Текст книги "Учитель (СИ)"

Автор книги: Дарья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

Мы оказываемся в последней комнате. Наверное, нормальный человек бы с криками вылетел из этого места. Похоже на съемочную площадку какого-нибудь фильма по рассказам Стивена Кинга. Полностью черные стены без единого светлого оттенка, обклеенные какими-то плакатами, которые переливались на слабом освещении настольных ламп – они стояли на маленьких стеклянных столиках, которых здесь было около пяти. На картинках были изображены известные люди немного неформального внешнего вида, из них я узнала только Мэрлина Мэнсона, являясь поклонницей этого страшного до неузнаваемости мужчины. Признать честно, без косметики он выглядит еще хуже. Уж лучше открывать свой внутренний мир именно таким способом. - Секундочку, Крылова, имей терпение, - учитель снова звонит кому-то, а я присаживаюсь на стеклянный стул, стоящий около стеклянного стола, и устремляю свой взгляд на модный журнал. На обложке обнаженный мужчина, полностью татуированный, и я удивляюсь, какого это – столько рисунков на теле иметь и привыкать к осуждающим взглядам окружающих? Я бы не выдержала такого напора, хоть и отлично осознаю, что мнение незнакомых людей - последнее, что должно кого-либо когда-нибудь волновать. - В общем-то, слушай внимательно и не задавай вопросов до тех пор, пока я не расскажу тебе всё от начала до конца, - ласково сказал мне Дмитрий и, прежде чем присесть рядом со мной, набрал в небольшой стакан лимонад с лимонным и персиковым вкусом в одном. Я приняла напиток и, несмотря на то, что мне хотелось метаться по комнате и орать, как мне интересно находиться в таком ранее запретном месте, промолчала, прислушиваясь к словам учителя. - Рассказывайте, - я сделала глоток и наклонила голову набок, заинтересованно следя за меняющимся выражением лица Павленко. Вместо лучезарной улыбки появились сомкнутые в одну линию губы. Он явно переживал, видела же, как руки трясутся. - Этот салон принадлежит мне, я являюсь хозяином «Седьмого круга», - начал он, сцепив трясущиеся пальцы в замочек и положив руки на стол. – Мой тату-салон не очень известен, но имеет достаточно важных клиентов, которые всячески пытаются помочь прославить это место, делая какие-то посты в Интернете или элементарно советуя друзьям. Но этого недостаточно для славы в нашем большом городе. Сейчас у нас довольно-таки критическое состояние, денег не хватает на зарплату работникам, и я уже думал на время закрывать салон, но недавно наткнулся на одну замечательную вещь. Популярный молодежный журнал объявляет конкурс для владельцев салонов красоты, тату салонов и других мест, отвечающих за внешние данные людей. Нужно сделать саморекламу, принести в редакцию – это может быть либо коллаж из фотографий, какая-то статья или что-либо угодно, главное включить воображение и креативно мыслить. Выигравший участник получит огромное денежное вознаграждение, а так же эта самореклама окажется на страницах известного журнала, что крайне вероятно поможет нам заполучить новых посетителей. - То есть, вы хотите принять участие и надеетесь на выигрыш? – пораженно спросила я, чувствуя, как сладкая жидкость растекается по горлу. Вкусный напиток, никогда такого еще не пила, однако не о нем идет речь. Я ничего не понимаю, простите. Даже не понимаю, что спрашивать в данной ситуации. - Да, и я решил устроить фотосессию. Только без приглашения профессиональных моделей, как это сделают другие, а принял решение взять простого человека без опыта, тем не менее, сам приму участие в этом шоу, - он улыбнулся и прямо из горлышка бутылки глотнул лимонаду. – И этим человеком оказалась ты, Крылова, - увидев мое испуганное выражение лица, учитель перебил мое возмущение: - Пожалуйста, чего тебе, сложно помочь? Ты никогда этого не делала, я уверен. Сколько людей бы я не просил, все отказывались, говорили, что не собираются фотографироваться без профессионального фотографа и так далее, и так далее. Им нужна популярность, а мне лишь нужны клиенты и деньги на буханку хлеба. Поверь, на зарплате учителя не проживешь, а своих друзей, работающих здесь, я безработными оставлять