Текст книги "Неподходящие (СИ)"
Автор книги: Gabrie
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Крик проснувшейся Джейми подтолкнул ее к дальнейшим действиям.
Комментарий к Часть 18 Эпилог на днях :)
====== Эпилог ======
Эрин Дример умирает в психиатрической лечебнице Стонни Брука 5 января 1991 года на рождественских каникулах.
В медицинской карте, заведенной в первой больнице спустя три дня после госпитализации, каллиграфическим почерком с черными чернилами аккуратно выведен диагноз «невроз». Лечащий доктор Дэвид Пак Гордон определил тяжелую его стадию, едва стоило ему провести первую беседу с больной. Спустя некоторое время он вынес уверенное предположение касательно времени начала развития болезни: мужчина был уверен, что ее корни пустились еще давно, около двух лет назад, но по каким-то причинам родители девушки, Эштон и Джейми Дример, не акцентировали никакого внимания на частых истериках (Дэвид был твердо уверен, что они действительно были) дочери. Что касается самой Эрин, то тут Дэвид был убежден, что она замечала резкие перемены в своем эмоциональном состоянии, но ничего с этим не делала; не намеренно, просто в силу своей юности и переходного возраста. В тот день, размышляя о пациентке в своем кабинете, Дэвид вздыхал с нескрываемой грустью, понимая, что бедную девушку уже не спасти.
До определения главного диагноза, медленно и по кусочкам разрушающего сознание девушки, Эрин поступила в психиатрическую больницу Дерри из простой детской больницы. Туда она отправилась с передозировкой таблеток. В сумасшедший дом ее определили после того, как мощные галлюциногены вызвали странные галлюцинации, не прекращающиеся совершенно никакими лекарствами. Эрин продержалась в простой больнице около месяца, прежде чем окончательно отправилась в психиатрическую. Что странно: кажется, она была этому рада.
До сих пор никто не может понять, кто убил ее. Было ли это преднамеренное убийство какого-нибудь маньяка или неосторожная катастрофическая оплошность кого-то из медсестер или медбратьев. Эрин ввели смертельную дозу морфина в артерию на шее, из-за которой она впала в кому, а через некоторое время скончалась. Огромный желтый синяк не сходил с ее мертвого тела никакими средствами. Его даже было сложно замазать профессиональной косметикой. Поэтому гроб пришлось делать закрытым – так сказал Эштон. Джейми бы согласилась с его решением, если бы присутствовала на тот момент в жизни мужа или вообще дала бы свой номер телефона. Кажется, что она исчезла сразу за поворотом, за которым скрылась машина скорой помощи, отправившая ее дочь в дурдом.
Эрин умерла в возрасте пятнадцати лет. Но один человек был абсолютно уверен, что ей было уже около сорока и она успела прожить целую жизнь.
После встречи с Эштоном, приехавшим забрать вещи дочери, Дэвид вспоминал, как проводил с Эрин различные занятия. Большинство из них были взяты из учебников для дошкольников, нежели для душевнобольных. Наверное, где-то в глубине души Гордон был уверен, что Эрин не так больна, как кажется изначально. У нее был разумный взгляд – такой, в который можно было смотреть без опаски подхватить безумие. Она внятно и спокойно всегда просила добавить ей еще успокоительных, когда они кончались. Нередко Дэвид замечал, что после заканчивания лекарств у Дример дрожали руки, а губы находились в постоянном движении. Однажды он услышал, кажется: «Назад, надо вернуться назад», но решил, что ему показалась эта странная фраза, лишенная хоть какого-либо смысла. Мужчина не стал расспрашивать пациентку об этом, потому что она не шла не контакт и не говорила ничего, если у нее были лекарства и если их еще не надо было добавлять.
Временами Дэвид замечал, как Эрин разговаривает с кем-то невидимым. Свои беседы она вела тем же спокойным голосом, какой был у нее всегда. Но, судя по тому, как она с силой впивалась отросшими ногтями в кожу и раздирала губы до крови, едва стоило ей лишний раз бросить взгляд влево, где сидел ее собеседник, Гордон понимал, что она не испытывает к нему симпатии. Однажды, когда они собирали разноцветные кубики, мужчина впервые услышал от нее что-то, не относящееся к теме лекарств.
