Текст книги "Неподходящие (СИ)"
Автор книги: Gabrie
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
– Господи, Рина… Прекрати… – от этих слов Урису серьезно не хватало дыхания. Он прислонился спиной к стене, чтобы точно не видеть открывшееся взору зрелище. Эрин, с ее странным интересом и видом, как у ребенка, получившего новую игрушку, не хватало только подойти к ребятам еще ближе.
– Никогда не думала, что целующиеся парни такие классные. Стэнли! – Эрин развернулась к нему с бесстыжей улыбкой, заставляющей еврея нервно сглотнуть. – Никогда не думал с кем-нибудь такое же провернуть?
– Нет, – сначала выпав в осадок, ответил после Стэнли. – Ни разу.
– Думаю, что с Биллом вы бы хорошо смотрелись!
– Дример, тебя не смущает, что мы с тобой, кажется, уже вместе?!
– Ну, он может быть третьим! – реально серьезно настаивала Дример, вообще пропуская от Уриса «вместе» мимо ушей.
– Рина, блять!
– Тихо! – попросила Дример, на деле закричав еще громче Уриса. Она боязливо взглянула на Тозиера с Каспбраком, проверяя, услышали ли они ее. Поцелуй их прервался – Дример почувствовала такое расстройство, что чуть не свалилась на пол, но тут начался еще один. В этот раз, определенно, более серьезный и, черт возьми, невероятно чувственный и страстный. Так вот что испытывала Беверли, когда наблюдала за ней и Стэном! Жаль, что этого она не видит – ЭТО просто надо видеть! Эрин только хрипло выдавила. – Ох, Стэн, ты только посмотри… Ай, подзатыльник? За что?! Нет? Ну и зря!
– Что-что? – изумленно спросил Урис. Он даже этому поцелую поразился не так, как Дример, с нездоровой улыбкой доставшей из сумки полароид. – Ты серьезно?!
– Еще как серьезно, Урис! – перешла Дример на шепот. Не хватало еще, чтобы ее услышали – пусть и минуту назад этого не случилось. Он навела камеру на ребят, чуть ли не слившихся в одно целое; расстроилась, правда, что они далеко и камера не позволяет ей приблизить кадр. – Пожалуй, это вообще самое серьезное решение в моей жизни.
– Не вздумай их потом шантажировать, – даже грубо попросил Стэн. Он не боролся с ненормальной русоволосой, прекрасно понимая, что это бесполезно. Не хотелось, тем более, провести здесь еще хоть немного времени. Когда Дример повернула голову, взору Уриса предстала усмешка. Он, сквозь сжатые зубы, закончил. – Я серьезно, Рина. Вот только попробуй.
– Думаю, что долго они скрывать свои отношения не смогут. Будешь их терпеть, Стэн?
– Глупый вопрос. Тем более, когда я терплю такую, как ты.
На миг к Дример вернулся прежний настрой. Скорей, правда, пре-прежний. Она замахнулась рукой, грозившей дать пощечину. Стэнли остановил ее и прикоснулся губами к тыльной стороне, в практически неощутимом поцелуе. Эрин фыркнула; хотя ей, безусловно, понравилось такое действие. Она щелкнула наконец Ричи с Эдди, но буквально через полсекунды в страхе закричала, еще не думая, что это СЛИШКОМ громко:
– Блять, а тут вспышка-то есть?! Не дай бог, если да!
– Дример… – тихо протянул Стэн.
– Дример… – прошипел Ричи, пересекшись с русоволосой взглядом; приобнимая одной рукой Каспбрака, как потерянного щеночка.
Эрин схватила Стэнли за руку и побежала к лестнице. Не хватало еще испортить этот незабываемый, волнующий момент. На бегу сероглазая трясла снимок, с нетерпением ожидая, когда фотография на нем проявится. Стэн потерялся ещё тогда, когда она выбежала на лестницу. Кудрявый знал Дример слишком хорошо и мог предполагать, что она, едва только фото проявится, остановится и будет смотреть на него добрые пару часов. Надо бы ее отвлечь походом в парк. Собственно, именно это Урис и намеревался предложить сразу. Если бы сумасшедшие идеи Дример его не остановили.
