Текст книги "Учитель (СИ)"

Автор книги: Дарья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

- Какую другую больницу? В самую дешевую в нашем городе, чтобы ее в конец добили? – Повысил голос учитель. Он кричал, и не скрывал своей неприязни к врачу. – Где ваше сочувствие? Почему вы не можете сожалеть чужому горю? Вы хоть понимаете, что завтра ее может не стать? Ваша операция поставит ее на ноги, сколько людей спасло себе жизней в вашей клинике! Где ваша человечность? - Я очень сочувствую вам, - спокойно повторил доктор. – Но ничем помочь не могу. Таковы правила. - Какие к черту правила?! – Учитель оглянулся, и, удостоившись, что никого вокруг нет, схватил мужчину за воротник выглядывающей рубашки из-под халата и прижал его к стене. Я испуганно пошатнулась, боясь, что он изобьет медицинского сотрудника, а после таких обстоятельств мать Дмитрия, несмотря на то, что она при смерти, выставят за дверь даже в коме. – Кто придумал ваши правила?! Почему вы не можете сделать операцию сейчас, получив деньги чуть позже? Неужели вы не понимаете, что не все люди разбрасывают деньги направо и налево? Стоимость вашей операции – это пять лет моей ежедневной работы с утра до ночи! - Отпустите меня, - прошептала умоляюще медик, когда Дмитрием завладела ярость и тот буквально начал его душить, сцепив пальцы на его шее. – Я ничем не могу помочь, пока вы не оплатите операцию. Это сделал не я… - Горите в Аду, твари! – Ударив возле мужчины по стене, Дмитрий проводил того угрожающим взглядом, тем временем врач перекрестился и сполз вниз по стене, не осознавая, что произошло только что. Дима понесся с несдержанной скоростью вперед, навстречу ему шла девушка, он, не замечая ее, слегка толкнул даму, что так еле удержалась на ногах, иначе разбила бы себе нос об какую-то торчащую железку. – Вы все пожалеете, твари! Когда Дима скрылся за дверью лифта, я подошла к врачу и сказала уверенно: - Я принесу вам деньги через пару часов. Начинайте операцию. - Ага, принесешь, - рассмеялся тот. Я никогда не думала, что врачи бывают такими нелюдями. Вроде бы, они спасают наши жизни, но его усмешка – это кислый яд. – Девочка, тебе сколько лет? Иди к своему психу! Я достала телефон и набрала номер отца. Поспешно объяснив ему всю ситуацию, я еще несколько минут успокаивала расчувствовавшегося отца, который беспокоился за Диму и состояние его матери больше, чем за свои проблемы, которых у папы и так по голову полно. По просьбе отца я дала трубку этому самодовольному врачу, тот с явной неохотой и усталостью принял у меня трубку, а через минуту уже как игрушка на батарейках механично кивал головой и соглашался со всем, что говорили на том конце провода. В конце концов, мой отец тоже не мало важен в городе. - Да, мы сейчас же приступим к операции, - говорил мужчина. – Да, конечно. Я понял, - нажав на отбой, врач ненавистно просверлил меня взглядом и, подозвав к себе медсестру, приказал: - Готовьте пациентку из тридцать пятой палаты! Я хищно улыбнулась и поспешила покинуть больницу. Я знала, что благодаря отцовской помощи маму Димы спасут и вылечат. Дмитрия не порадует, что мой отец заплатит за всё лечение, но ради матери он переступит через мужскую гордость. Ее жизнь важнее материального недостатка, которого он смеет стыдиться даже при мне. *** Приехала в свой новый дом я к одиннадцати вечера. Встретилась с отцом и отблагодарила его за доброту, а он сообщил меня, что рассказ Дмитрию Алексеевичу, что операция прошла успешно и, скорее всего, его мать пойдет на поправку. Однако отец признался, что Дмитрий долго отказывался, чтобы папа оплачивал лечение. Но мой отец смог его уговорить, не знаю, что конкретно говорил он учителю, но довести Диму до мужественных слез горечи он довести сумел. Учитель дверь не открывал, и я была вынуждена в своем бардаке в сумочке найти запасную связку ключей, которую Дима вручил мне и велел не потерять. Комната, как и настроение его хозяина, встретила меня темнотой. В нашей спальне – как гордо хочется произнести «в нашей» и выделить эту фразу особой восторженной интонацией, - тускло горел свет. Я разулась, остановилась у двери, смотря на Диму. Учитель лежал на кровати, даже