Текст книги "Неподходящие (СИ)"
Автор книги: Gabrie
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
– Иии? – с нетерпением поторопил Ричи Эрин, что притихла. Парень думал, что она выдерживает паузу для эффектности.
Но у нее просто не было сил произнести это вслух.
– И он не присоединился, Ричи. Я просила отца передать ему, как сильно он сейчас мне нужен. Мой голос дрожал хуже, чем перед каким-нибудь блядским экзаменом! – в конце предложения русоволосая перешла на крик, но тут же затихла. Глубоко задышала, прикрыв глаза. – Но он не пришел. У него были дела поважней.
– Некрасиво, конечно… – задумчиво ответил Ричи. Наверно, он бы таким же тоном ответил на рассказ о вырванном сочинении из тетради. Тозиер точно не находил в поведении Уриса ничего такого. Неизвестно, что это было – мужская солидарность или наплевательское отношение к ней. Дример не горела желанием разбираться, сосредоточенная сейчас на другом.
– Я хочу уйти к Генри, – поделилась девушка новостью. Она звучала для Тозиера хуже, чем недавнее известие о смерти бабушки.
Он мигом подскочил. В отличии от спокойного Билла, который мог успокоить даже бешеных собак или Стэнли, способного своей невозмутимостью пробивать стены насквозь, Ричи сразу дал понять, что никакого мирного разговора с ним не будет.
– Дура! Ты серьезно думаешь о таком?
– Да. Генри в этот четверг сказал, что я ему нравлюсь, – ровно говорила Эрин, вновь покрываясь мурашками после упоминания Бауэрса. И зажигаясь тем же интересом, связанным с чем-то новым, ныне неизвестным ей. Практически заглушающим чувства к Стэнли Урису, к огромнейшему облегчению.
– И что? Мне он, например, сказал, что от души любит бить меня ногами! Так мне теперь тоже к нему бросаться?
– Ричи, я понимаю твои чувства и чувства остальных, после того как…
– Стоп-стоп-стоп. Ты уже все решила? – Ричи преодолел расстояние, разделяющее их, за мгновение. Так быстро, будто телепортировался; Эрин вздрогнула, когда надоедливая мордашка Тозиера оказалась перед ее глазами, закрывая практически все остальное. Она собиралась ответить, но Ричи перебил. – Ты нужна Стэну!
– Нужна? Стэну? Это самое абсурдное, что я когда-либо слышала. А я помню почти все твои шутки, проклятый Балабол!
– Не смей опять менять тему, Рина. Ты всегда так делаешь, когда в чем-то неуверена! И даже не спорь! – неоспоримо выпалил Ричи. В нем зародилась надежда, какой не было никогда в жизни. Он зацепился за ниточку, возможно, последнюю – ведущую к Рине-Мечтательнице и только ей. – Я понимаю, что ты обижена и все такое. Но Стэнли ты нравишься, очень. Пусть я, черт возьми, самый проницательный человек на свете, но даже остальные это поняли. Верь на слово, Рина. Сотни Генри не стоят одного такого Уриса!
– Может, ты тогда сам начнешь с ним встречаться? – процедила Дример с опущенной головой. Она резко подняла ее, ментально прожигая в смятенном Тозиере дыру. – Или отсосешь ему? Что вы там, пидорасы, обычно делаете – не знаю. Сам разберись.
– Рина… – таким же тоном ответил Ричи. Он отошел на шаг назад; будто слова Дример отбросили его в сторону и вообще из нормального общества. – В тебе сейчас говорит злость, и потом ты пожалеешь о своих словах.
– А ты нет? Тебе можно напрямую сказать, чтобы я ждала, когда Стэн удосужится сделать ко мне первый шаг? Ждать, мучиться, терпеть эти «можешь идти» и «ты можешь подождать»! Он скромный мальчик и ему нужны силы, чтобы сделать этот первый, проклятый, чертов шаг, а я?! А мне не нужны силы, чтобы терпеть все это? Орать в пустоту после гудков, после прерванного сигнала? А, Ричи?!
– Ты послушай себя, Эрин! – в ответ заорал Тозиер. Заведенная до невозможности Дример все равно вздрогнула, услышав непривычное обращение. – Ты любишь Стэна, но из-за того, что он не обращает на тебя внимание, готова броситься к ублюдку Бауэрсу! Кто ты после этого?
