Текст книги "Нано (СИ)"
Автор книги: chromewitch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
Но позади на дорогу уже съезжает еще одна машина, а впереди – другая.
– Срезай через окраины, – командуешь ты Амелии. – Должны оторваться.
Амелия стискивает зубы так сильно, что ты слышишь скрежет, но все же подчиняется... и едва не заставляет фургон рухнуть на бок. На секунду он встает на два левых колеса, и только выбоина в земле останавливает его от падения. Тебя швыряет вбок.
– Какого черта, Амелия?!
– А почему, ты думал, я никогда не вожу?!
В ее голосе мелькают истерические нотки. Она глубоко вздыхает, широко распахнутыми глазами глядя перед собой и вцепившись в руль до побелевших костяшек пальцев, и добавляет немного спокойнее, с отчетливым фатализмом:
– У меня даже прав нет.
Ну, хотя бы вы все еще движетесь. Из остановленной вами машины кто-то выталкивает труп, и авто вновь приходит в движение, неуклюже разворачивается, но все же присоединяется к погоне. Ты стреляешь, но делать это в разы сложнее, когда фургон прыгает, виляет и грозит развалиться в любую секунду. Они стреляют в ответ. Пули бьют по бронированным бортам, над головой проносится дрон. Ты ныряешь вниз и материшься. И... что-то не так. Кроме очевидно дерьмового вождения – что-то не так.
Тени.
Их слишком много, они слишком хаотичны и слишком быстры. Откуда вдруг?.. Ты запрокидываешь голову и через люк видишь, что ваш фургон не одинок – туча местных дронов сопровождает его. Сначала ты думаешь, что это аборигены решили записать вашу погоню и подзаработать на роликах в сети, но потом, пометавшись в хаосе несколько секунд, дроны вдруг обращают внимание на машины мафии.
На планшетах внутри фургона это видно отчетливо – стая координирует собственные действия и окружают дрон мафии. У них нет ни оружия, ни защиты, так что электрический заряд заставляет несколько уродцев рухнуть. Но остальные облепливают дрон как мухи труп и тянут к земле. Угловатым комком ржавого металла они падают на землю с высоты. Как будто сами окраины восстали из мертвых – так мусор побеждает технику. Уцелевшие члены стаи поднимаются вновь, чтобы на этот раз атаковать уже машины.
Это... помощь. Кто-то управляет ими и помогает вам. Воодушевленный этим, ты продолжаешь стрелять. Слышится гул, и дрожит земля, будто бы ад прорывается на поверхность – еще один мертвец оживает. Старый экскаватор, мимо которого вы проезжаете, поднимает ковш, чтобы опустить его уже за вами – прямо на капот машины преследователей. Из кабины экскаватора вываливается какой-то парень и торопится, бежит подальше от высыпавших из тачки мафиози. Ты стреляешь в них, надеясь выгадать ему время, и вновь, уже второй раз за эти пару минут, осознаешь, что ты не один.
Окраины действительно восстали, чтобы укусить в ответ.
Парня из экскаватора прикрывают, и только благодаря датчикам шлема ты разбираешь, где прячутся стрелки. К оставшимся машинам движется со стороны свалки внедорожник, так стремительно и уверенно, что не будь вы на окраинах, ты бы решил, что он едет на чистом автопилоте. Из кабины высовывается кто-то – ты не можешь разобрать, кто, но автоматная очередь отчетливо взбивает грязь.
Амелия находит – или, скорее, выруливает на него случайно, – относительно ровный участок, и тебе в голову приходит идея.
Одна из бандитских тачек слишком близко к вам, и чем стрелять, не лучше ли снять всех сразу?.. Фургон все равно на последнем издыхании, а мотоцикл все еще в фургоне, и если тебе не изменяет память, то Скорпион очень бодро вел его по окраинам раньше.
Ты снимаешь мотоцикл с креплений, отпираешь дверь фургона и командуешь Амелии развернуться. Даже не надо говорить, чтобы разворот вышел резкий – плавно она все равно не сумеет.
Она оглядывается, каким-то образом умудрившись распахнуть глаза еще шире, но понимает, что от нее требуется.