не разделся, также, в пиджаке и помятой рубашке. В руках – полупустая бутылка коньяка, на лице – печаль, убивающая меня с каждым разом всё сильнее. Когда больно ему, страдаю я. - Я должен сказать тебе спасибо, - прошептал он в пустоту, не поворачивая на меня головы. Я прикрыла дверь и присела рядом с ним на кровать. Он лениво развернулся в мою сторону, откинув бутылку на ковер – благо, не разбилась. – Спасибо, - он мягко коснулся губами моей ладони. – Я верну эти деньги. Лет через сто, но верну, - по-черному пошутил молодой человек, но я, поддерживая, рассмеялась в ответ. - Твоя мама пойдет на поправку, - тихо сказала я. Дима понуро опустил голову и, резко вскочив с кровати, заявил: - Если бы не отношения с тобой, этот псих не тронул бы мою мать. И как печально, что я не могу ему отомстить! Его отец посадит меня, а не я посажу Кирилла, хотя он заслужил смертную казнь! Нет, я обещаю, что убью его, но сейчас я бессилен… - Ты винишь меня в своих неудачах? – огорченно прошептала я. Дима пожал плечами. - Нет, - сказал он грубо. – Но если бы мы не начали встречаться, Кирилл бы не трогал нас. Соответственно, все проблемы исходят от него, а он делает нам плохо только потому, что любит тебя. Хотя, какая это любовь? Это сумасшествие! Я не ответила, потому что он был прав в каком-то случае. Да, Кирилл – главная мишень наших неудач. Он – их организатор. И то, что он не дружит с головой, чистая реальность и грустная правда. Со своим влечением ко мне он был готов убить неповинного человека, женщину, с которой неплохо ладил, Кирилл отравил ради мести, бессмысленной и абсурдной. Я не осуждаю Дмитрия за его резкость ко мне, за его слова «Если бы не отношения с тобой…» Он прав. Но что было, того не миновать. Он сам подписался на это, он знал, что без проблем некуда бежать. Именно эти проблемы связывают нас вместе, делают дружнее, на шаг ближе, сердцем к сердцу. Это – проверка. - Если я твоя главная проблема, почему ты, даже после того, как твоя мама чуть не умерла именно потому, что в меня влюблен один сумасшедший идиот, готовый мстить нам дальше, ты меня не бросил? – Задала вопрос я. Учитель развернулся к окну, пальцами схватился за ворот рубашки и, не расстегивая ее, стянул через голову. Также спустил брюки, снял носки, и аккуратно сложил одежду на стуле. Обнаженный, без нижнего белья, он стоял и смотрел в окно, в то время как я проделывала то же самое. Освободившись от одежды, я громко кашлянула. Мы оба молчали даже тогда, когда Дима набросился на меня сверху, посыпая поцелуями, разгоряченными, сладкими, эмоциональными всё мое голое тело. Как легко жить, когда любимый человек понимает тебя бессловесно. Были бы мы немыми, я бы в любом случае понимала по одному лишь взгляду, ненавязчивому жесту, чего требует его желание. Он разделся, и я поняла это как намек раздеться тоже. И страсть в такую минуту настигла нас обоих одновременно! Почему в такой грустный день мне дико захотелось ощутить его внутри себя, но мне было стыдно просить, да и язык бы не повернулся, когда в один четверг случилось столько событий, сколько не происходит со мной за весь год унылых будней! Дмитрий Алексеевич без особых прелюдий вошел в меня. Неописуемые ощущения, когда без подготовки, всех этих лишних фраз, тихих слов, сказанных неразборчивым шепотом слабым стоном на ушко, ты по-прежнему испытываешь нереальные чувства удовольствия. Это биение двух сердец, когда он резкими толчками наполняет твое тело, отчего по коже скачут колючие мурашки, отчего в голове плывет туман и помутняется разум, отчего хочется бесстыдно и бурно кричать о своей любви к человеку, с которым ты сливаешься воедино. Когда ты не чувствуешь стыда показаться ему обнаженной, когда ты желаешь, чтобы он пробирался ласковыми поцелуями в самые интимные места, куда не позволяла прикасаться даже самой себе. Когда доверяешься ему полностью, отдавая ему вольность разбушевавшейся фантазии. Когда ты не страшишься опозориться перед ним, потому что знаешь – что бы ни случилось, он не посмеется, а поддержит и поможет справиться с эмоциями. Когда ты пылаешь в костре страсти, стоит его теплым, влажным и вечно сладким губам коснуться