Текст книги "Сова (СИ)"

Автор книги: Forzill

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Он сбежал.

Его судорожно потряхивает. Тело реагирует не тем не образом. Хотя тело-то как раз-таки прекрасно знает, что ему нужно.

Сильно жмурится, стараясь усмирить дыхание.

Тео достает палочку, быстро наколдовывает патронуса и, даже не глядя, снова отправляет палочку в карман.

– Тео попросил проводить тебя к камину, сказал, что будет дома через час, у него какие-то срочные переговоры с начальством из министерства... Ты готова? – за спиной Мари появляется Блейз.

Та оглядывает зал. Нет. Его здесь нет.

К горлу подступил ком.

– Да, пойдем, только вместе.

Кот мягкими серебристыми лапами неслышно пробегает по мраморному полу, голос Блейза гулко раздается по комнате «Всё. Отправил твою спутницу домой. Где ты?»

«Не жди меня. Я еще задержусь.» шепчет ответ Нотт. Трясущиеся пальцы еле справляются с тем, чтобы касаться волшебной палочки в кармане. Теодора с напором прижимают к стене, заставляя шипеть от укусов в чувствительную шею.

До снующих мимо домовиков доносятся тихие стоны красотки-вейлы.

Фред пришел домой и первое, что бросилось ему в глаза – лежащий на центре кухонного стола ключ. Можно было бы предположить, что он принадлежал Джорджу, если бы не светящееся имя на нем, которое Фред так упорно и с любовью вырисовывал, заклинание за заклинанием – точка за точкой. Это был конец. Близнец со злобой схватил его и швырнул в окно, швырнул в лицо магическому Лондону, он всегда сможет приманить его акцио… Фред молча побрел в свою комнату.

А тем временем на другом конце Лондона в другой квартире тоже провернулся ключ. Тео, стряхивая с воротника мантии тающий снег, привычным жестом толкнул дверь, но та уперлась в цепочку. Нотт приподнял брови, ни разу такого не было… Внутри квартиры слышится шевеление, как будто в опилках копошится маленький зверек. Два испуганных глаза выглядывают из небольшой щелки, а тихий голос бормочет..

– Кто там?

Кто же так напугал Мари? Вот ведь он был прав, глупая, вот глупая… не стоило ей идти в город. Или это было на приеме, жгучий стыд тут же растекся по телу.

– Это я, Тео, привет…

Он старался говорить тихо и не испугать ее еще больше. Но тут же дверь распахнулась и Мари, укутавшаяся в плед, с недовольством прожгла его взглядом.

– Ты отправил меня домой одну и остался там.

– Ну… прости.

Она тут же развернулась и убежала вглубь квартиры, похоже не искала от него оправданий. Тео отбросил мокрую верхнюю одежду и последовал за ней. Мари сидела на диване, поджав ноги, и смотрела в одну точку. Тео присел рядом, приобнимая ее острые и холодные даже сквозь плед коленки.

– Эй..

Мари безжизненным голосом отчеканила.

– Так нельзя.

Слизеринец сдвинул брови.

– Мари, что такое?

В ее глазах начали появляться сырые капли слез. Только сейчас он заметил, какие они красные…

– Я не хочу быть одна.

Тео выдохнул, придвигаясь ближе и обнимая ее крепко. Он уверенно сказал.

– Ты больше никогда не будешь одна.

Но она смотрела будто сквозь, в ее глазах стоял страх. Как у загнанного животного. У Мари был доверчивый и ни на что не надеящийся взгляд загнанной лошади перед отстрелом. И такие же черные, красивые, длинные и влажные ресницы…

– Я тебя не брошу, Мари! Никогда, слышишь. Я никуда не уйду, Мари!

Теодор Нотт пошарил немного рукой в кармане брюк и достал синюю бархатную коробочку, заканчивая…

– Если ты позволишь мне остаться…

Мари тут же вцепилась в нее всем, взглядом, тонкими пальцами, сердцем. Глаза наполнились светом, и это была радость, пусть и дряблая, еле держащаяся, но настоящая. Это было облегчение. Гриффиндорка бросилась на шею Тео, шепча и шепча одно и то же..

– Спасибо!

– Прости, прости, что я опоздал…

– Спасибо, спасибо, спасибо!