– Я не нужна Стэну! Не нужна!
– Да какая разница?! – рявкнул Ричи, обращая свой взор на потолок – он чувствовал себя в ебаном мексиканском сериале и ждал, когда уже откуда-нибудь заиграет музыка. – В глубине души, пусть, блять, даже ооочень глубоко, но ты нравишься ему. Не смей уходить, зная это!
– Я поражена, Тозиер.
Это было правдой. Эрин, расположив руки по швам (до этого размахивая ими, как припадочная), смотрела на Ричи странным взглядом. Тозиер тоже был заведенным и мало что сейчас соображал, но отчетливо видел в серых глазах всю ту же ярость и печаль. Но теперь там еще было какое-то разочарование и… ненависть? Открытая? Почему?
– Я что-то не так сказал? – мигая поочередно глазами, спросил Тозиер. Эрин покачала головой. Она прокусила нижнюю губу окончательно, и теперь с нее стекала теплая струйка крови. Она согревала больше, чем этот чертов дом. Эрин поспешила к выходу. – Ты уходишь?
Ричи развернулся к ней, стоя на месте. Зная, что, если Рина что-то решит, то ее уже ничем не остановишь, он смиренно ждал ответа. Ладно, что там скрывать. Если бы Дример так и молча выскользнула отсюда, он бы остановил ее. До тех пор, пока она не сказала бы то, что крутилось в ее глупой русоволосой голове.
– На самом деле, дело не только в Стэнли, – но перевела сероглазая тему, разворачиваясь к нему. Ричи взвыл, после чего окровавленные губы Дример растянулись в усмешке. Кажется, что она намеренно так сделала. Будто ей нравилось издеваться над неудачником. – Я ухожу, потому что не хочу больше быть неудачницей. Не хочу слышать насмешки вслед, не хочу слушать нотации мамы и не хочу терпеть одну личность. С этих пор – две. Вообще, я хотела разойтись мирно, но…
– Будешь встречаться с Бауэрсом? – перенял Ричи ее прием. Он внимательно смотрел на нее, готовый ловить каждое слово; каким бы неприятным оно не было.
– Буду. Встречаться. С Бауэрсом, – медленно отчеканила Дример, чтобы точно дошло.
Эрин не хотела всего этого. Ее целью было разойтись мирно, без скандала. Сохранить, возможно, в тайне прежнее общение. Нахер Стэнли Уриса, его еврейские книжечки и раздражающее воспитание – нахер его очень далеко. Но вот друзей покидать не хотелось. Компания – это же как своеообразный дом. Но когда съезжаешь, не всегда обрывается общение с жильцами. И разве это предательство? Изначально – нет. Но сегодня, в этот момент, вспоминая недавние размышления матери о неудачниках и слушая то, что говорил до этого Ричи, Дример понимала, что
Не будет дружбы. Мягко говоря, нет. Если Тозиер велит ей пресмыкаться, точно последнее ничтожество, то остальные согласятся с ним. Никто из них не будет воспринимать ее как личность, которая может существовать без еврея. И его окружения. Ах, да. Она же такая приличная. Косы, платья ниже колен и н-н-ичего д-дурного из кривозубого ротика. Рина-Мечтательница.
– Шлюха.
– Серьезно?
Тишина. Прерванная, неизвестно через сколько времени, громким топотом миссис Тозиер по лестнице. Она, спустившись, одарила Эрин более, чем безыинтересным взглядом. Подумаешь, девочка – раздетая, взвинченная и какая-то не такая. Она просто оттолкнула сына, чтобы он дал ей пройти.
– Шлюха? – тихо переспросила Эрин, а после повысила громкость, кажется, до максимума. – Ладно, пидор!
– Что за выражения? – возмущенно спросила Рэйчел, но было видно, что это чистая формальность. Злость в Ричи уступила место непонимаю, а после – страху, такому, что он собирался вытолкнуть Дример за дверь.
Он слишком хорошо ее знал.
– Я просто обращаюсь к вашему сыну, миссис Тозиер, – Эрин выкрутилась и обошла его со спины, милыми серыми глазками заглядывая в озадаченное лицо женщины. – Решила не использовать сегодня имя, а, скажем, обозначение его сексуального влечения. Вы что, не знали, что он пидор?