«Ненавижу клоунов.» – сказала она, когда глаза ее косили влево, а губы тонкой ниточкой держались на бледном лице. Многое из того, что было в Эрин, Дэвид совершенно не понимал, хотя ему очень хотелось.
Кто знает, что бы он еще узнал об Эрин, если бы ее не перевели в другую психиатрическую лечебницу, находящуюся в соседнем городе, Стонни Бруке. Города разделяли около двухсот километров. Это был длинный путь, особенно для тех, кто путешествовал на автобусе в силу недостатка личного транспортного средства. Дэвид вспоминал иногда парнишку, который чуть ли не ежедневно навещал девушку. Делал ли он тоже самое, но уже в Стонни Бруке? Тратил ли он почти каждый день около шести часов на дорогу до той, которая ему дорога до сих пор? Признаться, этот вопрос Гордона волновал даже больше того, почему Генри Бауэрс – еще один его пациент – в момент свободного времени в тихой комнате вдруг начал душить Эрин, хотя раньше он никогда не проявлял никакой агрессии к пациентам. Но что-то в нем менялось, когда он видел ее. Но что?
Дэвид оказался прав в своем предположении. Наверно, даже если бы Эрин перевели в какой-нибудь Лос-Анджелес, находившийся на другом конце страны, Стэнли Урис почти каждый день после школы отправлялся бы туда на междугороднем автобусе, билет на который покупал на заработанные в книжном магазине деньги, будучи там продавцом. Эрин каждый раз рассказывала ему много интересных вещей.
Стэн очень быстро узнал, какая у нее насыщенная и интересная жизнь и только ей позавидовал. Она продолжала быть наивной Риной-Мечтательницей даже под огромной дозой успокоительного. В ее личном мире у нее был Стэн, дочь, дом в Атланте рядом с не такой уж ненавистной бабкой: простое женское счастье, сопровождаемое еще и успешной карьерой (может ли это быть карьерой?) поэта. Она окончила вместе со Стэном школу, после чего они поехали поступать в университет в Атланте. Дример выбрала английскую философию – лучше бы она этого не делала – и спустя несколько лет вылетела за прогулы и незачеты. Стэн, изучающий инженерию, любезно взял ее под свое крылышко. Они снимали вместе квартиру, какую выбрала Эрин – и какая бы точно не понравилась бы Джейми, брошенной в черный список жизни сразу же после отъезда из Дерри. Еще до окончания Стэном университета у них родилась дочь. Малышка Шен-Арлетт Урис, та, что названа в честь милой продавщицы из Subway и какой-то ряженой немецкой графини.
Это все, что узнал Стэн. Он жалел о том, что сделал, потому что больше Дример не выдавала никакой информации. Хотя, это было неудивительным. Он мог бы включить голову и не сообщать о матери, бросившейся под поезд на железной дороге между Дерри и Стонни Бруком и Викторе, повесившимся в собственной кладовой. В чем-то Урис был абсолютно глупым. Он ушел, зная, что не достучится до потерянной Дример и даже резкое отсутствие успокоительных в изгаженной крови девушки ему не помогут.
Эрин молчала так же, как ветер, бивший из оставленной открытой двери. Тогда Эрин прожила сразу десятки лет и скончалась в тот день. Размеренная жизнь – прям такая, как в романтичных сериалах для домохозяек – была тем, что приносило ей истинное удовольствие. Но, пожалуй, предложение любимого мужа, которое она получала от него на свое сорокалетие, было лучшим событием в ее жизни. Стэн сдержал свое обещание. Он всегда был ответственен во всем. Они покончили с собой, разрезав друг другу вены «бабочкой» в ванной. Оставшиеся силы они направили на то, чтобы синхронно написать на стене слово, наверное, объединяющее их обоих.
«Оно»
Черт, это было безумно романтичным. Безумно.