Нотт гладил медно-каштановые волосы, наматывал их на палец, отпускал обратно на свободу, виться и падать на плечи.

– Ты – все, что я хочу. – Это уже избитая фраза для них обоих, не раз повторенная им, но сейчас в ней скрыто слишком многое. И сейчас это, наконец, понимает не только он. – А я – все, что нужно тебе.

На следующее утро Фред проснулся и ощутил пустоту своей квартиры. Но ему не хватало даже не Мари. Ему не хватало особого тепла, особой жизни, особого ощущения полноты жизни и мечты.

Поэтому он забронировал столик в своем любимом ресторане. Он расчесал волосы, купил цветы и надел свою наименее помятую мантию. И задал Анджелине вопрос.

Она ответила «да», с первого же раза.

Словарь определяет горе как глубокое душевное страдание из-за несчастья или утраты. Глубокая печаль, мучительное сожаление. Колдомедиков, авроров и ученых, учат полагаться на книги, на определения, на словари. Но жизнь редко идет по словарю. В жизни горе выглядит как угодно, и порой мало похоже на глубокую печаль. Горе – это то, что есть у каждого. Но у всех оно разное. Горе приносит не только смерть, но и жизнь, утраты, перемены. И, когда спрашиваешь себя, почему тебе так плохо и больно, надо помнить, что все может измениться в один миг. Этим мы и живем. Мы чувствуем, что живы, лишь задыхаясь от боли, убеждая себя, что однажды, эта боль уйдет, что однажды, будет не так больно. Горе приходит к каждому в свое время и по-своему. И все, что мы можем сделать – стараться быть честными. А сложнее всего то, что горем нельзя управлять. Можно лишь попытаться почувствовать его, когда оно приходит. И забыться, если получится. А самое ужасное, что как только ты решишь, что все кончилось, все начинается снова. И снова, каждый раз, ты задыхаешься от боли. Есть пять стадий горя. Все проходят их по-разному, но их всегда пять: отрицание, гнев, сделка, депрессия, принятие.

Комментарий к Лампочки Ну что, дорогие мои? С прошедшим 8 марта всех! Дарю вам все, что в моих силах – любовь и новую главу :>

Песни, играющие во время приема.

Affection – Cigarettes After Sex

Two Feet – Love Is a Bitch

https://pp.userapi.com/c840330/v840330297/592a3/k_y_EQY7LuQ.jpg

https://sun9-68.userapi.com/c624323/v624323170/38e40/QA8fOmpJ5lA.jpg

====== Какими мы были ======

Комментарий к Какими мы были Ну не могла я вас оставить без подарка ко дню рождения близнецов, дорогие мои! Хочу пожелать вам всегда оставаться такими же, какие вы есть, со всеми тараканами, сохраненными в целости и сохранности. Читайте, любите, будьте любимы и будьте счастливы, а еще обязательно слушайте музыку, это хорошее дело. Не бойтесь казаться смешными и нелепыми, не бойтесь жить, а там уж дальше... Всегда есть что-то еще, еще чуть-чуть больше – и никогда не кончается.

И все же мы движемся к финалу, официально объявляю, что если ничего не изменится, то осталось 5 глав, господа! Я как автор все никак не верю, что это заканчивается.

Мари в магазине близнецов – https://sun9-65.userapi.com/c624323/v624323170/3925d/fRESEGmsfgI.jpg

https://sun9-25.userapi.com/c624323/v624323170/3929c/BNDgKJuwoTs.jpg

Песня: The Way We Were – Barbra Streisand

https://pp.userapi.com/c847217/v847217473/1cf103/WVehVHQtxr0.jpg

Когда Мари подходит к магазину Джорджа и Фреда, небо пылает ярко-оранжевым. Таким же алым и ярким как и волосы Уизли… Она делает глубокий вдох. Это надо сделать.

От прикосновения к дверной ручке по телу пробегает холодок, и она останавливается на минуту, прислоняясь к двери, – зачем она пришла? Тео ведь отговаривал ее до последнего.

И все же она аккуратно открывает дверь, защитные заклинания пропускают ее тут же, как и всегда, но Мари все же ежится, она была не уверена, что ее не выписали из списка желанных посетителей, и всматривается в темноту, ощущая, как витающая в воздухе золотистая пыль оседает на неё, практически вдавливая в землю.