– Эм… Прости?
– Прощаю! С кем не бывает! Ричи очень скромный и недавно признался мне в том, что любит мальчиков. Конкретно одного – точно. Так красиво выражался, что даже у меня сердце дрогнуло. Я ненадолго и забыла, какой он, на самом деле, отвратительный. Именно из-за ориентации, да. Ох. Конечно, некрасиво мне вот так ябедничить, – Эрин приподнялась на носочки к уху Рэйчел и приставила ладонь к щеке, после чего перешла на тихий шепот. – Вообще, не мое дело, конечно. Но вы сами понимаете, что это неправильно. И как отнесутся к этой неправильности добрая половина нашего города… Прознай кто-нибудь о его нездоровых интересах – будет ли вам, порядочным жителям, нормальная жизнь в Дерри? Я-то никому не скажу. Но вы хотя бы отцу скажите. Пока совсем не испортился, мальчик.
В гробовой тишине Дример покидала дом Тозиеров. Ричи даже напоследок не хлопнул зло дверью; ее закрыла Рэйчел, вышагивая мимо тут же напрягшегося сына. Последнее, что видела Дример, это то, как она наклонилась к нему и шепнула что-то в ухо. Даже за закрытой дверью были слышны крики до тех пор, пока Дример не отошла достаточно далеко. Она все еще не понимала, куда именно идет. Понятно было одно – туда, где еще никогда не была.
Ей навстречу, светящийся в темноте, как сотни мелких фонариков, важно вышагивал клоун. Ей показалось, что он смотрит на нее насмешливо и чего-то выжидает. Дример не переменилась в лице – невозмутимость, появившаяся после ухода от Ричи, не уступило место какой-либо другой эмоции. Когда они поравнялись, клоун было раскрыл рот, но Эрин заговорила первой:
– Можешь идти нахуй. Тут больше нет никакой неудачницы, – она приблизилась к нему и ухватилась за один из помпонов на белоснежном воротничке. С уголка раскрашенных губ Пеннивайза тонкой струйкой потекла слюна, чего Дример не замечала. – Меня больше не пугает твой голос. И ты тоже не пугаешь. Я много чего боюсь, но только не тебя. Не знаю, чего ты добивался, но больше тут терять нечего.
От Дример, правда, больше не несло страхом. Не несло ничем, кроме решительности, твердой убежденности в чем-то, смелости. Отчаяния и грусти. Пеннивайзу было все равно, чем пахло от этой девчонки теперь. У нее не было сладковатого аромата страха, который он надеялся развить до максимума своими выходками. Что-то пошло не так.
До чего Дример невыносимая девчонка. Неизвестно, где вообще ее место в этой жизни. Белая ворона – та еще!
Клоун начал медленно исчезать, до тех пор, пока окончательно не испарился. Рука Эрин, все еще сжатая в кулак, раскрылась – на ладони ее все еще красовался белый помпончик, слабо блистающий в непроглядной темени. Она открыто улыбнулась своему эдакому сувениру. Она ничего не поняла, но полностью осознала, что не сумасшедшая. У нее вряд ли здоровый рассудок. Неустойчивая психика, разрушенная той же матерью и прочими отбросами общества. Генри, пожалуй, был прав – что-то все это время мешало ей стать настоящей Эрин Дример. Ее никто такой не сделал. Она всегда ей была.
Да? Правда?
Следующая неделя начнется уже в другой жизни. Спустя какое-то время она сообщит об этом Джейми и, может, впервые получит от нее одобрение. А если и нет, то зарежет ее ножом. Если мать будет продолжать выводить из себя, Эрин избавится от нее. Она дает обещание. И какое-никакое – это сдержит точно. И какое-нибудь, связанное с наставлениями Генри. Если он прикажет избить, к примеру, Джорджи, она это сделает? Она сделает. А гнобить неудачников? Она будет гнобить неудачников. Она будет кем угодно, но точно не такой же. Не опять. Это уже не мексиканский сериал – это не Рина-Мечтательница. Спасибо всем, кто принимал участие в его закрытии.