21:20
Дверь призрачного дома приоткрылась. Атмосфера в нем была недоброжелательной и холодной – воздух, кажется, везде пропитался приторными духами Джейми. Эрин никто не встречал. Девушка, с еще большей силой порадовавшись сдержанному обещанию матери, подпрыгнула на месте и тихо хлопнула в ладоши. Тут же она перехватила три шарика, которые чуть не улетели к потолку, едва русоволосая их отпустила. Говорили же проклятому Урису, что не надо их покупать! Тем более, такие – зеленые, синие и белые. Эрин хотелось купить чисто красные – желательно, вообще только один красный шарик,, но Стэн от чего-то запротестовал и купил шарики других цветов, будто на красные у него был отдельный бзик.
– Мамочки… – хмыкнула Эрин, когда привязала шарики к дверной ручке, чтобы можно было снять куртку.
Сделав это, Эрин взяла длинный зонт с полки, не найдя поблизости больше ничего острого. Она притянула к себе белый шарик (такой чистый, светлый, прямо как Урис и, наверно, его намерения), после чего проткнула его. Шум отразился от стен прихожей, вырвался в гостиную и, наверно, на второй этаж. Был успешно проигнорирован остальными жителями. Дример вспоминала сегодняшнюю прогулку в парке, затянувшуюся так надолго. Попкорн, сахарную вату, зонтик запасливого Уриса, неожиданный дождь. Еще парочку поцелуев, но слишком безобидных; порой, будто издевательских. Дример притянула еще один шарик, расстроенная тем, что последний был не красным. У нее было странное ощущение внутри каждый раз, когда она думала о красных шариках.
– Мамочка! – выкрикнула девушка, проткнув еще один подарок проклятого еврея. Она состроила крайне ироничное лицо. – Я дома!
Комментарий к Часть 14.2 Фух, успела! Воскресенье, по московскому времени, еще на дворе :D Поблагодарите от души мою замечательную бету за то, что глава все-таки вышла. И до следующих выходных :)
PS: Поговорка Билла взята из книги. Книжный вариант мне нравится гораздо больше.
====== Часть 15 ======
Эрин аккуратными шагами шла по бордюру. Гимнастка из нее была плохая, к тому же, с координацией были большие проблемы – но даже когда Дример слишком резко наклонялась в сторону, от того, что не удерживала равновесие, она все равно отмахивалась от любезной руки помощи Стэнли. Каждый раз. И каждый раз еврей лишь раздраженно вздыхал. Спустя некоторое время Эрин начала считать, что распознает этот вздох даже среди многотысячной толпы. Стэнли цокал, как сердитый старик; а на высунутый язык Дример он и вовсе закатывал глаза и отворачивался. Эрин думала, что она ему слишком неприятна, но, на самом деле, Урис так скрывал свою улыбку. Не хватало еще, чтобы Дример узнала, чем она вызвана. Всеми ее странными чувствами – беспечностью, детской открытостью и оптимизмом, непосредственностью и непослушанием. Вместе с ними Эрин преобразовывалась на глазах. Это, кажется, магия, в которую разумный Стэнли не верил лет с пяти. Но как иначе объяснить Рину, которая всего пару часов назад была совсем другой?
Русоволосая в очередной раз отказалась от помощи Стэна. Она остановилась, сделала небольшой шаг назад, после этого тут же пошатнувшись. Но, раскинув руки, Дример и в этот раз удержалась на месте. Самодовольная улыбка, в которой растянулись ее бледно-розовые губы, сегодня не была такой противной, как всегда. Сегодня она улыбалась уже много раз.
