Текст книги "Неподходящие (СИ)"
Автор книги: Gabrie
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
– Понятия не имею, – пискнула она так убедительно, что сама в это чуть не поверила. С годами проницательность Тозиера по отношению к сероглазой должна была исчезнуть вместе с ее уходом, но этого, кажется, не произошло.
– Точно? – уточнил он. Дример повторила за ним и, вроде, он поверил. – У тебя есть этакие коллеги по подделыванию почерков? Ну, может у вас там свой кружок какой-то или банда. У тебя есть предположение, кто ему записку написал?
– Ты серьезно спрашиваешь? – вопрос Эрин, заданный с насмешкой и крайне озадаченным лицом, не смутил Ричи даже на чуть-чуть.
– Серьезней некуда.
– Понятно, – выдала Эрин, кивая; точно как проявлением уважения к безразмерной тупости Тозиера. Она не смешила, а пробивала на сочувствие даже такую суку, как ее. – Не знаю, Ричи.
В один момент перед ней появился чистый листок. Ричи встал сбоку от Эрин, наклонился к листку и оторвал от него кусок. Такой, что на него могло бы поместиться целое письмо. Да, Эрин понимала, что от нее требуется. Почему-то еще она была уверена, что, чего бы Тозиер сейчас не попросил написать, она сделает это легко и без вредности. Когда он отошел назад, Дример повернула к нему голову. Он стоял со скрещенными на груди руками, задумавшись о чем-то. Воцарившиеся секунд двадцать молчания Эрин потратила на то, чтобы осмотреть брюнета, от чего-то еще испытывая сожаление за его отвратительный вид. Тишину прервал громкий шмыг носом. Тозиер, как ни в чем не бывало, спросил:
– Знаешь Элис Браун?
– Ну, да. На истории сидим вместе за одной партой.
– Помнишь ее почерк? Напиши им признание в любви к Каспбраку. Эта сучка на него давно заглядывается на обедах. Хочу проверить, нравится она ему или нет. Если да, то я больше никогда не подойду к нему. Можно сказать, ебаная записка подкинула мне пищу для размышлений.
– Ох… Какую?
– Достоин ли, на самом деле, Эддс моей любви или нет. Тем более, когда он серьезно верит в то, что мне нужен кто-то другой! Пиши, Эрин. Пожалуйста.
Дример так сильно сжала зубы, что, кажется, почувствовала во рту появление крошек эмали. Она отмахнулась от ручки, предложенной Ричи и достала из новой сумки карандаш. Одним махом чуть не вбила его лицевой стороной в бумагу, тут же оставляя на ней большую точку. Не больше, конечно, чем тупость Тозиера и вообще всей этой ситуации. Ричи опять предложил ручку, считая, что ей писать удобней. Дример вновь отказалась. Хотела вслух сказать, что очень надеется, что Тозиер передумает, и она сотрёт всю эту херню. Напишет вместо нее, например, обычное признание в любви. На крайний случай, карандаш можно было колом вбить прямо в мозг проклятого Балабола. Предварительно еще выскребав на нем очевидную надпись, вроде «полный идиот».
13:22
Увлеченный разговор, главной темой которого было обсуждение новенькой старшеклассницы (инициатива, конечно, была только со стороны Хэнсома), был прерван неожиданным появлением Дример. Она было прошла незаметно мимо него и Каспбрака – если бы не просунула последнему руку под воротник толстовки, еще специально создавая иллюзию, будто кто-то ползает по его спине. Бен вовремя остановил выкрик, грозивший перерасти в ор и с недовольным лицом показал на спину Дример, уже удаляющуюся от них. Эдди быстро догнал ее – это было не сложно, так как Эрин остановилась у следующего подоконника, нетерпеливо ожидая его появления. К подоспевшему Каспбраку она сразу обратилась с вопросом, наполненным сплошным сарказмом:
– Записка в шкафчике, ты серьезно? – она протянула ему этот листок бумаги. Такой ровный, будто Каспбрак предварительно прогладил ее утюгом. Учитывая, каким чистоплюем он был, это вполне могло сойти за правду. – Как в шестом классе!