Фургон разворачивается, разбрызгивая грязь и мелкий мусор, и ты трогаешься с места, едва почувствовав, что Амелия села позади тебя. После неуклюжей езды уже слишком много повидавшего фургона мотоцикл двигается легко и быстро. Почти летит.
...То есть, точно летит.
Черт.
Он пролетает несколько метров, потому что на дорогу ты не смотрел и мотоцикл взмыл с пригорка как с трамплина. Амелия впивается в тебя мертвой хваткой и взвизгивает. Вы приземляетесь, и ты бьешься в руль шлемом с непривычки. Грохот за спиной подсказывает, что мафиози не успели затормозить и впечатались в ваш многострадальный фургон.
Осталась одна машина, но теперь у тебя нет возможности даже взглянуть на нее. Только датчики подсказывают местоположение – она все еще за вами, огибает место аварии и продолжает погоню.
Ты чувствуешь, как хватка Амелии слабеет, но быстрее, чем успеваешь среагировать, понимаешь, что она не падает там за твоей спиной, а шарит по твоему поясу и находит пистолет. Ты слышишь выстрелы, пока несешься сквозь кучи мусора, мимо чьих-то хибар, вылетаешь на пустырь, где местные дети играют в футбол – хвала небесам, сейчас их там нет.
– Стой! – надсадно вопит Амелия тебе в ухо.
Ты тормозишь резко, и тишина обрушивается на тебя.
– Их нет? – на всякий случай спрашиваешь ты, хотя ответ очевиден.
– Нет, – выдыхает Амелия, возвращая твой пистолет в кобуру на поясе. – М-можешь ехать спокойнее, меня с-сейчас стошнит. И это... скажи спасибо своим друзьям.
– У меня нет...
Ты все же догадываешься ослабить хватку на руле, разогнуть спину и обернуться, прежде чем закончить фразу. Вдали знакомый уже внедорожник упирается в мятый бок бандитской тачки. Кто-то уже шарит внутри, добивает преследователей, но твое внимание привлекает одна фигура – этот человек не возится с трупами, но, высунувшись с водительского сиденья, смотрит на тебя. Приблизив изображение, ты узнаешь молчаливую женщину со свалки, и, не желая нарушать вашего привычного общения, не кричишь ей ничего, не пытаешься поблагодарить. Просто поднимаешь в воздух руку.
Крепко сжатый кулак.
Дальнейший путь проходит спокойно, не считая того, что ты везешь за спиной Амелию, с которой так и не знаешь, что делать. На секунду мелькает мысль сбросить ее по пути, но это было бы слишком по-детски.
В твоей голове – в твоих мозгах – стоит глухой гул, но хотя бы руки больше не тянутся к пистолету. Ты убил ее, так? Выстрелил так много раз, что помер бы даже киборг. Но она все еще сидит за твоей спиной и совсем недавно стреляла из твоего пистолета. И у вас еще осталось как минимум одно совместное дело.
Она понимает это, ты понимаешь это, и небо, и земля, и воздух, и мусор, и все на свете понимают это. Запоздало ты думаешь, как нелеп был ее жест – погнаться за тобой, оставить своих людей абсолютно беспомощными, под транквилизаторами. Ты отмечаешь это вслух, когда мотоцикл останавливается рядом с гаражом для грузовой техники. На этот раз некому открыть для вас ворота.
– Ну, не то чтобы они могли сбежать! – огрызается Амелия.
Ее трясет. Ее сильно трясет несколько секунд, но она берет себя в руки, несколько раз глубоко вздыхает, прежде чем уверенным шагом направиться к гаражу. Но там вдруг останавливается и прислушивается. Ты тоже. Не показалось – за воротами раздается шум и чья-то речь.
– Может, просто оставить их там вот так? – безжизненно говоришь ты, но все же хватаешься за ворота и со скрежетом поднимаешь их.
Амелия садится на корточки, чтобы заглянуть внутрь, и тут же меняется в лице, резко подается в сторону. Ты на секунду застываешь, но с той стороны не раздается выстрелов. Ты поднимаешь ворота настолько, чтобы пройти внутрь. Амелия, так же не говоря ни слова, скрывается за углом здания, и датчики, настроенные на сигнатуры Креста, говорят тебе, что она огибает гараж по периметру.
