Текст книги "Учитель (СИ)"

Автор книги: Дарья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

А чего он ожидал? Что я стану на коленях его умолять не ставить мне ее? Просить как-то исправить? Ожидал-то он верно, но так бы я поступила несколько месяцев назад… до того, как встретила его. - Так, с оценками окончено, - задорно присвистнул молодой человек, закинув ненавистный журнал с оценками куда-то в ящик с документами. – На двадцать восьмое число у нас запланировано празднование нового года. Какие предложения, куда пойдем? Есть два варианта: отмечаем в школе или отмечаем в итальянском ресторане. Одноклассники переглянулись, взвесив всевозможные варианты. Вывод сделан: школа. Ресторан – это приличное заведение, созданное совсем не для таких бездарей вроде нас. Ребятам хочется выпить, точнее, напиться как последние алкоголики, быть может, кто-то с кем-то переспит. Это не ново. С рестораном такие планы не реализовались бы в реальности. - В школе, так в школе, - согласно кивнул учитель. – Советую прийти всем. Из учителей будем я, Владимир Львович (тридцатилетний историк, не отличающийся от Дмитрия чувством юмора и своей открытостью), Екатерина Семеновна и Анна Олеговна. Екатерина Семеновна и Анна Олеговна, конечно, плохо. Пожилые женщины будут возмущенно цокать языками, замечая в наших руках пиво или другие вредоносные напитки. Однако отказываться от веселья я не стала лишь потому, что там будет присутствовать Дмитрий Алексеевич. - Все идут? – спросил учитель после продолжительной тишины. Все согласно кивнули, мальчики засвистели и стали подмигивать девочкам. – Тогда жду вас в центральном холле на первом этаже двадцать восьмого числа в шесть часов вечера. Закуски за вами, - он обвел детей взглядом и усмехнулся, - а выпивка за мной! Мальчики захохотали и зааплодировали, а я с возмущением смотрела на возрастающую радость этих начинающих пьянствующих личностей. Один алкоголик со стажем уже имеется, и зовется он нашим учителем. Чему его жизнь учила? Подростков спаивать? Ни капли не попробую того, что он принесет для подзарядки на новый год. Учитель поймал мой осуждающий взгляд и виновато заявил: - Ничего больше пива, - он вновь глянул на меня, – безалкогольного не будет. И никаких возражений! Все-таки я ваш учитель. – Павленко успокоил галдящий от возмущения класс, а я слабо улыбнулась, благодарная его благоразумию. – Все свободны. Одноклассники со скоростью выстрела пули небрежно забросили учебники в портфели и сумки, поспешили покинуть надоевший кабинет. Разумеется, их не поразило то, что скромная серая мышь Юлия Крылова аккуратно собирала оставшиеся предметы с парты и осторожно укладывала все вещи по внутренним карманчикам сумки. Наивные. Как будто я всегда такая аккуратная. Неясно, разве, что я специально не торопясь собираюсь, чтобы остаться наедине с Дмитрием? Но Дмитрий скрылся в предоставленной учителям подсобке, где они могли спокойно и без напряжения отдохнуть на переменах, переодеться и с чувством сохранности хранить важные вещи, спрятанные от глаз любопытных учеников. Я тихо подошла к открытой двери и проскользнула в маленькую комнатку, подавляя желание подать голос, потемневшими от желания прикоснуться к мужчине глазами наблюдая за тем, как он стоит ко мне спиной и стягивает с себя толстовку. Он не слышал чужого присутствия, и, насвистывая себе что-то под нос, избавлялся от одежды. На соседнем стуле лежала приготовленная, идеально выглаженная нежно-голубая рубашка, которую он в последовательности натягивал на себя. На его обнаженной спине, открывшейся мне на каких-то несчастных и так быстро проскользнувших тридцать секунд, рисовались шрамы. Учитель несдержанно кашлянул, продолжая пробегаться тонкими пальцами по пуговицам, застегивая новый предмет одежды. Меня беспокоило то, что он решил переодеться в такой официальный вид. Ревность завладела моим состоянием. Но я неотрывно любовалась его движениями. Не хватало только соблазняющей музыки и бутылочку виски… мне в руки. Скажем, для успокоения. - Крылова, подалась в тайные агенты? – раздался неожиданный смешок учителя, и я встретилась с его прыгающими чертиками в зеленых глазах. – Если честно, научись