– Я не могу с тобой так свободно контактировать. Ричи меня убьет, – объяснил Эдди, забирая свою записку со временем и местом встречи назад, как будто она еще была ему нужна. Наверно, как улика к преступлению. Астматик опасливо осмотрелся по сторонам. Левое крыло школы редко посещалось Тозиером (от чего Эдди его и выбрал), но все равно ему было страшно, что Балабол тут появится. Застукает их вместе с Дример, которую он терпеть не мог.
– Ага. И себя тоже, – язвительно ответила Эрин, считая любовь Тозиера к Каспбраку самой невероятной вещью, какая вообще могла быть в мире.
– О чем ты? – опешил от такого Каспбрак, этим раззадоривая Дример только больше.
– О, это так романтично! – театрально произнесла она, получая истинное удовольствие от вида полностью смятенного Каспбрака. Его отсталость была еще смешней, чем у Ричи. – «И умерли они оба в один день, от своей несусветной тупости!».
– Не понимаю.
– Ради бога, Каспбрак. Забудь, – ответила Эрин, вспомнив о том, что скоро начнется английский, который она не хотела пропускать – единственный реально интересный предмет. Только это ее и остановило от последующих насмешек, всех, кроме одной. – Выбрось все свои прошлогодние табели с оценками, дерганый. А потом мамочке своей передай, что они не показатель ума ее сыночка.
– Тихо-тихо, пока мы тут не рассорились, – Эдди замахал на русоволосую руками, наверное так пытаясь охладить ее пыл. – Мне срочно нужна еще одна записка!
– Чьим почерком? – спросила Эрин, не скрывая раздражения в голосе. Такое, что инстинкт самосохранения невольно заставил Эдди сделать шаг назад.
– Тейтум. Молчать! – после пояснения Каспбрак отважно перехватил руку Дример, превратившуюся в кулак и разжал ее, сунув в ту тетрадь. В резкой вспышке агрессии Эрин не заметила, как он ее достал. Сейчас ей хотелось разорвать эту ебаную тетрадь и обсыпать множеством клочков бумаги всего Каспбрака целиком. Похоронить его под этим. Вместе с Тозиером.
– Что это? – спросила она с легкой улыбкой, воображая о разных плохих вещах. О, да. Воображение у нее хорошее.
– Тетрадь, – ответил Эдди, закатывая глаза. Дример мечтала закатить ему голову. – Я украл ее из рюкзака Тейтум, подкравшись незаметно сзади. Там посмотришь, какой у нее почерк. Слушай, что надо писать и пиши, прямо сейчас. Остался всего последний урок, после которого ты сбежишь! Я точно знаю.
– Каспбрак, – от голоса Дример Эдди покрылся огромным количество мурашек. От взгляда готов был провалиться под землю или вообще врасти в нее ногами. – Земля тебе пухом.
14:03
Английский прошел отлично. Несмотря на то, что Эрин опоздала, учительница не попрекала ее этим; относилась, как обычно, с вниманием и хвалила, когда надо. Миссис Харрисон была любимой учительницей. В некоторых аспектах (если не во всех), Дример считала ее лучше своей матери. Выйдя из кабинета, сероглазая чуть ли не скакала по коридору. Настроение было таким, что хотелось еще петь о чем-то хорошем. Дример, в очередной раз, чувствовала себя в какой-то стране чудес. Даже на презренные взгляды большинства ребят, что встречались ей на пути, она не обращала внимания. Была такой добродушной и оптимистичной, подобно героине из какого-нибудь диснеевского мультика. До тех пор, пока само чудовище не настигло ее. Тозиер, бесшумно подойдя к Дример сзади, схватил резко ее за плечи и отвел в сторону. Решив, наверно, что это место для его каких-то планов не подходящее, он отошел к стене. Эрин прислонилась к ней спиной, а Ричи – боком, облокотив еще одну руку. Он стоял рядом с девушкой, присутствующей здесь, очевидно, только для фона.
Вид у Ричи был всполошенным, возможно, сопровождаемый глухим рычанием про себя, но в глазах парня застыло то же спокойствие, которое Эрин видела последний раз; сейчас оно могло даже сравниться с флегматичностью, полной незаинтересованностью. Дример не была глупой и сразу поняла, что он обо всем догадался. Державшиеся весь день в голове тысяча и одно оправдание мгновенно вылетели в сторону, как та злосчастная записка. Она нервно дернула бровью, вместе с этим ощутив дрожь в коленях. Тозиер возвышался над ней, показывая еще этим, что сильней во много раз.