Самую первую улыбку вызвала новость о Ричи и Эдди, которой, без всяких левых мыслей, поделился Стэн. Когда он только встретил Эрин, лениво шагающую в его сторону, к знаменитой круглосуточной аптеке, сразу после приветствия Урис начал рассказывать о них. Целью было просто разговорить от чего-то хмурую сегодня Дример. Но после Стэн так увлекся, что не мог остановиться до тех пор, пока не выложил все. Он рассказал об Эдди, который тогда, после событий в той кладовой, на коленях стоял перед ним и просил никому не говорить о произошедшем. Рассказал потом о Ричи, который тогда молча ушел – наверно, чтобы на утро собраться с силами и с достоинством выпалить перед всеми неудачниками фразу «Отныне я встречаюсь с Каспбраком, потому что я – пидор, если до кого-то еще не дошло!» Урис думал, что ответ Бена «По крайней мере, с вами хоть проблем не будет, не то, что со Стэном» как-нибудь успокоит истерику Дример, но она развилась только сильнее. Им пришлось остановиться чуть ли не посреди дороги после того, как Эрин от смеха слетела с багажника велосипеда. Урис ловил на них подозрительные взгляды прохожих. Его скромность внутренне велела прекратить это и уйти от посторонних глаз, но сероглазая удерживала его от этого, сквозь смех и с силой выдавливая:
– Боже, Стэн, расскажи, что там дальше было!
И он просто не мог ей отказать. Поведал обо всем оставшемся – в частности, затронул тему неприкосновенности новой парочки (в буквальном смысле!) неудачников и то, что им, в силу недалекости одноклассников и других школьников, нужно хранить свои извращения (Билл любил каждого, но это не мешало ему называть вещи своими именами) в секрете. Одна тема была закрыта. А Беверли, улыбаясь и невинно крутя отросшую рыжую прядку на палец, предложила теперь делать что-то с работой Эдди.
– Погоди-погоди, – прервала Эрин, вмиг оказываясь перед лицом Стэнли. Он остановился, сам не замечая, как сильно горящие серые глаза акцентировали на себе внимание. – Дай угадаю. Эдди уволился, не выдержав напор своего нынешнего парня и остальных?
– Да, – кивнул Стэн и улыбнулся, вспоминая, наверно, что-то веселое. – Но Ричи нашел ему новую работу. Уборщиком в детском саду, где раньше работал сам.
Тозиер работал достойно, несмотря на то, что одни полы ему приходилось перемывать по несколько раз. Вспыльчивый характер Ричи не позволял тому делать работу молча, но особенно он не позволял ему работать с детьми. Когда малыши приходили с прогулки, он всегда просил их вытирать ноги перед входом, ибо грязи они притаскивали не мало. Но со временем пластиковое терпение Тозиера кончилось – вечные и почти вежливые «вытирай ноги» и «вытри ноги, прежде чем зайти» сменили злые и грубые «пошел назад, ноги вытирать, пиздюк!» и «все твои конфеты сожру, если ты, блять, в грязных ботинках зайдешь». Ожидаемо, что Ричи с достоинством (или без) ушел оттуда, когда воспитательница услышала одно из таких обращений. И на место его пришел Эдди – маленький, милый, все еще немного пухлый, с новообретенными короткими кудряшками и старыми веснушками. А на левой щеке у него было много родинок, при соединении между собой образующих сердечко. Тозиер выяснил это еще давным-давно на совместной ночевке, когда нагло изрисовывал рожу Каспбрака. Факты из одной только внешности Эдди уже говорили о том, что этот парень не может нажить себе проблем. И пока у него их не было. Кроме одной.
– Я помру сейчас, блять, – прерывисто выдала Дример, все вытирая пальцами слезы с глаз. Не то, что пальцы – даже руки уже были все мокрыми от того, как сильно она смеялась. – Скажи, какое у него было лицо, когда он узнал, чем ему придется заниматься?
– Н… нормальное, – с запинкой ответил Стэн, улыбаясь. Он отвел глаза к небу (чистому, как настрой Эрин в этот день), чтобы самому не засмеяться. – Он выдержал это мужественно. Не знаю, что там было на работе, когда ему только вручили швабру и прочий арсенал. Но думаю, что он доволен, хотя бы потому, что спать теперь сможет.
– Ага, – заговорчески произнесла Эрин, поиграв бровями. – Спать ему сейчас надо. Думаю только, что сна у него от этого не прибавится, – закончив, Эрин сорвалась на смешок, так и разящий пошлостью и нездоровым интересом, и Урис поморщился подобно кисейной барышне.