для начала дышать тише. Я уж думал, ты задохнешься. И правда, мое сбитое дыхание мешало сосредоточиться на тишине. Я уклончиво мотнула головой и с сарказмом сказала: - Я хотела вас поблагодарить за четверку. - Чего? – удивленно воскликнул он, сомкнув брови в недоумении. – Поблагодарить? - Да, - кивнула я уверенно. – Я заслужила эту оценку, я и рада, что вы, в отличие от других учителей, не делаете отличникам поблажек. - Это не в моем стиле, жалеть вас, умниц, - моим тоном прошептал он и стал собирать классический портфель, закидывая туда какие-то документы в файлах. – Все ученики на равных. Я не ответила. Учитель прекратил язвить и просто молчал. Нам обоим было неловко находиться рядом друг с другом. Пока Дмитрий все-таки не подал знак своего существования. Меня передернуло от его заявления: - Меня раздражает твое присутствие. Я, шокированная его словами, так и не смогла в несмелости спросить причину. Открыть рот и стоять с видом дурочки – могу, умею, практикую. - Чего смотришь? – раздраженно буркнул он и, пройдя мимо меня, попытался захлопнуть дверь. Я схватила его за кисть руки, не понимая, что творю. Сама себе говорила: не надо. Тебе он не нужен. Зачем он мне? Для чего? Имеет ли значение то, что благодаря Диме я стала чувствовать себя живее? - Дмитрий Алексеевич… - только и смогла выдавить из себя я. Его негатив как невидимыми волнами добирался до меня и щекотал нервную систему, но я настаивала на своем и не отпускала его руки. - Крылова, кажется, мы все ясно решили насчет этого, - последнее слово он буквально выкрикнул мне на ухо и с отвращением одернул руку. – Хотя, как ясно? Только для тебя. Мне же ты ничего толком не объяснила тогда, оставив в кафе одного. От его взгляда мое сердце билось в истерике. Холодный, как лед, застывший на улицах нашего города. Однако одновременно греющий мое состояние… Как так может быть? Мне становилось неловко и неприятно от его пронизывающего каждую клеточку тела взгляда, а с другой стороны я питалась этим чувством настороженности? Я действительно сумасшедшая. - Меня напугало ваше предложение, - выпалила я. Перед тем, как он открыл рот мне что-то сказать, я договорила недосказанные мысли: - Ваша бывшая приятельница рассказала о ваших старых увлечениях. Секс, выпивка, и снова секс. Всякие дурные мысли витали в вашей голове. Экстрим, безбашенность, отрешенность от этого серого мира. Я горела желанием попробовать все это с вами, но… - Ты слишком воспитана для такого как я? – спросил он. – Так ты решила? - Да, - я всхлипнула, чувствуя, как позорные слезы скатывались из глаз. – Я слишком неподготовленная. - Неподготовленная ты к чему? – он прижал меня к стене и провел рукой по волосам, заставляя смотреть строго в глаза и не отворачиваться. – Думаешь, я собирался учить тебя всему этому? Ты с ума сошла? – озлобленно прошептал он, подавляя в себе рвение накричать на меня. Он опустил голову и тяжко вздохнул: - Я просто хотел отучить тебя от привычки целыми днями сидеть дома и ничего не делать кроме домашнего задания. У меня не было мысли трахать тебя, спаивать или делать что-то непристойное. Чего ты испугалась? Чего? - Жизни, - прошептала я, ослабленная его заявлением. Дмитрий некоторое время молчал, потом, кивнув каким-то своим мыслям, отошел от меня. Лишил этого теплого дыхания, от которого ноги подкашивались всякий раз, как его запах доходил до моего носа, лаская кожу. - Как прекратишь быть трусливой и подчиненной как рабыня своим родителям, подходи ко мне, - сказал он с невеселой улыбкой, в которой, кроме как сомнения и злости ничего не виднелось. – Я дам тебе второй шанс. Он жалостливо взглянул на меня и устало вздохнул. Я явно наскучила ему своим присутствием. Конечно, ради чего я вообще осталась в этой подсобке? Почему не ушла домой? К родителям, которые, вместо того, чтобы разрешить мне пойти прогуляться по городу с подругой из соседнего дома, заставят учить новые правила и теоремы по геометрии, невзирая на то, что сегодня итоговый день четверти перед каникулами. Захотелось реветь, что я и сделала. - Слезами горю не поможешь, - тихо произнес Дмитрий и поспешил уйти, оставив меня совсем одну. Я кинулась бежать