– Этот ублюдок подкинул Эдди очередную записку, – выдавил Ричи. Он кинул напряженный взгляд на Дример. В этот же момент он стал непонимающим и, малость, раздраженным. От того, что, извиняюсь, охуевшее лицо русоволосой было совсем не тем, что ему сейчас надо было, – Ты чего? А, впрочем, похуй. Короче, говорю, Эддс получил очередное послание. В нем, мол, уже сама Тейтум написала, что принимает мои чувства и, якобы, я ей тоже нравлюсь. Эдди теперь смотрит на меня с таким видом, будто я носитель смертоносной инфекции. Это мелочи, конечно, но он, блять, опять начал гнать и докапываться. Считает, что я вру ему и у нас, наверно, тайная любовь до гроба, дом в ипотеку, пара детей в интернате, пенсионный фонд, блять, сука! – Ричи, не стесняясь, перешел на крик и топнул ногой; словно так пытаясь избавиться от переполнявших его эмоций. Эрин не удивилась бы, если бы он сейчас лопнул, как шарик. Наверное, только тогда ему бы стало легче.
Она решила не вмешиваться в эту санта-барбару, выступая сейчас лишь посланником между ними. Такое решение ее не удивляло – можно сказать, это отработка за прошлые грехи, вызванная еще желанием получить пару дополнительных очков к карме. После «чистилища» она заметно изменилась. Наверно, такое происходит с каждым, кто в один момент оказывается на грани жизни и смерти. Учитывая, что она была там еще с Тозиером – это что-то, да значило. Может, у Дример поехала крыша – как никак, когда-нибудь это должно было произойти – и мысль о том, что на ее плечи возложено настоящее испытание самой судьбы, поистине безумна. Да. Эрин думала об этом каждый раз, когда писала записки. Когда вспоминала о поцелуе со Стэном и об извинении перед Беверли. Когда общалась с бывшими друзьями. И когда хотела извиниться перед ними тоже.
Паскуда Дример – сумасшедшая! Точно, да. Еще, к тому же, лицемерная сволочь. Нет, тварь. Сука.
Реджи и Вик, ловко игнорируемые ею сегодня целый день, точно бы согласились с этим утверждением. Эрин знала, что отношения между ними не станут прежними. Она даже слегка расстроилась, когда следом пришло осознание того, что общаться они больше не будут. С неудачниками она тоже не будет общаться. Было желание ни с кем не говорить и вообще быть одной, но, почему-то, Дример мысленно все равно балансировала над двумя пропастями, с трудом удерживаясь на тонкой веревочке; вообще не зная, куда ей упасть. Очень здорово было бы, если бы ее забрал оттуда Урис. Немного обидно и прямо в духе конченной неудачницы. Но правда здорово.
– Я не знаю, чего этот урод добивается всем этим. Зачем ему так надо нас поссорить? – в сердцах выпалил Ричи и тряхнул Эрин за плечо. Она, черт возьми, искренне не понимала, как до него не доходит то, кто в этом виноват.
Мать твою, Ричи, ну ты же знаешь, что в твоих самых больших проблемах всегда виноват только один человек, который стоит рядом с тобой сейчас. Ты все еще не смотришь правде в глаза? Или делаешь это, а сейчас только проверяешь на правду этого самого ублюдка? Твоя черноволосая голова также безумна, как и моя. Как же мы похожи, Ричи.
– Ричи…
– Я Бена попросил сегодня весь день следить за Эдди. Он внимательный и сразу бы заметил посторонние рожи, ошивающиеся вокруг него! – сообщил Ричи, невольно отметая все подозрения Дример в сторону. Она вздохнула с мыслью, что была бы даже рада просвещенности Тозиера. И даже, вероятно, последующий кулак в глаз ее бы не расстроил. – Ему записку могли отдать только в туалете, ибо туда Хэнсом отказался идти. Эта проклятая мразь – мужик. Определенно, мужик!
– Тозиер, ты свою-то записку, блять, передал? – Дример зазвучала также, как и всегда. Злость на Ричи готова была разгневать ее окончательно, превращая назад в ведьму. Хотя, на ведьму больше смахивала Марш. Русоволосая больше мегера.
