, таким же чужим и холодным, как небоскребы Ритира, а потом долго шли через его темные коридоры, мимо больших холлов с закрытыми стеклянными дверьми, за которыми двигались люди: Леарза видел фехтовальщиков, орудовавших мечами, копейщиков, стрелков с небольшими черными штуками в руках, – он понял, что это стрелки, только по мишеням, – людей, боровшихся друг с другом врукопашную, и людей, занятых малопонятными для него монотонными действиями со странными приборами. Они прошли мимо комнаты со столами, на которых стояли машины, а с машинами возились другие люди, и мимо комнаты, дверь в которую была обшита неведомым темным металлом; что творилось за этой дверью, Леарза не знал, но короткий символ, который он уже успел запомнить, означал, что это тренировочный холл.

Они вышли под открытое серое небо и долго петляли по дорожкам, на одной из площадок, щедро засыпанной песком, ездили всадники на верблюдах, – зрелище это больно укололо Леарзу и заставило отвернуться, – а однажды прямо на них вышел совершенно бесшумный пугающий человек в черном и вдруг исчез так же неслышно, как появился, заставив Леарзу оглядываться.

– И ты всем этим тоже занимался? – потом спросил он у Каина.

– Конечно, – благодушно отозвался тот. – Учился ездить на верблюде, ставить юрту и искать воду в пустыне. Это перед тем, как меня отправили на Руос. Мне пришлось и многому другому выучиться: как правильно носить вашу одежду, как пить кофе, как писать на вашем языке, ну и тысяча подобных мелочей, которые тебе бы и не пришли в голову. Культура – тонкая вещь! Думаешь, тебе сейчас тяжело осваивать стиль жизни Кеттерле? Мы тоже через все это проходили!

– А для Венкатеша ты чему-то другому учился? – спросил Леарза, глядя перед собой потемневшими глазами. – Или там тоже ездили на верблюдах и пили кофе?

– Кофе на их планете не прижился, – возразил Каин. – Как и верблюды. Если эти странные люди на чем-то и ездили верхом, так только на слонах! Видел слона когда-нибудь? Они такие гигантские, на спине одного животного может поместиться целый огромный топчан, а на нем – человек десять!

Леарза позволил отвлечь себя и попытался вообразить себе слона; Каин еще немного рассказывал об этих странных животных, тем временем они прошли через конюшню и с другого ее конца, у выхода, встретили остальных: Бела, Волтайр, Корвина, Сета и Таггарта, – присутствие черноглазого нахуды удивило Леарзу. Разведчики держали четырех красивых статных лошадей под уздцы, пока Сет что-то радостно говорил Волтайр; женщина на этот раз была одета в плотные темные штаны и высокие сапоги, а ее волосы оказались завязаны в тугой хвост. Тильда отсутствовала.

– Тильда опять опаздывает, – сообщил Корвин, заметивший Каина и Леарзу. – Я думаю, в день, когда она явится вовремя, на нас рухнет метеорит!

– Ничего, это ее проблемы, – рассмеялся Каин. – Пропустит много чего хорошего! Ну что, Сет, подсадить тебя на лошадь?

– Да пошел ты!

И, будто подстегнутый этим ехидным предложением, лысоватый андроид почти грубо схватился за седло стоявшей возле него лошади и подскочил, но не рассчитал высоты прыжка и в результате сполз под брюхо перепугавшегося животного, едва не перевернув седло.

– Идиот, – ругнулся Морвейн, державший лошадь за уздечку. – Отойди, я поправлю.

Сета это нисколько не сконфузило, хотя остальные хохотали во все горло; Морвейн бросил уздечку второго животного опешившему Леарзе, и тот поймал по инерции, пока разведчик поправлял седло, а Волтайр осторожно подошла к потерпевшей от Сета лошади и принялась кормить ее сухариками, пакет которых держала в руках. Мягкие губы животного касались ее ладони и пару раз ловили за пальцы, Волтайр вскрикивала и хихикала.

– Я никогда еще не ездила верхом, – сказала она Леарзе, стоявшему рядом с уздечкой в кулаке. – Это сложно? Бел все время повторяет, что я свалюсь через три шага.

– Да нет, отчего же, – ответил Леарза. – Ведь ты будешь сидеть в седле, и всегда можно схватиться за шею лошади. Но если почувствуешь, что падаешь, лучше отпусти: на самом деле упасть не так страшно, как трястись на спине лошади, которая скачет галопом.