– Джордж? Фред? – окликает она.

Эхо затихает, и ей кажется неправильным, что она нарушила давящую тишину, будто она больше не имеет на это права. Ответа не следует, но это не удивляет её: в конце концов их может и не быть дома, да и из комнат не слышно, что говорят в магазине. На негнущихся ногах она добирается до задней части магазина, ей приходится приложить усилия, чтобы открыть дверь, которая всегда тяжело поддавалась, – дверь, за которой находится совсем не внушающая доверия лестница. Она поднимается наверх, ощущая усталость у себя под кожей, до мозга костей, это чувство никогда не покидает её с тех самых пор…

Она легонько стучит, но ей снова никто не отвечает, так что она просто заходит внутрь – ей даже не нужен отданный ключ, ведь дверь не заперта. Но в темноте она не может различить ничего, кроме безликих теней.

– Джордж? – вновь окликает она негромко, но не получает ответа – вокруг лишь тишина, от которой щемит в груди.

Неуклюже передвигаясь по гостиной, она больно ударяется о кофейный столик и не замечает ни единого признака жизни во всей квартире – только холодную пустоту и почти осязаемое одиночество.

Она не останавливается напротив висящих у окна расшатанных полок, чтобы полюбоваться на фотографии, как делала это всегда: сейчас воспоминания причиняют ей слишком много боли. Пройдя вглубь квартиры, она ощущает лёгкий сквозняк и следует за едва уловимыми потоками свежего воздуха, которые приводят её к спальне Фреда. Дверь в комнату слегка приоткрыта, и внезапно до неё доходит, где он.

Она распахивает дверь, подходит к открытому окну и хочет позвать его, но не находит слов – они угасают, едва успевая пронестись у неё в голове. Она хватается за подоконник, её подташнивает от лёгкого головокружения. «Ты справишься», – убеждает Мари саму себя, но воспоминания сползают с крыши и проникают в окно, опутывая её, словно паутина или поржавелые цепи.

**

– Только взгляни, какая красота! – восхищается Фред, широко разводя руками. Они стоят на крыше их с Джорджем нового магазина приколов.

– Дух захватывает! – соглашается Мари, и она действительно не может дышать от изумления.

Фред смотрит на неё и улыбается – широко и живо, – и та улыбается в ответ. Ей кажется, что сейчас перед ними целая вселенная возможностей, и она чувствует, как потихоньку набирается смелости. Она глядит на него, а вокруг всё залито солнцем и оттого кажется окрашенным в золото, и в её голове проносятся миллионы мыслей, ухватить бы одну, зацепиться за ее трепещущее крылышко и улететь далеко-далеко…

– Ужин на столе! – доносится до них голос Ли, и Фред разрывает зрительный контакт, направляясь обратно внутрь. Мари тепло – внутри и снаружи, – и, бросив последний взгляд на раскинувшийся внизу, купающийся в лучах солнечного света Лондон, она думает, что, так будет вечно…

Мари пытается отогнать воспоминания, она не может позволить себе зацикливаться на прошлом – в особенности сейчас. Она начинает вылезать через окно, но ей кажется, будто она пробирается сквозь обломки горных пород – путь ей преграждают десятки и тысячи вчерашних дней.

Фред ликующе ухмыляется, а Мари раздражённо вздыхает, потому что она каким-то непостижимым образом проиграла.

– Это просто смешно, – бормочет она себе под нос, когда Фред открывает свои карты, чтобы показать, насколько сокрушительно её поражение.

– Ненавижу тебя, – заявляет она, совершенно так не считая, на что он лишь нахально ухмыляется, довольный собой. Улёгшись на крышу, она принимается наблюдать за бегущими по небу облаками, гонимыми лёгким ветерком.

– Видишь что-нибудь интересное? – спрашивает Фред, ложась рядом, так что их стопы чуть соприкасаются.

– Вон то похоже на кролика, – говорит она, указывая наверх. Фред хмыкает: он явно с ней не согласен.

– Ой, да ну тебя, – фыркает она. Он смеётся и, несмотря на то, что над ними, фигурально выражаясь, в последнее время сгущаются тучи, а на горизонте маячит война, на душе у неё легко и спокойно, и кажется, что всё будет хорошо.