– Нет! Я вообще не знал, что сказать, после того, как он мне очередную всунул. Ну, ничего, теперь я ее точно передам, только дополним ее, – произнес Ричи. Он достал ее из кармана, развернув, тут же сделав похожей на смятую, чуть ли не туалетную бумагу. С полным безразличием к ее виду (а Эдди, к примеру, от нее бы передернуло!), он прислонил записку к стене, придержав рукой. Другой достал карандаш, видимо, помня о том, что Эрин любит писать им. А может только из-за текста; заботясь еще, чтобы он выглядел красиво и одной композицией. Хотя Тозиер тот еще неряха.
Под ожидающим взглядом парня, Дример выхватила записку, едва не разорвав ее пополам. Встала на его место и снова прислонила к стене. За поистине разъяренным рычанием она даже не услышала «тут будем писать?» от Ричи. Когда он повторил свой вопрос, Дример, едва не царапая его рожу, велела остаться тут и поскорей покончить с этим дерьмом. Тозиер не стал возражать и начал диктовать текст. Спустя небольшой промежуток времени, Дример прервала его невинным вопросом:
– Тозиер, ты правда такой тупой и даже в очевидных вещах не разбираешься?
– Мне не нужны никакие очевидные вещи! – выкрикнул Ричи, даже напугав успокоившуюся Дример. Она чуть не уронила записку на пол. – Мне нужен только ебаный Каспбрак и больше ничего меня в этом мире не волнует! – закончил парень. Эта речь могла бы быть поистине душевной, если бы потом он не обратился к нескольким девушкам в стороне, которые все слышали. – Нахуй пошли, вас это вообще не ебет!
Хотя, еще хихикая в голос, Дример подумала о том, что последняя фраза была очень даже к месту. Остальной текст она писала молча и почти без эмоций. Не то, что не бурчала – даже рожи не кривила. Эрин берегла силы для последующего громкого и очень издевательского высказывания о любви.
О том, как она слепа, тупа и безнадежна. Но очень интересна.
Закончив, девушка, как обычно, даже не стала ничего перечитывать. Это было выше ее сил. Если бы Тозиер сейчас пересказал краткое содержание этого дерьма, особенно упоминания о роскошной жизни, горе подарков и личных слугах (в силу богатой семьи), которые, якобы, Элис предлагала Эдди в ответ на взаимность, Дример бы разорвала эту записку в клочья; вместе с Ричи, чтобы он больше не просил ничего подобного. «Если Эдди она хоть чуть-чуть нравится, то от такого он точно не откажется!» – вынес Ричи финальный вердикт, потом развернулся и ушел. Эрин мысленно пускала стрелы в сгорбленную спину, откладывая еще где-то в мозгу напоминание о следующей встрече минут через пятнадцать. Каким-то образом Ричи выбрал ту самую кладовую, в которой их со Стэном давно заперли какие-то ублюдки.
Она увидела Каспбрака как раз тогда, когда развернулась назад. Он вышел из-за угла, очевидно, до этого времени наблюдая за ними. Дример не желала наблюдать за его разозленным видом. Вкупе с обычным, хуевым, это было просто невыносимое зрелище. Она подбежала к нему с полной радостью – от того, как быстро ей всегда удавалось находить правильные решения.
– Встретимся через пятнадцать минут возле кладовой на третьем этаже. Это очень-очень важно, Эдди, приходи.
Не дав парню ответить, русоволосая, прямо как после уроков английского, поскакала по коридору. Она была полностью потеряна и, малость, раздосадована тем, что решение этой невероятной проблемы между двумя влюбленными в друг друга мальчишками пришло к ней слишком поздно. Кажется, решить все с ними сейчас было для нее самой важной в жизни миссией.
Может, даже, важнее ухода от Неудачников.
Обдумывая тщательно дальнейший план, Дример так задумалась, что, когда столкнулась со Стэном, машинально обняла его. Поцеловав удивленного еврея в щеку, она, сама того не осознавая, назначила ему встречу в том же месте. Потерянное сознание (а то и сама судьба) ясно говорили о том, что Урис нужен ей точно так же, как и решение основной, на данный момент, проблемы.