Внутри... Бо.
И Скорпион.
Последний силится подняться, опирается на единственную целую руку, простреленная тобой ладонь прижата к груди, ноги с поврежденными коленями прижаты к земле. Первый – смотрит на него и в его руках пистолет. Тело Светы там же, где и было, она жива, датчики милосердно подсказывают тебе это.
Бо оборачивается к тебе и неуверенно, с надеждой улыбается. Картина почти сюрреалистична – ты прострелил ему колени, и Света вколола ему транквилизатор. Так почему он стоит?!
– Нано? – спрашиваешь ты, глядя на него поверх ствола пистолета.
Ты выхватил оружие автоматически, но Бо это не смущает. Он в свою очередь целится в тебя, но не торопится стрелять. Он по-прежнему улыбается, и выглядит как обычно, добродушным и простым как топор, но впервые за все знакомство это начинает напрягать.
– Нет, что ты! – Вопрос его удивляет, он комично высоко поднимает брови. – С нано – разве мое лицо уже не расползлось бы в кашу, как у тех придурков?
Он поднимает ногу и стучит себя по колену.
– С таким весом как у меня и такой, хех, работой – мне пригодятся железные суставы, согласись.
– Ну, звучит логично.
– И той дозы транквилизатора тоже маловато для моей массы. Черт... – Он беспомощно оглядывается вокруг. – Я ведь не выстою против тебя, зачем ты вернулся?
Все медленно становится на свои места. Ты вспоминаешь, сколько раз Амелия, Света и Скорпион костерили Бо за то, что он убивает всех возможных информаторов вместо того чтобы просто оглушить. Тогда это казалось идиотскими совпадениями, плохо рассчитанными ударами, но теперь...
– Видимо, за тобой, – спокойно отвечаешь ты.
– Так ведь не нужно, ну?
Он все еще не похож на предателя, совсем не похож. Предатели не должны так улыбаться и говорить с тобой по-приятельски, будто не на линии огня, а за кружкой пива. Ты видишь, как за его спиной Амелия влезает в окно, и радуешься, что под шлемом он не разберет направление твоего взгляда.
– Не нужно, – продолжает Бо. – Твою подругу убил не я и даже не Триада. И слушай, мне тоже сложно сейчас – я ведь не какой-то ублюдок, я даже, мать его, не смог застрелить Скорпиошу или Свету!
Скорпион на полу, все еще борясь с действием своей же отравы, хрипит, уткнувшись мордой в пол:
– Говна... кусок...
– Даже не смотря на это вот, – добавляет Бо, хмыкнув в его сторону. – И теперь, без Амелии, все закончилось. То есть, все еще может закончиться очень хорошо. Ты ведь пристрелил ее? Ты смог? Если кто-то и смог бы, то это ты, я знаю.
Ты пожимаешь плечами. Амелия за его спиной подбирается ближе, двигается бесшумно, и ты поражаешься, как это Бо затылком не чувствует исходящей от нее ярости. Но она не стреляет.
– Что такого предложила тебе Триада, чего не смогла предложить она? – спрашиваешь ты ради нее. Ей нужен этот ответ.
И чтобы он ответил наверняка, ты даже опускаешь оружие. Бо шумно выдыхает и тоже убирает пистолет, делает к тебе несколько шагов.
– А знаешь, я с тобой поделюсь. Ну вот просто за то, что мы вырвались из этой заварухи целыми.
– Деньги? – спрашиваешь ты.
Ты уже спрашивал так раньше, только тогда речь шла о тех напарниках Бо, которые подставили его из-за бабла. Так же, как тогда, и в то же время совсем иначе, он отвечает:
– Как всегда.
Он молчит, не решаясь подойти еще ближе, ожидая хоть какой-то ответной реакции. Потом решает пояснить:
– Ну, ты понимаешь, обычные деньги. Не когда-то там, когда Амелия решит все свои проблемы и завоюет мир, а просто вот сейчас – много денег, которых хватит, даже чтобы подтираться ими всю оставшуюся жизнь. К тому же я не Скорпион, чтобы верить во всю эту хрень со сверхлюдьми. Мы же наемники, Вик, – добавляет он внезапно серьезно. – Наемники всегда и везде. Мы и на обычных-то людей не тянем.