за ним, словно меня подожгли на ровном месте, и учитель был единственным спасением от огня, который прожигает насквозь нежную кожу. Не дожидаясь никакой реакции, я перекрыла ему путь и жадно впилась губами в страстном поцелуе, правда, не получая взаимного рвения, присасывалась губами ко рту мужчины, будто лишенная питья и пищи. Ненасыщенная, голодная, бедная и брошенная, ухватывались за шею учителя как за спасительный канат, свешенный над пропастью. Мужчина позволил мне поцеловать себя, и, когда воздуха уже не хватало, чтобы стоять на ногах и видеть перед собой четкое изображение не двигающегося без эмоций лица, я заметила в его глазах всепоглощающий огонь и тягу попробовать поцелуй заново. Но он этого не сделал. - Подумай хорошенько, Крылова, - как приказом проговорил он властным голосом и развернулся ко мне спиной. Медленными шагами он направился к выходу, а у меня в груди поднималось такое жжение, словно оповещающее, что в данный момент мне без анестезии вырезают легкие. И не только легкие, потому что я не могла дышать в тот момент; и сердце, потому что его стук затмил мой разум. – Я не люблю необдуманные решения. Дверь за учителем закрылась. Но со мной осталось одно: влажные от его поцелуя губы. И уже тогда, целуя его и лаская языком, я осознавала: я и так изначально все хорошо обдумала. Дмитрий же без разговоров ушел. Но на этот раз просто так нерешенный вопрос я не оставлю; также, как и не оставлю желание рискнуть начать жизнь с чистого листа с этим человеком. ========== Глава 22 ========== Повествование ведется от лица Автора Она поспешно накладывала на лицо легкий макияж, нанося на пухлые губы едва ли заметный блеск, вовсе не вызывающий и естественно подчеркивающий настоящую красоту. На ногах аккуратно расположились короткие сапоги бледного синего оттенка, тело облегало коктейльное платье ненавязчивого цвета свежего персика, обтянутое тонким ремнем на талии. Длинные волосы, завитые на кончиках утюжком, красиво были собраны в высокий конский хвост, благодаря которому открывался взор на лебединую шею. - Я поражена своей доброте, - с укором воскликнула мама. – Оценки не удовлетворяют мои требования, а я, сжалившись, отпустила тебя на этот праздник. Девушка скривилась от возмущения, отчего даже миловидное отражение в зеркале вызвало неприязнь и возмущение. Не обращая внимания на дальнейшие нотации, Юлия выполнила последние штрихи и впервые, наверное, в жизни похвалила себя за неплохую внешность. - Да, мама, благодарю тебя за твою доброту, - язвительно прошептала она, и, развернувшись к женщине, просверлила ее злобным взглядом. – Чтобы не ехать за мной, я до обеда переночую у подруги, она живет рядом со школой. - Радуйся, что отец позволил, - мать подала дочери маленькую сумку с отсутствием ручек и самодовольно улыбнулась. – Я бы не разрешила тебе ехать к кому-то с ночевкой. - Я и радуюсь. На этом их разговор был окончен. Многим покажется – неблагополучно, однако для взаимоотношений между членами именно этой семьи такие неблагоприятные разговоры входят в самую обыкновенную жизненную привычку. На улице ждала машина, внутри – водитель, подогревая салон к приходу дочери хозяйки, прислушивался к еле разборчивым словам песни, игравшей по радио. Крылова, не посмотрев на родителей, сдерживая весь негатив внутри себя, запрыгнула в автомобиль и захлопнула с неприязнью дверь. - Куда? – осведомился дворецкий, устало покачав головой. Отвезет Юлию – закончен рабочий день, поэтому этого момента он с предвкушением ждал с самого рассвета сегодняшнего дня. - В школу. Машина тронулась с места, оставив после себя растворяющуюся в воздухе пыль, соприкасающуюся с невесомыми снежинками во время полета с высоты неба. Родители Юлии долго стояли у порога дома, обвиняя себя в излишней заботе к дочери. Им не нравилось, что они многое позволяют избалованной свободой девушке, и отпустить шестнадцатилетнего подростка развеяться с друзьями в полнейшей безопасности вместе с ответственными учителями школы, для них было больше, чем смертным грехом. Но они перешагнули через ворота своей строгости и даже позволили Юлии после мероприятия переночевать в гостях у несуществующей, точнее, выдуманной