Дример крутилась вокруг себя, стоя посреди пустынной дороги. Сейчас она ощущала себя такой свободной, как никогда прежде. Было бы иронично, если бы сейчас ее сбила машина, прекращая все это. Но Эрин знала, что такого не будет – она как экстрасенс или чертова ведьма была уверена, что ее новый путь закончится не сейчас. И не здесь.
Сегодня, бродя по ночному Дерри, по самым отбитым районам, забредая чуть ли не в лес, Дример вернется домой примерно в шесть вечера. Будет суббота. Потом – Генри и остальные и маленький Джорджи, пойманный ими, как бездомная собачка. Ей вручат биту – ту, что с шипами – но Эрин не возьмет ее и так справится с ребенком. Пару раз пнет ногой, пока младший Денбро, плача, не уйдет домой. Билл будет бешено стучать в дверь, вместе с Эдди. Ричи не присоединится к ним и всю неделю вообще не сможет выйти из дома – с такими побоями толком не ходят. Стэнли будет звонить. Звонить-звонить-звонить, как ненормальный, до конца не осознавая, что связь оборвалась.
Утром воскресенья, Билл, все-таки заболевший (в силу своего нежелания покупать дождевик), сам того не осознавая, проводит брата в последний путь. Уже в понедельник утром Дример наткнется на объявление:
«Пропал мальчик. Джордж Денбро. Шесть лет, рост – примерно 4,5 фута. Глаза карие, волосы светлые. Из особых примет – яркий желтый дождевик. Ушел из дома в дождь, на Нейбол-Стрит, и не вернулся. Все, кто обладает какой-нибудь информацией, пожалуйста, позвоните по телефону – 1-207-584-2209.»
Она посмотрит на фотографию, едва машинально не растягивая губы в ответной улыбке. Запрыгнув в модную машину Рыгало, на заднее сиденье рядом с Бауэрсом, Эрин в очередной раз напомнит себе, что это ее больше не волнует.
Комментарий к Часть 13 Таки решила я придерживаться расписания. Новые главы теперь будут выходить в субботу и в воскресенье :)
PS. Серия флэшбеков окончена.
====== Часть 14.1 ======
8:28
– Эй, Эрин! – окликнул кто-то.
Голос был очень знакомым, но сонная Дример не смогла бы сейчас определить его обладателя, как бы не старалась. Она даже не остановилась, продолжая лениво идти в сторону злосчастного кабинета истории. Эдди подбежал к ней, словно находился в бодром расположении духа, но, когда он остановил Эрин, встав напротив, то тут же начал тяжело дышать. Словно их разделял не короткий коридор, а километров восемь. Каспбрак взглянул на ждущую Дример и, вяло шевеля губами, спросил:
– Есть минутка?
– Нет, – ответила Эрин, обошла парня стороной и продолжила путь. Замедлилась, правда. На историю идти совсем не хотелось, особенно, без домашнего задания и еще с таким позорным пакетом в руках. С рекламой какой-то бижутерии. Но он был лучшим среди прочих, в большинстве своем, с изображениями продуктов питания.
Любимая сумка, которую Дример носила еще с младшей школы (она вообще редко любила менять вещи), осталась там, в лесу. Стэн рассказал ей, что они, занятые их с Ричи поиском, прочесали лес вдоль и поперек, но ни разу не наткнулись на ту яму. Раз неудачники ее не нашли, то ужасная в ориентировании Дример тем более с этим не справилась бы. Но чудовищно было жаль дорогой телефон, который остался в ней – более чудовищней, пожалуй, могло быть только наказание за его потерю. Это было единственным, о чем думала Дример, когда явилась в десять утра домой, перед этим сладко отоспавшись дома у Майка. И хотя это было пару дней назад, ее до сих пор передергивало, едва перед глазами вставал образ Джейми – пышущий жаром еще прежде, чем она открыла дверь.
