Текст книги "Сова (СИ)"

Автор книги: Forzill

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

Осень в этом году была очень холодной. Во всех смыслах. Последние выходные сентября, привычная дорога до Хогсмида, Мари отплевывала попадающие из-за сильного ветра в рот рыжеватые пряди и, болезненно кутаясь в зимнюю мантию, шла по вязкой грязи туда, где поблескивала темная от влаги крыша таверны, а дым вкрадчиво стелился вдоль туч, сливаясь с ними где-то возле горизонта. Там ее ждали близнецы.

– Какие новости? – Улыбаясь и накручивая локон на палец, спросила Мари, садясь за их столик и беря в руки любезно подставленную чашку с горячим имбирным чаем.

– Особо никаких... Люди пропадают каждый день, где Гарри – неизвестно, зато наши маскирующие товары расходятся как горячие пирожки– Начал Фред.

– То есть затишье, и относительно все хорошо. – Согласился Джордж – В письме я не стал спрашивать про Хогвартс и Снейпа, вдруг перехватят, так что рассказывай.

– Снейпа особо не видно, забился в кабинет директора и как настоящий Нюниус переложил всю ответственность на прихвостней. Амикус Кэрроу ведет защиту от сил зла, ну то есть теперь это силы зла в чистом виде, а Алекто ведет магловедение, оно же «превосходство» волшебников над маглами»... Невилл получил взыскание, спросив, сколько в ней и в ее братце магловской крови. – Легкая улыбка играла не ее лице, расслабленность, словно о погоде рассказывает, не замечая, как напряглись присутствующие.

– Это от наказаний?... – Потрясенно спросил Фред, схватив ее руку, потянувшуюся за тыквенным соком, поднимая рукав ее рубашки. Все предплечье было в мелких и тонких порезах.

– Не совсем. – Еще одна спокойная улыбка, Мари явно осторожничала.

– Мари, какие теперь наказания? – Настороженно спросил Джордж.

– Ну с Хагридом в лес, кормить какую-нибудь живность. Или кубки чистить. Или…– Пустилась в рассуждения Мари, зная, что сейчас проговорится.

– Мари?

– Некоторые мечты Филча воплотились, но зачастую это обычное круцио… – Мари тут же прикусила язык, понимая, что сказала лишнее, и сейчас начнется спектакль.

Фред дернулся и опрокинул пустую кружку, Джордж только сильнее нахмурился.

– Обычное? – Как ни в чем не бывало, спросил он, не сводя взгляда с порезов на ее руке. – От него не бывает…

– Ну, один раз попробовали режущее заклятие… – Все взгляды за столиком были устремлены на нее.

– Но почему… Почему ты не написала? – Фред пытался поймать ее взгляд, а она все рассматривала поверхность стола.

– А зачем? – Мари открыто подняла на него глаза, впервые за несколько месяцев. Фред не нашел что ответить.

– Джинни? – Спокойно спросил Джордж.

– Нет. Она испытала это только один раз, и то недолго. Нам с Невиллом везет больше. – Усмехнулась она.

– Насколько больше? – Тихо спросил его близнец.

– Раз семь

– За два месяца?! – Фред опять уронил кружку.

– Успокойся ты. Ничего страшного не случилось… – Она попыталась взять его руку. -Не случилось?!

– Фред. В некоторых… чистокровных семьях, вроде Малфоев, или семьи Мари, круцио – это воспитательная мера.

Фред потрясенно переводил взгляд с Джорджа на Мари.

– Вы с ума все посходили… – Начал Фред.

Мари не выдержала.

– Я никогда этого не говорила, но наказания Молли показались бы тебе подарком, будь ты мои братом! Прекрати это, прекрати таращиться, прекрати опекать меня!

Мари отпрокинула чашку на стол, выплескивая расплывшееся маленьким морем ароматное содержимое. По этому импровизированному морю от края до края проплыла как маленький затерявшийся кораблик веточка розмарина и утонула…

Мари быстро пробегала сквозь узкий зал и с ужасом чувствовала, как мир вокруг нее выцветает. Уходила радость от встречи с близнецами, всколыхнувшаяся злоба на Фреда, уходило даже ощущение промозглого холода, пробиравшего ее до костей. И не оставалось ничего. Пусто, как будто она полая внутри. И когда Мари уже вцепилась в ручку тяжелой двери, жизнь снова начинала казаться ей серым бесконечным тоннелем без единого пятнышка радости впереди. И надо тащиться по этому тоннелю до самого конца, до точки выхода. Дверь захлопнулась за ней.