плеча, шеи, ключиц, или даже по-детски, щеки или лобика. Он не отрывал от меня своего пронизывающего взгляда. Вроде бы, его глаза шоколадные-шоколадные, но в этой мгле они мне казались голубыми. Смешно, да? Абсолютно разные оттенки. Но это не то, что вы подумали. Голубые, как прозрачные, потому что именно в этот физический контакт, в эти секунды, когда он внутри меня, его глаза как портал и проход в душу Димы – я видела в них все эмоции, которые были недоступны мне прежде. Он открылся мне! Я заметила это по блеску в его глазах цвета крепкого кофе, я заметила это по прикосновениям, робким и осторожным, я заметила это по пристальному взгляду. Такому родному… Мы вечность смотрели друг другу в глаза, столетия, и я не засекла секунды, потому что они были бесконечными, и так будет всегда. Будто не занимались мы сексом, как обычные люди. Вот откуда фраза «занятие любовью». Боже, неужели именно это любовь? Когда животная страсть теперь обходится молчанием, но таким дрожащим сердцебиением, необъяснимой дрожью от одного взгляда, похотливого или нежно-доброго – неважно! Это… любовь, когда молчание лучше всяких слов? Волна дрожи пробежалась по мне, так же, как и по Диме, одновременно. Я ощутила его мурашки прямо на себе. Он не выходил из меня, и это чувство наполненности грело меня. Мы смотрели друг другу в глаза, правая рука Димы поглаживала мои груди, а левая рука легла на лобик, пальцами мужчина спрятал выпавшие пряди за уши. Мы не сдержались и засмеялись. Дмитрий Алексеевич наклонился ко мне и легко чмокнул, прикусывая зубами мои губы. Я смеялась сквозь поцелуй, и это так ощутимо приятно, целоваться, улыбаясь вдвоем! Он поцеловал меня за ушком. - Спи, - прошептал. – Завтра поедешь со мной к маме. Я кивнула и расслабленно выдохнула. Он не спал, а я притворилась уставшей и, якобы закрыв глаза и уснув, прислушалась, что делает он. Дима лежал, улыбаясь, тяжело дышал после сильного оргазма и бури счастливых эмоций. Его голова легла на мою обнаженную грудь, и я глупо захихикала, - в мыслях, иначе понял бы, что не сплю! – чувствуя, как щекочут его волосы мою чувствительную кожу. - Люблю я тебя, дурочка, - прошептал он блаженно. После этих слов я уснула крепче, чем обычно. ========== Глава 30 ========== Ребята, глава не последняя! Вас еще ждет горячий эпилог. Р-р-р :D Всё нежно и ванильно, как и полагалось от меня) Я не могу иначе. От лица Дмитрия Из соседней комнаты доносились тихие всхлипы. Изначально я думал не встревать и оставить девушку наедине со своими мыслями, однако осознание того, что из коралловых мягких губ срывается плачевный стон, как из светлых чистейших глаз стекают горькие слезы, как аккуратные плечики дергаются в судорогах, меня перебило. Я осторожно поднялся с постели, отложил детективный роман на краешек кровати и, поправив очки на переносице, вышел на кухню. Юлия лениво покачивалась из стороны в сторону, обхватив колени руками и склонив набок голову; глаза ее были переполнены неземной обидой и унынием, бархатная кожа покрылась мурашками. Рядом с ней лежал сотовый телефон, немного побитый экран на нем мигал яркими огнями, высвечивая надпись: «Мама». - Прошло полтора года с тех пор, как я живу у тебя, - начала она говорить слабым и хрипловатым голосом, периодически шмыгая носом. – И с тех самых пор мама считает меня своим врагом. Что я сделала не так? Меня осуждают за любовь. Я повел плечами. - Она смирилась с мыслью, что я живу с тобой. Но отношения не те, что были раньше, - глухой всхлип, полный девичьего разочарования, - У меня завтра выпускной, но мне страшно подумать, что я не увижу в зале свою родную мать. - Малышка… - прошептал я ей на ухо. – Она придет. Я тебе обещаю. - А если нет? – лениво спросила она, подняв на меня глаза, переполненные застывшими слезами. - Я не знаю, - сдаваясь, ответил я грустно. Она промолчала. Эти полтора года изменили меня. Я не позволял себе думать о других девушках, кроме Юлии Крыловой, однако и не старался, даже мыслей не было. Отношения мы скрывали, разумеется, иначе меня бы выгнали из школы пинками под одно место, а Юлию выбросили бы с позором, и память о ней в стенах учебного заведения сохранилась бы не как о лучшей