Текст книги "Неподходящие (СИ)"
Автор книги: Gabrie
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
– Что за? – воскликнул Стэн и подскочил к ней. Было понятно, что ее не закрыли на ключ, а просто кто-то захлопнул. До умного Уриса дошло, что это были те ребята, с которыми они столкнулись в коридоре. – Эй, хватит херней страдать. Вам что, совсем делать нечего? Откройте!
Вопли одного из неудачников, особенно, когда рядом с ним находилась также нелюбимая всеми хулиганка, конечно, не принесли никаких плодов. Неизвестно сколько времени Стэнли тарабанил руками по двери. Та все еще не поддавалась.
– Дерьмо, – коротко известил еврей. Он пытался разглядеть в этой непроглядной тьме хоть что-нибудь, и тут вспомнил о Дример, которая, почему-то, вообще молчала. – Эрин?
– Ммм? – послышалось в ответ нечленораздельное мычание. Какое-то грустное. И будто Дример вообще еле выдала его.
У Стэна было хорошее зрение, в результате которого он еще мог более-менее видеть в темноте, если бы приглядывался. В этот раз у него это тоже получилось. Эрин сидела на полу. Она подогнула к себе колени, обняла руками и уткнулась в них лицом. Приглядевшись, Стэн заметил, что она слегка покачивается. Будто старая качалка. В этой обстановке не хватало только жуткого скрипа.
– Эрин? – снова повторил Стэн. Ему хотелось присесть рядом с ней и, может, даже взять за руку; попытаться разобраться, что с ней не так. Но он стоял на месте. Так как здравый смысл вопил о том, что это хуевая идея. Голос его был слишком похож на голос Тозиера.
Эрин заскулила, как побитая собака. Последующие всхипы и шмыганье носом донесло о том, что теперь она плачет. Стэн вздохнул; и закатил глаза на свою вечно ненужную доброту. Парень присел рядом с Эрин, пока не зная, что ему сделать. Он положил одну руку ей на плечо и с удивлением обнаружил, что Дример вся дрожит.
– Тебе холодно? – спросил Стэн. Глупый был вопрос. Он был умным парнем и честно не понимал, почему никак не может догадаться о причине подобного поведения.
– У-у-у мен-н-я-я-я кла-а-у-уст-тро-о-офобия-я-я, – объяснила сама Эрин. Она запиналась хуже, чем Билл и Стэнли не сразу понял, что она говорит. Когда он разобрался в этой словесной каше, то понял, почему Дример так плохо. В такой обстановке даже ему было не по себе, а парень любил уединенные пространства.
Стэн успел тысячу раз проклясть себе за то, что делает сейчас. Он отдавал отчет своим действиям и осознал последствия, которые они могут навести. Эрин, с силой поднятая им на ноги, сейчас жалась к Урису, как раненый котенок и также скулила ему в плечо; это уже не драная кошка. Дример ослабла в его руках и должна была снова упасть на пол, но Стэн держал ее крепко. Она в ответ сжала плечи парня пальцами, вцепившись в него, как пиявка. Урис, мерзкий жид, пожалуйста, не отпускай.
Стены все еще давали на нее, точно готовые расплющить, как воздушный шарик между двумя сильными руками. Эрин говорила вслух о том, как ей страшно и как она боится умирать. Стэнли хотел бы рассмеяться и попрекнуть ее, что Дример вечно болтает о том, какая бесстрашная. Трусиха. А он – идиот. А может, это Ричи закрыл дверь? И теперь проверяет его на верность неудачникам? А не хулиганке?
Ебаные мысли готовы были уничтожить его хуже, чем Эрин эти стены. Урис был самым высоким в компании, на ряду с Майком, и сегодня впервые радовался своему росту – он позволял Стэнли опустить голову к макушке Дример и громко вдохнуть весьма приятный запах. Сколько он себя помнит – Рина Мечтательница всегда пахла вишней.
– Спокойно, – прошептал Стэн, не зная, что еще ему сказать. И как выбраться из этой кладовки, которая, похоже, была настоящим порталом в прошлое. Эрин всхлипнула и зарылась еще больше головой в его плечо. Урис обрадовался, что сегодня на нем темный свитер и следы потекшей туши толком не будет видно. Вот же сука Эрин, а!