Она наконец вылезает из окна, до странного запыхавшись, хотя и знает, что это не из-за физических усилий. Она встаёт на небольшой выступ у окна и перешагивает на крышу, едва удерживаясь на подгибающихся ногах.

Она находит Фреда именно там, где и думала: он сидит на самом краю крыши – ноги болтаются над пустотой – и наблюдает за заходом солнца. Она в упор смотрит на него, полностью окутанного тенью, и что-то сжимается у неё в груди, болит и завязывается в узел. Медленно приближаясь к нему на отяжелевших ногах, она пытается придумать, что бы сказать, чтобы это не прозвучало банально.

– Какая красота, – в конце концов шепчет она, усаживаясь рядом. Он никак на это не реагирует, впрочем, она этого и не ждала. Она кусает губы, ощущая незримую стену. Ей хочется что-то сказать, что-то сделать, как-нибудь всё исправить, потому что кажется, что они оба тонут, не имея ни малейшего понятия, каково это – плыть.

– Я… Пришла рассказать, что теперь работаю в министерстве. Представляешь? Разбираю счета, бумаги, судебные дела, магические законодательства. Даже магии не надо, весь день сидишь и переправлешь отчеты, проверяешь то ли написало прыткопишучщее перо… Сущая скукотень!

Он не реагирует и только смотрит, прищурившись, на облака. Мари еще немного молчит и неловко ковыряет пальцем уголок черепицы.

Она вновь украдкой смотрит на Фреда и чувствует прилив старой доброй гриффиндорской отваги.

– А еще я выхожу замуж, за Тео – шепчет она в пустоту, и её тихие слова уносит ветер. Фред напрягается, а затем расслабляется; по его телу проходит дрожь.

– Мари, я… Я не понимаю! Что с тобой происходит? С каких это пор ты разбираешься с бумажками? С каких это пор героиня битвы за Хогвартс, гроза школы и страшный сон миссис Норрис, веселая Мари Сарвон решила стать секретарем?? С каких пор Мари Сарвон решила стать Мари Нотт?? Да кого ты обмануть хочешь! Мари, я просто, ты не подумай, я за тебя рад, все дела… Я не понимаю, вот и все! Что? Что произошло?

Она молча сглатывает, а Фред лишь с усмешкой улыбается, лицо его было как маска, маска злого шута.

– Молчишь, а? Наверное я просто ошибся в тебе, думал, что ты как мы, что ты нас понимаешь… А ты всего лишь очередная аристократичная леди! Кукла, вот и все, поразвлекалась с нами в школе и побежала жить в поместья и ходить по вечеринкам за закрытыми дверьми! Куда тебе, снизойти до работы в магазине глупых детских шуток, да? С Уизли, которые родились на помойке, или как там пел твой дружок?

– Знаешь что, Фред? Не смей такое говорить, понятно?? Тебе легко говорить! Легко пить чай каждый вечер со своей дружной семьей, продавать вредилки и подбрасывать партнерам канареечные помадки! Тебе легко летать на метлах с Анджелиной и Джорджем! Поэтому не смей так говорить мне, понятно?? Потому что ты сам так не думаешь! Прекрати это!! Прекрати гнаться за своей школьной влюбленностью!! Мы не в школе больше, понимаешь?? Нет больше никакой шайки, нет меня, тебя, Джорджа и Ли, как не стало мародеров! Теперь все по другому! Знаешь, то все было куда проще, так что повзрослей уже наконец, Фред Уизли! А до тех пор не смей мне такое говорить! – выдавливает она через силу, слова застревают у неё в горле, как наждак, но ей уже гораздо свободнее, будто бы она сбросила с себя старую кожу.

Она вскакивает и бежит к окну, пока под подошвами хрустят камешки и стыки крыши.

Уже на выходе ее ловит вернувшийся Джордж, она тут же замечает, как он напрягается. Боится за брата, за его драгоценные чувства. Ей хочется рассмеяться, ну или расплакаться, там уж не важно… Но это все потом. Голос Джорджа пытается казаться спокойным и беззаботным, но рыжий явно напряжен.

– О, Мари, здорово, что решила зайти! Все хорошо? Что-то случилось? Ты к Фреду?