– Ты одну вещь забыл, – говоришь ты ровно. – Дайс тоже был моим другом.
Он широко распахивает глаза и отшатывается, мотает головой.
– Они... Черт, они убили того парня со свалки? Клянусь тебе, я не хотел! Я честно не хотел! – Он снова поднимает пистолет, но продолжает оправдываться. – Я просто рассказал им, что происходит, как и всегда, я же просто информатор! Я и не думал... Черт, эта сука все же сильно их разозлила!
Эта сука стреляет ему в голову быстрее тебя.
– Мразь! – взрывается она и, подбежав, пинает тело со всей силы. – Тварь! Как давно ты... Ты!!!
– Уже не ответит, Амелия.
Скорпион поворачивает голову на знакомый голос. Его рот перекашивается в широкой, кривой ухмылке, но она быстро исчезает.
– Странно, – говоришь ты, глядя на труп, – я бы никогда раньше не подумал, что человек, умеющий готовить, может быть таким ублюдком.
33. И весь твой путь назад
Но в одном ублюдок был прав, и ты осознаешь это очень четко – теперь все действительно закончилось. Твой договор с Крестом накрылся медным тазом в тот момент, когда обнаружилась их ложь насчет Кристины. То, что ты все-таки не убил Амелию, можно считать последними расшаркиваниями между вами – никаких долгов, никаких счетов. Вы можете разойтись и не трогать друг друга никак и никогда.
Если бы еще Амелия согласилась с этим так просто.
Ты помогаешь ей перетащить на стол бессознательную Свету, когда к гаражу начинают стекаться другие представители Креста. Бо не успел сообщить мафии своего местоположения, судя по тому что они прибыли быстрее Триады. Вас оттесняют от Светы, Скорпиона и Рут, костоправы группировки начинают работать над ними. Состояние Рут самое тяжелое, ты смотришь на ее окровавленную голову, пока Амелия не оттаскивает тебя в сторону.
– С ней все будет в порядке, – говорит она. – Но я бы не советовала подходить к ней ближе чем на два метра в будущем.
– Хоть на два километра, – вздыхаешь ты. – Никаких проблем.
Вы проходите в знакомое подсобное помещение.
– Ты правда собираешься просто уйти? – спрашивает Амелия прямо.
– Не испытывай мое терпение. У меня есть все причины просто уйти.
– И все причины просто остаться. – Она облизывает губы, не сводя с тебя напряженного взгляда. По шлему она не может прочитать ничего, но все же продолжает, горячо, со знакомым и естественным для нее драматизмом. – Это последний рывок, Вик! Это встреча с главарем Триады и возможность избавить от нее Аркадию раз и навсегда! И ты в дерьме, ты не можешь этого отрицать. Твоя личность вскрыта, помнишь?
– И кто гарантирует, что я не увязну в дерьме еще глубже, продолжая работать с твоим маленьким войском фанатиков? Просто помолчи, Амелия. Я все еще могу продолжить тебя убивать.
Амелия морщится, прикладывает ладонь к груди, туда, куда пришлась большая часть твоих выстрелов, и ворчит:
– Спасибо, кстати говоря. Что дал мне шанс.
– В этом весь я, да? – спрашиваешь ты. – Просто ходячий шанс. Для тебя.
– Что бы ты ни имел в виду, это не так.
А что ты имел в виду? Тебе трудно объяснить это самому себе мысленно, так что ты продолжаешь говорить. Мысли слишком спутаны, слова впервые даются проще.
– Ты всегда считала себя и Крест «хорошими парнями», я помню. Собрала вокруг людей, которые тоже в это верят. Но вот в чем дело – кроме моих... способностей... Кроме моих способностей, тебе явно нужно мое одобрение. Я заметил это еще давно – слишком много радости от моего участия, слишком много внимания к еще одной, пусть и крайне эффективной, боевой единице. И я понял это слишком поздно.