Неожиданно дверь распахнулась. Появившийся свет тут же начал слепить глаза. Свежий воздух приводил мысли в порядок и успокаивал лучше любого успокоительного. Ублюдков, что закрыли их, не было видно. Жопы разорвать бы им, да поскорей!
Подумала так Эрин, отстранясь от Стэнли. Она вынырнула в коридор. Почти все ее лицо было в потекшей туши. Говорила же мама – не красься, как шлюха. Стэн вышел уже с проклятыми шваброй и ведром и закрыл потом дверь на ключ.
– Блять, – досадно произнесла Эрин. Голос ее, как и прежде сквозил самоуверенностью и вечной злостью. Она обернулась к Урису, похожая на ебаного Джокера. А то и хуже. – Сильно тушь размазалась?
– Тебе честно ответить, Дример?
– Я в туалет пойду. Заодно, надеюсь, встречу этих козлов. Задушу нахуй!
– Так быстро! – по-настоящему поразился Стэнли, хотя, собственно, с чего бы это?
– Что быстро?
Кудрявый осмотрел русоволосую с ног до головы.
– Из Рины-мечтательницы в Эрин-суку. Прямо волшебство!
Эрин уже говорила, что сегодня после утра у нее нет настроения как-то подъебывать в ответ. Но вот смеяться – есть.
Слишком нервно, правда.
Комментарий к Часть 6 *На английском фамилия Эрин – Дример, читается и пишется как Dreamer – что значит «мечтатель»
====== Часть 7 ======
На эмалированном подносе стоял стакан с водой, а рядом лежали несколько таблеток. Эрин взяла их в руку, принюхалась. Поняв, что не пахнет ничем противным и, вроде как, вполне съедобно, девушка взяла еще стакан в руки и повернулась. С полным отчаянием в глазах и большой надеждой в душе она протянула все Бауэрсу.
– Возьми, – стараясь, чтобы голос ее звучал как можно сдержанней и ласковей, попросила Эрин. Генри неподвижно сидел с краю кровати уже долгое время. Он до сих пор не поднял нормально на нее глаза и не сказал ни слова.
– Надо выпить таблетки, Генри. Врач сказал, что тебе станет лучше, – сказала еще Эрин, более-менее уняв дрожь в голосе. Но это все равно не принесло никаких результатов, и Дример, вздохнув, поставила все обратно на поднос. В сияющей блеском стали она видела свое отражение, которое казалось ей еще более не живым, чем Бауэрс сейчас.
Она присела рядом с ним сбоку и взяла одну руку в свою. Руки Генри были холодными, как лед. Эрин со страхом подумала о том, что этому виной нисколько плохое отопление в больнице, сколько нежелание Бауэрса жить – от того и сердце слабо бьется. Пальцы Эрин, словно обретя собственную волю, погладили шею Генри, после переместились выше и прошлись по колючей щетине, темной тенью охватывающей его подбородок. Эрин притянулась и поцеловала парня в уголок губ.
Ластишься, как кошка, Эрин. Мне это нравится, но давай не вести себя так на людях. Еще испортишь мне репутацию грозы этой школы. Этого города.
Дример тихо простонала, кладя голову на плечо Бауэрса. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что на нем все еще нет ни одной эмоции. Сдается, что он уже никогда не начнет ничего чувствовать. Что произошло? Что уничтожило его изнутри? И прекратит ли она когда-нибудь себя винить в том, что не была столько времени рядом? Но смогла бы она это предотвратить…
Генри уже родился последним сукиным сыном, держащим людей под своими ногами еще со времен яслей. Отношения с Дример ничего в парне не изменили. Для простых смертных, присутствующих в его жизни в качестве лишнего мусора, точно. Они не общались до того, как все это началось. Эрин, признаться, вообще боялась к нему лишний раз приближаться слишком близко. А Генри наоборот этого хотел. И однажды что-то подорвалось в ней. Некогда вечное выражения страха на смазливом личике исчезло, а руки сами потянулись к Бауэрсу. И он обвил своими руками ее талию, как в цепи заковал – она больше не сбегала, да и, собственно, не собиралась этого делать. Ей было тринадцать, когда он на всю школу провозгласил ее своей подружкой. И с такой гордостью, будто она была неприступной королевой красоты, а не самой простой девчонкой, к чьим друзьям еще он относился с неприкрытым презрением.