За такими мыслями прошло время, вскоре приблизившее их к трем часам дня и главной улице города. Но они быстро прошли ее, непосредственно из-за заявления Дример о том, что это место ей неприятно. Русоволосая любила уединённые пространства – переулки, маленькие улицы, малолюдные кварталы и практически мертвые заброшки. Урис и сам не заметил, как она привела его к одному из таких домов. Парень катил рядом свой велосипед, сияющий, как новенький серебряный сервиз; он по началу смотрел на дом, строительство которого забросили еще на первом этаже, а после его взгляд чисто машинально переключился на Дример. Лучше бы он этого не делал. Урис буквально заскрипел зубами и руки его, до этого крепко держащие руль велосипеда, забились мелкой дрожью. Он сдерживал злость, готовую диким зверем выброситься на тупую Эрин. Из-за того, что она, оказывается, в +7 (+7!!!) вывалилась на улицу без куртки; без свитера и даже без кардигана. На русоволосой был длинный черный топ без рукавов, бесстыдно и безрассудно оголяющий руки; в любой момент готовый вызвать инфаркт в слабом еврейском сердце. Конечно, после пораженного возгласа Стэна незамедлительно последовало:
– Мне не холодно, Урис! – а после прозвучало ещё несколько таких же уверений от Дример, что ей, чёрт возьми, не холодно и вообще «да пошёл ты, Урис». И дальше быстрый шаг вперед и до нелепости гордо посаженная голова. Сумку, свободно болтающуюся на плече Эрин, Стэн снял, да так, что она этого даже не заметила. Девушка перепрыгнула бордюр, заметив на пути чистый летний кустик, потом подбежала к нему. Воспользовавшись переключением внимания Дример, Урис достал из ее сумки полароид. Пары секунд ему хватило на то, чтобы понять, как им пользоваться. Дример развернулась к нему с поистине удивленным лицом, потом к её эмоциям приписалась потерянность и легкая злость. Совсем капелька, выраженная блеском стали в глазах. Стэн оторвал проявившуюся фотографию, сделанную пару секунд назад и подошел к девушке.
– Правда не холодно? – игнорируя остальное, будто издеваясь, спросил Стэн. Но Дример не реагировала. Наверно, у нее было настолько хорошее настроение, что его ничем нельзя было испортить.
– Не холодно. Серьезно, всего-то ноябрь на дворе.
– Ноябрь? Сейчас одиннадцатое октября.
– Я округлила, – ответила Эрин так, будто Стэнли не понимал очевидных вещей. У него сейчас не было времени обсуждать ее математические способности. Стэн просто бросил сумку девушки на землю, следом за ней полетел его рюкзак. Избавившись от лишних вещей, Стэн снял с себя легкую темно-зеленую куртку, оставаясь в красной толстовке и рубашке, выглядывающей из-под неё. Дример заранее закатила глаза, зная, чего он хочет. Дело было не в настроении – у нее уже было какое-то смирение к действиям Уриса и к тому, что с его решениями не сможет поспорить, наверное, даже сам Бог. Она спокойно надела куртку еврея, очень скоро начиная в ней утопать – настолько велика она ей оказалась. Но она быстро согрела продрогнувшее тело своим теплом и запахом терпкого табака и все такого же яркого лимона. Она застегнула воротник до конца, тут же зарывшись в него носом. Эта гребанная привязанность к запахам, кажется, до добра не доведет. Стэнли показал ей фото, от которого Эрин отмахнулась, как от куска дерьма. «Квиты» – довольно вынес еврей, забирая фото назад. Дример хотела спросить, повесит ли он его над сортиром. Его-то она не повесила.