– Я пришла, потому что обещала, что во все самые важные события нашей жизни мы будем вместе. Вот и все. Не волнуйся, Джордж, я уже ухожу...

Мари аккуратно выскользнула из рук близнеца и направилась к выходу.

– Может тебя проводить?

– Не стоит, я аппарирую из магазина.

И дверь за ней захлопнулась. Джордж очень долго стоял в коридоре, переминаясь с ноги на ногу и настороженно прислушиваясь, но так и не дождался хлопка аппарации. Он покачал головой, и зачем он тут стоит, уставившись в темноту, глупости, конечно она уже трансгрессировала… И все же казалось, что Мари так и не ушла и навечно затаилась где-то между забастовочными завтраками и исчезающими шляпами, как молча смотрящий куда-то полупрозрачный призрак.

Джордж слушал то, что ему рассказывал брат и в его глазах плескалось непонимание, перерастающее в волну откровенного шока. Фред сидел спокойно, а Джорджу хотелось встряхнуть его, заламывать пальцы, сделать хоть что-то! Разве Фред не видит??? Он что, глупец???

– Тебе не кажется, что это совсем на нее не похоже, Фред? Мари за Нотта? Ды ты-то сам слышишь? Что-то произошло, Фред! У нее что-то случилось и она не говорит…

– Ничего не произошло, Джорджи

– Это империус или зелье любовное, ты что, не заметил, она сама не своя с битвы, да ни в жизнь Мари по своей воле не согласилась бы выйти за это графское личико! Надо ее спасать, что-то произошло и теперь…

Фред не выдержал этой тирады.

– Да она целовалась с ним! На святочном балу, то есть после святочного бала…

– Откуда ты знаешь?

– Она говорила. И потом…

Фред махнул рукой и с горечью приманил что-то палочкой, на раскрывшейся ладони сверкнула маленькая жемчужинка в литой и витиеватой огранке.

– Это же…

– Да.

Фред подбросил заколку в руке, не давая Джорджу закончить, что же это такое.

– Ты был там?

– Угу.

– Так они…

Джордж сам не знал, что хотел сказать. Целовались? Любят друг друга? Женятся? Все это было глупо спрашивать, как будто огромный мыльный пузырь, все слова лопались, так и не долетая никуда. Фред устало продолжил.

– Я не знаю, Джордж, не знаю! Просто… просто забудь про все это, хорошо? Она правильно сказала, школьные компании должны оставаться школьными компаниями, а школьные влюбленности школьными влюбленностями, вот и все. Двери закрываются, братишка, но это не значит, что перед нами не открываются новые…

И близнец достал коробочку из кармана брюк.

– Фредди, это…

– Для Анджелины. – Фред одернул тут же, не дал договорить брату.

Джордж посмотрел на брата, глаза в глаза. И увидел в них молчаливый кивок.

– Поздравляю!

Джордж взял руку брата в свою и энергично встряхнул в сильном рукопожатии. Это был тот редкий случай, когда на лице ни одного из них не горел костерок задорной улыбки.

На следующий день в газете появилось объявление сразу о двух помолвках.

Когда она подходит к маленькому кафе, солнце уже садится, заливая витрины ярко-оранжевым светом. Почему-то на ум приходит совершенно неуместная мысль, что завтра будет ветер. Такие нелепые поверья... Интересно, откуда они взялись? Хотя ей сейчас все интересно – просто так, для себя.

В маленьком уютном зале играет тихая музыка, а Малфой сидит за одним из самых дальних столиков, на котором она замечает две чашки кофе. Он ждет ее.

– Привет. Извини, я опоздала, – на самом деле это неправда, просто он привык приходить слишком рано, а она – всего лишь вовремя. Она неловко улыбается и комкает в руках носовой платок, как никогда остро ощущая потребность спрятаться за книгой.

– Драко, замечательно выглядишь…

– Ты тоже, Мари. Итак, это правда? —

– Да, я выхожу замуж.

– Что ж… Забавно все вышло. Я и Астория, ты и Тео. Признаться, в школе все так запуталось, что я до сих пор не верю, как же все разрешилось просто.

Он улыбается, и ей хочется верить, что эта улыбка неискренняя, по крайней мере, пока она не знает ответа на свой вопрос, ради которого они тут.