Эрин путалась пальцами в отросших волосах Генри, не зная, что ей сделать еще. Любое ее движение все равно бы не вернуло Генри к жизни. Это было под силу только прибывшим санитарам, на которых парень бросался каждый раз, как бешеная собака. На Эрин он не реагировал. Порой девушке казалось, что рядом с ней он даже не дышит.
Придя в их компанию сравнительно недавно, Эрин успела стать там, пожалуй, самой родной. Реджи однажды написал шутливый список о том, что было с ними всеми «до» и «после» ее появления. Хотя Эрин никогда не могла понять, что позволило парням принять ее в свою компанию так легко.
«Ты симпотная, крохотулька», – говорил Реджи.
«Терпимее кретина Реджи и ебанутого Патрика будешь», – сообщал Виктор.
«Из тебя, как из глины, можно сотворить все, что захочешь», – загадочно верещал действительно ебанутый Патрик.
«Наверно, это все Генри», – думала про себя Эрин, но постоянно что-то мешало ей согласиться с этим утверждением.
Шло время и с каждым днем Эрин узнавала всех ребят получше. Они уже не были в ее глазах отбросами общества или незаконными королями всей школы. Напротив. Эрин считала, что их слава заслуженна. И до внутренней дрожи в собственном теле она хотела стать такой же. Уважаемой всеми на словах и ненавидимой в душе. Парни встречали подобное ее желание с улыбкой, а Патрик открыто скалился. Он преподавал ей парочку уроков о том, как быть плохой девочкой. Как быть той еще сукой. Уроков, правда, было не так много, ибо не хотелось лишний раз злить Генри. В пылу вечной ревности он не выделял людей, которые под нее не должны попадать. Готов был резать всех без разбора.
Эрин поднялась, встала напротив Генри, потом присела перед ним на корточки. Дример взяла его лицо в маленькие ладошки. Ей казалось, что она держит голову куклы, и эти стеклянные и пустые глаза делали ее ассоциации не такими бредовыми. Эрин рассказывала ему парочку сочиненных лично историй о паре школьников, которые катили к ней свои яйца. Она до безумия надеялась заметить хотя бы слабый гневный огонек во взгляде Бауэрса, но нет. Может, она чертова эгоистка, но ей больше всего неприятно было осознавать то, что больше она не нужна. Генри слетел с катушек, да. Это по истине печально. Но Эрин вдвойне печальней то, что она не умеет поворачивать время вспять. Раненое и еще подростковое сердце вопило «Это все, Генри? Это все?!», но вслух Эрин всегда молчала. Нельзя же быть такой сукой.
Как остальные члены гоп-компании, он был старше ее почти на три года. Взрослые в один голос, в частности и из-за этого, осуждали их союз, но Эрин была в восторге от такой разницы. Генри не был сопляком – он мог за нее постоять и делал это даже тогда, когда кто-то просто криво смотрел на нее. Однажды Дример даже завела себе тетрадь, где шутливо описывала каждого, чью голову Бауэрс чуть не топил в унитазе и причины, для чего он это делал. Самой адекватной и разумной до сих пор оставалась «Он столкнулся со мной в коридоре и не помог поднять книги.» Завистливые (точно такие!) курицы с ее класса и с параллели, когда Генри совсем распоясывался, кудахтали, что ей нужно его успокоить. Эрин пару раз натравила парня и на них. Она имела безграничную власть над ним и, априори, над всей школой. Остальные парни (либо по приказу Генри, либо по собственной инициативе) тоже всегда крутились рядом. Другие Дример ненавидели. Презирали. А она была действительно(?) счастлива и ощущала себя чертовой бандитской принцессой.
Лично для Генри она была его ласковым котенком. В народе она стала драной кошкой.
Бауэрс всегда был ублюдком, но выключал его рядом с Эрин. Главным доказательством тому служило то, что он не принуждал ее к близости. Были попытки, правда – некоторые чересчур суровые и закончившиеся сильной истерикой. Но после Генри не брал быка за рога и не слетал с катушек, когда Эрин в очередной раз просила его остановить глубокие поцелуи, слезть с ее тощего тела и подождать еще немного. Годика два. Последнее – только мысленно. О половой жизни Эрин знала, кажется, все. Особо важным фактом в ее сознании был тот, что без месячных точно не забеременеешь. И они не пришли до сих пор, хотя ей было уже целых пятнадцать. Дример понимала, что, будь Генри сейчас в здравом уме, со своей невинностью она бы точно рассталась. Возможно, все таки без своего желания.