не желаю. Они надеются на меня и как на руководителя, хозяина, и как на опору, лучшего друга… - учитель замялся, а я всерьез подумала, какой он на самом деле хороший человек, хоть и немного с причудами. Неужели я сейчас готова согласиться? Нет, это же запрещено, папа не одобрит, мама будет в панике, брат будет смеяться над тем, как родители будут отчитывать меня за непослушание, завистники будут свистеть от радости, когда узнают, что меня серьезно накажут и лишат всего, чем мне позволено наслаждаться. - Почему я? – обреченно вздыхаю я. Мысленно уже согласилась с его предложением, что не понятно самой себе. С каких это пор я хочу иметь что-то общее с этим индюком? С этим обаятельным индюком, а? - Другие не согласились, - немногословно шепчет учитель и умоляюще смотрит мне в глаза. Такое впечатление, что давит на жалость, и даже если это и так, у него ничего не получится… Ничего. Не. Получится. - Вы насильно потащили меня сюда, шантажировали оценкой по литературе. Надеялись, что это сработает? – Учитель продолжает сверлить меня умоляющим взглядом. – И не смотрите на меня так, вы поступили больше чем глупо, необдуманно. Думали, если я согласилась поехать с вами в неизвестное место, сразу соглашусь на такое? Не считайте, что я… - он перебил. - Крылова, если ты не согласишься, потом пожалеешь, - деловито шепчет он и хмурит взгляд. Многозначительный жест рукой в противоположную сторону, указывающий к двери. Видимо, он показывает мне прямо на выход. – У тебя есть выбор – дверь. Выходишь сразу на задний двор и уезжаешь домой. Либо, - он загадочно улыбается, - ты получаешь незабываемое удовольствие от фотосессии. Сможешь почувствовать себя настоящей неформальной девчонкой, которой можно курить где угодно, красить волосы во что угодно, делать татуировки где угодно… - Он встает на ноги и становится позади меня, нагнувшись так близко, что его губы чуть ли не прикасались к моему уху. – Встречаться с кем угодно, нарушать любые запреты, отклоняться от нормы и считать это развлечением, быть от мира сего и брать от этого удовольствие. И хоть это всего лишь двухчасовая фотосессия, считай, баловство, - его пальцы перебирают мои волосы и откидывают пряди на плечо, - ты будешь вспоминать ее с улыбкой на губах. Ведь когда еще тебе предложат ощутить себя настоящей моделью? Я задумалась. Черт, его предложение такое интересное. Я хотела прыгать от счастья на столе, и плевать, что он стеклянный и сразу бы проломился под моим весом. А еще эти просьбы учителя явно специально подстроены. Словно он знает, что я резко реагирую на его прикосновения, так как такие обаятельные мужчины, да и в целом молодые люди прежде не имели со мной никакого контакта, даже словесно избегая со мной общения, чего уж стоит сказать о неловких моментах. Кстати, а неформалы действительно свободные люди. Хочу хотя бы на один день стать такой. - А если мой папа узнает, мне будет… - виновато опускаю глаза в пол. Хочу согласиться, из-за волнения голос дрожит, будто я переохладилась зимой на улице, однако осознаю, что мне нельзя жить в свое удовольствие. Родители не одобрят мое временное увлечение фотосессиями, позже, когда они узнают, что мой учитель является хозяином источника этих самых увлечений, вовсе заберут документы из моей школы, чего я крайне не желаю. Да, так все строго и жестоко. - Тебя родная мать не узнает, - хитро усмехается учитель. В его руках пакет, сквозь который я четко могу разглядеть парик, состоящий из ярко-рыжих волос. – Мы тебя накрасим, сама себя не узнаешь потом. Наденем парик, - он повертел пакет в руке и не думал прекратить лыбиться на меня своим настораживающим взглядом ядовито-зеленых глаз. Линзы. Снова их надел. – А еще нарисуем татуировки. - Что? Нет! Я на это не подписывалась! – закричала я и резко вскочила со стула, на котором привыкла сидеть. Что угодно, но колоть я себя не собираюсь. Это жутко больно, неприлично, непрезентабельно. А вообще – меня родители убьют. Аргументный аргумент. Учитель звонко рассмеялся, а я, не замечая за собой переменчивости в настроение, залилась краской и отвела взгляд. Мужчина одобрительно похлопал меня по плечу и показал мне черный маркер для