Заброшку они тоже прошли быстро. Эрин взяла черный мелок (будто заранее придумывала все пакости и составляла нужный маршрут прогулки), после чего начала исписывать стены. Любые места, до каких доставала. Очень скоро не очень длинная стена (ее, собственно, все равно хватило) пестрила, как рождественская елка, разными непристойностями и ругательствами. Эрин отошла в сторону, с торжествующим видом глядя на свои художества, наверное, как Малевич на свой черный квадрат. Стэнли, совсем как маленькой девочке, позволял ей делать всё, что заблагорассудится, и, будто взрослый, молча стоял в стороне и курил. Детище Дример он осмотрел только тогда, когда отрава в руках догорела дотла и когда пепел сам начал лететь на землю. Из надписей Эрин парень узнал много нового – не особо приятного – и, не радуясь этим знаниям, выхватил мелок из любимых рук, поднялся на носочки, чтобы достать до самого верха стены. Эрин с недовольством забрала из его правой руки сигарету, когда та чуть не обожгла еврею пальцы, чего он не заметил. Стэнли был занят другим. Над всеми художествами он каллиграфическим почерком аккуратно выводил фразу «простите за все это». Фырканье Дример слышал, наверно, даже бедный Каспбрак за своей уборкой. Она бесцеремонно отодвинула воспитанного Уриса и, подпрыгнув пару раз, в итоге потушила сигарету там, где на обычной бумаге должна была быть точка.
Они шли дальше, совсем не разговаривая. Дример не могла этого делать, сейчас лишь думая о том, как ее раздражает эта воспитанность Уриса. Кто бы мог подумать, что когда-то это было самым лучшим качеством в нем, которым Эрин восхищалась больше всего. Стэн схватил ее за руку, чувствуя до этого напряженную атмосферу. Но от смятения не осталось и следа, когда он увидел на пути магазинчик. Такой, в котором можно было купить все – от билетов на мюзикл до, когда-нибудь, запасной почки. Он хотел предложить Эрин доехать до него на велосипеде, но, обернувшись, не увидел ее на месте. Когда перед ним мелькнуло что-то светлое, Урис повернул голову назад, а после ему оставалось лишь довольствоваться видом Дример, быстро бегущей к этому магазину. Он хотел купить что-нибудь попить; погреться еще, ибо даже в толстовке было очень холодно. Вообще поразительно, как Эрин гуляла в одном топе, как ни в чем не бывало. Настолько, что он даже не сразу заметил это, привлекшись ее открытым поведением.
– Есть деньги? – на входе спросила Эрин и, даже не дожидаясь кивка, сказала. – Покупаем с тобой водку и сигареты. Первое делим, как тот отвратительный черничный пирог тетки Марш, а последнее забираешь только себе. Как награду за то, что возишься со мной весь день. Тебе, видно, совсем заняться нечем, Урис.
На миг Эрин выпала после того, как Стэн спокойно кивнул на ее заявление. Это подразумевало под собой молчаливое согласие, и Урис это подтвердил, когда сразу пошел к стеллажам с алкоголем. Поздно он спохватился и вспомнил, что несовершеннолетним алкоголь не продают. Но он не спросил, как они будут эту дрянь покупать, ибо Эрин достала из сумки паспорт – ехидная улыбка и легкое волнение на лице говорили, что в этом паспорте ей уже все тридцать, а то и сорок. Стэн с уверенностью взял самую большую бутылку водки и пошел на кассу.
– Стой, – вдруг сказал он и вручил алкоголь в руки Эрин. Она растерялась, когда еврей быстро ушел куда-то еще, перед этим велев ей идти на кассу. Дример пискнула, стараясь сейчас не завыть от отчаяния. Прямо как в детстве, когда мама велела ей занимать очередь в магазине, а сама уходила за макаронами или рисом куда-нибудь в Россию. Благо, Урис оказался не противной Джейми и перехватил Эрин тогда, когда она еще к кассе не подошла.
– Покупаем только то, что надо, – твердо сказал он, вновь вызывая у русоволосой ассоциации с мамочкой. Она прошла вперед, сопровождаемая мрачным взглядом большой тучной продавщицы. Чувствуя себя от этого неловко (подумать только, Дример – и неловко!), Эрин развернулась к столику с корзинами, слыша, как Стэн уже пробивает покупки.
Он положил ей руку на плечо. Сейчас, когда дело позади, у Дример было лишь два вопроса в голове. Зачем она решила купить то, от чего воротит всей душой? Почему Стэн так легко это сделал и сейчас, к тому же, лыбится во весь рот? Эрин спиной это чувствовала. Уж она знает. Она знает его достаточно хорошо. Или не очень. Поскольку, к большому девичьему изумлению, ей в руки упала не отрава – не алкоголь и сигареты. Это была бутылка вишневого сока и большая шоколадка. Дример, наверно, задохнулась бы от возмущения, если бы Урис не вытолкнул ее на улицу, все под тем же тяжелым взглядом продавщицы, однако, посветлевшим.
