Текст книги "Учитель (СИ)"

Автор книги: Дарья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

- Что вы, быть может, кто-то из нас глухой? – таким же тоном осведомилась я. Моя великая шутка, или прикол – как это можно назвать? – не пришелся учителю по вкусу, поэтому он проигнорировал мое язвительное замечание и открыл дверцу своей машины. Кстати, машина у него старейшая – шестерка – или пятерка? – шоколадного цвета, с пробелами в краске и разбитым лобовым стеклом. Такие обычно имеют старики, называющие эти машины «Ласточками». - Это ваше чудо? – не могла не спросить, хоть прибейте. Знаю, вопрос ну просто от капитана очевидности. - Ласточка моя… - пропел Дмитрий и погладил ручку от передней двери, ласково наблюдая за моей реакцией. Отлично, теперь я могу внести в список стариков, обожающих своих «жигулят», и этого молодого преподавателя. Как можно любить эту груду железа? - А где ваш железный конь? - Сажусь на переднее сиденье, смотрю, как Дмитрий плюхается на водительское кресло и смеряет меня любопытным взглядом. Мой вопрос, наверное, не был расслышан, или учитель, впрочем, как делает довольно-таки часто, игнорирует мою заинтересованность к чему-либо не касающемуся его уроку. Машина долго не заводится, и как в американских бессмысленных фильмах, Дмитрий ругается себе под нос и раздраженно бьет кулаками по рулю. После этого действия «Ласточка» трогается с места, а вместе с ней и по салону автомобиля разносится дикий рев немецкой рок-группы. - Машина принадлежала моему отцу, - неожиданно выдыхает со скорбью преподаватель. Мне становится не по себе. Всегда счастливый и беззаботный парень чуть ли не плачет, устремляя свой взгляд на освещаемую мигающими фонарями улицу. - Хотите продать её? - Разумеется, - коротко сообщает он, сворачивая в лес. Да, добираться нам придется не сладко – живу я-то далеко от цивилизации, чему несказанно рада. Шумный город, пьяная молодежь, вопящая под окнами, звуки ночных тусовок и, в принципе, возгласы ночных жителей мешают сосредотачиваться на чистоте нашего мира. Настоящего мира. А люди – всего лишь украшение, которое порядком надоело и немного устарело. Без них спокойнее, красивее… легче. - Вашего отца нет в живых… - я не понимаю, зачем это произнесла вслух. Возможно, хотела только подумать об этом, а вышло полностью, да наоборот. Дмитрий не обратил на меня внимания, но как-то напрягся, словно кокон, объятиями которыми я душусь ежедневно, плавно переместился на его плечи, цепкими нитями охватывая крепкую шею и постепенно ожесточенно обворачивая все оставшиеся участки тела. Его дыхание участилось, а соленые капли застыли в глазах. - Его убили. Я нашел его тело в собственной квартире на свой день Рождения. Каждый волосок с его головы я мог обнаружить в любом месте, то будем кухня или спальня, а капли крови преследовали меня ежедневно, и каждый день я почему-то брал тряпку и вытирал места, где алые капли оставили след трагедии. И даже когда я дочиста отмывал полы, мое воображение вырисовывало фрагменты жестокого убийства, и я вытирал, вытирал, и еще раз вытирал до тех пор, пока руки не уставили двигаться в одном и том же ритме и находиться в одном и том же положении. - Учитель замолчал, а вместе с ним замолчало и мое самолюбие. Этот человек пережил такое горе, и, вероятнее всего, как юный психолог говорю, Дмитрий пытается скрыться за маской придворного шута, прыгая на сцене как артист, играющий роль, которую неосознанно украл у другого человека. Мне больно видеть стоящие потоки слез в его глазах и ничего не говорить. Это лишнее. По себе знаю, что жалость – последнее унижение для мужчины, а скорбь не поможет в душевном одухотворении и приобретении внутреннего спокойствия. - Я… - еле-еле произношу, на большее не способна. Машина останавливается в каком-то темном переулке. Прошло, если правильно подсчитать, около тридцати минут, как мы ехали в полном молчании. Но не только гробовая тишина отрывала меня от раздумий, от разглядывания пробегающих на бешеной скорости деревьев за толстым оконным стеклом, немного потрескавшимся из-за слабого производства, а какое-то безграничное могущественное чувство