14:30
Спрятавшись в засаде (думая еще, что это самое херовое место, какое только можно придумать), Дример ждала появления людей, сегодня готовых получить прозвища «тупой» и «еще тупее». Конечно, идея Эрин спрятаться за дверью кладовой, сейчас настежь распахнутой, тоже была не самой умной. Особенно с ее-то недугом. Но другого места не было. Из кладовки, в которой она собиралась закрыть этих двоих, она бы не успела выбежать. Ричи быстрый и ловко перехватил бы ее, свернув потом шею. А ей еще надо было вернуть собственное достоинство или, хотя бы, нормально оправдать его потерю. Показать сиськи дежурному, в обмен на ключ от кладовой – это не проблема. Но вот услышать потом, что он дает ключ не от увиденного, а от того, что «мордашка хоть ничего» – это гнев, истерика, назревающий фингал под глазом и быстрый-быстрый побег, до этого с угрозой рассказать все товарищам, если рыпнется. Осадок неприятный остался, конечно. Стоят ли вообще блядские неудачники таких проблем? Почему сделать что-то хорошее, закрыв этим все плохое, так тяжело? Ведь раньше такого не было. Дример совсем разучилась быть хорошей девочкой.
Чуть приоткрыв в сторону дверь, чтобы можно было посмотреть на часы, Эрин язвительно обозвала поведение парней совсем женоподобным. Как еще можно было объяснить их опоздание почти на полчаса? Когда договорились встретиться через пятнадцать минут?! Дример чуть в голос не выкрикнула «АААА!!!», благо, этого не произошло. Ибо Балабол, идущий с одного конца коридора и астматик, следующий навстречу с другого, точно бы услышали этот отчаянный вопль. Эрин услышала шаги и стала внимательней прислушиваться, ожидая разговора. Хоть бы они не разосрались и не ушли; но будь так, Дример бы вернула их с силой назад. Но парни остались, более того, покорно и, как по сценарию, вошли в кладовую. Тут Эрин услышала слова про то, какая она сучка, любезно выданные устами Ричи – захлопнув дверь, она быстро закрыла ее на ключ (заранее еще это отрепетировав, чтобы точно успеть).
– Выключатель справа, чуть выше двери, – сообщила Эрин эту новость, считая ее радостной. Думая еще, наверное, что испуганный вопль Каспбрака наконец закончится, а Ричи крикнет что-то на подобие «Спасибо, Эрин», а не:
– Дример, блять, что ты творишь, ебанутая?!
– Ребят, у меня просто слов нет объяснить, как вы сегодня меня заебали, – таким же тоном отвечала Эрин, показывая двери средний палец; думая, наверно, что Тозиер своим гневным взглядом скоро прожжет ее наскозь и увидит это. – Вместо того, чтобы эксплуатировать меня, бедную-несчастную, решите свои проблемы сами. Вдвоем. Никто вам больше не поможет. Уж я-то тем более. – Дример звякнула ключом как можно громче, надеясь, что за дверью это будет слышно. С довольной улыбкой она приняла протяжное мычание Тозиера, после чего закончила свою речь. – Не выпущу, пока не поверю, что вы все решили. Я не только хорошо вру, а также распознаю вранье. Не обманете. Желаю удачи, неудачники.
Приземлившись на пол рядом с дверью (в душе серьезно боясь, что она не выдержит бешеного стука и слетит с петель), Эрин скрестила ноги и начала ждать. Не зная, чем занять время, девушка щелкала пальцами (без характерных щелчков, правда), хлопала ладошами в воздухе, будто ловила невидимых мух или комаров. Покончив со всем этим, Эрин начала изучать глазами пол, выискивая на нем то глупые картины, то чуть ли не настоящие шедевры. Она могла разглядеть в закорючках, линиях, кружках и прочих элементах покрытия все, что угодно – от животных до людей; от слов до целых фраз. В детстве психолог говорил, что это нормально. Стэнли мог делать точно также, и потому Эрин не боялась за свой рассудок. Даже тогда, когда линии и черточки собрались в единую фразу «все правильно». Неизвестно, сколько раз Дример моргнула за короткое время. Она не считала и к этому занятию не вернулась. Оно, как и остальные тоже, были не интересней того, чем она занималась всегда. Думала. Мечтала. Вспоминала что-то.