Но безумием была только одна вещь, о которой даже сам Дэвид Гордон не подозревал. Квалифицированный врач и предполагать не мог, что его бедная пациентка покончила с собой дважды. Второй раз она сделала это вместе с воображаемым мужем. А первый произошёл тогда, когда она отошла окончательно от таблеток, но продолжила притворяться больной, чтобы постоянно получать успокоительные. Эрин уже не была особо нервной. Но этот факт никакой роли не играл.
Ей было так хорошо в своем мире, что после смерти в нем она не вернулась в настоящий. Наверное, ее состояние было таким, как у пациента после лоботомии или как у пациента с врожденной умственной отсталостью. А может как у обоих.
Эрин сдержала единственное свое обещание, сдохнув почти никому не нужной швалью, как того хотел Ричи Тозиер. Последним ее желанием перед смертью в своем мире было, чтобы хоть Ричи был счастлив.
Прошло почти три недели после того, как Эрин абсолютно перестала реагировать на внешний мир. Поздним вечером ее навестила медсестра, но было уже поздно. Она лежала на кровати с огромным желтым синяком, сквозь который пустили морфин. Шприц лежал рядом. На нем не нашли никаких отпечатков, но только потому, что их и не искали. Кому она нужна кроме Стэна, который вообще сумасшедший?
Гроб, как велел не убитый горем отец, был закрытым. Тело Эрин перевезли в Дерри в фургоне для перевозки лекарств в их психиатрическую лечебницу. На въезде в город, где уже начиналось кладбище, водитель чуть было не поехал дальше – в другой дурдом. Было весьма иронично осознавать, что сама судьба не находит для чертовой Дример места лучше.
На похоронах присутствовал почти весь город, словно Эрин была среди горожан местной знаменитостью, а в школе главной любимицей. Ее могила располагалась рядом с могилой Джейми. Будь Эрин жива – она бы вряд ли обрадовалась этому факту, но ее уже не было. Билл, Беверли, Стэн, Эдди и другие неудачники, не изученные Эрин даже на чуть-чуть, стояли ближе всех. Ричи был единственным, кого там не было. Он даже не пришел на прощальную вечеринку.
Церемония прощания закончилась очень интересно. На белоснежную крышку гроба Эрин приземлилась очень худая белая ворона. Она осмотрела своими черными глазами-бусинками, кажется, каждого из них. На Стэне Урисе ее взгляд сфокусировался особенно надолго. После него она взглянула на небо, замахала крылышками и пронзительно закаркала. Ее не смог никто прогнать. Чтобы не слушать это противное карканье, все разбежались раньше положенного. Цветы к гробу Дример принимала эта ворона, как почтенная королева. Каждому приходящему она коротко каркала. Неизвестно, с благодарностью или упреком.
Наверно, она очень непостоянная и чуть-чуть не в себе.
Но Стэнли считал, что она каркает каждый раз, когда кто-нибудь говорит что-то абсурдное. Он был уверен, что она насмехается над дурачками, считая себя выше их. А сама, может быть, та еще неудачница. Ворона смотрела только на него, хотя к гробу он подходил вместе с Беверли, лениво передвигающей ноги сбоку. Из-за этого ему тоже пришлось замедлить шаг, хотя изначально он двигался активно.
– Хорошая погода. Всегда любил снег, – сказал Стэнли и словил как неразумное дитя языком падающие снежинки. Нет. Он не любил снег. Он просто врал, что как-нибудь завести беседу с убитой Марш.
Ворона, издав пронзительное КАР-КАР, нагло вернула Уриса к своему предположению. Он напрягся. Стало не по себе.
– Никто даже понятия не имеет, что произошло, – не в тему и с мрачным лицом ответила Беверли. Находясь в полном неведении, она даже не понимала задает ли вопрос или прямо утверждает. В руках девушка держала одинокую белую лилию, не решаясь положить ее к остальным цветам. Этот нежный цветок очень хорошо сочетался с ее огненными волосами.
Когда они подошли к гробу, Стэнли окинул ворону безынтересным взглядом. К удивлению, она притихла.