– Мне пришло твое приглашение.

– Как и мне твое.

– Отличное приглашение.

– Отличное приглашение? Ты серьезно??

– Прости, что? Мы с Асторией будем, мы направили ответ.

– Направили ответ??

– Да, с совой, как и на любое приглашение на свадьбу любой невесте.

– Но я не любая! Отличное приглашение?? Это еще что?? Ты типо теперь счастлив? В чем дело?

Его белоснежные брови слегка вздрагивают, в ту же секунду за соседним столом кто-то роняет чашку, все начинают суетиться и под эту суету слизеринец напрженно пытается перевести тему самым банальным ответом.

– А ты?

– Я спрошу еще раз. Ты счастлив с ней?

Он водит пальцем по ручке кружки и старательно не смотрит в глаза Мари.

– Это все не так просто и…

– Черт возьми, я знаю, что это не так просто! Теперь действительно знаю, Драко! Но сейчас я тебя прошу ответить. Потому что я хочу задать тебе один маленький, но очень сложный вопрос, за которым стоят миллионы огромных. И все же… Может это и безумие, но я даю тебе чертов выбор, Драко Малфой! И твой выбор прост: ОНА или Я. И пусть она замечательная. Но я люблю тебя, очень, очень сильно. Я готова притворяться, что люблю твои музыкальные пристрастия, я позволю тебе доесть последний кусок пирога, я готова в дождь дежурить у твоего окна. Я люблю тебя, так сильно, что меня это бесит! Просто отмени чертову помолвку и я отменю свою! Выбери меня! Люби меня!

Она переводит дыхание… Пережигать прошлое, так пережигать по крупному. Мари невольно любуется теми руинами, которые остались. Вот лежит дружба с Фредом и Джорджем, еще теплая, но уже не шевелится и только скулит надрывно под обломками, вот – Хогвартс, магия, волшебство, вместо всего этого теперь выжженное поле, кривыми горелыми стволами разбросались отношения с семьей, там все черным-черно и трещит под ее ботинками… А вот лежит честь и чувство собственного достоинства, они брошены к ногам Малфоя и валяются, никому не нужные, кроме подбирающего, отряхивающего от пепла и ничего не подозревающего Теодора Нотта.

– Ты должна понимать, что на нас лежит ответственность, – снова аккуратно начинает Драко, и Мари задумывается о том, насколько на самом деле безлична, фальшива и пуста эта фраза.

– Я никому ничего не должна, – в ее голосе появляются не знакомые ей ранее стальные нотки.

Он может с этим поспорить, привести контраргументы, придумать примеры, но не делает этого. Зачем? Здесь и сейчас не решается судьба мира. Вообще, каждый из них понимает, решать тут нечего, как было нечего решать и тогда, в Хогвартсе.

– Ты ведь никогда не хотел перестать быть пожирателем, так?

– Не знаю. Я полагаю, что никогда по настоящему не думал, что в этом есть смысл.

– И никогда не собирался разорвать помолвку с Асторией...

Драко только отрицательно качает головой, а Мари усмехается и запускает руки в волосы, давая им запутаться в завивающихся кудрях.

– Господи... Господи!

– С тобой все в порядке?

А она просто смотрит на него..

– Вот было бы здорово, если бы мы уже были старыми и в прошлом остались все эти переживания. Все было бы просто и ясно. Как когда мы были молодыми.

Но Драко тут же обрывает.

– Мари, ясно и просто не было никогда.

И она отвечает, так с надеждой и по детски, рассматривая носы своих туфель.

– Но было здорово... Правда же?

И он усмехается, качая головой.

– Да, было здорово...

Секунды текут и будто плавятся как сыр на тарелке, одна за одной.

– Мы не можем больше видеться, – устало говорит Мари и неловко хлопает Драко по плечу, задерживая руку на секунду дольше необходимого.

– Мари, я хочу бежать с тобой, но ты сама понимаешь, мы в магическом мире, мы – чистокровные волшебники и мы должны следовать его правилам, а не вести себя как какие-то отчаянные тупицы магглы… Магия превыше всего и ты это знаешь! Так написано на твоем фамильном гербе!

