Текст книги "Лиловый (II) (СИ)"

Автор книги: . Ганнибал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)

– Не ори, – коротко резко оборвал его Таггарт; Леарза несколько смутился и отвел взгляд.

– Что ж, будем просто действовать так, как знаем, – подытожил профессор Квинн. – В конце концов, именно так мы поступали веками. С чем бы ни довелось нам бороться, – мы будем бороться.

Внутри у Леарзы что-то больно дернуло. Он знал уже; они будут бороться. По-прежнему со спокойными лицами пойдут на смерть, до последнего будут пытаться спасти своего противника, их люди будут гибнуть, – остальных это не остановит… как Морвейн, Таггарт и Каин просто оставили позади тела своих товарищей, чтобы спасти чужую планету, так и теперь…

Он поник. Разведчики негромко переговаривались; Теодато что-то говорил Морвейну, потом почти выбежал из гостиной. Кажется, они собрались здесь, чтобы дождаться пробуждения руосца, в надежде услышать какие-нибудь новости. Теперь смысла сидеть тут не было, и понемногу они начали расходиться.

Наконец Леарза остался один. Последней ушла Нина; Таггарт будто ждал ее в дверях, она замешкалась, пригладила Леарзе волосы, упавшие на глаза. Ничего не сказав, отвернулась и почти убежала. «Хорошая, – грустно подумал Леарза. – Совсем не такая, как я. Если бы она была на моем месте, она никогда не подвела бы Таггарта».

Беспокойство снедало его; хуже всего было ничегонеделание, хотя Леарза практически мог чувствовать нависшую над ними всеми опасность. Вздохнув, он сполз с дивана и поплелся в комнату, которую делил с Финном.

В комнате Богарта не было, а вместо него неожиданно обнаружился Морвейн; стоял себе как ни в чем не бывало и курил электронную сигарету, выглядывая в наполовину закрытое шторами окно. Леарза так удивился, что не нашелся, что и сказать ему, остался стоять возле двери. Морвейн тоже будто собирался с мыслями, даже не обернулся. Тогда у Леарзы вырвалось:

– Ну и что ты хочешь от меня услышать?

– Ничего, – пробасил тот. – Но я подумал, может, ты захочешь что-нибудь сказать мне.

Прежние чувства вспыхнули в нем с прежней силой. Леарза, не успев подумать, зло сказал:

– Да, пожалуй, захочу. Ты поступил, как трус, Морвейн. Прекрасно знал, что я опасен, – я и сейчас, может статься, опасен, – и сбежал. И теперь еще смотришь на меня с таким видом, будто это я во всем виноват!

Разведчик продолжал стоять спиной к нему, затянулся.

– Если я и повел себя, как трус, – наконец ответил он, – это одно. Но ничто не отменяет того, что ты поступил подло. Я не могу с улыбкой смотреть на человека, который причинил боль Волтайр.

Внутри у Леарзы все вскипело; он стиснул кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не подскочить к Морвейну и не ударить его.

– Причинил боль Волтайр! – задыхаясь, повторил Леарза. – Смешно! Я скорее мог причинить боль какому-нибудь Лексу, чем этой бездушной твари! У нее вместо сердца камень, ей все равно, погибну ли я или нет, даже на тебя ей наплевать, скорее всего! Если она и пытается притворяться, что что-то чувствует, у нее выходит ненатурально!

Вот тогда разведчик обернулся; в другое время Леарза, наверное, перетрухнул бы, но теперь кровь горела у него в жилах, и Леарза, наоборот, сам сделал шаг вперед, криво оскалившись.

– Никчемный ублюдок, – произнес Морвейн, – и ты смел говорить, что любишь ее!

– Я любил ее! Но это было все равно, что любить стену! Я еще удивляюсь, для чего она вышла замуж и родила ребенка!..

В этот момент, – Леарза так и не успел углядеть начало его движения, – Морвейн стремительно приблизился к нему, и в глазах у него все так и вспыхнуло от боли; голова мотнулась, Леарза едва не упал и был вынужден схватиться рукой за оказавшуюся поблизости стену. Что-то соленое было на языке, он не сразу понял, что это. Морвейн тяжело дышал в стороне, отвернулся.