– Погоди! – Фред, наскоро набрасывающий на себя мантию, выбежал за Мари под ливень.

Та оглянулась,

– Я… я хотел извиниться. Мы не виделись с начала учебного года, ты больше мне не пишешь как раньше, ты пишешь Джорджу и я… Я хотел бы. – слова застревали в горле. Что он хотел бы? Извиниться? Сказать, что все это было ошибкой? Что не он на нее накричал, поддавшись в очередной раз вспышке эмоций, затуманивающих его разум раз от раза? Что не он целовал ее, крепко сжимая в объятиях, в ту злополучную ночь? Или… соврать что он на самом деле этого не хотел? Фред не успел подобрать нужные слова и просто поддался порыву, обнимая Мари. А она не оттолкнула, она рассмеялась, заразительно и прекрасно.

– Все теперь будет хорошо? – спросил Фред, вдыхая глотками холодный воздух.

А Мари все смеялась и смеялась, пока он вдруг не понял, отстраняя ее от себя, что это все были истеричные всхлипы.

– Как скверно, что я точно знаю, что есть в этом мире такое большое и страшное зыло, что есть бескорыстная дружба, героическая смерть и прочие вещи из детских книжек! А что еще хуже, знаешь? Что в жизни все это выглядит совсем не так, совсем, нет! как на страницах, в жизни это грязно и страшно, это бессмысленно и… реально. Все эти герои не просто так такие особенные, они особенные, потому что до них умерли миллионы обычных людей, Фред. Они разжимали ладони мертвых и оттуда доставали свое невероятное оружие или тайные знания о враге. И.. Фред, я даже не знаю, есть ли этот герой, который потом возьмет еще теплую волшебную палочку из рук очередного моего умершего друга, да даже меня. Знаешь, что я ощущаю, Фред? Каждую секунду ощущаю – соседство со смертью. Не той киношной, по-мальчишески героической, а омерзительной, склизкой, удушливой, бесславной и близорукой, нет там хороших и плохих, они вот такие, в смысле, люди. И как же, все-таки приятно жить в своем пряничном домике, фантазируя о мифических столкновениях чумазых бойцов Урук-хай со светлыми отрядами Элронда. Да только не существует ни тех ни других, а есть клокочущее, вонючее варево из людских судеб, поступков и желаний. Знаешь что, Фред? Приготовься, потому что ты вряд ли думал услышать это от любительницы сказочек.

Как бы я хотела быть убеждена, что я просто высшее животное! Что живу семьдесят лет, из которых лишь половина приходится на молодость, а дальше уже так… под горку! Как мечтала бы быть просто плесенью, которая рано или поздно распадется на бессмысленные молекулы, и не будет никакого воздаяния! Сколько удовольствий я бы тогда получала! Делай что хочешь, только не попадайся! Уж тогда бы я точно не была здесь! Я стала бы пожирателем! И зачем я попала на этот проклятый гриффиндор?

– А.. а люди? А как же твои друзья, Мари? Как же я, Джордж, Гарри, Гермиона, Рон?? Как же все хорошие люди, которые умрут или которые вообще не родятся?

– Ты так и не понял? Да они все равно умрут!! Какое мне дело до человечества, если я горстка атомов? Исчезну я, разлучатся атомы, исчезнут и все мои чувства! Вчера жили одни, сегодня другие, завтра третьи. А потом Солнце взорвется и все вообще исчезнет. Книги, картины, память, история. Какая тогда разница, кем я была. Лучше уж быть пожирателем! Он хотя бы не страдает.

Его подруга смотрела на него с неподдельным вызовом. Руки были сжаты в кулак и сминали кусочек мантии, а из глаз вылетали искры не хуже, чем из волшебной палочки.

– Просто как ты так можешь? Быть таким хорошим и веселым, таким храбрым. А я… Я малодушная, окей? Стоило мне только столкнуться с настоящей катастрофой, я испугалась за свою шкуру, понимаешь? Я засомневалась, Фред, засомневалась и поняла, что сомневалась всегда. Что я боюсь оказаться на улице после Хогвартса, что боюсь пойти против братьев. И теперь сколько бы я не закидывала навозными бомбами Кэрроу, все равно, я трусливая и отвратительная, Фред. А ты! Ты идеальный. Идеальный герой и все такое, который высмеивает любые нападки судьбы и бросается защищать всех и каждого ущемленного. Я стараюсь, я тоже лезу защищать каждого первокурсника, но это все бесполезно! Это не имеет смысла! Меня же просто тошнит от всей этой своей жизни, постоянно. От родителей, братьев, от Драко, да даже от тебя. А с тобой всегда все в порядке. Ты… почему ты всегда такой идеальный?