Но нет. Ее не убили. Мало того – даже не наказали. Мама, правда, говорила, что наказывает Эрин самым страшным образом. Эрин, танцуя в душе ламбаду, скорбно кивала головой, чуть ли не выдавливая из себя театральные слезы. А в комнате она уже начала прыгать от радости так, что пол грозил провалиться даже под ее хрупким весом. И дело в том, что Джейми больше не собиралась ее контролировать. Наверно, она хотела, чтобы ее фраза «отныне ты сама по себе» звучала, как финальное наставление перед пуском в свободное плавание, но с ее видом после него не хватало только добавить «сдохни, сволочь». Эрин ничуть не расстроилась такой «заботе». Теперь ее больше не контролировали. Вообще нет! Дример считала, что более чем заслужила эту свободу; была уверена в том, что сможет ей распоряжаться. Правда, выспаться перед первым учебным днем она забыла. Пожалуй, наставление Джейми рано ложиться – было самым полезным из всех, что она давала.
Каспбрак поравнялся с ней. Только взглянув на парня, Эрин поняла, что у нее появился товарищ по несчастью. Было ясно видно, что Эдди тоже не спал – вот только, наверно, не одну ночь, а четыре-пять. Одна только бледность у него была такая, что вблизи можно было пересчитать все венки и капилляры на некогда смуглом личике. Блеск в его карих глазах потух, как свеча, оставив лишь красноту и лопнувшие сосуды и, как бонус, снизу синяки, практически черные. Неприятное зрелище – не в обиду привычной красоте Каспбрака, конечно.
– Слушай, прости за неожиданность, но мне очень нужна твоя помощь, – заговорил Эдди таким утомленным голосом, будто вот-вот свалится в обморок. Эрин машинально вытянула руку, поднося ее к спине парня, чтобы, в случае чего, удержать его. Настолько он был уставшим.
– Моя? – наигранно удивилась Эрин. Ее, к огромному удивлению, больше волновал вид Каспбрака, чем-то, зачем он к ней пришел. Но она ни в коем случае не должна была выдавать свое волнение. – Каспбрак, что ты несешь? Ты в неадеквате?
– Возможно, – просто согласился Эдди. Парочка школьников, быстро пробежавших мимо них, подняли после себя легкий ветерок. Именно от него, наверно, парень слегка пошатнулся. Эрин хотела продолжить неожиданный диалог, но Эдди сделал это первым. – Мне правда нужна твоя помощь, Эрин. Именно твоя, – особенно выделил Каспбрак последнее слово.
– С тобой определенно что-то не так, парень, – выдала Дример очевидную вещь, с целью скрыть свой интерес к словам Эдди. Как обычно, свои истинные чувства Эрин скрывала за насмешками и отступлениями от темы. – Знаешь, Эддс, синяки под твоими глазами больше, чем самооценка Балабола.
«Или количество его же собственных синяков», – хотела дополнить Дример, но передумала. Кажется, что ей все еще двигала жалость в отношении к Ричи. Наверно, он бы прибил ее, узнав об этом. Она уже сегодня видела его. Балабол пришел в школу, как ни в чем не бывало, с теми же ушибами, ссадинами, порезами, помутненной головой, километровым слоем соплей под носом и кашлем через каждые три секунды. И чудовищно огромным похуизмом к собственному виду. Эрин тоже легко могла заболеть после произошедшего, но у нее был крепкий иммунитет. И семь уколов «кларитина» в задницу, для профилактики.
– Моя просьба как раз напрямую касается Ричи, – пояснил Эдди. Эрин удивилась, но продолжала сохранять спокойствие. Ей это давалось с трудом, учитывая огромное количество мигом появившихся двусмысленных шуточек в голове. Она оставила их только затем, что до сих не знала, признался ли Ричи или нет. И ей было неприятно затрагивать особенно больную для Тозиера тему.
– Ну, что за помощь? – прямо спросила Эрин. Эдди громко зевнул, вскинув пальцем, этим призывая Дример подождать. Звонок на урок прозвенел очень вовремя. Дример, вслушиваясь в «дзыз-дзыз-дзыз», невинно поинтересовалась:
– А ты знаешь сколько микробов с воздуха попадают сейчас в твоей широко открытый рот?
А после наблюдала за тем, как Каспбрак схватился за горло и подавился кашлем, будто заглотнул особо опасных паразитов. Благо, он быстро успокоился и только осуждающе взглянул на шутницу-Дример. Эрин думала, что сейчас у них начнется словесная перепалка, но Эдди вернулся к прежней теме. В отличии от Дример, он всегда говорил только то, что хотел изначально.