– Она всегда была такая, – глухо сказал он какое-то время спустя. – Молчит и улыбается, что бы ни случилось. Когда наши родители погибли, она улыбалась мне и утешала меня, а сама потом закрывалась в одиночестве и плакала, только чтобы я не видел ее слез. Когда умер ее ребенок… да что ты вообще знаешь о том, что чувствует при этом мать!

Леарза смешался; в голове его против воли всплыли воспоминания о том, как Волтайр беззащитно плакала у него в объятиях когда-то давно, – теперь казалось, это было столетия назад, – на Сиде.

– Ничего, – он поднял руку. Челюсть все еще гудела, язык плохо ворочался во рту: кажется, удар был неслабый. – Но она все рассказала профессору. О моих снах. Даже сама предлагала, чтобы я вернулся в ксенологический, сдался вашим людям.

– Она просто заботилась о тебе, как умела, – возразил Беленос. – Потом, когда ты ушел от нее, она не находила себе места от беспокойства, она даже связалась со мной, хотя это было непросто: я уже был здесь. Когда я узнал, мне ничего так не хотелось, как разбить тебе башку. Только она до сих пор переживает за тебя, кажется, профессор до недавнего времени даже отправлял ей сообщения о тебе, как она просила его. – Он криво усмехнулся, запрокинув голову. – Кажется, настолько она не заботилась даже обо мне. За это мне еще сильнее хочется убить тебя.

Леарза обескураженно молчал.

– Ты наговорил ей… всякого, – добавил Морвейн. – Ты знал бы, как твои слова ранили ее. Она все молча стерпела и потом плакала в одиночестве. Она еще оправдывала тебя передо мной, ублюдок…Если нам суждено вернуться на Кэрнан, знай: я за шиворот притащу тебя в Дан Улад и заставлю извиниться.

– Не надо, – тихо сказал Леарза. Беленос вскинулся, посмотрел на него; Леарза отвел взгляд. – Я сам пойду. И… ты тоже прости меня, Бел. На самом деле… я вообще вел себя, как последняя тварь. Ты зря спас меня, я не заслужил этого… вместо того, чтобы отблагодарить тебя за свою никчемную жизнь, я все испортил, по моей вине погиб Каин, которого я считал своим хорошим другом. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь искупить это?.. во всяком случае, знаешь, после Руоса ты и Волтайр… вы моя единственная семья. Если от меня теперь и будет какой-нибудь толк, я готов сделать все, чтобы мы могли вернуться домой.

– Домой, – глухо повторил за ним Беленос. – Ладно… видимо, придется мне ужиться с тобой, если вернемся. Сам виноват.

Леарза нервно рассмеялся; они наконец взглянули друг другу в глаза, и разведчик первым протянул ладонь.

– У тебя кровь, – потом сказал он. – Иди умойся.

– Ерунда, – возразил Леарза, потрогав себя за подбородок: действительно, он и не заметил, что из уголка его рта стекает капелька крови. – Я заслужил.

– Я тоже так думаю, что заслужил, – буркнул Морвейн, но в его голосе уже больше не было гнева.

* * *

Когда они спустились на первый этаж, там царила настоящая неразбериха. В главной гостиной столпились, кажется, все обитатели особняка, постоянные и временные; Леарза не сразу сообразил, что происходит, но потом уже догадался, очевидно, что не столь давно вернувшийся от старика Веньера Дандоло наконец сообщил своему преданному слуге, что особняк в самом скором времени придется покинуть.

Нанга стоял с выражением самой что ни на есть беспомощности на темном лице и смотрел на своего господина.

– Но как же так? И все бросить? Все? – спрашивал он.

– Конечно! – сердился Теодато, который никогда не отличался терпеливостью. – Как тебе непонятно, дурак? Даже если у нас все получится и никто не догадается о том, что это я помог инопланетянам бежать, всегда остается риск, что они раскусят меня, и мне это так просто с рук не сойдет!

– Наследник, скорее всего, уже знает, что господин Дандоло помогает нам, – добавил профессор Квинн. – Во всяком случае, не стоит отрицать такую вероятность.

– Но господин Теодато! Что же будет с домом?

– Да какая тебе разница, что с ним будет, черт побери?! Если так хочешь – дьявол с тобой, оставайся, мне все равно! Тебя вряд ли в чем-то обвинят, ты слишком глупо выглядишь!

– Теодато, зачем так оскорблять его? Он ни в чем не виноват, – осторожно заметил Касвелин, но Дандоло пропустил его замечание мимо ушей.