Фред напрягся, косо глядя на Мари и процедил.

– Это не так, ясно? Я не идеальный, ничего похожего.

Мари только усмехнулась, порывы ветра подхватывали ее волосы, делая похожими на кучу непослушных змей. Фред перешел на крик, чтобы заглушить это шипение.

– Хорошо… Когда Джордж не прилетел вовремя, первым делом я подумал, что он погиб и на секунду я почувствовал счастье. Счастье, что там не ты. А потом я разозлился. Я разозлился, что там Джордж, а не Перси. Я корил себя за это, я тут же понял, что за мысль пронеслась в моей голове и это было отвратительно, но ничего не мог поделать. Я ненавидел себя за это. И сейчас ненавижу. И я действительно сожалею, что сделал то, что сделал и то, что сказал тебе. Со всем этим надо заканчивать, Мари, понимаешь? Но я не могу. И черт возьми, скажи теперь, что ты малодушная!

Они стояли в молчании минуту… две? Коварный ветер вдруг утихомирился, оставляя двух промокших и будто заледеневших под этими холодными потоками гриффиндорцев напряженно смотреть друг на друга. И Мари улыбнулась, слегка криво, но искренне, бормоча.

– Ну и ну… Ничего хуже я в жизни не слышала. Даже не вздумай переходить на сторону Темного Лорда, потому что тогда Магическому Миру точно конец.

Фред сразу настороженно нахмурил брови, а потом тоже улыбнулся ей. Мари аккуратно сплела их руки и расхохоталась…

– Мы с тобой два моральных урода, Фред. Два отвратительных моральных урода.

И Фред вдруг среди этого разбушевавшегося мира, разбушевавшегося неба снова почувствовал себя счастливым.

– Хотелось бы мне, чтобы это случилось в другое время, не в мое.

Мари с грустью смотрела на тяжёлую громаду Хогвартса, из которой как высунувшиеся головы какоих-то чудовищ торчали высокие башни.

– Так думают все, на чью долю выпало подобное, но это не им решать. В наших силах лишь решать что делать со временем, которое нам отпущено.

– Фредерик Уизли, неужели ты цитируешь мне “Властелин Колец”???

Он смущённо улыбнулся и она радостно поцеловала его в щеку, такой простой жест со стороны Фреда заставлял внутри нее все пищать от радости больше, чем огромные букеты пионов, от которых хотелось чихать. Близнец тем временем, немного покраснев, пробормотал.

– Просто надо найти то, ради чего ты будешь сражаться. И станет гораздо легче.

– Ты в это веришь?

– Я точно это знаю.

Драко спокойно спал, когда сквозь сон его дыхание перехватило от ощущения чего-то холодного и тяжелого, что забралось под майку. Распахнув глаза от неожиданности, он тут же увяз в чьих-то разлетевшихся по его подушке мокрых локонах.

Она лежала рядом и показывала через прозрачную стену язык проплывавшей мимо гигантской рыбе. Как будто все это в порядке вещей – вот так вот забираться прямо в верхней одежде в его постель, ледяными руками гулять по его груди, да даже просто в три чертовых часа ночи находиться в гостиной Слизерина.

– Как ты вообще здесь…?

– Ты думал это сложно? – она с насмешкой на него посмотрела – Вот еще! В ваш холодильник попасть проще, чем в Хогсмид в невыездной день.

Драко снисходительно скривился.

– Чтобы пройти в гостиную Слизерина, нужен пароль, ну или «откройся!» на разных языках. И это будет непросто, тебе видимо повезло как всякому новичку: стена зачарована и каждый день выбирает новый язык, так что пиши пропало, особенно если она выберет гоббльдгук – язык гоблинов, и да поможет тебе Салазар, если это ещё и северный диалект. Или древние руны.

– Ну… она все равно обязательно откроется, если сказать «откройся!» на парселтанге. Кшшш-хшшш! – Мари высунула язык и комично зашипела.

– Это не парселтанг!