боли. Оно просочилось в воздухе. Смешалось с тем, чем мы дышим. И теперь мы вместе дышали этим напряжением, и как будто тупые ножи вонзались в кожу, причиняя неестественную болезненность не сразу, как положено в этом случае было бы, а мучительно медленно растягивая минуты достигаемого до глубинок души ужаса, неопределимого страха. - Лучше чем у Стивена Кинга, да – моя жизненная история? – горестно вздыхает учитель и вытаскивает ключ из замка зажигания, останавливая обогреватель в машине, протяжную музыку, и тишину, взорвавшуюся как воздушный шарик в один миг. – А это только часть. Извини, что начал эту тему. Кому, но не тебе я хотел об этом рассказать. - Из-за того, что мне нельзя доверять? – Из машины мы и не думали выходить. Меня поражало поведение учителя. Он вынуждает себя шутить, дабы не опозориться передо мной – знаю я таких мужчин вроде него – проявленные слезы слабости для противоположного пола вызывают презрение. Но в то же время ему больно, и испытуемое на сердце Дмитрия я вижу невооруженным глазом. И слезы в учительских глазах, как были застывшие, так и остались такими с начала нашего прошедшего разговора о смерти его отца. - Тебе – можно, но ты моя ученица, Крылова, - разочарованно шепчет он и склоняет голову набок, разглядывая мои выпученные то ли от недопонимания, то ли от пробивающегося сочувствия, глаза. В темноте сегодняшнего вечера я сама с трудом рассматриваю черты лица Дмитрия, однако паршивое освещение в «Ласточке» дает мне такую возможность. По непредвиденным обстоятельствам я прибегаю к особым мерам, ранее не проявляемым в моем труднопонимаемом характере – обнимаю учителя, аккуратно положив подбородок на его плечо и шумно выдыхаю, сцепляя пальцы на его затылке. Непослушные волосы молодого человека щекочут мне пальцы. От черных прядок приятно пахнет косметическим средством. - Если вам плохо – расскажите, чтобы не держать это в себе. Вы мой учитель, и я как ученица могу довериться вам. Так же и вы можете пользоваться такой возможностью, - выпалила я на одном дыхании. Даже послышалось, как над самым ухом его горячее дыхание опалило мою кожу, а тихий смешок расслабил меня и вызвал ответную улыбку на лице. Дмитрий слегка прикоснулся к моей спине только кончиками пальцев, словно боясь спугнуть слишком эмоциональную ученицу. - Крылова, если мне плохо – для этого есть сигареты, алкоголь и проститутки, - насмешливо признался он, а я почему-то покраснела, не торопясь отодвигаюсь от его крепкого тела в обратное положение. – Однако от тебя такой поддержки не ожидал. Знаю же, как ты ко мне относишься. – Мучительного выражения лица будто и не было вовсе. Не поверю, что мне померещилось, словно Дмитрий, наш пуленепробиваемый литератор, чуть не сорвался на слезы скорби. И я не осуждаю его за это, наоборот, пыталась морально поддержать и помочь, но зачем снова надевать беззащитную оболочку своего равнодушия и отходить от темы? Даже слезы высохли. Может, он успел всплакнуть, когда я обнимала его? Мало ли, быстро сообразил, что творится, да и прекратил весь этот спектакль. Поражаюсь его умению сдерживаться… Мне бы такую силу воли. - И как я к вам отношусь? – осведомляюсь я, в то время как учитель кивает головой на дверь. Точно, мы же приехали в место, о котором шла речь всё это время. Меня загрызло дикое волнение и детское наивное предположение, что меня ждет что-то непредсказуемое и в меру волшебное. Воображение разыгралось не на шутку. - Именно, что никак, Крылова, - это и самое обидное, - безразлично ответил учитель и вышел из машины. – Если уж ненавидишь, - услышала я, когда захлопнулась передняя дверь, и мы медленно направились в правую сторону от «ласточки», - то имей ко мне правильную ненависть, а не такую, как выражаешь ты. Я так и не смогла определить значение его слов. И что он хотел сказать этим?... Учитель скрылся за стеной огромного торгового центра, а я как ошпаренная побежала за ним. Какой непостоянный этот Дмитрий Алексеевич. Сначала дерзит, потом командует классом и выставляет себя строгим преподавателем, требующим от учеников абсолютно всё, дальше курит и лапает старшеклассниц, а еще позже открывает