Во многом Генри жалел ее, но это не означало, что жалких людей он был намерен терпеть долго. Он еще с момента их отношений дал ей всего пару месяцев на адаптацию к новой жизни. Учитывая то, как она жила прежде – это слишком мало. Но она справилась, во многом благодаря помощи того же Патрика. Он научил ее, как правильно выражаться. Как терзать человека морально и так, чтобы точно было больно. Все его учения были чрезвычайно полезными. Но однажды он пытался научить ее убивать животных и в качестве первого задания велел принести труп какой-нибудь домашней живности какого-нибудь бывшего друга. Эрин отказалась. И немного винила себя в этом.
Рина мечтательница всего за каких-то пару месяцев была похоронена под завалами прежней старомодной одежды, прошлыми целями и мечтами; под воспоминаниями о старых друзьях и мыслями о том, что она все делает неправильно. Эрин, та еще сука, родилась под грубыми поцелуями Генри, ехидными шуточками Реджи, суровым взором Вика, учениями Патрика и презренными взглядами тех, кто знал Рину очень давно.
Но обе жизни, в том представлении, в каком они были изначально, уже было не вернуть. Если только…
Если…
Если бы она перестала быть такой трусихой! Если бы громогласные возмущения Виктора взяли наконец свое!
Крисс, кажется, никогда особо не любил ее. Он, суя ей в руки парочку белоснежных таблеточек, говорил «Когда съешь эти – дам еще. Нечего так смотреть, Эрин. Когда ты воссоединишься с Генри, то скажешь мне спасибо. Ты ведь любишь его также, как он тебя? Ты же знаешь, сколько ему пришлось провернуть, чтобы ты так изменилась?»
«Ты уже однажды умерла ради него, Дример, – перефразировала Эрин про себя слова белобрысого, глядя внимательно в его глаза. – Значит сделаешь это еще раз.»
Виктор всегда был как-то тесно связан с наркотой, и Эрин не удивилась, что такие серьезные таблетки он достал ей так просто. Кадиллак. Он провоцировал галлюцинации и дурное самочувствие и дурное, блять, это еще мягко сказано. Правда, эти наркотики на самом деле были не такими серьезными. Но могли начать затмевать рассудок до такой степени, чтобы совсем потерять потом голову. Случаев полного слетания с катушек очень много. Эрин понимала, что Генри все еще любит ее, и под всеми своими таблетками его сознание до сих пор сохраняет воспоминания о своем ласковой котенке. Но Дример та еще кошка, потому все еще не глотает. Коробок спичек с таблетками каждый раз, когда Эрин на него натыкается, напоминает ей о том, что эта двусмысленная шутка не смешна.
Она сократила свои визиты до минимума. Если раньше Эрин могла по пути в магазин забежать к парню в гости, то теперь, даже в самое скучное время, она в последний момент думала о том, чтобы навестить Генри. Сознание твердило ей, что надо его сфотографировать. Повесить фотографию куда-нибудь в запрятанный угол и тогда больше никогда не навещать его. И, может, это была одна из основных причин, почему второй снимок до сих пор не сделан.
Дример не хотела фотографировать Генри. Она не хотела его навещать. Но каждый раз сдерживала слезы, прикусывала нижнюю губу и раздирала ее до крови. Это была привязанность, с которой надо было срочно разобраться, чтобы жить дальше.
Идти, может, другой дорогой. Но вот это уже вряд ли было возможным.
Время стремительно приближалось к десяти. Шлепая по свежим лужам от недавнего дождя, Дример стремглав мчалась домой. Страшно было подумать, в каком состоянии сейчас мать. Эрин моментом пыталась представить выражения ее лица, когда только покидала лечебницу, но тут же отмела эти фантазии. Сейчас она надеялась, что, добежав как можно быстрей до дома, Джейми смирится и не станет ее слишком сильно наказывать. Эрин плевала на весь мир, но против матери не решалась пойти даже в сильном опьянении. Оно было всего лишь раз, но Эрин этого хватило, чтобы понять, что страшней Джейми Дример в этом мире нет ничего.