– А я знаю, что произошло, – он начал говорить, сложив пальцы в замочек. С каждой секундой они сжимались все крепче, готовые, наверное, к концу сломаться пополам. – У Эрин был свой личный выдуманный мир. Ей там было хорошо. Но однажды я узнал, что она уже умерла. Именно поэтому у нее не было никакой активности к жизни в нашем мире. Ее душа умерла, Бев. Нельзя оживить труп, понимаешь? Ее мертвое тело в этом мире готово было гнить еще добрые десятки лет, если бы я что-то с этим не сделал. Украв деньги у родителей, я закупился на Трейлинд-Роуд большой дозой морфина. Насчет шприца. я был уверен, что он есть в больнице. Ха, какая-никакая, но это все-таки больница! Ты уже догадалась, Беверли? Что огромный желтый синяк на ее шее получен в результате огромной дозы этого морфина, из-за которой она и скончалась? Передозировку все сочли главной причиной смерти. Но никто так не узнает, что это лишь косвенная причина, а главная – я. Я убил ее, Беверли.
Черные бусинки белой вороны ни в какое сравнение не шли с распахнутыми в изумлении и ужасе глазами цвета чистого неба юной Беверли Марш. Птица смотрела на непроницаемого Уриса спокойно и малость флегматично.
Минутой позже он растянул губы в слегка жалкой улыбке, добавляя:
– Шучу. Писали в газетах.
КАР-КАР!
КАР-КАР!
КАР!
Комментарий к Эпилог Короче. Как сказал один мудрый человек: “Ваша история была создана, чтобы закончиться именно ТАК”
У фанфа говорливое название, не правда ли? Мне кажется, оно само уже подразумевает под собой не особо счастливые события. Но попытаться сделать их такими хоть чуточку – попытка не пытка, да? Противоположности притягиваются – ой ли?
Отдельно, что касается Эрин. Знаете, если на протяжении всей истории она вызывала у вас неприязнь, злость, отвращение, бешенство, симпатию, умиление, жалость, злорадство, страх и много чего другое, то я безумно рада! Ведь это означает, что я описала героиню как надо. Ведь у адекватного человека никогда не бывает таких резких перемен в состоянии. Кто не понял, хотя, думаю поняли все – малышка Дример с самого начала уже была “того”
Заикнемся про отношения... Что касается особо одаренных личностей: окей, ребят, я пыталась понять ваш шиперинг с Ричи. Честно, я старалась как могла, но не нашла у себя даже милипизлрического намека на симпатию между ними. Что с вами не так, люди? КАК ВЫ ЭТО ДЕЛАЕТЕ?! :D
Обидно за Стэна, конечно. Надеюсь, что их пара с Риной хоть кому-нибудь зашла. Они весьма специфичные, но думаю вы с первой главы должны были понимать на что шли
Огромное спасибо всем преданным читателям, кто оставлял отзывы. Теперь остальные могут тоже сделать это. Я буду рада.
Спасибо каждому. Gabrie
Пысы: Даша))
====== Обращение к читателям ======
Эх... Тревожно сообщаю, что альтернативной концовки не будет. С моей стороны крайне безответственно было давать обещания насчет нее, когда в голове были лишь планы и размышления, а самого текста нет, но как уж повелось.
Это связано с тем, что, как я не старалась, у меня не получилось создать хэппи-энд или просто обойтись без смерти Эрин. Мне все еще хочется, чтобы у этой истории была альтернативная счастливая (или, хотя бы, не грустная) концовка, но она не получалась абсолютно никак. Наверно, даже после продажи души Сатане ее бы тоже не было, потому что, черт возьми, он рад именно такой кончине Эрин и другой ему не надо.
Также как этой истории не нужна другая концовка. В моей голове и, может, в ваших может быть другой финал, какой хочется именно вам. Я буду только рада, если это так. “Неподходящие” закончены. Официально, все.
И, коль с ними тема закрыта, хотела бы сообщить, что у меня в планах еще одна история по этому фэндому. Она также будет с ОЖП, но на этот раз уже с Ричи. Сюжет не будет иметь ничего общего с тем, что вы видели в этой работе, да и героини, в общем-то, тоже не особо похожие. Если вас заинтересовало, то следите за моими обновлениями. Это реклама, да. Но мне можно! :DD
Большое спасибо всем еще раз. Надеюсь, что хоть какие-нибудь, но эмоции от моей работы вы получили. Да, злость, гнев, раздражение – это тоже эмоции. Спасибо вам за них :D
С уважением!