Тогда тебе казалось, что вы просто... ну, сдружились? Насколько это возможно. Что она так обрадовалась, увидев тебя в своей иллюзии перед встречей с Триалом, просто потому что ты ей нравишься. У тебя все же хватает ума не говорить об этом, так что ты продолжаешь, проглотив то воспоминание.
– Мы ненормальные люди, Амелия. Мы не мыслим по-человечески, не симпатизируем как они. Ты узнала, что я бывший шпион, и решила, что если даже я, наемник, агент с промытыми мозгами, обманутый государством и не доверяющий корпорациям, поверю в твои идеалы и твое светлое будущее... То это будет значить, что ты точно все делаешь правильно. Ну там, чудесный новый мир для всех и все такое.
По ее изменившемуся лицу ты понимаешь, что попал в точку. Однако Амелия не была бы собой, если бы не заметила:
– Информация о других Восьмерках у тебя. Разве мир уже не стал чуточку чудеснее, чем раньше?
– Возможно. Только больше я на него не работаю.
«Слишком много жертв» – об этом ты тоже молчишь. Слишком много жертв стало только тогда, когда это вновь коснулось тебя напрямую. Собственное лицемерие вязнет на языке.
– Но это финал! – Амелия не сдается. – Последний шаг, ну! Осталось всего лишь убить Дракона, ты не можешь уйти сейчас!
– Могу. У меня есть свобода воли, и между нами нет больше никаких обязательств, так что – могу. Вот.
И ты уходишь.
Уходишь легко и свободно, пусть даже совсем не знаешь, что делать дальше. Пока рядом Крест, ты можешь идти, не заботясь о маскировке – их дроны мешают случайным взглядам – но вскоре встает вопрос укрытия. Куда идти? Свалка не вариант – пусть ее жители и помогали вам отбиться от преследователей, ты не можешь положиться на всех и каждого там. Кто-то мог уже и слить информацию о том, что разыскиваемый Вик-Джинн болтался поблизости. Каска не вариант тем более – после всего произошедшего, ты даже не думаешь о том, чтобы позвонить Захару. Он-то может и не сдаст, но опять же – в районе... нет, в городе, в Аркадии – там слишком много жителей, слишком много глаз. Уходить совсем? Пешком через границу?..
Ты понимаешь, что ноги несут тебя в определенном направлении. В Аркадии все же есть одно место, где ты можешь спрятаться. Близко к окраинам, с множеством заброшек, полных бомжей и бандитов. Семь лет назад это место еще было более-менее приличным и обжитым, но время течет быстро. Тот налет, в котором убили Дока и разгромили его маленькую подпольную клинику, был одним из первых и с тех пор район еще никто не прибрал к рукам... Вроде бы.
В любом случае, это возможность засесть в укрытии и хорошо подумать над своим положением. Ты сможешь выбраться, обязательно сможешь – надо только собраться с мыслями.
Проходя мимо Ямы, печально известного кладбища окраин, ты вспоминаешь это.
...Сороконожки.
Когда «Синтезфуд» пыталась выращивать гибридный рис на территории окраин, она завезла туда сороконожек, чтобы те убивали вредителей. Разработка полей приостановилась из-за проблем с городскими территориями, но насекомые остались.
И они ползали.
В середине лета воздух стоял тяжелый и влажный. Трупы гнили быстро. Сороконожки ползали медленно и любопытно.
По тебе.
Сороконожки. Пауки. Опарыши.
Волшебные слова – такие волшебные, что дыхание перехватывает до сих пор, хотя тогда, если подумать, ты едва мог дышать, не то что контролировать дыхание.
Пустырь, один из многих пустырей на окраинах, место еще одной стихийной свалки. Отличающееся от прочих только тем, что сразу несколько банд сделали его кладбищем для неугодных. Может, дело было в яме – черт его знает, кто вырыл ее здесь годы назад. Может, в хорошем виде – насыпь и кучи мусора скрывали его от шоссе и проезжающих вдалеке машин. Может, в коррупции – ведь и полиция прекрасно знала об этом месте. Пропавших часто находили здесь – просто обычно тогда, когда это уже никак не могло помочь расследованию.