– Нет, как же я брошу вас, – сказал Нанга, потерянно оглядываясь. – Но ведь это все стоит денег! Мы не можем все так оставить! Надо взять хоть что-нибудь…

– Тебе что дороже – какие-то деньги или жизнь? – заорал Теодато. – Нам свои-то ноги унести бы отсюда, а ты беспокоишься о никчемном барахле!

Лицо бездушного обрело самое что ни на есть возмущенное выражение.

– Никчемное барахло! – повторил он, как что-то ужасно кощунственное. – Никчемное барахло! Подумайте, о чем вы говорите, господин Теодато! Эту мебель покупал еще ваш прадедушка, а ваш батюшка потратил состояние, собирая коллекцию вин! И если ваша матушка узнает, что вы взяли и бросили все картины…

– Да черт с ними, с винами и картинами, тьфу! Ты что, собираешься картины с собой тащить? Веньер нас убьет! Может, предложишь всю мебель погрузить в обоз? Тогда уж сразу надо сказать Зено, «вот они мы, можно мы убежим у вас из-под носа со всем нашим барахлом?»

Что-то переключилось у Нанги в голове, он пришел в движение; Леарза в легком недоумении наблюдал за тем, как бездушный спешно открыл большой мрачный шкаф, стоявший на почетном месте, и принялся вытаскивать оттуда какие-то бутылки.

– Ты что творишь? – рявкнул Дандоло.

– Хотя бы вина мы можем спасти? – почти жалобно оглянулся Нанга.

– Зачем тебе вина, тупая твоя башка?! Ты их пить собрался? Пей прямо здесь и сейчас!

– Но господин Теодато! Ваш батюшка…

Теодато тогда подскочил к шкафу, схватил пузатую бутылку и демонстративно ахнул ее об пол. Бутылка предсказуемо разбилась, разлив свое содержимое прямо по пушистому ковру; Нанга только раскрыл рот и в священном ужасе смотрел на это кощунство. Сильно не сразу он прошептал:

– Ведь это был виски, который приобрел еще ваш дедушка!

Теодато грубо выругался в ответ, срифмовав слово «виски» с другим выражением.

– Господин Дандоло, – осторожно вмешался Квинн, – Ни к чему это все.

– И я бы на вашем месте не стал так разливать крепкие спиртные напитки по комнате, освещенной свечами, – добавил Леарза, – так можно и пожар устроить.

– Да как его еще убедишь-то? – вспылил Теодато. – …Простите меня, конечно, но ему хоть кол на голове теши, а иначе он за собой половину дома потащит.

– И потащу, – с вызовом сказал Нанга, прижимая одну из бутылок к животу. – Вы еще слишком молоды, господин Теодато, и не понимаете ценности вещей.

– Я зато отлично понимаю, что жизнь мне важнее какой-то бражки!

– Это не бражка! Только посмотрите, что вы хотите бросить! Здесь три сорта абсента, восемнадцать разных марок виски старых годов, некоторым бутылкам больше лет, чем мне! А вина, а ликеры!..

– Если бы я собирался провести остаток жизни в беспробудном пьянстве, я бы еще задумался! Так, все, оставь это, немедленно!

Теодато ухватился за бутылку, которую держал Нанга, и попытался отнять ее; бездушный засопротивлялся, какое-то время они почти нелепо боролись, наконец и эта бутылка выскользнула из вспотевших рук слуги и разбилась прямо у того под ногами. Нанга горестно закричал.

– Хватит уже, – пробасил Морвейн, в какой-то момент оказался между ними и мягко поймал разошедшегося Теодато под локоть. – Оставь его, Тео, у нас нет на это времени. Что сказал тебе Веньер?

– Люди Зено оцепили Тонгву, выбраться из нее, минуя их, не получится, – сдувшись немного, ответил Теодато. – Но среди них несет караул племянник Веньера. Семейная честь им дороже, чем приказы Зено, так что это наша единственная лазейка. Младший Веньер дежурит как раз сегодня с обеда до полуночи, скоро заступит. Он проведет нас, я договорился, что мы встретимся возле дома старика, тот как раз живет на северной окраине Централа.

– Когда выходим? – коротко спросил Касвелин.

– Как только стемнеет, – отозвался Тео, – вечером будет даже надежнее, чем ночью: они наверняка ожидают, что мы попытаемся бежать в самый глухой час. Старик велел быть у него в двадцать.