Перед глазами встал образ Беверли из библиотеки, в которую она пришла вскоре после того, как Эрин закончила писать записку. Марш прогуливала урок и, не зная, куда ей деться, пришла в библиотеку. Увидев там Дример и Тозиера (еще и вместе!) рыжая, малость говоря, удивилась. Но вскоре удивление ее исчезло, словно его вообще не было, и Беверли, садясь на стул и бесстыдно запрокидывая на стол ноги, начала трещать обо всем на свете. Когда Эрин встретилась с взглядом с Ричи, тот закатил глаза и скрестил пальцы в пистолет, после чего пустил невидимую пулю в висок. Удивительно, что главного Балабола всего Дерри так раздражала болтливость других. Разговор, вновь возобновившийся после появления Бев, не ушел бы в другое русло, если бы Дример вслух так глупо не спросила Тозиера о записке и о том, куда он её дел. А потом еще ответила на вопрос Беверли, сказав, что она адресована Каспбраку.
Дример, зная, как легко Марш вычислила их с Урисом, была уверена, что рыжая сделает также и с этими двумя. Но она сделала это уже давно. Улыбнувшись Тозиеру, только сейчас, правда, сказала, что подозревала этих двоих. Ричи глотал открытым ртом воздух, не отрывая взгляд от доброй улыбки; как от наркотика, главного и действенного успокоительного.
« – Ладно, Беверли. Спасибо большое за понимание.
– Да что там. Эй, Эрин, а ты тоже знаешь об этом? Откуда?»
«Да так, собственно. Оттуда, что когда-то на твоем месте была я, будучи такой же лучшей подругой для Ричи. Я тоже могла успокоить его одной улыбкой. Наверное именно поэтому меня так тянет к тебе, Марш. В какой-то мере ты ходячее, вдвойне настырное и чертовски рыжее отражение моего прошлого. Спасибо?»
Эрин тогда ответила:
– Я много чего знаю. Я ведь человек.
– Хах. Я тоже, – согласилась Беверли, в ответ получая шутку Тозиера, хорошую, просто в лучших традициях:
– Ты слишком рыжая, чтобы быть человеком.
Эрин не стеснялась смеяться в голос, когда Марш, состроив обидевшееся лицо, отсела от Балабола подальше. Она направилась прямо к Дример, намереваясь приземлиться прямо на ее стул. Эрин не имела возражений и подвинулась. Беверли приземлилась на краешек. Так близко, что, в ту же секунду Дример ощутила запах свежести озона (от недавнего дождя) и чего-то сладкого – кажется, апельсинового джема с обеда. Сама, как ходячая апельсинка, Бев повернулась к Ричи, оставляя на обозрение Дример лишь свою макушку. Эрин без спроса перебирала пальцами короткие прядки волос, после чего принюхалась к ним. Впитавшийся запах табачного дыма совсем не подходил к остальным, но русоволосой почему-то нравилось такое сочетание.
Кто-то положил Эрин руку на плечо. Сейчас она настолько погрузилась в свои мысли, что вновь отчетливо ощущала аромат Беверли – безумно приятный, чуть-чуть сносящий крышу. Она подняла голову к неизвестному гостю, надеясь, правда, что это не Марш. Какой бы приятной девушка не была, терпеть ее дольше получаса в день было невыносимо. Но нет, Боги сегодня были благосклонны. Это был Стэн. Когда-то он был самым невыносимым – и не в таком хорошем смысле, как Беверли, но время шло, нещадно меняя жизнь. Или возвращая в нее назад.
– Стэн… – невольно улыбаясь Урису в ответ, начала Эрин, но тут же осеклась. Одновременные крики парней в кладовке, о которых Дример, честно, слегка подзабыла, прозвучали очень не вовремя. Потом раздался какой-то треск, дальше стук, а после что-то похожее на рев убитого слоненка. Эрин, уже широко улыбаясь, потянула изумленного Стэна за краешек длинной кофты к себе на пол. – Не спрашивай ничего, ладно? Так надо. Сядь, посиди со мной.
– Ты что творишь? – без привычного спокойствия спросил Стэн, покорно слушаясь. – Вторую мировую повторить решила?