воображением дочери одноклассницы. - Юля, тебе точно обеспечено стать королевой бала, - во время дороги вежливо сказал водитель, ободрив девушку. Она слабо улыбнулась и слегка смутилась: - Никакого бала, обыкновенная вечеринка. - Тогда будешь королевой вечеринки, - усмехнулся мужчина. - Не в этой жизни. Ее пессимизм никак не вписывался в царящую атмосферу вокруг. Впереди предстоял веселый вечер, и, невзирая на все невзгоды в семейных делах, Юлия поклялась себе делать так, как пожелает того сердце. Она помчится на поводу своих желаний, отбросив нравоучения разума как мусор. Большое учебное заведение словно спало; только в некоторых окнах на первом этаже слабо горел свет, бесшумно отображаясь на унылых серых стенах. Однако внутри царила невероятная суматоха, ведь ученики и пришедшие учителя добавляли последние штрихи к декорациям к предстоящим развлечениям. Эти мысли вынудили Юлию коварно усмехнуться. Интересно, глупость, которую она задумала, придется осуществить в реальность именно в сегодняшний, предновогодний день? Попрощавшись с водителем, девушка осторожно ступила на порог школы и тяжко выдохнула, собираясь с силами. За стеклянной дверью с бешеной скоростью носились девчонки на высоченных каблуках, отчего стук шпилек, царапающих деревянную поверхность пола, резал слух. Вид Юли явно отличался от нарядов одноклассниц. Слишком скромно, эффектно, не вызывающе. Выряжаться подобно девушке легкого поведения не стоило. Крылова прекрасно понимала, что с глубочайшим декольте и еле прикрывающей ноги юбке она не выглядела бы достойно. Наоборот – позорно. Звук открывающейся двери. Любопытные взгляды прошлись по пришедшей гостье. Она пришла предпоследней. Опаздывал только учитель литературы и русского языка, застряв где-то на своей разваливающейся «шестерке». - Наша отличница явилась! – воскликнули одноклассники пораженно. – Родители отпустили? Юлия неряшливо сбросила пальто и повесила его на вешалку, которая тяжело держалась на ножках, чтобы не упасть от переваленной кучи верхней одежды. Все с замиранием сердца стояли на месте и смотрели на девушку, не в силах что-то произнести. Она выглядела весьма привлекательно, вспоминая о том, как скучно и старомодно она облачается в повседневные дни. Еще хитрая улыбка на ее губах рисовала удивление и любопытство на лицах одноклассников. Будто она задумала какое-то злодеяние. - Ребята, после сегодняшнего скучной называть меня вы не будете, - ядовито улыбнулась она и полезла в пакет, который незаметно от родительских глаз протащила в водительский автомобиль. Стук сталкивающегося стекла, и в руках появляется две бутылки дорогостоящего виски. У отца в погребе этих бутылок несчетное количество, и он явно не заметит отсутствие нескольких. - Ахренеть… - только и смогли выдавить из себя друзья. Девушка потрясла пакетом над головой. - Там еще три бутылки, - она присвистнула. – Хватит на всех! Входная дверь резко распахнулась, будто от несдержанного порыва ветра. На пороге, весь заснеженный, будто проснувшийся в заледенелом сугробе, стоял Дмитрий и возмущенно стряхивал с себя еще не высохшие в теплом помещении снежинки. Девушка быстро, пока тот не успел прищуриться и разглядеть ребят, передала пакет с алкогольными напитками одноклассниками, а те сами приняли решение, куда припрятать запретное баловство. - Вы представляете, упал в сугроб, - подтвердил догадки учеников учитель и задорно улыбнулся. – Ну что, все готовы к безудержному веселью? В руках у него было два ящика пива. Как раз по бутылке на каждого. Мало того, оно безалкогольное, да что там, некоторые несовершеннолетним детям такое и покупают, чтобы не взрослели в лишний раз и не мечтали напиться. Одноклассники мысленно благодарили Юлию за сообразительность и за то, что она не оставила их в самое волшебное празднование нового года без «подзарядки». - Дмитрий Алексеевич, уже всё готово к столу, помогать ничем не нужно, - Ольга Свиридова соблазнительно облизнула губы, пытаясь найти подход к симпатичному учителю. С его волос капали остатки от неудачного падения в снег. Выглядело это более умопомрачительно, чем опошленное покусывание губ его очередной распутной ученицы.