– Долго еще, – глянув на настенные часы, пробормотал Леарза. – Кажется, я с ума сойду столько ждать.

– Только попробуй спрятать хоть одну бутылку, – пригрозил Теодато Нанге, а тот обиженно отвернулся. Тео сердито для убедительности хлопнул ладонью по шкафу; бутылки задребезжали.

Разведчики вскинулись почти одновременно. Теодато смутился, подумав, что звук рассердил их, но они смотрели мимо него.

– Дверь, – только успел произнести Морвейн.

Теодато обернулся. В это мгновение тяжелая дубовая дверь, ведшая в фойе, дрогнула и со страшным грохотом вылетела; в проходе стояли люди.

Бежать было поздно. Высокий смуглый мужчина шагнул в гостиную, зло усмехаясь, следом за ним шли другие, и Теодато невольно сделал шаг назад, оказавшись ближе к Беленосу.

Он знал это плосконосое лицо.

– Вот и свиделись, господа, – хрипло сказал Мераз.

19,61 пк

Она напуганно встрепенулась, но не издала ни звука: сразу за спиною Мераза стоял Аллалгар, прямо смотрел перед собой, будто ничего толком не видел. Мераз вел их, и у самой двери уже вскинули пистолеты двое аристократов, люди Зено.

Бел Морвейн сделал шаг назад, осторожно увлекая за собой Теодато. В этот момент все они понимали одно: уходить нужно срочно, сейчас же, избежав столкновения с Меразом и его людьми, покинуть поместье можно было через черный ход, но сперва надо было как-то уйти от направленного на них огнестрельного оружия.

– Тише, – сказал Теодато чуть дрогнувшим голосом, не сводя взгляда с Мераза, но тот на него не смотрел. – Обойдемся без кровопролития…

Осекся: разведчики все это время были настороже. Морвейн стоял возле него, подняв собственную кобру и направив ее в грудь Меразу, Аллалгара на мушку взял Богарт.

– А теперь опустите руки, – холодно произнес Морвейн. – Если не хотите проверить, кто быстрее стреляет.

Аристократы замерли, но темное лицо Мераза исказилось в злой гримасе.

– Ублюдок, – прошипел он. – Всегда знал, что с тобой что-то не так. Давно хотелось убить тебя…

Холодок прошелся по загривку Леарзы, он шагнул вперед; случившееся нельзя было отменить. Рука Морвейна дрогнула, потом вовсе выронила кобру, Теодато напуганно вскинулся, разведчик схватился за затылок и согнулся, из его горла рвался хриплый крик.

Мераз рассмеялся, вскинул кулак.

– Что…

– Биокарта, – выдохнул профессор Квинн. – Биокарта – это тоже сложная электронная схема!

– Ну, кто сильнее, Моро? Я или ты? – крикнул Мераз, не опуская руки. – Чье оружие лучше?

– Прекрати! – задыхался Леарза. Морвейн не мог больше держаться на ногах и пошатнулся, Леарза поймал его за плечи, но тот был слишком тяжел, и они вдвоем почти что рухнули на пол. На мучнисто-белом лице Беленоса была нестерпимая боль, он начал неестественно запрокидывать голову; удержать его не было возможности.

– Я убью всех вас, – сказал Мераз, переводя взгляд на Таггарта. – Я сильнее! Я!

– Не стойте же, остановите его!.. – воскликнул Теодато, лихорадочно искавший выход из ситуации, но ничего сделать было нельзя, они опоздали. Кибернетик отшатнулся, хватаясь за голову в точно таком же жесте, как до того Морвейн.

Нина ни о чем не думала. Она стояла возле злополучного шкафа с алкоголем, пузатые стеклянные бутылки были у нее под рукой, и она схватила одну бутылку, кинулась к стоявшему перед ней Меразу. Он не обращал на нее внимания: она была жалкая бессильная женщина. Аллалгар встрепенулся, наконец заметив ее, раскрыл рот. Нина замахнулась и что есть мочи стукнула Мераза бутылкой по голове.

Бутылка с глухим звоном разбилась, но цель была достигнута: бездушный, не успев даже закрыться от нее рукой, получил мощный удар в висок и рухнул на пол, едва не сшиб собою одного из аристократов, потерял сознание. По его лицу потекла черная кровь вперемешку с вином. Нина осталась стоять, хватая воздух ртом, все еще держа в руке обломок бутылки. Правая рука второго аристократа дрожала, он не убивал никогда в жизни, но он испугался и, не задумываясь, выстрелил.