По началу, Стэнли пытался решить проблему мирно. Возмущения, медленно перерастающие в крики, его не смущали – с Дример, бок о бок, он каждый раз чувствовал себя как под тройной дозой валерьянки. Но даже его вселенское спокойствие дало сбой, когда Эрин открыла бутылку, отбросив крышку в сторону и вылила сок на землю. Тяжелым взглядом Урис наблюдал за красной струей, похожей, наверно, на ту, какая полилась бы из шеи русоволосой, будь на его месте кто-нибудь другой. Эрин бросила пустую бутылку в сторону, даже не подозревая, что это было для Стэнли приглашением к дальнейшим действиям. Он сделал пару очень больших шагов к ней. А после, под таким же недовольным, но уже и немного испуганным взглядом, он начал раскрывать шоколадку, также не к месту купленную и уже, кажется, забытую бешеной русоволосой. От плитки он отломил небольшой кусочек. Урис сжал щеки Эрин, покрывшиеся соблазнительным румянцем. Из уголка приокрытых губ потекла тонкая струйка слюны, но это не портило общее впечатление от потерянного, взволнованного, но все еще безумно привлекательного и, что скрывать, любимого лица чертовой Эрин Дример. Он протолкнул кусочек шоколадки ей в рот, не желая больше терпеть такие выходки и отошел. Дример начала жевать его машинально, как младенец первую кашу.
– Вкусно, Рина? – с набитым ртом, наполненным сразу половиной оставшегося лакомства, спросил Урис.
Эрин фыркнула. Она открыла рот, желая высказать претензии, но это было ее ошибкой. Позорно из него выпал еще не прожеванный шоколад, сначала прилипая к куртке, оставляя пятно (как дерьма), а потом уже падая на землю. Стэн откусил еще шоколада, радуясь, что дошел наконец-таки до орешков; и тому, что не может добавить никаких язвительных комментариев. Но Эрин просто вытерла рот рукой и опустила глаза. Смена эмоций у нее проходила просто с поразительной скоростью, и каждый раз Стэна это до чертиков пугало. Он снова сжал пальцами ее щеки, но на этот раз очень нежно и ласково. Приподнял голову, немного еще смущаясь своим действиям (хотя, полностью понимая, что теперь он имеет на них право). Дример бегала глазами по нему, задержавшись в итоге на шоколадке в его руках, цепляясь за нее, как за спасительный якорь; или пистолет против гребанного еврея. Но она все-таки была вынуждена поднять на него глаза, после того, как он поцеловал ее. Сначала в уголок губ, как будто бы извиняясь (Дример видела его почти насквозь), а потом уже в сами губы. Это все еще был легкий чмок, детский и невинный – переполняющий все края своей любовью. Отстранившись, Урис увидел перед собой уже посветлевшее лицо Дример. Он оставил после себя горький вкус шоколада и вновь вспыхнувшую ненависть к своей персоне. Хотя Дример осознавала, что ей полностью нравятся действия еврея. Будь она в ладах с биологией, то могла бы обнаружить у себя ебанный Стокгольмский синдром.
Но сейчас её это уже не волновало, когда она пыталась удержаться на бордюре, параллельно пытаясь отбиться от слишком заботливого Стэнли.
– А что с тем рисунком? – спросила девушка. Она не повернула голову к Стэну, посчитав, что упадет, если отвлечется. К тому же, почти во всех ее неприятностях всегда был виноват он. Эрин принялась объяснять, спиной чувствуя возникшее недоумение на красивой роже. – Ну, помнишь, ты мне на крыше показывал. Белая ворона. Я, собственной персоной.
– А, ты про этот, – Уриса, как всегда, не смутила тонна иронии в голосе русоволосой. – Я от нервов немного его порвал.
– Немного? – спросила Эрин, в пол оборота глядя на него.