Сегодняшний визит к Генри вновь не обернулся ничем хорошим. Только лишние душевные терзании, такие, какие даже в самых дешевых любовных романах не сыщешь. Бедная, печальная, просто типичная и второсортная девица в беде. Свергнутая криминальная принцесса. Трудно вообще представить, чем теперь вернуть прежнюю репутацию. Ох. Возвращаясь с лечебницы, где в чудовищном состоянии находится ее возлюбленный, Дример думает о своей репутации.
Небольшие фонари совсем тускло освещали путь, по которому она неслась, как угорелая. Эрин практически ничего не видела и не заботилась о том, что может в любой момент споткнуться обо что-нибудь и упасть. Холод доводил ее всю до мурашек. Или это страх? Дример старалась ни о чем не думать, когда бежала вперед. Бежала от всего – от собаки известной дряхлой миссис Грин, от свирепых полицейских, которые в позднее время могли появиться в любой момент. Она бежала от звука, бьющего по вискам, голоса врача, дающего неутешительные диагнозы, от пустых, стеклянных глаз и вновь появляющегося злобного выражения лица матери.
Вдруг Эрин резко остановилась, когда одна из навязчивых мыслей все так задержалась в ее голосе. Ощущение, что это бег на месте.
Кажется, что она прибежала в тупик. С противоположного конца улицы, ведя велосипед и вяло передвигая ногами, шагал Билл Денбро. Вот он явно никуда не спешил, хотя время слишком позднее для ночных прогулок. Может, Дример была не права насчет ниточки, и она не значила, что родители за него волнуются? Хотя, вероятней всего они доверяет старшему сыну. Это неудивительно. Билл всегда был чересчур умным для своих лет. Он остановился практически в нескольких метрах от нее. Эрин наклонила голову набок, с интересом рассматривая Билли. В темноте не было видно выражения его лица, но, даже увидь она его, Дример все равно бы не поняла, что на нем написано. Он всегда умел скрывать свои эмоции. Это, разумеется, в нем раздражало. Даже больше того, что он неудачник.
Билл, кажется, даже не думал продолжать свой путь. Эрин подождала пару минут, пока снова не вспомнила о том, что мама будет в ярости. Удивительно, но она пока не истерила. Русоволосая обернулась по сторонам с наигранно удивленным взглядом. После, раскинув руки, повернулась снова к Биллу и серьезно спросила:
– Я тебе мешаю?
Билл пожал плечами, но двинулся вперед. Неизвестно, что мешало ему сделать это раньше. Эрин фыркнула так громко, что это можно было услышать, наверно, в другом квартале. Когда их разделяло шагов десять, Билл вдруг опять остановился.
– Ты откуда? – спросил парень. Голос его звучал тихо и, кажется, устало, но Эрин не акцентировала на этом внимание, только удивившись тому, что Денбро вдруг решил завести беседу.
– А тебе-то что? – огрызнулась она, остановившись. Ее голос звучал, как обычно – так, что в нем не хватало только открытого рычания, следующего за простыми словами.
– Может т-тебе нужна п-помощь, – ответил Билл. Эрин непонимающе распахнула глаза:
– Помощь? С чего ты это вообще взял?
– Н-ну, редко встретишь человека, к-который просто л-любит гулять так позд-дно.
– Чтоб ты понимал, Денбро, поздно на этой улице сейчас не только я! – рявкнула Дример, возмущенная до глубины души такими заявлениями. Чтобы ей нужна была помощь? Ей?!
– Я т-только что разминулся с Р-ричи, а ты я-явно гуляешь о-одна, – ответил Билл. Его губы растянулись в слабой усмешке, благо, не заметной под покровом почти полной темноты. Эрин собиралась было ответить, но Билл поднял ладонь, этим жестом затыкая ее. – Мне, впрочем, все равн-но.
– Пошел ты, Денбро, – вполне мирно ответила Эрин. – Нечего тогда вообще было со мной заговаривать.
– Эт-то здравая м-мысль, Рина, – ответил Билл, наклонив голову на бок. – Жаль, что ты так п-поздно ей поделилась.