====== 27. ======
Стоя напротив него, она казалась по настоящему живой. Все те же русые волосы обрамляли ее худые щеки и падали на плечи колтунами на концах. Сначала ему показалось, что на ней его серая гавайская рубашка, которую он носил в детстве, но стоило всего раз моргнуть, как одежда тут же превратилась в привычный синий кардиган. Ричи не знал, почему сначала увидел на ней свою детскую одежду – может эту маленькую иллюзию вызвали старые воспоминания, когда она отбирала его рубашки и носила как свои, не видя никакой наглости в этом даже тогда, когда он лично напоминал? В ней всегда было слишком много наглости. Она была ее вторым именем даже перед падением в конченные ебеня, туда, к компашке Бауэрса и может даже чуть ниже.
Эрин все еще стояла здесь. Он бы мог ее обойти. Даже если бы она не позволила, толкнуть рукой, на проезжую часть и даже под машину, как хотел всегда, когда они были в ссоре. И тут она отошла слегка влево, улыбаясь. Мимо пронесся красный пикап, к зеркалу которого был привязан красный шарик.
Ричи снял свои очки, потер глаза и отвернулся. Мысленно сосчитал до пяти, пытаясь вспомнить новый номер Беверли, который она взяла после того, как горе-муженек совсем начал доставать звонками. Она рассказала о своем удачнейшем и прекрасном замужестве только ему, абсолютно уверенная, что Ричи унесет это с собой в могилу, даже если его раньше времени загонит туда гребанный Пеннивайз. Но почему-то он не мог вспомнить даже первые две цифры. В голове крутился вообще другой номер так настойчиво, будто Тозиер набирал его каждый день, буквально каждый час и прямо сейчас должен был по нему позвонить.
Рина Мечтательница ждет не дождется, когда он закончит читать новый выпуск «Бэтмена», позвонит ей и расскажет ответы на задачи по математике, которыми успел поделиться Каспбрак. «Бип-бип, Ричи» – скажет первым делом она в трубку, всегда зная, что сначала он начнет плести ерунду, а домашку пора уже закончить – Джейми скоро будет рваться в комнату и гнать ее спать.
– Ты все еще здесь… Черт побери.
Рина, скрестив руки, чуть дернула уголком губ и показала средний палец. Не говорила ни слова.
– Почему ты молчишь? – спросил Ричи. – Потому что я уже забыл, как звучит твой голос?
Эрин широко улыбнулась. Открыла рот и заговорила… беззвучно. Но по ее лицу Ричи мог понять, что она говорит что-то не очень хорошее. Если бы сейчас кто-то включил звук, он бы наверняка вновь его выключил. Ему было уже сорок лет. Последний раз когда он разговаривал с Эрин Дример был в другой жизни, где он оставил все свои гавайские рубашки и мысли об этом синим кардигане, который никогда ему не нравился и который до сих пор был на ней.
А ей до сих пор пятнадцать и звука так и нет. Тозиер плюнул и больше не смотрел на нее. Отошел к лавочке, так удобно расположенной перед переходом дороги в сторону аптеки, где находился Эддс, плюхнулся на нее и начал думать об этой новой жизни. Когда Эдди позвонит ему и пожалуется, что Ричи до сих пор не зашел за ним в аптеку, откуда они должны будут пойти к Майку? Наверно он сделает это в еще одной, третьей жизни, когда ему снова на Тозиера не насрать, и они вновь вместе.
Каспбрак кинул его через бедро после окончания школы и уехал строить новую жизнь. Ричи тоже решил так поступить, но поехал в противоположную сторону автостопом – вообще бы переехал на другую планету, подальше от бывшего парня и этого ебаного Дерри, о котором он вспомнил – о, чудо! – только три дня назад, когда позвонил Майк.
А об Эрин он и вообще забыл. Она уже сидела рядом с ним на лавочке и продолжала говорить.