И Мари горько усмехается, какая ирония, ведь действительно, так написано на ее фамильном древе. Какие же маги бывают заносчивые… С каждым разом ей все сложнее себя сдерживать. Когда разбилась чашка за соседним столом, она видела, что рука Драко чисто машинально потянулась за палочкой – восстановить, кинуть очищающее. У себя она тоже замечала подобные привычки. Магия прочно вошла в ее жизнь, необратимо изменив саму ее суть. И предала. Как и чертов Драко Малфой. Так почему она сейчас снова пытается вернуть их обоих?

– Да, плевать мне на магию, Малфой! – взрывается, наконец, Мари. – Настоящая жизнь здесь, а вы, вы все вцепились в магию, как в оправдание, как в средство решения любой проблемы! Не в магии дело! И, если уж на то пошло, не в ней счастье!

Малфой улыбается.

– Отличные приглашения на свадьбу, мы обязательно будем! До завтра и всего хорошего.

Она вскакивает, едва не опрокидывая стул, и быстро идет к выходу, но он догоняет ее, и насильно пихает в руки кусок пергамента. Мари тут же разворачивает, не смотря на Драко.

– «Отличное приглашение», «До завтра и всего тебе хорошего». Это еще что, Малфой?

– Я писал это всю ночь, пытался подобрать слова, которые я мог бы сказать тебе вместо тех трех слов, что сводят меня с ума. Ты, ты знаешь, что это за три слова, но я не смогу сказать их. Это было бы слишком жестоко, ведь мы не будем вместе! Я не хочу мучать тебя, смотреть на тебя и понимать, что не могу быть с тобой, поэтому я улыбаюсь и говорю: “Всего тебе хорошего!”. Я отпускаю тебя, я пытаюсь, я изо всех сил пытаюсь отпустить тебя. Я пытаюсь сделать все правильно, хотя мне и не легко. Неужели ты не видишь?!

Пока он говорил, слезы градом лились по ее лицу. Она сложила надвое бумажку и протянула обратно ему.

– Всего тебе хорошего.

Она шепнула и, не оборачиваясь, побежала к двери. Драко же вернулся к столику и задумчиво завертел в руках пустую чашку. Если бы жизнь была театром, то занавес бы сейчас опускался прямо на него. Объявили антракт…

Мари стояла у резного зеркала и пыталась застегнуть жемчужную сережку, застежка не поддавалась и там и норовила выскользнуть из пальцев как скользкая речная пиявка. Мари вздохнула. Из резной и витиеватой рамы на нее смотрела маленькая кудрявая девочка, только постаревшая, с морщинками, уже начинающими играть под веснушками. Это Мари Сарвон? Нет… Белое кружево на плечах напоминало, что теперь, уже через час она будет Мари Нотт. Снизу раздавались оживленные голоса. «Безумие, пир во время чумы».

Дверь с тихим скрипом открылась…

– Ты такая красивая… -Улыбнулся смущенно Фред.

– Ты как сюда попал? А главное зачем? Думала, что не захочешь меня больше видеть.

Мари улыбнулась в пол, не поворачиваясь к другу. Вот бы было всегда можно так, говорить с ним через зеркало, чтобы все казалось таким нереальным, будто во сне, и его серый костюм-тройка на магловский манер, и розы в ее руках, и потеря магии и вся эта история… Вот бы все это случилось только с их отражениями в этом зеркале, чтобы ей не пришлось смотреть этому настоящему Фреду в его грустные глаза.

– Я.. я ведь и сам не знаю... – тут близнец спохватился и отвернулся – До свадьбы же нельзя смотреть…

– Тебе можно, ты не жених.

С сухой улыбкой отрезала она. Так они и стояли, смотря друг другу в отражения глаз, пока секундная стрелка с холодным тиканьем не ставила все на свои места. Фред приблизился к ней и прикоснулся к завитой прическе.

– Ты кое-что забыла… Он осторожно вставил ей в волосы маленькую шпильку с белой жемчужинкой.

– Это?...

– Заколка, которую ты потеряла на Святочном балу… Да. – Закончил тот, задумчиво улыбнувшись.

– Она все это время была у тебя?