Местные любили это место – всегда можно чем-то поживиться. С трупами бросались машины, личные вещи, деньги. На окраинах умели прятать и переделывать, да и если что-то памятное найдется позже в руках бомжа, он станет отличным козлом отпущения. Иногда даже к яме подъезжал старенький, поднятый из мертвых экскаватор и расчищал и углублял яму. Все ради вас. Просто не прекращайте поставлять нам ресурсы.
Ты знал про это место. Конечно, знал, – ты сам пару раз скидывал тела в Яму. Кто-то из тех, на кого указали они, люди за твоей спиной. Кто-то из тех, чья смерть, несомненно, послужила благому делу возвращения Аркадии под крыло государства. Подробности тебе было знать необязательно – нет ничего проще и понятнее, чем убийство.
И вот ты оказался там.
И сороконожки ползали. И ты ничего не мог с этим поделать.
Фейковая смерть – это казалось единственным вариантом в тот миг просветления, когда ты вдруг понял, что государство отказывается от вас, чтобы не рушить отношения с корпорациями. Когда ты осознал, что следующий их шаг это разоблачение агентов или их отзыв обратно в страну, где тебя ждет только продолжение службы, основанной на подлом трудовом договоре и промытых мозгах. И если и можно сохранить хоть какую-то анонимность и шанс на свободную жизнь, то действовать надо прямо сейчас, в этот краткий миг хаоса, когда новый мирный договор еще обсуждается, условия выясняются, а приказ тебе еще не отдан.
Ты нанял хакера, который подделал документы о смерти твоей тогдашней личности, а после – купил те препараты, которые используют в играх «полного погружения», чтобы вогнать тело в анабиоз. Пока ты в анабиозе, пока ты почти труп, – напомнил ты себе в тот памятный день, – ты просто не сможешь среагировать на вновь заработавший протокол, а он точно заработает вновь, как только тебе отдадут новый приказ.
Это было странное ощущение – радость, впервые обусловленная не прописанной в твоих лобных долях реакцией на выполнение приказа, а... просто состояние. Собственное.
Радость длилась недолго, впрочем.
Частичный анабиоз неприятная вещь, но на полный не хватило воли. Вдруг оказаться совсем без информации о своем положении? Это казалось кошмаром. Но довольно быстро ты понял, что сороконожки, ползающие по твоему лицу, гораздо кошмарнее. Что-то очень приземленное вдруг оказалось гораздо страшнее какого-то там экзистенциального ужаса перед неизвестностью.
Они ползали, а ты ждал. Чувствуя смутное желание вернуться в страну, к ним, ведь они всегда знают что делать, а ты так несчастен и так хочешь вновь стать счастливым... Но тогда ты едва мог приоткрыть веки и закрыть их, если ползучие твари подбирались слишком близко к глазу. В основном, ты слушал.
Планируя свое исчезновение, ты просто надеялся, что местные найдут твое тело раньше, чем полиция, если она все же решит сюда сунуться... Тебе повезло только спустя двое суток.
Но повезло крупно.
– Ты живой?
Он явно заметил шевеление твоих век, но ты не мог ничего ответить. Шершавые пальцы прижались к твоей шее, туда, где едва-едва прослушивался пульс. Другая рука уже шарила по карманам. Ты прибег к единственному, что могло тебя спасти, – обещанию большой награды. Использовать технику ты опасался, так что воспользовался бумагой. В твоем кармане, на двух смятых листках было кратко обрисовано твое состояние, твоя проблема и сумма, которую ты обещаешь за ее решение. Ты ставил на то, что жадность будет все же сильнее, чем ненависть к шпионам или нежелание вмешиваться в какие-то темные дела, но в остальном это был отчаянный поступок, голая надежда на каких-то других людей. Практически прыжок веры – в твоем случае, падение в яму, полную мусора и гниющих трупов.
Тот мужик – он отзывался на прозвище «Крыса», насколько ты помнишь, – и притащил тебя к Доку, местному святому тогда и единственному человеку сейчас, которого ты способен признать святым посмертно.
И вот – это памятное место.
Чей-то дрон вдалеке падает со свистом, его преследует взрыв пьяного хохота. С верхних этажей доносится музыка, крики, и вот кто-то выталкивает в окно сломанный стол, он с грохотом падает на асфальт рядом с тобой. Надежда оправдала себя, этот район все еще клоака. Мало шансов попасться, а даже если вдруг... ну, ты все еще очень быстр и хорошо стреляешь.