– В общем… – настолько вяло говорил парень, что Дример тоже начало тянуть в сон. Вдруг он резко зажмурился, словно увидел что-то страшное. Но потом, открыв глаза, снова принял невозмутимый вид и продолжил. – Ты все еще умеешь подделывать почерки, да? Да, – сам ответил Эдди, не дожидаясь ответа собеседницы. – Мне нужно, чтобы ты написала одну записку почерком Ричи.
– Думаешь, что я помню его почерк? – фыркнула Дример. Она открыто вредничала, раздраженная от того, что Каспбрак так нудно говорил, занимал ее время и вообще так резко появился. Это были главные причины задержки ответа. Эрин помнила почерк Ричи. Она помнила, как пишет каждый из них.
– Я дам тебе обрывок из его тетради! – с неожиданной злостью ответил Эдди. От того, как он повысил голос, Дример даже вздрогнула. – Хватит тут размыто говорить, отвечай точно, будешь помогать или нет!
Хорошо, что коридор почти опустел. Три или четыре человека, стоящих у окна и косо поглядывающих на них, внушали Эрин не такие сильные неудобства, как если бы целая толпа. Да, это просто картина маслом – неудачник и хулиганка. И, пусть разные, но все равно, одинаковые отбросы общества. Но на последний факт Дример уже, почему-то, было почти наплевать. Настолько, что она, не стыдясь, легко сжала одной рукой подбородок Эдди, а другой провела по волосам; по мягким, игривым кудряшкам.
– Да помогу, помогу я, – твердо, но спокойно и, кажется, даже робко ответила Дример. Эдди отвернул голову, смущенный её действиями. Эрин не обращала на свою неожиданную открытость внимание и, гонимая большим любопытством, вновь уклонилась от темы. – Что с тобой вообще? Выглядишь, мягко говоря, хуево.
– Еще бы, – согласился Каспбрак, совсем не обижаясь. Когда Эрин убрала руки, парень отвел от нее взгляд и тут же встретился им с ребятами у окна, с ухмылками наблюдающими за ними. Честно, Эдди было все равно на то, что они только что могли создать гору неприличных слухов. Его смущали только действия Эрин, которые еще приносили, малость говоря, дискомфорт.
– Так что с тобой? – повторила Дример свой вопрос. Эдди покачал головой, одновременно с этим пожимая плечами – очевидно, думал, делиться откровенным с самой Эрин Дример или нет.
– Не спал уже три дня, – продлились его размышления не долго. – Работа.
– Ночью?
– Ага. Один знакомый, – Эдди поднял указательный палец и переместил его влево. – другого знакомого, – еще левей, – который знакомый Майка и, по совместительству, более-менее надежный товарищ, взял меня нелегально разгружать разные товары на Трейлин-Роуд.
– Трейлин-Роуд? – переспросила Эрин, прищурившись. Название улицы ей было слишком знакомым. – На ней та самая круглосуточная аптека, в которой, якобы, снабжают наркотой?
– Именно. И не якобы, собственно, – кивнул Эдди и хмыкнул. Потупил взгляд. В душе парень боялся, что за разглашение тайны, пусть даже успевшей пойти слухами среди многих людей, у него будут неприятности. Каспбрак слишком поздно подумал, что с Дример таким делиться не стоило бы. Но уже было слишком поздно отступать, к тому же, еще и некрасиво. – Но я не вмешиваюсь в эти дела, просто разгружаю ящики, коробки с лекарствами и псевдо-лекарствами, – Эдди понизил голос, чуть привстав на носочки, чтобы достать до уха Дример (разница в росте была отнюдь не маленькой). – Я даже стащил себе недавно какие-то таблетки, которые помогают долго не спать. Они работают. Наверно, смогу даже неделю продержаться.
– Каспбрак, – досадно протянула Эрин, качая головой. – ты от чего в такие ебеня скатился?
– Я не хочу больше брать деньги у матери, – заявил он с серьезностью. – Она постоянно попрекает меня этим, мол, без нее мне вообще не обойтись.
Эдди отрицательно махнул рукой, словно перед ним сейчас была миссис Кей, а не смятенная Эрин. Злой Каспбрак пробивал на смех; его милая мордашка не внушила бы злости, наверно, даже первокласснику.
– Я хочу доказать ей, что она не так уж сильно мне нужна. Теперь сам о себе забочусь.