– Бип, – Ричи щелкнул воображаемым пультом несколько раз. – Да чтоб тебя, блять! Говорил же я своему менеджеру много раз, чтоб он переставил батарейки! Уволю нахуй, Джим! Пошел ты нахуй, раз послушал меня и нашел ближайший билет в эту деревню! А ты больше всех пошла нахуй!
Эрин беззвучно смеялась.
– Гребанная самоубийца… Зачем было кончать с собой? Как ты вообще эта сделала?
Тут она пожала плечами.
– Пришла узнать, как у меня дела? – спросил Тозиер. Он развернулся боком, чтобы смотреть девчонке в глаза. Рот ее, слава богу, закрылся. – Лучше всех. Просто я не покончил с собой в дурдоме, бросив близких. Крыша у меня предварительно тоже не поехала. Я дожил аж до сорока лет, когда у меня появилось первое желание сдохнуть. А еще у меня свое телешоу, зрители которого считают мои шутки такими же смешными, как и ты!
Ричи резко прервался. Он… помнил это. Он помнил, что чертова Дример обожала его шутки и смеялась даже с самых убогих.
– Хах… – гаркнул он неожиданно громко; будто бы сплюнул всю ту гадость, над которой они угарали в далеких восьмидесятых годах вместе. Черви, сопли, анусы и прочее… Это все казалось таким смешным. Ричи и Эрин сошлись на общей почве отбитого чувства юмора и бесили этим всех остальных.
Он вновь взял на себя первенство пошутить первым и даже заранее решил, что услышит от нее первый звук.
– Не удивлюсь, если все мои зрители – это все твои пропавшие сводные братья и сестры, которых нагуляла твоя шлюха мамаша. Помню твою мать… Вот прямо сейчас вспомнил… Всегда ее ненавидел.
Эрин не смеялась. Ричи задумчиво потер рукой подбородок и внимательно на нее посмотрел. Если отбросить здравый смысл и подключиться к логике душевнобольных, можно смело предположить, что Эрин не была его галлюцинацией. Ведь в таком случае она бы обязательно посмеялась с его шутки, как он был уверен. Но девушка тактично промолчала.
Пустынная улица позволяла дальше ему вести диалог в одно лицо с непонятно кем, без возможности быть забранным в ближайший диспансер Стонни Брука. Название было знакомым. Эрин там умерла. Он помнил это.
Ричи достал свой талисман.
– Это жетон в игровой автомат, – судя по лицу парня (ведь он до сих пор был слишком молод в душе!) вниманию Эрин должна была предстать интересная, но крайне грустная история. Грусть на лице Тозиера хотела, наверно, призвать грозовые тучи, но это было не кино и вряд ли сон; светило необычно яркое солнце, словно осени на дворе не было и десятки новых убийств тоже. Будто это был солнечный Лос-Анджелес, и никуда Ричи не уезжал. – Никто из вас не подцепил больную игроманию, кроме меня. Обожаю быть особенным.
Это и близко не было похоже на правду.
– А ты однажды вообще где-то просрала два таких; я думал, что точно тебя задушу. Только Дример могла засунуть сразу два жетона по очереди так, чтобы они оба застряли. Хотя, если бы мне это удалось, может тогда бы братишка твоего бывшего сумасшедшего ебыря не прославил бы меня на всю свою шайку чертовым пидором. Пусть когда-нибудь это и должно было произойти. В какой-то степени я рад… тому, что это не ты сделала.
Удивительно, но наверно впервые в жизни Ричи Тозиера, прирожденного комика, который пустил свою первую шутку раньше первых газов, не волновало то, что его не слушают. Эрин игралась прядкой волос в руке, подносила ее к губам, видимо желая обрести усы. По ее лицу можно было подумать, что они ей крайне необходимы. Это было в первые пять секунд; в следующие пять она теряла заинтересованность в этом действии и вообще ко всему. Глаза ее становились стеклянными. И привычная серость в них исчезала, они будто белели; словно она как и Беверли видела мертвые огни, но только одна продолжала в них смотреть.
Чтобы Ричи в них увидел? Смерть всех неудачников? То, как умерла сама Эрин? Или может альтернативные варианты будущего, где все неудачники живы, а Дример вместе с ними сосется со своим Стэном вблизи логова Пеннивайза, куда Ричи заманил всех, чтобы обоссать ступеньки у входа? Это было бы так похоже на него.