– А лошадь меня не затопчет?

– Нет, ты что. Я помню, когда я как-то мальчишкой свалился с коня, он просто перепрыгнул через меня, даже не посмотрев, – Леарза улыбнулся. – У меня только остался синяк на руке, потому что пальцы запутались в уздечке.

– Ой, может, мне тогда лучше вообще не держаться за нее? – испугалась женщина.

– Глупости. Без уздечки ты не сможешь управлять лошадью.

– Управлять, – она смешно поежилась. – Скорее она будет мной управлять!

– Теперь садись, идиот, – окликнул тем временем Беленос. Сет фыркнул на него, но послушно подошел к избранной им лошади; Морвейн крепко держал одно стремя, и андроид попробовал было забраться, но у него все равно получилось не сразу, и он в процессе едва не свалился с другой стороны лошади, на голову беззлобно ругающегося разведчика.

– Да, лихой наездник, – поддел его Корвин.

– Чего смеешься, сейчас тебя будем так же сажать, – фыркнул Каин, забравший еще одну лошадь у Таггарта. Тот передал уздечку второй освободившемуся Морвейну и скрылся в конюшне, не говоря ни слова. – Волтайр, ты не обидишься, если мы сначала посадим этих двух бакланов?

– Нисколько, – улыбнулась она, – я, если честно, боюсь и предпочту подождать подольше!

Корвин все-таки взобрался на спину коня более ловко, чем Сет, отчасти потому, что не пытался казаться опытным наездником и был осторожен; Каин с ехидством на лице принялся объяснять им, как нужно управлять лошадью, когда Леарза обнаружил, что Волтайр подошла к коню, которого он держал за уздечку, и вроде бы хочет забраться в седло.

– Подожди, – сказал он, подбежал с другой стороны и схватился за ремешок стремени.

– Как это делается? – беспомощно спросила женщина.

– Сначала поставь правую ногу в стремя, – сказал он, волнуясь, – и держись рукой за седло. А потом подтягивайся…

Ее тонкая рука показалась на коже седла с его стороны; через минуту поднялась и она сама, неловко легла животом на седло и напуганно вскрикнула, когда ей показалось, что оно скользит, но Леарза уже поймал ее за локоть и помог усесться. Он еще подтягивал стремена, чтобы они были ей по росту, и вложил уздечку в ее руки, бережно сложив ее пальцы так, как надо.

В этот момент раздался веселый окрик со стороны конюшни:

– Ага, все уже по коням?

Леарза резко повернул голову, выпустив ладонь Волтайр: из распахнутых ворот здания выбежала Тильда, и ее светлые волосы развевались и трепались по плечам. Каин приветственно вскинул руку, Сет и Корвин заговорили одновременно и расхохотались.

– Эта лошадь, я так понимаю, причитается мне? – дерзко спросила Тильда у Каина, державшего последнего коня.

– Э, я хотел его себе!..

– Обойдешься! Дуй в конюшню, веди другого. Бел, подержишь стремя?

Лицо Морвейна оставалось беспристрастным камнем, но он послушно помог ей. Тильда будто бы имела какой-то опыт верховой езды, несмотря на то, что заявлял раньше Каин, и похлопала свою лошадь по шее. Леарза обратил внимание, что все младшие сидели на здоровенных тяжеловозах, – он сначала даже подумал, что на Кеттерле водятся только такие лошади, огромные и с толстыми ногами, – но лошадь Волтайр была стройным изящным животным, и китабу пришло на ум, что андроиды, должно быть, тяжелее людей.

Вместо Каина, впрочем, в конюшню ушел Морвейн. Таггарт уже между тем вернулся, ведя еще двоих животных, очевидно, для себя и Каина: младший легко и уверенно взобрался в седло гигантского каурого коня с длинной гривой и почти сразу заставил животное встать на дыбы, напугав Волтайр и даже Тильду.

– Дурак! – крикнула светловолосая, когда конь опустился на все четыре ноги. Но потом рассмеялась.

Леарзе достался тонконогий вороной с белыми бабками, и хотя он не мог взлететь в седло одним прыжком, как это сделали Таггарт и Морвейн, все-таки верховая езда не была для него чем-то особенным; тут Каин вдруг выкрикнул:

– А ну, кто догонит меня!.. – и резко пришпорил своего тяжеловоза, от неожиданности сорвавшегося в галоп.