За все годы ты ни разу не приходил сюда. Даже когда услышал о разгроме и смерти Дока, ты просто узнал о налетчиках и явился уже сразу к ним. Ты плох в прощаниях со старыми друзьями – это лишний раз подтвердилось совсем недавно, на свалке.
Поблизости никого не видно, к счастью, только в отдалении слышен все тот же хохот и музыкальный бит. Витрина выбита – незаконная клиника скрывалась под крохотной аптекой, которую Док держал уже официально, договорившись о «крыше» с бандой, которую конкурирующая группировка выкосила буквально за несколько часов до нападения на аптеку. Они не продержались долго, вспоминаешь ты. Слишком бешеные даже для Аркадии, через одного обдолбанные, даже не подумавшие о бизнесе и возможной выгоде, просто... убивающие. Кого не достал ты, тех достали другие, но место так и осталось бесхозным.
На всякий случай ты все-таки сверяешься с наладонником, ищешь информацию по поводу этого места. Планов на восстановление пока нет, а местные форумы кишат байками то о виджиланте, то о бывших друзьях Дока, а то и вовсе о злобных духах, которые облюбовали место для своих встреч, ритуалов и кровавых оргий – ты не уверен, кто в чем участвует, но вся эта информация тебе на руку.
Даже после смерти Док тебе помогает.
Ты пробираешься внутрь, отметив, что до тебя сюда пробирались не раз и не два – стекла подчищены и сметены в угол. Однако внутри не видно бомжей или наркоманов, хотя у стены и валяется чей-то матрас и гнилые картонные коробки.
Ты проходишь дальше. Лестница в подвал все еще на месте, как и дверь. Замок выдран, и внутри от клиники осталась только пара металлических операционных столов. Все остальное, конечно, давно вынесено, но пары столов тебе вполне достаточно. Ты садишься на одних из них, доверяясь датчикам шлема на тот случай, если кто-то тоже проберется сюда и решит к тебе присоединиться. Твои ноги, руки, все тело – болит. Голова гудит. Ты начинаешь хорошо это ощущать. Когда ты в последний раз спал? Нападение на башню случилось утром, но тебе кажется – прошло несколько дней. А до этого был Красный Шест... Вечность назад.
Таблетки еще есть, это хорошо. Медклея нет, но нет и новых ран – ты осматриваешь себя медленно, пользуясь электроникой шлема в глухой темноте подвала, но осмотр успокаивает. Пуль – полторы обоймы на два пистолета, и где твоя винтовка? Осталась в фургоне Креста? Ты даже не подумал ничего забрать, так хотелось просто свалить и забыть о его существовании. И...
Черт.
Ты просрал свой меч, клоун. Ты просрал свой меч-пилу.
Эта потеря становится последней каплей, и ты снимаешь шлем, потому что не можешь дышать в нем. Пялишься в темноту, слушая приглушенный уличный шум снаружи, музыкальный бит сверху, собственные вдохи и выдохи.
Потом темнота подавляет тебя, или тебе хочется так думать. Ты ложишься на спину на операционном столе и засыпаешь стремительно, будто провалившись в яму, полную мусора, трупов и чертовых сороконожек.
Было бы хорошо проснуться и узнать, что все закончилось, верно? Что Крест задавил Триаду – или наоборот, не важно. Что «Эккарт» в руках Амелии или Лионеля – кого именно, в общем-то, плевать, главное чтобы они не трогали тебя. Что Гектор постарался и выгадал тебе если не чистое имя, то хотя бы билет из Аркадии или нормальное укрытие на несколько дней. Что все стало гораздо лучше без какого-либо твоего участия.
Но эй, слушай – последний раз все сделали за тебя семь лет назад. Когда мужик по прозвищу Крыса притащил твое тело со свалки, а Док провел неделю на стимуляторах, придумывая для тебя решение. И этот случай не просто так стал последним – ты хотел, чтобы он стал последним. Ты планировал это. Ты провел двое суток в обнимку с сороконожками, только чтобы это произошло. А после – помнишь, что ты думал тогда? Что не будет больше никаких других людей, решающих что-то за тебя. Не будет никого определяющего, как тебе жить свою жизнь. Не как раньше. Не как с момента твоего вылупления из блестящей стеклянной пробирки.