– Нет, – возразила Эрин, попутно объясняя и смотря на дверь. – Я скорей пытаюсь ее остановить. Эти голубки скоро глотку перегрызут друг другу, если я что-нибудь не предприму.
– Подожди, – зачем-то попросил Стэн, хотя Дример уже закончила говорить. Он взглянул на нее, находясь в недоумении. – Ты кого назвала голубками?
– Ричи с Эдди. Ну, я не в обиду. Просто никакое другое ласковое обращение к мальчишкам, так мило любящих друг друга, я придумать не могу. Их чувства, в конце концов… – Дример остановилась. «Очень вовремя». Пусть физиономия Уриса продолжала излучать ненормальное спокойствие, Дример знала, что невольное открытие самой страшной тайны на земле сейчас пробудила в нем бурю. Эрин вновь запищала, в этот раз даже не думая, какой убогий у нее голос. – Ой, блять… Стэн, скажи, что ты всего этого не слышал.
– Ага, – излишне бодро отозвался Урис, кивая. На губах еврея играла улыбка. Дример решила, что это от нервов. – Я ничего не слышал. И не видел тоже. Особенно тайный дневник Ричи, лет сто назад, в котором он красноречиво изъяснялся о своей бешеной любви к Каспбраку, – Стэнли, также улыбаясь, прикоснулся пальцами к вытянутому в удивлении лицу Эрин. Очень ласково. – Я случайно его нашел, честно. Смотреть, правда, не стоило, но что поделать. Сделанного не воротишь. Так бы я вряд ли это понял, ибо не особо проницательный.
– А Билл вот очень проницательный. У него еще и какая-то мистическая интуиция, – беззлобно усмехаясь, вспомнила Эрин. Хотя, как она могла о таком забыть. Девушка облокотилась локтем на плечо Стэнли, не замечая, что он отчего-то погрустнел. Открыто улыбаясь, повеселевшая Дример спросила. – Где он сегодня, кстати? Не пришел в школу, потому что подозревал, что сегодня будет, да?
– Будь это так… Но нет, – тон, которым говорил Стэн, не предвещал ничего хорошего. Эрин уже заранее почувствовала вину за все слова, что успела ляпнуть; со страхом она ждала, чем Урис объяснит отстутствие Денбро. – Он с семьей уехал к бабушке в Бар Харбор. Сегодня ровно два года со смерти Джорджи.
Вообще не к месту, Дример улыбнулась. Глупо, иронично, пропуская в душе через себя множество оскорблений за длинный язык. Она бы сейчас с радостью вырвала его и повесила бедному Денбро на шею, как утешительный приз. Но тому он вряд ли было нужен. А она тем более. Кому она нужна, кроме Уриса, который вообще сумасшедший?
– Со смерти? – тут уточнила Дример, прокручивая про себя слова Стэна, как на повторе. Вдумалась она в них не сразу. – Он же просто исчез.
– Ну, я не вижу особых отличий, собственно, – как-то загадочно ответил Стэн. Голосом, видом, поведением и вообще всем, что мог предложить, Урис ясно намекал, что не хочет продолжать обсуждать эту тему. Дример полностью это понимала.
Тем более, вместе с темой Джорджи она еще (так эгоистично, блять!) вспомнила, что для нее сегодня тоже особая дата. Тоже два года. Но не со смерти (к сожалению), а с момента ухода от неудачников. Будучи еще неудачницей, Дример видела Джорджи последний раз. С силой пнула его прямо в бок и, наблюдая за текущими по щечкам слезами, даже не представляла, что это последняя их встреча. Эрин все еще удивлялась, как Билл не отомстил ей, а после (как сейчас!) продолжал спокойно общаться. Дример, на его месте, ненавидела бы себя. Но Билл хорошо скрывал эмоции и трудно было представить, что у него на уме. Единственным, о чем Дример точно знала, была его любимая поговорка. Каждый раз звучащая как-то зловеще.
– Через сумрак столб белеет… – начала Дример, вглядываясь в потолок таким взглядом, будто там был сам Билл. Краем уха она представляла, что слышит его напряженное дыхание, и старалась не думать, что на самом деле это Стэн. Остаток фразы держался на языке, как липучка, и было очень трудно закончить. – В полночь призрак столбенеет.