Это движение вызвало ажиотаж у животных, Сет едва не свалился со своей лошади, Таггарт негромко без выражения ругался, а Каин уже был далеко, и пыль поднималась от ударов крупных копыт.

– Прямо вижу, как он несется по пустыне, – воскликнула Волтайр, не сводившая с него взгляда.

– Тяжеловозы не умеют быстро бегать, – заметил Беленос. – Другое дело лошади, которые у них были на Руосе. Кажется, их разводили маарри, вот этих скакунов сделать мог только хороший хеджин.

– Я догоню его, – без интонации произнес Леарза и ударил собственного коня пятками в бока.

Он уже не слышал, как смеются и разговаривают оставшиеся стоять люди, и не видел, как разгоряченная зрелищем скачущих сородичей лошадь Таггарта бесполезно пыталась устремиться следом, но была осажена своим опытным всадником; ветер свистел в ушах. Леарза никогда особенно не любил лошадей, но ездить верхом умел, как и всякий уважающий себя руосец, – как странно ему теперь было называть племена этим словом!.. И к тому же кровь горячило желание обогнать другого всадника, благо лошадь Каина действительно не была слишком быстрой, да ко всему прочему ей приходилось нести куда более тяжелую ношу.

Каин что-то неразборчиво орал, когда конь Леарзы обогнал его; китаб только взмахнул рукой и продолжал скакать вперед, пока не достиг дальнего конца обширного поля. Там он заставил животное резко развернуться и помчался обратно.

– Это разве честная была погоня, – выкрикнул Каин, с грехом пополам догнавший его. – Вот попробуй с Белом или Эохадом наперегонки!

– Потом, – отмахнулся Морвейн; смеялись все, кроме него и Таггарта. Черноглазый нахуда и вовсе смотрел в сторону, сидя в седле, будто все происходящее его не касалось.

Леарза все еще был разгорячен и взволнован скачкой, но пришлось умерить свой пыл; они все вместе гуськом проехали несколько кругов по полю шагом, чтобы новички немного освоились, а когда Каин пустил свою лошадь, – он ехал первым, – рысцой, и за ней устремились рысью остальные животные, Волтайр смущенно сказала, что к такому испытанию она еще не готова, и им так и пришлось тащиться шагом.

И несмотря на то, что ему было немного скучно и хотелось еще скакать галопом, Леарза чувствовал себя почти что счастливым. Над их головами тускло мерцало жемчужное небо, животные фыркали и трясли ушами, и пыль под копытами была такой реальной: пыль, и запах конского пота, и ощущение шелковистой гривы животного под ладонью, – все это было в тысячу раз реальней, чем серебряные небоскребы Ритира и бесшумные танцы аэро.

Наконец неопытные всадники устали, и Тильда первой предложила закончить, – Волтайр слишком стеснялась. Леарза был несколько разочарован: он привык проводить в седле весь день и не чувствовал никакой усталости.

И тогда, на его счастье, Бел Морвейн предложил оставшимся верховым:

– Ну что, проверим, чья лошадь быстрее?

– Проверим, – немедленно согласился Таггарт. Леарза, взволновавшись, кивнул и крепче стиснул в руках уздечку. Каин тем временем спешился и помогал слезть с лошади другим; Тильда уже стояла, пошатываясь, на земле возле своего коня и заливисто смеялась:

– Я теперь еще полдня буду ходить враскорячку, это точно!

– Вот и ходи, а мы посмеемся, – заявил ей Сет, но тут и он оказался стоящим на своих двоих и несколько удивленно смолк.

Ни разведчики, ни Леарза их болтовни уже не слушали, поставили своих животных в ряд; Морвейн еще придирчиво приподнимался в стременах, выглядывая, ровно ли они встали. Наконец кивнул:

– Ну что, на счет три?

– Раз, – громко откликнулся Каин, – два, три!

И Леарза пришпорил коня.

Это были блаженные моменты полного забытья. Серая пепельная земля летела под копытами, и в целой вселенной не существовало ничего, кроме него самого и его лошади, кроме свиста в ушах и запаха свободы.

«Я свободен», – билось у него в крови.

Конь Морвейна вырвался вперед и обогнал его уже перед самым концом, на краю поля; последним пришел Таггарт. Бывший нахуда вроде бы нисколько не расстроился, с той же каменной физиономией остановил лошадь и неспешной трусцой направился обратно. Бел и Леарза еще какое-то время топтались у забора, не глядя друг на друга.