– Нина!

Отчаяние охватывало Теодато Дандоло; все стремительно разрушалось, и хотя они вывели из строя одного из этих проклятых, оставался второй, Нина как-то беспомощно оглянулась, пошатнувшись, на ее платье расплывалось некрасивое темное пятно.

– Хватай ее! – заорал Теодато, не обращаясь ни к кому в особенности, но капитан Касвелин не растерялся, одним огромным прыжком настиг ее и поймал за пояс, Теодато в этот самый момент схватил еще две бутылки абсента с полки и швырнул вперед, а следом кинул стоявший на столе подсвечник. Две из трех свечей в полете погасли, но третья сохранила свое пламя; попав в лужицу ярко-зеленой жидкости, оно неожиданно сильно вспыхнуло.

Огонь вызвал панику у Аллалгара, тот обернулся и едва не сшиб собой с ног остальных, пытаясь бежать.

– Скорее! – крикнул Теодато. Люди пришли в движение, Касвелин первым бросился назад, к двери, по-прежнему неся женщину, за ним устремился и Малрудан, которому пришлось почти волочь за собой с трудом держащегося на ногах Таггарта.

– Бел!.. – Леарза скорчился возле лежащего навзничь Морвейна, тряся того за плечо. Заметив это, Финн бросился к ним и быстро коснулся пальцами шеи разведчика.

– Он мертв, – резко сказал он. – Давай, давай, пошли! Некогда медлить!

– Но Бел!

– Ему уже не поможешь! Шустрее!

Теодато схватил руосца за второй локоть, и так они потащили его за собой. Леарза оглядывался, они все-таки выпихнули его в дверь и побежали по коридору, ведшему к черному ходу. Последнее, что видел китаб, было ясно вспыхнувшее пламя.

В переулке за поместьем было совершенно пусто и тихо. Они вывалились туда, уже мало заботясь об осторожности, и Теодато первым кинулся вперед, повел остальных за собой. Какое-то время они бездумно следовали за ним, он выбирал самые узкие, безлюдные улочки, наконец они добрались до тупика, в котором можно было ненадолго укрыться. Таггарт почти сразу бессильно привалился к стене и сполз на землю, возле него опустился Касвелин; профессор Квинн бесцеремонно распихал остальных и приблизился к раненой женщине, склонился над ней.

– Потеряла сознание, – едва различил его слова Леарза. – Мы должны спешить.

– Придется рисковать, господин Квинн, – выдохнул Теодато, оглядываясь. – Единственный, кто нам сейчас может помочь, – это старик Веньер.

– Надо пробраться за черту города во что бы то ни стало, – хмуро согласился с ним Финн. – Если женщине срочно не оказать помощь, она погибнет. Да и Таггарту не мешало бы, черт его знает, что у него с биокартой, если этот ублюдок успел ее повредить?

Тео беспомощно скривил рот.

– Что за биокарта? – потом спросил он.

– Сложная электронная схема, – пояснил ему Гавин, стоявший у другой стены, закрыв лицо руками. – Каждому младенцу в Кеттерле на втором месяце жизни вводят ее в родничок, где она раскрывается и срастается с мозгом… благодаря биокарте мы в состоянии запоминать больший объем информации, и… кто же знал!..

– Это делает их уязвимыми, – тихо сказал Леарза. – Абсолютно всех.

Теодато замолчал, опустил голову.

– Ты как? – негромко спросил у Таггарта Касвелин.

– Жить буду, – хрипло ответил тот. – В затылке все раскалывается. Серьезно задеть меня он не успел… мы не можем долго тут торчать.

– Все наши инструменты остались в особняке, – пробормотал профессор Квинн. – Связаться со станцией теперь невозможно… придется искать шаттл своими силами.

– Тогда чего мы ждем! – вскинулся Таггарт. – На это же уйдет время!..

Они переглянулись.

– Пойдемте, – предложил Теодато. – Придется рискнуть… я попробую пробраться к Веньеру задворками.

* * *

Поместье Веньера выглядело обветшалым, давно запущенным; его окружал буйно разросшийся садик, в котором росли одни только одичавшие яблони, и им пришлось практически продираться через заросли, прежде чем Теодато настиг дверь черного хода и заколотил в нее, как сумасшедший. Со всех сторон донесся яростный собачий лай.