– Много, – спустя некоторое время ответил Стэнли. Неприятное воспоминание, как он после чертового признания Эрин в том, что она ненавидит только его, застыло перед глазами. Эти слова-слова-слова не оставляли его в покое и не заглушались даже громким голосом Дример. В воспоминании он был еще громче. Тогда-то Стэн и не заметил, как разорвал пальцами рисунок с той самой белой вороной на маленькие кусочки.
– Расстроился? Да ладно, это же просто рисунок. Тебе сколько лет, Стэн? – бесчувственно заявила Эрин, в конце задавая неуместный вопрос. Несмотря на то, что Урис хорошо ее знал, иногда ему казалось, что человечность в Дример исчезает касательно некоторых вопросов. Но лишь некоторых. – Хочешь, мы тебе найдем настоящую белую ворону и сфоткаем? Снимок получше рисунка будет.
– Фото? Ты что, потратишь краску и целый клочок бумаги на меня, Дример? – особым тоном спросил Стэн. Как Эрин. Как та еще мразь – на деле безобидней новорожденного котенка.
– Да, что-то я просчиталась, Урис, – делая большие перерывы между словами, ответила Эрин, и Стэн мог покляться, что она сама не знает, о чем именно сейчас говорит. – Ты того не стоишь, да… О. Ооо… Смотри, это же церковь. Зайдем, посидим?
И вообще все равно, сколько прошло времени. Полгода, год или два. Наверно, и через пятьдесят лет Стэн бы злился такой безолаберности русоволосой и поправлял с терпением, которое когда-нибудь должно было кончиться:
– Это синагога!
Двухэтажное здание, с первого взгляда напоминающее обычный дом, грязно-розового цвета и засохшей грязью на старых, обшарпанных стенах – точно как в старых диснеевских мультиках – наверно, даже слепой человек, при всем своем желании, не спутал бы с церковью. Вопреки сложившимся стереотипам, иудейская синагога даже чуть-чуть не отдавала богатством или роскошью, в отличие от тех же православных храмов. Лишь забор, растянувшийся острыми черными кольями вокруг этого места, табличка на воротах и скромная Звезда Давида над массивным деревяным входом, говорили, что это не обычный дом. Но Дример легко могла назвать его так – а еще любимым местом ночевки бездомных или, как самая большая грешница в мире, местом, которое стояло под номером один в списке самых неприятных вещей.
Она и раньше его не любила – думала так Эрин, когда переступала порог, с воспоминанием трехлетней давности в голове; тем, где ее выгнала толстуха Иза Урис на улицу, когда Эрин решила прикольнуться, будучи типичным ребенком и к общей молитве прибавить глупое «бла-бла-бла». Мать с отцом, которых чета Урисов незаметно втягивали в этот пиздец, и пальцем не повели. Даже тогда, когда она стояла на морозе уже больше часа. Стэн, якобы отпросившийся в туалет, принес ей сладкую воду и мацу. Дример приняла это со свирепым взглядом – наверно, еще более свирепым, чем был у его матери.
И сейчас, спустя столько времени, Эрин вновь стояла посреди синагоги; фальшиво уверенная, но с настоящим презрением в серых глазах. Урис обошел ее стороной, до сих пор недовольный. С недавних пор, когда отца-раввина тут не было, в одиночку Стэн не посещал это место. Он присел на длинную лавочку и посмотрел туда же, что и Эрин – на мини-алтарь, который еще служил стойкой для каких-нибудь громких речей. Стэн стоял за ним, когда читал тору. До этого еще пережив чистой воды кошмар.
– А ты научился своему глупому ивриту? – спросила Эрин. Казалось, что этот вопрос был задан ею только с целью интереса. Но она не была бы собой, если бы все было так просто. От одной этой издевательской улыбки Урису хотелось выбить ей все зубы, чтобы она хоть красивой не была. Красота и такой наглый тон были просто несовместимы. – Скажи, что да, Урис. Мне так хотелось поговорить с одним отбитым выродком, а он не говорит по-английски. Надеюсь, что хоть язык своих собратьев знает.
Дример прошла вперед, оставляя мрачного Стэна позади. Когда русоволосая не видела его лица – смелости в ней было много. Но глядеть на него в упор, параллельно осыпая оскорблениями, Эрин, истинная трусиха, просто не могла.