тела. Такие продаются в детских магазинах – специальные фломастеры, чтобы рисовать на коже. У меня имелась целая коробка разноцветных маркеров в детстве, и, пожалуй, только такие татуировки мне позволительно было носить. Именно, что было, друзья. Даже в детстве мне позволяли намного больше, чем сейчас, когда мне недолго осталось до празднования семнадцатилетия. - Нарисуем – и ты смоешь, - признался он после того, как перестал заливаться смехом. Я надула губы. - А кто рисовать будет? – спрашиваю заинтересованно. - Я, - улыбается широко, - имею художественное образование, и если бы не работа учителем, я мог бы полностью посвятить себя этому месту… - он развел руками и мучитель выдохнул, приторно показывая мне, как расстроен. Я бы тоже расстроилась на его месте. Заставляют делать то, что не греет душу, то, что ни капли не интересно. Обидно, когда нам дается один шанс на жизнь, а его использует совсем другой человек. - Так ты согласна? – настороженно спрашивает учитель. - Только ради того, чтобы попробовать что-то новое в жизни, Дмитрий Алексеевич, - соглашаюсь я. Его счастливую детскую улыбку надо было видеть своими глазами. Мне стало приятно от того, что я сделала приятно другому человеку. Предвкушая фотосессию, я направилась в другую комнату за учителем. ========== Глава 9 ========== Повествование ведется от лица Юлии За дверью находился длинный коридор, ни капли не освещаемый. Стало как-то не по себе, и это меня еще больше развеселило и заставило загореться желанием узнать, что же во всей этой истории будет дальше, чем завершится и счастливым ли будет конец. Дмитрий, услышав мое нервное хихиканье за своей спиной, резко остановился и развернулся ко мне лицом. В темноте его лицо кажется зловещим, устрашающим. Меня влечет к этому человеку. Запретный плод сладок, или, быть может, в лимонад мне что-то подсыпали? - Крылова, я, конечно, понимаю, что ты никогда не фотографировалась для журнала, но нужно вести себя более спокойно, - лилейным голосом предупредил Дмитрий, слегка надавив пальцами мне на плечо. - Нет, просто я до сих пор не могу поверить, что это происходит именно со мной. - Происходит – что? - Всё, - нехотя отозвалась я. – Даже то, что я сейчас здесь, казалось бы, со своим учителем, а не делаю уроки. Если честно, я сама не понимала, что за глупости говорю. Меня поражало всё произошедшее со мной за последние несколько дней. То, как я с интересом пытаюсь вглядеться в глаза Дмитрия и понять, что скрывают его зеленые линзы. То, как я с тоской понимаю, что мы не сможем с ним быть друзьями, а сегодняшняя фотосессия, организованная им самим – не что иное, как просто работа, которая поможет человеку обрести своих посетителей и хоть немного прославиться в городе. То, как я каждый вечер стараюсь уснуть, а не могу. Потому что мысли левые в голову лезут. Потому что мне неожиданно захотелось иметь хорошие отношения с литератором, которого, можно подумать, я ненавижу. - Крылова, готовься, - звонко пропел учитель и открыл передо мной дверь, придерживая рукой за талию, дабы, не позволяя мне упасть на колени. Действительно, слишком темно, чтобы нормально передвигаться. Я благодарна Дмитрию за его редко проявляющуюся вежливость именно по отношению ко мне. Свет зажегся автоматически, а вместе с этими фонариками, возвышающими, как уличные огни, до самого потолка, включилось мое воображение, желание преступить к фотосессии и предвкушение чего-то особенного. Обои перекрашены в разноцветные оттенки, так же, как и потолок, будто художник просто взял кисточку и, окунув «хвост» в разные тюбики с краской, разбрызгал капли жидкости по всему помещению. Посередине скромной комнаты стоял настроенный фотоаппарат, профессиональный, как я, плохо разбирающийся в технике человек, это поняла с первого взгляда. Напротив него – кожаный красный диван с многозначительными разбросанными подушками в готическом стиле, мягкими игрушками, что составляли плюшевые мишки с оторванными лапками, куклы с пуговицами вместо глаз, маленькие пластмассовые младенцы с перекошенными челюстями и обнаженными тельцами. Видимо, режиссер всей фотосессии решил создать мрачную атмосферу. У него это явно