– А не важно, как считаешь ты, важно, как считает ваша дверь…

Драко картинно закатил глаза. Еще минуту они сидели молча.

– Ты похож на статую.

– Что?

– Говорю, ты на статую похож снова. Высеченный из камня, тонкий и ровный… Такой, какой и должен быть.

– Ну спасибо, Сарвон! Это не то, что хочешь услышать от девушки в твоей постели, знаешь ли!

Его распирает от какой-то обиды, детское и смешное чувство. Он и не знал, что может еще такие испытывать. Хотя вроде бы что такого она сказала? Мари могла обзывать его и худшими словами, да и некоторые ругательства, которые заставляли манерного Драка скривиться и пожалеть, что он с ней в одном помещении, были ей не чужды.

– А ты… ты похожа на рыбу – они так же смешно глотают воздух в конвульсиях.

Но Мари не отвечает на этот выпад, только смотрит на него, по-птичьи склонив голову к плечу, и широко улыбается.

– А помнишь? Мы с тобой танцевали в библиотеке, мы бегали по Малфой Мэнору…

– Бывало.

И снова они молчат. Драко начинает это бесить.

– Ты пришла. – говорит он. – Если не секрет – зачем?

Мари пожимает плечами.

– Зачем – смешное вообще слово. Предполагается, что все в мире делается зачем-то, с какой-то сложной, далеко идущей целью. А я не уверена, что это так происходит. Напротив, убеждена, что очень многие вещи делаются просто потому, что делаются. Захотел помочь – и помог. Или не захотел помочь – и все равно помог. Так как-то. И никаких зачемов тут нет, – сказала она.

Драко скептичеки посмотрел на нее, она же все еще разглядывала стеклянные окна, открывавшиеся в озеро. Чувствуя, что разговора не будет, он отвернулся к стене и прикрыл глаза, пытаясь уснуть и тайно надеясь, что все это ему снится. Сны Драко всегда были как киноленты. Еще бы изобрести способ их записывать – и всю жизнь можно проводить в спячке. Почему-то вспомнилось, как его спросили, вот если бы тебе осталось жить 24 часа, то что бы он сделал. И он ответил, что уснул на 23 часа и 55 минут, но при условии, что сны он бы помнил. Эти размышления прервал тихий голос.

– Я скучаю по Фреду.

Прошептала вдруг мокрая копна волос, все еще лежащая рядом. Драко улыбнулся.

– Ну спасибо, Мари. Это снова не то, что хочешь услышать от девушки в твоей постели.

И все же нехотя поднялся, наконец освобождая для нее немного места и готовясь слушать…

То, что он услышал, мягко говоря удивляло… Сначала он думал, что ему будет неприятно слушать про Фреда от Мари, но все повернулось по другому.

– А знаешь, о чем я мечтаю, Драко? Чтобы Фред меня укусил и я стала бы не вампиром, а вторым таким же Фредом.

Драко понимающе хмыкнул.

– Третьим. Ходили бы как три близнеца Уизли. Да вы и так ходите….

А в тайне, где-то глубоко внутри, он едва не расхохотался. Не так давно, может год назад – теперь он в этом ни за что бы не сознался – он задумывался о том же, смотря на безумную, веселую и ни о чем не заботящуюся кроме своих тараканов Мари. Как иногда забавно построена жизнь, все в ней непременно идет по спирали, причудливо закручиваясь. Колючему, правильному и послушному Драко спокойно было рядом с Мари, а сегодня ее, уставшую и боящуюся своих разрушительных настроений, колола зависть к Фреду – бодрому и правильному, чем-то неуловимо похожему на Винни-Пуха.

– Ну вот! – рассказывала ему в данный момент Мари. – Было бы нас трое близнецов, могли бы играть нами как с этими... наперстками!

Драко засмеялся. Мари взглянула на него и удивленно остановилась.

– Чего такое? – сразу напрягся слизеринец.

– Ну вот … не успела я обрадоваться – и опять деревяшка… – разочарованно протянула девушка

– Какая деревяшка?

– Ну у тебя два выражения лица… Это еще Тео первым заметил, не я… Одно такое довольно противное – «пожиратель Малфойски фотографируется на первое в жизни служебное удостоверение». И второе – когда ты улыбаешься. Тут ты прямо весь сияешь!

– Так, что ли? – спросил Драко, растягивая губы и пытаясь повторить улыбку.