Но нет. Максимум изменений в еще одной другой жизни – это закрытие или, может, вообще предварительный отказ на показ его собственного телешоу. Отъезд из города Ангелов в какую-нибудь Атланту и новая работа раздавать листовки на улицах.
Тозиер перекрестился и вернулся к рассказу как раз тогда, когда Дример снова отключилась.
– Услышать от тебя хоть что-нибудь было бы все-таки невыносимо… Только звук – я покину эту дыру навсегда. Плевать на вселенское зло. Я не двинусь с места, даже если Оно лично закроет мою программу, и мне придется переехать с Беверли Хиллс в Сан-Педро…
Ричи еще много говорил. Говорил, говорил, говорил, словно ему отсчитали последнее время перед кончиной. Точкой невозврата он считал следующий день, когда они все договорились пойти на стрелу к Пеннивайзу – Тозиер засмеялся между «странно, что меня вообще пустили в этот город» и «уже аж двадцать один год назад» – и с помощью волшебных талисманов, тотемов, веры в любовь и дружбу и с помощью чего-нибудь еще покончить со всем этим, а потом пойти пить пиво или что покрепче. Ричи налил бы себе виски. Он очистит его разум и выгонит всякую дрянь из головы – мужчина надеялся, что Дример тактично останется здесь и не пойдет с ним дальше. Эдди в аптеке ждал его уже больше получаса, но вряд ли бы обрадовался, если бы Ричи наконец туда заявился. Под руку с бывшей подругой, которую видели только его четыре глаза, он бы улыбнулся и выпалил чушь, а рука его свободно висела бы в воздухе – и болтал между делом он тоже с пустым местом. Уморительно.
– Да, я все тот же пиздобол. Помнишь ту последнюю ночь перед твоим уходом, когда я ляпнул что-то в духе «Похуй, что подумает Стэн, падай ему в ноги, но не смей уходить»? Не знал, как еще тебя остановить. Вот и ляпнул.
Это звучало почти как извинение. И каким-то образом помогло. Эрин повернула к нему голову и смотрела прямо в глаза. Бровь ее изогнулась в немом вопросе и, Ричи клянется памятью мертвой мамаши, она хотела что-то сказать, но не сделала этого.
– Скажи, а это правда, что ты все-таки покончила с собой? Или Стэн нам наврал? Беверли никогда не верила ему. И я тоже.
Тозиер выдержал паузу и как-то радостно произнес:
– Стэна больше нет. Покончил с собой. Это карма.
Эрин никак не поменялась в лице.
– Скажи, вы уже встретились на том свете? Морду ему набила? Он в ответ тебя выебал?
Не успев сказать еще какую-нибудь гадость, Тозиера прервал звонок телефона. Это был Билл. Это сразу отправило мужчину в прошлое, где Денбро сворачивал любую неловкую ситуацию, которую разводил помойный язык Ричи. Билл был на другом конце города, повзрослевший на двадцать семь лет и ставший великолепным писателем, который три дня назад не вспомнил, как зовут одного из неудачников; но Ричи знал, чувствовал чем-то неизвестным, что Денбро ощутил острую необходимость позвонить прямо сейчас. Ричи снял трубку быстрей скорости звука, так ему казалось.
– Эй, Билл!
– Привет, Билл!
Это прозвучало очень звонко. Неожиданно, дико и совсем не вовремя. Ричи громко заорал в ответ. Судя по звуку на том конце провода, Билл выронил телефон из рук. Секунда – Тозиер уже на другом конце скамейки, переваливается через подлокотник, каким-то чудом держа телефон буквально двумя пальцами. Свободная его рука трет вспотевший лоб, как мочалка тело и снимает очки.
– Билл, перезвоню, – не дожидайся ответа, Ричи бросил телефон на скамейку, попав почти Дример в ноги. Ее взгляд не испуганный, а озадаченный. Девушка не понимала, в чем дело, пока Ричи не сказал:
– Слышь, блядина… Ты больше так не делай, ладно?