– Я тут думал, – выдохнул Леарза и наконец тронул лошадь с места; лошадь Бела шагом пошла следом. – Ведь я бесполезный нахлебник и дармоед. Есть ли для меня в этом мире занятие? Может, я смог бы быть разведчиком?

Морвейн молчал.

– Нет, – потом ответил он. – Я понимаю, о чем ты думаешь. Тебе не пришлось бы осваивать тысячи вещей, которые нам приходится изучать с азов, вроде верховой езды. Но… быть разведчиком – значит подчиняться приказам. Ты не сумеешь подчиняться.

– Слишком несдержанный, – почти весело сказал Леарза. – …Но ведь тебя тоже называют несдержанным.

Морвейн отвернулся и негромко рассмеялся.

– По сравнению с тобой я самый сдержанный человек на свете, Леарза. На Венкатеше я однажды добрых два часа был вынужден смотреть, как пытают женщину. Ты бы смог все это время стоять спокойно и не вмешаться?

Леарза пожал плечами и нахохлился в седле.

– Не знаю, – ответил он. – Я все пытаюсь понять, что же именно значит эта ваша хваленая «сдержанность». Бесчувствие? Равнодушие к мукам окружающих? Отсутствие жалости?

– «Сдержанность» – это рассудок, управляющий эмоциями, – спокойно возразил Бел. – Разведчику часто приходится поступать разумно вместо того, чтобы поступать правильно

… так правильно, как ты считаешь.

Леарза смолчал. К тому времени их лошади приблизились к остальным настолько, что они могли слышать болтовню Сета с Тильдой.

* * *

Беловатая звезда класса G, приближается к 6000К, на языке местных имеет название Сеннаар, в системе обнаружено шесть планет, Анвин – четвертая по счету.

Сутки равняются тридцати двум часам, планета совершает полный оборот за 467 астрономических суток, а в пересчете на местные – триста шестьдесят пять, наклон оси составляет двадцать восемь градусов, содержание воды в экосистеме планеты удовлетворительное, средняя годовая температура большей частью стандартная типа F…

Он поднял взгляд и долго, долго смотрел в темноту перед собой, пока экран планшета продолжал мягко светиться, делая его лицо призрачно-серым. Какая разница, что это за планета, что там случится?.. Все равно его нога никогда не ступит на ее поверхность.

Глупый мальчишка столь очевидно бесится с пресловутой «сдержанности» обитателей Кеттерле, но если б он знал, чего порой стоит эта сдержанность.

Таггарт мог бы рассказать ему.

Темнота окутывала усадьбу Морвейнов, и только за окнами белели нерастаявшие клочки снега. Скоро окончательно наступит весна, снег исчезнет и тогда тьма окутает мир покрывалом, начнет заглядывать в окна дома, заползет в старые комнаты, забьется в нос и рот…

Когда он был ребенком, он боялся темноты. Страх давно прошел, но что-то такое осталось внутри, что-то, отчего Морвейн всегда был чуточку настороже по ночам.

И в этот раз он уловил еле слышные звуки шагов задолго до того, как дверь в его спальню открылась, и знал, кого увидит на пороге.

Волтайр, в одной тонкой сорочке, с распущенными волосами, будто неуверенно постояла в дверях, а потом нырнула в темноту спальни и почти упала на край его кровати. Бел не пошевелился, продолжая смотреть перед собой.

– Опять сон приснился? – негромко спросил он. Она судорожно кивнула. В темноте не было заметно, но он знал, что щеки у нее мокрые.

И она тоже это знала, и он жалел ее, делал вид, что ничего не происходит. Ей так было проще.

– Что ты читаешь? – сдавленно произнесла она.

– Отчеты по Анвину, – сказал Морвейн с кажущимся равнодушием в голосе. – Судя по всему, эта планетка – рай обетованный для форм жизни типа F.

– Как мы.

– Как мы, – согласился он спокойно. – Вчера первая группа разведчиков высадилась на поверхности. Скоро, должно быть, опубликуют новые данные.

Она помолчала.

– Этот мальчик, – наконец сказала она. – Должно быть, ему очень тяжело у нас? Он совсем молоденький, сколько ему лет, восемнадцать?..