Мари даже руками защитилась:

– Нет! Это не улыбка! Это пожиратель Малфойски вводит в заблуждение прилежного мракоборца!.. Настоящая улыбка у тебя как вначале была! Я ее увидела только когда родители твои в первый раз уехали и нас оставили, меня тогда к тебе так чинно отвели. Иду я такая вся застенчивая, щекастенькая, а тут ты мне навстречу бежишь и орешь: «Может, поваляемся в снегу? А-а? Ну пожалуйста!».

Драко опять невольно улыбнулся, причем той, хорошей улыбкой. Он даже почувствовал эту улыбку в губах и во всем лице.

Это длится месяцами.

Вот она кричит на него так громко, как только может за то, что он отправил на наказание гриффиндорца. Кричит не со злости, а от обиды. Она знает, что он на это способен и она прекрасно знает, кто он такой. Но она не уходит. Потому что каким бы он не был, он – единственный человек здесь, который знает, кто такая она. Он крепко обнимает её, когда их остаётся двое. Раньше их было трое, теперь только она. А он никогда и не был с кем-то. Они одни против всего мира. Разве так можно? Она против его мира, а он против ее. Поздно ночью они сидят на холодном полу в её спальне и пьют виски. Молча, не чокаясь, не говоря не слова. Сейчас им слова не нужны.

Только он знает, сколько в ней разных оттенков. Только он знает, что она сумасшедшая, больная, чокнутая, дурная, но способная любить, отдаваясь полностью. Только он знает, какими могут быть её губы. Только он знал эти по-настоящему счастливые глаза, которые могли хохотать без умолку, а потом могли без остановки плакать, и всё это за десять минут. Да, она была такая. Он никогда не знал, чего от неё ожидать, но был безмерно счастлив, потому что так и не смог её разгадать. Только было непонятно, кто кого больше ранил и зацепил. Она могла говорить о таких откровенных вещах, а потом через три минуты просто исчезнуть. Сумасшедшая. Дурная. Он ненавидел её. Ненавидел и любил одновременно.

В последний поход в Хогсмид они идут вместе, там он должен торжественно вручить ее в руки близнецам и поошиваться где-то неподалеку, роль конечно – не предел мечтаний, но для Драко и это подходит. Он тут же замечает, как меняется ее взгляд, становясь вдруг напуганным и затравленным, спотыкаясь о два силуэта в окне «Трех метел», сидящих по соседству с знакомыми рыжими макушками. И тут Мари срывается с места и просто бежит, все происходит так неожиданно, что у Малфоя даже проскальзывает мысль, что ее огрели конфундусом.

– Что случилось? Мари?!

Кричит он.

– Драко, ты можешь идти со мной.

И он бросается догонять ее, сдавленно ругаясь, когда дорогие сапоги начинают наполняться до краев снегом.

– Да что происходит вообще?!

– Драко, ты можешь просто идти? Сделай это для меня.

Она… Расстроена? Напряжена? Устала? Да что вообще в ее голосе, его сбивает ветер, но Драко кажется, что даже если бы он стоял совсем рядом, то не разобрал бы ни черта, что творится в голове этой ненормальной. Опять.

А Мари пустилась вперед по уже ощутимым сугробам, за дома, куда-то вообще непонятно куда, со стороны казалось, что у нее нет ног и движется только верхняя половина ее туловища, Драко только и успевал, что перепрыгивать между ее следами и все равно даже будучи сильнее и выносливее, все не как не мог ее перегнать, чтобы хорошенько встряхнуть и узнать, куда она собралась. Это была какая-то неправильная часть Хогсмида, Драко понял, что не бывал тут, да и вряд ли вообще кто-то тут бывал по своей воле. Вокруг стояли подкосившиеся и прокопченные дома и пахло подгоревшим молоком. Драко почему-то сразу подумал, что Темный Лорд наведался сюда, но потом заметил, что жизнь здесь кипит – вот звук работающей стиральной машинки, а вот по дворам громко и беспардонно смеются дети над каким-то новым ругательством. На пустырях между домами гуляют десятки собак как абсолютно бездомных, так и «домных», но свободно шляющихся. Собаки неостановимо лаяли, привязывались ко всем прохожим и бежали следом, пытаясь ухватить за ногу. Успокаивать их явно было бесполезно. Всякое ласковое слово только убеждало собак в собственной значимости, и они брехали громче и громче, совсем заходясь от лая. Лаяли они до того, что потом уже и лаять не могли, а лишь хрипло кашляли.