– А она знает о твоей работе? – невзначай поинтересовалась Эрин, не поднимая глаз и смотря ими на часы. С начала урока прошло всего лишь пару минут. Надо же. Дример казалось, что Каспбрак держит ее уже больше часа. Не глядя сейчас на парня, русоволосая не видела, как его лицо исказило полное удивление, вперемешку со страхом.
– Рехнулась? – выпалил он. Когда Каспбрак говорил громче, сонливость его была даже не так заметна. Но, как стоило ему принять прежнюю интонацию, от вялости в голосе готовы были сохнуть даже комнатные растения. – Конечно, она не знает. И ни за что я ей не скажу. Надеюсь, что спальный мешок, набитый соломой с фермы Майка, она еще долго будет считать мной.
– А ты сколько уже работаешь? – спросила сероглазая. Она, скрестив руки на груди, потопталась ногами, испытывая явный дискомфорт от долгого стояния на месте.
– Всего пару недель, но прогулов, из-за перерывов на сон и выполнения домашней работы, столько нахватал, что все учителя уже готовы с меня шкуру спустить… – ответил Каспбрак. Грусть и безнадежность так и сквозили в его речи и он, не желая заострять на этом внимание, двинулся вперед, рукой подзывая Эрин. Она радостно поспешила за ним.
– Попроси остальных неудачников прикрывать тебя. Делов-то, – предложила Дример, беспечно пожимая плечами.
– Я просил, – ответил Эдди, повторяя за ней. – Но им это уже тоже осточертело. Бен уже пообещал выдать меня маме, если я опять явлюсь в таком херовом виде, – поделившись последним, Каспбрак вновь почувствовал обиду на такое предательство, еще и нагло поддержанное остальными. Он вспомнил изумление Эрин при встрече с ним и расстроился еще больше. – Боже, хоть бы он пошутил…
– Ваш новенький – тот еще козел!
– Он вообще-то тут учится уже больше года, Эрин, – Каспбрак закатил глаза на недальновидность Дример. Он не удивился бы, узнай, что она весь год вообще не замечала Хэнскома.
– И что? – хмыкнув, подтвердила Эрин эти догадки. – Я его не знаю и не горю желанием узнать.
– Ладно, – коротко бросил Каспбрак и махнул рукой. Разговор уже ушел в другое русло и затронул совсем непозволительные темы. Как он вообще это допустил?
– Почерк точно подделаешь? – переспросил Каспбрак. Дример согласно кивнула, выглядя даже почти не мегерой. – Хорошо, тогда встретимся после этого урока у входа в библиотеку, – Эдди поднял ладонь в воздух, останавливая очевидный вопрос из уст русоволосой, поясняя. – Там безопасно, меньше всего народу.
Парень бросил взгляд на дверь кабинета истории, не заметив, как они успели к нему подойти. Дример повторила за ним, а после они отвели одновременно взгляд и взглянули уже друг на друга. Эрин, не стесняясь, внимательно осматривала Эдди и оценивала ее состояние – доживет ли он вообще до конца этого урока? Каспбрак в очередной раз смутился такой открытости и, кивнув на прощание, поспешил назад. Дример смотрела ему вслед так удивленно, что даже не засмеялась, когда странный Эдди чуть не поскользнулся на пустом месте. На спине его болтался рюкзак, который с одного плеча свесился чуть ли не до пола, но Дример обратилась к нему не поэтому:
– Ты не пойдешь на историю?
– Нет, – ответил парень. Не разворачиваясь к ней, он присел на пол, завязывая шнурки на одном из кроссовок. Он продолжал также медленно, будто с большим трудом, говорить. – Сейчас единственное свободное время, чтобы успеть дописать эссе по английскому. Миссис Харрисон сожрет меня без зажарки, если я сегодня уже его не сдам.
– Ясно, – формально ответила Дример.
Ей стал не интересен странный интерес к Каспбраку после того, как в голову ударила мысль – зачем, собственно, она задает столько вопросов? Неужто ей правда любопытен этот астматик и его практически поломанная жизнь? Дример, взглянув еще раз на часы, опять удивилась такому медленному течению времени. Как Каспбрак, что «трещал так быстро», потратил на нее всего лишь около трех минут? Обрадовать бы его этим; наверно, он из сорока минут на чертово эссе потратит около десяти. И оставшееся время сможет занять чем-то другим.