– Тебе заняться нечем, урод?! – крикнула Дример так, что Денбро отошел на шаг назад. Взбешенная Эрин ударила его велосипед, и Билл еле удержал его от падения. – Иди дальше. На месте не стой, пока на тебя шайка убийц или педофилов не слетелась! Последних ты своей смазливой рожей так и привлекаешь!
У Билла Денбро была удивительная способность – он умудрялся сохранять хладнокровное выражение лица даже тогда, когда глаза его светились открытой злобой. Эрин прошла мимо парня с гордо поднятой головой, показывая, что не намерена больше терпеть его общество. На это все указывало внешне, но тут Дример почему-то остановилась.
– С-совсем уже б-бешеная? – воспользовавшись этим, вновь заговорил Билл, в пол оборота глядя на девушку. – Я просто х-хотел узнать, все л-ли у тебя хорошо. И, р-раз ты поздно вечером мчишься откуда-т-то, как чокнутая, а-а потом резко остан-навливаваешься, то я думаю, что с тобой не все в п-порядке!
–О, Билл, как же это мило! Но, кажется, ты мне где-то пару секунд назад сказал, что тебе все равно. Спорю, ты просто хочешь побыть любезным! Зачем?
– А мне ч-что, терпеть твои необоснован-н-ные наезды?! – по настоящему разозлился Денбро. Он бросил велик на землю и в одну секунду, преодолел расстояние, разделяющее их. Эрин даже испугалась, когда он, схватив за плечи, наклонил к ней голову. – Беверли была п-права – хватит с-с-строить из себя мразь. С-суку! Ты в к-конец уже спятила, Дример! Может, тебя п-посадить в одну палату к своему такому же ненормаль-н-ному дружку?
Тут Билл понял, что явно перегнул со словами. Серые глаза девушки затуманились, словно накрытые невидимой пеленой. Денбро понял, что это были слезы, когда Эрин резко ударила его кулаками в грудь и отскочила. Он хотел извиниться (в душе отлично понимая, что он это делать должен в последнюю очередь), но тут уже Эрин подняла ладонь вверх, приказывая ему помолчать.
– Я как раз оттуда, Билли. Извини, но на сегодня с меня хватит его общества, – вскинув руками, сообщила Эрин. Билл совсем затих и потому ее голос на этой глухой улице звучал слишком громко. – Уже очень поздно и я пойду наконец домой. Если позволишь, конечно. Может, у тебя еще есть для меня парочка наставлений или милых любезностей? Поделись, Билл. Мы с тобой не разговаривали уже целых три дня – на рекорд, кажись, идем!
– Т-три дня? – переспросил Билли. Лицо его стало задумчивым, так, будто он что-то прикидывал в голове. Эрин скрестила руки на груди, нетерпеливо ожидая, что Билл еще скажет.
С ним всегда проходили чрезвычайно захватывающие беседы. При неприятном дефекте речи Большой Билл был способен и мертвого разговорить.
Эрин поджала губы, отводя глаза куда-то в сторону. Ноги готовы были броситься бежать в любой момент, и девушка чудом заставляла себя стоять на месте. Ей казалось, что сегодняшний диалог с главой неудачников, коих она терпеть не могла, должен быть важным. Правда, Эрин никогда не могла похвастаться хорошей интуицией и вообще здравомыслием в некоторых вопросах.
– У тебя ровно неделю назад б-был день рожден-ния, – быстро произнес Билл.
Обычно, когда он говорил быстро, заикание его достигало невероятных пределов, но теперь он явно справлялся с этим. Пусть и не совсем. Эрин, размышляя над вечной проблемой Денбро, даже не сразу осознала, что он только что сказал. Когда до нее дошло его послание, Билл не дал ей ответить.
– Жаль, что ты так и н-не п-повзрослела, – с легкой грустью закончил парень. Из всех неудачников Билл единственный, кто сообщил о ее прошедшем празднике и непонятно было, что он этим хотел донести.
– Мне очень важно твое мнение, Билл, – голос сероглазой так и сквозил сарказмом. – Но уйди, пожалуйста, с линии. Больше ничего не говори.
– И не б-буду, – согласился с подобным исходом парень. Он поднял свой крутой велосипед с земли. Эрин всегда хотела себе такой же, но у нее не было даже простого. Из-за того, что школа была совсем рядом с домом, у матери и в мыслях не было его купить.