мне свою душу и чуть ли не срывается на слезы. А еще говорят, что женщины существа странные. Сразу после мужчин, конечно. ========== Глава 8 ========== Повествование ведется от лица Юлии Мне стало известно, что мой учитель является неопределенной загадкой, неожиданно пришедшей в мою повседневную жизнь. Перечислять определенные варианты ответа, искать в уголках его скрытой неизвестности правильное решение бессмысленно. Ведь человек – неразгаданное за долгие годы существо, непредсказуемое, великое сотворение чего-то поистине волшебного и невиданного. С каждым днем, чем мудрее становится человек, тем больше возникает вопросов, не имеющих ответов. А Дмитрий Алексеевич – самая труднодоступная нерешаемая задача, с которой я когда-либо сталкивалась или могла бы столкнуться в будущем. В загадочности Павленко заключено учительское обаяние. После доверительного душераздирающего разговора учитель и слова не произнес, несмотря на то, что я вроде пиявки присосалась к нему с настойчивым любопытством, куда же мы направляемся на самом-то деле. Дмитрий сосредоточенно следил за своими шагами, не замечая возле себя ничего, кроме разбросанных листьев, хрустящих как хлопья под ногами. - Может, вы меня сейчас убьете в подворотне и выбросите в мусорный контейнер? Парень продолжает уверенно двигаться вперед, только после моих слов он засунул руки в карманы куртки, тем самым показывая свое безразличие ко мне. Наверное, меня это бы сильно разозлило, если бы не его неестественная лучезарная улыбка. Хочет посмеяться надо мной? Играется? - Быть может, и убью, - он косится на меня и растягивает губы в обаятельной ухмылке, - давно об этом мечтаю. - Почему еще не убили? – Чувствую, как прохладный ветер нагло пробирается мне под одежду, охватывая кожу неприятным покалыванием в виде гусиной кожи. Я тоже засунула руки в карманы, тем самым хоть немного согревая себя, и даже не взглянула на Дмитрия. - Разрабатываю план действий, - выпалил он, когда мы резко остановились. Осенняя пора – пора разочарований. Что меня неоднозначно раздражает – рано наступающая непроглядная темень в таком непозднем времени. Летом в семь часов еще птицы поют, а только наступила осень, по совместительству с ней пришли и другие проблемы, связанные с заботой об учебе или работе, сразу день плавно перетекает в мрачное состояние, не успеваешь и глазом моргнуть. Так и сейчас, стоя рядом с учителем, я щурю глаза, чтобы хоть как-то разглядеть место, где мы находимся, но попытки узнать, не шутил ли Дмитрий насчет моего убийства, оказались тщетными. - И куда вы меня привели-то? – фыркаю я и демонстративно разворачиваюсь назад, не намереваясь рисковать и оставаться с этим психически неуравновешенным человеком наедине. Меня грубо перехватывают за запястье и придавливают к себе, шикнув что-то раздражительное. - Веди себя прилично, Крылова, - строго проговаривает учитель и достает мобильный телефон, нажимая на вызов номера некого «Коржа». Я вздрагиваю. – Если согласилась – держи слово. Дальше я ничего не отвечаю. Мне не было ни стыдно за свои сцены с этим человеком, ни страшно больше после его слов, ни любопытно. Как-то… все равно, куда меня поведут и что со мной сделают. - Чувак, можешь открывать, мы прибыли, - весело отозвался Дмитрий, я не поняла сначала, к кому он обращается и в мыслях подметила, что мне точно необходимо делать ноги отсюда, пока не поздно. Однако, как я заметила, учитель прикладывал телефон к уху и прислушивался к словам своего собеседника. Литератор рассмеялся с чего-то сказанного его другом, потом замолк, нажав на «отбой». Я удивленно уставилась на него, но, соответственно, учитель этого в темноте не видел. - Успокойся и не визжи, ясно? – тихо прошептал он и взял меня за руку. – Не пугайся, это небольшой сюрприз для тебя. Ничего не спрашивай, все вопросы тогда, когда мы зайдем. Я стояла в одном положении, да еще и с разинутым от шока ртом. Такое впечатление, что он меня ведет в какое-то запретное место – быть может, в ночной клуб, чем хуже - на вечер мужского стриптиза, а что самое худшее – в какую-то секту или в общество неформалов. Я же не выберусь, и мне придется под