– Слышишь, Эдди, – позвала парня Эрин. Он только что скрылся за поворотом, но после этого объявился вновь, с любопытством взирая на русоволосую с конца коридора. Она показала пальцем на дверь кабинета и неуклюже улыбнулась.
Смущенная такому до мозга костей.
– Я тебя тоже сегодня прикрою. Не волнуйся. И вздремни… хоть немного.
12:10
День шел очень медленно. Очень-очень-очень медленно. Дример казалось, что она продержалась в школе огромное количество времени даже тогда, когда часы не переставали настойчиво показывать всего двенадцать дня. В то время прозвенел самый длинный звонок, символизирующий начало обеда. Остальные десять минут Эрин потратила на поход к своему школьному убежищу. Дример наконец ступила на его территорию. И вздохнула почти на весь, к счастью, пустой коридор. Она хотела присесть на подоконник, но вовремя вспомнила об отоплении – вот уже десятого октября до сих пор не включенным. Неизвестно, правда, был ли пол как-то теплей. Эрин не собиралась сравнивать, когда приземлялась на него, в облегчении прикрывая глаза. Она бежала от мыслей о гребанных неудачниках, в последнее время совсем захлестнувших разум. Несмотря на то, что этот коридор внушал чертово дежавю – открыто горланил о первой нормальной встрече с самой приятной неудачницей – Дример не собиралась отсюда уходить. Нет.
Отношения с неудачниками двинулись с мертвой точки. Эрин не собиралась с этим ничего делать. А отношения с хулиганами, кажется, застыли на месте. С этим она тем более не собиралась ничего делать. Можно было подумать, что она избегает Реджи и Вика именно из-за того, чтобы найти время на бывших товарищей – тот же Эдди как тому пример. Но первые сами крутились возле нее – слетелись, черт возьми, как пчелы на сладкий цветочек. Эрин не бесило это внимание. Она только не могла понять, чем оно вызвано. Объяснение можно было найти только Каспбраку – и его дурной любовной записке Тейтум Райли, якобы написанной рукой самого Ричи. Эдди страдал полной хуйней; ответ его был ещё более хуевым, звучащим не как изначальное «я просто хочу проверить, нравится ли она ему», а как «я гребанный параноик и ревную это драгоценное сокровище, я ценой жизни должен узнать, влюблен ли он в эту шмару или нет». Эрин чуть ли не ржала в голос, когда выводила размашистым почерком послание любви неизвестной ей девчонке с параллельного класса. Она прямо спросила, зачем Эдди это нужно; между делом еще поинтересовалась, действительно ли Каспбрак считает, что Ричи поверит в то, что писал эту записку сам еще когда-то давно. Эдди кивал-кивал-кивал головой, будто китайский болванчик. О. Он тот еще болван.
Не в глубине души, а прямо наяву Дример искренне жалела, что такая история не произошла в ее время. Пожалуй, это было бы самым приятным воспоминанием из прошлой жизни. Эдди даже не подозревал, как глубоко она посвящена в эти отношения, выстроенные на сплошных подколах, мелких ссорах, обидных шуточках и нездоровой привязанности к миссис Кей. Конечно, это было ненормальным. Но чертовски увлекательным.
Грустным и слегка больным.
Дример хлюпнула носом; предвестником начинающейся истерики. Эрин, почувствовав, как слезы уже потекли по ее щекам, начала быстро искать в пакете влажные салфетки. Но руки тряслись как у обдолбанной, а глаза накрыла пелена, размазывая изображение. Дример тихо плакала снаружи – и навзрыд ревела про себя. Эта истерика уже не была такой, как прежде. Она не была основана на гневе, странном бешенстве и вечной непонятной злости. Наверно, так плакал любой нормальный человек. Дример срочно нужны были салфетки, чтобы смыть следы этого позора. Вместе с этим, правда, она еще смоет косметику. Эти черные-черные тени, засохшую подводку и тушь, сыплющуюся ей едва не в глаза. В течение двух лет Дример красилась каждый день. Это нравилось Генри, да и ей, собственно, тоже. Она чувствовала себя по-настоящему уверенной. Гребаной. Бандиткой.