– Двадцать один в пересчете на астрономические годы, – равнодушно сообщил Морвейн. – Разве он сегодня выглядел так, будто ему тяжело?

– Он выглядел так, будто отчаянно пытается забыть свое прошлое и прижиться у нас, – возразила женщина. – Почти жалко смотреть, как он льнет к младшим, словно ищет у них поддержки и защиты.

– Младшие больше напоминают ему людей, чем… мы с тобой, к примеру.

Она неловко улыбнулась сквозь слезы.

– Это так естественно.

Бел продолжал смотреть в сторону, но его ладонь бесшумно накрыла ее безвольную руку, лежавшую на колене.

– Ведь это ты привез его сюда, – сказала Волтайр. – Почему он живет в научно-исследовательском институте? Ему так явно понравилось у нас, может, пусть он лучше поселится здесь.

– Лекс рекомендовал оставить его в ксенологическом, – возразил Бел, – к тому же, он учится у профессора. Ему следует для начала освоить наш язык и основные понятия, без которых он пропадет. Там, быть может, я попробую забрать его.

– Это было бы хорошо, – она опять робко улыбнулась. – В поместье можно найти много занятий, он наверняка не будет чувствовать себя здесь таким бесполезным, как там.

Бел промолчал и слегка нахмурился. Он понимал, отчего сестра так желает поселить чужака-мальчишку в поместье; она, должно быть, и сама осознавала это.

Он находил эту затею несколько глупой, но если это поможет остановить ее слезы, – то пусть так и будет.

– Я поговорю с Квинном, – наконец сказал он. – Профессор работал с ним больше моего, он лучше знает, когда и как стоит забрать его, и он может убедить совет.

* * *

Солнечный свет выбелил и без того белую картину в кабинете профессора, сделал волосы страшной нагой женщины ослепительно рыжими. Леарза сидел за столом, возложив на него верхние конечности и упершись в холодную столешницу подбородком, и смотрел перед собой. Несколько неприятное ощущение в подбородке напомнило ему о том, что с утра он забыл побриться.

Профессор Квинн стоял у окна; он вообще любил там стоять, что-либо объясняя своему уникальному ученику, и часто закладывал при этом пухлые руки за спину. Но только сегодня, кажется, Леарза подметил, что профессор рассеянно дергает себя пальцами за длинный хвост собственных волос. Это показалось ему смешным и милым.

– Я так понимаю, Гавин не сумел объяснить тебе эти вещи, – говорил профессор своим привычным благодушным тоном, – ведь в Кеттерле каждый ребенок усваивает их в раннем возрасте, и ему это кажется бессмысленным, все равно что объяснять, почему солнце греет. Но у меня, скажем, уже был некоторый опыт. Так вот, юноша, вся наша вселенная состоит из мелких частиц. Их размер таков, что их невозможно рассмотреть невооруженным взглядом, и если сравнивать, то пылинка показалась бы огромным домом на их фоне; собственно говоря, и в пылинке – тысячи подобных частиц. Ты наверняка сочтешь странным то, что все вещи в нашем мире состоят из одних и тех же частичек, и ты, и я, и эта комната, и картина на стене, которая, как я заметил, тебе не нравится, и даже собственно солнце и наша планета. Эти частички принято называть атомами. В переводе с одного древнего языка это слово означает «неделимый», но формально давно уже выяснилось, что атомы на самом деле «делимые»: они складываются из еще более мелких частей…

Леарза смотрел на хвост профессора и рассеянно пытался представить себе, что хвост этот состоит из мелких частиц. Мелких, мелче пылинки; как они только не рассыплются?..

– А как эти частицы держатся друг друга? – спросил он, перебив Квинна.

– Хороший вопрос, – профессор не рассердился. – Существует такой закон вселенной, по которому все тела притягиваются друг к другу. Эта сила, сила притяжения, особенно велика для маленьких частичек. Если разорвать два атома, высвободить эту силу, которая притягивает их друг к другу, образуется большое количество энергии. А если расчленить один атом, разорвать его на части, то энергии будет еще больше. Люди научились это делать, – заметил Квинн и снова дернул себя за хвост. – Вызывать реакции распада атомов. Такая реакция называется термоядерной, юноша. В стародавние времена люди научились перемещаться в космосе в основном благодаря ей; сравнительно небольшие запасы топлива позволяли выделять достаточное количество энергии. Да будет тебе известно, – и, возможно, Каин тут тебе расскажет больше меня, – что некоторые вещества лучше подходят в качестве такого топлива, и долгое время наши корабли летали на урановых, а затем ториевых реакторах.