Драко попытался, чертыхаясь, вытащить палочку и заткнуть их заклинанием. Но тут же словил злой взгляд Мари.

– Не трогай их! У них – общественное мнение!

Собаки тащились за ними метров четыреста, пока не отстали. Уже стемнело. Вымотать себя бегом Мари явно не удалось и примерно через километр у нее закололо в боку, и она стала замедляться. Случилось это у кирпичного дома, стоящего боком к дороге. Дома песочно-грязного, окруженного огороженными участочками, на которых росли какие-то корешки и травяные кусты. Мари стояла в самом начале длинной прямой улицы, поднимавшейся на гору, и смотрела, как зажигаются фонари. Вначале по фонарям пробежала волна – от первого до последнего. Потом все разом они начали накаляться, меняя цвет от слабо-желтого, размытого, до ярко-белого и болезненного для глаз.

– Ты с головой совсем не дружишь, – заявил Драко, наконец догнав ее.

Мари вздохнула.

– Просто сил много. Я умнею, когда мне грустно.

– Все умнеют, когда им грустно, – заметил Драко.

Но Мари его уже не слушала. Она как вкопанная уставилась на две фигуры под фонарями, Драко равнодушно прошелся по ним взглядам и начал тащить подругу обратно, в сторону Хогвартса, попутно пытаясь узнать, что это за забег на длинные дистанции она им устроила. Но Мари молчала. Думала о чем-то своем, она знала, что никогда не расскажет Драко о том, что увидела в этой деревне, которая отличалась от колдовского Хогсмида как если бы ты смотрелся в грязную лужу, потому что вместе со словами можно потерять что-то важное, чудесное, особенно если твои слова не поймут или отнесутся к ним равнодушно. А это было именно чудо – разовое чудо, чудо, произошедшее только ради нее. И, кажется, Фред говорил, что теперь ей станет легче.

Комментарий к Разовое чудо Tegan And Sara – Where Does the Good Go

https://pp.userapi.com/c846324/v846324890/fc6a/FelpGONSul0.jpg

Все по традиции – фотография и песня, хахах. Мы тут не изменяем привычному ходу вещей... Автор жаждет общения, черканите пожалуйста пару строчек перед тем, как у нас полетит-побежит сюжет. По секрету говорю, это последняя глава перед битвой за Хогвартс, будет вам, дорогие мои, экшончик-интриги-расследования. Я решилась на отчаянный шаг, перекинуть битву за Хогвартс на зиму во имя отсутствия временных дыр и телепортов в кустах.

Напишите пару строк, дорогие мои читатели! Хотя бы оставьте, какой пейринг более вам по душе(соц.опрос, прощупываем аудиторию, все дела)

====== Финальный час ======

Комментарий к Финальный час Итак, честно скажу, эта глава особенная... Писать о войне всегда тяжело, если ты не Ремарк, верно? Но я попыталась. И да, тот самый поворот сюжета, который вам так анонсировали, таки произошел. Интересно, заметите ли, мои дорогие читатели? ;)

Мьюзик –

Final Hour – X-Ray Dog

Keep Breathing – Ingrid Michaelson

Визуальчик –

https://pp.userapi.com/c627822/v627822115/1faab/WSzhmRxJ2zU.jpg

https://pp.userapi.com/c627923/v627923232/29473/uGmzvQ75L3Q.jpg

https://pp.userapi.com/c625526/v625526115/41f6d/UmsUde5ZaxI.jpg

https://pp.userapi.com/c625526/v625526115/41f7b/mpPQ2TgADiI.jpg

И, если кому интересно, Теодор Нотт в моем представлении/о да, дорогие мои читатели, это улетит и в шапку, а как вы думали, Тео – только эпизодический персонаж из глав в серединке? не тут то было/

https://pp.userapi.com/c849020/v849020524/10b95a/2YeKwGWrzAQ.jpg

https://pp.userapi.com/c639517/v639517234/36611/lfqXb—iFpQ.jpg

https://pp.userapi.com/c846521/v846521694/1364d5/Xap3YLD029A.jpg

Драко Малфой просыпается рано утром, встаёт, надевает новую, с иголочки, угольную мантию, привычным жестом завязывает зелёный галстук, приглаживает волосы и удовлетворённо хмыкает. Он высоко поднимает подбородок, нацепляет на лицо самодовольную улыбку и выходит из комнаты.