Им казалось, прошла вечность; никто не открывал, но вот наконец Богарт краем глаза заметил осторожное движение в оконце слева, а потом за дверью раздалось сердитое ворчанье, и дверь распахнулась.

– Чего ты колотишь, юноша, как сумасшедший! – начал было старик, потом оглянулся и заметил, в каком плачевном состоянии находятся его незваные гости, резко осекся и отступил в сторону, пропуская их внутрь. – Ну же, скорее, скорее.

Они гуськом прошли мимо него в прохладную темноту дома. Веньер захлопнул дверь, запер ее и удивительно быстро для своего возраста скользнул мимо них в гостиную, где торопливо зажег две свечи. Тусклый оранжевый свет выхватил бледные лица кеттерлианцев.

– Что случилось? – спросил Веньер, обращаясь к Теодато. Тот беспомощно развел руками.

– Они успели раньше нас… явились ко мне домой, мы еле унесли ноги. Они ранили Нину…

– Виченте?

– …Мертв.

– Проклятье, – пробормотал Веньер, отворачиваясь. – Для чего судьба забирает таких славных молодых людей, чтобы старики вроде меня несли все бремя мира на своих плечах?.. Положите ее на диван, сюда. Вот так. У меня были бинты, мази… конечно, ни в какое сравнение с вашими лекарствами это не идет, но хоть на время…

– Нужен свет, – негромко перебил его Квинн. Веньер молча схватил подсвечник со стола и поднес его; Касвелин уже уложил тихо застонавшую Нину на диван, и профессор быстро перочинным ножиком разрезал мокрое платье на ее животе. Свечное пламя трепетало; профессор обменялся мрачными взглядами с Касвелином.

– Безопасно здесь? – потом спросил Квинн у хозяина дома.

– На какое-то время да, – отозвался тот. – У меня собаки, никто не подберется незамеченным к дому. И ружья у меня есть. – Заметив, как они переглядываются, Веньер уже чуть менее уверенно добавил: – Может быть, позвать доктора? Один мой старый знакомый…

– Боюсь, толку от этого не будет, – тихо возразил ему профессор. – Ваша медицина не справится с таким ранением.

Нина тихо застонала снова, потом закашлялась; изо рта у нее медленно потекла густая струйка крови. Ее веки дрогнули.

– Эохад, – коротко окликнул Касвелин. Профессор посторонился, потом вовсе отошел в сторону, отвернулся от них. Леарза отупело смотрел, как Таггарт опустился на краешек дивана возле Нины. Она открыла глаза.

– Уло, – одними губами прошептала она. Он не ответил, молча склонился к ней и мягко обнял за плечи, привлек к себе. Его волосы свалились по плечу, закрыли ее; теперь Леарзе видно было только его сгорбленную широкую спину.

– Господин Квинн, – пробормотал Теодато, косясь на них, – что мы будем делать? Что вы решили?

– Подождем, – ровно отозвался профессор, по-прежнему стоявший спиной к Таггарту, пальцы его ухватились за спинку стула, глаза смотрели куда-то вперед.

– Но вы сами сказали, промедление убьет ее…

– Мы ничего не можем сделать, Теодато, – тихо сказал Квинн. – У нас недостаточно времени. Она продержится час-другой, не больше. Даже если мы кинемся искать шаттл прямо сейчас, мы не успеем, только ускорим ее смерть.

– Но… господин Квинн, – потрясенно выдохнул Тео.

– Мы не боги, – добавил тот. – Ты только что видел, юноша, как погиб один из нас. Все, что мы можем теперь, – дать им время попрощаться…

Теодато замолчал, понурился. Произошедшее никак не укладывалось у него в голове; ему все казалось, что надо срочно бежать куда-то, что-то делать, что Бел ждет его, нуждается в его помощи. Но Бел уже ни в чем никогда не будет нуждаться. Эта мысль терзала его, и хотелось кричать. Не выдержав, Тео буквально выбежал в соседнее помещение, оказавшееся кухней, с размаху хлопнул ладонями по стене и потом сам прижался к ней лбом, стих; плечи его ходили ходуном.

Леарза оставался в темной гостиной. Все вокруг него молчали, оставшиеся двое разведчиков заняли места возле окон, Гавин сполз на пол за спинкой дивана и закрыл глаза, профессор все так же стоял возле стола. Старик Веньер пробормотал что-то и вышел. В наступившей тишине слышно стало тяжелое, прерывистое дыхание Нины.