ученице, а как о позорнице и бесстыднице, с которой не полагается брать пример. С каждым днем, проведенным вместе в счастье и взаимопонимании, а также, как и бывает у идеальных пар, в ссорах с дикими криками о том, как мы ненавидим друг друга, я понимал, что люблю эту малышку. Люблю ее пылкий нрав, сердце мое дребезжит от одного взгляда невинных глаз, я не представляю жизни без ее сладких поцелуев и скромных стонов во время того, как мы дышим одним воздухом страсти и желания, оставаясь наедине. И незаменимы эти эмоции никем, и вряд ли я испытываю что-то подобное, подаренное мне господом. Юля, Юля, Юля… за все мои грехи мне подарили тебя. И я благодарен судьбе за ангельское твое очарование. *** Утром я был сам не свой: тревожно бегая по квартире, я постоянно что-то искал, готовясь к предстоящему мероприятию и награждению учеников дипломами. Но переживал я вовсе не потому, что придется говорить нудную речь при всех присутствующих гостях и любимых учениках. Я, забравшись в глубину внутреннего кармана пиджака ладонью, заботливо вытянул маленькую бархатную коробочку, прямо как кожа Юлии, и с величайшими предосторожностями открыл ее. Аккуратное колечко мирно лежало на месте в ожидании, когда им воспользуются. Каждый раз, смотря на него, я представлял это изумрудное чудо, надетое на тонкие изящные пальчики своей ученицы, и чувствовал прилив неконтролируемого возбуждения, передозировку счастливыми эмоциями и глупую мальчишескую улыбку на своем лице. Насладиться своими мыслями и представлениями картины, как я становлюсь на колено как в волшебной сказке и надеваю кольцо на безымянный палец своей особенной девушке, мне не позволила та же принцесса, которой оно было куплено. - Дима, что ты там прячешь? – заинтересованно спросила она, хитро ухмыляясь. На мгновение мне очутилось, будто коробочка с кольцом воспламенилась в моих ладонях, мои руки задрожали, и я чуть было не выронил подарок из рук, но вовремя взял себя в руки и спрятал коробку обратно, испуганно оглядываясь назад. Мысль была одна, и тревожно стучала в голове: «Видела ли она?» - Ничего, - уклончиво ответил я, изучая взглядом девушку. – Ты прекрасная нимфа… - обескураженный ее красотой, осевшим голосом прошептал я, дрожащими руками поправляя галстук. Юлия смущенно опустила глазки. Ее тело облегало небесно-голубое платье, утонченно подчеркивающее талию. Глубокое декольте на ее груди вызвало во мне прилив сил и эмоций, на тонкой шее изящно висела золотая цепочка с листом клевера на конце. Длинная юбка платья разлеталась как морские волны в разные стороны, и при нескольких грациозных шагах, которые девушка сделала в целях приблизиться ко мне, я созерцал ее хрупкие оголенные ножки, что стояли на твердом каблуке. Накрученные волосы разбрасывались по плечам, объемная роза на макушке придавала образу моей ученицы легкости, женственности и невинности. Девушка сияла и улыбалась как никогда раньше. - Прямо нимфа? – скромно поинтересовалась она, заключая меня в свои цепкие объятия. - Прекраснее нимфы, - ободрительно улыбнулся я. – Но без него ты еще прекраснее… - Мои пальцы скрепились в замочек позади ее обнаженной спины, я поборол в себе желание отыскать молнию платья и потянуть ее вниз. - Дмитрий Алексеевич, такими темпами мы опоздаем на вручение, - усмехнулась она. Девушке явно нравилась эта игра. - Мне твои объятия важнее вручения, - пропел ей на ушко, жарче и крепче прижимаясь к желанному телу. Не устоять от ее нежного аромата духов, как тяжко обнимать, не имея возможности расцеловать по всему телу, скользнуть рукой под ее нижнее белье и ощутить под пальцами сладкий сок ее желания. По крайней мере, пока что. - Я обещаю, что вечером ты снимешь его сам, - подмигнув мне, этакая соблазнительница, девушка быстро чмокнула меня в губы как на первом свидании и модельной походкой осторожно прошла в коридор. Я как покорный служащий последовал за своей Госпожой. В этот момент я понял: «Я готов следовать за ней всегда, везде и всюду». Вспомнилось кольцо, что хранилось в моем внутреннем кармане пиджака. «Да, особенно после моего подарка, - победно улыбнулся я в своих мыслях, - я теперь всегда буду снимать с тебя платье сам». ***