В гостиной Слизерина как всегда тихо, но далеко не пусто. В кресле возле камина сидит сгорбленный, только что вернувшийся в школу после недельного отсутствия, Теодор Нотт. Его руки безвольно повисли на подлокотниках, голова склонена на плечо, но в глазах, Драко это точно знает, хотя они и закрыты, вежливость и спокойствие. Драко ни разу не видел, чтобы Нотта выдали глаза. Его голубые как два альпийских озера глаза – самая лучшая и самая совершенная маска. И тем не менее Тео открывает их и они темные как два омута, в которые упало что-то такое, от чего кровь стынет в жилах. Драко сглатывает и вспоминает, неделю назад Тёмный Лорд убил Нотта-старшего, а Тео вновь сделал сложный выбор. Говорят, он только что приехал с похорон. Драко знал это, ведь он уже готовился к пышной церемонии, куда обязательно должна была быть приглашена вся его семья до уходящего в бесконечность колена. Но Тео всех удивил, неожиданно резко отказавшись от традиционных мероприятий. Поговаривали, что он ездил в Лондон даже не для памятной процессии, а для тайной встречи в Дырявом Котле с Гастоном Сарвоном, который передал ему то ли секретное задание от Волан-де-Морта, то ли последние слова отца, то ли вообще нелегально вывезенное из Франции яйцо с василиском.

– Не спится, Малфой?

Драко вздрагивает и внимательно смотрит на слизеринца. Тот бледный, с темными тяжелыми синяками под глазами, но всё такой же гордый и уверенный в себе, как раньше. Кажется, будто этого человека уже ничто не может сломить. И только друзья знают, что это не так. Свою сторону в этой войне он наконец выбрал. И не Драко его переубеждать.

– Не спится, Нотт, – Малфой улыбается, криво, но как это возможно по-доброму, как это там говорила Мари, чтобы не было как у пожирателя Малфойски и что-то там дальше… Он улыбается и садится в соседнее кресло.

Они молчат. В гостиную спускается заспанный Забини и, зевая, плюхается рядом. Теодор немного отодвигается, жест едва заметный, он тут же себя одергивает, но Драко все замечает.

Тео предпочитает держать дистанцию со всеми и с каждым в этой школе. Исключение какое-никакое, но все же составляют несколько людей, которых можно пересчитать по пальцам одной руки. И даже не досчитать парочки. Тео задумчиво смотрит в книгу по зельеварению, не видя ни одной строчки, греет протянутую к камину руку. Словесные игры и бессмысленные разговоры, итак достаточно редкие, давно забыты на 7 курсе и воцарившуюся тишину нарушает лишь потрескивание огня да неясный звук капающей воды где-то на периферии. Тео медленно закрывает фолиант, откладывает его на стоящий рядом столик, выпрямляется, разминая затекшие мышцы и снова откидывается в кресло. Тео смотрит прямо перед собой и рассеянно думает, что подкрадывающийся рассвет вызывает в нем неясное чувство тревоги.

– В молчанку играем, товарищи слизеринцы? – улыбается Блейз и вдруг обрывает себя на полуслове, неосознанно потянувшись к рукаву. Замирает, рассматривая Малфоя и Нотта, и опускает глаза. Он свой выбор тоже сделал, и не им его судить.

Они сидят рядом, молча, стараясь не смотреть друг на друга, только они многое понимают. В этой войне они выбрали свои стороны – Драко и Блейз хотят служить Тёмному Лорду, бороться за “лучшее будущее”, но в глубине души они не желают ползать на коленях перед Господином, они просто хотят другой жизни, без страха и маггловских выскочек, а, возможно, и с ними. Лишь бы не было этой войны, ведь любая жизнь лучше смерти. А Тео Нотт будет бороться за такое же счастливое будущее, но ему не все равно, кто будет править в этом будущем – он не хочет подчиняться Тёмному Лорду. Ему хочется быть гриффиндорцем, жертвующим собой, а не аристократичным слизеринцем, боящимся лишь за свою жизнь.

Драко запрыгивает на подоконник совершенно не аристократически, но это сейчас последнее, что его волнует. За окном хлещет такой совсем-совсем не зимний дождь, а в гостиной тихо и пусто. Малфой осторожно закатывает рукав мантии и внимательно, чересчур внимательно, рассматривает Чёрную Метку. Она сейчас светится необычно ярко – дает понять, что начинается война. Черт возьми, как будто они не знают этого без дурацкой татуировки! А ведь еще и жжет, зараза. Так вот почему замолчал Блейз… Малфой ругается сквозь зубы, но никто даже не оборачивается. Привыкли. А вот Драко не привык.