Так неужели. Ты хочешь. Вернуться.
34. Тень и Тень
Ты распахиваешь глаза быстрее, чем понимаешь, что происходит. Просто улавливаешь шум, который выбивается из городской колыбельной – слишком близкий. Кто-то совсем рядом. Рефлексы работают быстрее сознания, ты скатываешься со стола и мягко приземляешься на пол, садишься на корточки. Рука нашаривает шлем, и через секунду темнота уже не темнота – ты видишь контур человека, приближающегося к тебе. Он спускается по ступенькам без света, но очень уверенно. Пару секунд ты размышляешь – включить изображение дыма и сразу представиться Джинном, или поостеречься? Может, вообще лучше снять шлем и прикинуться бродягой? Конфликты с местными это последнее, чем тебе хочется заниматься сейчас.
Спустя еще несколько мгновений доходит – пришелец тоже пользуется чем-то для лучшего зрения. Контуры не передают этого, не учитывают броню, маски или, тем более, возможные импланты, но без них чужак бы не двигался так свободно. А значит, это не просто какой-то проходимец. И он подтверждает это, замечая тебя, присевшего по другую сторону стола, – он склоняется и звучно, долго матерится.
– Док?.. – выдыхаешь ты.
Но это не он, хотя обороты речи более чем знакомы. Это просто первая реакция, отблеск бессмысленной и невероятной надежды, потому что ты слишком долго думал об этом месте и собственном прошлом. Но это и близко не Док – знакома только лексика, все остальное чуждо. У пришельца другая фигура, другое поведение, другой голос – последний искажен, но все равно.
И Док уж точно не стал бы нападать на первого встречного.
Первая реакция – перевернуть стол, спасаясь от возможных пуль. Но чужак не стреляет, просто кидается вперед, стремительно и резко, пластается в длинном прыжке, как животное, и перелетает через стол прямо на тебя. Ты встречаешь его кулаком в живот – живот встречает твой кулак необыкновенным сопротивлением.
Чертова броня!
Другой бы уже согнулся пополам, отхаркивая внутренности, но этот только сдавленно вздыхает и замахивается для удара. Мимо – ты перехватываешь его руку и рывком отправляешь себе за спину, прямо на второй стол, и он падает вместе с телом. В долгом потоке хриплого мата ты слышишь слово «Джинн».
– Когда мы успели разосраться?
...Или хотя бы познакомиться.
Инстинкты работают правильно – ты отпрыгиваешь назад вместо того чтобы попытаться обездвижить чужака, пока тот валяется на земле, и его нога бьет только воздух. Стол отлетает в твою сторону. Ты уворачиваешься, но потом соображаешь и хватаешься за столешницу, встречая следующую атаку четырьмя ржавыми ножками и куском металла в пару сантиметров толщиной. Столешница едва не прилетает тебе же в лицо, с такой силой бьет чужак. Если не показалось, то там даже осталась... вмятина?
Не чертова броня, нет. Точнее, не только чертова броня – а еще и чертов экзоскелет.
На тебя напал военный?!.. Но они не стали бы шариться по району поодиночке, и ты не слышишь приказов сдаться. На очень обеспеченного бандита пришелец тоже как-то не тянет – опять же, просто потому что он один. Это все ты думаешь, уже бросаясь к двери и захлопывая ее прямо перед его носом. Наверху больше места, есть где развернуться, да и просто разглядеть нападающего как следует.
Судя по шуму сзади, дверное полотно он просто снес.
Ты останавливаешься посреди бывшей аптеки, теперь просто заброшенного помещения с голыми стенами и разбитыми витринами. Не сбежишь от него. Тебе как минимум нужны ответы, а как максимум – еще пара часов сна. Судя по тому, что сейчас только ночь, проспал ты, может, часов пять – маловато после тех американских горок, в которые превратился твой день, и долгого похода по окраинам на своих двоих.