Наверное потому, что это была самая страшная часть фирменной поговорки Билла, каким-то образом помогавшей ему от заиканий. И каким-то образом до сих пор пугая ее до чертиков. Или сейчас пугал Билл, сегодня – самый несчастный неудачник?
– Больно? – спросил Стэн, совсем без интереса. Дример непонимающе взглянула на него, а тот кивнул на кулак русоволосой, сжатый прямо возле сердца. Как по волшебству, Эрин тут же ощутила в нем колющую боль. Всего секундную, но этого хватило.
– Немножко.
И вновь, как по волшебству, (как в ебаной стране чудес! как в диснеевской сказке!) послышался выкрик «ты что…» от Каспбрака, который, однако, тут же прервался. Дример, настроенная сейчас лишь на негативные эмоции, в ужасе решила, что Ричи сделал ему что-то страшное. Благо она контролировала эмоции и случайно не спугнула чокнутого Тозиера резким шумом со своей стороны. Шикая на также испуганного Стэна, с призывом быть тише, Эрин тихо поднялась на ноги. Еще максимально тише она просунула ключ в скважину и повернула его, тут же недовольно морщась – щелчок был слишком громким. Но, подождав немного и не услышав ничего возмущенного (не получив открытой дверью по лбу), Эрин решила, что его не услышали. Она с опаской взглянула на Стэна – он глядел на нее с выражением «ты что, блять, делаешь», но ободряюще показал палец вверх. Джентльмен, не иначе. Русоволосая тихонько приоткрыла дверь, готовая сейчас ко всему, что увидит.
Но только, блять, не к Тозиеру, засасывающему Каспбрака, как новомодный пылесос «Электролюкс»! Эдди, похоже, разделял ее мысли. Невольно приподнявшись на цыпочки, из-за внушительной разницы в росте, он так и застыл с открытыми глазами, будто не ощущал нахальные губы Ричи на своих. Эрин так и думала эти бесконечные три секунды, пока Эдди, совсем не как пай-мальчик, не обвил в ответ бледную шею Ричи руками и не прикрыл глаза, после чего начал отвечать брюнету с едва ощутимым напором. Наверное, даже неожиданно появившийся Бауэрс не вывел бы сейчас Эрин из дикого шока.
– О, бог ты мой… – неизвестно еще с каким подтекстом выпалила русоволосая.
Голос ее даже слегка не походил на шепот, звучал громко, но парочка в кладовке не слышала чертову Дример. Они будто выпали из привычного течения жизни. Эрин полностью бы поняла это чувство – ибо она чувствовала то же самое, когда целовалась сегодня со Стэном. А Стэн, не зная, о чем думает Дример и даже не подозревая, за какой страшной картиной она наблюдает, тоже заглянул в кладовку. Надолго его не хватило, и он тут же отвел взгляд в сторону, однако, не отходя от Дример, которой это зрелище уже даже начинало нравиться.
– Я бы назвал это слегка по-другому, – безобидно поспорил еврей, сейчас намереваясь выяснить примерное количество волос на макушке Дример. Услышав негромкое хлюпанье, выданное затянувшимся поцелуем, Урис поморщился. Не то, чтобы он испытывал явное отвращение к происходящему… Но, сами понимаете…
– Крутое зрелище, правда? – Дример, испытывая полностью противоположные чувства, резко повернула к нему голову; пальцы еврея, запутавшиеся в вечно растрепанных волосах, чуть не оторвали несколько прядей. Эрин не волновалась об этом, смотря на Стэнли горящими глазами. Щеки ее пестрели румянцем, как после мороза. Невольно Урис залюбовался этим зрелищем, только позже отрицательно покачав головой. Дример фыркнула, как непослушная лошадь. – Ну так не смотри на это, Урис! Ничего ты не понимаешь! – беспрекословно заявила Дример, находясь в крайней степени возмущения. Она снова взглянула на новообретенную парочку, вновь улыбаясь. Урис серьезно интересовался, как парням удается так долго не дышать (учитывая, сколько уже длился этот ненормальный поцелуй), но Эрин выкинула этот вопрос и вообще все остальное из его головы, восхищенно говоря. – Это так возбуждающе…