– Тео, – вдруг тихо говорит он. Нотт хмурится.

– Тео, давай пообещаем друг другу, что все равно, что бы ни случилось, останемся друзьями. Тео... – сбивчиво шепчет Малфой и весь как-то сразу сжимается. Нотт внезапно улыбается и даже смеется.

– Дурак ты, Малфой. Что я тебе, гриффиндорец какой-нибудь, чтобы друзей предавать?

Драко облегченно переводит дух и, прижавшись спиной к креслу, тоже начинает смеяться. Так они и сидят: два смеющихся до колик слизеринца.

И оба прекрасно знают, что через пару минут ни один из них не признается в этом разговоре. Но это будет потом, а пока они простые смеющиеся парни, которых, как может показаться, не тронула война. Но метка Драко жжет еще сильнее, и он понимает, что сегодня не просто день, сегодня будет не просто день. Сегодня случится… Сегодня.

В гостиную врывается Мари. Она уже давно разговаривает с их дверью на ты и, распластавшись, валяется, свесив ноги, на старых фамильных креслах, усердно делая трансфигурацию, листая библиотечные книги или просто устало таращась в окна-аквариумы. А больше всего она любит слушать на полную громкость «Поттеровский Дозор» в чертовой слизеринской гостиной! Ненормальная… Но он все равно всегда рад ее видеть. Особенно сейчас. Драко здоровается и Мари вдруг становится очень и очень много в комнате, хотя гриффиндорка только зашла. Говорить или не говорить?... В голове проносится миллион мыслей. Все равно ведь не уедет, опять полетит подставлять свою голову под все Авады. А если от него узнает, то подумает… Что подумает? Что он пожиратель и готовится вместе с Темным Лордом ввязаться в битву за Хогвартс? Подумает правду. Сам того не замечая, Драко молча таращился на девушку с самым глупым видом, пока та спокойно читала «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», крутя локон на палец и лениво листая волшебной палочкой страницы. Только вот тут неожиданно его напряженный взгляд столкнулся с таким же Теодора Нотта. Тот устало потирал лоб и разглядывал Мари так, что любому стало бы не по себе. Смотрит на нее как на живой труп… Пронеслось у Драко в голове. Неужели Нотт тоже знает, что Темный Лорд скоро будет тут? Да нет, бред, отогнал от себя эти мысли Малфой, откуда ему без метки! Но он определенно смотрел на Мари, не просто так. Внутри Драко шевельнулся гадкий флоббер-червь ревности. Это чувство поселилось в нем почему-то с самого первого дня, когда нелюдимый и тихий мальчик Тео вдруг протянул в песочнице свою тонкую ручку Мари и та пошла копать с ним яму одной общей лопаточкой вместо того, чтобы строить вместе с Драко и его десятками ведерок замки и дворцы. Они росли и масло в огонь подливалось каждым метким словом или неожиданно ударившим под дых случаем вроде танца на Святочном бале. А Нотт, которому, казалось, не просто наплевать на Мари, но наплевать вообще на любую девушку, Нотт, который ни разу не обсудил ни с кем свою личную жизнь и не завел никаких отношений даже с банальной скуки. Нотт, который всегда был каким-то сдержанно недосягаемым для любого сентиментального чувства. Именно такой Нотт или такая его хорошая маска, пару раз давала осечку и Драко исходил от неясной злости, замечая вдруг на кубке по квиддичу теплую улыбку, с которой Тео пару раз во время матча смотрел на дрожащую Мари, или сиюминутную помощь, когда она наглоталась приворотного. Это ничего бы не значило, для любого другого, но не для Теодора Нотта, Драко знал, для него такое бывало как угодно, но только не просто так. Пару раз Малфой пытался поговорить, но натыкался на непрошибаемую стену, которая еще и использовала затем этот разговор, чтобы ему досаждать и подшучивать. Тогда Драко наговорил много лишнего, а Нотт… вежливо улыбался, как будто не понимая ничего. Так единственное, что портило сначала мальчишескую, а потом и крепкую мужскую двух слизеринцев, сидело сейчас на кресле и буркнуло.