– А как вообще перемещаются в космосе? – спросил Леарза, который уже знал, что космос – это безвоздушное пространство, и расстояния в нем до нелепого огромны. Гавин как-то, посмеиваясь, сказал ему, что от Кэрнана до Руоса, если б он научился обходиться без воздуха, ему пришлось бы идти пешком несколько миллиардов лет, если не больше. Леарза смутно осознавал величину слова «миллиард», но все равно впечатлился.

– Кажется, Гавин уже что-то говорил тебе о скорости света, – сказал Квинн, оборачиваясь. Солнце вызолотило его макушку.

– Свет тоже состоит из маленьких частичек, – согласился Леарза, – и двигается. Частички летят от источника света, например, от солнца.

– Верно, верно. И, например, чтобы достичь поверхности Кэрнана, а значит, наших глаз, – сказал профессор, поднял руку к окну, в котором показалось маленькое круглое солнце, – лучу света понадобится около семи минут. Поскольку наши глаза устроены так, что видят при помощи света, вот этот самый солнечный диск, какой ты видишь в окне, на самом деле был таким семь минут назад. То же самое относится к далеким звездам; свет иной звезды летит к нашим глазам долгие миллионы лет, и мы будем видеть, как эта звезда горит, еще миллион лет после того, как она погаснет. Тебе понятно это?

– Да, – несколько неуверенно согласился Леарза. – Но какое это отношение имеет к полетам?..

– Непосредственное, – важно сказал Квинн. – Ничто не может двигаться быстрее света. Точнее, некоторые вещи могут, но только те, которые не несут в себе никакой информации, а космический корабль уж точно к ним не относится. Подумай, юноша, свет твоей родной звезды добирается до Кэрнана за парочку миллионов лет. Миллионов!.. Вдумайся в это слово. Но нам понадобилось всего лишь около суток, чтобы пересечь это пространство.

– Но ведь корабль двигается медленнее света, – быстро сообразил Леарза. – Нам потребовалось бы еще несколько миллионов лет, чтобы долететь!

– Верно, верно. И нам пришлось бы лететь эти миллионы лет, даже если учесть, что на скоростях, близких к скорости света, время сильно замедляется… в общем, нам пришлось бы, если бы мы летели при помощи линейных двигателей, как их сейчас называют, или при помощи двигателя на ториевом реакторе. Встань, – вдруг приказал профессор. Леарза сначала недоуменно вскинул на него взгляд, но профессор ждал, и китаб поднялся на ноги. – А теперь махни руками что есть мочи.

Леарза, чувствуя себя идиотом, послушно махнул руками вперед, отчего корпусом отклонился назад.

– Ты выбросил руки перед собой, и сила этого движения пытается оттолкнуть тебя в противоположную сторону, – сказал Квинн. – Это принцип, на котором основывается работа двигателей первого уровня. Они с огромной силой выбрасывают энергию в одном направлении, и корабль летит в противоположном. Но максимально возможная скорость такого корабля все равно не может превысить скорость света, разумеется.

– Линейные двигатели, – задумчиво произнес Леарза, опускаясь обратно на стул. Мысль его ожесточенно работала; он забыл о том, где он и что делает, перед ним была очередная задача, совсем как раньше, когда он сутками просиживал в своей лаборатории над реактивами, размышляя, отчего дует ветер и почему солнце встает на востоке и садится на западе. – Это значит, что вы придумали какие-то другие двигатели. Работающие на ином принципе.

– Верно, – согласился профессор Квинн, улыбнувшись в бороду. – Деформационные двигатели – самые интересные. Скорость света преодолеть невозможно, но можно ее… обмануть. Двигатели Алькубьерре искажают само пространство, так что корабль, формально не обгоняя свет, все-таки движется быстрее света.

– …Потрясающе, – пробормотал Леарза и попытался представить себе такое. Получалось не очень.

– Ты, должно быть, в будущем еще не раз услышишь выражения типа «деформационное поле», – добавил толстяк. – Еще иногда говорят «пузырь Алькубьерре». Это и есть то искаженное пространство вокруг корабля со включенным деформационным двигателем. Таким образом мы добрались до Руоса за двое суток, таким образом мы исследуем вселенную. Вижу, это впечатляет тебя?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю