Текст книги "Сова (СИ)"

Автор книги: Forzill

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

– Ладно, ничего, не дрейфь, ассистент! Сейчас я вернусь в кабинет, и случайно найду отчет в тумбочке, который не заметил, потому что он завалился за ящики, да?

– Но… мистер Смит… как же сейчас.. Я же его даже не начал…

Тут у Смита приоткрылся рот, такого выверта от Смита Новичка он явно не ожидал.

– Ну все! БДМ тебя скормлю, однозадачного такого и непонятливого…!!

Так, надо было спасать стажера, а то ведь действительно скормит его БДМ, у того несварение будет, обидится, а он кофе хороший турецкий варит… В смысле, дементор, а не Новичок Смит. БДМ-1 был безопасным дементором номер 1, забавная попытка выбить себе финансирование, которая началась как его первый проект на должности, а закончилась тем, что такие «безопасные» оказались никому не нужны – и прототип обосновался на кухне, подкармливался смертниками из Азкабана и готовил потрясающий кофе… Но дело было не в том, а в спасении глупого Юного Смита от праведного гнева.

Поэтому Тео закатил глаза, вздохнул и влез в голову новичка, аккуратно пододвигая пушистую елку, пакет кислых конфет и диск с сериалом, который явно ждал их стажера дома, и, обходя Оливера, который выглядел тут как дракон и дышал пламенем, прошептал «Я должен использовать маховик и сделать отчет». Тут же рядом с ним материализовался крутящийся маховик и Тео улыбнулся – можно было уходить. Тео вынырнул из чужого сознания и встряхнул головой, сколько раз не делай это – все равно будто выныриваешь из воды и отфыркиваешься.

– Мистер Смит! Я понял! Отчет будет вчера! – завопил их Стажер и убежал.

Тео же смотрел вслед бегущему парнишке, этот новичок напомнил ему его, тогда, когда и она был рядовым Джоном Смитом и не носил гордую приписку «чиф». Он был таким же растерянным и немного пугливым, но что вы хотели – тяжело отдать свои воспоминания и начать новую жизнь, когда тебе уже перевалило за 25 и что-то там ты наверное оставил позади ради этого, только вот что... Тогда Тео в свободное время бродил по городу и гадал, что за жизнь у него была там? Был ли он женат? Была ли у него семья, может дети, которые в один день не дождались его дома? Он таскался по магловским уличкам и все больше убеждался, что наверное вырос в семье маглов, иначе откуда эта привычка курить их дряные сигареты? Но от чего он бежал, подписав договор и став невыразимцем? ФСБ, ЦРУ, сумасшедшие родители?

Если ты работаешь в отделе тайн, то любые попытки узнать о своей прошлой жизни грозили авадой. Подумать только, это было даже прописано в трудовом договоре! Но этот курящий Смит, как его прозвали раньше – этот Смит был не просто Смитом. Повышение в Отделе Тайн проходило без поздравлений и ленточек, вместо торта Тео окунули головой в омут его же памяти. Выныривание сопровождалось улыбкой текущего Министра Магии и по совместительству, как оказалось, его старой знакомой Гермионы Грейнджер – «Такими темпами, Шеф Смит, вы и до министра дослужитесь… снова».

Он думал, что это повышение изменит его жизнь, но оказалось, что нет – не было ни ждущей роковой любви, ни загадочных преследователей, он оказался обычным одиноким скитальцем, возможно самым высокопоставленным, но все же в этой истории не было ничего нового, одинокий человек, который взял на себя ответственность за чужие жизни, да так, что упустил что-то в своей. Он заглянул на свадьбу бывшей жены, которая была счастлива и должна была быть счастлива не с ним, обещал наведываться в этот глупый магазин приколов и вообще выбираться иногда с ней и ее друзьями... и сам не заметил, как продолжил гулять по магловским кварталам и так же запираться с маховиками в лаборатории на все выходные.

Зам Смит тем временем махнул рукой.

– Еще вчера, эх… Зелень зеленая – а я говорил, что таких не берите, слишком юный, небось только из Хогвартса, Чиф, там же образование ни к черту! И этот... Ничего не понимает во временных парадоксах, а? Заставлю его штудировать ту книгу «Теория путешествий во Времени или Штейновы Врата», как там все хорошо расписано на примере спасения Сириуса Блэка, даже я понял…

Тео фырнкул «Теория путешествий во Времени или Штейновы Врата» была классическим для невыразимцев пособием, но все в его отделе знали – Тео ее недолюбливает.

– Хорошая, но не учитывает все, Джон! Слишком прямолинейная… Судьба? Врата Штейна? Да эти Врата Штейна – просто арка с занавеской, ты же сам видишь ее каждый день! Я тебе говорю, Джон, я сейчас работаю над чем-то сенсационным. Ты видел расчеты? Дело в том, что сущетвует поле аттракторов – совокупность мировых линий, которые сходятся в одной точке. Каждая отдельная мировая линия может немного отличаться, но все они в итоге приведут к одному результату… Мы просто слишком печемся о том, чтобы оставаться на нашей мировой линии, как только мы перейдем порог дивергенции в один процент!...

– Эээээ.... – Смит тем временем явно не слушал и подбирал слова – Знаешь, я ведь тебя очень уважаю, да и ты мне начальник, но бросил бы ты эту теорию, ага? Это я как друг говорю. Я может глупость сморожу, но то, что ты говоришь – судьбохульство это, уж кому простительно – теоретику любому, но не главе временщиков. Штейновы Врата есть и их не может не быть.

Тут его прервал БДМ, настырно толкающий Тео что-то в руки.

– Спасибо, приятель, – Тео взял предложенную кружку и отхлебнул кофе, задумчиво морщусь. – Со вкусами экспериментируешь?

БДМ-1 радостно закивал головой.

– И с чем он? – Тео сделал еще один глоток. – Соль, что ли? Нет... сладковато... Слушай, а вкусно. Правда вкусно. Что добавил?

БДМ сунул руку в темные глубины балахона, порылся там и наконец извлек на свет бирюзовый хрустальный пузырек.

– Эликсир вечной жизни? – Дементор снова кивнул. – Погоди, а философский камень ты где взял?

– Я дал, – вмешивался разом покрасневший и растерявший свою авторитетность зам Смит – Их в лаборатории – как грязи, а ему надо развиваться.

Выражением лица он сейчас прямо до сердечной жути напоминал радостно-горделивого папашу. И, если вспомнить досье, по которому у Оливера были два погибших ребенка… Тео передернуло.

– А чего вы не идете домой? Сочельник же.

Расценивший его молчание как угрозу зам явно пытался сменить тему.

– Ты меня знаешь, я из лаборатории выхожу разве что покурить. А вот ты что тут делаешь с новичком?

И снова зам Смит раскраснелся – шеф снова попал в точку … и, с явной неохотой (явно хотел утаить это в рапортах) отчитался.

– Новый хроноворот сбойнул. И вместо двадцати Смитов у нас сейчас семьдесят с чем-то. Вот и заняты всем отделом: выясняем, кто лишний, и авадим.

Тео только покачал головой, как всегда все не слава богу… Художественная литература романтизирует путешествия во времени, создает иллюзию, что ты можешь повлиять на величайшие события, переписать историю или уничтожить целый мир. Но люди не так круты, как им хотелось бы думать: мир меняют только особые везунчики, а остальные способны разве что повеситься на петле времени. Или просто повеситься, но со скуки.

– И ты мне не сказал? Джон, честное слово, я разочарован! Ты же знаешь, что по каждому перемещению делается отчет – удачному или неудачному, влияющему и невлияющему. Особенно по невлияющим! И копия отчета мне лично. А также дублирующий отчет для новостников и пророков. И по сингулярному пространственно-временному проколу, а не как обычно! А это я даже про журналы перемещений не начал говорить! Ты хоть в папку свою записал?

Его Зам поморщился. Он ненавидел бюрократию. По правде все тут ненавидили бюрократию, но что поделать – они были временщиками, а если ты временщик, то должен протоколировать все подряд, даже когда просто смотался на пару часов назад, чтобы заказать на обед лапшу.

Иногда Тео думал, что даже тем же пророкам и новостникам живется веселее, потому что одни в газетенках высматривали какие-то знаки, знамения и заговоры, или даже очень странное дерьмо, способное напугать даже волшебников, а пророки так и вообще, как подозревал Тео, были круглые сутки чем-то обдолбаны, иначе как можно высмотреть то, что сам Тео рассчитывает через сотни временных формул, в гуще кофе и цветных светящихся шарах. Хотя… вряд ли эти люди все же имели хоть какой-то пророческий дар – иначе давно бы предвидели, кто ест их еду из буфета.

– Чиф Смит, я чуть не забыл! Изъяли еще из Хогвартса, пока забирали эту книгу. Прямо за ней тайник был и в нем это – вы посмотрите сами, дело странное, я сразу подумал, что червоточина временная или еще черте что, с журналом сверился, а там про это ничего… Выходит не наши это. Ну вы сами разберетесь.

Тео взял из рук зама письмо и хроноворот. Он такой видел только в книгах… старинный… Он был похож на первый в Мире хроноворот, который был так хорошо и подробно зарисован в упомянутой Тео книге. И чутье Тео говорило, что это действительно окажется он – Хогвартс, чтоб его, там всегда находились какие-то незаконные артефакты.

Письмо тоже было однозначно. Там значилась его фамилия и точная дата дня, когда он должен его получить, и Нотт уже понимал, что это значит.

– Хроновмешательство, – поморщился Тео. – Темпоральное... Может еще и влияющее... Скорее всего влияющее. Говоришь, в книге нет? Еще и незаконное… Я в пятую тестовую.

Уже в пятой тестовой, он поднес палочку к пергаменту, на котором аккуратным почерком было выведено:

«Отдел Тайн.

Неразглашаемо.

Перед прочтением – испепелить.

Передать в руки Теодору Нотту»,

и произнес:

– Инсендио!

Пергамент вспыхнул ярким изумрудным пламенем.

Горело достаточно долго, так что Тео вычислил, что письму по меньшей мере пара десятков лет и авторства оно было ничьего иного, как профессора Дамблдора. Тео для протокола пробормотал пару проверяющих заклинаний, но кто еще мог писать про сладости в письме об одном из главных магоартефактов тысячелетия!

«Дорогой Теодор!

Возвращаю тебе твою вещицу, как и ты и просил. Также большое спасибо за книгу, я счел ее крайне… занятной! А Сириус вообще остался в полном восторге.

То, что вы мне писали о двух временных линиях и поле аттракторов просто гениально! Как и ваше решение спасти Мари Сарвон. Дата – 22.04.1845, у вас будет одна попытка, трех оборотов будет достаточно.

С уважением, профессор Дамблдор.

P.S. И не забудьте про лимонные дольки»

Тео нахмурился – понятно, он сам что-то наворотил в прошлом и оставил Дамблдору маховик, только вот почему… Это для каждого могло показаться неразрешимой загадкой, но Тео лишь встал из-за стола и подошел к книжному шкафу, куда они и «сдавали» свои отчеты. Он знал себя – обязательно выяснит на днях, что там за история у него и Дамблдора. А раз выяснит, то и запишет, чтобы не тратить время сейчас.

У каждого сотрудника отдела была своя папка, причем она стояла, стоит и будет стоять тут всегда – неважно, умер ли ты или еще не родился. Аккруратно и привычно он достал из своей журнал сегодняшнего дня и похолодел. Он был заверен не его рукой. На обложке значилось «Пометка о внеплановом перемещении во времени – наличие. Пометки о возвращении – не обнаружена. Вы не оставили для себя никаких заметок и плана путешествия.»

Возможно, он допустил халатность… Забыл про отчет. Но забыть про пометку? Даже неопытный невыразимец не мог забыть про пометку! Для таких как он это значило только одно – что из этого путешествия временщик не вернется.

Путешествие… но на чем? И куда? Он не выписывал себе маховик на сегодня.

И тут взгляд его упал на Хроноворот, оставленный профессором Дамблдором. Это были огромные старые песочные часы в оправе из меди, известного металла всех путешестенников во времени. Он был грузный и выглядел как неповоротливый булыжник, как глыба, среди маленьких еще нерабочих маховичков, разбросанных на столе. Всего пары тестовых заклинаний хватило, чтобы неповоротливо заскрежетали механизмы, и посыпались одна за одной сероватые пещинки, маховик был рабочий! И мощный… Мощнее Тео никогда не видел, это были совсем другие технологии…. Тео задрожал от того, насколько мощная шутка стояла сейчас на его столе – путешествия на столетия назад! И раз маховик был рабочим...

«То, что вы мне писали о двух временных линиях и поле аттракторов просто гениально! Как и ваше решение спасти Мари Сарвон. Дата – 22.04.1845, у вас будет одна попытка, трех оборотов будет достаточно.»

Да это же было подтверждением его теории! Сейчас Тео отправится и изменит мир, он перейдет порог дивергенции, он сказал об этом Дамблдору… Сейчас Тео совершит что-то, что действительно изменит чью-то судьбу…. И не чью-то, он вспомнил ее глаза на свадьбе, как она хохотала, когда они поднимались в небо на метлах, он вспомнил все ее сомнения, все передряги, в которые она влипала… Не просто чью-то!

Он не задавался вопросом, куда он отправится. Тео наскоро сделал фальшивую пометку о путешествии, стараясь ничем не выдать свое волнение, и поставил на пол маховик. Вот почему нет отметки о возвращении, та линия, на которую он вернется – это будет уже совсем другой мир!

Он, Тео, изменит мир!

Тео расхохотался и, не удержавшись, погрозил кулаком арке, за которой словно за вуалью колыхались тени. Нет никаких Штейновых Врат! Ничего не определено! Книга врет, а Сириус просто упал в арку, это никак не было связано с тем, что его спасли с помощью путешествия о времени. Что может решать в жизни занавеска, пусть и заколдованная?

Пришлось приложить силу, чтобы раскрутить шестерни и зубчатые колеса. Сколько сказал Дамблдор? Раз, два, три…

Он материализовался у какого-то дома, где дуэлировали на палочках для мага, причудливо уворачиваясь, словно в изящном танце. Сейчас так не умеют – сейчас все рубят палочкой как топором… Тео невольно залюбовался, это было завораживающее зрелище, хотя он и был тут не для этого.

– Странгула! – вдруг крикнул один из них и другой тут же упал, схватившись за горло и пытаясь оторвать невидимую удавку, которая сдавила шею.

Да! Оно! Тео затрясся в предвкушении. Ну же… Сейчас… Сейчас появится… Тео смотрел и ждал, пока появится наложивший проклятье человек, выскочит из дома, появится из кустов, спрыгнет с дерева, проломит забор. Где же? Где же он? Где же тот, кому он должен не дать наложить проклятье? Почему не появляется?

И вдруг Тео ощутил небольшую червоточину, черное пятно в безупречной памяти, оно ползло словно муха и жужжало. Тео отмахнулся. Еще раз. Еще раз. Но муха все росла. Сразу она превратилась в кляксу, а затем их стало все больше. Град черноты барабанил по его памяти, стирая кусочек за кусочком. И тут Тео с ужасом понял, что начинает забывать. Сразу ее волосы, ее теплые кудряыые волосы,в которые падали и запутывались осенние листья на улице во время их прогулок, потом ее кожу, бледную теплую кожу, которой он так часто касался, потом и имя. Ее? Чье ее? Он был женат?

Она исчезала, стиралась из времени, рассыпалась в прах и секундными стрелками от сотни маленьких часиков ссыпалась с временной линии. Это надо было прекратить. Это надо было, черт, прекратить!... Что прекратить? Как? Из-за чего?... Тео не помнил, почему он это делает, но набросился на мага слева, выбивая из рук палочку.

Тут же вселенная прояснилась тем, что все трое – они лежали на земле.

– Ты чуть не убил ее – закричал Тео! – Ты хоть понимаешь, ты чуть не убил ее! – он кричал и не понимал, ну и почему он кричит?... Почему ее? Ведь второй волшебник, который тихо лежал на Земле и уже даже не пытался хватать ртом воздух, явно был мужского пола.

– Я все равно убью его, все равно! – первый волшебник бился в его руках, рыча и пытаясь укусить руку Тео с наставленной на него палочкой.

Надо было что-то делать. Тео перебирал в голове заклинания, ни одно из них не могло убедить этого безумца, разве что… И Тео забормотал заклинание, которое отчего-то всплыло в голове, «О великий рок судьбы, Объедини их рода, чтобы магия их связала в одно целое навсегда. Но лишь погаснет волшебство одного, другой лишится дара своего».

И действительно, закашлялся маг, лежащий на земле. И сознание Тео тоже начало яснеть. Мари… ее звали Мари… и у нее были каштановые волосы.

– Что это было? – оба брата смотрели на него со смесью ужаса, непонимания и страха.

– Ничего страшного! Выбрал самое безобидное из родовых, другие были про смерть. В худшем случае… потеряете магию…

И тут Тео чуть не подавился, понимая, что произошло. Что он сейчас натворил…

– Вы... вы... что вы себе позволяете?! Вы что себе позволили? – отмер предок Темного Лорда – Вы не имели права!

– Отдел Тайн, – пробормотал Тео и печально добавил, эта должна была быть его мрачно-крутая фразочка, когда он победит саму судьбу, но… : – У нас есть право на все.

И аппарировал прочь, оставив этого идиота сидеть на траве, помогая встать кашляющему брату.

В этот полдень забегаловка «Ульрих поверженный», радующая глаз своей вывеской, на которой гоблин Ульрих II, мертвецки пьяный, падает под стол от кружки эля, не пустовала. В крошечный подвальчик набились как торговцы, мелкие мошенники и прочий сброд, так и респектабельные колдуны, которые просто любили местный эль. Крепкий и горький, но настоящий, вересковый, как раз такой, какой нужно, чтобы пасмурный день заиграл солнечными красками. Дамы в подвал, понятное дело, почти не заглядывали, что мало кого беспокоило, а уж хозяина в первую очередь.

Когда Тео аппарировал в самую середину зала, это никого не удивило, в конце концов многие колдозапреты еще не ввели, так что хозяин радушно встретил нового постояльца, лишь неодобрительно покосившись на странную мантию.

Он сел под кучей плакатов «разыскивается» и заказал огневиски и наконец Тео позволил себе выдохнуть и тут же чуть не расплакался, ощутив, что он одинок здесь, о Мерлин, как же невероятно он одинок! В дырявом котле, который еще не был Дырявым котлом, путешественник во времени в том времени, когда еще не изобрели маховик…

Но Тео знал, он был в первую очередь временщиком, и поэтому точно знал, что нужно делать при неудачных путешествиях. Сейчас он попросит перо и запишет свои воспоминания об этом инциденте. Потом он найдет способ передать Дамблдору письмо, в котором опишет все, что он сам уже сделала а точнее, что должен будет сделать. А потом… потом он может делать, что угодно – хоть смоубиться, потому что его просто нет. Такого человека как Теодор Нотт еще нет и будет он очень и очень нескоро…

Это был он. Он наложил проклятие на Мари. Он связал ее род и род Воландеморта. И он же спас ей жизнь… А отметки о возвращении не было, потому что, все было предельно просто, потому что Тео так и не вернулся.

Все было предельно просто.

Такова была воля Штейновых Врат.

«Уважаемый Профессор Дамблдор!

Сегодня, 31 августа 1992 года, вы получите это письмо и я буду уж давно мертв и это так же верно, как и то, что ровно через пару часов я буду на церемонии и надену впервые распределяющую шляпу, которая распределит меня на Слизерин, а затем Мари Сарвон на Гриффиндор и так начнется эта история.

Я не буду церемониться, доказывая вам, что я это я, с этим лучше справится Омут Памяти…

Правда, я прожил столько, что мне понадобились целые комнаты и коридоры памяти. Для таких как я прошлое вечно продолжается, и память у меня – как живая жизнь.

Просто зайдите в дверь, за которой летают лимонные дольки – я оставил бы вам и настоящие, но боюсь, они зачерствеют. Все ненужное вам я постарался запереть и закрыть все двери, прошу, не открывайте их, профессор! Там есть воспоминания о том, что для вас произойдет еще не скоро и что касается вас. Дотронитесь до них и можете сойти с ума от временного парадокса, впрочем, я все еще точно уверен, что вы этого не сделаете. Чтобы вы не сочли это шуткой, хотя и это я тоже знаю – не сочтете, я передаю вам то, что принес из будущего. Эта книга о путешествиях во времени будет издана через пару десятков лет с того дня, как вы получите это письмо.

До сих пор не понимаю, почему, получив ее, вы написали про то, что я должен изменить прошлое, и как узнали про мою теорию с двумя временными линиями и поле аттракторов! Не напиши вы этого, может быть ничего не случилось, а впрочем все равно случилось бы. Нет никаких альтернативных временных линий, Профессор, все просто происходит и происходит правильно. Если я и извлек урок из своей жизни, то он прост – Даже если можешь, ни за что не меняй прошлое. Не превращай вероятность в реальность. Никто не знает, что нас ждет в будущем. Именно потому, что прошлое нельзя изменить, люди и могут продолжать двигаться вперед. Это и есть главный парадокс временных путешествий и он, к сожалению, неразрешим.

Этот маховик я получу в 2023 году, когда неожиданно найдется тайник в библиотеке Хогвартса. Думаю, вы знаете, что нужно делать…

Теодор Нотт»

Старый волшебник улыбнулся краюшком губ, дочитывая письмо и бросая его в огонь – затрещал старый пергамент, мгновенно расплавился сургуч… Альбус бережно подхватил руками хроноворот.

– Поразительно! – пробормотал он, вертя его в руках.

– Путешествия во времени? – Проворчала распределяющая Шляпа, до этого репетирующая свою песню на столе директора – Такое видели уже! А вот Сарвон на Гриффиндоре… Вот это поразительно! Неужели я распределю ее туда?

– Нет, не путешествия во времени и даже не Сарвон на Гриффиндоре. Ты слышала? Целая комната лимонных долек! Невероятно!

====== Эпилог ======

Комментарий к Эпилог Итак, дамы и господа, джентельмены, леди и хогвартские шутники, в первую очередь огромное вам спасибо! Наступил момент, когда пора нажать заветное “завершен”... Финал. Финал – это всегда нелегко, обычно я столько всякого по-напридумываю, что никто не соответствует моим ожиданиям, и я разочарована. Я даже не знаю, почему для меня так важно, как здесь все окончится. Но знаете, сейчас... сейчас я просто счастлива нажать “завершен”, я рада, что снова мы на той самой платформе 9¾ и что мы выбираем на ней, как и Гарри, как и Мари – выбираем движение вперед.

Я благодарна всем, кто был со мной в этой длинной дороге, и я определенно люблю вас до луны и обратно!

“В конце концов, мы все – истории… просто постарайся быть хорошей, ладно?”. А эта история была хорошей. Была самой лучшей.

Мари нравилось принадлежать. Теперь она понимала это.

Принадлежать «Ужастикам Умников Уизли», принадлежать мужчине, принадлежать детям. Это было так здорово!

Мари была рада заниматься бухгалтерией магазина близнецов, изредка веселясь, запуская вместе шутихи или тестируя новые забастовочные ужины. И была счастлива, что они с Фредом вместе. То, что у них годовщина, 10 лет со свадьбы, в следующем месяце и что она станет матерью второй раз в следующем году, – не пугало ее. Напротив, от этого у нее возникало чувство, что она принадлежит волшебному сообществу, Фреду, и своему еще не рожденному ребенку, и целому миру.

Но иногда работа в магазине казалась ей обычной, заурядной работой. Иногда казалось, что «Ужастики Умников Уизли» по сути не слишком и отличается от Министерства, за тем единственным исключением, что там гораздо сложнее было бы вести разгульный и веселый образ жизни, который, впрочем, она уже много лет и не вела. А иногда и Фред выводил ее из себя.

Она сидела на чемоданах их сына, Эйдана, ожидая отбытия Хогвартс Экспресса, пока Фред о чем-то с ним шептался и, Мари знала это наверняка, тихонько засовывал ему в карман пару навозных бомб и блевательных батончиков… Он позвал и Мари сказать что-то этакое, заговорчески подмигивая.

– Твоя мама тоже может дать парочку советов, она была грозой этих коридоров, если бы еще пореже падала в них носом… !

Мари поморщилась. Все эти вещи, которые восхищали ее в Фреде вдруг отчего-то сдулись как воздушный шарик и утратили всякое очарование. И зачем он это сказал и подмигивание это дурацкое зачем? Ведь с сыном говорит, а не с Ли Джорданом. Мари начала понимать, что другая сторона любви – это вовсе не ненависть. Изнанка любви – раздражение.

Любой из двоих – и, пожалуй, неважно, счастливы они друг с другом или уже нет, – покопавшись в памяти, способен обнаружить в общем прошлом момент, когда он лишился восторга. В первый раз на мгновение вынырнул из морока, сделал вздох и увидел правду. Заглянул за кулисы. Одна ничтожная точка. Событие, разговор, ракурс, – но впечатление необратимо, и, даже если быстро зажмуриться, мгновенно задернуть занавес и быстро вернуться на место, возникшую прореху уже не починить, и с этих пор сквозь неё всегда будет немного, чуть-чуть просвечивать обратная сторона. Покажутся проволока и крашеный картон. Спутанные изнаночные швы. Какое-то время всё будет по-прежнему: останутся нежность и радость, и привычка вполголоса смеяться после любви, и общие друзья, и шутки, понятные двоим. И даже желание. Не станет только восторга. Он никогда уже не вернётся.

Мари вдруг увидела, как из поезда выходит Драко с Асторией. Она улыбнулась им обоим и помахала, Драко тоже с улыбкой ей кивнул, а Астория радостно подбежала здороваться. Ничего удивительного, Скорпиус тоже ехал в школу…

Фред же ничего не замечал – он был слишком увлечен рассказом о том, с помощью какого заклинания лучше взрывать унитазы на втором этаже. А потом снова начал рассказывать какую-то школьную историю про их приключения с дядей Джорджем.

Мари вежливо улыбнулась. История была забавной – она понимала это, – но и вполовину не такой смешной, как демонстрировал Фред! Он что, собирается все их истории сегодня Эйдану рассказать? Он что, не угомонится до самого отъезда поезда? Так будет все следующие года, когда они будут провожать детей в Хогвартс?

Мари сама себе не решалась признаться, но все стало несколько иначе. И с Фредом, и с «Умниками Уизли» тоже. Шумная толпа школьников, продефилировала мимо по перрону. От них пахло жареной тыквой с беконом, лаком для метел, совиными перьями, свежим пергаментом и шоколадками с самыми разными начинками. Запах Хогвартса. Они обсуждали, что уходит на пенсию профессор Трюк, что кусачий учебник Хагрида съел чью-то жабу и что у драже Берти Боттс появились новые вкусы. Но Мари не стала прислушиваться. Почему-то все это оставило ее равнодушной.

Ее сын ехал в Хогвартс, в новую жизнь. А для Мари прежняя жизнь подходила к своему естественному завершению —Вы приходили сюда мальчишкой, а уходите мужчиной. Взрослым. Или, по крайней мере, на пути к взрослению.

А что стало со всеми остальными мальчиками и девочками, с которыми она ехала впервые на этом поезде, теребя в руках новенькую широкополую шляпу и готовясь поступать на Слизерин? Куда они все пропали? Некоторые приходили на званые ужины и пили с ней сливочное пиво, слушая как она поет и Фред играет на гитаре и рассказывая последние новости? А где остальные? Запутали следы и ушли работать в отдел тайн? Посвятили себя браку и детям? С головой ушли в работу и рано ложились спать? Ей не суждено было знать.

Мари знала только, что ей будет не хватать многих хороших моментов. Тех мгновений, когда она спускалась по перемещающейся лестнице на какой-то урок, а настроение поднималось от мысли, что потом они с близнецами пойдут в запретный лес, ловить светлячков для зелья, от которого у слизеринцев будут зубы сверкать всеми цветами радуги, и пот выступал под шерстяной мантией, и ее переполняло острое ощущение принадлежности ко всему этому. Но Мари не могла обмануть себя. Жизнь, которую она прежде знала, не просто была на исходе, она окончательно ушла от нее. И, хотя внешне ничего не менялось – она все так же каждый день держала в руках свежие упаковочки удлинителеей ушей и канареечных помадок, но на все это теперь приходилось смотреть будто свысока. Наверное, все изменилось не тогда, когда она впервые подняла палочку и не смогла наколдовать даже репаро, а именно сейчас.

И, ожидая, пока Хогвартс-экспресс отъедет от станции, Мари чувствовала, как ей повезло. У нее был мужчина, которого она любила, был ребенок, которого пора была отпустить в новый огромный замечательный мир, и ребенок, которой только должен был появиться на свет, и своя собственная маленькая семья. Все станет проще. Фред уже вернулся из поезда и теперь стоял рядом, приобнимая ее и аккуратно про себя невербально, чтобы она не заметила, наколдовывая согревающее заклинание. Конечно же, она заметила, но эта волшебная забота давно не воспринималась в штыки. Он тем временем пытался ее как-то разговорить, сетуя, что при них вагоны были больше и просторнее. Но Мари не слушала.

– Как ты думаешь, что лучше? – вдруг спросила она у Фреда, – Никогда не меняться, оставаться всегда тем же самым человеком, каким ты был в подростковом возрасте, – или вырасти из всего этого и достойно состариться?

– Мы никогда не состаримся, – улыбнулся ее муж, – К тому моменту, как мы начнем стареть, уже изобретут средство от старости.

Мари уставилась на его седеющий рыжий висок, затем отвела глаза. Она любила Фреда, но иногда он просто выводил ее из себя. Настоящая ли это любовь? Или что-то другое? Оставалось ли в истинной любви место для раздражения? Или это была иная любовь, угасшая и ослабевшая? А может и вовсе дружба? Проблема заключалась в другом. Она не могла не задавать себе вопрос: интересно, а как бы все обернулось, если бы она осталась с ними, с теми?

Она скучала по Тео, по его холодной доброте и благородству, по запаху того самого одеколона – хвойный лес, фиалка и мускатный орех, по книгам и по стихам, которые он ей читал. Она скучала по его черным волосам, по гордой и ровной осанке, тонким пальцам, по глазам цвета холодного озера и по магловским сигаретам, которые он курил. По черной мантии, накинутой на черный плащ. Скучала по той немаловажной детали, что он никогда не упоминал школу и взрывание туалетов.

Мари скучала даже по Драко Малфою, несмотря на всю нелепицу и весь ужас, которые между ними были. Потому что в свое время она любила его и всегда любила так, как никогда не любила ни Тео, ни Фреда.

Мари могла бы быть счастлива с любым из них. И была. По крайней мере, некоторое время. Они все были по-своему потрясающими мужчинами, и она им нравилась. Может, даже больше, чем Фреду. Мари знала, что она его тоже раздражает. Любить – это не одно и то же, что нравиться.

Интересно, на сколько процентов мы сами выбираем человека, с которым в итоге оказываемся, и на сколько процентов все это – чистая случайность? Вот в чем заключалась загвоздка! Вокруг вас было полно людей, которых вы могли полюбить, если момент был подходящим, и если вам выпадал шанс, и если вы уже не дали обещание кому-то другому. Казалось, все решал случай.

Но Мари строила все свои мечты вокруг мужчины, который стоял сейчас рядом, а внутри у нее рос его ребенок, и она должна была следовать своим мечтам и довести их до логического конца. Затем Фред поцеловал ее в макушку и улыбнулся, и знакомые чувства охватили все ее существо с прежней силой. Может, в конечном итоге все будет хорошо. Может быть. Мари вздрогнула, когда раздался свисток к отбытию, и поняла, что в любом случае останавливаться уже слишком поздно.