– Ага…

Молчание затянулось. Мари вдруг почувствовала, как к глазам подступают тяжелые реки слез. Хотелось обнять, прижаться лицом и скрыться от всего мира в его руках, хотелось отмотать время назад, когда все было просто и достаточно было ответить на поцелуй в больничном крыле, достаточно было посмеяться вместе над придурком-Малфоем, достаточно было не уезжать тем летом в Малфой-Мэнор, отказаться тогда от прошлого и просто, черт, просто стать счастливыми вдвоем, навсегда и навечно. И «жили они долго и счастливо». Хотелось отчаянно завизжать и дернуть стоп-кран жизни, чтобы все смешно повалились друг на друга и на секунду стало легче. Вместо этого она сжала в руке букет и спросила.

– Как… как дела?

– Вполне, – Фред расплылся в широкой улыбке. – Только…я понятия не имею, что буду делать, когда ты выйдешь замуж.

– Продавать всякую фигню в магазине, – усмехнулась гриффиндорка. – По выходным играть в квиддич с братом и женой и мотаться через каминную сеть ко мне. Будем загорать в саду родового замка и болтать, ты будешь называть моего мужа заносчивым графом, а работу сущей скукой, и мы оба будем над этим смеяться. Если захочешь, конечно.

– Ты сама в это веришь?

– Нет…

Они стояли напротив зеркала, а время будто замедлило свой бег… Говорят, зеркала помнят все, что в них отражается. Интересно, правда ли? Молчаливый свидетель, ему если что будет о чем рассказать. Но кому какое дело… Мари вздохнула.

– Я все хотела тебе сказать… Все хотела и хотела, Фредди. А теперь понимаю, что поздно, все теперь стало вдруг так поздно, черт! Удивительно...удивительно, как обстоятельства сами заставляют тебя принимать решения, хочешь ты этого или нет.

Она повернулась к нему лицом, всматриваясь в глаза. От этого он растерялся.

– Что?

– Ты неправильно повязал галстук, Фредерик Уизли, как всегда… А теперь, иди к Анджелине, она тебя ждет и она тебя любит. И это правильно. А меня ждет Тео.

Шепнула она, поправляя его рубашку, ее тонкие бледные руки нежно провели по его щеке, по веснущатой шее и замерли, так и не поправив галстук.

После этого она покачала головой, соглашаясь с чем-то, что сущестовало только в ее голове и, отстраняясь, улыбнулась самой своей настоящей и искренней улыбкой.

– У тебя замечательная жена, Хаббл. Береги ее…

Фред схватил ее руки в свои.

– Мари, я не понимаю!

Но она только качнула своими завитыми кудрями.

– Никогда не поймешь, Фредди.

И вышла через белую тяжелую дверь, вышла навстречу ждущему ее у алтаря Теодору Нотту и новой жизни, в которой все было белым-бело, кроме красных роз в ее руках.

Каждый из приглашенных счел своим долгом подойти и поздравить юную новобрачную, сделав ей комплимент по поводу шикарного платья, утопавшего в пене белоснежных кружев, и невозмутимо прекрасных алых роз невероятного количества оттенков, на фоне которых она выглядела еще очаровательней рядом со своим супругом – Теодором Ноттом.

Все приемы в замке Ноттов всегда были просто великолепны. И этот, посвященный свадьбе, конечно, не стал исключением. И не осталось ни одного гостя, который бы не восхитился убранством, великолепным тортом и чудесной парой: оба родовиты, любезны, величавы и пленяли какой-то отстраненной красотой.

Выполнив “танец публичного позора”, она огляделась на привычно разбившихся на кучки по интересам магов. Практически всех она терпеть не могла, включая тех, кого она сама пригласила, – слишком много политиков было и среди них. С другой стороны, а кто их любит, кроме них самих?

– Поздравляю, Мари, – прошептал бледный и чувствующий себя явно не в своей тарелке Гарри Поттер, протягивая ей букет. – Ты… Хорошо выглядишь. И розы. Да… – он потер шрам, оглядываясь, словно не желая встречаться с ней взглядом. – Отличные розы!

– Спасибо, – любезно улыбнулась она. Мари вдруг поняла, что ей решительно нечего отчветить школьному другу. Даже высохший дедушка-сморчок, родственник Тео в десятом поколении, который, судя по своему внешнему виду, мог бы нянчить у себя на коленках отца Альбуса Дамблдора, был ей сейчас ближе, чем бывший друг.