Нина улыбалась, но знал об этом только Эохад, чувствовавший ее улыбку своей щекой. Чудовищная боль разрывала ей внутренности, идущая горлом кровь мешала дышать. Нина была счастлива, несмотря ни на что.

– Я люблю тебя, – тихо сказал Эохад, не отрываясь от нее. Все слышали эти слова, но никто не подал и вида. Леарза закрыл лицо руками, взъерошил лохматые волосы.

Для чего ты прячешь взгляд? Смотри на них. Смотри, как страдают люди, которых ты предал.

«Заткнись. Где ты был, ублюдок?! Я пытался помочь! Если бы вы явились!.. Если бы вы хотя бы намекнули мне, я бы увел их прежде, чем!..»

Ты бесполезный глупый мальчишка.

Леарза медленно, с усилием поднял голову, опустив ладони. В гостиной было сумрачно; шторы на окнах были закрыты, и только две свечки нежно трепетали от сквозняка в подсвечнике на столе. Неподвижные люди казались темными глыбами.

Он стоял напротив Леарзы, одет был в привычный черный плащ, сложил руки на груди. Он сливался с темнотой старых шкафов, но лицо его было белым, как снег, а глаза мягко светились золотистым.

– Времени больше не осталось, – сказал Эль Кинди.

Сейчас или никогда.

– Ты хочешь спасти их?

«Я хочу этого больше всего на свете, – подумал Леарза. – Я готов отдать собственную жизнь. И так из-за меня погибли люди. Они гибли, пытаясь спасти мою родину, они страдали за меня уже потом, а я не только не мог отблагодарить их – я причинял им вред».

Отдай мне свою душу, и я помогу тебе спасти их.

Леарза молчал и смотрел в лицо Эль Кинди; темнота колебалась в уголках его глаз.

Ты готов пожертвовать собой? Отдай мне свою душу, китаб. Я поглощу тебя без остатка. Прошлого не изменить; но будущее может быть тебе подвластно.

Леарза скривился. Эль Кинди смотрел на него; тонкое лицо Одаренного было неподвижной маской.

«Ты шутишь, Асвад, – подумал Леарза. – Души не существует. А безумия я не боюсь; мне кажется, я уже давно сошел с ума».

Ответом ему был холодный бесполый смех.

– Знаешь ли ты правду? – спросил Эль Кинди. – Понимаешь ли ты? Готов ты принять нас?

«Я готов».

– Кто же мы такие?

«Вы – это я».

Тишина.

Я – это ты.

– Я – это ты.

«Вы часть меня».

Эль Кинди беззвучно тронулся с места и сделал шаг вперед. Леарза спокойно стоял, глядя на него. Еще один шаг. Еще один…

Призрак прошел насквозь и растаял.

«Я знаю правду», – подумал Леарза.

Бездонные пропасти раскрывались перед ним.

* * *

Смерть страшна.

Все они знали, что она умирает, и все же это произошло так тихо, так незаметно, что они не сразу поняли это. По-прежнему Таггарт сидел, сгорбившись, на краешке дивана, и прижимал ее к себе; по-прежнему остальные молчали, отвернувшись от них, и вот что-то неуловимо изменилось, но не было сперва ими осознано.

Исчез один негромкий, но повторяющийся звук, и наступившая тишина оказалась оглушительной.

Таггарт медленно положил ее на подушку, выпрямился.

– Ждать больше нельзя, – глухо сказал он; все обернулись.

Нина лежала неподвижно, подбородок ее весь был в крови; она улыбалась.

– Еще не стемнело, – возразил профессор Квинн. – Мы не можем идти теперь.

– Где Веньер? Позовите его… надо решить, что делать.

Финн выглянул в соседнюю комнату, обнаружил там бледного Теодато, негромко о чем-то переговаривался с ним; наконец все вернулись в гостиную. Старик немедленно обратился к профессору, Теодато отвернулся, не в силах смотреть на мертвую женщину, и только Нанга, в последние часы безмолвно горевавший о своем в коридоре, занял место вставшего Таггарта и склонился над нею, зашептал слова прощального обряда.

– Вам придется ждать здесь, – сказал Веньер, – Томазо неожиданно сняли с караула, отправили на обыски. Он не выдаст нас, но он ничего не сможет сделать, рано или поздно с обыском придут и сюда. Нам надо быть готовыми.