– Молодец! – коротко ответила Дример, развернувшись.
– Хотя нет, ещ-ще кое-что с-скажу.
– Аааа! – только простонала Эрин, вновь разворачиваясь. – Что еще?!
– Уже много в-времени прошло, – неуверенно начал говорить Билл. Он опустил голову, будто не хотел, чтобы Эрин увидела другие эмоции на его лице. – Но я б-благодарен тебе за то, что т-ты тогда не дала издеваться над Д-д-д…
Эрин в ужасе казалось, что кто-то неведомый сейчас сжимает Биллу горло, не давая никак закончить предложение. Или, может… У него не было на это желания. Словно он не произносил это имя уже очень давно.
– Я поняла, – отдернула Эрин, не желая больше видеть эти жалкие попытки. Билл аж тяжело выдохнул. – Молчи уже.
– Но то, что б-было до этого… – уже с гневом добавил Денбро. Смена эмоций на его лице – от грусти до раздражения – произошла очень быстро.
– Что конкретно, Билли? – усмехаясь, попросила уточнить Эрин. – Много чего было.
Если эмоции Билла менялись с поразительной скоростью, то Эрин также менялась вся. Она как из простой девочки превращалась в ведьму за считанную секунду и, кажется, не замечала таких перемен.
«Так быстро! Из Рины-мечтательницы в Эрин-суку. Прямо волшебство!» – ударив по мозгам, как гром прогремел голос Стэнли. Так четко, будто он сказал это где-то пару минут назад.
– Лето изменило нас всех, Р-ри… – Билл прервался. – Э-эрин. Но некоторые о-остались прежними. Думаю, ч-что Стэн все еще к тебе х-хорошо относится.
– Думаешь? – с неподдельным удивлением переспросила Эрин.
– Знаю, – горько вздохнул Билл. – Это ж-же Стэнли.
– Звучит, как приговор!
– Не делай е-ему больно, Эрин, – со всей серьезностью, на которую только способен, попросил, нет, приказал Билл. Его внимательный взгляд грозил прожечь в ничего не догоняющей Дример дыру.
– Больно? Когда это я делала ему больно?
– И дурой не б-будь, – махнул рукой Билл, понимая, что нормального ответа от русоволосой все равно не дождаться.
– Хорошо, Билл, б-буду! – ответное передразнивание только грозило стать последней каплей в железном терпении Денбро. Ему хотелось бросить что-то на подобии «Ты всегда ей была!» или «Тебе не привыкать!» в ответ, но парень вовремя осознал, что это было бы слишком по-детски.
Нет. Не слишком по-детски. Слишком по старому.
– Пол одиннадцатого! – тут проорала Эрин. Билл от неожиданности весь передернулся. – Мать меня убьет. Все, мне только место на кладбище осталось заказать. И я закажу еще одно для тебя, Билли, за то, что задержал!
– Рад п-помочь, Эрин, – отвесив издевательский поклон, сказал Денбро. – Не забудь, что я т-тебе с-сказал.
– Теперь понятно, почему ты сошелся с Беверли. Вы оба просто невероятно назойливые идиоты!
Окружающую обстановку было видно с открытыми глазами также, как с закрытыми. Дример от чего-то покрутилась вокруг себя и продолжила путь. Билл также медленно катил свой велосипед, думая, когда бы ему успеть сделать домашнюю работу и через сколько примерно времени Дример поймет, что идет не в ту сторону. Громкий вопль «Блять, не туда!» прозвучал примерно на тринадцатой секунде.
– Дойдешь, Д-дример? – спросил Билл, сдерживаясь от громкого смеха. Эрин прошла мимо него с убийственным выражением лица. – У-удачи тебе.
– Спасибо, заика. Надеюсь, что больше не увидимся!
– Эрин – Э-эрин, зря ты так. Я уже х-хотел было предложить подвезти тебя до дома, как старый д-друг.
Уже который по счету раз Дример снова остановилась. Ее друзья были далеко – некоторые даже слишком; примерно в шести футах под землей. Но, будь здесь хотя бы Реджи, она бы ехала домой в его машине причудливой модели, название которой до сих пор не запомнит. Было бы здорово, если бы в ней были все остальные. Чтобы все было как раньше. Без всяких этих псевдо-старых друзей.