– А еще этот человек, кажется, был поджигателем. Вот ведь ирония, а? – вне его обозрения сероглазая становилась совсем другим человеком. – Еврей, который сам любит все или всех жечь. Как думаешь, кудрявый, это может считаться каким-то особым расизмом?
– Вот это шуточки, – кажется, совсем безразлично протянул Стэн, несколько раз хлопнув в ладоши. – От Бауэрса научилась? Его работа?
– Ревнуешь, Стэн? – мурлыкнула Дример и вздрогнула.
Уголок ее губ скривился, но зубы все еще обнажались в улыбке. Одной рукой она потрепала русую прядку, как скромная девочка. А другой провела по губам, в конце приложив один палец к нижней, строя уже из себя натуральную мразь. Стэн забыл о своем негативном настрое сразу, как увидел это. Воображение парня подкинуло страшную картину – он увидел, как черные руки демонов разрывают девушку на части; так четко, будто это все происходит наяву. Парню пришлось моргнуть пару раз, прежде чем он снова увидел перед собой Дример. Целую, невредимую.
– Больно надо, – ответил Урис, слишком хрипло. Он смахнул кудрявый локон со лба и облизал от чего-то пересохшие губы.
– Может, ты его боишься? – вынесла еще одно предлоположение Дример. Непонятно почему и для чего.
– Видел вещи по страшней, – ответил Стэнли с такой серьезностью, будто ему было уже пятьдесят, и он успел всю жизнь пройти. Эрин хотелось разрушить эту холодность смешной, как в известных анекдотах, фразой «меня без макияжа, что ли?» Но Стэн заранее дал на нее ответ (наверно из-за того, что знал русоволосую слишком хорошо). – И отнюдь не тебя без всей боевой раскраски. Конечно, это тоже жуткое зрелище, но… – Урис с феноменальной ловкостью увернулся от кулака Эрин, быстро двигающемуся по направлению к его лицу. – Никого страшней Юнид быть не может.
В конце речи Стэнли сдержанно хохотнул в кулак – Эрин подумала, что таким образом он снимает напряжение. Наверно, Урис попал сейчас в невидимый купол, состоящий только из него. Под ним Стэну было трудно дышать, от чего его дыхание было очень тяжелым. Эрин легко это чувствовала, стоя сейчас близко к еврею. Она мертвой хваткой вцепилась пальцами в его плечи и притянула к себе. Боясь, что проклятый Урис отстранится (потому что он вечно все портит!), Эрин освободила одну руку и крепко обвила ей шею парня, как веревкой дерево. Стэнли заинтересованно следил за ее действиями, приподняв брови и вырисовывая чуть ли не в зрачках ироничное «ну же, чертова Дример, давай, удиви меня».
– Почему ты так боялся этого чудища? – но удивлял сегодня девушку не он. Хотя, Стэн еще раньше это делал. Эрин никогда не могла понять, почему он боялся эту женщину с картины – конечно, она была неприятной и, по возможности, Дример старалась лишний раз на нее не смотреть, когда Стэн водил их в папин кабинет за интересными книжками о книге или природе.
– Ты сама ответила на свой вопрос, – отметил парень, смотря на девушку взглядом философа.
Ах, да, конечно. Урис очень умный и очень любит этим выебываться. Да, Стэн, ты не только не в курсе о каких темах разговаривать в такой интимной обстановке, так еще и девушку нашел, которую тоже банальные разговоры не интересуют.
Когда русоволосая устала стоять, она бесстыдно присела на колени парня, еще устроившись на них, как на комфортном кресле. В последнее время у Стэнли болели суставы, как у дряхлого деда (мог ли он уже состариться после всего произошедшего?), поэтому колени его пронзила острая колющая боль, стоило только Дример подпрыгнуть. Зачем? Издевается? Она все продолжала обнимать розоватую (от смущения, что ли?) шею Уриса, также держась за плечо, оставляя, наверно, синяки даже под плотной толстовкой.
– А если подробней? Неужели ты настолько ее боялся? – из голоса Дример сладким медом лилась нежность. Она мягко пыталась вывести Уриса на чистую воду.