– Ой, – она поднесла руку ко рту и внутреннее прям горела издевательством. – Это было очень неожиданно? Прости, – и голосе нет и намека на извинение. – Больше не буду.
– Что с твоим голосом? – выжидательно спросил Ричи с паузами между словами. Он дышал как двадцатилетний ротвейлер на прогулке. Голос Дример ему казался абсолютно другим.
– Ну, как же, – фыркнула девушка. – Ты ведь не помнишь как он звучит. Я думаю, что как-то так. Хотя не уверена, что настолько пискляво.
Ричи хихикнул.
– Я уверен, – и засмеялся дальше.
Дример сердито цокнула, закатив глаза. Они сидели где-то посередине пустыни Невады, судя по полному отсутствию людей. Эрин взяла телефон Ричи и стала осматривать. Она будто и не умерла двадцать семь лет назад – чудесное устройство без кнопок и раз в пять меньше, чем очень дорогой телефон ее родителей не удивлял ее и на чуть-чуть. Эмоции на лице Эрин всегда читались проще любых книг для дошкольников; и сама она никогда не умела врать. Ричи не удивило отсутствие интереса в ней к таким непривычным вещам. Ведь она плоть его воображения, а стал бы он удивляться седьмому смартфону? Его и восьмое яблоко не удивило. А десятую модель он вообще в глаза видеть не может – такими убогими не были в свое время даже первые домашние телефоны.
Тут Эрин кинула его телефон своему обладателю, попав точно по очкам. Одно стеклышко треснуло.
– Что ты там о Стэне пиздел? – вдруг спросила Эрин потерянного Ричи. Этот вопрос удивил в разы больше действия. Девушка надула губы и начала квакать, ака Дейзи Дак. – Какая еще карма? Только я могу говорить о нем гадости. Еще хоть одно слово, и ты никогда отсюда не уедешь, Балабол!
– Неужели ты всегда была такой противной? Как я мог такое забыть? И почему вспомнил только сейчас?
В этом «почему» можно было выделить примерно двадцать причин, список в которых начинался старческим маразмом и заканчивался гребанным Клоуном. Ни на одно из мест Ричи бы не поставил давно забытую любовь к подруге.
– Тебе много лет очень хотелось меня увидеть, – но она не была согласна с его мыслями и слала Клоуна вместе со всем остальным куда подальше. – Правда, я и не представляю зачем. Хотел передать, что Урис уже сдох? Очень рада за него.
Дример сплюнула на землю, сморщив нос.
– Мы могли бы сделать это вместе.
Аптека с Эдди окончательно покинула его мысли. Первой заговорила Эрин и напомнила:
– Как дела у Эдди? Почему вы расстались?
– Не сошлись интересами… А теперь мне будто снова пятнадцать лет, но у него уже не мама, а жена.
– Ха!
Это было действительно смешно. Может это был самый лучший смех за последние двадцать семь лет его жизни. И за всю жизнь это был один из лучших моментов. Ричи бы не поставил рядом даже побег из школьного автобуса, направлявшегося на экскурсию в музей; и то, как они объелись бургеров в закусочной и их по очереди рвало в подворотне поздним вечером. Рядом стоял только неизменный факт.
Рина всегда была его любимой неудачницей. Его неудачницей.
Его как в сказке пробудил легкий поцелуй в щеку. Русые волосы прошлись по лицу пощечиной, когда Эрин отстранилась. Ричи показательно кашлянул; ах, как совсем во время совместной болезни и школьных уроков, когда надо было срочно попиздеть! Прежде чем Тозиер собирался вспомнить что-то еще, Эрин поднялась со скамейки, ступила пару шагов и исчезла. Растворилась среди осенних листьев, вечно застревающих в ее волосах. Ричи не был в книге или фильме – он моргнул достаточно раз и ничего не пропустил. Ее просто не стало.
Как двадцать семь лет назад. И не было вообще.
Билл позвонил тогда, когда Эдди чуть ли не за ручку вел его к машине, желая успеть высказать Тозиеру все, что он думает, прежде чем тот сядет за руль и как можно громче включит какую-нибудь рок-музыку.