– Они знают, – нахмурился профессор. – Нас просто загоняют в ловушку.

– Мы им легко не достанемся, – глаза старика блеснули в сумраке. – У меня полон дом ружей и пороху. Собаки тоже помешают им.

– Им достаточно будет бросить горящую палку, и мы погибли, – возразил ему Касвелин. – Порох только ускорит нашу кончину.

– Что же ваши сородичи? – тогда, несколько сконфузившись, спросил Веньер. – Разве они не придут вам на помощь?

– Как? – нахмурился капитан. – Они понятия не имеют, где мы. Если они попытаются спуститься на поверхность, люди Фальера уничтожат их: и мы сами, и наши машины уязвимы для его разрушителей.

– Не сидеть же сложа руки, – хрипло произнес Теодато. – Вы уязвимы для них, но против меня или господина Веньера эти разрушители ничего не смогут сделать. Для нас они – обычные люди, которых можно убить метким выстрелом. У вас же есть оружие?

– Кобра, по сути, отличается от револьвера только тем, что ее не нужно заряжать, – хмуро сказал Финн, но снял с пояса кобуру и протянул ее Тео. Глаза старого Веньера загорелись: он был страстным любителем огнестрельного; заметив это, отдал свое оружие и капитан Касвелин.

– Все-таки вы двое против всех людей Зено немногого стоите, – вздохнул профессор Квинн. – Кажется, мы находимся в патовой ситуации.

Никто из них не обращал внимания на руосца, в последние часы тихо сидевшего в стороне; слишком многое беспокоило их, и профессор Квинн лучше других понимал, что, кажется, экспедиция на этом завершается. Хорошо, если Лекс уже отдал Синдриллу приказ уходить из системы. Хорошо, если… об этом думать и вовсе не хотелось, впрочем.

– Мы все равно будем сражаться, – сказал Теодато; его голос чуть заметно подрагивал, но в глазах была решимость. – До последнего. Даже если будущее нельзя изменить, это не заставит меня сложить оружие.

– Сейчас, – неожиданно произнес Леарза, поднялся со своего места. – Надо выходить прямо сейчас. Живее! Остается Нанга, они не тронут его.

– О чем ты говоришь, юноша?.. – начал было профессор Квинн, но Леарза уже скользнул мимо него к черному ходу.

– Они близко, – сказал китаб. – В паре кварталов. Пошли, пошли!

Совершенно растерявшись, они послушали его; происходящее казалось не совсем реальным. Последним через черный ход покинул дом старик Веньер. Собаки яростно залаяли, но у Веньера был хороший слух, и он различил чужие голоса с другой стороны сада.

– Подожди!.. – запыхавшись, окликнул Теодато. – Ты же не знаешь, в какую сторону идти!..

– Знаю, – коротко возразил Леарза.

Это было самое безумное приключение в жизни Тео; коротышка руосец уверенно шел вперед и вперед по улицам, которых он не мог знать, несколько раз предупреждал своих спутников негромким окликом, и они прятались; однажды даже большой конный отряд миновал их, а они стояли себе в сени одного из домов и смотрели на своих преследователей, но те не признали в группе аристократов свою добычу и проехали мимо. Теодато узнавал окрестности: они приближались к границе Централа, которую удивительно легко пересекли, когда стоявшие на карауле люди услышали вдалеке чей-то крик и побежали в ту сторону. В кварталах бездушных было уже безопаснее, улочки здесь были похожи на лабиринты, местами не протиснуться всаднику, а отряды аристократов, патрулировавшие их, явно плохо ориентировались в этой части города; Леарза между тем продолжал идти, как будто жил здесь всю жизнь. Небывалая удача изменила им уже только на самой окраине, когда группа всадников неожиданно повернула на улицу, по которой они шли, но тут Теодато и старик Веньер не растерялись и открыли огонь без предупреждения. Люди Зено бросились врассыпную и отстреливались, только преимущество уже оказалось на стороне беглецов, пуля лишь царапнула плечо Леарзе, который между тем с равнодушным видом, будто вокруг него и не свистели выстрелы, шел на них; кажется, нервы у одного из аристократов сдали, и он направил лошадь прямиком на руосца, закричал. Леарза в последнее мгновение уклонился, поймал развевающийся плащ всадника, и того вырвало из седла.