давлением угроз стать одной из них. Моя жизнь закончится на этом… Круто. - Все-таки вы меня убьете, - с усмешкой говорю я. - Само собой разумеется, - добродушно шепчет учитель. Перед нами открывается массивная дверь, за которой видна лестница, освещаемая слабыми языками пламени на подвешенных свечах, спрятанных за стеклянным покрытием. Мы осторожно спускаемся по ступенькам, я отстраненно улавливаю краем уха звуки музыки, какие-то людские разговоры и необъяснимое женское визжание. Я настороженно оглядываюсь по сторонам, не раз встречаясь с его иронической усмешкой. Как он и попросил – никаких вопросов, никаких… но, черт подери! - Где мы? – Мне это напоминает фильм ужасов. Я – главная героиня, которой экранные зрители кричат не ходить в подвал проверять, кто издает посторонние звуки, а я ослушиваюсь и спускаюсь туда по своей же глупости, из-за чего потом серьезно пострадаю, если меня не прибьют раньше времени. - Сказал же молчать, Крылова, - укоризненно пробормотал он. – Все сейчас узнаешь. - Я ваша ученица, и меня немного настораживает, что мой учитель ведет меня неизвестно куда по своему же желанию, никак не связанному с учебным процессом, - мои слова мне самой кажутся слишком правильными. В конце концов-то, не такая я унылая на самом деле, правда. Просто обстоятельства сложились так, что я обязана показать, что не глупа и понимаю, что к чему. - Успокойся, Крылова, - сердито говорит он. - Это я предлагал многим девушкам из твоего класса, но они отказались. Я хмурюсь. Многим девушкам, говорит, значит. Как-то это странно. Может, он хочет взять меня в сексуальное рабство? Намеревается заключить со мной контракт и забрать мою душу на съедение? Вероятно, Дмитрий действительно убьет меня в этом месте. Мысли смешались в одну кучу. Хочется взять хоть одну и разобраться – не получается, я отстраненно думаю абсолютно о других вещах. Когда мы спустились вниз по лестнице, оказались в маленькой комнатке с расположенной в самом углу дверью. Нас встретил довольно-таки приветливый мужчина лет тридцати, вероятно, значительно меньше возрастом, заключив Дмитрия в дружеские объятия. Приятно смотреть, как они оба улыбались друг другу и никак не могли отстраниться, пока Павленко не отодвинулся на несколько шагов от «Коржа» - как я поняла – и показал на меня рукой. - Она самая, - по-прежнему улыбался Дима. – Наша модель – Юля. Я удивленно вскинула брови, но только кивнула и ответно улыбнулась мужчине. - Юленька, очень приятно, - он добродушно кивнул головой. – Рад, что ты согласилась на предложение Димки. Я снова стояла на месте, не в силах пошевелиться, потому что понятия не имела, что они оба имеют в виду. Пока Дмитрий Алексеевич не подхватил меня под руку, поспешно прощаясь на определенное время со своим другом, я бы и осталась в неподвижном состоянии находиться на прежнем месте. - Крылова, сделай лицо проще, не на смертную казнь же веду, - расхохотался литератор, а я совершенно не выглядела напряженной, наоборот, мое лицо выражало легкомыслие и слабое недоумение, спрятанное в глазах. Я устало выдохнула. - Кажется, именно на нее и иду. Учитель потащил меня за эту самую дверь. Следующая комната более просторная, хорошо обставленная, со вкусом. А, самое главное, конечно – люди, находящиеся в ней. На небольшой кушетке на животе лежала юная девушка, возможно, совершеннолетняя, наполовину обнаженная, и листала какой-то журнал. Рядом сидел мужчина примерного возраста «Коржа» и подготавливал какой-то ранее невиданный мною инструмент. Как я поняла, чтобы не казаться глупой, скажу: мы находились в салоне татуировок. Только вот – зачем, скажется? - Нам не сюда, - обратился ко мне Дмитрий, оттаскивая меня от рыжей девчонки, лежащей на кушетке. – В следующую комнату. Я лишь ошарашенно оглядывалась по сторонам и не знала, что предпринимать. С одной стороны, мне безумно хотелось узнать, чем завершится вся эта история, а с другой – как-то настораживает то, что свою нелюбимую ученицу не менее любимый учитель привел в подозрительное место, скрытое от людских глаз. Однако любопытство всегда было превыше всего. - Зачем вы меня сюда привели? – озадаченно спрашиваю я.