получилось. - Ну как, - чувствую звонкий смех учителя у себя над ухом и его руку, подтолкнувшую меня вперед, на своей спине, - впечатляет? Игрушки, кстати, мои. А этот зайчик, - он поднял розового кролика с одним вырванным глазом и страшно нарисованным черным маркером ртом, - со времен молодости моей бабушки, представляешь? Она сама его шила, когда была примерно твоего возраста. Тогда девушки думали вовсе о других вещах, нежели сейчас… - Дмитрий демонстративно вздохнул и укоризненно покачал головой, как бы намекая, что я вхожу в число «не таких» девушек. - А где фотограф? – я мягко намекнула, что не желаю продолжать и хоть как-то поддерживать начатую тему о некультурности современной молодежи. Знаю я учителей: все начнется с невинного плюшевого зайчика, пошитого старушкой, а закончится тем, какие все необразованные и безнравственные стали в последнее время. - Тута я, тута! – звонко отозвался кто-то за спиной. Возле двери, наполовину обнаженный, если полностью расстегнутую рубашку и боксеры в синею клеточку можно считать за одежду, нормальную и приличную, не позорную для общества, стоял молодой парень, значительно моложе самого мистера совершенство, примерно семнадцатилетнего возраста. - Леша - это Юлия, - Дмитрий пожал руку парню и перевел взгляд на меня. – Юлия – это Леша. Мой двоюродный брат. Ему двадцать. Я удивилась. Думала, что подросток, да и в виде таком непристойном на глазах девушки показался. Ни стыда, ни совести, а Павленко еще что-то обо мне смеет говорить. Обвела Лешу заинтересованным взглядом, хмыкнула и двинулась к приготовленному для съемок дивану. - И что мне делать? – я развалилась на нем по-хозяйски, положив ноги на спинку дивана, а голову свесив вниз так, что мои волосы прекрасно послужили тряпкой для мытья пола. Не знаю, у кого и, главное, когда я научилась себя так вести в обществе двух мужчин, один из них который к тому же мой преподаватель. Парни прошептали друг другу что-то, улыбнулись, потом заразились диким хохотом, посматривая на меня. Я не сразу поняла, что надела майку на размер больше, поэтому, когда так неаккуратно развалилась на диване, не увидела, как верх прилично задрался и открыл взор на мой бюстгальтер с детским рисунком барашков. Чуть не сгорев со стыда, я, вскочив с дивана и приняв сидячее положение, виновато опустила голову в пол. - Для начала мы тебя накрасим, - весело заявил мой новоявленный друг. Леша присел рядом и нагло обнял меня за плечо. Я настолько дрожала, что не могла и запротестовать, как делаю обычно. – Парик наденем… - Татуировки нарисуем, - закончил фразу Дмитрий, с неприязнью отбросив ладонь брата с моего плеча. Я благодарно кивнула, но учитель ничего не заметил. Черт, и что делать дальше? Смотрю на обоих, переводя взгляд то с одного, то на другого, и сверлю взглядом так, будто они – мои насильники, умоляю последний раз взглянуть на лучи солнца, закат или что-то там подобное. Понятия не имею, что люди при смерти просят. Хм, и не хочу задумываться даже об этом. - Ладненько, - я хлопнула в ладоши и переместилась на кресло, стоящее перед огромным зеркалом. – Приступим? Забыв о неловком моменте, я погрузилась в предел своих мечтаний, наслаждаясь прикосновениями мягкой кисточки к своим щекам, улыбаясь, когда меня просили не двигаться во время накручивания коротких ресниц, таяла от блаженства, когда Дмитрий, случайно изрисовывая мне не те места, аккуратно и заботливо вытирал подушечкой пальца испорченный макияж. Постоянно замечала восхищенный взгляд Леши, который сидел тихоней в сторонке и ждал своей обязанности. Мой «сверстник» часто косился на Дмитрия Алексеевича и загадочно улыбался. - Крылова, теперь попу свою поднимай и беги в раздевалку. – Я покосилась на Диму, однако прикусила язык и промолчала. Виновата я, а не он в том, что краснею при каждом слове, словно пребываю на сорокоградусной жаре ежедневно. Встаю и, перед тем как уйти в маленькую раздевалку, прикрывающую меня от ехидных смешков мужчин только с помощью одной-единственной несчастной занавески в цветочек – такие обычно в ванной вешают, - устремляю свой взгляд в зеркало. Вышло довольно-таки не плохо. Да что там я сказала? Да это же не я вовсе!