Но… именно сейчас здесь не было псевдо-новых друзей. Крисс до сих пор не брал трубку, а Реджи нашел себе кучу неотложных дел. И она возвращалась совершенно одна домой, в свои уже пятнадцать до сих пор без велосипеда, ибо, как говорилось, «школа близко!»
– Не надо так акцентировать на мне внимание, Билли, – тихо попросила Эрин. С удивлением она обнаружила, что почему-то не в силах повысить голос. Будто кто-то невидимый сжимал горло уже ей. – Не надо.
Зачем-то она повторила и двинулась вперед, просто безнадежно надеясь, что хотя бы в этот раз спокойно продолжит путь. Она не побежит – сил уже нет совсем. Эрин думалось, что, едва переступив порог дома, она тут же свалится на пол, погружаясь в сон и оставляя все комментарии матери на завтра.
– Да, – запоздало ответил Билл. Велосипед скрипнул в каком-то месте, донося, что хозяин почему-то за ним не очень следит. – Согласен.
Голос Билла звучал ровно, без заиканий. Тихо и спокойно. Как точка предложения или финальная пуля в конце. Ничего не доносило о том, что он как-то обижен, раздражен или, напротив, рад.
И саму Эрин это по настоящему… радовало?
Комментарий к Часть 7 Больше комментариев – чаще продолжения))
====== Часть 8 ======
Эрин хватило всего пары секунд, чтобы сосредоточиться на данной проблеме. Но мудрое ее решение к ней так и не пришло. Дример с размаху ударила кулаком по CD-плееру, считая, что ничего мудрее вот этого быть не может. Гребанная техника!
– Полегче! – возмутился Реджи, заметив на экране странные белые полосы. Благо, вскоре все пришло в норму. Дример с самодовольным выражением лица облокотилась руками на кресло, выглядывая из-за плеча Хаггинса.
– Пожалуйста, – произнесла она. Русоволосая дала неохотно это желающему Реджи «пять», после чего потянулась к Виктору. Он, очевидно, желал этого еще меньше. – Ведешь себя, как последний долбоеб, Крисс. Пожалуйся еще своей мамочке на мое поведение.
Реджинальд остановил очередной назревающий скандал, веля Эрин заткнуться. Та отвесила Хаггинсу подзатыльник и протянула руку к плееру. Дример начала искать какую-нибудь сносную музыку, которую, правда, в дисках Реджи было очень тяжело найти.
– Дерьмо слушаешь, – проворчала Эрин, наткнувшись в очередной раз на какую-то металлику, что прямо по ушам резала. Она сама не была поклонницей чего-то мелодичного, но такое совсем не выносила. Тут заиграл AC/DC – Дример не могла точно назвать песню, но точно знала, что это они. Виктор тут же перехватил ее руку, говоря:
– Оставь это.
– И без тебя бы приняла такое решение, – фыркнула Дример, отстраняясь.
Ей надо было налаживать отношения с Виком. Особенно сейчас, когда тот сам разинул рот в ее сторону, в первые за несколько дней. После наказания их общение совсем сошло на нет. Злость Крисса, которую он клялся выместить на ней, вовсе куда-то испарилась, и он будто перестал ее замечать. А если они сталкивались в коридоре, то парень проходил мимо с таким лицом, будто ему под ноги попался какой-то мусор. Ох. Не будь все время рядом Реджи, этот белобрысый давно бы ходил с расцарапанным лицом. Хаггинс внушал ей, что все в порядке – просто Виктор такой уебок, которому нужно время, чтобы остыть. И «Ты его очень обидела, Эрин, не хочешь извиниться?», а потом «Блять, ты, бешеная кошка, я же пошутил! Ногти подстриги!» Но не смотря на его недальновидность, в некоторых вопросах отсталость и тупизм по жизни, Эрин находила его настоящим другом. Временами она удивлялась сама, что Рыгало Хаггинс порой может быть слишком понимающим. Эрин могла ему рассказать почти о всех своих проблемах и не бояться быть осмеянной. Из всех членов этой компании (беря во внимание и тех, кого давно нет), Реджинальд Хаггинс был самым нормальным. И вовсе, можно сказать, не злодеем.
